Текст книги ""Фантастика 2025-48". Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Александр Михайловский

– Ваше королевское высочество, – спросил Уильям Гладстон, – вы имеете в виду югороссов? Насколько мне известно, их руководство и лично адмирал Ларионов ненавидят янки даже больше нас, и только и ждут с их стороны официального и законного повода для того, чтобы провести над ними такую же жестокую экзекуцию, как и над нашей империей. А пороть югороссы умеют, джентльмены, это вы все прекрасно знаете по себе.

– Бери выше, Уильям, – ответил принц-регент, – я имею в виду не одних югороссов, а весь их Континентальный Альянс, и в первую очередь Российскую империю и моего старого друга императора Александра, ненавидящего разного рода республики и являющегося ярым сторонником солидарности монархий перед лицом республиканской угрозы. Чтобы Канада не попала в лапы шакалов-янки, я даже готов временно, на двадцать пять лет, передать ее под протекторат Российской империи, а ту самую Британскую Колумбию, лишь бы она не досталась янки, отдать русским насовсем, разумеется, при условии сохранения экстерриториальности строящейся на ее территории Транс-Тихоокеанской железной дороги и права беспошлинного транзита грузов через порт Ванкувера.

– Но почему такая щедрость, сир? – удивленно спросил первый лорд Адмиралтейства.

– А потому, – ответил принц-регент, – что после того, как была закончена война за независимость Ирландии и мы приняли их ультиматум и признали свое поражение, то русские и югороссы немедленно прекратили все враждебные действия против Британской империи и даже способствовали поставкам продовольствия для голодающего населения наших городов. Та война закончена, джентльмены, и расплачиваться за нее будем не мы, а те тупоголовые политиканы в Парламенте, вольготно чувствовавшие себя на своих тепленьких местах в годы правления моей матери. Они-то и развязали эту бойню.

Поэтому я полагаю, что проще отдать русским то, что требуют от нас янки, в обмен на гарантии неприкосновенности всего остального, чем заключать соглашения с людьми, которые никогда не выполняют своих обещаний. Они считают, что право на все это им дал сам Господь, отдавший в безраздельное владение потомков каторжников землю от океана до океана. Чем больше безнаказанных подлостей будут совершать они, тем выше будет их уверенность в собственной исключительности, которая дает право на совершения новых подлостей. И так будет, пока им не станет тесно в своем Западном полушарии, и они не приплывут к нам, где столкнутся с мощью Континентального Альянса. Нет уж, стричь когти зверю лучше тогда, когда он еще не вырос и не заматерел.

Принц-регент повернулся к архиепископу Кентерберийскому.

– Поэтому, вы, ваше преосвященство, немедленно начинайте молиться о спасении наших канадских подданных и о вразумлении руководства Североамериканских Соединенных Штатов, а я сегодня обращусь просьбой о помощи к императору Александру III и югоросскому диктатору адмиралу Ларионову. И пусть янки на своей шкуре узнают, что такое гнев Господень, который несут под своими крыльями железные птицы адмирала Ларионова. Я сказал. Dixi!

21 (9) мая 1878 года.

Дублин, Кафедральный собор Святой Троицы.

Катриона Мак-Грегор-Стюарт, невеста

– Печать дара Духа Святаго. Аминь! – провозгласил епископ, изображая кисточкой крест у меня лбу, глазах, ноздрях, устах, ушах, над воротником платья, на руках и на босых ногах. Джимми стоял чуть поодаль и улыбался мне счастливой улыбкой. Ну что ж, подумала я, вот я и православная.

Ведь Джимми был крещен в католичество, а я родилась членом Ирландской Церкви, национальной ветви церкви англиканской. Конечно, мой папа не любил католиков, а Джимми не очень жаловал англикан после того, что они сделали с Шотландией. И хоть он и сказал, что готов ради меня перейти в эту веру, мы, подумав, приняли Соломоново решение: оба стали православными. Тем более что это – вера нашего нового короля Виктора I, а также вера тех самых русских, которые принесли нам свободу. Даже мой папа не против моего решения, памятуя, что именно русские спасли ему и многим другим жизнь. Он, кстати, обрадовался, что у него не будет зятя-католика; все-таки для нашей семьи это считалось бы позором в кругах протестантской элиты, хоть времена и переменились.

Но католикам для перехода в православие достаточно исповедоваться и причаститься, согласно правилам православной церкви, подтвержденным Священным Синодом в документе о принятии Ирландской епархии католической церкви в лоно Православия. А вот для англикан было решено не проводить повторное крещение, но оставить чин миропомазания. Как мне объяснил священник, это – символ принятия верующим Святого Духа. Сначала я подумала, что это – лишь церемония, но вот теперь, когда епископ Патрик Моран совершал этот чин надо мной, я почувствовала, что какая-то благая сила действительно входит в меня, и убранство собора Святой Троицы, украшенного великолепными иконами, привезенными в дар из Петербурга, засверкало новыми красками.

И вот недолгий чин подошел к концу, и последовало мое первое православное причастие – ведь миропомазали меня и других во время литургии. Потом последовал отпуст, и я, поцеловав руку епископу (эх, вот к этому приходится привыкать!), пошла в комнату в пристройке к собору, где меня уже ждали подружки. Со многими из них я была знакома с детства; кроме меня, все они так и остались англиканками, хотя некоторые защебетали – как им понравилась православная литургия. Кто знает, может, скоро и некоторые из них станут православными.

Кого не было, так это моей старинной и бывшей подружки Фионы. Той самой, которая выгнала меня, когда я к ней пришла после ареста моего бедного отца. Нет, у нее и ее семьи ничего не отобрали; но отношение к ней и ее семье стало весьма прохладным, хоть я никому и не рассказала о моем визите в ее дом. И недавно, наряду с некоторыми другими, они покинули Ирландию, выставив свои дома и имения на продажу. Не знаю, где они сейчас – может, в Англии, может, в Шотландии, а может, и за океаном, или по пути туда. Да меня это, сказать честно, и не интересует.

Свидетельницей у меня на свадьбе была дочь нашей служанки, Нелли – Аланна. Именно она, увидев пришедших к нам солдат, побежала к знакомым фениям, что и стало причиной моего чудесного спасения от рук английских палачей. А Нелли с мужем схватили и упекли в Киллмейнхем, откуда ее освободили русские; Аланна рассказала, что над ней там надругались, а, кроме того, били и морили голодом и холодом. Папа пригласил к ней лучших врачей, и три дня назад она впервые встала с кровати, а сегодня – почетный гость на моей свадьбе.

Меня переодели в свадебный наряд. По традиции[27]27
  Something old, something new, something borrowed, something blue (англ.) – традиция в англоязычных странах по обе стороны Атлантики, которой придерживались и ирландские протестанты.


[Закрыть], на мне было кое-что новое (само платье), кое-что старое (тут я, не мудрствуя лукаво, надела старый корсет), кое-что взятое у подруги (подвязки для чулок), и кое-что синее (извиняюсь за подробности, именно этого цвета было мое новое нижнее белье).

Тут постучали в дверь, и послышался папин голос:

– Кати, ты готова?

– Да, папочка! – ответила я, выпорхнув ему навстречу.

Если на литургии я была в простом платье, то сейчас ощущала себя королевой, в белоснежном одеянии, чей подол несли девочки-родственницы, с прекрасным букетом из цветов, привезенных мне в подарок из Константинополя, под кружевной фатой из России… У русских, как я слышала, нет такой традиции, когда в церковь невесту вводит ее отец. Но Ирландская церковь решила это сохранить. И вот мы с папой идем по проходу между рядами скамеек, заполненных народом – тут и православные, и католики, и протестанты, и русские, и южане… Свидетелем у Джимми оказался русский офицер, майор Сергей Рагуленко, герой, при чьем имени у всех молодых дублинок подкашиваются колени. Ну, кроме меня, понятно… Высокий, красивый, с кучей наград на униформе… Вот и мой Джимми – тоже в мундире, и тоже с наградами, впрочем, только с двумя. Но ничего, подумала я, лиха беда начало… Ведь как мне ни хотелось об этом думать, но скоро ему предстояло добиться освобождения своей родины, так же, как он освободил мою…

И вдруг у меня подкосились колени. В первом ряду на скамье сидел сам король Виктор Первый с девушкой изумительной красоты; я слышала, что к нему приехала невеста, а теперь мне посчастливилось увидеть будущую королеву воочию.

