Текст книги "День Победы. Гексалогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 110 (всего у книги 176 страниц)

Глава 4

Мексиканский залив, нейтральные воды – Чечня, Россия

25 ноября

Лейтенант Рон ОХара защелкнул замки привязных ремней, надежно зафиксировавших его тело в пилотском кресле вертолета НН-60J «Джейхок», и, покосившись на своего напарника, энсина Билла Роджерса, спросил:

– Готов?

– Так точно, командир! Разрешите запустить двигатели?

– Давай!

Второй пилот несколько раз коснулся клавишей и тумблеров на приборной панели, а позади взвыли установленные над фюзеляжем спаренные турбины «Дженерал Электрик» Т-700. Широкие лопасти винта пришли в движение, быстро набирая обороты, но вертолет оставался прижатым к посадочной площадке на корме патрульного корабля Береговой охраны США WMEC-911 «Форвард» класса «Биар». Наконец, руководитель полетов дал добро на взлет, пилот толкнул ручку управления двигателями, увеличивая обороты, и геликоптер, весивший с экипажем и полными баками почти десять тонн, плавно поднялся вверх.

– Идем курсом ноль-девять-пять, – приказал ОХара.

Патрульный корабль, уменьшавшийся в размерах с каждым набранным футом высоты, казался игрушкой. Белоснежный восьмидесятиметровый корпус с ярко-красными диагональными полосами на скулах, стремительные «клиперские» обводы, орудийная башня на баке и пенный «шрам» кильватерного следа, протянувшийся за кормой. Эта картина была хорошо знакома пилотам, для которых «Форвард» давно стал плавучим аэродромом. Вот и сейчас сторожевик бороздил воды в восточной части Мексиканского залива, где никогда не было спокойно.

Множество судов, от океанских лайнеров до частных яхт можно было увидеть даже невооруженным взглядом. И от летчиков мчавшегося над волнами НН-60, как и от экипажа патрульного корабля, требовалось отыскать среди этого множестве те, которые пытались провезти в Штаты наркотики или нелегальных мигрантов, искавших лучшей жизни в стране победившей демократии.

– Билл, включай радар, – последовала новая команда лейтенанта, и его напарник привел в действие бортовую РЛС RDR-1300. – Осмотримся!

Луч локатора скользнул по волнам, отражаясь от бортов и надстроек находившихся вокруг на удалении до нескольких десятков миль кораблей и судов. Командир экипажа НН-60 увидел полдюжины отметок, разом возникших на экране. Указав на одну из них, пульсирующую жирную точку, ОХара произнес:

– Кто это тут у нас? Проверим! Курс на это судно, Билли!

Вертолет развернулся, набирая скорость, и через несколько минут на горизонте возник силуэт большого судна. На Мексиканский залив опускались сумерки, готовые вот-вот смениться темной южной ночью, и пилотам были отчетливо видны огни на высоких массивных надстройках.

– Контейнеровоз «Низами», – сообщил Роджерс. – Порт приписки – Бушир. Следует в Канкун.

– Иранцы? И что им не сидится? Сами же объявили эмбарго и сами же к нам лезу. – Лейтенант усмехнулся: – Ладно, обойдем вокруг на малой высоте, пусть понервничают!

Вертолет резко спикировал к воде, промчавшись возле самого борта, на уровне капитанского мостика. ОХара даже рассмотрел фигурки матросов, суетящихся на палубе, заставленной штабелями контейнеров. При появлении над палубой грохочущего винтами вертолета они кинулись, кто куда, ища убежище, и энсин Роджерс довольно завопил:

– А, задергались, «тюрбаны»!

Ни командир экипажа, ни его напарник, хотя и считались военнослужащими, не видели войну иначе, чем на экране телевизора. Да и не рвались они нести демократию всему миру в рядах армии, флота или ВВС, тем более, их миссия по охране границ своей страны считалась не менее уважаемой, пусть и несравнимо более безопасной. Но все же, как приятно было видеть испуг тех, кто сам объявил себя врагами Америки, и не важно, что то были мирные моряки, мотавшиеся по океану между континентами, из порта в порт, развозя всякие грузы. Во всяком случае, экипаж «Джейхока» был в этом уверен единодушно.

