Текст книги "Считай звёзды (СИ)"
Автор книги: Paprika Fox
сообщить о нарушении
Текущая страница: 97 (всего у книги 98 страниц)
Парня ровняют с ними. Со всеми соучастниками.
Но что он может? Ничего. Молча следует за всеми к выходу, оказываясь на небольшой бетонной площадке. Бледное небо. Неприятный свет приносит глазам боль. Дилан щурится, но старается не отставать, иначе получит пинка. Впереди несколько небольших автомобилей с кузовами, в которых обычно перевозят заключенных. Осознание… Дилан осознает и не может остановить этот процесс. Его пальцы дрожат, поэтому он сжимает ладони. Сейчас он сядет внутрь и… И всё. Будто какая-то часть его жизни заканчивается. И начинается новая. Не самая приятная. Словно…
Распределяют по пять человек. На каждый автомобиль по четыре вооруженных полицейских. Дилан поднимается в один из кузовов, садясь на железную скамью, больше напоминающую простой выступ из боковой части машины. Занимает место у самых дверей, чтобы иметь доступ к решетке – узкое стекло, единственный способ видеть, что происходит снаружи.
Детектив стоит у своего автомобиля, переговаривая по телефону, и выкуривает очередную сигарету, бросив её на асфальт. Пора отчаливать в аэропорт. О’Брайен сглатывает, опустив взгляд на свои наручники. Его больше не трясет.
Он принимает реальность.
Тяжелые двери закрывают, оставляя задержанным возможность видеть мир через узкие стекла, покрытые решеткой. В кузове работает тусклая лампа. Вместе с будущими заключенными сидят полицейские с оружием, всегда готовые применить его. Все молчат. О’Брайен набирает воздуха в легкие. Чувствует, как машина трогается с места. Шум мотора. Парень прижимается затылком к холодной поверхности кузова. Смотрит куда-то вниз. Начинает потрясывать из-за неровности дороги. Выезжают с территории полицейского участка, и Дилан невольно обращает взгляд на стекло, не зная, что именно желает ухватить. Ему… Ему отвратно видеть мир через решетку.
Но даже столь мерзкое наблюдение внезапно привлекает парня, заставив его оторваться спиной от стены. Подается лицом ближе к подобию окошка, когда видит то, чего не хочет видеть.
У главного входа в участок стоят трое. Курящий русый парень, рыжая девушка, не справляющаяся со своей зависимостью, поэтому временами отбирающая у парня сигарету, и девчонка, сложившая руки на груди. Бродящая на месте. Дилан приоткрывает рот.
Нет. Отвернись.
Моргает. Его глаза больно слезятся, а губы с дрожью пропускают вздох, сжавшись до бледноты. Райли покачивается на носках, постоянно смотрит на двери участка, нет, они все смотрят, кроме Нейтана, который знает. Знает, что Дилан не выйдет, но не говорит. Не может.
В горле ком. О’Брайену нужно отвернуться. И не оборачиваться до тех пор, пока автомобиль не свернет к черту с этой улицы. Но это не подвластно ему. Смотрит. Янг, видимо, отвлекается, краем глаз заприметив выезжающие автомобили, но откуда ей знать, что он там? Она и не подозревает, поэтому без интереса окидывает машины коротким вниманием, вновь уставившись на двери участка.
Она не знает, а ведь Дилан ловит её прямой взгляд. Сжимает веки, упираясь затылком в стену позади. Сохраняет темноту перед глазами. Грудную клетку разрывает бурное биение сердца, но он ничего не может поделать.
Он добивался долгого зрительного контакта от неё, поскольку подозревал, что это последний раз, когда они смогут видеть друг друга.
Финчер терпит сильный холод под кожей, не справляется с ним на протяжении тех часов, что торчит здесь, на улице. Ещё раз, почему-то, оглядывается на автомобили, которые один за другим сворачивают с улицы, исчезая за высокими зданиями. Её ногти искусаны до крови. Бродит. Агнесс просит у Нейтана ещё сигарет, и он не пытается отказать ей. Ему тяжело нести правду одному. Парень протягивает девушке упаковку, позволив опять закурить.
– Почему так долго? – Райли не выдерживает, обращаясь к друзьям, которые не могу дать ей ответ. Янг качает головой, плюнув на их молчание, и вялым от усталости шагом направляется обратно в участок. Престон переглядывается с Розалин. Следуют за ней в полной тишине их собственного мира.
Янг слишком грубо пихает дверь, оказываясь в холле, полным людей в форме и простых жителей города. Звонки, звонки. Шум и суета окружают, но девушка продолжает идти к женщине за стойкой, чтобы получить необходимую информацию. Суровый вид Райли настораживает одного из полицейских, который стоит у кулера с водой.
– У вас назначено? – женщина строгим тоном интересуется, когда Райли подходит близко:
– Нам нужно… – девушка начинает, но её словам препятствует Агнесс, которая хватает подругу за руку:
– Нам нужно к Эрлу, он…
Женщина в форме с подозрением щурится, подняв трубку, и набирает короткий номер, вызывая нужного человека. Янг хмуро смотрит на Розалин, которая качает головой, шепча:
– Все смотрят.
Да. Многие обращают на них внимание, ведь их доставили сюда вместе с участниками опасной группировки, поэтому стоит вести себя тихо. Престон берет Розалин под руку, отводит девушек от стойки информации, когда женщина просит их подождать. Но ожидание – это то, чего Райли не сможет вынести. Она шатается от угла в угол, пока Агнесс сидит на диванчике в холле ожидания. Нейтан проявляет напряжение в тот момент, когда к ним подходит полицейский, прося пройти за ним. Молча следуют. По коридорам участка. Поднимаются на этаж выше. Финчер без остановки озирается по сторонам, в попытке найти взглядом О’Брайена. Он же где-то здесь. Его допрашивают так долго? Почему?
Полицейский приводит ребят к нужной двери, которую открывает, заглянув внутрь. Перебрасывается парой слов с тем, кто сидит внутри, после чего кивает:
– Проходите.
Янг входит первой. Твердым шагом, ведь ей надоедает неопределенность. Если честно, она надеется увидеть в кабинете Дилана, но видит лишь достаточно молодого мужчину, который разбирает какие-то бумаги за столом, подняв на вошедших короткий взгляд. За спинами закрывается дверь. Ребята встают в один ряд, смотрят на мужчину, который обращает внимание на Агнесс:
– Ты пришла узнать насчет родителей?
– Нет, – девушка вдруг опровергает его догадку. Эрл поднимает глаза, вновь ещё раз изучив присутствующих, оценив их общее состояние, и откладывает документы, даря им всё свое внимание.
– Сегодня ночью к вам доставили группировку, которая занималась продажей органов и… – Нейтан начинает, но мужчина качает головой, подняв ладонь и перебив:
– Я не могу раскрывать информацию.
– Ты знаешь, о ком мы спрашиваем, – Агнесс резко переходит на «ты», и Райли понимает, что они знакомы с этим человеком, и её надежда усиливается в разы.
– О’Брайен, – Престон продолжает, дав Эрлу понять, что он знает о ситуации друга. – Когда кому-нибудь из нас позволят поговорить с ним?
Янг щурится, хмуря брови, а вот Розалин прикрывает веки. Она догадывается.
– Насколько я знаю, этим делом занимаются представители подразделения ФБР из США, – Эрл пытается рассказать то, что может, то, что ему не запрещено сообщать. – Всех, кто замешен в деле, увезут в штаты.
Райли резко выступает вперед, врезавшись взглядом в мужчину:
– Что? – шепчет, дергая головой, чтобы откинуть предположения, от которых внутри разгорается тревога. – Но… – смотрит на Нейтана и Агнесс. Те не пересекаются с ней взглядом, заставив девушку лишь открыть рот, ощутив сильнейшее давление в глотке.
– Но они граждане этой страны, и судить их должны здесь! – Розалин внезапно срывается, своими словами заставляя Финчер понять. Понять, что происходит. И девушка опускает руки, уставившись на подругу, которая с опаской стреляет на неё взглядом, внезапно пропитавшись внешне сожалением.
– Была договоренность, – Эрл начинает объяснять, и Янг переводит на него покрытые влажной пеленой больные глаза. – Власти не смогли решить проблему, поэтому обратились за помощью к экспертам из штатов, заключив договор, что судить преступников будут там…
– Дилан не преступник! – Райли кричит, сделав большой шаг к столу, и Нейтан хватает её за локти, заставив отойти назад. Эрл массирует виски.
– Райли… – Престон пытается успокоить девчонку, но та старательно вырывается из его хватки, ругаясь:
– Что за бред?! Что он несет?!
– К тому же, как выяснилось, – Эрл повышает голос, привлекая общее внимание к себе. – Роберт незаконно покинул страну, будучи в розыске. Он – гражданин Соединенных Штатов.
– Да плевала я на этого… – Финчер морщится, пихнув Престона в грудь, но тот не отпускает, только сильнее сжимая её плечи.
– Райли… – Агнесс встает перед подругой, умоляя. – Успокойся, – касается холодной ладонью её локтя. Янг потерянно скачет взглядом с неё на парня. Их внимание обращено на неё. Взгляды, полные усталости и принятия. Они утопают в безысходности, вынуждая девушку признаться самой себе. Что она изменит сейчас своим криком? Ничего.
Но Престон все равно держит её, а Розалин гладит по плечу.
– Всё, что я могу сказать полезное для вас, – Эрл смотрит исключительно на Нейтана. – Наши власти отвечают за «упырей», – Агнесс опускает хмурый взгляд в пол. Престон сглатывает, сильнее сжимая пальцами плечи Янг, которая не знает, куда деть свои мысли. Она не может перестать шевелиться, но не пытается вырваться. Ей… не устоять на месте, ей нужно… Нужно… Девушка моргает, пальцами касаясь век. Смахивает слезы, проронив громкий вздох.
– Мы должны отловить их, – Эрл продолжает сверлить взглядом лицо Нейтана, он нарочно дает понять ему, к чему ведет. – Всех. И они обязаны предстать перед судом, – поднимается со стула. Агнесс невольно хватает парня за руку, со страхом ожидая, что мужчина сейчас достанет оружие и принудит Нейтана пройти за ним, но Эрл шагает к двери, явно намереваясь выпроводить нежданных гостей.
– Но ведь… – Райли не сдается, всё-таки вырвавшись из хватки друзей. – Должна быть возможность увидеться, – подходит ближе к мужчине в форме, сверля его лицо взглядом, полным надежды. – Так нельзя, это…
Но её наивные чувства обрываются в одно мгновение.
– Насколько я знаю, их увезли ещё утром, – Эрл касается дверной ручки, без эмоций отвечая девчонке. – Вы не родственники. Вас бы всё равно не допустили к ним, – открывает дверь, окидывая всех взглядом. – Это всё? У меня много работы.
Они все. Полны бессилия. Эмоциональный упадок читается на лицах, а вялые движения тела вызывают сопереживания у давнего знакомого, но мужчина ничем не может помочь. Правда не может. Он дожидается, пока ребята выйдут, и закрывает за ними дверь, оставляя их наедине со своими переживаниями.
Агнесс делает пару шагов вперед, с широко распахнутыми глазами оборачивается, уставившись на Нейтана:
– Ты знал?
Парень хранит молчание. Лишь тяжело дышит, смотря куда-то в сторону, и девушка подходит к нему, повторяя с напором:
– Ты знал?
– Замолчи, – Престон качает головой. – Мы бы… Ничем не смогли помочь.
Райли стоит у стены. Смотрит в пол. Её пальцы перебирают холодный воздух, а с губ слетает короткий вздох, когда напряженные плечи дергаются. Глоток сухости во рту. Медленное осознание – и Янг смотрит на друзей с полными слез глазами в надежде получить что-то. Что-то, что… Хоть что-нибудь.
Розалин опускает руки, с сожалением качая головой:
– Что… – переводит взгляд на Престона. – Что нам делать?
Нейтан кусает губу, дергая бегунок куртки. Оглядывается на Янг. Она смотрит на него. Ждет. Она…
Престон качает головой, не разрывая их зрительный контакт с Финчер, и обреченно шепчет:
– Я не знаю.
***
Никогда ранее меня не посещали столь негативные мысли, паразитирующие мой мозг и не дающие сменить направленность моего мышления. Вся эта бледность, вся серость и пасмурность, что валится на меня – всё это воздействует с удвоенной силой, не позволяя мне найти выход. Проблема в том, что его нет. Просто нет. Говорят, не бывает ситуаций, которые нельзя решить, но нет, вот она, это ситуация.
Уже какой час сидим на кухне. Большую часть времени молчим. Мой дом полон тишины, и мне не хотелось бы, чтобы кто-то нарушал её, мешая мне отдаваться угнетающим мыслям. Отец не выходит. И теперь уж точно его состояние совершен не волнует меня. Я даже не вспоминаю о его присутствии дома.
Мысли. Роем пчел заполняют мою голову, будто улей. Агнесс сидит напротив рядом с Нейтаном. Их лица омрачнены, взгляды полны отчаяния, они так же понимают, что мы ничего не решаем, мы ничего не можем, мы… Это убивает. Я. Ничем. Не. Могу. Помочь.
– Всё равно что-то да сообщат по телевизору, – Розалин качает головой, на вздохе проговаривая достаточно тихо. Мои руки сложены на груди. Я закрыта. Глаза не поднимаю на друзей, оставаясь замкнутой внутри себя.
– Не думаю, что они затронут всех соучастников, – Престон говорит правильные и вполне логичные вещи, отчего мне становится хуже. – Больше будет сказано о Роберте. Про остальных сообщат косвенно и обобщенно, то есть…
– То есть нам не узнать, какой срок дадут Дилану? – не ожидаю, что приму участие в их разговоре. Поднимаю глаза. Они смотрят на меня, в ответ, но каждый остается закрытым.
Агнесс слишком наивна. Она продолжает отрицательно качать головой, предлагая варианты:
– Мы можем позвонить или поехать туда и…
– И что, Агнесс? – Нейтан сурово и холодно произносит её имя, обратив на неё свой взгляд. – Откуда мы будем знать, куда его определят? В какой из городов Америки? В какую колонию? – морщится от той тупости, что выдает девушка рядом. – И пустят ли вообще? Ты же знаешь, какую шумиху подняли власти. Если нам не дали увидеться с ним до отъезда, значит, нас не допустят к нему и после заседания суда. Мы его родственники? Нет! – повышает тон, но Агнесс лишь вздыхает, прикрыв от усталости веки. – На кой им давать нам информацию?
– Но мы не можем сидеть… – девушка не сдается, взглянув на меня. – Мы ведь…
– Мы и не будем, – я смотрю в стол. Мое лицо выглядит лишенным всего: всех эмоций, всех сил и чувств, но я правда верю в то, о чем говорю.
– Этот коп сказал, что теперь власти занимаются упырями, – смотрю на Нейтана. – Он намекал на то, что за тобой могут прийти?
Престон в такие моменты почему-то переглядывается с Агнесс, а та проявляет тревогу на лице, поэтому выглядит совершенно разбитой. Думаю, именно так выгляжу и я в данный момент, но не могу позволить мыслям уничтожить меня.
– Ладно, тогда… – начиню стучать пальцами по краю стола, доводя свой разум до кипения перегрузкой мыслей. – Ты ведь говорил, у тебя тетя есть, к которой вы можете поехать, так? – открываю веки, из-за бессонной ночи еле смотрю на парня, который кивает, кажется, понимая, к чему я веду. Агнесс тоже не глупа. Поэтому она качает головой, готовясь возразить моей идее:
– Райли…
– Хватит, Агнесс, – прошу. – Молчи. Ты предлагаешь сидеть здесь вот так и убиваться? – не могу сдержаться, отчего голос срывается. – Да, тяжело. Да, блять, мне тяжело! – почему-то перехожу на себя в первую очередь. – Всем тяжело! – моргаю, виня себя за крик, который поднимаю, не сразу замявшись. – Но я не хочу добивать себя мыслями, – касаюсь пальцами век, когда сжимаю их. – Дилан жив, – это главный фактор, который держит меня в разумном состоянии, помогая не терять контроль над чувствами. – Я более чем уверена, что он справится с этим дерьмом, – не могу смотреть на друзей, пока вытираю мокрые веки. Плакать уже нет сил. И смысла. Никакого. Это только лишит меня остатка выдержки.
– И я хочу справиться, чтобы… – задыхаюсь, опустив руки, начав нервно жестикулировать ладонями, ибо не понимаю, как высказать сокровенное. То самое, единственное, помогающее мне сохранить свою надежду.
– Дождаться его? – Нейтан хмурит брови. Я встречаюсь с ним взглядом, заерзав на стуле:
– Что мы можем еще делать? – пожимаю плечами, всё-таки начав ронять мелкие слезы, которым не даю задержаться на моем лице. – Лично я – ничего, – мычу, вытирая щеки ладонями. Опускаю глаза. Агнесс ставит локти на стол, уронив ладони лицо. Престон прикрывает веки, выдохнув. Опять помещение погружается в молчание, но недолгое. Ведь я не сдаюсь, опять выпрямляясь, руками упираясь в край стола:
– Так, – твердо произношу. – Нейтану лучше уехать, чтобы не попасться копам. А тебе… – смотрю в ответ на Агнесс. – Тебе давно пора уже свалить из этого города.
– Райли, – Розалин по-прежнему тревожно качает головой.
– Все только и говорят о твоих родителях. Все знают, кто ты. Тебе здесь делать нечего, – наклоняюсь чуть вперед, напоминая. – Агнесс, ты дочь наркодиллеров. Здесь тебе будет трудно куда-то поступить, ты даже подработку найти не можешь.
Розалин отводит глаза, спиной прижимаясь к спинке своего стула, а руки опускает на колени, выдохнув:
– А ты? – задает вопрос тихо.
– А я… – моргаю, пожав плечами, и пытаюсь говорить непринужденно, несмотря на бушующее на лице эмоции, да и голос выдает мои внутренние переживания. – Я должна быть здесь. С отцом. И… Больница, и доктор Харисфорд, и… – ребята поднимают на меня глаза, заставив замямлить тревожно. – Я… Хочу…
– Ждать? – Престон догадывается в очередной раз, и мне приходится повторить то, во что я не перестану верить:
– Дилан сильный. Он… Он со многим справлялся в своей жизни, он справится с этим, – уверяю всех и себя. – Я… Я знаю это. Всё, что мы можем, это следить за новостями, – набираюсь моральных сил взглянуть на друзей. – И ждать.
Они остаются молчаливыми. Причем я вижу, что говорить они больше не желают. Совершенно. Окончательно углубляются в свои мысли, раздумывая над тем, перед чем я их ставлю. Это не решение для Дилана, но выход для них. Для меня. Сглатываю. Опять, но стенки горла неприятно сжимаются, и мне приходится переждать, пока ощущение жжения пройдет:
– Я буду здесь, – повторяю уже сказанное. – Неизвестность пугает, но… Это то, чего я хочу, – Агнесс смотрит на меня, кажется, я вижу, как Нейтан гладит её колено ладонью. – Быть здесь, чтобы Дилану было, куда вернуться.
***
– Эта погода добьет меня, – Престон топчется на крыльце, ладонь держа у лба, чтобы не давать бледному свету бить по его глазам. – Мерзость.
Я складываю руки на груди, с таким же отношением изучая серое небо. Прохладный воздух несет мимо ароматы травы, кутает свежестью мое лицо, и я вдыхаю её, наполняя легкие, правда наслаждения, как такового, не получаю. Вот уже больше недели погода не радует. Не дает ни единого шанса на изменение в нашем настроении, продолжая утомлять серостью и пасмурностью.
Больше недели мы следим за выпусками новостей, но Нейтан был прав. Говорят исключительно о Роберте. Ни о ком больше. Только о главном виновнике преступлений, рассказывая всю его биографию, которая нас мало интересует. В это тяжело поверить и тяжелее принять, но нам придется слепо надеяться, что Дилан правда сможет справиться со всеми испытаниями, что ждут его впереди. Ему уже приходилось оставаться одному против трудностей. И он уже справлялся, он вытягивал себя. И я уверена в его моральных силах, поэтому закрываю внутри себя все те чувства, что заставляют меня рыдать целыми ночами, и оставляю открытым лишь режим ожидания. Терпения. Я умею терпеть. И я выдержу всё то время, что предстоит ждать. Я не могу подвести Дилана. Никто из нас не может поступить с ним настолько отвратительно, поэтому мы больше не жалуемся на тяжесть, на проблемы. Мы перестали тратить свои психологические силы на разговоры о том, что тревожит нас. Теперь мы пытаемся держаться наплаву, чтобы ждать новостей.
Мой отец, к слову, запирается. Опять. Он выходит из комнаты по ночам, но я не пытаюсь с ним пересечься. Он слаб. Он даже не пытается быть сильным для меня. Его волнуют сугубо его личные переживания, но я больше не стану тратить на него больше своих сил, чем требует ситуация. Да, у моего отца вновь депрессия. И всё, что я делаю – готовлю ему еду, напоминая о приеме лекарств. Всё. На этом становится точка. Никаких эмоциональных отдач. С этим покончено.
– Господи… – Агнесс долгие минуты изучает такси у моего участка, на котором они заехали ко мне, чтобы попрощаться. – Не верю, – переводит на меня взгляд, поворачиваясь всем телом.
– Прекрати, – прошу. Мне даже удается слабо растянуть губы в подобие улыбки, но только для них я так мучаю свое лицо.
– Нет, я… – девушка ещё проявляет попытки сопротивления, но понимает хорошо, что я не позволю им остаться, а себе сбежать с ними. – Так нельзя.
– Агнесс, – протягиваю её имя, качнув головой, пока стою на пороге своего дома, опираясь плечом на дверной косяк. – Не начинай.
– Я позвоню тебе, – подруга хватает меня за руки, заставляя улыбаться шире, хоть и сдержанно. – Буду звонить каждый день, – уверяет. – Только посмей не отвечать.
– Сначала решите там все свои проблемы, обустройтесь, только потом вспоминайте обо мне, – напоминаю о первоначальных их задачах, обратив внимание на парня, который поворачивается к нам всем телом.
– А ты – только посмей её обижать, – предупреждаю, зная не совсем простой характер Нейтана. – Я тебя даже не обниму.
Престон пускает смешок, подхватывая нотку сарказма в моем голосе:
– Не помню, чтобы мы вообще обнимались.
Я поднимаю брови, хмыкнув задумчиво:
– И то верно, – и мы оба улыбаемся друг другу, а Розалин хватает меня, сжимая в крепких объятиях. Я тепло улыбаюсь, обнимая подругу в ответ, и мы начинаем переступать с ноги на ногу, покачиваясь из стороны в сторону.
– Крепись, ладно? – девушка шепчет мне на ухо, касаясь носом моей щеки, и выпрямляется, слегка отпрянув, но всё ещё сжимая пальцами мои локти. – Я серьезно. Я буду звонить тебе каждый день, – наконец она улыбается, поймав мой наигранный обреченный вздох. – Причем не один раз.
– Не сомневаюсь, – спешно облизываю губы, старательно растягивая их в улыбку. Они должны уехать без тяжести в груди, а для этого я должна поддерживать свой образ.
Всё. В порядке. Ребят.
– Агнесс, – Престон поторапливает, показав ей экран своего телефона. – Нам пора.
Девушка моргает, оглянувшись на него, и старательно сохраняет положительные эмоции на лице, когда вновь смотрит на меня, продолжая держать меня за руки:
– Что ж…
– Не создавай драму, – я смеюсь с выражения её лица, пытаясь развеселить всех и поднять их настрой. – Ты ведь мне уже вечером наберешь.
– Всё равно я останусь при своем мнении, – девушка вздыхает, серьезно заявляя. – Я не считаю лучшей идеей оставлять тебя здесь.
– Но это единственное решение на данный момент, – подтверждаю. – Но это лишь на данный момент, понимаешь?
Понимает. Я хочу намекнуть на то, что через какое-то время всё может поменяться. Но всё равно, я не покину этот город, этот дом, пока не дождусь.
Розалин плюет на нервный характер Престона, который повторяет, что они опаздывают на рейс. Девушка обнимает меня. Крепче, чем до этого, и чмокает в щеку, заставив меня хихикнуть. Агнесс улыбается, быстрым движением пальцев смахнув появившуюся на её глазах пелену соленой жидкости. Это ведь неправильно. Мы должны поддерживать свое положительное расположение духа. Нейтан поднимает ладонь, таким образом прощаясь, и мне нравится, что это в нем не меняется. Я поднимаю ладонь в ответ, правда, вдруг осознаю, что не могу улыбнуться как следует. Парень набрасывает капюшон куртки на голову, так же поступает и девушка, которую он берет за руку, и они оба спешат к машине. Розалин успевает пару раз обернуться, помахав мне, но перед тем, как сесть в салон, она ещё раз поднимает ладонь, и я ей отвечаю таким же жестом, всё же выдавив улыбку.
Ребята садятся в машину. Я моргаю, отвлекаясь на гром, который раздается где-то в стороне леса, и медленно опускаю руку, вновь взглянув на окна автомобиля, который трогается с места. Сжато улыбаюсь, опуская глаза, и делаю шаг назад, успевая закрыть дверь до того, как машина полностью пропадает из поля моего зрения.
Замок щелкает. И погружаюсь в тишину своего дома. Стою на месте, слушая молчание стен. В голове никаких мыслей. Я не пропускаю их, не дозволяю себе надломить поверхность льда в груди, которой касаюсь пальцами, дернув кулон-звезду. Смотрю чуть ниже, выдохнув, и оборачиваюсь, окинув взглядом поникшую в серости прихожую дома. Почему-то на моем лице появляется эта полная жалости улыбка. Ведь это так необычно – оказываться здесь. Будто возвращаюсь в самое начало. Начало – несколько лет назад, когда мой отец страдал от депрессии, и когда…
Моргаю, опуская руки от усталости.
Когда мы с Диланом ещё не были знакомы.
Уголки губ опускаются. Медленным шагом направляюсь на кухню, поникшую в полумраке, ведь за окном сгущаются темные облака. Думаю, будет дождь. Идут первые дни лета, а погода…
Вдруг замираю у кухонной тумбы, не понимая, что в очередной раз вызывает такую теплую улыбку на моем лице.
Лето. Всё началось прошлым летом. Год назад.
Беру упаковку своих таблеток, прописанных Харисфордом. Бросаю одну в рот, наливая из фильтра воды в кружку, которую беру в руки, сжав обеими ладонями. Шаркаю по паркету к окну, запивая лекарство, и встаю напротив подоконника, прослеживая за изменением погоды. За её значительным ухудшением. Шум дождя, ветер усиливается, начав гонять покошенную траву по тротуару. Подношу кружку к губам, вдруг остановив глотки. Опускаю лицо, взглянув на предмет посуды в своих руках.
Кролик. «Задница кролика, – поворачиваю кружку другой стороной. – Самая милая».
С губ слетает тихий смех, и я пальцами накрываю их, скрывая улыбку. Поднимаю голову, касаясь краем кружки своего подбородка. Прикрываю веки, вдохнув ароматы дождя, что проникают на кухню через открытую форточку.
Всё началось прошлым летом. И теперь я буду ждать следующего нашего шанса начать все сначала.
Одна, вторая, третья.
Дилан, отныне мы будем считать звезды вместе.
========== Эпилог ==========
Мое, твое, наше ожидание
Рывок – шторы распахнуты. Яркий солнечный свет проникает в чистую и убранную комнату, зеленые стены которой приносят глазам отраду. Длинные и цепкие растения в горшках покоятся на светлом паркете, множество небольших горшочков стоят на подоконнике и столе, на котором аккуратно расставлены вещи. Клавиши пианино не покрыты пылью, совсем недавно была проведена влажная уборка. Цветы оживают, просыпаются под давлением солнечных лучей. Лето жаркое, поэтому в комнате стоит вентилятор, но сейчас он выключен, ведь торопливое утро не дает возможности насладиться чаем перед аппаратом, дарующим свежесть. Мягкий вязаный кролик сидит на подушке заправленной кровати. Там же лежат ключи, телефон, паспорт и небольшая сумка с ремнем через плечо. Все полки, вся доска над столом обклеена разноцветными стикерами – напоминания и заметки. То, о чем я боюсь забыть.
Ношусь по комнате, понимая, что не успеваю собраться:
– Боже… – забыла поставить будильник с вечера. – С памятью совсем беда.
– Главное, что ты нас не забываешь, – голос Агнесс со стороны ноутбука веселит меня, и я закатываю глаза:
– Вас забудешь, – снимаю с ног пижамные штаны с морковками и открываю дверцы шкафа, начав перебирать вещи на вешалках. Выбираю белую блузку и не совсем зауженные брюки темно-синего оттенка. Сегодня на работе просили выглядеть презентабельнее, поэтому придется собрать волосы. Каждый раз одно и тоже, стоит главному редактору заявить о возвращении.
– Когда у вас отпуск? – спрашиваю, переодеваясь в выглаженную с вечера одежду.
– Я беру через неделю. Нейтан… – девушка наверняка кусает ручку, к сожалению, не могу её видеть, у нас работает простой голосовой звонок в скайпе. – Не знаю, кажется, через две, но мы ещё обсудим это. Куда сгоняем?
Сажусь на край кровати, натягивая брюки:
– Можно на озеро в дом мамы.
– Да, люблю это место. Только вот… Твой отец…
– Сиделку попрошу от больницы, – перебиваю, ведь это ничего не значит. Уже давно. – Не в первый раз же, – подхожу к столу, начав расчесывать пальцами волосы, и хватаю резинку, собирая послушные волосы в пучок.
– Боже… – Розалин вдруг переходит на шепот. – Мой начальник – урод.
Я игриво отвожу взгляд в сторону, начав заправлять края блузки в брюки:
– Может, тебе стоит меньше болтать по телефону на работе?
Девушка смеется, и я отвечаю тем же, наклонившись над ноутбуком.
– Хм, разумно, – Агнесс не может перестать хихикать.
– Ладно, – смотрю на наручные часы. – Мне надо в больницу успеть перед работой.
– Всё-всё, не торможу тебя, – подруга извиняется.
– Хорошо, – смотрюсь в зеркало, проверяя состояние своего лица.
– Позвоню вечером, – обещает, заставляя меня пустить смешок.
– Лучше подари внимание Нейтану, а то он мне тут жаловался на тебя.
– Что? – Агнесс роняет с недоумением, а я быстро препятствую её возмущению:
– До вечера, пока-пока, – и сбрасываю вызов, успев словить её раздраженный вздох.
Улыбаюсь, качая головой, и проверяю все стикеры, что висят над столом, чтобы точно знать, что ничего не забыла занести в свой блокнот, иначе упущу сегодня что-то важное.
Каждый день Агнесс набирает мне. Уже шесть лет она сдерживает свое обещание. Пускай мы обе будем уставшие или у нас просто нет времени, мы находим минутку для короткого звонка. Порой даже Нейтан присоединяется, но в последнее время, нечасто. Он вышел на ночную смену, поэтому жалуется мне на Розалин только вечером. Это так забавно. Я будто их психолог, решающий проблемы в отношениях. Конечно, это весело, но я по-прежнему удивляюсь той мысли, что эти двое так долго терпят друг друга.
Подхожу к кровати, проверяя пучок, и начинаю собирать всё разложенное на покрывале в сумочку, параллельно пытаясь стянуть с ног носки. Кулон-звезда покачивается перед глазами. Выпрямляюсь, вновь начав трогать пальцами пучок. Надеюсь, он выдержит этот день.
Наклоняюсь, вынимая из-под кровати кремовые туфли на невысоком каблуке. Обуваюсь, недолго топая на месте, чтобы привыкнуть к ним. Не так часто приходится носить подобные туфли, но сегодня на работе особый день, поэтому не могу прийти в кедах или кроссовках. Надеваю лямку сумки на плечо, еще раз покрутившись перед зеркалом. Выпавший из пучка локон волос убираю за ухо. Может сережки надеть? Поднимаю к лицу телефон. Нет, опаздываю.
Подбегаю к столу, закрыв крышку ноутбука, тем самым отправив его в сон, и спешу к двери, пряча мобильный в сумочку. На пороге разворачиваюсь, чуть было не хлопнув себя по лбу. Возвращаюсь к кровати, схватив связку ключей, и вновь топаю в тихий коридор, начав достаточно громко сообщать:
– Пап, я сегодня вечером в магазин заеду. Тебе что-нибудь нужно? – закрываю дверь, вставив в замок ключ. Два поворота – щелчок. Заперто. Окей. Отец отвечает, дважды стукнув по двери своей комнаты. Значит, нет.
– Хорошо, завтрак в холодильнике, – оповещаю. – До вечера, – на этом строится наше общение. Я напоминаю ему о лекарствах, привожу к нему врачей из больницы, если требуется, готовлю еду. Конечно, его творчество не стоит на месте. Последние месяцы он пытается что-то писать. Да и чаще покидает комнату, поскольку я работаю и весь день дом в его распоряжении. Во время моего обучения в колледже у него не было такой свободы, хотя до сих пор не могу понять, почему его так сковывает мое присутствие в доме? Ладно. Не мои тараканы. Главное, что он частично идет на поправку.