А потом – необыкновенной красоты свадебная церемония Православной церкви. Особенно мне понравилось, как мы стояли на прекрасном шелковом коврике (как потом оказалось, подарком его величества), над нашими головами Аланна и Сергей держали венцы, очень похожие на королевские короны, а на наших пальцах красовались кольца изумительной работы, также привезенные из Югороссии.

Прием был в Дублинском замке, в залах, где когда-то пировали короли, и где вскоре будут праздновать коронацию и венчание его величества. Первый вальс я танцевала с моим дорогим Джимми, а потом последовали танцы с папой, с Сергеем, с Сэмом Клеменсом… И вдруг ко мне подошел его величество и, поклонившись, протянул мне руку. Оркестр заиграл незнакомый мне танец, и Виктор (так он попросил себя называть) шепнул:

– Катриона, это называется танго. Я вас поведу, не бойтесь.

На танцевальном полу оставались лишь три пары – Джимми с невестой его величества, Сергей с Аланной, и мы с Виктором. Виктор с Сергеем повели нас – сначала простым шагом, а потом добавляя все новые и новые вариации. Джимми повторял за Сергеем, и получалось у него, должна сказать, весьма неплохо.

Помню еще бесконечные тосты, а потом нас с Джимми отвели в спальню, в которой, как мне рассказали, останавливались и особы королевской крови. Что было дальше, касается только нас с Джимми, но я поймала себя на мысли, что я – самая счастливая девушка на всем белом свете.

23 (11) мая 1878 года, полдень.

Дублин, набережная реки Лиффи, мост Полпенни. Начальник русской военной миссиигенерал-майор Александр Александрович Пушкин

Ну вот и все, моя служба в Ирландии заканчивается. Наша миссия задержится в Ирландии только до коронации и свадьбы нового ирландского короля. Да и, собственно, что нам тут делать еще? Все отчеты о ходе скоротечной ирландской кампании мной уже написаны, личные впечатления изложены отдельным рапортом, наградные списки на русских волонтеров, проявивших отвагу и героизм на поле боя, составлены, и все это отправлено в Санкт-Петербург. И не великому князю Николаю Николаевичу, а государю императору Александру Александровичу, который лично контролирует все, что связано с новой военной реформой.

Император Александр III считает, что в силу обширности нашей территории, которая и дальше будет лишь увеличиваться, и многообразия угроз, которые наша армия должна отразить в случае необходимости, вооруженным силам России надо быть не только самыми сильными, но и самыми эффективными в мире, чтобы, как завещал генералиссимус Александр Васильевич Суворов: «Бить врага не числом, а умением».

Пока же самая эффективная и организованная в мире армия – это армия югороссов. Некоторые считают, что это только из-за их оружия и боевой техники, но это не совсем так. Конечно, вооружение, позволяющее роте на равных сражаться с полком, играет свою роль – спору нет. Но, дай ты какое угодно мощное и совершенное оружие, например, в руки наших интеллигентов – пользы все равно не будет. Или поломают, или побросают к чертовой матери, где попало.

Югороссы же не только владеют секретами эффективных боевых действий, но и активно передают их своим союзникам и клиентам. Обученные по их программам и их инструкторами ирландские регулярные войска и Добровольческий корпус конфедератов действовали во время ирландской кампании безупречно. Камуфляжная форма, скорострельные, точные и мощные магазинные винтовки, использующие патроны с бездымным порохом, грамотное командование и хорошая физическая подготовка сделали свое дело, и на поле настоящей войны вчерашние лавочники, фермеры и мастеровые, по зову сердца поступившие на службу в ирландскую армию, вдребезги разгромили профессиональные британские войска, не оставив им шансов не только на победу, но и просто на выживание.

Наилучшим образом показало себя все, что югороссы присоветовали государю императору внедрить в российских войсках. И малоформатные легкие пушки-мортирки, которые расчеты способны таскать на руках, и орудия посолиднее, тоже достаточно легкие и маневренные, но способные мощным фугасным снарядом, снаряженным пироксилином или мелинитом-шимозой, разрушить любое вражеское укрепление. И все же царицей или королевой ирландской кампании оказалась винтовка Мосина вкупе с одетым в маскировочную форму ирландским солдатом. Многие англичане были убиты, даже не успев понять, кто в них стреляет и откуда. В своих красных мундирах, с винтовками, стреляющими дымным порохом, они вчистую проигрывали ирландцам.

Поэтому-то государь император и принял решение полностью реорганизовать нашу армию по образцу югоросской, а возможно, пойти еще дальше, потому что в военном деле нет предела совершенству. И теперь все армии мира будут копировать эти приемы – германская уж точно, поскольку немцы, как наши союзники по Континентальному Альянсу, также прислали в Ирландию добровольцев и военную миссию, подобную моей.

Их можно понять – под боком у них находится жаждущая реванша Франция, которая ускоренно вооружается и вынашивает планы мести. По моему мнению, если ничего не изменится, то Эльзас-Лотарингский вопрос еще долго будет отравлять отношения между этими двумя европейскими странами. И неудивительно, если, не дожидаясь усиления Франции, германцы начнут превентивную войну.

Отправив в Петербург свои соображения еще в конце апреля (по юлианскому календарю), я было думал, что теперь на этом все, и хорошо, если я получу ответ к следующей зиме, если вообще получу. Но уже вчера мне пришла телеграмма от государя, в которой он выразил мне сердечную благодарность, поздравил меня генерал-майором и сообщил, что за подвиги на поле боя во время кампании по освобождению Болгарии я награжден Георгиевским золотым оружием, а за ирландскую кампанию сразу двумя орденами Святого Владимира: 4-й степени с мечами и бантом за личное участие в боях, и 3-й степени – за руководство нашей военной миссией в Ирландии. В конце телеграммы прилагался список, кого из югоросских офицеров с разрешения адмирала Ларионова я должен пригласить на русскую службу. Мой будущий зять был в нем, с припиской, что я твердо могу обещать ему службу по его специальности, чин майора и самостоятельное командование отдельным батальоном или даже полком.

Как я и предполагал, этот молодой человек стремительно делает карьеру и, если ничего ему не помешает, то быть ему в высоких чинах. Кстати, он тоже отличился во время войны в Ирландии и был награжден сразу тремя орденами: российским Владимиром 4-й степени с мечами и бантом, как у меня, ирландским, недавно учрежденным орденом Святого Патрика, и югоросским орденом Мужества. Эдак, глядишь, будучи на глазах у императора, мой будущий зять скоро обгонит в чинах и званиях меня самого. Кстати, он сейчас находится в Дублине – его подразделение входит в сопровождение адмирала Ларионова – и останется он тут до официальной коронации и королевской свадьбы. Поэтому я пригласил его и Ольгу прогуляться в хорошую погоду по набережной реки Лиффи. Надеюсь, что в присутствии моей доченьки он будет куда сговорчивей.

И вот мы втроем стоим на выгнутом, как спина сибирского кота, мосту через реку, которая делит ирландскую столицу пополам, ведем неспешную беседу и смотрим на текущие внизу темные воды. В своем черном мундире при орденах и белой рубашке мой будущий зять выглядит солидно. А Оленька в своем воздушном белом платье и широкополой шляпке кажется на его фоне порхающим белым мотыльком. Кстати, вход на этот мост платный и стоит полпенни. Но привратник у входа, увидев наши военные мундиры, не только не взял с нас денег, но, вместо этого, лихо принял строевую стойку и отдал честь. Приятно, черт побери, быть освободителем, когда на тебя не смотрят волком, словно собираясь воткнуть в спину нож, а готовы носить на руках.

Кстати, Игоря не пришлось долго уговаривать. Выслушав мое предложение, переданное ему от имени государя императора – перейти на российскую службу и принять под свое командование батальон или полк морской пехоты, он пристально посмотрел на мою дочь, и та, ласково прильнув к его боку, прошептала: «Ты ведь согласишься, милый?»

Именно сейчас я заметил – как сильно повзрослела Ольга за минувший год, проведенный в Константинополе. Куда пропал тот голенастый, худой и подвижный, как ртуть, ребенок? Сейчас рядом со мной стояла юная, но прекрасная, как распускающаяся роза, девушка, более того, уже осознающая свою красоту и умеющая ею пользоваться. Царственным спокойствием и великолепными манерами без доли жеманства моя дочь стала похожа на свою воспитательницу и опекуншу болгарскую великую княгиню Ирину Владимировну, а точеной красотой – на мать, Софью Ланскую в годы ее молодости. Ну и, конечно, присутствовал наш фамильный, словно гвоздичка в остром соусе, диковатый африканский шарм, доставшийся ей в наследство от деда, который только оттенял, но не портил ее прелестный облик.

Мой будущий зять почти тут же ответил мне согласием, сказав, что будет рад послужить, как он выразился, «нашей праматери России», тем более что разрешение от командования на переход на службу императору Александру Александровичу у него уже имеется. И тут же высказал мне ту же мысль, с которой я не расставался все последние дни: Югороссии в ближайшее время на суше, скорее всего, воевать уже не придется. А вот у Российской империи с ее огромными территориями и протяженными границами все еще впереди.

25 (13) мая 1871 года.

Дублин. Кафедральный собор Святой Троицы.

Александра Кропоткина, невеста

Я с девушками сидела в здании капитула при соборе. Моя свидетельница, княгиня Болгарская Ирина, суетилась вокруг меня. На мне было надето столько драгоценностей, сколько я никогда не видела – уральские изумруды, присланные его императорским величеством из Петербурга, бриллиантовая брошь, подарок Ирины и ее мужа, агатовое ожерелье от ее величества королевы Вюртембергской Ольги… На голове красовалась фата из тончайшего вологодского кружева с золотыми нитями и вплетенными крупными жемчужинами, привезенная великим князем Владимиром, братом его императорского величества. И сапфировые серьги, которые мне одолжила моя новая подруга Катриона Стюарт (они и старые, и синие, и не мои – все как здесь полагается: something old, something borrowed, something blue…)

– Ну что ж, ваше будущее величество, – наконец усмехнулась Ирина, окинув меня в последний раз критическим взглядом. – Такого совершенства я еще не видела. Может, впрочем, здесь еще чуть подколоть… И здесь… Впрочем, лучшее – враг хорошего. Лучше давай не будем! Ты и так всех их поразишь наповал!

И в этот самый момент в дверь постучали, и я услышала голос папа́:

– Сашенька, пора!

Он взял меня под руку, и мы торжественно вошли в полумрак прекрасного готического собора. На стенах кое-где висели иконы, заграждение у алтаря было превращено в подобие иконостаса, но со вкусом, так, что это вписывалось в общую картину. Стояли лавки – все-таки к ним ирландцы привыкли, – но их так красиво украсили цветами, что внутренность собора была похожа на клумбу. А на амвоне у иконостаса меня уже поджидал Витенька со своим свидетелем, адмиралом Ларионовым, вероятно, самым знаменитым и самым загадочным правителем на белом свете.

Я подошла к будущему мужу, Ира встала сзади и справа от меня, а я оглядела зал, в котором увидела не только князя Сергея и великого князя Владимира, королеву Ольгу Вюртембергскую и других представителей королевских и дворянских родов, но и моих родных, и Витиных друзей – Сергея Рагуленко, Сэма Клеменса, Джима Стюарта с его очаровательной Катрионой, и многих других… Я только успела шепнуть Вите, ведь сегодня у нас не только свадьба и коронация:

– С днем рождения, любимый! – как протодиакон громогласно провозгласил:

– Bless, master![28]28
  Благослови, владыко!


[Закрыть]

Павел, митрополит Дублинский и всея Ирландии, пропел, даже не заглядывая в текст (быстро же он его выучил!):

– Blessed is our God always, now and ever and unto ages of ages![29]29
  Благословен Бог наш ныне, и присно, и во веки веков!


[Закрыть]

Начался наш чин венчания. Конечно, я ни разу ранее не слышала его по-английски, но придется – все же большинство ирландцев не говорит на гэльском, языке их предков. Но кое-какие молитвы повторялись и по-гэльски, а хор, приехавший с нами из России, пел иногда и по-церковнославянски.

И вот, наконец, церемония закончилась, и нам спели «Многая лета!» по-церковнославянски, по-английски и по-гэльски. Праздновать будем позже, а пока мы с Витей удалились по разным комнатам – его и меня готовили ко второй церемонии.

Через два часа мы вышли на улицу – Виктор, в его новой королевской мантии из вышитого золотом зеленого шелка, со всеми его наградами, и я, в платье до пола той же расцветки. Наград у меня еще не было, да и не заслужила я их, в отличие от Витеньки, хотя мне уже сообщили, что завтра, уже будучи королевой, меня наградят высшими женскими орденами России, Болгарии и Вюртемберга. Перед нами построился взвод Королевских стрелков и Королевских партизан, слева – взвод югороссов под командованием Сергея Рагуленко, справа – конфедератов под командованием генерала Нейтана Форреста.

Ударили колокола собора, и наш почетный эскорт, чеканя шаг, направился к его дверям. Витя взял меня под руку, и мы двинулись вместе с ними. У входа в собор эскорт выстроился в две шеренги, и мы медленно сквозь него вошли в огромный собор. Утренних цветов в нем больше не было; вместо них все скамьи были украшены зелено-золотыми лентами. В первых двух рядах слева расположились наши личные гости – родственники, друзья и соратники. За ними находились мои новые подданные – духовенство, аристократия и наиболее отличившиеся из тех, кто боролся за свободу Изумрудного острова. Там же заняли места ирландцы из нашего почетного эскорта. Справа же в первом ряду находились наши почетные гости, а во втором – те немногие дипломаты, из стран, уже признавших Ирландию, а также от пока еще несвободных Конфедеративных Штатов Америки. За ними стояли солдаты и матросы из Югороссии и Конфедерации.

Митрополит Павел встретил нас в дверях и дал нам поцеловать крест, после чего за руки отвел нас к Царским вратам, которым мы поклонились, после чего подошли и поцеловали иконы, присланные из России. Потом мы сели на подготовленные нам троны – два резных деревянных кресла с ирландскими мотивами, обитые пурпурным бархатом, рядом с которым – стол, также покрытый бархатом того же цвета, на котором лежали две короны, каждая на своей подушке, а на третьей – булава и скипетр. Рядом же, на специальных вешалках, находились порфирные мантии, побольше и поменьше.

И вот, после чтения псалма и молитв, чтений из Апостола и Евангелия от Матфея, митрополит взял мантию побольше и передал ее Вите, который надел ее поверх зеленой мантии. Потом митрополит благословил его, протянул ему цепь новосозданного ордена Святого Патрика, поднес подушечку с царской короной, и вторую – со скипетром и державой. После этого я, как мы и репетировали, стала перед Витей на колени, а он приложил корону к моей голове и опять надел ее. Затем митрополит благословил меня, а Витя надел на меня мантию и цепь второго ордена Святого Патрика. Он взял корону поменьше и надел ее мне на голову.

Затем началась литургия, с миропомазанием и с первым нашим причастием после коронации. И вот, наконец, отгремело пения «Многая лета» (Many years – на английском), и к нам потянулись гости с поздравлениями. Витя настоял на том, чтобы мы дождались всех гостей – ведь каждый, кто воевал за свободу и независимость Ирландии, для него не менее дорог, чем любой аристократ.

На торжественный прием в Дублинском замке после окончания церемонии мы приехали в резной золоченой карете – подарке дублинских мастеров. Я помню приветственные крики толпы, разносившиеся повсюду. Весь город торжествовал, везде висели ирландские флаги – золотая арфа на зеленом фоне – и, казалось, любовь к новым монархам была всенародной. Только раз я краем глаза увидела, как ребята Сергея Рагуленко вдруг вбежали в чей-то дом, и еще раз, у самого замка, как какую-то девушку уводили под руки.

Много позже я случайно узнала, что в том доме были двое стрелков – хорошо еще, что Сергей вовремя увидел что-то в открытом окне. А девушка, некая Фиона Свифт, подготовила бомбу, которую она собиралась бросить в нас, когда мы выйдем из кареты. Узнала я про это только тогда, когда Катриона Стюарт попросила меня о помиловании для ее бывшей подружки. Конечно, я согласилась, с условием, что Фиона навсегда покинет Ирландию.

И вот – прием в Дублинском замке. Всех желающих угощали во внутренних дворах замка, а во дворце были задействованы все помещения. Праздновали мы и свадьбу, и коронацию до позднего вечера. И когда мы с Витей наконец уединились в королевской спальне после того, как меня раздели служанки, мой венценосный супруг – о, как сладко это слово! – обнимая меня, вдруг шепнул:

– Наконец-то ты моя, Сашенька!

– Да, и наконец-то ты, Витенька, король!

– Знаешь, это, конечно, хорошо, но это – работа, причем тяжелая. А вот то, что ты теперь мне жена – лучшее, что когда-либо произошло в моей жизни!

28 мая 1878 года, утро.

Дублинский рейд, ракетный крейсер «Москва», адмиральский салон

– Господа, – на правах хозяина открыл конференцию глав МИД и приравненных к ним лиц[30]30
  Уильям Гладстон до избрания нового парламента и формирования правительства обычным путем совмещает в кабинете принца-регента должности премьер-министра и министра иностранных дел.


[Закрыть] адмирал Ларионов, – вопрос, который сегодня стоит перед нами в первую очередь, касается претензий Североамериканских Соединенных Штатов на канадскую провинцию Британская Колумбия.

Сделав паузу, правитель Югороссии посмотрел на собеседников, сидящих за длинным, покрытым зеленым сукном столом и внимательно слушающих его слова.

– Помимо того, что такое требование, – сказал он, – является международным разбоем, когда сильный, помахав кольтом, требует у слабого его кошелек, попустительство такому поведению САСШ станет чрезвычайно опасным из-за взятой на вооружение американским политикумом концепции так называемой «Очевидной Судьбы», предусматривающей завладение всей Северной Америкой.

Как могут вести себя янки-оккупанты на захваченных землях, мы все знаем по тому безобразию, которое они устроили у себя в Южных штатах после Гражданской войны, обозвав все это «Реконструкцией». Хищники и шакалы жаждут новой добычи, и поэтому мы подозреваем, что такая же «Реконструкция» с прямым грабежом, созданием неравных условий для бизнеса и глобальным переделом собственности в случае оккупации будет ждать и Канаду. Но теперь поговорим по существу вопроса. Нина Викторовна, вам слово.

Министр иностранных дел Югороссии раскрыла свой бювар из красной тисненой кожи.

– В связи с тем, – сказала она, – что новое британское правительство принца-регента Альберта-Эдуарда, получив ультиматум САСШ, обратилось за помощью к Континентальному Альянсу, я считаю, что мы, как коллективная сила, нацеленная на укрепление международной безопасности, обязаны не допустить негативного развития событий на Североамериканском континенте. Если мы сейчас разрешим правительству САСШ проводить политику территориального разбоя, то потом, чтобы обуздать его претензии на мировое господство, потребуется применение вооруженной силы, что приведет к кровопролитной войне, что нам совершенно ни к чему.

Бисмарк, сидевший напротив полковника Антоновой, скептически хмыкнул и вопросительно посмотрел на правителя Югороссии.

– Ваше превосходительство, – произнес он, – а сколько сил и средств вы готовы выделить для того, чтобы, как выразилась фрау Нина, не допустить негативного развития событий? Америка далеко, а у нас хватает и своих забот в Европе[31]31
  Бисмарк намекает присутствующим, но так, чтобы не понял Гладстон, что Германия больше заинтересована уже обговоренным расчленением Австро-Венгрии и резекцией Франции по самый Париж, чем какими-либо делами на далеких американских землях, которые пока еще не касаются коренных германских интересов.


[Закрыть].

– Это только кажется, что Америка далеко, – парировала Антонова, – в самое ближайшее время трансатлантические лайнеры будут пересекать океан всего за четверо суток, после чего Атлантика для человечества съежится до размеров лужи, и далекая Америка станет очень близкой. В наших интересах поставить на место страну, которая никогда не чтила подписанных ею договоров, хоть с краснокожими, хоть с бледнолицыми. Всегда и во всем она исповедует только право силы. Именно право силы гонит их сейчас вперед, считая, что Англия обессилена.

– Силы, – добавил адмирал Ларионов, – выделенные на операцию по принуждению Америки к добропорядочному поведению, вполне достаточны для выполнения этой задачи. Вопрос только в том – чем закончится это принуждение и что после него останется от страны, которая решила, что имеет право брать силой все, что ей понравится.

– Виктор Сергеевич, – произнес граф Игнатьев, – имеет в виду возрождение Конфедерации Южных штатов и начало новой Гражданской войны в Америке, в которой Югороссия окажется на стороне Южных штатов? Ведь добровольческие военные формирования южан воевали на стороне югороссов и ирландцев в войне за освобождение Ирландии. При этом Континентальный Альянс будет находиться по отношению к возрожденным КША в состоянии благожелательного нейтралитета и вести с Южными штатами торговлю всем необходимым, поскольку в присутствии у побережья Америки югоросских боевых кораблей морской блокады Конфедерации не будет.

– В присутствии югоросского военного флота, – заметил Гладстон, – можно будет забыть о самом существовании военного флота американцев. Норфолк может сгореть так же, как сгорел Портсмут, после чего я скорее поверю в морскую блокаду побережья Северных штатов, чем наоборот.

Немного помолчав, Гладстон желчно добавил, глядя на адмирала Ларионова:

– Мистер Макаров вместе со старым адмиралом Семмсом так хорошо ощиплют торговый флот янки, что те, кто уцелеет, и носа не высунут в море.

– Наверное, так оно и будет, – кивнул адмирал Ларионов, – но поверьте, мы сделаем все необходимое, чтобы мир мог спокойно развиваться без ужасных потрясений и эпических войн.

– Уж не хотите ли вы восстановить пресловутый Священный союз, адмирал? – ехидно поинтересовался британский премьер.

– Нет, не хочу, – ответил адмирал Ларионов, – на Венском конгрессе в 1815 году главы тогдашних сильнейших государств Европы поставили перед собой задачу противодействия революционным движениям и консервацию развития общественной жизни, что, как обычно бывает в таких случаях, закончилось всеевропейским революционным взрывом. Мы же, напротив, считаем, что общественное развитие нужно не сдерживать, а аккуратно направлять в мирное русло, дабы избежать кровавых революционных и военных эксцессов.

– И ради этого вы устроили войну за освобождение Ирландии, в ходе которой разорили Великобританию, словно медведь, вломившийся на пасеку? – парировал Гладстон. – Ведь именно то, что Британия сейчас ослаблена и унижена вашим вмешательством в наши внутренние дела, и стало причиной этих наглых требований янки, помощи против которых мы вынуждены просить у тех, кто только что разгромил нас и унизил.