– Увеличить высоту, – скомандовал Рон ОХара, проводив взглядом растворявшийся во тьме иранский контейнеровоз. – Пройдем севернее, квадраты Зулу-два и Зулу-три, затем на обратный курс.

На мостике «Низами» сразу несколько человек выдохнули с облегчением, когда американский вертолет исчез на горизонте. Лишь капитан сохранял невозмутимость, и только вздувшиеся на скулах желваки выдавали бушевавшие глубоко в его восточной душе чувства.

– Клянусь Аллахом, эти неверные считают себя хозяевами не только своей Америки, но и всего мира, – раздраженно произнес старший помощник, цепким взглядом пытаясь отыскать превратившийся всего лишь в темную точку вертолет.

Капитан, обернувшись к нему, уверенно воскликнул:

– Всевышний покарает их за высокомерие!

– Не нашими руками.

– Мы уже стали орудием Господа в этой войне. И пусть не нам доведется нанести решающий удар, без наших усилий он и вовсе стал бы невозможен. Я верю, наши братья не подведут, исполнив свой священный долг до конца!

Этот короткий диалог так и остался не услышанным. Вертолет Береговой охраны США, треща лопастями, мчался над просторами океана, пронзая тьму, окутавшую его, импульсами радара. Отметка на экране, то появлявшаяся, то исчезавшая, чтобы вновь возникнуть через мгновение, привлекла внимание пилотов.

– Возможно, лодка, – предположил Роджерс. – На обычном «зодиаке» вполне можно добраться с Кубы до берегов Флориды.

– Проверим! Изменить курс на ноль-два-пять!

Вертолет рванул к цели, точно гончая, взявшая след. Луч мощного прожектора пронзил тьму, скользнув по волнам. В пятно света попало нечто, и, увидев это, ОХара потрясенно выдохнул:

– Это же перископ! Будь я проклят!

Описав в воздух широкую дугу, «Джейхок» завис на небольшой высоте, но в этот момент экран радара вдруг очистился, что заставило выругаться в один голос обоих пилотов.

– Оно было здесь! – ОХара сжал кулаки от досады. – Прямо перед нами! Дьявол! Давай еще круг! Билли, гляди в оба глаза!

Снова мерцающая точка возникла на экране радара, но уже в нескольких десятках футов в стороне. Направив луч прожектора туда, Рон ОХара увидел покачивающуюся на волнах бочку из оранжевого пластика. От удивления он округлил глаза:

– Что за хрень? Откуда тут эта ерунда? Билли, ты только что видел то же, что и я?

– При всем моем уважении, лейтенант, сэр, я уже не уверен, что видел. Это же Мексиканский залив, перекресток судоходных трасс, тут какого только мусора нет. В нейтральных водах за борт могут вышвырнуть любой хлам!

– Я точно знаю, что видел, Билли! Это не был сброшенный с проходящего судна мусор!

– Предлагаете доложить о том, что мы обнаружили подлодку? Здесь же полно кораблей и самолетов ВМС, на дне – гидрофоны. Если бы суда прокралась чужая субмарина, весь залив перепахали бы глубинными бомбами вдоль и поперек!

Командир экипажа помотал головой в растерянности:

– Думаю, не лучшая идея, поднимать панику. Возможно, ты прав, и это был какой-то мусор. Наверное, это от переутомления. Надо взять отпуск, хотя бы пару дней.

Полет продолжался, и вскоре на горизонте возникли очертания чего-то огромного, похожего на сверкающий разноцветными огнями небоскреб. Билл Роджерс восторженно присвистнул:

– Никак не могу привыкнуть к такому!

Нефтяная платформа, только и всего. Возможно, со стороны это кажется чем-то грандиозным, но, поверь, тех, кто там вкалывает месяцами кряду, от этого тошнит. Там тесно, воняет нефтью и заношенными ботинками, там нет девчонок и проблемы с выпивкой.

