Текст книги ""Фантастика 2025-48". Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Александр Михайловский

Та ночь запомнилась тем, что я уснула, как сказал мне потом Сэм, с блаженной улыбкой на лице, а проснулась, когда Сьюзи вдруг закричала:

– Мама, мама, вставай, смотри, как красиво!

Прямо по курсу корабля, над синим-синим морем, возвышался самый прекрасный город, который я когда-либо видела, с яркими, разноцветными зданиями, над которыми золотились купола церквей.

– Гавана, – важно сказал Сэм, как будто он там уже бывал.

28(16) января 1878 года. Берлин. Вильгельмштрассе, 76. Министерство иностранных дел Германской империи

Рейхсканцлер и министр иностранных дел империи Отто фон Бисмарк

Сегодня у меня побывал мой старый приятель, пройдоха и плут Вильгельм Штибер, начальник имперской тайной политической полиции. Можно, конечно, по-разному относиться к методам его работы, но дело свое он знает, и сведения, которые он добывает самыми невероятными способами, очень часто бывают весьма ценными.

Вот и сегодня старина Вилли попросил у меня аудиенции, чтобы сообщить мне новость, которая меня просто ошеломила. Оказывается, его агенты в Ирландии сумели внедриться в ряды фениев, причем в их руководящие органы. Таким образом, шпионы Штибера сумели узнать, что на острове уже давно готовится восстание против власти британской короны. Причем инсургенты будут поддержаны извне – сразу же после начала восстания в Ирландии высадится десант, состоящий из бригады прекрасно вымуштрованных и вооруженных до зубов бойцов, прошедших курс военной подготовки на острове Корву, расположенном где-то среди Азорских островов.

Самое поразительное заключалось в том, что ирландцы даже успели найти себе короля. Ирландским монархом должен был стать некто Виктор Брюс, якобы потомок одного из королей древней Ирландии.

– Экселенц, – Вилли Штибер непроизвольно оглянулся по сторонам и таинственно понизил голос: – По моим сведениям, этот будущий король Ирландии не кто иной, как офицер с эскадры адмирала Ларионова. И вообще, подготовка к экспедиции в Ирландию происходит под полным контролем и непосредственным руководством югоросских офицеров. А вместе с ирландцами на острове Корву к боевым действиям готовятся бывшие офицеры и солдаты армии конфедератов, а также молодые люди из южных штатов САСШ, не участвовавшие в той Гражданской войне… Югороссы вербуют их по обе стороны Атлантики почти в открытую.

Да, пройдохе Штиберу в этот раз удалось раздобыть чрезвычайно важные сведения. Я поблагодарил его и велел, чтобы он передал своим агентам задание: продолжить собирать всю возможную информацию о готовящемся восстании в Ирландии и о причастности к нему югороссов. Самое же главное – чтобы они держали язык за зубами и не болтали лишнего.

В ответ Вилли сказал мне, что его агентам болтать нет никакого резона, потому что они хорошо знают – если фении их хоть в чем-либо заподозрят, то тут же сразу на месте и прикончат. Ирландцы – парни серьезные, и крови они не боятся.

Отпустив Вилли, я, закурив сигару, присел на кресло у окна и начал размышлять над полученной сегодня информацией. Пока было ясно лишь одно – в самое ближайшее время у англичан начнутся большие хлопоты. За минувшие девять месяцев я успел хорошо узнать югороссов и потому ничуть не сомневался в том, что готовящееся восстание будет успешным и новый король Ирландии – выходец из XXI века – с успехом усядется на трон своих предков в Дублине. Если все будет организовано «как обычно» у этих парней, то англичане просто не смогут ничего противопоставить боевой мощи Югороссии, а русский император тут же признает новоявленного «брата». Очевидно, договоренность об этом была с самого начала, иначе бы югороссы не стали морочить бы себе и другим головы, убеждая ирландцев презреть свои республиканские традиции и принять нового монарха.

Смущало меня лишь одно – с какой стати в армии пока еще несостоявшегося ирландского короля Виктора I вдруг оказались бывшие конфедераты? Им-то какое дело до далекой от них Ирландии? До меня ранее уже доходили слухи о контактах югороссов с бывшим президентом Конфедерации Джефферсоном Дэвисом и с бывшим командиром крейсера «Алабама» адмиралом Рафаэлем Семмсом. Но тогда я не придал большого значения этим сведениям – мало ли с какой целью югороссы встречались с побежденными в войне, которая закончилась двенадцать лет назад. И, как оказалось, я совершил ошибку.

Когда имеешь дело с югороссами, ни в чем нельзя быть уверенным. Интриговать эти господа умеют так, что только остается снять перед ними шляпу. При этом югороссы достаточно циничны и в случае необходимости всегда готовы применить грубую силу. Помнится, мой приятель, канцлер Тамбовцев сказал мне: «Доброе слово и пистолет убеждают гораздо лучше, чем просто доброе слово».

Да, все это хорошо, но как в данной ситуации поступить нашей Германии и мне, как рейхсканцлеру? Может быть, сообщить о грядущем восстании в Лондон? Естественно, так, чтобы никто и не догадался о том, что британцев предупредили именно мы…

И что мы в этом случае выиграем? Ведь англичане, даже если они и будут вовремя предупреждены, все равно ничего не смогут поделать. Что они могут противопоставить тем, кому удалось буквально в считанные дни сокрушить Османскую империю? Если понадобится, то такая же участь ждет и Британию. Тем более что после отстранения от власти королевы Виктории, дела там идут совсем плохо. Югороссы рано или поздно сумеют докопаться до истины, и тогда мне даже сложно представить себе размеры их ответной «любезности». Пожалуй, такое не налезет на голову даже мне. Предательства они не прощают никогда и никому.

А если мы окажем будущему королю Ирландии пусть даже минимальную помощь? Вот тут возможны самые интересные варианты, и об этом следует хорошенечко подумать.

Что же касается североамериканских планов югороссов, то пока ясно только одно – они сделали ставку на конфедератов и намереваются переиграть проигранную южанами гражданскую войну. Весь вопрос заключается только в том – смогут ли они это сделать?

А почему бы и нет! Ведь многие бывшие солдаты и офицеры конфедератов, а также жители мятежных штатов, ненавидят янки, которые, победив в той войне, обобрали побежденных до нитки. И если в южных штатах появится новая армия под командованием старых командиров, то, скорее всего, война между штатами вспыхнет с новой силой. И конфедераты, поддерживаемые югороссами, вполне смогут взять реванш за былые поражения.

Ведь в прошлый раз КША не победили во многом из-за того, что их порты были блокированы военным флотом северян. В этот же раз корабли Югороссии не позволят установить блокаду, и конфедераты смогут беспрепятственно получать оружие, а также материалы для производства боеприпасов и военного снаряжения. К тому же американская армия сейчас слаба и малочисленна. Она может угрожать лишь соседней Мексике и, отчасти, Канаде. Но с войском, прошедшим серьезную боевую подготовку, руководимым югоросскими военными инструкторами и получившим боевой опыт в той же Ирландии, да еще с оружием югоросского производства, нынешней армии САСШ просто не справиться. А это значит?..

Я встал с кресла, подошел к книжному шкафу и достал из ящика карту мира. Расстелив ее на столе, я стал внимательно рассматривать очертания материков.

«Да, – подумал я, – если югороссы смогут помочь конфедератам победить в новой гражданской войне, то, заключив союз с новым правительством КША, они вместе с Российской империей смогут доминировать если не во всем мире, то уж точно в Северном полушарии. Но не будет ли это смертельной опасностью для Германской империи?»

А может, все будет наоборот? Югороссы просто надорвутся, стараясь быть везде. Ведь мало завоевать территории, надо их еще и освоить. Именно поэтому-то я всегда выступал за весьма осторожную колониальную политику.

Хотя в данном случае югороссы смогут выкрутиться, ведь новые государства – это не колонии, и они потребуют минимальных ресурсов для поддержания своего существования. Жаль, что такое невозможно, когда имеешь дело с дикарями, ведь тогда колониальная политика была бы несомненно бы выгодным предприятием.

Тогда пусть Югороссия влезает в ирландские и американские дела. Зато в Европе будет доминировать Германия. Гм… Конечно, Австро-Венгрии придется немного потесниться, да и Франция тоже должна изменить границы в нашу пользу. Пусть это станет своего рода платой за наш благожелательный нейтралитет. Пока только это, а там посмотрим. Если же что пойдет не так, то мы всегда сможем сказать, что нас просто неправильно поняли.

Я свернул карту и убрал ее в шкаф, достав лист бумаги, стал писать письмо канцлеру Югороссии Тамбовцеву. Мне пришлось тщательно подбирать слова, чтобы они были убедительными и в то же время обтекаемыми. Суть моего послания была следующей…

Во-первых, я предложил герру Тамбовцеву встретиться в самое ближайшее время, в любом месте по его выбору, дабы обсудить с ним весьма важные вопросы. Понятно, что я постарался так сформулировать свое предложение, чтобы югоросский канцлер не смог заподозрить, что мы знаем или догадываемся о готовящемся ирландском восстании и о планах Югороссии относительно САСШ.

Во-вторых, я предложил Югороссии согласовать общую позицию по поводу сотрудничества в сфере экономики. Ведь было понятно, что инициируя восстание в Ирландии и оказывая помощь конфедератам, которые собирались взять реванш за поражение в 1865 году, власти Югороссии и Российской империи действуют отнюдь не бескорыстно. Почти наверняка они рассчитывают на какие-то экономические и политические преференции, которые предоставят им Ирландское королевство и вновь воссозданное государство – КША, в знак благодарности за оказанную им помощь.

Было бы неплохо, если Германия тоже окажет, пусть и символическую, помощь фениям и конфедератам. Тогда и мы получим право потребовать что-то и для себя. В выборе между победителями и побежденными следует всегда быть на стороне победителей, ибо только в этом случае можно рассчитывать на их благодарность и свою долю от общей добычи. Кроме того, английские и американские промышленники – прямые конкуренты своим германским коллегам, и их ослабление или даже полное устранение пойдет Германии только на пользу. Новым государствам с первых же дней их существования потребуются поставки металла, машин и оборудования, которые в достаточном количестве производятся в Германской империи, и которые им пока не смогут предложить ни Российская империя, ни Югороссия.

Так что, даже не ударив палец о палец, мы, немцы, тоже сумеем заработать себе на хлеб с маслом.

Как говорят русские, следует ковать железо, пока оно горячо. Мы с канцлером Тамбовцевым – старые друзья, и, как мне кажется, сумеем найти общий язык и в ирландском, и в североамериканском вопросе. И нам совершенно нет никакого дела до того, что при этом Британия потеряет одну из составных частей своего королевства, а вместо САСШ возникнут два, а может быть, и больше новых государств. Еще древние римляне говорили: Vae victis – «горе побежденным»…

31 (19) января 1878 года, утро. Санкт-Петербург. Гатчинский дворец

Штабс-капитан гвардии Николай Арсеньевич Бесоев

Сегодня Сергей Иванович Мосин представил императору Александру III прототипы боевой и учебной винтовок своей конструкции. Я прекрасно представлял, в каком бешеном, воистину стахановском темпе работал этот талантливый человек, поскольку неоднократно консультировал его в ходе этой работы и, не скрою, стоял у истоков создания нового оружия.

С одной стороны, задача, казалось бы, достаточно простая – требовалось всего-навсего взять за основу конструкцию автомата Калашникова, приспособить ее под трехлинейный патрон и упростить до уровня магазинной несамозарядной винтовки, то есть исключить из схемы газовый поршень и газоотводную трубку, сохранив при этом возможность в будущем переделать винтовку в самозарядную. Эскизный чертеж был готов буквально за один вечер.

С другой стороны, в работе стали возникать сложности и, казалось бы, неразрешимые вопросы. Первым из вопросов был патрон, которого пока еще не существовало в природе. Но эту задачу мы решили считай что не отходя от кассы, сочинив гибрид из имеющегося в нашем распоряжении патрона 7,62×54R образца 1908 года и патрона 7,62×39 образца 1943 года. Пуля остроконечная полуоболочечная, массой девять с половиной граммов, с мягким свинцовым наконечником и стальным сердечником. Гильза безрантовая, конфигурацией повторяющая гильзу патрона образца 1908 года, снаряжаемая тремя граммами бездымного пироколлодийного пороха, изготовленного по методу профессора Менделеева.

По ходу доводки патрона под него было перестволено несколько винтовок Бердана № 2, из которых мы и производили стрельбы новыми патронами.

Результат был вполне приемлемым. Дальность прямого выстрела составила пятьсот шагов, а групповую залповую стрельбу по плотным массам противника, которую потом заменит пулеметный огонь, вполне возможно вести вплоть до дистанции тысяча четыреста шагов. Энергии полуоболочечной пули было вполне достаточно для поражения человека на любых дистанциях боя. При этом на дистанции в полкилометра пуля пробивала три дюймовых сосновых доски, или тридцать-сорок сантиметров свеженасыпного супесчаного грунта. Ну, а о том, что творилось со свиной тушей после попадания в нее такой пули, лучше и не рассказывать. Господа из ГАУ, приглашенные на испытания, посмотрев на это зрелище, достойное серийного маньяка, только вздыхали, ахали и крестились. Тем более что новый малокалиберный патрон весил вдвое меньше патрона от винтовки Бердана.

По завершении первоначальной испытательной программы я, как тут говорят, исходатайствовал у императора Александра III принятие на вооружение моей роты специального назначения этих винтовок Бердана № 2, переделанных под малокалиберный патрон с бездымным порохом. Вроде бы паллиатив, но тоже приятно.

– Право же, какая мелочь, Николя, – хмыкнул император, подписывая мое прошение.

После опробования переделки у меня даже возникла мысль оснастить малую серию таких малокалиберных берданок неотъемным магазином на пять патронов со снаряжением от патронной пачки и, увеличив скорострельность примерно в полтора раза, получить таким образом временную эрзац-мосинскую винтовку. Но Сергей Иванович объяснил, что если он успешно выполнит основное задание государя, то овчинка не стоит выделки. Хотя сие было бы весьма полезно для введения в заблуждение слишком уж сильно любопытствующих шпионов вероятного противника. А таковых у нас, считай, вся Европа, и вокруг Сестрорецкого завода, на котором производились все работы, эти господа вьются, как мухи над выгребной ямой.

На том и порешили – работы над магазинной берданкой начались, причем явно демонстративно, как будто она и была основной целью программы, тем более что плана выпуска винтовок Бердана с завода никто не снимал, и работал он над их производством считай что в три смены, словно готовясь к войне.

И если с патроном все относительно быстро устаканилось и он был даже принят на вооружение еще до начала нового 1878 года, то вот с самой винтовкой начали одна за другой возникать проблемы. Во-первых, некоторые русские генералы, руководствуясь заветом великого Суворова «Пуля дура – штык молодец», видели в винтовке всего лишь разновидность стреляющего копья, делая основной упор не на меткий частый огонь, а на удалой штыковой бой. Отсюда и крайне низкая стрелковая подготовка солдат в линейных пехотных полках, и неумение командиров определять цели и управлять стрельбой. Некоторые особо замшелые начальники вообще были готовы совсем отобрать у солдат патроны, чтобы те не стреляли и не переводили бы зря ценное государственное имущество.

Но, несмотря на фронду престарелых военачальников, совсем уходить от штыкового боя было несколько преждевременно, и поэтому новая винтовка должна была совмещать зачастую противоположные качества при все том же лимите веса снаряженного оружия со штыком в четыре с половиной килограмма, или десять русских фунтов, что соответствовало весовым лимитам как винтовки Бердана, винтовки Мосина из нашей реальности, так и автомата Калашникова образца 1947 года.

Конструкция при этом получалась похожей на все ту же старую добрую СВТ, только без возможности зарядки не отомкнутого магазина из патронной пачки и зарядки винтовки вручную, без магазина по одному патрону, как у винтовки Бердана. И вообще, есть ощущение, что довольно неплохую самозарядную винтовку Токарева сгубили усложняющие прибамбасы, которые как удорожали производство, так и усложняли обслуживание оружия. Так что вариант общей компоновки СВТ, совмещенный с механизмом от Калашникова, показался нам с Сергеем Ивановичем наилучшим.

Конечно, кое-что пришлось изменить, исходя из местных технических возможностей, но эти изменения в конструкции были, в общем-то, некритичны. Штык сделали игольчатый и неотъемный, складывающийся на правую сторону и убирающийся в паз ложи, как на модернизированном мосинском карабине образца 1944 года. В соответствии с требованием императора в будущем модернизировать эту винтовку до самозарядной, требовалось только заменить ствольную накладку, установить на ствол газоотводную трубку, а на затворную раму – газовый поршень со штоком.

Оружие получилось сочетающим почти не сочетаемые качества: простоту, надежность, прочность, высокую скорострельность и быстрое приведение к штыковому бою. Для удобного ношения десяти снаряженных двухрядных магазинов по десять патронов был разработан специальный разгрузочный жилет. Сотни патронов на один бой солдату должно было хватить, если, конечно, неприцельно не палить во все стороны. Это ставило перед командованием вопрос о соответствующей стрелковой и тактической подготовке, чтобы офицеры не командовали солдатам стрелять залпами в направлении цели. Так им и тысячи патронов на ствол не хватит.

Правда, магазины пока выходили невзаимозаменяемые, с индивидуальной подгонкой на конкретную винтовку. Но эту проблему можно было решать в ходе серийного производства, как и вопрос взаимозаменяемости всех прочих деталей. Ведь все-таки, по сравнению с нашим временем, здешний оружейный завод – это предприятие полукустарное, и в этом смысле есть возможность развиваться, как модернизируя станочный парк, так и повышая квалификацию рабочих и техников.

Кстати, по моему совету, при Сестрорецком заводе открылось первое в России заводское училище, предназначенное для подготовки кадров для основного производства.

И вот две, почти одинаковые на глаз, винтовки лежат на столе перед императором Александром III. Вороненая сталь, ореховое дерево, хищно-изящные формы, тем не менее создающие впечатление прочности и надежности оружия. Царственный заказчик взял своей огромной ладонью сначала одну винтовку, потом другую, повертел их так и сяк, решительно махнул рукой, и мы втроем отправились на стрельбище, оборудованное неподалеку от Гатчины для моей роты спецназа.

Там их величество вволю отвел душу, выпустив и из боевой и из учебной винтовки по полному боекомплекту в сотню патронов. Погода была морозная, но механизмы работали исправно. Император даже бросил в снег разогревшееся от частого огня оружие, а потом, отряхнув, как ни в чем не бывало продолжил стрельбу, посетовав лишь на то, что «легковато для него ружьишько-то». Но общее впечатление от винтовки у него осталось хорошее, и возвращались мы в Гатчинский дворец в приподнятом настроении.

– Поздравляю вас, Сергей Иванович, – сказал император, когда мы вернулись в его кабинет, – вы сдержали свое обещание, и теперь мне тоже пора сдержать свое. В ближайшее время господин Арсеньев получит от меня просимые им пятьдесят тысяч рублей и мое монаршее повеление дать развод своей супруге, после чего ему предложат покинуть территорию Российской империи и более никогда не пересекать ее границ. Совет вам да любовь с Варварой Николаевной, долгих лет жизни и полный дом счастья. Теперь же давайте поговорим о деле. Вашему заводу предписывается в течение двух месяцев изготовить пять сотен таких ружей для проведения войсковых испытаний, после чего, примерно к лету этого года, мы объявим как бы конкурс на новую малокалиберную винтовку для нашей армии. Технические условия для конкурса я составлю самолично, так что, поскольку ни у кого более нет ничего подобного, победитель в нем будет определен заранее. Именно русская армия должна иметь на своем вооружении самое мощное, скорострельное и меткое оружие, чтобы никому и в голову не пришло померяться с нею силами. Быть посему, господа. Вы, Сергей Иванович, можете быть свободным, а вот штабс-капитана Бесоева я попрошу пока задержаться. Для него есть еще один серьезный разговор…

3 февраля (22 января) 1878 года. Гавана

Поручик Игорь Кукушкин, комендант югоросского «Яхт-клуба» в Гуантанамо

Перед зданием гаванского вокзала Вильянуэва, построенным в мавританском стиле, стояло с полдюжины извозчиков. Первый искоса посмотрел на меня и спросил на ломаном английском:

– Садитесь, сеньор. Вам куда?

– Мне в порт, – ответил я.

– Десять песо, – нагло заявил водитель престарелой кобылы.

Конечно, деньги у меня были, но за десять песо, равные десяти серебряным американским долларам, я мог бы доехать из Гаваны обратно в Гуантанамо, может даже во втором классе. Я посмотрел на него с усмешкой и сказал на испанском – хорошо, что Наденька по средам и субботам заставляла меня говорить дома только по-испански:

– Спасибо, сеньор. Я тогда лучше прогуляюсь пешком, благо у меня есть карта.

Извозчик внимательно посмотрел на меня и вдруг спросил:

– Сеньор, вы же не гринго?

– Нет, – ответил я, – yugoroso.

Извозчик вдруг изменился в лице – презрительная усмешка превратилась во вполне дружелюбную улыбку на его черной роже – и чуть поклонился.

– Простите, сеньор, я не знал, – вежливо сказал он. – Довезу вас за одно песо. Поверьте мне – это хорошая цена. Просто для гринго у нас особые расценки…

Вспомнив питерских таксистов, я усмехнулся и ответил:

– За одно песо – туда и обратно. И подождете меня в порту, я там встречаю пассажиров.

– Вот и хорошо, сеньор, – кивнул извозчик. – Договорились. А откуда будут ваши знакомые?

– Из Нью-Йорка, – ответил я. – А что в этом такого?

Извозчик на мгновение задумался.

– «Саратога» еще не дошла до Эль-Морро, – начал он размышлять вслух, – а это значит, что у вас есть полтора часа. Хотите, я пока покажу вам Гавану? Дополнительно с вас ничего не возьму. И позвольте представиться: Оскар Санчес, извозчик и гид.

– Игорь Кукушкин, – в свою очередь представился я, – офицер армии Югороссии.

– О! – произнес Оскар Санчес. – Сеньор, скажите, правда, что вы, югороссы, разбили турок и британцев?

– Да, сеньор Санчес, так оно все и было, – кивнул я. – Британцев мы продолжаем бить и по сей день. Совсем недавно нашим десантом был захвачен остров Мальта.

– Да?! – удивился извозчик. – Неужели?! Скажите, а вы в этом участвовали?

– С турками да, а вот с британцами не довелось, там в основном отличились моряки и гренадеры Империи.

– Ненавижу британцев, – искренне сказал мне Санчес. – Ну что, сеньор Кукушкин, садитесь, и я устрою вам самую лучшую экскурсию в вашей жизни.

– Ладно, сеньор Санчес. – Мне стало смешно – с Надей и ее новыми подругами мы уже облазили весь этот прекрасный город.

Я сел в экипаж, подумав про себя: «Шесть мест плюс багажное отделение сзади. Вроде все должны поместиться».

А извозчик с видом заправского экскурсовода заливался соловьем:

– Вот это, сеньор, бульвар Прадо, недавно здесь снесли городские стены, и вместо них проложили этот великолепный бульвар. А с той стороны бульвара – старый город. Но мы сначала доедем до крепости Сан Сальвадор де ла Пунта, оттуда вы увидите три крепости с другой стороны гавани.

Когда же мы добрались наконец до порта, нам с сеньором Санчесом показалось, что мы давно знакомы. Он и правда хорошо знал старую Гавану, и поездка с ним доставила мне удовольствие. К тому же мы прибыли в порт, когда «Саратога» уже начала швартоваться к пирсу.

Посмотрев на корабль, Оскар поинтересовался:

– А у ваших друзей много багажа?

– Не знаю, – я пожал плечами, – надеюсь, что не очень много.

– А они – грингос? – похоже, что любопытство сеньора Санчеса не имело границ.

– Да, – ответил я, – но это очень хорошие люди.

– Ну, если это очень хорошие люди, – сказал Оскар, – тогда давайте я сам договорюсь с кучером грузового экипажа, и он довезет весь их багаж до вокзала. Не бойтесь, ничего не пропадет. Просто я сговорюсь с ними за пятьдесят сентаво, а если это будете делать вы, то они запросят не менее двух или трех песо.

Я понимающе кивнул и пошел к зданию таможни, где меня остановил человек в вышитой серебром форме, важный, как петух на птичьем дворе.

– Сеньор, сюда нельзя, – надменно сказал он, – тут только для пассажиров.

– Сеньор офицер, – мне было смешно смотреть на этого надутого болвана, очень похожего на халдеев в питерских кабаках, – я старший лейтенант Кукушкин из Югороссии. Вот рекомендательное письмо от губернатора Гуантанамо.

Тот взял письмо, развернул и пробежал его глазами.

– Сеньор старший лейтенант, – у офицера неожиданно прорезалась вежливость, – губернатор пишет, что вы пользуетесь экстерриториальностью, и что ваши гости не подлежат таможенному досмотру. Как их фамилии?

– Мистер и миссис Клеменс с семьей, – ответил я. – И еще, сеньор, позвольте мне подарить вам вот это.

И, как меня инструктировали в Гуантанамо, я передал этому церберу, поставленному тут хватать и не пущать, конверт с десятью песо. Иначе он мог вдруг решить, что губернатор отдаленной провинции ему не указ.

Офицер тут же стал сама любезность.

– Благодарю вас, сеньор, – расплылся он в улыбке. – Если хотите, то подождите здесь – вот присядьте на это кресло. Заодно покажете мне ваших друзей.

Минут через пятнадцать, когда с «Саратоги» был спущен трап, я увидел мужчину с прической, известной любому, кто когда-либо видел портрет Марка Твена. С ним были моложавая женщина, одетая в дорожный костюм, и две маленькие девочки. А следом за ними четыре носильщика несли огромное количество багажа. Тут я мысленно поблагодарил Оскара, предвидевшего именно такой поворот событий. Я вспомнил уроки английского языка, которые регулярно давала мне Наденька, подошел к ним и представился:

– Мистер и миссис Клеменс, меня зовут Игорь Кукушкин. Я комендант Гуантанамского «Яхт-клуба». Не беспокойтесь, я уже договорился, и ваш багаж не будут проверять. Сейчас вам поставят штампы в паспорта, и мы вместе поедем на вокзал. Извозчик уже ждет.

После чего пожал руку Марку Твену и поцеловал руку его супруге Оливии. Через десять минут мы уже сидели в экипаже Оскара, а за нами следовал длинный грузовой экипаж. А еще через полчаса я распрощался с Оскаром, сунул ему пять песо с учетом чаевых, и мы проследовали к вагону первого класса, в то время как носильщики бегом перетаскивали большую часть багажа Клеменсов в отдельный багажный вагон. Ну, прямо тебе переселение народов.

Чета Клеменсов заселилась в два двухместных купе, соединенных между собой дверью, и после обеда в вагоне-ресторане они пошли к себе – отдыхать. Но минут через пятнадцать в дверь моего купе постучали.

– Войдите, – сказал я.

На пороге стояли Оливия и Сэм.

– Игор, простите нас, – смущенно произнесла Оливия, – наши девочки заснули, а вот нам не спится. Расскажите нам, пожалуйста, про Константинополь.

– Разумеется, миссис Клеменс, – ответил я. – Увы, я знаю о нем намного меньше, чем моя жена Надежда – ведь это она, а не я, родилась в Константинополе, который тогда еще был Стамбулом. Но, что смогу, то я вам расскажу.

Оливия оживилась.

– А где ваша супруга, Игор? – поинтересовалась она.

– Мы ожидаем ребенка, – ответил я, – поэтому мы решили, что она останется дома.

– Игор, – вдруг озабоченно произнесла Оливия, – в таком случае ей лучше уж не подходить ко мне слишком близко. Я не хочу, чтобы она заразилась от меня туберкулезом.

– Оливия, когда вы прибудете в Константинополь, то сразу же попадете к нашим врачам, и, смею надеяться, они вылечат вас от этой болезни. А пока я вам расскажу все, что знаю.

Оливия то и дело бегала посмотреть, не проснулись ли девочки, но они, убаюканные стуком колес и мерным покачиванием вагона, спали до ужина. После ужина Оливия ушла вместе с ними, сказав, что оставляет нас с Сэмом одних. Мы посидели в баре первого класса, где Сэм мне рассказал про свои приключения в Константинополе и по дороге домой в Америку. Но было видно, что он что-то явно не договаривает. Тогда я купил бутылку выдержанного рома и бутылку немецкого рейнского, и мы отправились в мое купе. Тут Сэм спросил меня:

– Игор, расскажите мне подробно, чем именно я буду заниматься?

Я взял с него честное слово, что он ничего не расскажет Оливии, и начал длительное повествование о положении вещей, после чего спросил его:

– Сэм, мне поручено окончательно узнать от вас: хотите ли вы остаться на Кубе, или уехать с семьей в Константинополь? Писать статьи и редактировать газету вы сможете и отсюда, и оттуда, у нас есть для этого технические возможности.

Марк Твен невесело усмехнулся.

– Игор, видите ли… В нормальной ситуации я предпочел бы уехать в Константинополь вместе с семьей. Но журналист не должен быть за тридевять земель от того, что он описывает. Если бы не Рождество в Корке, я остался бы на Кубе. А сейчас я попрошу вас как можно скорее переправить меня на Корву и позволить мне отправиться вместе с Добровольческим корпусом в Ирландию. Да, я понимаю, насколько это опасно, но никогда не прощу себе, если стану отсиживаться далеко от войны, в которой будут сражаться мои братья-южане, и которая, я верю в это, принесет свободу несчастному ирландскому народу.

Я начал было его отговаривать, но он протянул мне несколько исписанных убористым почерком листочков. Я стал их просматривать и вдруг понял, что внимательно читаю статью под названием «Рождество в Корке».

– Это новая версия статьи, когда-то написанной для одной из нью-йоркских газет. Пришлось писать заново, потому что права на первоначальную статью так и принадлежат издателям газеты, хоть они ее вряд ли когда-нибудь напечатают. А вот другая моя новая статья для «Южного Креста».

Вторая была про одного неназванного офицера Армии Конфедерации, про то, как он бежал на войну, наврав, что он якобы старше. Когда-то мой дед, Игорь Алексеевич Кукушкин, в честь которого я был назван, точно так же приписал себе два года, чтобы отправиться на фронт. И мой дед точно так же вернулся в свой поселок под Вязьмой – и увидел, что от некогда цветущего поселка остались лишь печные трубы на пепелищах и развалины церкви. Тогда-то он махнул на все рукой и уехал по оргнабору в Выборг. Я спросил Сэма: