Текст книги ""Фантастика 2025-48". Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Александр Михайловский

Глава 8. Дворцовая оранжерея

/ Эльвира Лафицкая /

Дни в донтрийском дворце тянулись как старая жвачка. Что касается Валерна, то я малодушно решила, что вначале князь устроит мне встречу со жрецами, а там буду действовать по обстоятельствам. Попробую договориться о переселении душ и Славика, наверняка у пожилых людей что-нибудь болит или кто-нибудь болеет, и я смогу проявить себя, таким образом, договорившись об оплате услуги.

Я провела ещё сколько-то времени в своих покоях и поняла, что ещё чуть-чуть и взвою от безделья. Всё-таки на Земле, будучи секретаршей Всеволода Петровича, я постоянно бегала по различным поручениям, звонила, договаривалась о встречах, бронировала билеты, сопровождала шефа на выставках, носила документы в бухгалтерию, а на досуге занималась переводами новостей для корпоративного веб-сайта. Работы всегда было невпроворот, а иногда меня, как человека несемейного, просили выйти поработать в выходные или праздники. Даже в особняке лорда Кьянто, работая служанкой, у меня редко выдавался час или хотя бы полчаса, чтобы просто сесть и выдохнуть. Зигфраиде я не нравилась, и она вечно придумывала задания в виде дополнительной полировки обеденного сервиза, мойки полов в закрытом гостевом крыле или же чистке каминов. На Ладислава у меня стало оставаться время лишь только после прямого указа Кристиана.

Здесь же в донтрийском дворце я совершенно не представляла, как и чем себя занять, а если взять в расчёт, что все местные слуги обладали хоть какими-то зачатками магии, и норовили мне во всём помочь, я и вовсе чувствовала себя беспомощной. Время от времени со мной занималась донтрийским языком Лиланинэль, но на этом вся моя занятость исчерпывалась.

Однажды проходя мимо дворцовой кухни, я учуяла ароматные запахи, от которых у меня моментально потекли слюнки. Достаточно быстро, ориентируясь с помощью носа, я нашла кухню и предложила свою помощь местному повару. Было действительно интересно попробовать приготовить что-то из незнакомой мне еды, да и вдруг страшно зачесались руки сделать яблочную шарлотку по своему любимому земному рецепту. Гронар в особняке лорда Кьянто доверял мне готовить для Ладислава, а время от времени я что-то быстренькое выпекала или жарила и для себя. Во дворцовой кухне меня расспросили, чтобы я хотела, а затем достаточно вежливо и аккуратно выставили за дверь с подтекстом, что невеста князя неприкасаема, и ей ни в коем случае нельзя перетруждать себя, да и вообще не пристало гостье готовить. Умом я понимала, что сама не справлюсь ни воды в кастрюлю налить, ни печь разжечь, так как и то, и другое здесь делалось с помощью магии, но всё равно в душе остался неприятный осадок. Разумеется, вечером того же дня я получила яблочную шарлотку, но аппетит к этому моменту у меня уже пропал.

Проводить время с Ладиславом мне нравилось, я вовсю занималась развитием его мелкой моторики, учила цветам и названиям предметов, но всё равно этого было для меня недостаточно. С бешеным темпом жизни в Москве я привыкла вращаться как белка в колесе, быть нужной, общаться с массой различных друзей и с трудом выкраивать время на недельный отпуск.

В Донтрии все жили скорее как сонные тетери. Увешанные драгоценностями донтрийки ежедневно собирались в одной из больших гостиных, организуя так называемый дамский клуб. Формально, они вышивали деревянными бусинами и мастерили украшения из природных материалов, но на деле же из пустого в порожнее обмусоливали сплетни, затрачивая на рукоделие максимум полчаса в день, чтобы было чем похвастать перед своими мужчинами. Ну и, разумеется, рукодельничали они тоже с помощью магии. Я после первого же часа прозябания в дамском клубе поняла, что это не для меня, извинилась и сообщила, что мне надо идти укладывать спать ребёнка. Не передать словами, как вытянулись их лица. Они почувствовали себя оскорблёнными в лучших традициях: вначале потому, что я пришла в клуб даже не в платье, а в штанах, а потом, потому что ушла, так и не поучаствовав в сплетнях. К тому моменту, когда я собиралась уходить из клуба, подтянулась Розалианна, презрительно поджавшая губы при моём непарадном виде. Это окончательно уверило меня в том, что в женский клуб я больше точно не приду.

