Текст книги "Считай звёзды (СИ)"

Автор книги: Paprika Fox

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 98 страниц)

«Эй!»

Это был знакомый голос. Совершенно с другой стороны. Не могу поднять головы. Перед глазами смазанный поток воды. Пальцы расплываются. Звучание двух голосов смешивается, и никак не реагирую, ощутив сильную боль в теле, когда кто-то крепко сжимает ледяными пальцами мои плечи, дернув, будто желая вырвать из помутнения. Но моя голова просто дергается наверх, взгляд цепляет темное небо с сотнями, тысячами ярких звёзд.

Считать их нет сил, поэтому веки закрываются, а тело валится вбок, встречая темноту.

***

Ненавидит едкий запах, стоящий в коридорах больницы. Ненавидит суету и плач пациентов. Ненавидит лицезреть беспокойные лица людей вокруг. И всё потому, что он сам ощущает тревогу, пока сидит на диване, притоптывая ногой. Пока бродит по коридору, стуча одним кулаком о другой. Пока борется с холодом в теле, одежда ещё влажная, она не согревает, но ему и не нужно тепло. Сейчас. Пока может только ходить от угла в угол, не перенося любой шум, даже самый тихий. Мимо проходят медсестры, врачи, разгуливают особо буйные пациенты или неспокойные родственники тех, кого содержат в одной из палат.

Дилан садится без сил обратно на длинный синий диван, и опирается локтем на подлокотник, пальцами массируя лоб. Опять начинает топать ногой. То одной, то второй, то обеими. Ладонью похлопывает по бедру, будто в ритм какой-то песни, но на деле парень поспевает в такт биению своего сердца. Прижимает ледяные, побелевшие костяшки к холодным губам, взгляд мечется, не находя точки для остановки. Смотрит то на картины, то на фотографии, то на людей, то просто в стену, в пол – и всё это его раздражает. Всё это вызывает тяжелые вздохи и желание что-нибудь снести. Сутулится, локтями упираясь себе в колени, а ладони сцепляет в замок, вжавшись в него губами. Уставился в сверкающий белый пол. Слышит, как отовсюду льются звуки работающих больничных аппаратов. Вдох, выдох. Прикусывает нижнюю губу, резко поддавшись назад спиной, чтобы прижаться к спинке дивана, и складывает руки на груди, сминая влажную футболку. Сухая кофта не оберегает от холода. И плевать.

Он так быстро бежал, что был уверен в скорой остановке сердца. Точно знал, что если девушку унесло вниз, то она должна всё равно всплыть, но наличие мелководья внизу сыграло, отчасти, им на руку. Райли сильно потравмировалась, но выжила. Это главное.

Хорошо, что в этом лесу, как и в их городе, есть смотритель. Дилан потерял телефон, поэтому не смог бы вызвать скорую, а пожилой мужичок быстро справился с задачей. И всё бы ничего, если бы не потеря сознания. Янг отключилась, перестав нормально дышать. Лесник сказал, это от переохлаждения, но парень не помнит за собой подобных симптомов.

Райли была настолько холодной. Дилана пробрал жуткий мороз от одного прикосновения, словно теперь её тело не вырабатывало тепло, с которым он был так близко знаком.

Остается только сидеть. В коридоре, пока врач занимается девушкой. Мимо проходящая медсестра подмечает трясучку парня, поэтому предлагает ему кофе или чай, но О’Брайен впервые дрожит совсем не от холода. Его нервы к черту рвутся.

Моргает, пальцами надавив на веки, и распахивает глаза, морщась от яркого белого света. Поворачивает голову, перестав притоптывать ногой, когда видит, как к одному из учителей, что молнией примчался в больницу по первому звонку, из палаты выходит мужчина в белом халате и с какой-то папкой в руках. Начинает что-то объяснять, жестикулируя ладонью, между пальцами которой держит ручку. Дилан встает на вялые ноги, неуверенно зашагав к взрослым. Учитель кивает, выглядит хмуро в отличие от врача, который оглядывается на дверь, на пороге той стоит медсестра. Он дает ей указания, и женщина приступает к ним, возвращаясь в палату.

О’Брайен останавливается в нескольких шагах, поймав на себе сердитый взгляд учителя, который дает ответ врачу, после чего тот кивает, развернувшись и поспешив вперед по коридору на осмотр других пациентов больницы. Дилан провожает специалиста хмурым взглядом, не обращая внимания на подошедшего ближе учителя, пока тот не заговаривает строгим тоном:

– Доигрались? – он даже не знает, что произошло, но ему достаточно той информации, которой он обладает.

– У неё ничего не сломано? – Дилан переводит глаза на мужчину, кусая нижнюю губу, а тот качает головой в ответ:

– Нет, но от ушиба и переохлаждения у неё начались трудности с дыханием, поэтому они поставили ей капельницу, – учитель указывает пальцами на нос, после сложив руки на груди, а Дилан наоборот опускает их вдоль тела, скованно перебирая ткань мерзкой футболки:

– К ней можно зайти?

– Тебя надо отправить в гостиницу, – мужчина зевает, пропуская мимо ушей вопрос, но парень настырно повторяет то, о чем уже давал понять:

– Я буду здесь, – говорит грубо, раздраженно и обходит учителя. – Просто завезите мои и её вещи, – шагает к двери палаты, а мужчина сонно тащится за ним:

– Я позвонил её отцу. Он заберет её завтра днем, так что переживать не о чем, – тормозит, когда Дилан резко останавливается, обернувшись к нему с мрачным видом:

– Вещи привези, – с надрывом процеживает. – Её отец заберет нас, – и не ожидает перемены в лице мужчины, которого возмущает такой тон. О’Брайен больше не оглядывается, приближаясь к нужной двери, и сжимает ледяную ручку, открыв и заглянув внутрь. Палата небольшая, белая. Этот цвет действует на нервы, но парень терпит, вопросительно кивнув медсестре, которая вертится у кровати с пациенткой, проверяя капельницу и давление. Женщина молча кивает в ответ, как бы позволяя пройти, словно понимает, что не стоит запрещать что-либо этому типу. Дилан оставляет недовольного учителя в коридоре, прикрывая за собой дверь, и шагает к кровати, с глотком воды во рту изучает бледное лицо девушки, лежащей под одеялом. Не требуется касаться её кожи, чтобы понять, насколько она холодная. Лоб перемотан бинтом, как и её колени, руки, а так же спина. Грудная клетка неестественно осторожно поднимается, с подергиванием, сразу видно, что дышит она необычно. Так сильно пережало внутренние органы?

– Ты её родственник? – женщина приятно улыбается, вписывая что-то в карту на тумбе, пока Дилан подходит к кровати, медленно продумывая ответ:

– Да, – лучше солгать, вдруг она его выставит.

– На спину пришлось наложить несколько швов, рана была глубокая, – её голос успокаивает, говоря о том, что женщина давно работает медсестрой и знает, как разговаривать с теми, кто находит в эмоциональном дисбалансе. – А остальные раны мы обработали, – оставляет ручку, повернувшись к кровати, чтобы подоткнуть одеяло до подбородка Райли. – Нужно будет просто смазывать кремом, – выпрямляется, потирая ладони о свою белую форму, и замечает, как у парня дрожат руки. – Я принесу тебе чай, – не спрашивает, ставит перед фактом, а Дилан не пытается спорить. Пусть только уйдет.

Женщина выходит из палаты.

Houses – A Quiet Darkness

О’Брайен остается в тишине. Изучает прозрачные трубки, которые вставили в нос девушки. Слышит, как датчик отсчитывает биение сердца. Устало вздыхает, сжав спинку стула, и ставит ближе к кровати, рухнув на него без сил. Ладонью проводит по затылку, пальцами массируя кожу у основания волос. Второй ладонью стучит по коленке. В который раз поднимет глаза на Райли, не зная, сколько ещё она пробудет в таком бессознательном состоянии. Главное, что вообще жива.

Закидывает голову, уставившись в потолок, и ровно дышит, прикрыв веки. До охерения вымотан, будто самого потрепало стихийное безумие. Руки укладывает на коленях, начав дергать заусенцы на пальцах. Ему не стоит о чем-то думать, поэтому насильно заставляет себя направлять мысли на любую глупость: считает количество темных точек на потолке, вспоминает мотив одной из песни Битлз, после следит за откуда-то взявшейся в палате мухой, которая своим жужжанием сводит с ума помутневший разум.

И он бы так сидел, с черной дырой в сознании, что засасывает все мысли в бездну, если бы не еле уловимое, тихое шмыганье носом. Опускает голову, вернув её в нормальное положение, и через секунду резко поддается вперед, замечая, как морщится лицо девушки, которая пытается шире распахнуть веки, но не выходит из-за яркого света. Дилан молчит, сидит в ожидании чего-то, а получает только мычание со стороны Янг, которая начинает ронять слезы, ерзая от боли, что охватывает тело. Разом. Каждая клетка ноет.

– Эй, – парень уверен, она даже не подозревает о его присутствии, и вряд ли он поможет ей чем-то. Райли еле приоткрывает один глаз, устремив взгляд на него, и только сильнее корчится, тихо выдавив через разодранную глотку:

– Больно… – датчик оповещает об ускорившемся сердцебиении. О’Брайен сглатывает, наклонившись вперед, и опирается ладонью на край её кровати, хмурясь:

– Успокойся и терпи, иначе будет трудно дышать.

Финчер начинает хрипло стонать, дергаясь от дискомфорта:

– Почему так холодно? – прерывается на плач, не справляясь с дрожью. – Холодно, – сжимает веки, вытянув шею, чтобы немного прогнуться в ней, ведь неприятное ощущение не покидает тело. Её ломит на части.

Частое моргание. Дилан оглядывается на дверь, ожидая скорейшего возвращения медсестры, а пока сам привстает, опускаясь на корточки возле кровати Райли, холодными пальцами отбрасывая локоны волос с её перебинтованного лба:

– Успокойся, – поглядывает на датчик, не собираясь менять строгий тон. – Терпи.

Райли лишь рыдает в ответ, начав предпринимать попытки присесть, и Дилану приходится остановить её, надавив на плечи:

– Лежи.

– Больно, – у неё словно крыша поехала, скорее всего, это последствие наркоза. Хочет вытащить руки из-под одеяла. О’Брайен мешает ей, стараясь аккуратно уложить их обратно. Кутает, напряженно и сердито следя за болью, выражающейся на её лице. Неужели, так невыносимо?

– Здесь холодно, – Райли мычит, крутя головой. – Почему так холодно? Закрой окно, – но окна плотно закрыты.

За спиной шаги. Дилан оглядывается на вернувшуюся с кружкой чая женщину, она остается внешне невозмутимой, даже улыбается, видя, что пациентка пришла в себя после наркоза:

– Эй, не стоит вертеться, – её голос – как успокоительное. Протягивает чай парню, мягко надавив ему на грудь, чтобы отошел в сторону, сама наклоняется над кроватью Райли, поправляя её одеяло:

– Что тебя беспокоит?

Янг не сразу обращает на неё внимание, вырываясь из омута своей боли:

– Холодно, – шепчет, – очень холодно.

– Я попрошу усилить отопление в твоей палате, – улыбается, оглядываясь на батарею под окном. Может, сама подкрутит? Да, верно. Направляется к ней. Дилан греет ладони о кружку, настороженно наблюдая за стонущей девушкой, и приоткрывает рот, с хмуростью спрашивая:

– Вы можете достать мне одежду?

Женщина опускается на одно колено, начав крутить переключатель у батареи, и пожимает плечами:

– Могу принести больничную, а что? Совсем замерз?

Дилан кивает, нервно стуча пальцами по кружке. Ждет, пока медсестра закончит, после чего она покидает палату, возвращаясь с одеждой, которую выдают пациентам: бледно-синие штаны, такого же апатичного цвета футболка. О’Брайен бубнит под нос благодарность, после чего удаляется за ширму, чтобы переодеться, а в это время медсестра пытается говорить с лишенной здравомыслия девушкой, которая никак не прекратит вертеться. Лишние телодвижения только усугубят её состояние. Швы будут сильнее ныть.

Дилан скованно выглядывает из-за ширмы, интересуясь с комком в горле:

– Нет чего-нибудь с рукавами?

Женщина поднимает голову, ей достаточно заметить всего часть руки парня, покрытую старыми шрамами, и она кивает, убеждая:

– Да, есть, – надо поискать. Отходит от кровати, не задавая лишних вопросов:

– Сейчас принесу, – держит голову прямо, проходя мимо парня, и не выдерживает, искоса изучив состояние его рук. Это как сильно надо ненавидеть себя, чтобы принести столько увечий? Нет, она не станет поднимать тему. Выходит.

Райли громко дышит, ей не перестает казаться, что кислорода недостаточно. Прикрывает веки. Яркий свет ламп раздражает больные яблоки глаз.

О’Брайен выходит из-за ширмы, чувствуя себя некомфортно без кофты, которую вешает на спинку стула просохнуть. Водит ладонями по рукам, с неприязнью цепляя бледные шрамы. Если ему самому так отвратно смотреть на себя, то каково другим?

Подходит к кровати, с тяжким вздохом наклоняясь, и осторожно откидывает одеяло, медленно забираясь под него, но не двигает девушку, оставаясь у края. Янг еле дергает головой, кое-как поворачивая её в сторону парня, который ерзает с видом полного отсутствия, будто отключается, чтобы не оценивать своих действий, иначе точно оставит затею, поспешив нервно выкуривать.

А, точно. У него даже сигарет нет.

Поворачивается набок, держась на локте, руку просовывает под подушку девушки, а Райли продолжает дышать, наблюдая за процессом мутным взглядом. Сомнительно, что ей удается осознавать происходящее, главное, она перестает вертеться. Дилан аккуратно протискивает руку под подушкой, чтобы не потревожить уложенную на неё голову девушки, после ложится набок, подтягивая одеяло к шее Янг. Никаких эмоций на лице, иначе тупо сбежит. Вряд ли здравомыслящей Янг это понравилось бы.

Второй рукой находит её талию под одеялом, начав осторожно подтягивать к себе. Райли морщится, но с немым выражением лица сама подается, вытянув одну руку из тепла наружу. У неё происходит некий ступор в сознании. Находит удобное положение, ложась немного набок, грудью к груди, под бок к парню, который оставляет ладонь прижатой к её спине. Какое-то время девушка сохраняет неподвижность, оставаясь верной лишь хриплому дыханию. Дилан щекой ерзает на подушке, взгляд лишен мыслей. Райли начинает шевелить пальцами, осторожно укладывая ладонь на плечо парня, а своим носом задевает его подбородок, пока укладывает голову удобнее. Обессиленный взгляд направлен в шею О’Брайена. Её пальцы стучат по его плечу. Тишина. Молчат. Дилан томно вздыхает, моргая от усталости, странным образом ощущает, как именно его тело начинает вырабатывать тепло. Под одеялом становится жарче. Или же ему кажется? А, может, нет, девушка-то прикрывает веки, уже не так активно дергаясь от судорог. Перестает дергать ткань его рукава на плече, опускает ладонь к своему лицу, какое-то время пуская теплый воздух на пальцы, а затем приоткрывает сонные глаза, уставившись перед собой. Одна рука продолжает лежать у лица, другой осторожно касается ключиц Дилана. Тот всеми фибрами игнорирует прикосновение, чтобы не дать своему сердцу заныть от скачка давления.

Пару минут Райли бесцельно исследует пальцами его кожу, задевая родинки, пока её ладонь не слабнет, скользнув вниз. О’Брайен приподнимает голову, хмуро изучив лицо девушки. Уснула. Укладывает обратно, немного поерзав, чтобы занять более удобное положение. Чувствует, как колотится её сердце под ребрами.

Женщина ещё несколько минут назад заглядывала в палату, но решила не мешать, хоть ей и показалось происходящее странным. Никакие они не родственники. Молодые люди частенько так обманывают. Пора уже зарубить себе на носу.

Дилан сомневается в своей возможности уснуть, но достаточно неплохо согревается, начав ненадолго проваливаться, после чего окончательно засыпает, без желания расслабляясь.

Этой ночью ему не было холодно.

***

Женщины, по своей натуре, бывают коварными. Лиллиан сложно отнести к роковым дамам, но эта особа привыкла к повышенному вниманию со стороны мужского пола. Она должна быть центром их мыслей. Всем, что они имеют. Только поэтому её начинает раздражать такой ажиотаж Митчелла по поводу дочери, о которой сообщил учитель. Райли попадает в больницу, и мужчина незамедлительно приступает к сборам, торопится вырваться в дорогу.

Ревность. Лиллиан. Внимание к другой девушке, пускай даже его дочери.

Наверное, это и есть её «сдвиг». Она требует полного внимания от сына и от мужчин, которые заинтересованы ею. И её выводит из себя происходящее, словно она теряет какую-то власть, контроль. Такие отношения называются «манипуляцией». И Лиллиан уже не задумывается, вдруг хватаясь за сердце и отдаваясь наигранной боли в груди, лишь бы привлечь к себе Митчелла.

Бедная овечка с душой хищника.

***

Ледяное прикосновение столь внезапно. Мурашками тут же покрывается кожа рук, губы приоткрываются, выпуская вздох, после чего я морщусь, начав шевелиться и пальцами водить по сжатым векам, но положение поменять не выходит. Приоткрываю глаза, щурясь, ведь в комнату проникает яркий свет со стороны окна. Он вызывает легкую боль, но её стерпеть не составляет труда, что нельзя сказать о состоянии моего тела в целом. Каждый участок ноет, словно заболевающий отдельный организм. По привычке хочу потянуть руки, но задеваю что-то перед собой, поэтому сильнее морщусь, дергая лицом, слегка вскинув голову, и издаю подобие вздоха, когда взгляд врезается в подбородок.

Не успеваю обработать зрительную информацию, как спины вновь касается холод, заставляющий неосторожно пошевелиться, дабы повернуть голову назад. Сонно смотрю на женщину в белом халате, которая немного поднимает ткань моей футболки, мило улыбнувшись:

– Прости, разбудила, – утверждает, пальцами касаясь моих швов на спине. – Надо вовремя крем наложить, – пожимает плечами, шепотом объясняя свою деятельность.

Я окончательно вышибаю из головы сон, шире раскрыв веки, и резко поворачиваю голову, удивленно уставившись на спящего парня, который носом зарывается в подушку, громко выдыхая. Какого?..

– Как ты себя чувствуешь? – медсестра шепчет, привлекая мое внимание, так что опять оглядываюсь на неё:

– Н-у… – всё ещё потеряна. Никак не могу прийти в себя, чтобы собраться. – Я…

– Давай, – она держит меня за плечи, помогая присесть. – Чувствуешь резкие болевые ощущения?

Качаю головой. Нет. Просто всё мое тело – один огромный ушиб.

– Хорошо, – женщина поглаживает мою спину, не отводя глаза. – Дышать можешь нормально? – стоп. Подношу пальцы к носу. Трубок нет. Киваю. Медсестра не изменяет своей улыбке:

– Отлично, – стреляет коротким взглядом на спящего Дилана за моей спиной. – Я зайду позже, – выпрямляется, начав двигаться к двери. – Кстати, скажи своему молодому человеку, что на тумбе витамины для иммунитета, – я открываю рот, чтобы возразить её словам. Видимо, женщина нас не так поняла, но она поворачивается ко мне спиной, покидая светлую палату. Сижу. Поглаживаю пальцами перебинтованный локоть, ощущая под тканью жжение ссадины. Отголоски боли рассредоточены по всему телу, так что я в принципе не могу почувствовать себя физически лучше, но в целом… Терпимо.

Медленно поворачивает голову, с интересом наблюдая за спящим О’Брайеном. Ровно дышит. Лицо лишено эмоций, он не хмур, и видеть его расслабленным немного необычно. Неужели мы так… Проспали вместе? С чего вдруг? Надеюсь, это была не моя инициатива, иначе…

Напряженно сглатываю, в смятении мой взгляд мечется по палате. Не знаю, как себя вести. Это так… Не понимаю. Просто странно просыпаться с кем-то.

Начинаю чесать пальцами щеку, пытаюсь не дать смущению выступить на отлежанной коже лица и возвращаю взгляд на лицо Дилана.

И неловко. Очень неловко.

Замираю, тише дыша, когда парень двигает рукой, потянув её немного вперед, будто рассчитывая найти опору. И не находит её. Кажется, именно это приводит его в такое шевеление, буквально вырвав из сна. Резко. Я моргаю, испытывая желание распасться на молекулы, чтобы просто исчезнуть и скрыть свою растерянность, но, по закону жанра, продолжаю пялиться на человека, хлопая ресницами, как дурочка. Ведь не знаю, чего ожидать.

Дилан отрывает голову от подушки, хмуро смотрит перед собой, так же резко переводя на меня взгляд, и с такой же решительностью присаживается, не выжидая, пока окончательно проснется. Одеяло не спадает с рук, пальцами трет сжатые веки. Брови вновь занимают естественное для его лица положение. Они хмурятся, но почему-то у меня этот грозный вид не вызывает приступа страха. Наоборот. Я немного наклоняю голову, не сдержав короткий смешок, и им привлекаю внимание мрачного парня, который опускает ладони, с недовольством фыркнув мне в лицо:

– Чё?

Не могу скрыть улыбку, и это меня пугает. Еле поднимаю пальцы к губам, проглотив смех, и пытаюсь выдавить сдержанно:

– Кто же знал, что ты просыпаешься с таким же кирпичом вместо лица, – Дилан тут же закатывает глаза, под которыми заметно выделяются темные круги, и я начинаю улыбаться в ладонь.

– А ты не блещешь умом, кусок, – О’Брайен морщится от боли в горле, садится, горбясь, и потирает затылок, разминая его пальцами. Молчим. Недолго, но успеваю ощутить на себе давление из-за ситуации, в которой не знаю, как себя вести. А так же не уверена, хорошо ли, что парень заговаривает сам:

– Как спина? – он явно старается избавиться от остатка сна. Видно, что не совсем соображает, возможно, его еще покачивает.

– Нормально, – лгу. Швы болят ужасно. Сомневаюсь, что смогу передвигаться без проблем. С моих плеч давно спало одеяло, поэтому кожа подвергается атаке холода, что приводит к проявлению мурашек. И чего тут так холодно? Растираю плечи, хмуро оглядывая палату, а Дилан двигается к краю кровати, потянув руку к спинке стула.

И тут я замечаю. То, что по какой-то причине оставалось вне поля моего внимания.

И парень замечает, словно позабыв о том, о чем ему нет права запамятовать.

Его руки. Они в ужасном состоянии, будто на протяжении многих лет подвергались разного рода насильственным действиям. Что за…

Резко отворачиваю голову, уставившись в стену, ибо О’Брайен стреляет на меня взглядом, быстрее присаживаясь, скорее хватая кофту и натягивая на себя. Сидит спиной ко мне, и давление молчания возвращается. Оно опять говорит о своем присутствии, вынуждая меня немного сутулиться, напряженно ожидая, пока Дилан закончит разбираться со своей вещью. Он долго держит пальцами бегунок молнии, секунд через тридцать потянув наверх, чтобы скрыть футболку. Дергаю ткань одеяла, потянув его на свои плечи, чтобы закутаться, и делаю это вовремя, поскольку в дверь палаты стучат. Мы переводим внимание на вошедших учителя и врача. Первый выглядит устало, второй полон энергии и сил, поэтому и разговаривает звонко, четко, без запинки:

– Доброе утро, – они оба подходят к кровати, и мужчина в халате вынимает ручку из кармана, начав листать какие-то бумаги:

– Как самочувствие, Райли?

– Нормально, – тараторю, ещё не совсем привыкая к боли.

– Жалобы имеются?

– Нет, – лгу, чтобы не отнимать его время, да и учитель внешне очень недоволен тем, что я приношу ему неприятности. Приплыли. Чтобы я ещё хоть раз…

– Мы ещё раз обследуем тебя, – врач улыбается. – Пока твой отец не приехал, – смотрит на учителя, уточняя. – В каком часу за ней подъедут?

Я хмурю брови, удивленно обратившись к парню, который продолжает сидеть на месте, слушая разговор взрослых:

– Кто-то сообщил отцу? – двигаюсь ближе, морщась от укола в спине. Дилан немного отклоняется назад, хмурясь:

– Ну да, – возвращается в нормальное положение.

– Райли, – учитель обращается ко мне. – Твой отец разрешил нам оставить тебя здесь. Ты ведь понимаешь, что нам нужно вести школьников обратно и…

– Я понимаю, – перебиваю, кивая головой, и тогда учитель обращается к Дилану:

– Ты собираешься?

– Я тут, – парень зевает, рухнув лицом обратно в подушку, чем вызывает негодование у мужчины, а на моем лице улыбку. Да, этот тип даже не подозревает, как выбешивает других, хотя, думаю, он делает это нарочно.

– Окей, – веселый доктор закрывает папку с листами, кивнув мне. – В таком случае, мы проведем исследование до обеда, ладно? – пожимаю плечами, сжав губы, и мужчина обращается к учителю:

– Но вам всё равно требуется заполнить бланк с её данными, – и эта информация встречает такую же безнадежную гримасу на лице человека, явно не любящего заниматься лишней работой. Они начинают обсуждать важность этого «бланка» и почему мой отец по прибытию не может заполнить сам, а я вдруг чувствую неприятное давление в животе. И нет, меня не тошнит, просто я… Видимо, наглоталась воды, обпилась, грубо говоря, вот и… Боже, как же всё это неловко.

Пока взрослые увлечены друг другом, предпринимаю попытку спустить ноги с кровати, чтобы незаметно покинуть палату, но боль в спине тут же призывает прижать к швам ладонь. Издаю писк, замирая в надежде, что никому мой жалкий стон не был слышен, но, конечно, его улавливает парень, который присаживается, двигаясь ко мне:

– Куда ты собралась?

– Никуда, – фыркаю, но боль с лица убрать не могу, да и в туалет надо. Знаете, это неприятное последствие переохлаждения? Вот этого я боюсь больше всего, поэтому краснею, как ненормальная, когда переступаю порог морального, повернувшись к Дилану телом, и наклоняюсь к его плечу, смущенно бубня прямо в ткань кофты, вплотную прижав к ней губы:

– Мне надо выйти, – тихо, и парень щурит веки, так как толком не разбирает слов, плюс врач начинает злиться, объясняя важность моей регистрации учителю. Моргаю, набирая воздуха в легкие, и поднимаю голову, тихо проговаривая в затылок Дилана:

– В уборную, – прикусываю язык, молясь, чтобы этот тип не начал подкалывать меня, но парень поворачивает голову, взглянув мне в глаза, после чего так же молча слезает с кровати, обходя её. Опускаю глаза, не могу без стыда вытерпеть подобное. Непривычно просить помощи, особенно в данном случае. Поворачиваю ноги к краю, О’Брайен руками помогает мне полностью спустить их, и так же без шуточек берет меня под плечи, потянув на себя. Морщусь, но встаю на ноги, громко выдохнув через нос. Спине больше всего досталось. Невыносимо, правда ни единого звука не издаю, думая, что на этом помощь парня ограничится, но сегодня он приятно удивляет, вгоняя меня тем самым в ступор. Дилан идет позади меня, придерживая за плечи, не дает мне сильно согнуться, иначе не смогу выпрямиться.

Ведет к двери.

А внутри я сгораю от неловкости.

***

Должно быть ощущение легкой потери комфорта, а Дилан почему-то испытывает совершенно иное. Стоит у стены около двери в женскую уборную, куда заходят и выходят особи противоположного парню пола. В коридоре довольно шумно, видимо, этот город не знает понятия «разделенной больницы». Здесь содержатся и взрослые, и дети, а последним отводится отдельный этаж, но носятся они повсюду, играя и нарушая своим визгом покой отдыхающих больных.

Так вот, стоит, наверное, объяснить отношение О’Брайена. Скорее всего, единственный человек, сгорающий от стыда, это именно Райли, вот только Дилан задумывается исключительно о своеобразных плюсах, как бы смешно не звучало. Если девушка всё-таки попросила помочь, значит, какая-то степень доверия между ними имеется. А это уже что-то, учитывая их нестабильные отношения, колеблющиеся от обнимания до избиения (преимущественно кулаками машет Янг, парень не упустит шанса бросить смешок, поняв, что в их «недоотношениях» эта хрупкая девчонка является агрессором). В любом случае, можно добавить факт понимания. Дилан тоже проходил через последствия переохлаждения, и знает, что подобное не совсем забавно, к тому же, у крольчихи вообще произошел сбой с органами дыхания, такого у парня не было, так что он не совсем понимает, насколько всё плохо.

Главное, что сейчас она дышит и уже в том состоянии, чтобы возмущаться. Еще немного – и возможность махать кулаками вернется. Полное выздоровление.

Дилан усмехается, держа руки сложенными на груди. Голос его мыслей в голове звучит с сарказмом.

И есть один момент, после которого парень точно не в настроении шутить, поскольку он немного напряг его физически и морально. Этот чертов взгляд из-за плеча. Ее чертов взгляд из-за его плеча. Серьезно, О’Брайен уверен – ни хера милее ему пока не приходилось видеть. Если девчонка так и задумывала, то она прекрасно справилась с задачей. Дилан на секунду окаменел, но хорошо, что умело скрыл это, тут же приступив к выполнению ее поручения.

Гребанный кусок кроличьего мяса. До хера милый кусок.

Вдыхает, закинув голову, и выдыхает в потолок. Глаза так и не привыкают к неприятному освещению, вызывая дискомфорт, из-за чего приходится изредка тереть веки, чтобы избавиться от покалывания.

Двери лифта открываются. Изнутри вываливается около пяти детей и их нянька, спешащая остановить группу непослушных, и только после лениво вышагивает обиженный миром учитель, медленно плетется в сторону Дилана. О’Брайен предвкушает поток негодования и жалоб, поэтому сразу нагло и натянуто улыбается, как бы моментально включая свою защиту:

– Регистрация, оказывается, дело секундное, верно? – нет, не сарказм. Парня злит, что учитель закатил такую истерику по поводу бланков с информацией, хотя это занимает не так много времени. Минут пять мужчина отсутствовал, не больше.

– У меня и без того полно обязательств в этой поездке, – учитель резким движением протягивает Дилану талон. – Мистер Финчер заплатил за пребывание до пяти часов дня, поскольку обещал приехать ближе к трем, – Господи, этот тип говорит с таким нежеланием. Будто вся эта ситуация – просто крест на его судьбе.

– Окей, – О’Брайен берет, изучив листочек с данными.

Он всеми силами сдерживает возмущение, но то вырывается, и парень подкусывает нижнюю губу, оторвав спину от стены:

– В чем ваша проблема, мистер Уолтер? – неприятно улыбается, чтобы его поведение не сочли угрожающим. – Выглядите так, будто это вы попали в больницу и теперь мучаетесь от постоянной боли в швах.

Мужчина не меняется в лице, сохранив каменную строгость при ответе:

– Янг начинает приносить много неприятностей, – щурит веки, с неприязнью обратив взгляд на парня. – Без сомнений, это потому, что она связалась с таким, как ты, – начинает надевать свою куртку, а Дилан стискивает зубы, уже острее пронзая взглядом лицо учителя.

– Я обязательно сообщу об этом ее отцу, – он дергает воротник, хмурясь. – И об этой вашей совместной ночке зде… – не успевает договорить, как О’Брайен внезапно хватает его за куртку, грубым рывком отбросив немного назад. Немного, благодаря медсестре, проходящей мимо, которая реагирует незамедлительно, подскочив к парню и мужчине:

– Здесь больница, – строго шепчет. – Ведите себя культурно.

Видно, как напряжена челюсть парня, который не сводит глаз с учителя, сурово поправляющего свою куртку:

– Думаешь, тебе всё сойдет с рук? – щурится. – Весь учительский коллектив знает твою подноготную, сосунок, так что не смей распускать руки, иначе тут же вылетишь, причем прямиком в тюрьму, – отступает, не разрывая зрительного контакта с молодым человеком, который сжимает дрожащие пальцы в кулаки, провожая учителя взглядом до лифта. И только после исчезновения мужчины из поля зрения, Дилан начинает озираться по сторонам, нервно дергая пальцем кончик носа. Буквально врезает свою спину в жесткую поверхность стены. Ладони отчетливо трясутся, приходится спрятать их в карманы. Дышит в потолок, закинув голову. Постоянно глотает комок, рвущейся из глубин горла.