Текст книги "День Победы. Гексалогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 74 (всего у книги 176 страниц)

В ответ немедленно открыли ураганный огонь оставшиеся чеченцы, отыскавшие себе какие-то укрытия. Сразу двое высунулись из-за штабеля наколотых дров, принявшись поливать длинными очередями из АКМ опушку леса. Действуя как автомат, Жанна Биноева взяла на прицел одного из них, остававшегося вне укрытия несколько непростительно долгих секунд. Указательный палец потянул спусковой крючок, выбирая свободный ход, затем резкий рывок и снова выстрел. В прицел было видно, как голова боевика взорвалась кровавым фонтаном, и его тело осело за импровизированный бруствер.

Еще один чеченец, сжимая автомат, высунулся из-за угла им же расстрелянной несколько минут назад избы. Он одновременно с Жанной, наблюдавшей за всем происходящим в окуляр ПСО-1, увидел, как придавленная телом убитого боевика партизанка, придя в себя, пытается освободиться, столкнув с себя остывающую тушу. Чеченец, оскалившись, вскинул АКМС, решив добить пленницу, и в тот же миг Жанна нажала на спуск. Выпущенная из СВД пуля отклонилась от траектории на пару сантиметров, ударив в угол дома возле самого лица боевика. Чеченец инстинктивно дернулся назад, продолжая оставаться на виду.

– Шайтан!

Выругавшись, Жанна Биноева вновь нажала на спуск, спеша исправить ошибку. Сейчас она была счастлива, что держит в руках именно русскую полуавтоматическую СВД, из которой можно было делать по выстрелу каждую секунду. В этом конструкция гениального Евгения Драгунова до сих пор не имела равных, однозначно выигрывая у более точных иностранных систем с ручным перезаряжанием, типа английской AW. Будь у Жанны винтовка с болтовым затвором, ее противник успел бы укрыться, а так он лишь начал осознавать, что попал на прицел, когда вторая пуля снесла его лицо, и кровавые брызги заляпали стену дома, служившего боевику укрытием.

Жанна Биноева ощутила себя ангелом смерти, карающим клинком в деснице Всевышнего, и от такой кощунственной мысли ей самой стало страшно. Но она продолжала стрелять, вгоняя в появлявшиеся на виду хотя бы на миг силуэты ее бывший братьев пулю за пулей. Чеченцы забыли, ради чего начали войну, предали память предков, превратившись в кровожадную свору, которую легко было купить, и теперь расплачивались за это.

Первый магазин опустел мгновенно, Жанна торопливо сменила его и продолжила стрелять. Она видела, как Ольга Кукушкина сперва неловко поднялась на четвереньки, а затем и выпрямилась во весь рост, инстинктивно кинувшись бежать к лесу. По ней пытались стрелять, но всякий раз из чащи звучали выстрелы в ответ, и тот, кто неосторожно покидал свое укрытие, падал замертво с пробитой грудью или разбитой головой. Жанна Биноева в эти минуты не чувствовала жалости, ее вообще покинули всякие чувства. Сознание работало, словно баллистический вычислитель, определяя поправки на ветер, рассчитывая упреждение, и каждая новая пуля, покидавшая ствол СВД-С, находила очередную жертву.

Грянул новый шквал огня, накрывший свинцовой волной позицию Биноевой. Жанна упала на землю, слыша, как пули с визгом пролетают над головой, впиваясь в древесные стволы. Слишком долго снайперша оставалась на одном месте, и теперь по этому клочку зарослей вели огонь из всех стволов, не жалея патронов. Извиваясь змеей, прикрывая собственным телом винтовку, чеченка отползла на десяток метров в сторону, и лишь затем поднялась на ноги, низко пригнулась и двинулась по дуге туда, где все интенсивнее звучала автоматная стрельба, перемежавшаяся басовитым уханьем пулемета. Ее новым союзникам, кажется, в самый раз пришлась бы любая помощь.

Чеченцы, застигнутые снайперским огнем в деревне, еще продолжали поливать шквальным, направленным в никуда огнем опушку леса, выпуская магазин за магазином, а Жанна Биноева уже сменила позицию. Углубившись в заросли, она прошла метров триста, снова выйдя на самую кромку дебрей, и отсюда увидела перекопанное, заваленное кучами полусгнившей ботвы картофельное поле, превратившееся в поле яростной битвы.

Партизаны, укрывшись в лесу, вели не слишком интенсивный огонь, явно экономя патроны. Зато чеченцы, оказавшиеся явно в проигрышном положении на открытом пространстве, не мелочились. Строчили автоматы, заходился молотивший длинными очередями пулемет, время от времени рвались выпущенные из подствольников гранаты.

Опустившись на колено, Жанна вскинула винтовку, прильнув к прицелу так, что резиновый наглазник врезался в кожу. Она увидела, по меньшей мере, трех противников, у одного из них, залегшего за кучей прелой ботвы, был пулемет ПКМ, и пулемет этот ни на минуту не прекращал огня. Жанна, пытаясь выровнять дыхание, сбившееся после быстрого бега по зарослям, прицелилась в пулеметчика – со своей позиции Биноева не видела, но скорее угадывал его, но менять дислокацию было некогда. Она заставила себя не думать о мишени, как о человеке, своем соплеменнике. Метка прицела легла туда, где должно было находиться тело стрелка. Резкое движение указательного пальца, тугой толчок приклада в плечо, уже начавшее неметь, грохот выстрела – и там, куда целилась Жанна, взметнулся фонтанчик земли.

Пулемет умолк, а один из державшихся рядом боевиков вскочил едва не в полный рост, и тотчас повалился на землю, поймав собственной грудью вторую пулю. Но со стороны села уже бежали, низко пригибаясь, петляя из стороны в сторону, еще боевики, пять или шесть, не меньше. Бежали, стреляя на ходу, не прицельно, на подавление, ведя нечто, могущее называться «беспокоящим огнем».

– Полковник, что ты тянешь?! – прошипела себе под нос Жанна, уже целясь в одного из боевиков. – Отходи!

Чеченцы, спешившие на подмогу своим товарищам, растянулись редкой цепью, превратившись в ряд мишеней на стрельбище для затаившегося в зарослях снайпера, от огня которого сейчас не могло быть спасения. Выбранный мишенью бандит остановился, присев на колено, вскинул автомат, но, прежде чем он успел сделать хотя бы выстрел, пуля 7Н1, разогнавшаяся в стволе СВД-С до восьмисот двадцати метров в секунду, ударила его в правое плечо, свалив на землю. Больше боевик не шевелился.

Чеченка не успела насладиться метким выстрелом. Немедленно ударил оживший вдруг пулемет, и Биноева упала на землю, уклоняясь от пуль. Хлопнул выстрел подствольного гранатомета, и граната ВОГ-25 рванула совсем близко, так что Жанна почувствовала ударную волну. Откатившись в сторону, девушка вновь вскинула винтовку, крепче прижимая к плечу затыльник приклада СВД. Прицельная марка легла на грудь увлеченно палившего из автомата боевика, и девушка, уже не колеблясь, выстрелила, почувствовав тугой удар отдачи.

Боевики, оказавшись под обстрелом, остановились, залегли, посылая в ответ неточные очереди, прошивавшие жидкий подлесок. Вдруг один из них встал на колени, закидывая на плечо зеленую трубу противотанкового гранатомета. И вновь Жанна Биноева оказалась быстрее, и чеченец завалился на бок, поймай своей грудью пулю. Остальные еще сильнее вжались в землю, попав посреди чистого поля под снайперский огонь. Нельзя было атаковать, как невозможно стало отступить, просто двигаться стало вдруг опасно, любое шевеление мог заметить вооруженный снайперской винтовкой враг. Против такого врага был лишь один способ, и чеченцы не замедлили его применить.

В сухой треск автоматных очередей вплелся новый звук, нараставший с каждой секундой, пока собой не заглушил шум перестрелки. Вертолет, привычный по прошлым временам Ми-8, шел низко под облаками. Оказавшись над полем, он развернулся бортом к лесу, и к земле протянулись огненные ленты пулеметных трасс.

Жанне Биноевой повезло, словно сам Аллах укрыл ее от визжащего свинцового ливня, вдруг хлынувшего с небес. Первая очередь не зацепила ее, просто перерубив полопал ствол ближайшего дерева. В лицо чеченке впилось несколько длинных, точно иглы, щепок, но она заставила себя не чувствовать боль, встала и бросилась бежать, с нежностью и заботой прижимая к груди свою винтовку. Лишь на мгновение чеченка ощутила радость от того, что вертолет не был вооружен никакими ракетами, но только пулеметами – от залпа реактивных снарядов типа С-8 ее не спасло бы ничто.

Рык пулемета, не смолкавший где-то над головой, тяжелого «Утеса» или его младшего брата «Корда», сливался с ревом турбин летевшего на бреющем вертолета. Потоки крупнокалиберных пуль прошивали насквозь кроны голых, давно уронивших листву деревьев, в щепу разбивая стволы. Патронов пулеметчики не жалели, не прекращая стрельбу ни на секунду, щедро заливая огнем любой клочок земли, на котором им хотя бы мерещился призрак движения. А зажатые перекрестным огнем посреди поля чеченцы, ободренные мощной поддержкой, тем временем поднялись, бросившись к лесу и стреляя на бегу, выпуская магазин за магазином, пытаясь обойти с флангов горстку партизан, взять их в клещи, чтобы потом прикончить всех до единого.

Пулеметы били, не переставая, расчищая огненным шквалом путь тем, кто сражался, стоя на земле. Чеченцы, нажимавшие на гашетки «Утесов», увлеклись, перестав смотреть по сторонам. Увлеклись картиной избиения и те, кто находился в кабине пилотов, контролируя все их действия и ожидая – не без основания – какого-нибудь подвоха от этих силой посаженых за штурвал людей. Никто не успел среагировать вовремя, когда из-за облаков спустился второй вертолет, тоже Ми-8, только покрытый серо-зелеными разводами камуфляжа и несущий оружие на пилонах по обоим бортам. А потом новый «игрок» зашел в хвост захваченному чеченцами вертолетом, и что-либо предпринимать стало уже поздно.

Нависнув над пилотом, Тарас Беркут, занявший почти все свободное пространство кабины Ми-8МТВ-5, вглядывался в затянувшую линию горизонта дымку, скрывавшую очертания холмов. Вертолет мчался на малой высоте, менее чем в сотне метров над землей, порой резко набирая высоту, чтобы обогнуть вздымавшиеся на пути вершины сопок.

– Запроси базу, – приказал Беркут, обернувшись к сидевшему позади, в своем уголке штурману. – Где цель?

– Неопознанный вертолет не покидал квадрата «десять – тридцать четыре», господин полковник! Кружит в этом районе уже около получаса!

Нарушитель воздушного пространства, наперехват которого спешил полковник Беркут, не мог укрыться от наземных радаров, сканировавших небо на несколько сотен верст вдоль границы американской зоны ответственности, да, кажется, чужак и не пытался прятаться, уверенный, что его никто не осмелится остановить.

– Что в этом квадрате?

– На карте обозначен населенный пункт, – сообщил штурман, оторвав глаза от карты и переведя взгляд на Беркута. – Чужак барражирует рядом с ней, будто ведет поиск. Мы будем на точке через десять минут.

– Ублюдки! Это наше небо, не они здесь хозяева!

Покинув кабину пилотов, полковник Беркут обвел мрачным взглядом сидевших вдоль бортов бойцов. Два десятка вооруженных до зубов полицейских хмуро смотрели в пустоту перед собой, словно медитируя в наполненной грохотом десантной кабине вертолета. Люди даже почти не разговаривали, лишь изредка перебрасываясь парой коротких фраз с соседями – до тех, кто сидел хотя бы в паре метров, было не докричаться, если только не рвать глотку, пытаясь перекрыть гул турбин. Этим людям полковник доверял, не то, что штабным крысам, трясущимся за собственную шкуру. Беркут не сомневался, что каждый из тех, кто отправился в этот вылет, до конца будет выполнять приказы своего командира. Настоящие волкодавы, все без исключения – с боевым опытом, кое у кого есть награды, и не мало, купленные ценой собственной крови, пролитой в чеченской «зеленке» или ущельях Южной Осетии.

– Командир, смотри! – один из десантников указал в иллюминатор. – Вертолет! Вот он!

Беркут, подскочив к иллюминатору, увидел ушедший куда-то в заднюю полусферу Ми-8 в яркой окраске нефтяной компании. Чужак держался еще ниже, и, похоже, не понял в этот миг, что уже не в одиночестве кружит под серыми облаками.

– Набирай высоту, – приказал Беркут, вновь ворвавшись к пилотам. – Заходи в хвост!

Ми-8МТВ-5 резко взмыл под облака, заложив левый вираж, и через несколько секунд Беркут увидел перед собой, полусотней метров ниже, чужой вертолет. И еще полковник увидел, как от борта Ми-8 к земле протянулись росчерки трассирующих пуль.

– Они кого-то обстреливают там, внизу! – командир экипажа обернулся к полковнику.

Беркут, нацепив наушники, и вцепившись обеими ладонями в спинку плотского кресла, произнес, выходя в эфир:

– Неопознанный вертолет, вы находитесь в российском воздушном пространстве! Приказываю немедленно совершить посадку! Садитесь, иначе откроем огонь!

Беркут даже не ждал, что ему ответят, но услышал сквозь треск помех чей-то мат на ломаном русском. А затем чужой вертолет развернулся к ним бортом, и воздух пронзила нить трассеров. Очередь, выпущенная явно из крупнокалиберного пулемета, прошла возле самого борта полицейского Ми-8МТВ-5. Больше полковник не колебался ни мгновения.

– Цель уничтожить! Огонь на поражение!

Пилот, услышав приказ командира, положил пальцы на гашетки. Несколько секунд, чтоб взять в прицел маневрирующий вертолет, а затем спаренные пушки ГШ-23, подвешенных под крылья установок УПК-23-250 изрыгнули поток раскаленной стали. Вражеский Ми-8 не мог уклониться от кинжального огня, и Беркут вместе с летчиками мог наблюдать, как снаряды, выпущенные в упор, рвут обшивку, и охваченная огнем машина валится к земле, рассыпаясь на куски, закручивая в небе причудливую дымную спираль.

Что-то сверкнуло внизу, под брюхом вертолета, и Тарас Беркут увидел, как рой мерцающих светлячков тянется от земли. По фюзеляжу Ми-8МТВ-5 словно барабанная дробь прокатилась, когда его настигла пулеметная очередь. Несколько пуль по касательной чиркнули плексигласовые панели фонаря пилотской кабины.

– Мать вашу! Нас обстреливают с земли! – Летчик указал на едва различимые в своем камуфляже фигурки людей, бестолково метавшихся по перепаханном полю.

– Уничтожить их! И смотри, не накрой село!

– Есть уничтожить!

Вертолет, подчиняясь движениям рук опытного пилота – тоже ветеран, еще в Чечне не раз вытаскивавший людей из-под обстрела боевиков – набрал полсотни метров высоты, уходя из-под беспорядочного огня. Чеченцы, суетливо бегавшие внизу, стали похожи на муравьев. Сейчас они были видны, как на ладони. Кто-то просто пытался удрать, но были и такие, кто еще сопротивлялся. Что-то сверкнуло внизу, и к вертолету протянулась дымная полоса.

– Граната! – Пилот рванул штурвал, выполнив такой резкий маневр, что бойцы в грузовом отсеке едва не попадали со своих сидений. – По нам стреляют из РПГ!

Реактивная граната прошла мимо, не причинив вреда геликоптеру, и когда сработал самоликвидатор, в сотне метров от борта Ми-8 вспух огненный клубок взрыва. Второго шанса летчик своим противникам не дал. Палец вдавил гашетку, и из-под крыльев Ми-8МТВ-5 вырвались огненные стрелы неуправляемых ракет С-8. Первый же залп снес с лица земли горстку боевиков, так и не успевших добраться до поселка. Картофельное поле покрылось сплошным ковром разрывов, огненный вал докатился почти до самой деревни, наверняка во многих домах, если не во всех, вышибло стекла, но большего ущерба ужалось избежать.

– Давай вниз, – приказал Беркут. – Приземляйся! Мы высадимся, зачистим село! Будь готов прикрыть нас!

– Принял, командир!

Вертолет нырнул к земле, а полковник полиции уже вернулся в десантный отсек. Забросив на плечо неразлучный АН-94, он громко произнес, перекрикивая гул турбин:

– Приготовиться к высадке! Первое отделение, занять круговую оборону, прикрываете десантирование! Возможно сопротивление, так что оружие держать наготове! В селе чеченцы, численность неизвестна, возможно, от десяти и более!

Шасси Ми-8МТВ-5 едва коснулись земли, и тут же опустилась кормовая аппарель, заменившая на последних модификация винтокрылого труженика не такой удобный двустворчатый люк. Первым вертолет покинул пулеметчик, вооруженный новеньким «Печенегом». Внешне неуклюжий, неповоротливый из-за тяжелого бронежилета 6Б13, способного выдержать выстрел в упор с десяти метров из АКМ, и противопульного шлема СШ-90, он кубарем скатился по рампе, отпрыгивая в сторону, чтобы не мешать бежавшим следом бойцам.

Опустившись на колено, стрелок, держа оружие на весу, прицелился в ближайшую избу, готовый смести шквалом огня любого, кто появится на виду. А следом уже выпрыгивали остальные бойцы, замыкая вертолет в кольцо. Через минуту на земле был весь взвод, только двое полицейских остались на борту Ми-8, заняв места за пулеметами, установленными на шкворнях в проемах иллюминаторов. Вертолет немедленно взмыл вверх, готовый поддержать десант огнем.

Тарас Беркут, держа наизготовку взведенный и снятый с предохранителя АН-94 с подствольным гранатометом и колиматорным прицелом ПК-А, огляделся, убедившись, что все его люди рядом. Взвод уже распался цепью, направив на село стволы автоматов и пулеметов. Под ногами еще дымилась земля, принявшая в себя немало свинца. Увидев в нескольких шагах от себя изорванный труп в камуфляже, полковник приблизился, ногой перевернув его на спину. Грязная неопрятная борода, вязаная шапочка с зеленой лентой, покрытой затейливой вязью арабских букв, АКМС и американский камуфляж «вудлэнд».

– И сюда «чехи», суки, добрались! – фыркнул один из полицейских, без труда, как и его командир, опознавший выходца с далеких склонов Кавказа.

– Не расслабляться, – напомнил почувствовавший, как клокочет в груди злость, Беркут. – В оба смотреть! Оружие к бою!

Закованные в кевларовую броню и титан полицейские двинулись к деревне, обходя дымящиеся воронки, меж которых можно было разглядеть обрывки ткани и какие-то обуглившиеся бесформенные куски, то немногое, что осталось от застигнутых ракетным залпом на открытом пространстве боевиков. Время от времени под ногами звенели стреляные гильзы, отмечавшие позиции сражавшихся тут чеченцев.

– Первое отделение, проверить вертушку, – приказал Беркут, указав на искореженный фюзеляж сбитого Ми-8, над которым поднимался столб черного дыма. – Искать выживших! Вперед! Остальные, за мной, к селу!

Несколько полицейских, постоянно прикрывая друг друга, двинулись к вертолету, уже горевшему. При падении фюзеляж пострадал мало, только отломилась хвостовая балка, да лопасти продолжавшего вращаться винта разлетелись множеством обломков. Тарас Беркут отвлекся лишь на миг, наблюдая за маневрами своих бойцов, и тотчас со стороны поселка ударил, заходясь длинной очередью, пулемет, а через секунду с грохотом выстрелил гранатомет. Мгновенно упав ничком, Беркут открыл огонь из «Абакана», и со всех сторон его поддержали остальные бойцы.

Когда с земли стали стрелять, Федор Смирнов инстинктивно дернул штурвал, уводя вертолет из-под огня. Ему никогда прежде не приходилось оказываться под зенитным огнем, но навыки, вбитые на тренировках, никуда не делись. Несколько пулеметных и автоматных очередей прошли стороной, лишь несколько пуль впилось в днище Ми-8, не причинив никакого вреда. А нависавший над пилотами чеченец, не ожидавший такого маневра, едва не свалился с ног, успев ухватиться за спинку пилотского кресла.

– Что делаешь, а?! – взревел боевик, вытаскивая из кобуры вороненую «Беретту-92». – Развернись бортом, чтоб пулеметчики видели этих шакалов!

– Пошел на хрен! На такой высоте нас из «калаша» можно завалить, если по кабине очередь дать! Это же не «крокодил», тут брони нет!