Лиланинэль расхохоталась, когда я ей пересказывала свой опыт взаимодействия с местными кумушками на очередном уроке донтрийского, но обрадовала, сообщив, что так себя ведут далеко не все донтрийки. Ей, как несовершеннолетней и тем более незамужней, такие кружки посещать не надо. На вопрос, что же делают остальные жительницы Донтрия, девушка пожала плечами:

– Несовершеннолетние, такие как я, обязаны посещать занятия по управлению собственной магией, чтобы случайно не произошло ничего плохого. Это в чём-то напоминает ваш Норгеш, только если у Вас магией обладают лишь мужчины, у нас обязаны учиться все. Те, кто постарше, должны или выйти замуж и посещать дамские кружки, или же работать. Некоторые донтрийки становятся воинами, кто-то занимает места на государственной службе, но, как правило, это разъездные должности. Они ездят по всему Донтрию, приглядывать за болотами и озерами, лесами и полями, следят за руслами рек, урожаем пшена и популяциями дичи. Этих девушек ты во дворце не увидишь, в общем-то, как воины здесь практически одни только мужчины. Некоторые донтрийки предпочитают после замужества удалиться от двора. Они следят за хозяйством самостоятельно как простолюдинки или же нанимают слуг, если супруг достаточно зарабатывает. Моя мать какое-то время занималась благотворительностью, посещала и спонсировала приюты для редких видов животных, но потом… перестала.

Лиланинэль запнулась под конец своей речи, а я поняла, что «потом» случаи эпилептических припадков участились, и Валерн посадил жену под замок, чтобы по стране не поползли нелицеприятные слухи о жене правителя.

После этого разговора с принцессой я стала приглядываться к людям, которые работают в замке, и обратила внимание, что действительно, почти все они – мужчины. Именно поэтому, возвращаясь с очередной прогулки, на которой мы со Славиком кормили усатых рыб-плевунов, я заметила, что воин, охранявший вход во дворец, сегодня держит колчан со стрелами на левом плече, а не на правом, как на прошлой неделе. Ко всему, он еле уловимо морщился, когда кто-то проходил мимо и слегка задевал его правую руку.

– Добрый день, – я остановилась прямо перед широкоплечим донтрийским воином.

Светлые волосы холодного бежевого оттенка, тёмно-синие глаза, чуть крупноватый нос и уши, но черты лица определённо приятные. «Всё-таки донтрийцы – как на подбор одни красавцы! Какой же у них потрясающий генофонд. Женщины с Земли обзавидовались бы, узнай, в каком сосредоточении тестерона я живу», – усмехнулась про себя.

Воин, явно не ожидающий того, что я к нему подойду, растерянно моргнул, а затем вытянулся ещё сильнее.

– Добрый день, госпожа. Чем могу помочь? Вы, наверно, заблудились? – произнёс он на одном дыхании, явно узнав меня.

Ну да, не узнать меня – сложно. На весь дворец, если не на весь Донтрий, я – единственная брюнетка с коротким каре по ухо и таким же темноволосым малышом на руках. Меня разве что слепой не узнает. Я вздохнула и поставила Ладислава на землю. Он уже в принципе сам мог ходить и даже бегать по дворцу, просто довольно быстро уставал, и поэтому время от времени я носила его на руках. Мне было приятно держать малыша, а ещё я видела, что он очень быстро растёт, и скоро уже не позволит брать себя на руки.

– Нет, это чем я могу Вам помочь, – поправила воина, бросив красноречивый взгляд на его правую руку.

Воин явно подвис, переваривая мою формулировку. Судя по тому, что мужчина совершенно меня не понял, здесь не просто туго с медициной, но и признаваться в своих недугах постыдно.

– Меня зовут Эллис, – решила я зайти с другой стороны.

– Очень приятно. А я – Ларвиль, – осторожно представился воин, всё ещё не понимая, что от него хотят.

– Вы наверно слышали, что я – целительница из Норгеша, – продолжаю наводящий разговор.

– Конечно, госпожа. Вы – целительница из Норшеша, невеста младшего князя, Вас все знают, – утвердительно кивнул воин.

Я продолжила на него смотреть в упор, но он продолжал не понимать, что же я от него хочу.

– Ларвиль, я целительница, - произнесла с упором на последнее слово. – Я вижу, что у тебя болит правая рука. Что с ней?

– О-о-о-о, – на мужчину явно снизошло озарение, и я уже было порадовалась, что теперь он покажет мне травму. Как оказалось, рано обрадовалась. – Вот это да! Так это правду говорят, что Вы не просто имеете дар лечить, но даже способны видеть болячки сквозь одежду! У нас на весь Донтрий не рождалось ещё женщин с такой потрясающей и тонкой магией, нашему князю Винсенту Торну из рода Лунный Свет очень-очень повезло с будущей женой!

Я терпеливо выслушала хвалебную оду в свой адрес, едва поморщившись от того, что всё-таки какой-то дар они мне приписали, но так и не получила ответа на желаемый вопрос. Всё занимательнее и занимательнее, неужели я права, и признаваться, что что-то болит у суровых донтрийских воинов – признак слабости?

– Так что с правой рукой? – повторяю вновь свой вопрос.

– С рукой? – он торопливо облизал губы, явно сомневаясь на долю секунды, сказать или нет. – Ваше Сиятельство, не беспокойтесь. Как заболела, так и пройдёт. Не пристало донтрийскому воину жаловаться на своё здоровье.

Вот теперь всё понятно. Значит, зрение и интуиция меня не подвели, и с рукой действительно что-то серьёзное, но блондин будет продолжать упрямиться из-за дурацких местных традиций. Действительно, не может же мужчина сознаться в том, что ему больно?!

– Покажи, пожалуйста, мне правую руку, – произнесла я уже более настойчиво, стремительно теряя терпение.

Всё-таки когда-то я дала клятву Гиппократу и не могу просто так пройти мимо человека, у которого что-то болит. Воин упрямо не шевелился.

– Ваше Сиятельство, поверьте, всё пройдёт само собой, Вам не о чем беспокоиться…

Больше не слушая его объяснений, – всё-таки выдержка у меня не резиновая, в отличие от донтрийцев, – я сделала ещё один шаг к воину и одним движением задрала рукав просторной мужской рубашки, чтобы осмотреть руку.

– О-о-о… – наверно мои глаза округлились, потому что воин поспешно сделал шаг назад и стал опускать рукав.

– Это ничего, это пройдёт, у меня так у младшего брата было, такое случается, не пугайтесь…

Неужели он подумал, что я испугалась вида его руки? Ха, он даже не представляет, сколько внутренностей я на операционном столе видела… А вот удивилась я совершенно не этому. У воина самый настоящий вывих! Смещены все кости запястья, кроме одной, соединенной с лучевой костью. Судя по сильнейшему отёку и гематоме, вывиху уже как минимум два дня. Как он вообще может ровно стоять и служить, а не корчится от боли в постели?! Известный факт, что при вывихе затрагивается порой гораздо больше нервных окончаний, чем при переломе. И готова биться об заклад, что Ларвиль даже обезболивающие травы не заваривал себе… Я невольно с уважением посмотрела на донтрийца. Разумеется, он мой взгляд он вновь трактовал неверно.

– Незачем госпоже на уродства смотреть, – мягко он произнёс, опуская закатанный рукав.

– Ага! – фыркнула я и стала оглядываться в поисках удобного места, чтобы вправить вывих. – Ларвиль, иди вот сюда и садись на траву, лечить буду.

– Зачем? Само же пройдёт со временем, да и как тут ушиб вылечить, только время такое лечит, – засмущался воин, слегка порозовев, но на траву сел.

Смущающийся донтриец – это что-то новенькое. Похоже, не все они здесь такие холодные и железные, как их старший князь, хотя и стараются держаться максимально невозмутимо.

– Угу, – ответила я, вновь закатала несчастный рукав и стала прощупывать травму. – Только у тебя надорвано сухожилие, и кость из суставной сумки выпала. Как говоришь, вывих-то себе заработал?

– Да тренировался с князем Ва… А-а-а-а!!!

Да, я всегда заговариваю зубы своим пациентам прежде, чем вставить кости на место. Всё-таки, это очень болезненная процедура. Другое дело, что самая острая боль длится всего несколько секунд, а затем приходит облегчение.

– Ух ты! Я снова могу двигать рукой! – восхищённо произнёс воин, рассматривая плоды моих трудов спустя минуту или две.

– Угу. Только в ближайшие две недели никаких тренировок, пока отёк полностью не спадёт и соединительная ткань не срастётся.

Ларвиль перевёл восторженный взгляд со своей мускулистой руки на меня и захлопал длиннющими ресницами. Нет, всё-таки донтрийцы непозволительно красивы. Я даже с внешностью Эллис Ларвине начну рано или поздно комплексовать, а ведь эти засранцы ещё и стареют медленнее…

– Вы… настоящая целительница! Вы – чудо! Госпожа, я благодарен Вам, если я только чем-то могу отблагодарить за то, что потратили на меня свой дар… – воин искренне стал благодарить от всей души, а потом вскочил и подал мне здоровую руку, чтобы помочь встать с травы.

– Не стоит благодарности, – фыркаю я. – Мне было интересно.

И правда, за последние дни лечение этого вывиха – единственное интересное событие, которое со мной произошло. Ещё немного и от скуки на стену полезу.

– Если у тебя и твоих друзей ещё что-то заболит, пожалуйста, обращайтесь, буду рада помочь.

– Спасибо, Ваше Сиятельство, но Вы и так слишком много для меня сделали, как же я могу…

Ларвиль ещё долго рассыпался в благодарностях, даже пригласил посмотреть его тренировку, я со своей стороны заверила, что обязательно приду, всё равно делать-то мне нечего. Наконец, мне надоело общение с воином, и я подхватила Славика, начинающего от скуки канючить, и направилась в свои покои, попутно обдумывая, что неплохо было бы найти где-нибудь обезболивающие травы на такие вот случаи.

***

/ Эльвира Лафицкая /

Кольцо, подаренное Винсентом, я так и не решилась снять, собственно, как и объявить о расторжении нашей с ним помолвки. Этим же вечером за ужином я поймала на себе несколько пристальных взглядов Валерна за обеденным столом. Пару раз он даже настолько выразительно приподнял одну из бровей, красноречиво смотря на мой безымянный палец, что я поняла: бесконечно ждать он моего решения не будет. Конечно, донтрийцы – народ терпеливый, но рано или поздно терпение может закончиться даже у правящего князя.

Я нервно покрутила ободок с изумрудом на пальце и еле заметно кивнула, давая понять, что помню о нашем с ним разговоре. Благо, Винсент за ужином как всегда травил какие-то байки и не заметил наших переглядываний, Лиланинэль не пришла, так как слишком устала за день и решила лечь спать пораньше, а жена Валерна к ужину не спускалась. То ли князь держал её под семью замками, то ли она слишком сильно стеснялась своих припадков, но ела она исключительно в своих покоях. Меня это совершенно не радовало: как врач, я прекрасно понимала, что Вивиэлле требуется постоянный уход, внимание и психологическая поддержка. Эгоистичные поступки мужа скорее усугубляют её состояние. Задумавшись о здоровье жены старшего князя, я даже не заметила, в какой момент нахмурилась княгиня-мать. Кажется, наши переглядывания с Валерном всё-таки не остались незамеченными. Чёрт, этого ещё не хватало… Лоландэль уставилась на меня в упор, а я почувствовала, как медленно заливаюсь краской. Она мне понравилась с первого взгляда, хорошая женщина, и искренне желает счастья своему младшему сыну. Если она догадывается о том, что сейчас происходит, то я в её глазах ужасная тварь, которая мало того, что не может выбрать из двух князей, так ещё и норовит разбить брак старшего. Небо, а я-то думала, что моя репутация в этом мире упасть ещё ниже уже не может… оказывается, может.

Извинившись, я встала и удалилась из обеденного зала, пока со мной не захотел кто-либо поговорить тет-а-тет.

***

/ Эльвира Лафицкая /

Утром, когда я с Ладиславом направлялась на полянку около дворца, нас перехвалила радостная Лиланинэль.

– А пойдёмте в оранжерею цветов, посмотрим, как принялись семена и луковицы, что подарил мне Леандр? – предложила она с ходу.

Я лишь порадовалась её искренней улыбке и золотым локонам, колыхающимся в такт звонкой речи. Хотя бы один член семьи Торн выглядел по-настоящему счастливым. Разумеется, я согласилась, тем более, как выяснилось по дороге, в донтрийской оранжерее помимо красивых цветов ещё росли и лекарственные травы и деревья.

В первую минуту, как я зашла в огромное помещение, накрытое прозрачной полусферой, мне даже захотелось присвистнуть. Вот это размах! Многочисленные ряды и кадки с травами и кустарниками росли настолько, насколько хватало глаз. Ладислав тоже восхитился и с визгом бросился по дорожке, засыпанной белым гравием. Лиланинэль успокоила меня, что Славику здесь ничего не угрожает, здесь нет никаких ядовитых животных или насекомых, он вполне может бегать столько, сколько ему захочется. Она схватила меня за руку и смело поволокла к центральной клумбе, на которой росли смутно знакомые мне растения, попутно рассказывая, откуда что взялось в княжеской теплице. Какие-то из растений я совершенно точно видела в Шекраме, что-то выглядело один-в-один как на Земле, а что-то оказалась для меня абсолютно новым. В соседней кадке мелькнули забавные сине-фиолетовые листья, отдалённо напоминающие клён.

– А это трава экка, – прокомментировала Лиланинэль, заметив мой интерес.

«Знакомое название, где-то я его уже слышала… Точно, Винсент неуклюже лечился именно ею в наше первое знакомство».

– Соком этой травы можно склеить свеженанесённую рану, – словно услышала мои мысли племянница Винса. – А это гладкая трава, она разглаживает кожу, делает её более ровной, убирает прыщи или любые другие кожные воспаления.

«А то я смотрю, все донтрийки и донтрийцы так прекрасно выглядят, ни у одного ни единого прыщика или воспаления на коже. Они просто выращивают для себя эту траву…» – усмехнулась я.

– Это голубой боярышник, – Лиланинэль указала на дерево, очень похожее на земного родственника, только при этом имеющее голубую кору. – Оно само по себе непримечательное, но мох, произрастающей на его коре, очень вкусный. Из него делают лучшие десерты! Пойдём, покажу, какие у нас клумбы красивые.

Бросая взгляды на носящегося по дорожкам и время от времени спотыкающегося Ладислава, я послушно пошла за Лиланинэль, слушая её болтовню. В какой-то момент я отвлеклась от увлекательного рассказа донтрийки, и подошла понюхать крупные ярко-розовые цветы восхитительного дерева. Оно росло за мелким кустарником, чуть поодаль от дорожки, так что пришлось даже выискивать кусочек земли, чтобы не наступить туфлей на полезное растение и ничего не поломать. На мою удачу, здесь как раз было слегка притоптано, видимо, не одна я люблю нюхать розы. У нас на Земле я лишь в каталогах американских штамбовых роз видела нечто подобное, и всегда хотела сравнить их аромат с кустарными. Такие же сладкие? Оказалось, что такие же.

– А это пятилистные тюльпаны с бахрамой…. Ой! Эллис! Что ты делаешь?!

Последний вопрос прозвучал чуть ли не истерично из уст молодой донтрийки.

– Нюхаю цветы. Очень вкусно пахнут, – ответила я с улыбкой, не понимая, что её так взволновало. – Не бойся, я ничего не сломала, только вот тут на землю наступила, где ничего не росло и до меня…

– И как? Ты себя хорошо чувствуешь? – обеспокоенно произнесла девушка, перебив мои объяснения.

– Ну да, – я пожала плечами, подозревая какой-то подвох. Кажется это не простая штамбовая роза, как я изначально подумала. – А в чём дело-то?

– Это дерево называется пьяной розой. У нас в Донтрии запрещены любые вытяжки и масла из этого дерева, собственно как и сами цветы. Эффект на донтрийцев такой же как от сильнейшего алкоголя – они моментально пьянеют, – пояснила Лиланинэль, слегка успокаиваясь и видя, что я всё ещё стою на своих двоих. – Причём самое ужасное, что мы не чувствуем действия пьяной розы, а ко всему она может вызвать привыкание.

– Да вы и от бокала вина пьянеете, – пошутила я, чтобы разрядить обстановку, и стала выбираться из клумбы.

– Да, что правда, то правда, – задумчиво кивнула девушка. – Видимо на вас, норгешцев, пьяная роза не действует.

Я промолчала, так как вдаваться в подробности своего происхождения не хотела. Хватит с меня того, что Винсент уже обо всём проговорился Валерну, и теперь тот понимает, что никуда я не сбегу без помощи жрецов.

Следующее полчаса мне проводили экскурсию по цветнику, а я искренне поражалась тому, как можно выращивать растения, не имея ни единого сорняка или засохшего ростка.

– Ну, так донтрийцы – лесной народ, – пожала плечами девушка на моё открытое недоумение, – некоторые из нас просто умеют договариваться с растениями, вот и всё.

Я завистливо вздохнула.

– Да уж. А там, откуда я родом, для этого существуют теплицы и специально обученные люди, которые целыми днями поливают, подкармливают и окучивают растения, пропалывают грядки, занимают отсевом плохих луковиц.

– Зато наша магия распространяется лишь на леса и природу, – пожала плечами Лиланинэль, думая, что я под словосочетанием «там, откуда я родом» имею в виду Норгеш. – У Вас маги стихийные: огонь, вода, воздух и земля. Если маг – огневик, то он может управлять любым огнём, независимо от его происхождения – удар молнией, огонь в камине, свечи, пожар, а вот наш народ умеет договариваться лишь с лесными травами да дикими животными.

Я механически покивала головой с умным видом, совершенно не понимая, как устроена магия в этом мире. Выходит, у норгешцев и донтрийцев она принципиально разная.

– Всё равно природная магия – это здорово, – совершенно искренне произнесла я. – Тут и с дикими животными разговаривать можно, и с растениями, и управлять водой в озере… И каждый имеет частицу этой магии.

Последнее я добавила, имея в виду то, что я-то – чужачка, которая вряд ли когда-либо сможет набрать ванну в собственных покоях. Но, по всей видимости, донтрийка вновь поняла меня неправильно.

– Эллис, – она закусила губу, посмотрев себе куда-то под ноги, – наверно я сейчас выдам страшную государственную тайну, но… – она боязливо посмотрела по сторонам, а затем понизила голос. – Но ведь ты же для меня скоро станешь роднёй, ведь так?

Я, не задумываясь, кивнула. Врать, конечно, нехорошо, за Винсента я замуж не собираюсь, а уж тем более за Валерна, но чутьё мне подсказывало, что Лиланинэль хочет рассказать мне что-то очень важное.

– Среди донтрийцев последние поколения магии становится всё меньше и меньше… Моя сестра Киамилаль гораздо слабее меня… – девушка облизала пересохшие от волнения губы, и продолжила. – Она оказалась слаба настолько, что отец выдал её замуж ещё до её совершеннолетия и отправил подальше из дворца, чтобы не пошли слухи среди придворных.

– Выходит, донтрийцы вырождаются?! – потрясённо прошептала я, не веря своим ушам.

Принцесса не услышала моего вопроса, да, скорее всего, если бы и услышала, то не поняла бы термин «вырождения». Сейчас она выглядела настолько хрупкой, что я неожиданно осознала, как тяжело ей живётся на самом деле. От её собственной старшей сестры князь Валерн избавился, сослав подальше от дворца. Наверняка, Лиланинэль и Киамилаль не виделись уже долгие и долгие годы. А родную мать суровый отец запер в покоях, чтобы никто не видел и не обсуждал её болезнь, «ниспосланную богами». Неудивительно, что с тех пор, как мы познакомились с Лиланинэль в поездке на иррисах, она хотела провести всё своё свободное время со мной и Винсентом, но даже тут, я подозревала, что старший князь расстарался, запретив дочери общаться со мной.

– Именно поэтому мой отец решил рискнуть и выдать меня замуж за норгешца, даже не спросив моего согласия, – тем временем продолжала девушка, не подозревая, какие мысли бродят в моей голове. – Ты только не пойми неправильно! – Она вдруг побледнела. – Я действительно, вначале совершенно не хотела выходить замуж по его указке… Но Леандр оказался таким чутким, внимательным и предупредительным, – она закусила губу, опустим взгляд в пол. Да, я уже поняла, что они действительно влюбились друг в друга, и очень рада этому факту. – В общем, – она тряхнула головой, – Отец отважился на этот шаг, хотя последние столетия между Норгешем и Донтрием отношения были скорее напряжённые, чем дружеские. Об этом тщательно умалчивается, но я подслушала разговор отца со жрецами, что некоторые смески даже сильнее, чем чистокровные донтрийцы, – последнее предложение Лиланинэль произнесла так тихо, что я разобрала лишь потому, что напрягла свой слух изо всех сил.

Я медленно пыталась переварить информацию, услышанную от принцессы. Всё это очень и очень сильно походило на вырождение. В медицине есть такое понятие, как «генетический груз» – накапливание неблагоприятных для вида мутаций. Например, на Земле для поддержания качественного генома бизонов, животных периодически пересылают самолётами в другие страны, чтобы нивелировать эффекты инбридинга в пределах малой популяции. Если этого не делать, то в каком-то поколении генетический груз становится таким большим, что это проявляется в отклонениях во внешности. Яркий пример инбредной депрессии у людей – представитель испанской династии Карл II, который страдал слабоумием, физическими уродствами и был бесплоден. По всей видимости, за магию в этом мире отвечает тоже какой-то ген, и если по внешним параметрам и здоровью донтрийцам можно позавидовать, то в рамках гена, отвечающего за магию, все они здесь слишком близкие друг другу родственники. В общем-то это и неудивительно, если взять во внимание, насколько все донтрийцы похожи друг на друга – высокие, голубоглазые, светлокожие с длинными светлыми волосами. За всё время пребывания в Донтрии я не видела ни одного темноволосого или кареглазого донтрийца.

– А бывает такое, что донтриец женится на ком-то совершенно не обладающем магией, и их дети всё равно остаются магически слабыми? – решила я уточнить свою гипотезу.

Девушка задумалась, перебирая в голове все известные ей пары, а затем удивлённо ответила:

– Нет, не бывает… Не понимаю, почему ты спрашиваешь об этом. Я выйду замуж за Леандра, и наши дети будут очень сильными. Я видела, какой он огневик! Ой! Неужели ты про себя волнуешься? – она в очередной раз поняла меня неправильно, но прежде, чем я ответила, принцесса залилась краской и продолжила. – Ты только не подумай, что я только и делаю, что подслушиваю…

– Но так сложилось, что ты услышала ещё один разговор своего отца со жрецами? – спросила я, высоко подняв бровь.

– Ну… в общем да, – выдохнула девушка, по цвету сравнявшись со переспелым помидором. – Мне было интересно, когда приедет Леандр и состоится ли в его приезд наша свадьба, я была уверена, что речь пойдёт об этом! Ведь именно жрец благословляет пару! – она стала горячо меня убеждать, но я лишь махнула рукой, чтобы она рассказывала то, что подслушала. – Отец не так давно вновь созывал жрецов и стал спрашивать, хорошая ли из тебя выйдет жена, ведь ты не обладаешь магией. Жрецы раскинули свои камни и предсказали, что твои дети от любого донтрийца будут необычайно сильны, и в некотором роде ты обладаешь уникальным даром целительства…

Мне стало плохо. Сердце бешено заколотилось где-то в районе горла. В отличие от наивной Лиланинэль, я отлично понимала, что Валерн спрашивал не на счёт моего брака с Винсентом, а на счёт своего брака со мной. О-о-о… он уже даже успел проконсультироваться со жрецами, которые его обнадёжили, что наши дети будут по-настоящему магически одарёнными. Выходит, ему будет мало того, чтобы я согласилась стать его княгиней. Он хочет детей от меня, и все мои идеи на счёт того, чтобы у него был свой гарем, катятся коту под хвост. Я почувствовала, как кожа на спине вдоль позвоночника покрывается мелкой испариной. Впервые за всё время бесплодие Эльвиры Лафицкой стало мне казаться не горькой насмешкой судьбы, а приятным бонусом. Будь я здесь и сейчас в своём собственном теле, то наверняка жрецы бы запретили Валерну этот брак.

–… И дядя Винс так счастлив с тех пор, как ты согласилась стать его невестой! – щебетала юная донтрийка. – Бабушка вообще не верила в то, что он когда-нибудь остепенится. Не передать, как я рада! Всё моё детство дядя Винс играл со мной, учил меня держаться в седле, управлять собственной магией… всё то время, что отец занимался государственными делами, дядя проводил со мной.

Бедный ребёнок… С таким холодным отцом неудивительно, что Винсент стал для неё самым близким человеком в семье. Я смотрела, как горят голубые глаза девушки, и понимала, что просто не могу сказать, что не люблю её дядю. Слишком отчётливо было в них написано, что он для неё самый дорогой человек на свете. Чтобы как-то перевести тему разговора, решила спросить про Леандра.

– А ты сама-то уверена, что не передумаешь на счёт Леандра? Дождёшься его? – спросила я больше для проформы, чем имея в виду какой-то подтекст.

– Конечно, уверена! – возмущённо ответила мне девушка. – У меня день рождения через месяц, а Леандр обещал приехать на него.

– О-о-о… ясно – только и смогла я ответить. Мне вдруг вспомнилось, что это я сама рекомендовала Леандру подарить своей невесте луковицы редких норгешских растений. И вот, мы с Лиланинэль стоим здесь, посередине оранжереи, и она смотрит, как принялись растения от её жениха. Могла бы и сама догадаться, что её вдруг сюда принесло.

Моя уловка отвлечь принцессу сработала, и она стала рассказывать, какой Леандр удивительный, как много всего он ей подарил, а как необычны растения из Норгеша. Я кивала невпопад, погружённая в собственные невесёлые мысли. Оказывается, князь Валерн уже давно всё за меня решил, и даёт мне лишь видимость выбора. Я кусала губы, хмурилась, спохватывалась, что надо вежливо улыбаться и выглядеть счастливой невестой, но затем снова начинала незаметно для себя хмуриться. Лиланинэль, наконец, заметила моё заторможенное состояние и, списав это на то, что я слишком сильно нервничаю перед свадьбой, милостиво посоветовала мне отдохнуть в собственных покоях.