Текст книги "День Победы. Гексалогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 171 (всего у книги 176 страниц)

Глава 15

Петропавловск-Камчатский, Россия – Охотское море, нейтральные воды

9 июля

Гвардии старший лейтенант Расул Вежоев, уставившись невидящим взглядом на горизонт, напевал себе под нос что-то заунывно-тягучее, одновременно поглаживая ствольную коробку крупнокалиберной винтовки КСВК. Он касался грозного оружия, сейчас установленного на сошках на придвинутом к окну журнальном столике, как прикасаются к давно желанной и вдруг ответившей взаимностью женщине – нежно, ласково, едва ощутимо, словно боялся, что от неосторожного прикосновения развеется чарующее волшебство. Десантник находился на позиции, расположенной в обычной квартире на третьем этаже самой обыкновенной панельной пятиэтажки уже почти два часа, и единственным его собеседником была рация, иногда ловившая короткие переговоры перемещавшихся по окраинам Петропавловска-Камчасткого разведгрупп и мобильных патрулей. Для горячего уроженца далекой Ингушетии сидеть вот так, в четырех стенах, без дела, даже толком не зная, что происходит хотя бы на соседней улице, было невыносимо мучительно, и поэтому, когда за окном послышался нарастающий гул двигателей, Расул счастливо улыбнулся.

Десантник приник к оптическому прицелу ПСП-1, установленному на его винтовке. Резиновый наглазник врезался в кожу, и Расул повел стволом, пытаясь обнаружить цель. Мощная винтовка калибра 12,7 миллиметра была предназначена для уничтожения техники и живой силы на дальностях до полутора километров, но сейчас шелестящая пелена дождя, то усиливавшегося до настоящего ливня, то истаивавшего до висевшей в воздухе водяной пыли, ограничивала обзор двумя сотнями метров. И потому источник шума, сопровождавшийся уже хорошо различимым лязгом гусениц, обозначавшим приближение тяжелой техники, был еще не виден.

Вежоев передернул затвор, загоняя в ствол оружия первый из пяти набитых в широкий магазин патронов. Оружие, скомпонованное по схеме «буллпап» и выпускаемое ничтожными партиям, старший лейтенант выбрал за относительную компактность при высокой огневой мощи, и еще ни разу не пожалел об этом выборе. Конечно, таскать на спине двенадцатикилограммовую железку, патроны к ней и прицел, да еще и под огнем, было сомнительным удовольствием. Но Вежоев, еще в Майскую войну познакомившийся близко с китайской QBU-10, разом перестал уважать меньшие калибры, а физические кондиции десантника позволяли ему не воспринимать оружие, как обузу.

Сквозь завесу дождя проступили угловатые очертания медленно движущейся посередине проезжей части боевой машины. Выставленный на максимальное девятикратное увеличение прицел позволил Вежоеву опознать цель уже через минуту. Японская БМП «Тип-89» медленно ползла по мостовой, кроша гусеницами асфальт. Широкая башня плавно вращалась из стороны в сторону, и длинный ствол автоматической пушки чуть покачивался.

Следом за БМП медленно катились два бронетранспортера «Тип-96». Их крупнокалиберные «браунинги» на турелях с дистанционным управлением были развернуты в разные стороны, чтобы свинцовым шквалом встретить возможную атаку с флангов. А за бронетранспортерами двигалось что-то еще, практически неразличимое за струями вновь усилившегося дождя.

– Шайтаны! – Расул Вежоев приник к оружию, крепко прижимая к плечу приклад. Несмотря на мощный дульный тормоз, энергия отдачи была такой, что вывих плеча при небрежной вкладке мог считаться сущим пустяком. – Ну, давайте!

Колонна приближалась медленно, перемещая буквально по метру. Первая попытка штурма, когда японские колонны с наскока пролетели в самый центр Петропавловска, да там и попали в огневой мешок, многому научила противника. Закопченные коробки танков и БМП, возвышавшиеся над мостовой вдоль главных городских улиц, превратились в настоящий памятник безрассудству. Умывшись кровью, японцы отошли на окраины, закрепившись в паре кварталов от нынешней позиции старшего лейтенанта, и «повесив» над городом свои беспилотники. И вот, устав бояться собственной тени, бойцы Второй пехотной дивизии Сухопутных сил самообороны осторожно, едва не на ощупь, двинулись вперед.