Патрульный вертолет обошел платформу по кругу, не приближаясь менее, чем на полтысячи ярдов. Бросив быстрый взгляд на приборы, ОХара решил:

– Баки заполнены только на треть. Возвращаемся на корабль!

Набирая высоту, «Джейхок» развернулся, нацеливаясь на приводной радиомаяк «Форварда», продолжавшего бороздить неспокойные воды Мексиканского залива несколькими десятками миль западнее. Яркая вспышка разогнала тьму, заставив летчиков разом издать бессвязный вопль. В небо ударил столб огня, а затем махина нефтяной платформы качнулась, оседая в волны. В ее нутре что-то продолжало взрываться, и при вспышках было видно, как в воду падают человеческие фигурки.

– Вот дьявол! – Рон ОХара

Эфир наполнился голосами. Кто-то истошно кричал, призывая на помощь, затем на нефтяной платформе, крен которой уже составлял градусов сорок пять, вновь что-то взорвалось, и просьбы о помощи исчезли. А внизу уже горел сам океан, вернее, конечно, хлынувшая из разорванных труб нефть.

– Вызывай «Форвард»! – Командир экипажа почти кричал.

– Рон, там люди, внизу. Их еще можно вытащить!

– Снижаемся! Приготовить лебедку!

«Джейхок» камнем рухнул вниз, зависая над самой поверхностью воды. Шанс совершить нечто важное и героическое выпал экипажа патрульного вертолета неожиданно, но люди, стиснутые бортами фюзеляжа, старались делать свою работу четко и быстро. Не обращая внимания на разлетавшиеся всюду горящие обломки и струи вспыхивавшей в воздухе нефти, хлеставшие под давлением из трубопроводов, летчики Береговой Охраны США спешили поднять из воды как можно больше людей, для которых они стали единственной и последней надеждой. И потому экипажу было не до наблюдения за горизонтом, и никто не увидел яркие вспышки далеко на линии горизонта, там, где прежде возвышались монументальные громады нефтедобывающих платформ.

Сверхмалая подлодка типа «Гадир», выставив над поверхностью воды трубу шноркеля, устройства для работы дизеля под водой, медленно шла к цели, заставляя испуганно бросаться врассыпную, убираясь прочь с ее пути, обитателей глубин. Морские хищники не рисковали приближаться к субмарине, чувствуя ее чуждость всему, что обитало под водой, сознавая, что ее стальная «шкура» им не по зубам, даже смертоносным акулам, вспарывавшим воду изогнутыми плавниками.

Капитан ВМС Исламской Республики Иран Асфан Мешхеди не отрывался от перископа, чувствуя, как пот стекает по лбу, по щекам, щиплет воспаленные глаза, но, не переставая ни на минуту вглядываться во тьму тропической ночи, опустившейся на просторы мексиканского залива. Зуммер системы предупреждения о радиолокационном облучении прозвучал в рубке внезапно, когда шаривший по поверхности луч чужой РЛС коснулся на миг сенсоров станции радиотехнической разведки, установленных на трубе поднимавшегося над волнами шноркеля. Вздрогнув от этого пронзительного звука, точно от электрического разряда, моряк рявкнул, что было силы:

– Погружение! Рядом американский вертолет!

Срочное погружение Мешхеди со своим экипажем отрабатывал регулярно еще у родных берегов, периодически улучшая собственные рекорды, вот и в этот раз на то, чтобы убрать трубу устройства для работы дизеля под водой, связывавшего кравшуюся под поверхностью Мексиканского залива подлодку с окружающим миром, ушло несколько десятков секунд. Субмарина, приняв в балластные цистерны несколько тонн забортной воды, стремительно нырнула на глубину. Над ней сомкнулась толща воды. Смолкли дизельные генераторы, мерно тарахтевшие в трюме крохотной подлодки, питая энергией гребной электродвигатель. А тот же приводил в движение винт, заставлявший ее перемещаться со скоростью одиннадцать узлов. Лишь теперь капитан вытер тыльной стороной ладони холодный пот со лба.

– Откуда они появились? Нас едва не обнаружили! – Старший помощник, такой же горбоносый и бородатый, как и его командир, смуглый до черноты не от загара – загорать-то на глубине тридцати метров под поверхностью моря проблематично даже в экваториальных широтах – выглядел перепуганным не на шутку.

– Аллах хранит нас от взоров неверных!

Асфан Мешхеди чувствовал, как сжимается сердце в груди, превращаясь в какой-то ледяной комок. Суденышку длиной двадцать девять метров и водоизмещением всего сто пятнадцать тонн не по силам были океанские походы, и потому Атлантику «Гадир» пересек на буксире контейнеровоза «Низами». С той самой минуты, когда подлодка отстыковалась от своей тайной плавбазы, прошло около шести часов. И все это время сам капитан и все восемнадцать человек малочисленной команды пребывали в колоссальном напряжении, не забывая ни на миг, что находятся не просто во враждебных водах, а в самом сердце врага.

До берегов ненавистной Америки было несколько десятков миль, ничтожное расстояние. Множество судов бороздили теплые воды Мексиканского залива, и с любого из них могли заметить субмарину. Никто из моряков, отправившихся в этот безумный поход, включая и капитана Мешхеди, не страшился смерти, но они были лишены права на смерть прежде чем выполнять свою миссию, и потому приходилось быть очень осторожными.

Подлодка, держась на небольшой глубине, малым ходом двигалась к указанной точке. Спешить было некуда – их цель не могла просто сняться с якоря и уплыть. Тонкая труба шноркеля была единственной связью с внешним миром, доставляя с поверхности кислород. В основном – для судового дизеля, но хватало и для того, чтобы в тесных крохотных отсеках можно было дышать относительно свободно. Заряд аккумуляторных батарей, «залитых» под завязку еще на базе, берегли, ведь никто не знал, сколько еще предстоит оставаться под водой. Часы, истекшие с той секунды, когда «Гадир» отошел от плавучей базы, растягивались в вечность, заставляя моряков дрожать от напряжения. Изредка субмарина всплывала к самой поверхности, и капитан крохотной подлодки упорно смотрел и смотрел в перископ, желая первым увидеть свою цель. Но пока он видел лишь пустоту.

После того, как подлодка погрузилась, иссяк тот слабый ручеек воздуха, проникавший с поверхности, и духота в тесных отсеках стала невыносимой. Но винт продолжал вращаться бесшумно, движимый электромотором, и субмарина продолжала приближаться к цели. Подводники, обливаясь потом, застыли на своих постах, ожидая, что с поверхности в любой миг донесется вой турбин атакующего эсминца или всплески сбрасываемых глубинных бомб. Минул почти час, и капитан произнес решительно:

– Начать вспылите! Осмотримся. Перископ поднять!

Опустошая балластные цистерны, «Гадир», стремительно «худевший», снова начал медленно подниматься к поверхности. Головка перископа поднялась над волнами.

– Ничего! – Асфан Мешхеди обернулся к штурману, в крохотной рубке колдовавшему над картой и компасом. – Горизонт чист!

– Платформа должна быть прямо по курсу! Не более пятнадцати миль! Ее уже можно увидеть!

– Но ее нет!

Нервничали все, только некоторые, как сам капитан, старались скрывать волнение, и у них это получалось, другим же едва удавалось держать себя в руках. Подводный флот Исламской республики, при всей его явной слабости и малочисленности, был именно той силой, на которую делали ставку в Тегеране и Куме – резиденции аятоллы, духовного лидера миллионов персов. Именно поэтому слабым духом не было места на борту субмарин, в том числе и тех, что неслышно крались сейчас под поверхностью Мексиканского залива, оставаясь невидимыми ни для кого. Их команды состояли из хладнокровных профессионалов, которые давно уже могли обойти с закрытыми глазами весь Персидский залив, но сейчас, когда до родных берегов были тысячи миль, когда не от кого было ждать помощи, когда всюду мог таиться враг, сложно было оставаться совершенно спокойными.

Они были здесь одни против всей мощи самого ненавистного врага, ведь вокруг были его воды. Из здесь не ждали, никто не предполагал, что горстка безумцев решится на такой отчаянный шаг – но, обнаружив, даже случайно, их немедленно уничтожат. И даже победив, храбрецы, не только те семнадцать отличных парней во главе с самим Мешхеди, но и другие, и их было немало в этих водах, никем не замеченных, могли не увидеть плоды своей победы. Им не на кого было надеяться, кроме тех, кто был рядом, отделенные от остального враждебного мира прочным корпусом крохотной подлодки. Но каждый был готов идти до конца, что бы ни случилось – ведь за спинами их оставалась Родина.

Асфан Мешхеди нервничал, возможно, даже больше, чем его моряки, сознавая важность своей миссии и последствия возможной ошибки. Подлодка шла к своей цели – огромной нефтяной платформе, американской платформе, неся в трубах торпедных аппаратов пару смертоносных «сигар» калибра пятьсот тридцать три миллиметра.

Внизу распахнула свою жадную пасть морская бездна – до дна здесь было больше полукилометра, и если ошибется кто-то из команды, один из тех семнадцати моряков, для которых не было начальника выше и главнее, чем капитан Мешхеди, подводники не успеют даже толком испугаться. Субмарина мгновенно провалится вниз на такую глубину, где чудовищное давление вмиг расплющит ее корпус, как скорлупу, и предсмертные крики заткнет ворвавшаяся в тесноту отсеков ледяная вода.

– Шайтан! – выругавшись вполголоса, и мысленно попросив Всевышнего простить его, капитан затанцевал у перископа, осматриваясь, и через секунду возбужденно воскликнул: – Огни! Слева по борту тридцать градусов!

– Это платформа!

Штурман подскочил к Асфану Мешхеди, едва не оттолкнув того в сторону, чтобы заглянуть в перископ, и увидел мерцающие вделке, у самого горизонта, искорки. Там было, чему гореть – на платформах, раскиданных по всему шельфу, вдоль побережья Мексики и южных штатов США, работа не прекращалась ни днем, ни ночью. Светились огни, предупреждавшие суда об опасности, светилось ограждение посадочных площадок для вертолетов, мерцали сигнальные огни на вынесенных далеко в стороны ажурных стрелах подъемных кранов, горели факелы попутного газа, вместе с нефтью вырывавшегося из недр и сжигавшегося здесь же без всякого сожаления. Огромное сооружение, которое предстояло уничтожить сейчас иранским морякам, было там, где ему и полагалось, но курс субмарины, заранее рассчитанный, трижды проверенный и перепроверенный, отчего то пролегал в стороне.

– Мы чуть не промахнулись! – В глазах Мешхеди вспыхнули огоньки ярости, когда он взглянул на растерянного штурмана. Но тут же капитан потерял всякий интерес к моряку, приказав зазвеневшим от волнения голосом: – Убрать перископ! Перейти на электродвижение! Разворот влево на тридцать градусов! Погружение до тридцати метров!

Капитан Мешхеди видел назначенную именно ему цель всякий раз, стоило только закрыть глаза. Он помнил каждый фотоснимок из сотен увиденных, помнил все мельчайшие детали достаточно хорошо, чтобы сказать без сомнений – подлодка, преодолев сотни миль в чужих, опасных водах, оказалась там, где даже такое крохотное суденышко могло изменить ход истории.

Подводники действовали, как единое целое, слаженно и четко выполняя все приказы своего капитана. Втянулась в ограждение рубки труба перископа. Рули направления шевельнулись, словно плавники, словно подлодка была живым существом, и «Гадир» развернулся, нацеливаясь скругленным носом на свою добычу.

– Включить сонар! – продолжал командовать Асфан Мешхеди, с наслаждением видя, как умело и четко действуют его моряки, каждого из которых он сам обучил всем премудростям ремесла подводника. – Уточнить расстояние до цели!

В один голос такие же приказы отдавали сейчас капитаны еще нескольких подлодок, казавшихся крошечными и хрупкими субмарин «Гадир», гордости иранского кораблестроения, скрытно вышедших к своим целям. Мгновение, и к громаде нефтяной платформы умчался сквозь толщу воды ультразвуковой импульс, испущенный антенной малогабаритной гидроакустической станции. Умчался, чтобы, отразившись от преграды, вернуться назад, и тотчас акустик, такой же, как и все, небритый, взмокший от волнения, сверкая глазами, сообщил, взглянув на своего капитана:

– Прямо по курсу! Семнадцать миль!

– Приготовить торпедные аппараты!

Цель была близка – огромная, так что промахнуться было невозможно, беззащитная, чудовищно уязвимая. Глубоко в темную бездну океана уходили трубы, словно иглы, вонзавшиеся в жилы матери-земли, и по ним на поверхность текла нефть, черная маслянистая жижа, за право распоряжаться которой многие были готовы без колебаний пожертвовать даже жизнями – только чужими. Сотни людей там, на огромном сооружении, за ничтожное, в общем-то, вознаграждение, были заняты тем, что создавали чужое богатство и почти безграничную власть. Вскоре им предстояло умереть.

– Погружение на пятьдесят метров! – приказал Асфан Мешхеди, и матрос, стоявший у рулей, выполнил команду, отклоняя вниз пару рукояток. «Плавники» рулей глубины качнулись удивительно плавно, словно подлодка и впрямь была живой, и «Гадир» нырнул прочь от поверхности, в спасительную тьму глубины, не останавливаясь и не сворачивая с курса.

Их не могли ждать там, впереди, им просто не позволили бы подойти так близко, если бы знали хоть что-то, догадывались. Над головами не рыскали эсминцы, вспарывая гребни волн скошенными форштевнями, не кружили противолодочные «Орионы», не таились рядом, в сумраке морской бездны, подлодки-охотники, подстерегая непрошенных гостей. Враг был уверен, что никто не посмеет угрожать ему здесь, и отчасти он был прав. Но только те, кто отдавал приказы, укрывшись под бетонными сводами бункеров Пентагона, не допускали мысли, что найдутся в мире бойцы, жизнь свою ценящие намного меньше, чем свою родину.

На поверхности залива царила тишина и покой, словно сам Всевышний отвел глаза неверными, не давая им увидеть в упор верных своих воинов, ведущих священную войну. И все же капитан Мешхеди, десятки раз выходивший в учебные атаки на своей малютке-субмарине, и несколько раз условно «торпедировавший» саудовские и даже американские корабли, хотел избежать любой досадной случайности. Погрузившись на далеко не предельную даже для такой крохи глубину, «Гадир» медленно приближался к цели. Уже можно было стрелять – торпеды могли дотянуться до платформы, но капитан медлил. Он хотел сделать все наверняка, чтобы, если придется потом погибнуть, смерть его и его людей не оказалась бы напрасной.

– Десять миль! – доложил акустик, прощупывавший толщу воды перед подлодкой импульсами сонара. – Цель прямо по курсу!

– Открыть крышки торпедных аппаратов!

Офицер-торпедист коснулся своего пульта, заставляя приоткрыться массивные заслонки, впуская забортную воду в полуметрового диаметра трубы торпедных аппаратов, занимавшие добрую четверть внутреннего объема субмарины. Зашипел в перепускных клапанах вытесняемый внутрь подлодки воздух.

Платформа все приближалась, нависая над субмариной всей своей громадной массой. Сотни людей там были заняты своим делом, обслуживая хитроумное оборудование, позволявшее добывать «черное золото» с огромной глубины, из-под поверхности моря. Им предстояло погибнуть, принять смерть во имя Исламской республики, и Асфан Мешхеди не испытывал ни тени сомнений в том, что предстоит сделать. Те, кто находился на платформе, не были его врагами, они не сделали лично ему ничего дурного, но они создавали мощь его врагов, врагов его страны, его народа и его веры – и их участь была предрешена.

Субмарина, в режиме электродвижения практически бесшумная, приближалась к цели. В нескольких милях прошел американский фрегат, и никто на его борту даже не подумал, что рядом может скрываться враг – в этих водах никогда не знали войны, здесь от века было безопасно, и неверными предстояло поплатиться за свою беспечность немедленно.

– Подвспылть на перископную глубину!

Асфан Мешхеди хотел видеть своими глазами, пусть и сквозь оптику перископа, крах мощи своего врага. Субмарина, вырываясь из бездны, вновь приблизилась к границе двух сред, зыбкой кромке, где вода и воздух соприкасались меж собой. Труба перископа поднялась над волнами, и капитан увидел огромное сооружение, подавлявшее своей тяжеловесностью. Платформа заполнила уже все поле зрения перископа, казалось, протяни руку – и коснешься ее.

Возле платформы, связанный с ней пуповиной шлангов, покачивался на волнах огромный океанский танкер, принимавший в свои трюмы поднятую с невообразимой глубины нефть, тонну за тонной, медленно увеличивая осадку. И это было просто отлично – еще одна превосходная цель. Жаль только, что было всего две торпеды, едва хватит, чтобы серьезно повредить саму платформу, а ни на что другое их возможностей уже не останется. Но и за это стоит лишь возблагодарить Всевышнего.

– Приготовиться к залпу!

Все замерли в ожидании самого главного, того, во имя чего они поставили на кон собственные жизни. В тоннелях торпедных труб «Гадира» покоились тяжелые противокорабельные торпеды 53-65К русского производства, с примитивной и не самой надежной системой самонаведения, зато несущие боеголовки в триста килограммов. Именно это и было нужно сейчас – нефтяная платформа не могла уклониться от удара, но, рассчитанная на то, чтобы противостоять свирепым тайфунам, она была слишком прочной, чтобы уничтожить это сооружение всего парой точных попаданий. Именно поэтому попадания должны были стать не только ювелирно точными, но и как можно более мощными.

Глубоководная нефтедобывающая платформа «Петрониус» была одним из самых высоких строений на планете. Надводная часть ее вздымалась вверх на семьдесят пять метров – смехотворно мало, если сравнить с каким-нибудь нью-йоркским небоскребом. Но ажурные фермы опор, на которых покоилось это сооружение, уходили до самого дна, на пятьсот с лишним метров. И туда же тянулись трубопроводы, вытягивавшие из недр земли «черное золото», сейчас вливавшееся в трюмы огромного танкера – каждый день здесь, именно в этой точке Мексиканского залива, добывалось почти две тысячи тонн нефти, так что танкеры сновали между платформой и портом Нового Орлеана непрерывно, добавляя суеты.

– Дальность до цели? – потребовал капитан Мешхеди, и тотчас услышал:

– Пять миль!

Заправка танкера шла полным ходом, и при этом без остановки работали плунжерные насосы, наполняя резервуары самой платформы – чтобы потом заполнить трюмы еще одного океанского гиганта. Сотни людей на поверхности были заняты делом, и никто не обратил внимания на слабо фосфоресцировавший пенный след, белый шрам, оставленный на поверхности моря поднятым перископом субмарины, подкрадывавшейся к своей жертве. Теперь помешать атаке не могло уже ничто.

– Да пребудет с нами благодать Всевышнего, – прошептал Асфан Мешхеди, не отрывая взгляд от приближенной оптикой перископа цели, и отрывисто скомандовал: – Торпедные аппараты – пли!

Офицер-торпедист разом отжал пару рычагов, и винты торпед провернулись в первый раз, выталкивая тяжелые «сигары» из тоннелей торпедных труб. Две смертоносные «рыбины» отделились от подлодки, со все большей скоростью устремившись к нефтяной платформе. Все моряки замерли, кто-то, сам того не замечая, шептал слова молитвы, кто-то просто молча стиснул зубы, и лишь капитан Мешхеди, не отрываясь, смотрел и смотрел в перископ – он хотел увидеть собственными глазами начало краха ненавистного врага.

Стрелка секундомера описала шесть полных кругов, прежде чем низкий гул, похожий на рык разбуженного исполина, проник сквозь обшивку подлодки, заставив всю ее, от носа до кормы мелко завибрировать. А Асфан Мешхеди увидел, как у бортов нефтяной платформы взметнулись два столба и пены и пламени – его торпеды поразили цель.

– Мы сделали это! – воскликнул капитан, глядя в сверкавшие безумным блеском глаза своих моряков, на их лица, сиявшие блаженными улыбками. – Во имя Аллаха, мы это сделали!

– Аллах Акбар!!!

Два взрыва произошли под днищем платформы, перебив трубопроводы, уходившие вниз на недосягаемую глубину. Пара трехсоткилограммовых боеголовок не могла нанести фатальный ущерб столь прочному сооружению, не было и речи, чтобы уничтожить платформу весом в сорок три тысячи тонн всего двумя торпедами, но взрывы были только началом. Равновесие всей конструкции оказалось нарушено, а дальше в действие вступили законы механики, и процесс стал необратимым.

Стальные опоры, упиравшиеся в дно, были достаточно прочными, чтобы выдерживать самые сильные волны, стойко держаться под порывами ураганного ветра, но там мощь, что выпустили на волю иранские подводники, превзошла их прочность. Все сооружение пошатнулось, медленно заваливаясь на бок, что-то сверкнуло, вспыхнуло, и платформу, неумолимо погружавшуюся в волны, охватило пламя.

Капитан Мешхеди видел, как срываясь падали в воду, уже подернувшуюся зеркальной пленкой нефти, вытекавший из перебитых взрывами труб, люди, пытавшиеся спастись от огня. А сверху на них, не оставляя несчастным никаких шансов, рушилась окутанная клубами багрового пламени, тяжелым черным дымом махина платформы, и вместе с ней рушилось могущество ненавистной любому правоверному страны.

– Разворот на сто восемьдесят градусов, – приказал Мешхеди. – Погружение на сто метров. Ничего еще не закончилось, братья. Плавучая база будет ожидать нас за пятьдесят миль к востоку от нынешних координат, и эти пятьдесят миль могут стать самыми длинными для нас. Враг быстро придет в себя и обратит против нас всю свою мощь. Но мы должны обмануть его и вернуться домой!

Они сделали свое дело, и каждый из восемнадцати моряков, хотя и готов был принять смерть во имя своей страны и Всевышнего, все-таки хотел вернуться на родину живым героем, пусть о подвиге и нельзя будет рассказать даже самым близким еще очень и очень долго. Асафан Мешхеди понимал это, и хотя сильно было желание досмотреть чудовищный, завораживающий великолепием разрушений спектакль до конца, он отдал тот приказ, которого от него ждали.

Степан Гриценко вышел на палубу, торопливо вытряхивая из мятой пачки сигарету. Щелчок зажигалки – и табачный дым наполняет легкие, отзываясь приятной негой во всем теле. Курить здесь, на нефтедобывающей платформе, среди сотен тонн нефти и тысяч кубов газа – казалось, ничего более абсурдного и придумать нельзя. Но как иначе успокоить нервы, расслабиться, если приходится вкалывать по двенадцать часов в сутки? Конечно, платили американские хозяева немало, в родном Новокузнецке с его закрывшимися шахтами и остановившимися заводами, но и выкладываться приходилось по полной, на все сто процентов, так, что после смены не было сил даже думать о чем-то.

– Стефан? – Гриценко от неожиданности вздрогнул и, обернувшись, увидел человека в замасленном комбинезоне, щуплого, низкорослого, но с огромной, точно у Деда Мороза, бородой лопатой. – Угостишь сигаретой?

Гриценко молча выщелкнул еще одну папиросу, и Олаф Янсен, швед, неведомыми путями очутившийся вместо своего заполярья в экваториальных водах, с наслаждением затянулся.

– Трудная ночка, Стефан?

Степан Гриценко кивнул. Ночь действительно выдалась трудной. Сломался один из насосов, забарахлили генераторы, из-за чего опасно упало напряжение в сети, а это могло обернуться самым худшим – нефтедобывающая глубоководная платформа «Петрониус» превратится в мертвую стальную коробку посреди океана, с запертыми на ней почти полутора сотнями людей. И придется ждать, пока кто-то доберется досюда с континента, чтобы восстановить работу систем. Да еще этот танкер…