– Делай, что говорю, если хочешь жить!!!

Чеченец ткнул стволом пистолета в затылок Смирнову, крича в ухо и брызжа слюной. Федор видел, как дернулся его напарник, подался вперед, словно хотел наброситься на боевика, но в последний миг остановился.

– Ствол убери, – прорычал сквозь зубы бывший командир ракетоносного полка. – Или сам за штурвал сядешь! Ты умеешь «вертушкой» управлять? Нет?! Так и стой спокойно, мать твою!

– На земле я перережу тебе глотку, шакал!

Внезапно ожила рация, закрепленная на лямке разгрузочного жилета. Вместе с треском и шелестом помех из динамика донеслась смесь русских и чеченских фраз:

– Арби, здесь снайпер, к северу от деревни! Положил нескольких наших! Головы не поднять! Это засада! Прикройте нас с воздуха!

– Понял, амир! – ответил боевик, придавив тангету рации, и затем, обращаясь уже к пилотам, приказал: – Заходите с севера! Пройдете вдоль деревни! Опускайтесь еще ниже!

– Какого хрена ниже?! Нас же вдоль и поперек располосуют даже из стрелкового, а если у них ПЗРК?

– Выполняй, русская свинья!!!

В десантном отсеке пятеро боевиков возились с пулеметами, тяжелым «Утесом» и ПКМ, установленных кое-как в проемах иллюминаторов. Спотыкаясь о гильзы, щедро усыпавшие пол, Они как раз закончили заправлять снаряженные ленты, когда вертолет вышел на цель, оказавшись над кромкой леса, где укрывался безжалостный русский снайпер. Оба пулемета разом открыли огонь, выпустив рой пуль, накрывших заросли редкого кустарника. Бледные искры трассеров уходили к земле, гасли в кронах деревьев, перепахивая напитанную влагой землю.

– Зависни, – приказал Смирнову чеченец. – Мои люди должны хорошо видеть цель!

– Тогда сами станем целью, – огрызнулся пилот. Боевик, утробно зарычав, замахнулся, будто хотел ударить, но в это время ожила уже бортовая радиостанция Ми-8, и твердый голос приказал садиться.

Федор боковым зрением уловил какое-то движение сзади-сверху, и, едва не вывернув шею, успел увидеть уходящий в заднюю полусферу камуфлированный Ми-8МТВ-5.

– Он занимает позицию для атаки, – крикнул Смирнов. – Надо подчиниться, или нас разнесут на куски!

Боевик, выругавшись, выскочил в десантный отсек, и пилоты услышали, как он приказывает обстрелять второй вертолет. Загрохотал могучий «Утес», и пунктир трассирующих пуль, повисший в пустоте, на миг связал две винтокрылые машины. А затем под крыльями второго Ми-8, невесть откуда появившегося под этим хмурым небом, полыхнуло пламя, и Федор Смирнов почувствовал, как дрожит под свинцовым градом его вертолет.

Пилот, впившись в рычаги штурвала, пытался удержать машину, превратив падение хоть в какое-то подобие полета. До земли – полсотни метров, приборная доска осветилась тревожным красным светом, турбины захлебываются, и все, что нужно было Федору Смирнову, бывшему асу авиации Северного флота, это вырвать у судьбы несколько секунд, выровняв уже охваченный огнем вертолет. мгновение – и шпангоуты фюзеляжа не выдержат, лопнув, и тяжелые турбины провалятся в десантную кабину, превращая в кровавое месиво тех, кто еще мог оставаться в живых.

– Падаем, – кричал молодой пилот Алексей, смотревший, не отрываясь, как стремительно приближается земля. – Мы падаем!

– Держись! Бери штурвал, тяни вверх!

Вертолет, расстрелянный в упор, не слушался больше управления. Тяжелую машину развернуло, закрутило, точно в водовороте.

– Приготовится к удару! – успел крикнуть Смирнов прежде, чем Ми-8 с размаху рухнул на землю.

Вертолет завалился на левый борт, моментально сломав лопасти все еще продолжавшего вращаться винта. Переломилась хвостовая балка, кабину немедленно затянуло гарью и в затылки пилотам дыхнуло нестерпимым жаром.

– Покинуть машину, – прохрипел Смирнов. – Леха, шевелись! Что застыл?!

Пилот, отстегнув ремни, подскочил к напарнику, толкнул того и увидел, как безвольно мотнулась голова молодого летчика, изо рта которого вытекла струйка крови.

– О, черт!

Смирнов, выбив панель блистера, выскользнул в проем, упав на землю. Что-то впилось в ладонь, проткнув ее насквозь, словно шип, какой-то обломок, возможно, кусок лопасти или обшивки. Закричав от боли, Федор вскочил, увидев перед собой, метрах в ста, несколько фигур в камуфляже и с оружием, растянувшихся редкой цепью. Один из вооруженных людей что-то крикнул, требовательно взмахнул рукой, и остальные вскинули оружие, нацелив сразу несколько стволов на пилота, замершего в нерешительности в считанных шагах от охваченного огнем вертолета, вот-вот готового взорваться.

– Стой! – сквозь шум в ушах, словно ватой забитых, смог расслышать Смирнов, пытавшийся выпрямиться во весь рост. – Ни с места! Руки вверх!

Его могли убить в любой миг, просто чтоб не рисковать, выпустить пару очередей, и идти дальше. Федор Смирнов, вдруг почувствовавший, что очень хочет жить, опустился на колени, поднимая руки над головой так высоко, как только мог. Вертолет, от которого он смог отойти метров на двадцать, должен был вот-вот взорваться – в баках уже оставалось совсем мало горючего, зато топливных паров хватало, и это было самое страшное. Но до взрыва оставалось еще несколько секунд, а вот приближавшиеся осторожно люди в камуфляже, черных масках с провалами глаз вместо лиц, с оружием в напряженных руках, не дали бы бывшему командиру полка ни мгновения лишнего.

С грохотом отодвинулась в сторону широкая дверь, ведущая в десантный отсек, и на пороге во весь рост в клубах дыма и копоти встал чеченский боевик Арби. Он все так же сжимал в правой руке массивную «Беретту-92», из которой пока не успел сделать ни одного выстрела. По лице чеченца текла кровь, камуфляж был порван, тоже весь в крови, но боевик все еще стоял на своих двоих. Он хотел спастись, он тоже очень хотел пожить еще хотя бы немного, и торопился, чувствуя, как пламя обжигает спину. Но на пути оказался стоявший на коленях русский летчик, чудом каким-то уцелевший при падении. Арби вскинул пистолет.

Бойцы Тараса Беркута, увидев вооруженного человека, бородатого, с зеленой повязкой на окровавленной голове, не мешкали. Разом ударили два АК-74, и прежде, чем сбитый выпущенными в упор пулями боевик упал, к ним присоединился «Печенег», басовито ухнувший, выпустив короткую очередь. Чеченца сбило с ног, и в тот же миг земля содрогнулась от взрыва, и там, где лежал чадивший вертолет, к небу взметнулся столб огня, земли и изорванного металла. Полицейских, стоявших слишком близко к месту взрыва, повалило с ног, прихлопнув ударной волной. Кто-то пришел в себя почти сразу, другим потребовалось с минуту, чтобы очухаться, и только тогда бойцы оперативного батальона поняли, что тот парень, первым выбравшийся из вертолета, еще жив. Он полз, выбрасывая далеко вперед руки, впиваясь ногтями в землю, подтягиваясь вперед, и так снова и снова, а за ним оставался смазанный кровавый след. В тот миг, когда первый полицейский добежал до Федора Смирнова, тот окончательно потерял сознание, чтобы придти в себя вновь уже в больничной палате.

Алексей Басов не без труда поднялся на ноги, выругавшись себе под нос. Ракетный залп, смахнувший с поля горстку чеченцев, едва не накрыл и позиции партизан. Все же НУРС – штука не слишком точная, да и не старались вести прицельный огонь те, прилетевшие на камуфлированном Ми-8МТВ-5, последней модификации знаменитого винтокрылого труженика.

Несколько ракет взорвались в полусотне метров от зарослей, служивших укрытием для группы партизан. Первым придя в себя, Басов огляделся, увидев отряхивавшегося от комков земли Азамата Бердыева. Рядом энергично мотал головой Фань Хэйгао, из ушей которого текли струйки крови.