Головная машина поравнялась с вешкой, представлявшей собой длинный кусок бинта, повязанный на опору высившегося на обочине рекламного щита, густо изрешеченного пулями и осколками еще во время первой атаки. Игнорируя БМП, Расул наложил прицельную метку на борт двигавшегося следом бронетранспортера, весь напрягшись в ожидании начала боя.

Одновременно с десантником, наблюдавшим за перемещениями противника с высоты третьего этажа, на появление японской техники среагировал и сейсмический датчик противотанковой мины ТМ-83. Заслужившей уже недобрую славу у американских танкистов, ей предстояло сейчас попробовать «на зуб» нового врага. Мина была установлена в десяти метрах от проезжей части, привинченная к основанию мусорной урны. Звук моторов приближавшихся бронемашин привел ее в боевое состояние, и через минуту, когда тепло, испускаемое двигателем БМП, коснулось инфракрасного датчика, в борт японской машины врезался сгусток расплавленного металла. «Ударное ядро» пробило сравнительно тонкую броню, и боевая машина, над которой поднялся столб дыма, замерла, развернувшись поперек дороги.

Расул Вежоев нажал на спуск, едва увидев вспышку взрыва. Звук выстрела, запертый стенами квартиры, ударил по голове, будто кувалда, и уши Расула словно ватой забило. Бронебойно-зажигательная пуля БС с металлокерамическим сердечником, покинувшая ствол со скоростью восемьсот двадцать метров в секунду, пробила борт бронемашины в районе места водителя, и БТР, как будто налетев на невидимую преграду, резко замер. И тут же вторая пуля с металлическим лязгом пробила броню напротив моторно-трансмиссионного отделения, разрушив двигатель. Не теряя времени на оценку результатов, Вежоев перенес огонь на второй бронетранспортер, двумя точными выстрелами выведя его из строя, а последним патроном смахнув с широкой плоской крыши пулеметную турель.

Люки боевых машин распахнулись, и наружу посыпались японские пехотинцы, торопливо занимая оборону. В этот момент в окнах дома напротив сверкнули вспышки, и к земле потянулись оранжевые нити очередей. Загрохотал «Печенег», смахивая свинцовой плетью с асфальта вражеских солдат, ему вторили автоматы, тоже собиравшие кровавую жатву. С грохотом взорвалась установленная в будке автобусной остановки мина МОН-50 направленного действия, и поток визжащей шрапнели изрешетил тела очутившихся в секторе поражения японцев. Сухо затрещали штурмовые винтовки вражеских солдат, и сразу же умолкли, когда на асфальт, прямо под ноги растерянным японцам, упало несколько выпущенных из подствольников осколочных гранат ВОГ-25.

За стеной дождя взревел двигатель, и на тротуар, пытаясь объехать неподвижные БТР, выползла, разворачивая массивную башню, зенитная установка «Тип-87». Из обоих ее стволов вырвались языки пламени, и град тридцатипятимиллиметровых снарядов ударил в стену здания, проламывая бетон. Замолк «Печенег», перестали стрекотать «калашниковы».

– Шайтаны! – снова прошипел сквозь зубы Вежоев, торопливо меняя магазин.

Десантник прицелился, нажав на спуск и приняв онемевшим от боли плечом резкий толчок приклада. Одну за другой, он вогнал три бронебойные пули под башню, наверняка заклинив ее, а еще двумя перебил ствол одной из пушек. Зенитка умолкла, и Вежоев, не мешкая, забросил винтовку себе за плечи, вытаскивая из кобуры массивный АПС. Так, с пистолетом наизготовку и бьющей по спине при каждом движении снайперской винтовкой КСВК, он выскочил из квартиры, в несколько прыжков преодолев лестничные пролеты и выкатившись из подъезда. Увидев перед собой людей с оружием, Расул вскину «стечкин», но через секунду опустил его, узнав своих товарищей.

– Валим, живо, – на бегу крикнул невысокий крепыш, тащивший наперевес тяжелый «Печенег». – Сейчас артиллерией накроют, перемешают всех с землей!

– Потери есть?

– Два «двухсотых», – сообщил сопевший от натуги пулеметчик, непрерывно озиравшийся по сторонам в поисках противника. – Валька и Антон Большой! «Трехсотые» – все, но легкие!

– Вот суки!

– Давай, старлей, не спи! Ходу, ходу отсюда!

Десантники из Девяносто восьмой гвардейской дивизии, пришедшие в самый критический момент на выручку измотанным и уже лишившимся надежды защитникам Петропавловска-Камчатского, действовали по принципу «ударил – убежал», мгновенно оставляя позиции. Успев отбежать от места боя на три сотни метров, они услышали расколовший небо протяжный вой, а затем из серых облаков, наполненных влагой, на землю посыпались мины. Разрывы стеной встали вокруг, пламя полыхнуло в лицо старшему лейтенанту Вежоеву, и тот, попытавшись наполнить воздухом грудь, ощутил резкую боль и упал на асфальт. Перед глазами поднялась багровая пелена, а затем наступило небытие.

Стычка, в которой жизни трех русских десантников были разменяны на целый взвод противника, понесшего еще и особенно болезненные потери тяжелой техники, превратилась в короткую строку очередной сводки, легшей на стол адмирал Гареева. Прочитав ее по диагонали, командующий отложил в сторону документ, каждое слово которого было пропитано болью и отчаянием, взглянув в упор на сидящего перед ним офицер.

– Противник закрепился по Северо-Восточному шоссе и улице Лукашевского, предпринимая постоянные попытки продвинуться к центру города, пока, к счастью, безуспешные, – сообщил начштаба, на голове которого красовалась свежая повязка – еще полчаса назад он на городских улицах сдерживал атаку японской пехоты вместе с горсткой ополченцев. – Японцы потеряли пять танков и не менее десяти единиц легкой бронетехники, что сводит их потенциал к минимуму. Но их артиллерия, корректируемая с беспилотников, перемалывает наши позиции, не позволяя организовать сплошную линию обороны. Самое скверное, товарищ вице-адмирал, что полностью блокирован аэродром в Елизово, и у нас нет с ним никакой связи – японцы глушат все частоты.

Марат Гареев, поглаживая лакированное цевье лежащего у него на коленях АКС-74У, вздохнул:

– Надеюсь, наши ребята там сумеют продержаться. Теперь, когда мы узнали, что помощь близка, мы обязаны держаться изо всех сил, до последней капли крови! Мы должны выстоять сейчас, иначе жизни всех тех, кто уже погиб на этой войне, окажутся отданными напрасно!

Сотни русских солдат, моряков и простых обывателей, мертвой хваткой вцепляясь в мостовые Петропавловска-Камчатского, сдерживали неумолимо идущего вперед врага, поливая собственной кровью землю под его ногами. А в это время мечущийся по тесному кубрику большого десантного корабля «Пересвет» командир батальона морской пехоты, устав от ожидания, выбрался на палубу, подставив лицо соленым брызгам и зажмурившись от удовольствия. Перегнувшись через леерное ограждение, майор Иволгин взглянул вниз, увидев, как волны со слепым упрямством ударяются о высокий борт, будучи не в силах сбить корабль с заданного курса. Высоко над головой офицера мерно вращалось ажурное полотнище антенной решетки РЛС, а где-то под ногами мерно тарахтели дизельные двигатели, разогнавшие корабль до максимальных шестнадцати узлов. Несмотря на все опасения, силовая установка работала надежно, и «Пересвет» медленно, но верно удалялся от родных берегов, находясь уже почти в самом центре Охотского моря.

Взглянув вперед, Иволгин, конечно, не увидел скрытые еще далеко за горизонтом берега Камчатки, куда он, как и любой из бойцов его батальона, стремились всей душой. Майору удалось только рассмотреть находившийся примерно в полумиле десантный корабль «Николай Вилков», тяжко переваливавшийся на волнах, и где-то уже совсем далеко угадывались стремительные обводы большого противолодочного корабля «Адмирал Трибуц».

Обзор назад был ограничен массивной надстройкой, утыканной зенитными автоматами и пусковыми установками зенитных ракет, но майор был уверен, что однотипные с его «Пересветом» большие десантные корабли «Ослябя» и пока еще «безымянный» БДК-98 никуда не исчезли, занимая свое место в строю. Четыре транспорта, на борту каждого из которых находилось по три с лишним сотни морских пехотинцев и по полтора десятка единиц различной техники, выстроились кильватерной колонной длиной в полторы мили. «Адирал Трибуц», занявший место во главе ее, будто разведывал путь, хотя так оно и было на самом деле.

Иволгин, сощурив веки, уставился на горизонт, сумев рассмотреть на фоне серых облаков обманчиво медленно ползущую по небосводу темную точку, похожую на большую жирную муху. Один из двух базировавшихся на БПК противолодочных вертолетов Ка-27 всегда находился в воздухе, ведя непрерывный поиск противника. Нависавшие над морем плотные тучи ограничивали обзор, но майору очень хотелось верить, что где-то там над облаками, где в любую погоду ослепительно сияет солнце, кружит хотя бы пара истребителей Су-27. Одна только мысль о присутствии «Журавлей» удваивала уверенность, что им удастся дойти до цели. А вдоль строя сторожевыми псами метались малые противолодочные корабли проекта 1124М. Один из них, «Кореец», названный в честь героической канонерки, больше ста лет тому назад разделившей печальную участь вместе с крейсером «Варяг», промчался менее чем в кабельтове от «Пересвета», позволяя рассмотреть себя во всей красе. Провожая МПК, прошедший вдоль борта, взглядом, Иволгин увидел возвышавшуюся на корме башню универсального орудия АК-176, над которым, на надстройке, торчала зенитная скорострелка АК-630. А на баке под палубным настилом скрывалась пусковая установка ЗРК «Оса-М», единственная и слабая надежда десантного соединения на случай встречи с воздушным противником.

Из люка позади Иволгина выбрался, сгибаясь едва не вдвое, худой высокий мужчина в черной флотской форме. Увидев командира морпехов, штурман десантного корабля подошел к нему, протягивая вытащенную из кармана пачку папирос:

– Угощайся!

Иволгин, кивая в знак благодарности, вытащил сигарету, помял ее и прикурил от протянутой моряком зажигалки, прикрывая трепещущий огонек широкой ладонью от ветра и брызг. Затянувшись и выдохнув струйку терпкого табачного дыма, он спросил, взглянув на штурмана:

– Какие новости?

– Установили связь с десантниками, – сообщил моряк. – Два батальона Девяносто восьмой дивизии высадились в Петропавловске чуть больше суток назад, буквально на головы наступавшим «косым». Потеряли два «борта» на подлете от их истребителей, еще один Ил-76 каким-то чудом совершил посадку на двух работающих движках и с пробитыми, как дуршлаг, баками. Но они там, и наступление противника остановлено.

С тех пор, как запущенный с Байконура спутник связи «Гейзер» занял свое место на геостационарной орбите, «повиснув» в десятках тысяч километров над восточной Сибирью, Камчатка перестала быть «белым пятном». Даже превосходные японские системы РЭБ едва могли подавить спутниковую связь, благодаря которой, защитники полуострова узнали, что о них не забыли, и это извести придало им новые силы и решимость выстоять любой ценой. Вот только одной решимости даже самых сильных духом людей было уже недостаточно.

– Японцы, конечно, знают, что мы идем на помощь, и будут атаковать снова и снова, пока не сбросят наших ребят в океан, – мрачно процедил морской пехотинец. – Два батальона десантуры «косые» будут пережевывать долго, но все же этого недостаточно, чтобы они поперхнулись. А мы здесь болтаемся, забились в кубрики, как кильки в банку!

– У берегов Камчатки будет через двое суток. Десантники смогут продержаться, я уверен!

– Они там с одним стрелковым оружием, максимум – с РПГ, фактически, только с носимым боекомплектом! Сколько они выстоят против целой пехотной дивизии?! С голой грудью против танков?! Мы должны быть там, как можно скорее!

Сотни людей считали дни, часы и минуты, в ожидании, когда из морских волн, наконец, поднимутся вздыбившиеся сопками, заросшие девственной тайгой берега. Стоявшие на постах или отдыхавшие после вахты моряки, ютившиеся в тесноте кубриков морские пехотинцы, коротавшие время за чисткой оружия, или просто дремавшие под приглушенный рокот корабельных дизелей на многоярусных нарах, все они думали только об одном. Но время, ставшее тягучим, будто патока, словно бы замедлилось, и вокруг качавшихся на высоких волнах кораблей по-прежнему простиралась водная пустыня, кажется, не имевшая ни конца, ни края, словно весь мир погрузился под воду.

Но казавшееся пустынным и безжизненным море не было таковым, и туда, куда не в силах был проникнуть человеческий взгляд, проникали лучи РЛС, давая противнику, разделенному сотнями миль, возможность знать о каждом движении другой стороны. И в те минуты, пока морпехи майора Иволгина мучались от тоски и дурных предчувствий в пропитавшихся запахом мужского пота и оружейной смазки кубриках, совсем рядом тысячи людей, говоривших на разных языках и служивших под разными флагами, готовились убивать друг друга.

Легкий авианосец «Исэ», впервые выступивший в новом качестве, когда взлетевшие с его палубы истребители F-35 атаковали русскую авиабазу Елизово, поспешно уходил от русских берегов, сопровождаемый своим эскортом. Командующий соединением адмирал Курита не опасался ответного удара русского флота, фактически, прекратившего существование, но тяжелые ПКР берегового базирования «Редут» били на четыре сотни километров. Но неожиданный приказ заставил его изменить курс.

– Господа, русские, наконец, вышли в море, – сообщил командующий своим капитанам, суровые непроницаемые лица которых смотрели на него с многочисленных мониторов. – Разведка обнаружили их десантные корабли, держащие курс к Камчатке. Если они достигнут цели, высадив подкрепление и тяжелую технику, соотношение сил изменится, и генерал Такаги окажется в проигрышном положении. Наша авиация оказалась бессильна – гайдзины подняли на прикрытие конвоя все свои истребители. Штаб Воздушных сил самообороны сообщает о десятках уничтоженных самолетов и погибших летчиков. Флот должен придти на помощь. Наша задача – уничтожить эти корабли. Их непосредственное охранение слабо и состоит только из двух корветов и эсминца «Удалой», но в дальнем прикрытии действуют три эсминца класса «Современный», вооруженные сверхзвуковыми крылатыми ракетами. Несмотря на то, что возрастом русские корабли превосходят любой из наших почти вдвое, это опасный противник, который сделает все, чтобы не подпустить нас к транспортам с десантом. Наша авиация здесь мало полезна, поэтому я принял решение оставить «Исэ», дав ему в качестве эскорта эсминец «Мурасаме», имеющий наиболее слабую ПВО. Эсминцы «Асигара» и «Конго» войдут в Охотское море, где к ним присоединяться патрулирующие у русских берегов «Чокаи» и «Симакадзе». Мы создадим кулак, удар которого сокрушит остатки русского флота!

Через несколько минут соединение разделилось. Два эсминца на полном ходу двинулись на запад, прорываясь сквозь Курильскую гряду и устремляясь в центральную часть Охотского моря, где кружившие над облаками «Орионы» уже нащупали русскую эскадру. «Исэ» же, сопровождаемый еще одним эскадренным миноносцем, напротив, двинулся курсом на восток, исчезая на просторах Тихого океана, где мог пребывать в полной безопасности, недосягаемый для русского флота и немногочисленной авиации.

Адмирал Морских сил самообороны Исороку Курита не имел оснований сомневаться в скорой победе. Эсминец «Асигара», на который он перенес свой флаг, представлял собой вершину морской технической мысли и гордость японского флота. Махина полным водоизмещением десять тысяч тонн несла в девяноста шести ячейках пусковой установки «Марк-41» целый арсенал различных ракет, управляемых системой «Иджис», любезно подаренной американскими союзниками. А великолепные радары позволяли уничтожать надводные и воздушные цели на расстоянии в десятки морских миль.

«Конго» и спешивший на соединение с эскадрой от камчатских берегов однотипный «Чокаи», также оснащенные информационно-управляющей системой «Иджис», ничем не уступали флагману, имея на борту зенитные ракеты «Стандарт» и противокорабельные SSM-1, разившие на полторы сотни километров. Слабым звеном оставался лишь «Симакадзе». Противовоздушная оборона эскадренного миноносца, спущенного на воду в конце восьмидесятых годов прошлого века, была представлена устаревшей однобалочной пусковой установкой «Марк-13», предназначенной для запуска ракет «Стандарт» и парой зенитных автоматов «Фаланкс». Но его «Гарпуны» должны были внести посильный и весьма ощутимый вклад в разгром русских, возможности которых, по вполне обоснованному мнению Куриты, уступали даже этому устаревшему кораблю.

Командующий Тихоокеанским флотом России Виктор Лямин едва ли мог возразить японскому адмиралу, отчетливо представляя соотношение сил и результат столкновения. Но холодный расчет сейчас уступал место чувству долга, ответственности за тысячи жизней своих товарищей, которые, во что бы то ни стало, должны были достигнуть негостеприимных берегов Камчатки. И потому флагманский эсминец «Безбоязненный», за которым, как привязанные, следовали однотипные корабли «Бурный» и «Боевой», шел на полном ходу на восток, с каждой минутой сближаясь с японской эскадрой. Борт к борту «Безбоязненного» шел и малый противолодочный корабль «Метель», казавшийся крохотным и хрупким по сравнению с восьмитысячетонной махиной эсминца типа «Сарыч», но стойко выдержавший ураган и сейчас бодро карабкавшийся по волнам, разрезая пенные гребни своим форштевнем.

Казалось, в мире ничего не существует кроме серых облаков, свинцовых волн и четырех кораблей, оставлявших на поверхности моря стремительно исчезающий «шрам» кильватерного следа. Но на далекой сейчас суше не забывали о вышедших в поход к Камчатке кораблях, напоминая и о своем существовании. Молодой офицер, казавшийся слишком юным для своих капитан-лейтенантских погон, козырнув, сообщил задумчиво мрачно уставившемуся на горизонт Лямину:

– Товарищ командующий, свежая разведсводка!

Мчавшийся в сотнях километров над поверхностью планеты спутник разведки «Енисей-М» держал в фокусе своих камер акваторию Охотского моря, и теперь адмирал Лямин рассматривал снимки, сделанные с заоблачной высоты сквозь редкие прорехи в плотных облаках. Высокочувствительная оптика делала изображение контрастным и четким, и командующий, глядя на экран, покачал головой:

– Японцы спешат нам навстречу! Три эскадренных миноносца типа «Конго» или «Атаго», еще один – более старый корабль типа «Хатакадзе». Все несут зенитные ракеты большой дальности «Стандарт» и противокорабельные «Гарпун» или их японский аналог SSM-1. Если они прорвутся к десантным кораблям, то перестреляют их, как мишени в тире. Мы обязаны сделать все, чтобы этого не случилось. Любой ценой!

Командир «Безбоязненного» с обреченным выражением лица взглянул на командующего:

– Каковы шансы наших посудин против новейших японских эсминцев?

– Шансов уцелеть в бою – практически нет, а вот вероятность того, что после встречи с нами японцы и думать перестанут про конвой, я бы оценил, как очень высокие. У японцев более мощные ЗРК и великолепная система управления оружием «Иждис», но посмотрим, что они смогут сделать с нашими сверхзвуковыми «Москитами» и «Ониксами». Да и замена ЗРК «Ураган» и зенитных автоматов на новые «Штили» и «Кортики» позволит нам дольше продержаться под вражеским огнем. Спутник обнаружил корабли противника примерно в ста милях к западу от Камчатки. Через несколько нас с ними будет разделять расстояние выстрела, и тогда станет ясно, кому жить дальше, а кому навечно остаться гнить на дне!

Разворачиваясь в редкую цепь, русские эсминцы изменили курс, начав сближаться с находившимися еще где-то далеко за горизонтом вражескими кораблями. Радиометристы, не отрываясь, уставились в мерцающие экраны РЛС, а сам Лямин, сжав кулаки до боли, беззвучно молился о том, чтобы котлотурбинные установки его «Сарычей», доставлявшие столько проблем в прошлом, выдержали это испытание. Стремительно расходуя топливо, эскадренные миноносцы мчались на скорости в тридцать узлов, и сменявшие друг друга на боевых постах матросы, измученные неизвестностью, ждали боя, как самого светлого события в своей жизни.

– Вертолет в воздух, – приказал не покидавший мостик адмирал Лямин.

От палубы идущего на левом фланге «Бурного» оторвался тяжелый Ка-27, и, молотя воздух ударами лопастей спаренных винтов, помчался к горизонту на малой высоте. Пилотам оставалось лишь молиться, чтобы на их пути не оказалось японских истребителей, против которых у геликоптера не было никаких шансов. Но русские летчики, как и их товарищи, остававшиеся на кораблях, выполняли приказ. Пять человек, экипаж раскачивающейся в воздушных потоках винтокрылой машины, стал глазами и ушами русской эскадры. Посылая к горизонту импульсы маломощной бортовой РЛС, предназначенной для поиска перископов или «шнорхелей» подлодок, вертолет шел зигзагом, разведывая путь, и, наконец, на борту «Безбоязненного» приняли долгожданную радиограмму.

– Товарищ адмирал, – волнение радиста, обращавшегося к командующему флотом, было видно невооруженным взглядом. – Обнаружена надводная цель. Пеленг сто десять, дальность сто миль.

– Это японцы! К бою!

Сигнал тревоги прокатился по отсекам эсминца. Моряки, покидая кубрики, спешили на боевые посты. Появление противника, еще скрытого за горизонтом, но уже смертельно опасного, несмотря на то, что было ожидаемо, как всегда, стало внезапным. Голос адмирала Лямина, прозвучавший из динамиков, заставил матросов и офицеров русской эскадры оцепенеть, затаив дыхание и вслушиваясь в каждое слово.

– Товарищи, впереди – противник, готовый нанести удар в любую секунду. А за нами – наши товарищи, которых ждут на Камчатке, и мы должны защитить их даже ценой собственных жизней. Не стану лгать, этот бой не будет легким, и многие могут не дожить до его окончания, чем бы ни завершилась схватка. Враг силен и уверен в своем превосходстве, и только мы можем его остановить. Мы сблизимся с противником и атакуем его. За нами – правда, и, значит, мы победим, иначе быть не может! За Родину!

Русские эсминцы перестраивались, образуя клин, острием которого стал «Безбоязненный». А в нескольких десятках миль впереди командир японского соединения также объявил боевую тревогу. Показавшийся из-за горизонта вертолет появился на экранах японских радаров и был немедленно взят на прицел. Выслушав донесение, адмирал Курита произнес в ответ только одно слово:

– Уничтожить!

Из подпалубных пусковых установок эсминца «Чокаи» вырвались две зенитные ракеты «Стандарт» SM-2ER, взвившиеся высоко в небо и оттуда по крутой траектории спикировавшие на кружащий в опасной близости от вражеских кораблей русский вертолет. У экипажа Ка-27 не было никаких шансов, когда боевые части японских ЗУР RIM-67D разорвались, выбрасывая поток осколков, прошивших фюзеляж геликоптера. Потерявший управление «камов» врезался в волны, погружаясь в вечный мрак морской пучины. Все находившиеся на его борту люди к этой секунде были уже мертвы.

Пилотам японского Р-3 «Орион» не было нужды рисковать, подставляясь под огонь русских. Патрульный самолет кружил в нескольких километрах над поверхностью моря, будто стервятник, высматривающий из поднебесья добычу, шаря по волнам лучом бортового радара. Координаты русских кораблей были переданы на борт флагмана адмирала Куриты «Асагири», и японский флотоводец отдал приказ:

– Открыть огонь!

Современные эскадренные миноносцы представляют собой универсальные корабли, способные бороться с любым противником. И хотя настоящих морских сражений не случалось уже очень давно, каждый корабль, входящий в состав флота любой державы, нес противокорабельное вооружение. Не были исключением и японцы. В арсенал каждого из четырех эсминцев, входивших в отряд Куриты, входило по восемь крылатых ракет SSM-1B, размещенных в счетверенных пусковых установках, и сейчас ракеты с ревом и грохотом покидали транспортно-пусковые контейнеры, стремительно исчезая за горизонтом. Будучи аналогами американской ПКР «Гарпун», японские ракеты сохранили все ее достоинства, и сейчас они мчались к цели, держась на высоте не более пятнадцати метров над уровнем моря, оставаясь укрытыми от русских локаторов линией горизонта. Набрав скорость порядка тысячи километров в час, они стремительно приближались к цели. Тридцать две ракеты стелились над волнами, накрывая стальным шквалом эскадру противника. Видя, как тают в небе полосы черного дыма, тянущиеся к горизонту, адмирал Курита произнес:

– У русских нет шансов!

Японские ракеты преодолели уже две трети дистанции до цели, когда адмирал Лямин приказал открыть огонь. В шести вертикальных пусковых установках, размещенных на корме его флагмана вместо одной из орудийных установок, ждали своего часа восемнадцать сверхзвуковых противокорабельных ракет 3М55 «Оникс», и сейчас они, одна за другой, взмывали в небо, выбрасываемые стартовыми двигателями. На высоте в несколько десятков метров запускались маршевые турбины, и крылатые ракеты делали «горку», снижаясь к самым волнам и широким фронтом уходя на восток. А вслед за ними мчались стремительные «Москиты», выпущенные «Бурным» и «Боевым», каждый из которых нес по восемь ракет 3М80 в наклонных пусковых установках КТ-152М. Несколько минут спустя разогнавшиеся до трех тысяч километров в час считавшиеся лучшими в своем классе русские ПКР вошли в пределы действия считавшейся лучшей в мире системы противовоздушной обороны «Иджис».

Воздушная цель на один-девять-пять, – сообщил японский офицер, когда луч многофункциональной РЛС SPY-1D эсминца «Асигара» разбился о многочисленные препятствия у самой поверхности воды, вернувшись на корабль множеством отраженных сигналов. – Скорость почти три «маха»!

Это был необычный бой. Люди полностью устранились, превратившись в безучастных наблюдателей, да иначе не могло и быть, ведь человеческая реакция не шла ни в какое сравнение с быстродействием укрытых в трюмах японских кораблей компьютеров, а сейчас каждая секунда могла стоить сотен человеческих жизней. Русские ракеты, летевшие на двадцатиметровой высоте, стремительно выскакивали из-за горизонта, и тотчас навстречу им взмывали зенитные «Стандарты», мчавшиеся наперехват со скоростью километр в секунду. Экраны радаров пестрели десятками быстро перемещавшихся отметок. Компьютеры, руководствуясь заложенными в их память алгоритмами, сами выбирали наиболее опасные цели, сосредотачивая на них весь огонь и пытаясь защитить своих создателей-людей. Одновременно на полную мощность включились бортовые системы РЭБ, ослепившие радиолокационные ГСН приближавшихся ракет, и смертоносные «Ониксы» пролетали мимо целей. А пусковые установки SRBOC Mk-36 выстреливали со скоростью пулемета снаряды, начиненные ложными целями, отводя атаковавшие ракеты в сторону от кораблей.