Текст книги "День Победы. Гексалогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 73 (всего у книги 176 страниц)

– Тащи этого барана сюда, – крикнул кто-то, стоявший над Ольгой, которую просто швырнули на землю, будто забыв о девушке в тот же миг. – Сейчас башку ему резать будем!

Партизана поставили на колени, и один из боевиков, вытащив из ножен широкий тесак, зашел ему за спину. Рванув голову пленного на себя, он сделал стремительное движение вооруженной рукой, и клинок вскрыл горло партизана буквально от уха до уха. На землю багровым дождем хлынула горячая кровь.

Толпа заорала что-то бессвязное, охваченная экстазом, и в тот миг, когда голова убийцы вдруг взорвалась кровавым фонтаном, чеченцы еще не поняли, что случилось. А когда пришли в себя, стало уже поздно. Звук выстрела был неразличим на фоне прочего шума, но последствия видели все. Прилетевшая будто из пустоты пуля ударила в грудь еще одного боевика, свалив его с ног замертво. Остальные вскинули оружие, кто-то бросился к дому, другие попытались укрыться за хлипким палисадником, когда со стороны леса грянула длинная очередь, и шквал пуль с противным визгом пронесся над самой головой Ольги. Еще двое чеченцев повалились на землю, и лишь тогда остальные открыли беспорядочный огонь. А со стороны недальнего леса отрывисто звучали выстрелы, и после каждого кто-то из бандитов валился на землю, убитый наповал или просто раненый, добавляя своими криками и мольбами о помощи еще больше паники и неразберихи. Беспощадные охотники в одно мгновение превратились в почти беспомощную добычу.

Капитан Народно-освободительной армии Китая Фань Хэйгао никогда даже не задумывался над тем, где и как ему предстоит расстаться с жизнью. Как любой нормальный человек, он хотел жить, но как офицер, сознательно выбравший военную службу, верил, что если и умрет, то, защищая родную страну от врага. И не мог он даже представить, что встретит смерть за тысячи километров от родного Нанкина, в безымянной русской деревне, и придет она к нему в облике бородатых злых горцев, спустившихся прямиком со склонов Кавказа. Но не зря убеленные сединами, покрытые шрамами инструкторы натаскивали капитана на полигоне, не зря гоняли его по полосе препятствий, вбивая вместе с навыками бойца жажду жить. И сейчас Фань Хэйгао не был намерен покорно склонять голову перед своей гибелью.

Ударив первым, китайский разведчик выиграл драгоценные мгновения, заставил противника запаниковать, замешкаться. Но враг ему в этом бою достался намного более опытный, чем сам капитан Фань, и опыт этот был получен злобного вида бородачами не на стрельбищах, а в настоящем бою. Чеченцы приходили в себя не больше пяти секунд, а затем вслед капитану Фаню грянул шквал автоматного огня. С секундной задержкой заухал пулемет, и над головой прожужжали тяжелые пули, в щепу крошившие тесовые доски заборов.

Китаец припустил со всех ног, явственно ощутив тяжелое дыхание погони за своей спиной. Завернув за угол высокого глухого забора, он торопливо перекинул магазин АК-74, выпустив куда-то в сторону преследователей пару длинных очередей, и снова бросился бежать, слыша позади злые крики. Перемахнув одним прыжком через невысокий палисадник, Фань Хэйгао направился к лесу, серой стеной вздымавшемуся метрах в пятистах. Нужно было лишь пересечь покрытое бороздами поле, а там, остается надеяться, русский товарищ поддержит огнем, отвлечет погоню на себя, заставит противника занять оборону.

Кто-то всерьез разозлился на китайского офицера. С небес на землю обрушился рокот низколетящего вертолета, по лицу Фань Хэйгао скользнула тень. Ми-8 прошел над самыми крышами, развернулся, и от его покатого борта к земле брызнули потоки трассеров. Очередь прошла у самых ног капитана, китаец упал, и тотчас вновь вскочил, со всех ног припустив к лесу. Когда село осталось за спиной, от опушки раздались выстрелы, это Игорь, успевший занять свою позицию, прикрывал товарища огнем. Все же молодой партизан собрал волю в кулак, не растерялся, четко выполнив приказ, и теперь обстреливал преследователей короткими, скупыми очередями. Чеченцы, рассыпавшись цепью, залегли, открыв шквальный огонь из всех стволов. Пули с визгом летали над головой Фань Хэйгао, тоже вжавшегося в дно широкой борозды.

Треск автоматных очередей вдруг потонул в стрекоте вертолетных лопастей. Ми-8, поливая раскинувшееся за деревней поле, давно сжатое и убранное, медленно летел на малой высоте. Пули вгрызались в мерзлую землю, срезая ветви разросшихся у кромки поля кустов. Китаец, чуть приподнявшись на локтях, выстрелил несколько раз в сторону залегших на окраине деревни чеченцев, а затем, перевернувшись на спину, выпустил остатки магазина в приближавшийся вертолет. Он целился в блестящий плексигласом округлый нос, в кабину пилотов, вбивая туда очередь за очередью, и Ми-8 вдруг дернулся, резко подскочив вверх на сотню метров и изменив курс. Стрелки, стоявшие за пулеметами, продолжали палить во все стороны, но резкий маневр сбил им прицел.

Китаец вскочил, и, низко пригнувшись, бросился туда, откуда строчил автомат его товарища. Русский партизан, увидев Фань Хэйгао, вскочил с колен, и, дождавшись, когда китаец поравняется с ним, кинулся вглубь леса, в настоящие заросли, способные укрыть и от чужих взглядов и от крупнокалиберных пуль.

– Держись деревьев, – напомнил капитан Фань Игорю. – Под кронами нас сложнее заметить с воздуха! Давай, бегом!

Звук летящего вертолета снова вытеснил все прочие шумы окружающего мира. Летчики, кажется, пришли в себя, и теперь Ми-8, огрызаясь пулеметным огнем с обоих бортов, настигал беглецов. Загрохотали очереди, что-то промчалось возле головы Фань Хэйгао, жужжа, точно огромная сердитая пчела. Несколько пуль перебили ствол молодого деревца, и щепки, тонкие и острые, словно иголки, занозами впились в лицо китайца. И только тогда он понял, что бежит один.

– Игорь! – Фань Хэйгао подскочил к своему товарищу, растянувшемуся на земле, и силившемуся встать. Русский одной рукой пытался оттолкнуться от земли, а второй зажимал рану в боку, и было видно, как сквозь пальцы струйками стекает кровь.

– Все, хана мне пришла, – прохрипел Игорь Ерохин. – Беги, не жди! Я тут их задержу, сколько смогу!

Над головами с рокотом промчался вертолет, заходя на второй круг. Сейчас он мог сколько угодно крутить карусель, двое беглецов, вооруженных лишь автоматами, были для его экипажа просто мишенью, не более того.

Фань Хэйгао в растерянности застыл над лежавшим у его ног товарищем. Китайский офицер не мог бросить еще живого напарника, но понимал при этом, что и помочь не сможет, разве что умрет рядышком. Рана была слишком серьезной, да и унести русского на себе китаец далеко не сумел бы, выбившись скоро из сил. А Игорь, ударив китайца кулаком в грудь, прикрикнул:

– Беги! Уходи давай! Что смотришь?

Китайский разведчик отшатнулся. Смерть прошла стороной, и его товарищ выкупил жизнь Фань Хэйгао, и сейчас медленно умирал, истекая кровью.

– Сейчас «духи» будут здесь! Давай, двигай! Только оставь мне патроны!

Капитан Фань молча, как сам Игорь прежде, еще в доме, вытащил из нагрудного кармана «разгрузки» пластиковый рожок, вложив его в ладонь товарища. А затем, поднявшись на ноги, бросился в гущу леса, ни разу не оглянувшись.

Со стороны деревни раздались выстрелы, отрывисто затрещали автоматные очереди, и пули с визгом пролетели над головой вжавшегося в землю партизана, срезая ветки и вонзаясь в стволы деревьев. Игорь, перевернувшись на живот, приложился к автомату, крепко вжав приклад в плечо. Оставленный китайцем магазин он положил рядом, на расстоянии вытянутой руки. Партизан уже не чувствовал волнения, тем более в нем не оставалось страха, это лишнее сейчас чувство словно вытекало с каждой каплей крови, сочившейся из кое-как перевязанной раны в боку.

Игорь повел стволом, поймав в прорезь прицела темный силуэт приближавшегося боевика. Чеченцы двигались короткими перебежками, прикрывая друг друга, стреляли скупыми короткими очередями, стараясь прижать к земле своего невидимого противника. их было четверо, Игорь пересчитал своих врагов. Четверо живых, полных сил бойцов, против одного, уже замершего на грани жизни и смерти. Один из них, низкорослый, в вязаной шапочке, задвинутой на самые глаза, с короткой бородой, оказался ближе всех, его партизан и выбрал своей жертвой.

– Сука, получи! – Игорь задержал дыхание и, дождавшись, когда выбранный в качестве первой мишени боевик замрет на несколько секунд, нажал на спуск. – Получи!

Короткая, патронов в пять, очередь свалила чеченца с ног, отбросив его назад. Игорь был уверен, что попал в цель, промахнуться с полутора сотен метров он не мог. Один противник выбыл из строя, не важно, раненый или убитый, а трое оставшихся тотчас залегли, открыв шквальный огонь.

– Выродки, – прохрипел партизан, перекатываясь к подножью дерева.

Из-за этого укрытия Игорь выпустил еще две короткие очереди, даже не рассчитывая попасть в цель. В ответ снова затрещали выстрелы, а затем один из боевиков, вскочив на ноги, низко пригибаясь бросился к лесу, стремительно сокращая расстояние между собой и позицией партизана.

Уперев цевье АК-74 в выступавший из земли корень, ставший для партизана бруствером, Игорь плавно нажал на спусковой крючок, и отдача ударила его в плечо неожиданно сильно, чуть не вырвав оружие из ослабевающих рук. Чеченец споткнулся, повалившись на землю, но тотчас снова вскочил, с колена открыв огонь. И следующая очередь, посланная партизаном, наискось перечеркнула его грудь, мгновенно оборвав нить жизни горца, на свою беду покинувшего когда-то родной аул.

Бледный росчерк трассера, покинувшего ствол «калашникова», подсказал Игорю, что магазин пуст. Партизан торопливо сменил рожок, вжимаясь в землю, чтобы не оказаться на пути шальной пули. А с неба все громче звучал рокот вертолетных турбин – боевики вновь двинули в бой свое самое мощное оружие.

– Твари, – прохрипел Игорь, передергивая затвор и пытаясь прицелиться. Перед лазами словно колыхалось багровое марево, силуэты приближавшихся чеченцев двоились, оружие вдруг стало неподъемно тяжелым, норовя выскользнуть в любой миг из разжимавшихся пальцев.

Чеченцы стреляли на бегу, заставляя партизана прижиматься к земле. Не целясь, Игорь дал длинную очередь, не меньше чем на половину магазина, и в тот же миг что-то ударило его в правое плечо. Автомат выпал из рук партизана, вдруг переставшего чувствовать собственную руку. Рядом отчетливо прозвучали гортанные возгласы на незнакомом языке, раздался треск ветвей и шелест листвы под тяжелыми ботинками.

– Ну, суки, идите сюда, скорее, – оскалившись в серое небо, произнес партизан, отцепив от «разгрузки» гранату. Ребристый шестисотграммовый шар Ф-1 лег в ладонь, и Игорь зубами вцепился в проволочное кольцо чеки, пытаясь выдернуть его.

Шаги звучали все ближе, как и голоса. Партизану даже показалось, что он чувствует запах немытых тел, перебивший даже пороховую гарь. Наконец, чека оказалась извлечена из гранаты, и Игорь замахнулся, вкладывая в бросок оставшиеся силы. Чья-то крепкая рука легла поверх его пальцев, намертво прижимая рычаг предохранителя к корпусу «лимонки».

Игорь дернулся, пытаясь освободить руку, но кто-то, остававшийся невидимым, мертвой хваткой сжал гранату. А затем произнес на ухо партизану знакомым голосом:

– Не торопись, братишка, шахидом стать! Еще повоюем, погеройствуем!

Над головой грянули автоматные очереди, граната, наконец, выскользнула из разжавшихся пальцев, и оказалась в ладони Азамата Бердыева. А тот, не колеблясь, швырнул ее куда-то в чащу, а затем сорвался и сам, от живота стреляя короткими очередями. А Игорь почувствовал, как его подхватили чьи-то крепкие руки, утаскивая вглубь леса, подальше от деревни, в которой, судя по доносившимся с той стороны звукам, кипел нешуточный бой.

Глава 10. Cпасатели

Архангельская область, Россия 26 октября

Заросшая цепким кустарником лощина вывела партизан точно к поселку. Шли осторожно, часто останавливались. Олег Бурцев, двигавшийся первым, плавно перетекал с места на место, скрадывая шаги. Бывший сержант-десантник не был профессиональным охотником, до того, как оказаться в казарме, он даже в лесу почти не бывал, не охотился в детстве с рогаткой на ворон, но, став солдатом, в совершенстве овладел искусством охоты на человека. В кавказских горах он стал одним из лучших в этом деле, записав на свой счет немало побед. Он научился отнимать человеческие жизни на расстоянии, одной короткой очередью из пулемета, когда даже лицо жертвы не видно, и в ближнем бою, ножом или лопаткой. Сначала было трудно нажимать на курок, сознавая, что убиваешь человека, чьего-то сына, мужа, отца или брата. Потом сержант увидел то, что осталось от двух пацанов из его батальона, попавших в плен к боевикам, и после этого понял, что не всякую тварь, даже ходящую на двух ногах, можно считать человеком.

Сейчас сержанта ждал бой, Олег в этом не сомневался. И от того, успеет ли он первым обнаружить противника, зависел исход этого боя. В условиях, когда схватка происходит едва не на расстоянии вытянутой руки, в зарослях, где не помогут ни тепловизоры, ни разведывательные спутники, первый выстрел зачастую оказывается и последним. И потому сержант, крепко обхватив цевье висевшего на плече РПК-74М, периодически замирал, обращаясь в слух. Шелест опавшей листвы, хруст ветки, даже дыхание могли выдать затаившегося врага. Даже запах имел значение здесь, в лесу, где можно издалека учуять пот, оружейную смазку или табачный дым.

Командир партизанского отряда полковник Басов так же неслышно, как его подчиненный, появился из-за спины Олега, став по левую руку и вскинув в готовности автомат. Поводя из стороны в сторону стволом АК-74М, Басов напряженно вслушивался в лесное безмолвие. Несколько секунд ничего не происходило, а затем поднявшийся легкий ветерок донес до партизан отрывистый треск, который невозможно было спутать ни с чем.

– Стреляют! Это «калашников»! – тотчас опознал звуки Бурцев. – Это в деревне!

– Там наши, – мрачно выдохнул Басов. – Вперед, за мной!

Полковник рванул с места, вламываясь в сплетение ветвей. Скрытность уступила место скорости. Впереди погибали их товарищи, и партизаны торопились, спеша вступить в бой.

– Сержант, бегом, – подгонял Басов, вырвавшийся вперед. Полковник ловко перепрыгивал через торчавшие из земли корневища, вырываясь из цепкой хватки спутанных ветвей. – Живее, «десант»!

Звуки боя становились все отчетливее. Перестрелка сместилась куда-то правее, переговаривались несколько автоматов, порой к ним присоединялся пулемет – его гулкое уханье было нетрудно разобрать даже на расстоянии. Невидимый пока пулеметчик молотил длинными очередями, не экономя патроны. Так стреляют, когда хотят прижать противника к земле, придавить его шквалом огня, неточного, но яростного, лишить маневра.

– Это там, – Бурцев указал на источник звука. – Метров сто, командир!

Партизан, оторвавшихся от товарищей, нагнал Азамат Бердыев. Бывший танкист-гвардеец из Кантемировской дивизии тяжело дышал, приходя в себя после стремительного броска через дебри. А вот вынырнувшая следом за ним из-за плотной стены потерявшего свою листву кустарника Жанна Биноева даже не запыхалась. Молчаливая чеченка немедленно скинула с плеча тяжелую СВД, взяв ее наизготовку и нацелившись на ближайшую рощу.

– Олег, на правый фланг, прикроешь нас, – приказал Басов. – Азамат, со мной.

– А я?

Чеченская снайперша пристально взглянула на полковника, направив ствол винтовки в землю.

– Заходи слева, – решил полковник. – Работай по тылам. Если кто сунется из села, отсекай их!

– Я поняла!

Жанна сделала шаг к лесу, и тут ее настиг окрик Басова:

– Не рискуй и не подставляйся. Не увлекайся, за спину поглядывай. Не дай себя поймать!

Биноева взглянула на партизана с удивлением, растерявшись на миг и не сумев подыскать слова, чтоб ответить. Но полковник уже нетерпеливо взмахнул рукой:

– На позиции, живее!

Девушка бросилась в заросли, растворяясь в серой полумгле осеннего леса. Ее движения не сопровождались никаким шумом, словно это призрак плыл над усыпанной опавшими листьями землей, а не ступал человек из крови и плоти. Не трещали ветви, не бряцало оружие, не шуршала ткань бушлата. Басов, проводив чеченку задумчивым взглядом, тряхнул головой, и, взглянув на своих товарищей, терпеливо ожидавших приказа командира, произнес:

– За мной, вперед!

Олег Бурцев, чуть отставший, чтоб страховать своих товарищей, слышал, как впереди, се ближе и ближе, короткими очередями бьет одинокий «калашников». Кто-то, вцепившись в лесную опушку, как в последний рубеж, отчаянно отбивался, наверняка отстреливая последние патроны. А затем автомат умолк.

– Живее, за мной!

Басов, держав автомат наизготовку, ломанулся с треском и хрустом через подлесок, не заботясь о маскировке. Оставив за собой настоящую просеку, полковник едва не запнулся о растянувшегося у подножья высокого дерева человека, узнав в нем одного из своих бойцов, тех, кого сам полковник послал с ранеными от греха подальше в эту деревеньку. И тотчас внимание Басова привлекло какое-то движение левее. Полковник резко развернулся, вскидывая автомат. Вышедший прямо на него чужак, бородатый, с зеленой повязкой на лбу и АКМ в руках, явно ожидал здесь найти лишь раненого, загнанного, лишенного сил партизана, а не готового к схватке волкодава. Он замешкался лишь на мгновение, возможно, пытаясь понять, враг перед ним, или это кто-то из товарищей первым успел подобраться к обреченной жертве.

Басов, не колеблясь, нажал на спуск, и короткая очередь из АК-74М буквально смела с лица земли противника. Где-то впереди хлопнула разорвавшаяся граната, через секунду рядом затрещал автомат чуть припозднившегося Бердыева, и немедленно от деревни ударил в ответ пулемет. Тяжелые пули прожужжали возле лица Басова, и тот поспешно упал, выставив перед собой автомат.

– Ну, суки, держитесь!

Бивший от села ПКМ, выдав длинную очередь, умолк, и Басов, привстав на колено, выстрелил из подствольного гранатомета, а затем добавил из автомата, в две очереди добив магазин и немедленно сменив рожок на новый. Полковник увидел, как от окраины деревни приближаются, двигаясь короткими перебежками, несколько фигурок в камуфляже. Поймав в прорезь прицела силуэт одного из противников, Басов выстрелил, отметив, что его мишень упала, больше не подавая признаков жизни. Но остальные разразились настоящим шквалом огня, сухо закашляли автоматы, и к ним присоединился ПКМ, как оказалось, вовсе не уничтоженный – скорее, стрелок просто менял ленту.

РПК-74 сержанта Бурцева ответил короткими очередями с правового фланга, и на фоне этого совершенно не слышны оказались выстрелы из СВД, но вот эффект их оказался более чем заметен. Один за другим повалились, ткнувшись в мерзлую землю лицом, двое из бежавших к партизанам вражеских бойцов. Остальные залегли, огрызаясь автоматным огнем.

– Надо отходить, – почти прокричал устроившийся рядом с Басовым Азамат. – Это чечены, и, похоже, их там до черта! У меня последний магазин остался!

Полковник, ничего не сказав, просто ударил кулаком по земле. Патроны были на исходе, как и силы, а там, в деревне, за спинами боевиков, непонятно что забывших на этой исконной русской земле, могли еще оставаться их товарищи, возможно, живые. А он, Алексей Басов, ничем не мог сейчас помочь, и даже геройская гибель его самого и его спутников едва ли уже что-то могла изменить. Этот бой полковник проиграл.

Приглушенный хруст ветвей за спиной заставил Басова перекатиться на спину, вскидывая автомат. Он едва не выстрелил, но успел знать в человеке с раскосыми глазами и скуластым лицом китайского «советника». Капитан Фань Хэйгао, тяжело дыша, рухнул на землю по правую руку от полковника, и, безбожно коверкая слова от волнения, произнес:

– Ваши раненые остались там… и Ольга… мы пытались отвлечь врага…

– Наши там? В деревне?! Живы?

– Я… не знаю…

Снова заговорил пулемет, прижимая к земле партизан, и под прикрытием свинцового шквала один из чеченцев вскочил, закидывая на плечо зеленый тубус гранатомета РПГ-26. Боевик даже успел взвести оружие прежде, чем выпущенная из снайперской винтовки пуля калибра 7,62 миллиметра разворотила его грудь – Жанна Биноева не старалась покрасоваться, стреляя точно в голову, как это делали иные менее удачливые ее братья по оружию. Красиво, конечно, но меньше вероятность попадания, а от выстрела по корпусу и бронежилет не спасет, даже если противник не будет убит на месте, много ли он проживет с раздробленными ребрами и отбитыми в кровавую кашу внутренностями.

Пулемет, оттянувшийся к самой околице села, умолк, и Алексей Басов, успевший перезарядить подствольный гранатомет ГП-30, выстрелил в сторону чеченцев, отметив машинально, что в подсумке осталось всего два ВОГ-25. в ответ снова застучали автоматы. Противники перешли к позиционной войне, чеченцы понимали, что, попытавшись атаковать, умоются кровью, и половина их так и останется лежать на перекопанном картофельном поле. Ну а русские атаковать даже не собирались, отступить же прямо сейчас не давало отчаянное упрямство людей, выросших на вере в силу подвига.

Пульсирующий гул, пришедший откуда-то с небес, заставил Басова поднять голову, а затем – выругаться, грязно, длинно, зло. Разорвав облака, над деревней на малой, метров сто всего, даже меньше, высоте летел вертолет. Тот самый, заставивший партизан мчаться со всех ног к селу. И он уже развернулся покатым блестящим носом точно к позиции бойцов полковника.

– Это чеченцы, – взволнованно выкрикнул китайский разведчик. – Этот вертолет их привез!

Ми-8, раскрашенный в цвета американской нефтяной компании, опустился еще ниже, так что можно было разглядеть за покатым блистером пилотской кабины силуэты летчиков. А затем он развернулся, обратив к партизанам борт, и из проемов иллюминаторов по земле хлестнули огненные струи пулеметных очередей.

– Уходим! – крикнул Басов, первым вскакивая на ноги. – Под деревья! В укрытие! Азамат, тащи Игоря! Никого не бросать!

Первая очередь из «Утеса» оказалась не точной, пули с визгом промчались над головами партизан. Но, как только те побежали, выдав себя движением, стрелки чеченцев смогли корректировать огонь. Несколько крупнокалиберных пуль ударили в стволы деревьев, высекая из них щепу. Остававшиеся на земле боевики, ободренные мощной поддержкой, тоже открыли ураганный огонь. Громыхнул выстрел из РПГ, и граната с шелестом промчалась над головами партизан, разорвавшись в десятке метров перед ними.

– Суки!!! – Басов остановился, вскинув автомат, и выпустил по нависшему над беглецами вертолету остатки магазина в одну очередь сквозь сплетавшиеся над головой ветви.

Бежавший следом Олег Бурцев тоже остановился, открыв огонь в воздух из своего пулемета, но легкие пули калибра 5,45 миллиметра лишь царапали обшивку плевавшегося огнем Ми-8, да и то, если не сходили с траектории, рикошетом отскакивая от веток. Партизаны снова побежали, подгоняемые пулеметным огнем с небес. Чеченцы все никак не моги их нащупать в довольно густом подлеске, просто били по площадям, но и этого хватало, ведь никто не хотел поймать своим телом шальную пулю из «Утеса», запросто способную оторвать руку или обезглавить не хуже любой гильотины, разве что выглядело бы это еще менее аппетитно.

– Давай, давай! Ходу! – Басов, бежавший последним, подгонял своих бойцов. – Живее!

Бердыеву, на себе несшему раненого партизана, пришлось хуже всего. Несколько раз он чуть не упал, запинаясь о кочки и торчавшие из земли корни, и только чудом не выпустил из рук оказавшееся неподъемным тело товарища. Бывший танкист слышал, как за спиной по очереди стрекочут автомат его командира и ручной пулемет Бурцева – партизаны прикрывали отход, расходуя последние патроны.

– Брось… – едва слышно прохрипел Игорь, своим немалым весом буквально придавивший к земле Бердыева. – Оставь меня, брат…

– Пошел ты, – зло, сдавленно прохрипел Азамат. – Русские на войне своих не бросают!

Вертолет с грохотом и гулом промчался над головами партизан, затем, судя по звуку, развернулся, ложась на обратный курс. и вдруг рокот турбин словно раздвоился, доносясь одновременно с разных сторон. Басов, растерявшись, замер, запрокинув голову. Он был отличной, уязвимой мишенью в этот миг, но чеченцы, что стояли за пулеметами, так же, как русский полковник переставшей существовать армии, уставились на пикировавший с большой высоты вертолет. Это тоже был Ми-8, только разрисованный зелено-коричневыми пятнами камуфляжа, и со свисавшими с пилонов пусковыми установками НАР и подвесными пушечными контейнерами.

– Что за черт?! – Басов, наблюдавший за маневрами многотонных винтокрылых машин, словно устроивших в небе над селом странный танец, удивленно помотал головой. – Это кто еще?! Проклятье!

Партизаны не могли слышать наполнившие эфир переговоры, приказы с требованием приземлиться, звучавшие на русском, и ответ, тоже данный по-русски, но с жутким горским акцентом, и совершенно нецензурный. Зато они видели, что произошло в следующие секунды. «Утес» с борта чеченского Ми-8 огрызнулся короткой очередью, неточной, прошедшей в стороне от второго вертолета. И тотчас от камуфлированного геликоптера протянулись огненные струи трассеров, буквально разрезавших принадлежавший ранее нефтяникам вертолет напополам. Охваченная огнем машина камнем рухнула к земле, а второй Ми-8, развернувшись, неожиданно дал ракетный залп по улепетывавшим к селу чеченцам, а затем пошел на посадку.

Жанна Биноева едва успела занять позицию на опушке леса, когда чуть в стороне, там, где оставались русские, вспыхнула яростная стрельба. Чеченка продиралась через дебри, порой теряя деревню из виду совершенно, и лишь отрывистый сухой кашель «Калашниковых» служил надежным ориентиром для той, у кого одинаково хорошо были развиты все чувства, словно у дикого зверя. Да она и сама чувствовала себя горным хищником, прежде выслеживавшим и безжалостно истреблявшим пришедших в родной край чужаков. Теперь Жанна Биноева сражалась на другой стороне.

Заросли поредели, и чеченка, державшая на перевес тяжелую СВД-С, увидела окраину деревни, в которой уже начиналась какая-то нездоровая суета. Внимание Жанны привлекла большая группа вооруженных людей, всего с десяток. Остановившись, Биноева вскинула винтовку, со всей силой вжимая в плечо затыльник приклада. Прицел поглотил расстояние, и чеченка увидела, как боевики образовали круг, в центр которого швырнули кого-то, повалившегося на землю, словно мешок с картошкой. Чеченцы вскинули над головами руки, размахивая оружием, что-то закричали – было видно, как широко раскрываются их рты, хотя до позиции Биноевой не донеслось ни звука. А затем один из боевиков сделал шаг, выйдя из строя и нависнув над своей жертвой. Рывком он поставил пленника на колени и тотчас выхватил из ножен нож с широким клинком. Подняв тесак над головой, чеченец обвел взглядом своих товарищей, и в какой-то миг его лицо оказалось в фокусе оптического прицела ПСО-1.

– Ублюдок! – прошептала Жанна Биноева, мгновенно узнавшая Хусейна Шарипова и уже безошибочно догадавшаяся, что увидит в следующий миг.

Все произошло быстро. Вожак чеченцев сделал резкое движение рукой, и стоявший на коленях у его ног пленник осел на землю, захлебываясь собственной кровью, хлеставшей из рассеченного до самого позвоночника горла. Боевики вновь принялись размахивать оружием, кто-то стал стрелять в воздух очередями, другие просто кричали, словно стая обезумевших от крови голодных зверей.

А Хусейн Шарипов повелительно взмахнул рукой, в которой продолжал сжимать окровавленный клинок, и к его ногам один из боевиков бросил еще одно тело, хрупкое и изящное, несмотря на камуфлированный бушлат, в который была одета очередная жертва. Толпа вновь кровожадно взревела, скалясь в жутких гримасах.

– Звери! Прости им, Господи!

Казалось, чеченцы нарочно позируют перед Жанной, наблюдавшей за их кровавыми потехами почти с полукилометровой дистанции сквозь окуляр оптического прицела. Она видела, как Шарипов протянул свой клинок одному из боевиков, и тот, приняв оружие из рук амира, шагнул к обреченной жертве под гогот и крики своих братьев. Так же, как Шарипов только что, чеченец поставил пленника на колени, и Биноева, едва увидев, кого собирались казнить боевики, выругалась. Русской девчонке не повезло. Как ни старался предводитель партизан, как ни пытался он отправить подальше от любой возможной опасности Ольгу Кукушкину, смерть отыскала ее, явившись в тихую деревушку в обличье толпы грязных, злых, опьяневших от запаха свежей крови бородатых двуногих нелюдей.

Кажется, жертва, окруженная со всех сторон вопящими от ярости чеченцами не сознавала до конца происходящее. Наверное, она была ранена или контужена – судя по выбитым окнам и испещренным пулевыми отметинами стенам ближайшей избы, из окон которой еще курился дымок, явно от взрыва гранаты, партизаны не сдались без боя. И наверняка для чеченцев победа не была бескровной. Впрочем, даже если бы Ольга понимала все, сопротивляться было бы глупо, тем более глупо было бы просить о пощаде, тем лишь больше раззадоривая своих убийц.

Время вдруг замедлилось для Жанны Биноевой, затаившей дыхание и слившейся на несколько мгновений в единое целое со своей винтовкой. Чеченка видела, как клинок в руке боевика прочертил в воздухе блестящую дугу, и начал медленно опускаться, чтобы рассечь нить жизни беспомощной пленницы, которая только и могла, что молиться о милосердной скорой смерти.

Прицельная марка легла точно на грудь чеченца. Жанна рассмотрела его лицо, поняв, что это совсем еще молодой парень, только успевший отрастить бороду, но ни юность, ни кровное родство не могли остановить сейчас Биноеву. Палец на спусковом крючке напрягся, потянув его назад. Отрывисто грянул выстрел, отдача привычно лягнула чеченку в плечо. Пуле, специальной снайперской 7Н1 со стальным сердечником, чтобы преодолеть отделявшее стрелка от цели расстояние, потребовалось больше секунды, но все равно она летела, намного опережая звук, и прежде, чем бандиты что-то поняли, один из них повалился на землю с развороченной прямым попаданием грудью. Он придавил собой Ольгу, и лишь тогда его товарищи услышали звук выстрела.

Боевики, поняв, что находятся под обстрелом, среагировали мгновенно. Возможно, они и превратились из борцов за свободу в стаю безжалостных зверей в людском обличье, но от этого не перестали быть опытными бойцами. Чеченцы бросились врассыпную, не дожидаясь следующего выстрела, и через секунду пространство перед домом опустело.

Несколько человек скрылись за высокой поленницей, потемневшей от времени – такую преграду невозможно было пробить даже из мощной СВД. Лишь один замешкался, всего на пару секунд, но этого хватило Жанне Биноевой. Сухо треснул выстрел, приклад вновь врезался в плечо, и пуля, промчавшись над заросшим бурьяном полем, толкнула боевика в обтянутую камуфляжем спину, швырнув уже безжизненное тело на ту самую поленницу, до которой он так и не смог добраться.