– Живы? – спросил, не узнавая собственный голос, Басов. – Все целы? Тогда ноги в руки, и валим, пока гости за нас не взялись! Живее, бойцы!

Партизаны, подхватив оружие, к которому патронов оставалось на счет, двинулись вглубь леса, даже не думая о том, чтобы заметать следы. Если захотят, отыщут с воздуха все равно. Но Басов был уверен, что ближайшее время нежданным спасителям будет не до них – со стороны села слышались звуки боя, захлебывались огнем автоматы и пулеметы, вновь рвались гранаты. Оставшиеся в живых чеченцы явно были намерены подороже продать свои жизни.

– Давай, мужики, пошевеливайся, – подгонял своих спутников Басов. Сам он, держа наготове автомат, остановился, пропуская товарищей вперед и прикрывая тыл. – Живее!

В стороне захрустели ветки, зашелестела листва под чужими ногами, и полковник, присев на колено, вскинул АК-74М, готовый встретить чужака очередью в упор. Ветви раздвинулись, и Басов выдохнул с облегчением, узнав Олега Бурцева. Сержант выглядел целым, его даже не поцарапало, кажется.

– Ты как? – спросил Басов, выпрямившись во весь рост и опустив автомат стволом в землю. – Живой?

– Порядок, командир! А что там вообще происходит? – Десантник кивком указал в сторону деревни.

– Не знаю, и знать не хочу! Нужно сваливать, пока за нами следом никто не увязался! Все, что смогли, мы сделали!

– Наши целы все? А чеченка где?

– Кто со мной был, целы. Про девчонку ничего не знаю, по ней с «вертушки» садили из пулеметов. Все, боец, хватит языком чесать! Марш в голову колонны, будешь за дозор!

– Есть!

Бурцев, придерживая висевший на боку пулемет – к нему оставалось примерно полмагазина – бросился догонять остальных партизан, уже прошедших по лесу метров триста, а Басов еще с минуту оставался на месте, и лишь потом двинулся следом, постоянно оглядываясь за спину.

Ольга Кукушкина бежала, не чуя под собой ног и только слыша свист пуль вокруг. Стреляли всюду, в спину доносились злые гортанные возгласы чеченцев, кто-то пробовал бежать за ней, но тотчас падал, сраженный меткими выстрелами. Невидимый ангел-хранитель не знал промаха и бил без промедления, и бородатые звери, убившие всех товарищей девушки, остановились, не осмелившись идти за ней. А Ольга все бежала и бежала, наискось через поле, поросшее уже увядшим бурьяном, спотыкалась, падала, обдирая до крови колени и ладони, вновь вскакивала, не чувствуя боли в сбитых ногах. Наконец, она ворвалась в лес, и голые ветви больно хлестнули девушку по лицу, едва не оставив ее без глаз.

Ольга остановилась, отрезвленная болью, и опустилась на корточки, пытаясь успокоить дыхание. Мышцы ног сводило, ныло в груди, а легкие, казалось, горели огнем. И все же она вырвалась, оставив позади смерть.

Девушка прислушалась, и сквозь стук собственного сердца расслышала звуки боя, автоматные очереди, редкие взрывы гранат. А затем над головой девушки, едва не цепляясь днищем за верхушки деревьев, пролетел вертолет, оглушив ее грохотом своих турбин. Винтокрылая машина развернулась, и на ее борту замерцало дульное пламя, когда установленные в проемах иллюминаторов пулеметы открыли огонь, обстреливая что-то в считанных сотнях метров от того места, где пыталась придти в себя Ольга Кукушкина.

Девушка снова бросилась бежать, чувствуя при каждом шаге боль в бедрах и колющую боль в груди. Преодолев метров сто, Ольга повалилась на землю, тяжело дыша. И тотчас услышала неподалеку от себя шелест листвы под чьими-то шагами, а затем показавшийся неожиданно знакомым голос произнес над самым ухом:

– Долго лежать собралась?

Ольга вскочила, едва не ткнувшись лицом в обтянутую камуфляжем грудь Жанны Биноевой. Чеченка спокойно стояла и смотрела на нее, держа за цевье в левой руке черную винтовку с длинной трубой оптического прицела. Кукушкина невольно отскочила назад, затем спросила: