355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Завадский » День Победы. Гексалогия (СИ) » Текст книги (страница 144)
День Победы. Гексалогия (СИ)
  • Текст добавлен: 10 апреля 2017, 15:30

Текст книги "День Победы. Гексалогия (СИ)"


Автор книги: Андрей Завадский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 144 (всего у книги 176 страниц)

Глава 4
Камчатка, Россия

15 июня

Сидение под Алексеем Басовым провалилось вниз, когда самолет угодил в очередную воздушную яму. Полковник устало выругался, без удовольствия и особой изобретательности. Ему, привыкшему к тесноте боевого отделения танка, к оглушительному реву дизеля за спиной, к качке и тряске мчавшейся по бездорожью на максимальной скорости многотонной боевой машины, перелет давался намного легче, чем большинству из шестидесяти человек, находившихся сейчас в грузовом отсеке транспортного Ан-12БК. Отыскав взглядом в полумраке, едва рассеиваемом скупым светом, проникавшим сквозь крохотные иллюминаторы, лица своих бойцов, сидевших на вытянутых вдоль бортов длинных скамьях, офицер увидел, как они побледнели. Некоторые с трудом сдерживали рвотные позывы.

Самому Басову не мешали ни наполнявший просторный отсек мерный гул четырех турбовинтовых двигателей АИ-20М, уверено тащивших Ан-12 на север над волнами Охотского моря, ни резкий запах авиационного топлива. Только при мысли о том, что под ногами не твердая земля, а несколько тысяч метров наполненной воздушными потоками пустоты, Алексею становилось не по себе. Он, привыкший уверенно стоять на земле, всякий раз чувствовал тревогу, поднимаясь на борт самолета, поскольку понимал, что техника ненадежна. Правда, сейчас, если в воздухе случится нештатная ситуация, шанс остаться в живых есть, благо, на спине и животе вздули парашютные ранцы, наполненные прочнейшим шелком.

В прочем, подумал Басов, даже если удастся покинуть падающий самолет, приземлившись в ледяную воду, это лишь отсрочит неизбежное на пару минут, из быстрой сделав смерть мучительной. С другой стороны, на нем достаточно много металла, чтобы не задержаться на поверхности дольше пары секунд. И если от автомата еще можно быстро избавиться, то набитые в подсумки разгрузочного жилета магазины и ручные гранаты послужат превосходным грузилом, мгновенно утягивая тело в ледяную пучину.

Открылась дверь кабины пилотов, и высунувшийся в проем бортинженер, стащив со вспотевшей головы шлемофон, прокричал в сумрак отсека:

– Приготовились, мужики! Высадка через десять минут!

Басов, услышав это, встал, пошире расставив ноги и придав телу необходимую устойчивость, и, напрягая и без того сорванные связки, гаркнул:

– Проснулись все, бойцы! Проверить снаряжение. Японцы наступают на Петропавловск. Местные «самооборонщики» держатся из последних сил, и им нужно помочь, иначе оборона рухнет, и полуостров окажется в руках врага целиком. Мы высадимся у «косых» в тылу. Возможно, сразу после приземления придется вступить в бой.

В рядах сидевших плечо к плечу десантников возникло какое-то шевеление. Бойцы, большинство из которых совершили свой первый прыжок с парашютом несколько дней назад, с волнением переглядывались, а их пальцы автоматически пробегали по лямкам и ремням, плотно опутывавшим затянутые в зимний камуфляж тела.

Внезапно пол кабины ушел из-под ног Басова, с трудом удержавшего равновесие. Самолет резко накренился на правый борт, и, судя по тому, как заложило уши у полковника, начал быстро снижаться. Отовсюду донесся мат, но не злой, а испуганный.

– Спокойно! – Басов рыкнул так, что его голос перекрыл рокот моторов. – Без паники!

Самолет вздрогнул, словно кто-то ударил по нему гигантской кувалдой, и рухнул вниз. Алексей, заваливаясь на спину, растянулся на полу отсека, и сверху на него повалилось грузное тело кого-то из солдат. В этот момент из кабины выскочил пилот, и, вращая выпученными глазами, закричал:

– Приготовиться к десантированию! В воздухе – японские истребители! Наш эскорт уже вязан боем!

Басов ухватил летчика за локоть, рывком притянув к себе и крикнув тому прямо в лицо:

– Мы сейчас где?

– До береговой черты меньше пяти верст.

– Мать твою, ты нас, что, в море сбрасывать собрался?!

Ничего не ответив, пилот небрежно стряхнул с себя руку полковника, рысцой убежав обратно в кабину. В обоих бортах «антонова» открылись люки, у которых выстроились вереницей десантники. Басов услышал, как стоящий перед ним солдат, пацан лет восемнадцати на вид, и хорошо, если не моложе, громко зашептал:

– Господи, спаси, сохрани и помилуй меня!

– Все будет хорошо, боец, – полковник похлопал мальчишку по плечу. – Главное, не забудь вовремя дернуть кольцо и при приземлении не растеряйся, ноги береги!

Один из членов экипажа, пробежав по отсеку, прокричал:

– Выгребайтесь отсюда живее, вашу мать! Пошли, пошли, мужики! «Косой» на хвосте! Сейчас всем хана будет!

Один за другим десантники выталкивали свои тела через довольно узкий проем люка, исчезая в растекшихся за бортом облаках. Кто-то бессвязно кричал, другие матерились, и лишь некоторые покидали атакованный Ан-12 молча, закусив губу от напряжения.

Алексей Басов, оказавшись перед проемом, через который врывался в грузовой отсек поток ледяного воздуха, крепко зажмурился, и, сделав резкий выдох, шагнул вперед, ощутив под ногами только пустоту. В лицо полковнику ударил порыв ледяного ветра, воздушный поток подхватил его тело, словно ставшее невесомым, закрутил так, что Алексей потерял ощущение пространства. Вслепую он нашарил кольцо, рванув его с треском и через несколько мгновений услышав хлопок наполнявшегося восходящими воздушными потоками купола, развернувшегося над головой, замедляя падение.

Когда Басов открыл глаза, то увидел над собой смутно проступавшие через затянувшую небо серую муть очертания ширококрылого самолета, уходившего на север. И он был не одинок. Полтора десятка тяжелых транспортных Ил-76 и Ан-12, каждый из которых был до отказа набит солдатами и необходимым снаряжением, держали курс на север, к берегам Камчатки. Только завершился штурм Сахалина, но едва последние японские солдаты на острове сложили оружие, ошеломленные внезапным ударом русских, десантные корабли врага появились в Беринговом море, приближаясь к берегам Камчатского полуострова. Бригада полковника Басова оказалась единственным боеспособным соединением, которое могло встать на пути японского десанта. И вот теперь ее бойцы, удерживаемые в воздухе спасительным шелком, рассыпались по небосводу, став невольными свидетелями воздушного боя.

Басов увидел на юге, у самой линии горизонта, причудливо переплетавшиеся в диковинный узор белые росчерки инверсионных следов. Время от времени там что-то сверкало. «Журавли», истребители Су-27, сопровождавшие транспортные самолеты с десантом, первыми приняли бой, но противник обладал численным превосходством, и, разметав заслон по половине небосклона, несколько японских F-15J прорвались к цели, нависая над колонной неповоротливых транспортников.

Едва не зацепив плоскостями Алексея, покачивавшегося под куполом парашюта, рядом с ним, буквально на расстоянии вытянутой руки, с ревом промчалась серокрылая стальная птица, нацелившись острым носом на удалившийся на считанные километры Ан-12. В небе вспыхнула оранжевым нить трассеров, связавшая на секунду оба самолета. Затем «антонов» неуклюже завалился на крыло, и, оставляя за собой широкую полосу черного дыма, начал снижаться.

– Суки! – Басов, провожая взглядом вражеский истребитель, сжал кулаки. По его щекам катились градины-слезы, не то от режущего глаза ледяного ветра, не то от бессильной злости. – Выродки!

«Игл», промчавшись мимо своей добычи на огромной скорости, выполнил разворот, вновь заходя на цель, чтобы добить ее. Истребитель набрал высоту, оказавшись над русскими самолетами, и от их хвостов к нему протянулись огненные полосы. Кормовые стрелковые установки «ильюшиных» и «антоновых» казались совершенным анахронизмом. На современных транспортных самолетах типа американского С-17 или европейского А-400 никто и не думал устанавливать оборонительное вооружение. Но сейчас спаренные автоматические пушки калибра двадцать три миллиметра были последней надеждой русских летчиков.

Сосредоточенный огонь заставил японского пилота выполнить маневр, уклоняясь от града снарядов. Осторожничая, он разорвал дистанцию, готовясь применить ракеты «воздух-воздух», и отвлекся, не заметив появление нового игрока. Пронзив заостренным носом облака, сверху пикировал Су-27. Двумя огненными каплями из-под его плоскостей сорвались ракеты Р-73, и через секунду японский F-15 вспыхнул гигантским фейерверком, опадая на далекую еще землю огненным градом.

– Сожрали, мрази! – злорадно закричал Басов, захлебываясь холодным воздухом, от которого сводило лицо.

Мимо пролетели пылающие куски обшивки сбитого «Игла», заставив полковника кричать уже от страха. Он попытался увернуться от столкновения, дергая за стропы, но парашют упорно не хотел слушаться управления.

Слой облаков, при виде сверху похожий на комки серой ваты, приближался, и в какой-то момент видимость стала нулевой. А когда мгла вновь рассеялась, Басов увидел под собой, в нескольких десятках метров, верхушки деревьев, карабкавшихся по пологому склону сопки к ее плоской вершине.

– А, дерьмо!

От досады полковник закричал в голос, видя, что его несет прямо на деревья. Изо всех сил рванув стропы, он подкорректировал курс, спланировав в прореху в густых кронах. Когда шелковое полотнище зацепилось за толстые ветви, раздался сильный треск, но ноги Басова уже коснулись земли. Он не успел сгруппироваться, как учил инструктор, и просто кубарем покатился по склону, благо, землю покрывал толстый слой опавшей листы и хвои, хотя бы немного смягчивший удар. Наконец, стропы за спиной туго натянулись, дернув тело полковника назад.

Чувствуя, как дрожат руки, Алексей Басов отстегнул парашют, не без труда справившись с пряжками. Избавившись от неудобной сбруи, он попытался встать, но правую ногу от пятки до бедра пронзила острая боль. Вскрикнув, полковник снова повалился на землю.

Басов осмотрелся по сторонам. Над сидевшим на земле человеком, поджавшим под себя левую ногу и вытянувшим прямо, точно стрелку компаса, правую, со всех сторон нависал лес. Если в иных уголках России человек смог переделать окружающий мир под себя, заменив траву асфальтом, деревья – высотными зданиями, а голубое небо – дымом заводских труб, то здесь, на краю континента, он оставался не более чем гостем, не смеющим поднимать руку на девственную природу. И полковнику послышалось в шелесте ветвей над его головой недовольство, словно сама земля хмурилась, видя ступившего на нее человека.

– Черт возьми, – пробормотал вполголоса Басов, когда слышать только шум гуляющего в кронах ветра стало невмоготу. – Куда же меня занесло?

Треск ветвей, донесшийся до полковника, заставил того подскочить, оборачиваясь на источник шума, скрытый в зарослях. Басов схватил с земли автомат, со щелчком отжал вниз предохранитель и рванул рукоятку затвора на себя, загоняя патрон из примкнутого рожка в ствол. Возможно, рядом находился враг, увидевший спускающего парашютиста, но здесь, среди сопок Камчатки, скорее можно было встретить медведя, чем человека, а от лесного хищника, выбравшегося из берлоги посреди зимы, ничего хорошего ждать не стоило.

В лесу снова зашелестели ветви, пропуская нечеткий силуэт, и полковник, вскинув оружие, дал короткую очередь чуть выше человеческого роста. Выстрелы оглушили Басова, под бок ему посыпались раскаленные латунные цилиндры гильз, а в нос ударил кислый запах пороха. Из леса раздалась брань, причем ругался невидимка по-русски, с чувством и выражением.

– Кто идет? Стрелять буду!

– Командир? – Ветви в нескольких мерах от Басова раздвинулись, и из зарослей вышел Олег Бурцев. – Ты чего палишь, куда попало? Чуть не завалил же!

– Предупреждать надо, – буркнул, опуская дымящийся ствол АК-74, Алексей.

Лейтенант приблизился к Басову, с интересом спросив:

– А чего ты тут разлегся?

– Природой любуюсь, мать ее, – рыкнул полковник, затем добавив с досадой: – Ногу подвернул, похоже. Или сломал.

– Хреново дело! Ничего, командир, нога – это туфта. Главное, голова цела. Давай-ка отсюда выбираться! Хоть примерно представляешь, где мы?

– Без понятия. – Басов помотал головой.

С помощью Олега полковник сумел подняться с земли, опираясь о своего товарища и держа на весу поврежденную ногу. Звучавший из-за облаков гул турбин заставил обоих вскинуть головы, и они увидели картину, от которой невозможно было отвести взгляд. Прорвав нависшую над сопками серую пелену, казалось, прямо на них падал огромный Ил-76. Все четыре его двигателя горели, и языки пламени сливались в длинный огненный хвост, делая мчащийся над самой землей самолет похожим на космическую комету.

– Бежим! – выдавил из себя полковник, но Бурцев, словно не слыша ничего, стоял как вкопанный.

«Ильюшин» зацепился днищем о вершину сопки. Самолет развернуло боком, одна его плоскость, уткнувшись в землю, переломилась, и искореженный фюзеляж, из многочисленных пробоин в обшивке которого вырывалось пламя, покатился по склону вниз, прямо на застывших у подножья людей. Закричав, Басов вскинул руки к лицу, чувствуя, как от обдавшего его волной жара вздулась волдырями кожа на лице и ладонях…

…Вздрогнув, Алексей Басов рванулся вверх, словно вытаскивая свое тело из вязкой трясины, и, встретив макушкой непокрытой головы какое-то препятствие над собой, зашипел сквозь зубы от боли, лишь затем кое-как разлепив сомкнутые веки.

– Товарищ комбриг? – Водитель, сидевший впереди, обернулся, участливо взглянув на офицера. – Все в порядке, товарищ комбриг?

– Черт, задремал, кажется, – пробормотал растерянно Басов, озираясь и растирая ладонью лицо. – Вот же!

УАЗ, на заднем сидении которого расположился полковник, с удивительной для своего возраста бодростью катил по проселку, резвым козликом подпрыгивая на ухабах. Видимо, Алексея укачало так, что тот в какой-то миг уснул, вернувшись невольно на несколько месяцев в прошлое, чтобы, словно наяву, во всех мельчайших подробностях, чудом отложившихся в подсознании, увидеть день своего прибытия сюда, на полуостров Камчатка, где и провел последнее время.

В тот день, ставший уже воспоминаниями, над водами Охотского моря, омывавшими южную оконечность Камчатского полуострова, была настоящая мясорубка. Японские истребители перехватили транспортные самолеты с десантом, сопровождаемые лишь парой звеньев «сушек», в нескольких десятках километров от берега, и только благодаря этому многим удалось выжить. Пилоты русских Су-27, погибая, заслоняя собою своих товарищей, выиграли время, несколько драгоценных минут, чтобы успеть высадить десант. Успели не все.

Один Ил-76, расстрелянный японцами в упор, изрешеченный снарядами их «Вулканов», врезался в волны, став братской могилой для семидесяти молодых сильных мужчин, находившихся на его борту и принявших смерть, так и не увидев своего врага. Другой «ильюшин» дотянул до земли, когда его поразили выпущенные вдогон «Сайдвиндеры», и десантники покидали уже горящий самолет. Уклоняясь от вражеских истребителей, Ан-12, экипаж которого не справился с управлением в условиях ограниченной видимости, врезался в сопку, и те, кто был внутри, сгорели заживо, кроме самих летчиков, превратившихся в кровавый фарш от удара, смявшего кабину и подарившего им почти мгновенную смерть.

И все же десант был высажен на полуостров. Оказавшись в тылу наступающего врага, рассеянные на десятках квадратных километров, посреди тайги или непроходимых болот, бойцы полковника Басова выполнили приказ. Они атаковали с яростью бешеных зверей, с безумием фанатиков, заставив японцев сперва отказаться от наступления, сбросившего бы в океан еще державшихся защитников Петропавловска-Камчатского, а затем и отступить на север. Почти с голыми руками, не получая практически никакого снабжения, десантники обратили в бегство намного превосходящие их силы противника, но победы добиться не смогли. Линия фронта, наискось, с запада на восток перечеркнувшая полуостров, стабилизировалась, и японцы, копившие силы, вот-вот должны были нанести новый удар. В этом были уверены все, начиная от возглавившего оборону адмирала и до последнего солдата, кормившего сейчас оголодавших вшей в сырых блиндажах. Блокада измотала защитников Камчатки, нуждавшихся во всем, от бинтов и тушенки до снарядов и зенитных ракет. Басов знал это лучше многих и понимал, что достаточно совсем небольшого усилия, и линия обороны рассыплется.

Сегодня полковник выбрался из штаба, чтобы своими глазами оценить обстановку на фронте. Пара УАЗов, сопровождаемых бронетранспортером с охраной, направлялись на север, в расположение одного из батальонов, оседлавших несколько сопок, по другую сторону которых находились позиции противника. Путешествия обещало быть не слишком быстрым. Какое-то время окончательно пришедший в себя полковник перелистывал сводки, затем принялся просто смотреть в окно.

Справа показались позиции артиллерийской батареи. Из-под колышущихся полотнищ маскировочных сетей торчали толстые стволы буксируемых гаубиц «Мста-Б». Рядом с орудиями прямо на землю сгружали с пары бортовых «Уралов» темно-зеленые ящики со снарядами. Над разросшимися чуть в стороне кустами возвышалась пусковая установка ЗРК «Стрела-10» – тяжелые орудия, способные вести огонь с высокой точностью почти на тридцать километров, представляли огромную ценность и охранялись так тщательно, как это вообще было возможно. Суетившиеся возле гаубиц артиллеристы проводили полными усталости взглядами вереницу автомашин, исчезнувшую за ближайшим поворотом, вернувшись к своим делам.

Машина Басова затормозила посреди большой лужи, возле скопления больших брезентовых палаток-кубов, над которыми вздымался стальной щетиной целый лес антенн, чуть колыхавшихся на ветру. Из-за одной из палаток торчал заостренный нос БМП-2. Чуть поодаль несколько чумазых бойцов, устало матерясь, устанавливали на двуногие опоры восьмидесятидвухмилиметровые минометы 2Б14 «Поднос», сгружая их из кузова потертого ГАЗ-66.

Распахнув дверцу, полковник спрыгнул на землю, выругавшись, когда под подошвами его порядком изношенных ботинок зачавкала густая грязь. Краем глаза он увидел выбравшихся из машин сопровождения бойцов, державших оружие наготове, несмотря на то, что вокруг были свои.

– Товарищ комбриг! – Навстречу Алексею шагнул плечистый немолодой мужик в камуфляже. Его широкую грудь стягивали ремни портупеи из рыжей кожи. Став перед полковником, здоровяк отдал честь: – Командир третьего батальона майор Сухов!

Позади комбата выстроились его заместители, человек пять, схожие меж собой изможденными лицами, серыми от усталости и постоянного напряжения, на которых горели красные, точно у киношных вампиров, воспаленные глаза. Басов, козырнув в ответ, пожал протянутую ладонь, спросив:

– Как обстановка, майор?

– На нашем участке пока все спокойно, – пожал плечами Сухов. – «Косые» тихо сидят, даже слишком тихо. Но «рэбовцы» сообщили, что интенсивность радиопереговоров резко возросла в последние пару дней. Мы послали за линию фронта две группы из нашего разведвзвода. Ни одна на связь не вышла.

Как-то вдруг Басову вспомнился Олег Бурцев, ушедший на территорию противника несколько суток назад и с тех пор словно под землю провалившийся. Бывший десантник, с которым плечом к плечу полковник прошел слишком многое, не колебался, получив приказ, и сам вызвался исполнить его, хотя мог послать в тыл врага любого из своих бойцов и был при этом в своем праве, как командир. Но он ушел сам и исчез.

В то, что увидит товарища живым, Алексей уже не верил, и надеялся лишь, что Олег погиб в бою, потому что любая смерть лучше, чем плен у жестоких потомков самураев. На душе при этих мыслях сразу стало мерзко, и, не сдержавшись, Басов закричал на стоявшего перед ним офицера:

– Черт! Кто приказал? Нельзя рисковать людьми, майор! Сколько у вас бойцов?

– На данный момент личный состав батальона насчитывает двести семьдесят шесть человек, товарищ полковник!

– Ну и какого хрена вы посылаете своих бойцов в руки японцев? Скоро они нам все понадобятся, до последнего бойца, так что всякую самодеятельность отставить! Ваша задача – держать здесь оборону, укреплять позиции. Если что-то и затевают «косые», штаб все равно узнает об этом раньше и вас предупредит, так что врасплох не застанут, не думай.

– Мы и укрепляем оборону. Закопались в землю по самые брови. Но обороняться нечем. За неделю пригнали только одну машину с патронами, ПТУР по пальцам пересчитать, гранатометов на весь батальон штук тридцать. Про ПВО вообще говорить не хочу, нету ее.

– Авиации у противника мало, так что атаки с воздуха опасаться не стоит, – отмахнулся Басов. – Да и наши летуны из Елизово тоже не мух ловят.

– Я еще просил мины, противопехотные. Неделю назад их диверсанты смогли вырезать целое отделение. Проползли мимо всех постов, просто зашли в блиндаж и всех – в ножи! А теперь мне привезли ящик ОЗМ-72! Один ящик! Что я с этим ящиком сделаю, товарищ комбат?!

– Будь у нас все, что мы хотим, давно японцев бы сбросили в море, майор! Ладно, давай прогуляемся по позициям.

Сопровождаемые офицерами из штаба батальона, Басов и Сухов двинулись вверх по склону, туда, где земля вспучивалась блиндажами и землянками, опоясанными линией окопов. Оборона здесь строилась по принципу опорных пунктов, максимально насыщенных вооружением. Пространство между ними простреливалось, так что в случае прорыва противник оказался бы под огнем с обоих флангов. Для создания сплошной линии обороны, как в Первую мировую или Великую Отечественную войну, попросту не было людей.

Добравшись до позиций ближайшего взвода, Басов поморщился, увидев болтающихся вокруг блиндажа солдат. Несколько человек в грязной, перепачканной землей «флоре» сидели на бруствере, из-за которого виднелась пусковая установка ПТУР с укрепленным на ней транспортно-пусковым контейнером, и курили, о чем-то разговаривая. Кто-то дремал, прислонившись к опоре станка крупнокалиберного «Утеса» и подложив под голову скатанный валиком бушлат, чтобы мягче было лежать. Лишь пара человек, расположившихся поближе к направившему в небо короткий толстый ствол станковому гранатомету АГС-17, вела наблюдение за надвигавшимся с севера лесом, за которым уже хозяйничали японцы.

– Внимание! – впереди раздался чей-то сиплый голос. – Смирно!

Вскакивая на ноги, еще не проснувшиеся бойцы строились в шеренгу. Пройдя вдоль строя и окинув насмешливым взглядом заспанные лица солдат, Басов фыркнул:

– Хорошо служите, бойцы!

Сухов, идущий следом, помрачнел, украдкой показав могучий кулак командовавшему здесь лейтенанту. Тот побледнел, но все же уверенным шагом подошел к начальству, браво козырнув и звонко крикнув:

– Товарищ полковник, командир стрелкового взвода младший лейтенант Фокин!

– Вольно, – отмахнулся Басов.

Встав у бруствера, он, прищурившись, окинул взглядом тайгу. Бескрайнее зеленое море до самого горизонта скрывало опасность, и забыть о ней значило добровольно расстаться с собственной жизнью. Обернувшись к замершим в строю солдатам, полковник произнес, заглядывая в их лица:

– Здесь вы не имеете права расслабляться. Противник, до которого отсюда рукой подать, копит силы. Вдоль всей линии фронта на той стороне идет какое-то шевеление, и командование готовится к худшему. Японцы могут перейти в наступление, и в этот момент вы все должны быть на позициях, с оружием в руках. За вами – русская земля, с которой мы только что выгнали одного захватчика ценой огромных усилий и тяжелых потерь, и теперь на смену ему пришел новый враг. Не дайте ему сделать и шагу вперед, пока вы живы, бойцы!

Командир бригады развернулся, направляясь в обратный путь, и когда он уже покидал позиции, в спину ударил чей-то голос:

– Товарищ полковник, а когда с Большой Земли придет помощь? Они же знают, что мы тут одни. У нас даже патронов на счет, как тут можно держаться?!

– Боец, – обернувшись, медленно промолвил Басов. – Боец, про нас не забыли, поверь. И совсем скоро помощь придет, и мы спихнем японцев в океан. Но сейчас мы с противником один ни один, и надейся только на себя и на своих товарищей. За тобой – вся Россия, так что сражайся за нее, пока можешь, как буду сражаться я сам, любой боец моей бригады, как мы уже сражались – и победили.

Позиции полковник покидал в мрачном расположении духа. Скоро, очень скоро этим парням предстоит умирать без особой надежды, что их смерти будут иметь какое-то значение. Каждый из них сможет совершить свой персональный подвиг, который страна, за которую пойдут в бой эти мальчишки, как обычно, не заметит, приняв как должное. Но ни Алексей Басов, и никто из нескольких сотен сражавшихся под его командованием солдат не мог и подумать сейчас, как скоро всем им придется заглянуть в глаза собственной смерти.

Блуждавший по заполненному людьми и аппаратурой штабному залу взгляд генерала Такаги Тодзио наткнулся на собравшихся в дальнем углу людей, сосредоточенно склонившихся над консолями, и непроницаемое лицо командующего Второй пехотной дивизией Сил самообороны Японии исказилось от раздражения и злости. Сейчас он был самым старшим по званию среди тысяч японских солдат, высадившихся полгода назад на неприветливые берега Камчатки, и обладал всей полнотой власти. Штабные крысы, находившиеся в тысячах километров от этих мест, могли думать все, что угодно, но последнее слово останется за ним, генералом Такаги. И совсем скоро по этому слову предстоит идти в бой – и на смерть – множеству молодых людей, гордости и надежде японской нации. Командующий не сомневался, что его бойцы, каждый из которых выбрал военную службу не по принуждению, но по зову души, исполнят приказ, не считаясь с опасностью, забыв о страхе. Но он медлил, и не оттого, что сомневался сам. Просто через считанные минуты люди, чья непривычная форма резала глаз, а от звуков их варварского чужого языка рука сама тянулась к оттягивавшей пояс кобуре, должны были вынести окончательное решение – быть ли победе Японии именно сегодня, или его солдатам выпадет шанс прожить еще несколько дней.

Сделав шаг вперед, и нависая над скрючившимся возле компьютера коротко остриженным темнокожим мужчиной, генерал Такаги раздраженно бросил:

– Как долго еще ждать?

Полковник Армии США Роберт Никсон услышал обращенный будто в пустоту вопрос, но медлил с ответом. Вот-вот над горизонтом должен был подняться разведывательный спутник, и задачей американского офицера было установить с ним надежную связь. Именно с этой миссией он прибыл сутки тому назад сюда, на Камчатку, вместе с несколькими подчиненными на борту японского транспортного самолета С-1, приземлившегося на единственном оказавшемся в распоряжении экспедиционного корпуса Сил Самообороны аэродроме возле поселка Палана. Сейчас тонкие, будто у пианиста, пальцы полковника, привычные больше к компьютерной «мыши», нежели чем к спусковому крючку штурмовой винтовки, буквально порхали над клавиатурой, отзывавшейся легким шелестом на каждое касание, стремительное, точное и невероятно нежное. Рядом так же целеустремленно колотил по клавишам лейтенант Адамс, по своей привычке зажавший в уголке рта карандаш, покрытый отметинами от зубов. Повод для волнения был, и Никсон вполне понимал проявление чувств обычно сдержанного офицера, да и сам едва справлялся с собой.

Присутствие зашедшего за спину и дышавшего в затылок японского генерала стало раздражать, мешая сосредоточиться на главном, и полковник Никсон, не оборачиваясь, буркнул:

– Спутник войдет в зону приема менее чем через две минуты.

– Вы должны сделать все как можно лучше, – процедил Такаги, раскачивавшийся на каблуках позади американцев. – Ошибок быть не должно. Мы слишком долго ждали этого момента, слишком много жизней уже принесено в жертву, и сегодня мы поставим точку в затянувшемся споре. Гайдзины должны быть разбиты, и мы сделаем это – с вашей помощью, или без нее!

Роберт Никсон не был на передовой, но, отвечая за разведку и связь, хорошо представлял, что происходило сейчас на значительной части камчатского полуострова. Колонны японских войск тянулись стальными змеями на юг, навстречу собственной смерти, туда, где вцепились зубами в заросшие вековой тайгой сопки продолжавшие отчаянно сопротивляться русские. Японский командующий бросал в наступление все силы, до последнего солдата, сделав ставку на один единственный удар сокрушительной мощи, под которым оборона русских должна была рассыпаться в один миг. И именно от американского полковника, прибывшего сюда, на край мира в обстановке строгой тайны, зависело сейчас, будет ли этот удар направлен точно в цель, или придется в пустоту, позволив русским контратаковать.

Генерал Такаги Тодзио, все еще пытаясь через плечо заглянуть в испещренные строчками команд мониторы, отшагнул назад, и Адамс, не отрывая взгляда от экрана, вполголоса произнес, обращаясь к своему командиру:

– Этот почтенный джентльмен не отказался бы сделать нам харакири собственными руками!

– Ему нас любить не за что, – хмыкнул Никсон, ощутивший общую неприязнь, перерастающую порой в откровенную ненависть в ту минуту, когда грузовая аппарель транспортного самолета коснулась покрытия посадочной полосы. С тех пор это чувство не оставляло его ни на миг. – Японцы ничего не забывают, случись это хоть вчера, хотя два века назад. Для них Нагасаки и Хиросима, залитый напалмом Токио и стычка на Сахалине ничем не отличаются, и их счет к нам с каждым днем лишь растет.

– Тогда какого черта мы здесь, сэр?! Японцы – враги, и ведут себя, как враги!

– Потому что мы получили такой приказ, лейтенант, а наша работа – выполнять приказы! – В голосе Никсона зазвенела сталь. – И мы обязаны сделать свою работу так, как можем только мы. Пусть японцы и русские режут друг друга здесь и всюду, пусть рвут друг другу глотки, пускают кровь. А когда они обессилеют, мы придем и покончим разом и с теми, и с другими. Так что все, что мы сейчас делаем, Майк – на благо Америки, и всегда будет только так. И довольно соплей – наша работа только началась!

Спутник оптической разведки «Ки Хоул-11» на скорости почти восемь километров в секунды буквально подскочил над горизонтом. В фокусе его камер оказался Камчатский полуостров. С высоты почти двести километров над поверхностью планеты открывался отличный обзор, а благодаря высочайшему качеству бортовой оптоэлектроники можно было различать даже мелкие предметы. Ничто не могло укрыться от этого всепроникающего взгляда, несмотря на любые ухищрения, самую искусную маскировку, и полковник Никсон в эти мгновения ощутил себя богом, державшим на ладони весь земной шар.

– Есть сигнал! – Слева раздался голос Адамса. – Мы получаем «картинку»!

– На главный экран!

Большой монитор, подвешенный под сводами зала, осветился, и десятки японских офицеров, запрокинув головы, уставились на быстро менявшееся изображение. Клиновидный силуэт полуострова рывком приблизился, и стали различимы скопления зданий, ниточки шоссе и сверкающая серебром гладь рек и ручьев, сбегавших по склонам сопок. А еще – опоясавшие их концентрическими кольцами линии окопов с бахромой ходов сообщения, ведущих к штабным блиндажам и капонирам, в которых угадывались, несмотря на ворох масксетей, угловатые очертания танков и БМП. Русских танков, готовых встретить давно ожидаемое наступление шквалом огня.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю