Текст книги "Считай звёзды (СИ)"

Автор книги: Paprika Fox

сообщить о нарушении

Текущая страница: 89 (всего у книги 98 страниц)

– Родителей Агнесс арестовали.

***

Обыск одноэтажного дома с небольшими комнатками привел к тем последствиям, которые Агнесс исследует с приоткрытым ртом, но на её лице главенствуют совершенно неясные для Нейтана эмоции. Он предпринимает попытку понять её, следя за взглядом, но тот больно спокойный. Неприятно спокойный, смиренный. Даже, сидя в полицейском участке, девушка хранила молчание, не выявляла ярких эмоций. Никакой агрессии и злости, ни рыданий, ни крика. Розалин не осталась переговорить с родителями, когда у неё была такая возможность, сказала: «Какой смысл? Они всё равно обкуренные».

Вернулись они уже после обыска. Все, абсолютно все вещи разбросаны, мебель перевернута, ящики выдернуты. Полицейские исследовали весь дом, полностью. Даже искали тайники в стенах, нарыв необходимые улики и доказательства тому, что родители Агнесс торгуют травкой и перекупают наркотики из других городов.

Конечно, дом Розалин внутри и снаружи никогда не выделялся особой красотой, привлекательностью или уютом. Только в своей комнате девушке удавалось создать приятную домашнюю атмосферу: её бледные стены с ржавыми подтеками у потолка завешены картинами и небольшими незаконченными зарисовками, старый паркет усыпан каплями засохшей краски, на столе полнейший беспорядок из баночек и кисточек, листы чистые и изрисованные разбросаны по полу, на кровати, окно украшено новогодними гирляндами. Да, это был её мир, созданный её руками уют. Теперь же от него не осталось ничего. Мир вывернут наизнанку и разорван. У Розалин нет желания оценивать обстановку. Она с комком в горле, сдерживающим бурлящие эмоции, бродит по коридору, пихая ногами разбросанные вещи и куски ободранных обоев. «Голая» лампочка у потолка мерцает.

Молчаливо Агнесс шаркает в гостиную. Престон всё это время бродит за ней следом, поддерживая тишину между ними, изучая разруху вокруг. Встает на пороге гостиной, сунув влажные от волнения ладони в карманы расстегнутой куртки, и выдавливает короткое:

– Мне очень жаль, – будто в этом есть его вина. На самом деле, Престон не знает, что сказать. Всё к этому шло. Её родителей точно поймали бы, и произошедшее не стало новостью, вызвавшей внутри бурю негодования. И от этого ему мерзко. Мерзко быть настолько равнодушным, хотя, если честно, он повторится в своих мыслях, когда в какой раз отметит непонятную холодность Розалин.

– Я их просила, – девушка наклоняется, взяв осколок вазы, которую купила летом, чтобы ставить в гостиной цветы. Думала, таким образом, здесь станет уютней, но нет, запах сигарет всё портит.

– Предупреждала, чем это может закончиться, – бросает осколок обратно, надавив указательным пальцем на большой, будто испытывая легкую колющую боль под кожей. – Я словно… Их мать, – хмурится, опуская руки, и со вздохом и внешней опустошенностью оборачивается к парню. – Это они мои родители. Они должны заботиться обо мне, – с хмуростью на лице и детской обидой в голосе процеживает, оставаясь внешне равнодушной к тому, о чем говорит. – Они должны зарабатывать. А я…

– Агнесс, – Нейтан хочет остановить поток её негативных мыслей, поэтому собирается перебить, проходя в помещение, а девушка качает головой, повторно окидывая вниманием разруху:

– Плевать. Нас бы всё равно в следующем месяце выставили из-за долгов.

Парень проходит по гостиной, переступая через разбросанные вещи, и вздыхает, теперь уж точно не находя слов. Он не совсем подходит на роль утешающего. Не умеет Престон, поэтому он просто кладет ладонь на спину Розалин, отчего та сутулит плечи, сложив руки на груди. Закрывается, уставившись куда-то в сторону. Кажется, её взгляд натыкается на фотографию в рамке, на которой запечатлена её семья. Этот снимок был сделан на празднике в детском саду – единственное фото их всех вместе.

Девушка сжимает губы, пропустив мысленно неприятное: «Мило».

Дверной скрип. Вторая часть компании неудачников подъехала, и Престон рад, что кто-то кроме него будет стараться создавать «шум» и предпримет попытки внедрить в сознание Розалин оптимизм. Райли первой с широко распахнутыми глазами проходит в гостиную, оглядывая всё вокруг, после чего смотрит на Агнесс, которая сжато улыбается, будто её вовсе не колышет происходящее.

– Боже, это во время обыска всё так перевернули? – Янг опускает руки, выдохнув, и повторно исследует вниманием помещение, пока шагает к девушке. За ней входит О’Брайен, и он точно в таком же положении, что и Престон, поэтому выдает, не боясь задеть чувства Агнесс:

– А что-то изменилось, – хах, намек на то, что дом Розалин никогда порядком не выделялся. Нейтан закатывает глаза, намекая другу, что не время для его попыток казаться юмористом, но рыжая девушка рядом с ним лишь опечаленно усмехается, качнув головой:

– Действительно.

– Ты как? – Янг заставляет Престона отойти в сторону и ладонью касается локтя подруги, ожидая увидеть яркие эмоции на её лице, ведь это же Агнесс – она постоянно излучает мощнейшие эмоции, но сейчас – ничего. Ровность с ноткой печали. Девушка была готова к такому повороту, поэтому не чувствует, будто у неё из-под ног уходит опора.

– Нормально, – признается, опуская руки, и поворачивается телом к Финчер, но продолжает оглядывать помещение, не зная, куда себя деть и как угомонить легкое пощипывание между ребер. – Это уже неважно, знаешь… – берет на себя смелость взглянуть Райли в глаза, пожав плечами. – Мне уже давно неважно.

А та не может не ощущать дискомфорт от этой ситуации, словно она виновата в этом хаосе вокруг, поэтому с сожалением улыбается, потирая девушку ладонью по плечу:

– Эй… – но что сказать? Нечего, верно. Возможно, если бы её не подводило так состояние, то она смогла бы улыбнуться и сказать что-то воодушевляющее, чего так ожидает Престон от пришедших, но девушка продолжает легким движением ладони потирать плечо подруги, которая только и делает, что вздыхает, молча окидывая вниманием помещение.

Нейтан топчется на месте, потирая затылок ладонью, и недолго размышляет:

– Тут лучше не оставаться, хотя бы потому, что копы могут вернуться, – перебрасывается взглядом с Диланом, после щелкает пальцами, привлекая внимание Агнесс к себе. – Давай, собери необходимые вещи.

Рыжая девушка скованным кивком отвечает, но пока не двигается с места, ведь все улавливают хмыканье Дилана.

О’Брайен стоит сбоку со сложенными на груди руками и задает актуальный вопрос, который Престон специально не раскрывает:

– И куда ты ее отведешь? – с ноткой давления интересуется, из-за чего ответная реакция Нейтана не самая радужная. Русый переводит взгляд на друга, хмуря брови, а Райли продолжает сжимать локоть Агнесс, которую мало волнует, о чем сейчас начнут спорить ребята. Она смотрит на фотографию. Пыльную. Старую. И понимает.

Её собственный мозг. Он так же захламлен.

– В свой дурдом с наркоманами и алкоголиками? – предполагает Дилан, ногой отпихнув осколки в сторону. – Или в дом упырей?

Русый устает с дороги, поэтому не стремится к словесной перепалке, а лишь потирает ладонями лицо, нехотя признавшись:

– У нас нет вариантов, – ему не хочется признаваться. Вообще парень пытается лишний раз не подтверждать тот факт, что он не способен дать Агнесс то, что считается необходимым. Даже в насущной ситуации. Он не знает, куда им перебраться, учитывая истину, о которой заикнулся О’Брайен. Домой вести Розалин не вариант, а в доме упырей Агнесс точно не место. Нейтан смотрит в пол, поставив руки на талию, и думает. Только его размышления вряд ли приведут к чему-то. У него не так много денег, так что идея со снятием номера, не прокатит. И чем дольше затягивается молчание, тем хуже Престон себя ощущает. Будто он ответственен за происходящее. Агнесс переглядывается с Райли, намереваясь отмахнуться и сказать, что всё в порядке, и ей лучше остаться здесь, дома. Но со словами девушка запаздывает, оттого первым заговаривает опять-таки Дилан. Только делает это без желания, точнее, он будто вынуждает себя сыграть негодование, ведь ситуация заставляет идти против своих установок.

– Есть дом Коннора, – слабо жестикулирует одной ладонью, хлопнув ею по спинке перевернутого кресла. Смотрит на ребят, и все, кроме Райли, ощущают неловкость, ведь девушка не совсем понимает, что значит для О’Брайена впустить кого-то в свой дом. Именно поэтому Нейтан перебрасывается взглядом с Агнесс, после чего переводит сощуренное внимание на друга:

– Ты разрешишь нам…

– Закройся, – он так тяжко вздыхает, не желая обсуждать это. Сказал только один раз. И всё. Кивает головой в сторону коридора, обращаясь к Агнесс:

– Иди, собирай вещи.

Розалин повторно переглядывается с Престоном, и он пожимает плечами, поэтому девушка растерянно моргает, слушаясь:

– Да, сейчас.

– Я помогу, – Райли не отпускает её локоть, следует за подругой в коридор, бросив взгляд на Дилана, оттого спотыкается о ножку стула, словив грозное:

– Под ноги смотри, – О’Брайен не преследует желание быть грубым, просто он никак не может смириться с тем, что впустит в свой дом других людей. Конечно, он ничего против Агнесс и Нейтана не имеет, и он понимает – им нужно где-то переждать, но внутреннее противоречие будет мешать ему мыслить ещё пару дней – это точно.

– Ага, – Янг как-то виновато шепчет, но тут же спотыкается о порог двери, спешно выскочив из помещения, ведь знает, что сейчас ей прилетит ещё пара негодующих выражений, а Дилан успевает лишь открыть рот, поставив руки на талию. И закрывает его, раздраженно качнув головой:

– Как она вообще выживает с такой координацией? – ворчит под нос, решая перевести тему, чтобы Престон не донимал его вопросами о том, будет ли это нормально, если они поживут в доме Коннора. Но Нейтан не собирается ковырять чужую рану. Он лишь следит за тем, как О’Брайен начинает хлопать по карманам ладонями, ищет сигареты, но не находит, видимо, слишком торопливо собирался и забыл. Престон вынимает свою пачку, протянув другу, который берет сразу две, зная, что одной ему точно не хватит, чтобы задымить голову. Закуривает. Престон мнет пальцами упаковку, срывая с языка тяжелое:

– Спасибо.

На что О’Брайен морщится, затягивая:

– Отвали.

Но Нейтан почему-то усмехается, принимая его грубость.

Тяжесть воспоминаний. Сейчас давление в её голове усиливается, а сознание затухает, не воспринимая окружающего хаоса. Рыжая девушка подходит к разбросанным по полу вещам, которые выбросили с полок шкафа. Райли встает на пороге, сложив руки на груди, и в внутри мелькает знакомое ощущение. Она чувствует себя так, как в тот день, когда обнаружила свою комнату в ужасном состоянии после очередной вечеринки, устроенной Диланом. Неприятная ностальгия.

– Всё перевернули, – Розалин проходит в комнату, вздохнув с сожалением, ведь ей так нравилась та атмосфера, которой обладало это помещение. Розалин создавала её самостоятельно, и осознание данного факта должно ранить Агнесс, но она произносит в ответ достаточно сдержанно:

– Зато нашли то, что искали, – поднимает с пола яркие вещи, взяв рюкзак, чтобы набивать его необходимой одеждой.

– Наркотики? – Янг догадывается, опустив руки, и ловит себя на мысли – это должно было когда-нибудь произойти. Наверное, Агнесс сама этого ожидала, поэтому ведет себя спокойно, но Райли не сомневается в обязательной поддержке, поэтому подходит к столу, начав помогать собирать вещи:

– Это… Может, их просто оштрафуют?

– Посадят, – уверенно заявляет Розалин, с нежеланием потянув руку к тетради, которую будет носить в школу. – Они давно повод ищут, – не хочет обсуждать это, поэтому краем глаз следит за подругой, которая открывает рот, выглядя так, будто её мозг сейчас взорвется от попытки найти нужные слова поддержки, поэтому Агнесс просит, временно прекратив пихать в рюкзак вещи:

– Не надо, Райли, – прикрывает веки, ладонью погладив свой лоб. – Больше своих родителей сейчас я ненавижу жалость.

Финчер выдыхает, качнув головой, и опускает руки, ладонями касаясь края стола, испачканного красками. Смотрит вниз, пока подруга лениво и без желания собирает вещи. Их молчание становится общим, но Агнесс понимает, что если не решится раскрыться сейчас, то её смелости не хватит и в дальнейшем быть честной с человеком, от которого она требует подобного в ответ. Поэтому Розалин нервно прикусывает бледные губы, набирая воздуха в легкие:

– Ты заметила?

– Что? – Райли реагирует моментально, так как хочет, чтобы Агнесс поняла – её готовы выслушать, её желают слушать. Она может говорить. Они ведь друзья. Смотрит на рыжую, тем самым вызывая у неё скованность. Розалин дергает ногтями кончик бегунка на молнии рюкзака, и пару раз бросает взгляд на девушку рядом, внезапно нахмурившись:

– Всё идет по наклонной.

Янг обрабатывает её шепот. Смотрит. Моргает.

– Что? – Финчер отвечает тихо, понимая, что в данный момент подруга намерена создать интимную атмосферу. Их разговор не предназначен ни для Нейтана, ни для Дилана. Только между ними.

– Нет, – правда? Ты правда думаешь, что нет? Райли не хочет усугублять.

– О чем ты? – Янг поворачивается всем телом к подруге, которая прерывается на вздох, долго выдыхая тяжесть, и стучит пальцами по столу, взглянув на Финчер в ответ:

– Я пытаюсь… Пытаюсь быть веселой, я хочу быть собой, знаешь, как раньше, – начинает раскрывать свои тревоги, чувствуя, что давление в груди усиливается, но не пытается остановиться, ибо – всё. Довольно. Она больше не способна нести эту дрянь в одиночестве. Ей требуется поделиться.

– Но всё стало не таким после… – запинается, опустив голову и топчась на месте. – Ну…

– Я понимаю, – ей не стоит выдавливать. Райли понимает. И она ожидала этих перемен внутри Розалин после того, что с ней происходило в доме упырей. Янг не глупа. Она хорошо осознает, что произошедшее повлияло на внутреннее состояние человека, и девушка охотно выжидала, когда Розалин решится обсудить болезненное с ней. Конечно, Агнесс умело играла роль собранной и непоколебимой. Ей удавалось поддерживать образ, но…

– Я не чувствую, что могу быть собой, прежней, – девушка выглядит такой уставшей. – Это выматывает, – ставит одну руку на талию, сутулясь и морщась, будто от вернувшейся в её тело боли. – Так выматывает, Райли.

Янг понимает. Господи, как хорошо она тебя понимает, поэтому так огорченно хмурит брови, не сдержав ответный кивок головой.

– Не хочу заставлять кого-то переживать, – Агнесс посматривает в сторону двери, боясь, что кто-то может услышать. – Ребят, тебя, – говорит тише. – Поэтому стараюсь, но это ложь, – прикусывает губу. Райли прослеживает, как её нездоровая бледнота усиливается, а темные круги под глазами становятся отчетливее, будто с лица девушки медленно спадает маска. Янг начинает так же оглядываться на дверь, после вовсе направившись к ней, чтобы закрыть. Так будет лучше и спокойнее.

– Садись, – Финчер подходит к кровати, взяв Розалин за запястье. Рыжая поддается, опускаясь на край кровати, и они обе недолго молчат, так как Агнесс разрывает от ощущения, будто в груди пульсирует снаряд, и он вот-вот разорвется, осыпав Райли бесконечным потоком несвязных слов, полных эмоций. Чтобы не отдаться чувствам, девушка старается говорить размеренным тоном, но он всё равно скачет, звуча то тише, то немного громче. Словно в глотке внезапно появляется давление, толкающее звук наружу с большим усилием.

– Я не могу улыбаться, – Агнесс сама не замечает, как глаза начинает гореть. – У меня болят щеки, – уже звучит несобранно. Девушка пальцами потирает веки, всё ещё пытаясь предотвратить возможность проявления эмоций. Янг слушает, не перебивает, смотрит.

– Я не могу много разговаривать, не могу находиться в компаниях, у меня начинает болеть голова, – прижимает ладонь ко лбу, дав понять, что сейчас её одолевает боль. – Я хочу быть одна, – качает головой, взглянув на Финчер. – Это всё вокруг, – свободной ладонью указывает на беспорядок. – Это рисует состояние моего сознания, – выдыхает, прикрыв веки, чтобы скрыть покрасневшие белки глаз. – Хаос. Беспорядок. Всё кувырком.

– Агнесс, для этого и нужны мы, – Райли окончательно забивает на себя, на свое состояние, зарывая его глубже, чтобы полностью отдать себя подруге. – Мы тебя поддерживаем и…

– На что мне ваша поддержка? – нет, она не грубит. Агнесс произносит это с нервной улыбкой, согнувшись так, чтобы локтями опереться на колени, а ладонями продолжает давить на лоб. – Ты и понятия не имеешь, что со мной делали в этом притоне. И самое ужасное, что это моя вина. Это я поддалась эмоциям и решила сыграть роль обиженной, – нет, винить себя – совершенно лишнее сейчас. – Я – эгоист, но я так хочу, чтобы кто-то думал с таким же внутренним ураганом мыслей, как я думаю о других, – признается, и Янг отчасти понимает её нездоровое желание быть нужной кому-то. Сама Финчер столько лет добивалась внимания от отца и мечтала о том, что мать сама предпримет попытку связаться с ней. Но всё это – детская наивность. К сожалению.

– Родители, Нейтан, – девушка смотрит на Райли. – Я уверена, ты думаешь обо мне и хочешь помочь, но я хочу того же от людей, к которым у меня особый вид чувств, понимаешь?

– Понимаю, – серьезно, Янг понимает тебя как ни кто другой.

– С самого рождения родители были… – Агнесс прикрывает веки, промычав под нос, и опускает лицо в ладони. Нет, если она сейчас начнет, то точно запутается в дебрях своего сознания, полного обиды.

– Не важно, – шепчет, чувствуя, как аккуратно и невесомо Райли гладит её по спине. Девушка запускает пальцы в рыжие волосы, выдохнув в пол. Сидит. Чувствует, как её наполняют эмоции. Негативные. Ей нужно остановиться.

Ей… Ей постоянно снятся кошмары. События тех дней в доме упырей.

Сжимает волосы, вызывая боль.

– Агнесс? – Райли хмурит брови, с беспокойством следя за тем, как белеют костяшки подруги, пока она стискивает спутанные пряди.

– Я так устала, – всё, теперь её эмоции четко проявляются в голосе. Девушка шмыгает носом, не смелясь поднять голову. – Я больше не хочу этого ощущать. Ничего не проходит, Райли, – судорожно вдыхает, плечи начинает дергаться. – Я не могу спать, потому что в голове прокручиваются воспоминания, и эта боль… – её вновь ломает от иллюзорных ощущений в животе, который она обхватывает одной рукой, пока второй скрывает глаза. – Она въелась в тело, я не могу забыть ее. Никак. И я… – резко вскидывает голову. Янг не скрывает легкий испуг. Она тревожно смотрит на подругу, которая резко встает с кровати, опускаясь на колени, чтобы начать обыскивать сваленные на паркет вещи.

– Агнесс? – Райли встает. – Всё будет хорошо, ты только…

Девушка мычит, качая головой, и грубо хватает с пола коробку красок, начав вываливать тюбики, чтобы добраться до двойного дна – картонки, которую она вырывает к черту, вынув небольшой прозрачный пакетик. И сжимает его пальцами, оглянувшись на Финчер. С полными слез глазами. И виноватым видом. Нет, даже разочарованным в себе. Райли приоткрывает рот, присаживаясь на колени рядом с подругой:

– Боже… Откуда у тебя это? – она хочет коснуться пакетика с травкой, но Агнесс отдергивает свои руки, опуская взгляд в пол:

– Я не могу перестать, – с паникой шепчет, заставив Янг коснуться её плеча:

– Всё будет хорошо.

– Мне нужно сейчас, – она качает головой, признаваясь не только себе, но и подруге. – Сейчас.

– Не нужно, – Райли начинает посматривать в сторону двери. – Идем. Идем ко всем. Мы тебе поможем.

– Я не могу. Я хочу, – руки трясутся. Так сильно. Агнесс противится, умоляя:

– Выйди, мне нужно… – задыхается. – Быстро. Я не хочу, чтобы ты видела.

– Слушай, – Янг пытается успокоить её. – Я понимаю…

– Нет. Не понимаешь, – девушка сглатывает, качая головой, поднося пакетик к стучащим зубам, – Мне правда жаль, но…

Дверной скрип. Обе девушки вскидывают головы, с различными эмоциями, объединенными одним общим страхом и волнением, смотрят на заглянувшего в комнату Нейтана, который в первый момент заговаривает о своем:

– С кухни что-то нужно или из ванной? А то… – замолкает. Пронзающим взглядом уставился на пакетик, который Агнесс моментально прижимает к груди, но попытка скрыть – неудачная. Престон в одну секунду меняется в лице. Никакой осторожности в голосе больше нет.

– Что это? – грубый тон, давящий. Он переступает порог, твердым шагом направившись к девушкам. Райли обеспокоенно моргает, перескакивая взглядом с подруги на парня, и понимает, что Розалин ничего не скажет, поэтому собирается вступить первой:

– Это…

– Откуда оно у тебя? – приседает напротив, грубой хваткой сжав запястье рыжей и дернув на себя, но девушка мычит, не поддаваясь. Не отдаст. Ей нужно.

– Агнесс, – он давит, сильнее дернув на себя её руку, отчего девушка морщится, а Райли касается локтя парня, пытаясь унять его злость:

– Слушай, оставь нас, мы…

– Райли, выйди, – строго. Нейтан переводит сердитый взгляд на девушку рядом, кивнув в сторону двери:

– Выйди, – дергает локтем, заставив Янг убрать от него руки. Финчер переводит взгляд на Агнесс, которая выглядит… Ужасно. Она так яро прижимает пакетик к груди, что становится поистине страшно за её состояние. Райли понимает, что сейчас ничем не сможет помочь. Она не разбирается в том, как говорить с человеком, связанным по рукам и ногам желанием принять наркотик. У Нейтана наверняка больше опыта. Он сможет ей помочь. Поэтому Янг сдается, поднимаясь с колен. Розалин даже не замечает её. Взгляд рыжей девушки опущен в пол, моргает нечасто. Нейтан сжимает её запястье, но больше не пытается отобрать пакетик, ждет, когда Янг выйдет, чтобы оказаться с Розалин наедине.

Конечно, он замечал за ней странности, но не подозревал, что у девушки такая серьезная зависимость. Она ведь этого не показывала. Вот, почему иногда она оставалась дома одна, придумывая различные предлоги для того, чтобы Престон не приходил?

Черт.

Райли выходит, прикрывая дверь. Розалин отводит взгляд, чувствуя, как парень потирает другой рукой её плечо. Нейтан нажимает пальцами на тыльную сторону бледной ладони, унимая грубость в голосе:

– Агнесс, тебе это не нужно.

Янг прижимается ухом к двери, но понимает, что не может позволить себе внедряться в чужие отношения. Девушка лишь надеется на воздействие Нейтана. Нельзя позволить Агнесс поддаться ломке. Странно, Райли ничего не замечала. Розалин не проявляла признаков зависимости. Возможно, как раз потому, что у неё было, что принимать, ведь у её родителей содержались крупные «заначки», логично, девушка определенно не была обделена данным. Очевидно, её начинало ломать – и она сразу же стаскивала немного травки. Финчер предполагала, что Розалин будет долгое время отходить от событий в доме упырей, но и предположить не осмелилась бы, что у её подруги настоящая зависимость.

Это страшно. Райли делает шаг от двери, на носках двигается, чтобы остаться незамеченной, и обнимает одной рукой тело, пальцами другой стуча по подбородку. Медленно шагает вперед по коридору, с серьезным выражением лица размышляя о новой проблеме, внезапно свалившейся на их голову. Сначала арест родителей Агнесс, теперь ещё и сама девушка выдает такое, что приводит Янг в ужас. Финчер была так сильно зациклена на проблемах дома, касающихся Дилана, отца и Лиллиан, что совершенно не анализировала поведение подруги. Больше – она вовсе не думала, что у Розалин имеет серьезные проблемы. Какой она после этого друг?

С кухни выходит О’Брайен, медленно покуривая уже вторую сигарету. Встает у стены, внимательно изучая то, с каким видом девушка идет по коридору, её взгляд опущен, но не трудно заметить, что под ноги она вовсе не смотрит. Парень держит у рта сигарету, выпуская дым, и закатывает глаза, когда девчонка, совершенно уйдя в себя, спотыкается о перевернутую табуретку под ногами и ахает, только тихо, раскинув руками, чтобы удержать равновесие. Выпрямляется, взглянув на парня, который щурит веки, своим надзором вызывая у девчонки приступ неловкости. Гордо вскидывает голову, потянув пальцами край кофты вниз:

– Молчи, – бубнит, подходя ближе.

– Молчу, – Дилан затягивает, хмуро уставившись в сторону комнаты Агнесс. – Что там? – выдыхает дым, отвернув голову, чтобы не принуждать Янг давиться никотином.

– У Агнесс, оказывается, неприятности с… – не знает, почему ей так неприятно говорить об этом. – С наркотиками.

О’Брайен поднимает брови, удивленно. Он не часто проявляет такие эмоций, предпочитая оставаться непринужденным, но сейчас он правда озадачен, ведь сам ничего не замечал, но большее непонимание вызывает следующее:

– Странно, что Нейтан не замечал.

Финчер встает к стене, прижавшись к ней спиной, и опускает голову, уставившись куда-то себе в ноги:

– Видимо, она хорошо притворяется, – в её голове вдруг всплывает неожиданное сравнение.

Параллель между ними. Всеми.

Дилан встает рядом, продолжив с большей хмуростью потягивать никотин и выдыхать его в сторону от девушки.

Сравнение. Их всех это объединяет. В момент душевной тяжести они не стремятся открыться, а наоборот – уходят в себя, закрываются, сбегают. Остаются со своим унынием один на один, чтобы пережить, перетерпеть самостоятельно, не принося другим неприятностей.

***

Машина спешно едет по окруженной вечерней темнотой дороге. По обе стороны сверкающие огнями вывески магазинов и прочих заведений, улицы, неудивительно, полны гуляющих людей, несмотря на довольно прохладный воздух, стоящий стеной вне салона. Мы оставили Агнесс и Нейтана, чтобы заехать за некоторыми вещами домой, также решили заглянуть в магазин и закупиться продуктами. Думаю, это лучшая идея – всем вместе пожить под одной крышей. Нам с Диланом не охота возвращаться в рассадник негатива, а ребятам нужно где-то пережидать этот чертов недуг, внезапно прибавивший тяжести к нашему и без того нелегкому существованию. Быть сейчас рядом с Агнесс и поддерживать ее – моя обязанность. Мне казалось, она пережила события прошлого, но нет. Ее ломает. Поэтому нам всем стоит приглядывать за ней. И друг за другом.

Вечер расслабляет. Сижу на сидении рядом с водительским, не пристегнувшись, колени подняв к груди. Слежу за сменяющимся за окном пейзажем, вдруг осознав, что моё принуждение отложить мысли о состоянии помогает. То есть, я на протяжении дня не задумывалась о себе. Который раз убеждаюсь в том, что занимать себя чем-то – верный выход из клетки сознания. Именно занятость лишает возможности думать о своем. И почему я постоянно забываю об этом? Испытываю особую любовь к самобичеванию? Наверное.

После того, как ребята оказываются в доме Коннора, Дилан большую часть времени молчит. Знаю, ему не нравится, когда кто-то внедряется в его личную зону комфорта, но я рада, что он пренебрегает своими принципами в угоду ситуации. Перевожу на него взгляд, наблюдая за тем, как теплый фонарный свет скользит по лицу парня, ведущего себя за рулем серьезно и внимательно. Усталость сказывается на моем эмоциональном проявлении, но уголки губ поднимаются, когда произношу:

– Ты молодец.

О’Брайен лишь хмурит брови, напомнив какой раз за время езды:

– Пристегнись.

Шире улыбаюсь, начав двигаться на сидении, и держусь за спинку его сидения, подавшись лицом к его лицу. Целую в щеку, хихикнув, ведь Дилан морщится, ворча под нос:

– Не делай так, когда я за рулем, – даже плечом дергает, но не сильно. – Это отвлекает.

– А ты не отвлекайся, – знаю, ему не нравится, когда в подобный момент ворчания я веду себя по-детски глупо, но не могу прекратить раздражать его, особенно замечая, как он пытается не изменять своему образу, а от этого еще забавнее приставать к нему. Сижу на краю, продолжая щекой упираться ему в плечо, и невольно улавливаю слабый запах никотина, которым пропитана его кофта. Отрываю голову от ткани, касаясь её носом. Никогда бы не подумала, что найду этот запах вполне себе приятным. Поднимаю голову выше, чтобы так же прижаться к коже шеи парня. Выгляжу, наверное, глупо, но интересный факт – кожа Дилана не имеет такого яркого запаха никотина. Он пахнет… Собой. Не знаю, как выразиться правильно. О’Брайен не пользуется никакими одеколонами. И от аромата его кожи меня охватывает наслаждение, кружащее голову.

– Что ты делаешь? – он, наконец, задает вопрос, который наверняка плясал на его языке всё то время, что «изучаю» его. Парень заметно съеживаются, заерзав на сидении. Сомневаюсь, что ему неприятно, поэтому явно и громко вдыхаю аромат его кожи, ощущая приятную вибрацию в животе:

– Ты вкусно пахнешь, – подбородком упираюсь ему в плечо. – Мне нравится.

– Мило, – Дилан не сводит внимания с дороги, быстрым движением языка смочив губы, и щурится. – Смотрела сериал «Каннибал»?

Закатываю глаза, со вздохом оторвавшись от него, и сажусь прямо:

– Остроумно, – прижимаюсь затылком к мягкому сидению, поджав колено к груди, и искоса наблюдаю за тем, как еле заметно парень усмехается, специально отворачивая голову к окну, чтобы скрыть свою реакцию на сказанное мною. Улыбаюсь.

Дилан, засранец, О’Брайен.

Не такой уж ты и несносный мальчишка.

***

Голод никоим образом не возникает. Факт отсутствия желания к потреблению пищи должен напрягать, учитывая, как плохо они питаются на протяжении нескольких дней, но в такой ситуации беспокойство о важном отходит на второй план. В гостиной горит настольная лампа, больше света вызвало бы у Агнесс раздражение в глазах и головную боль. Нейтан давно не употребляет, но, как сейчас, помнит, какие симптомы преследовали его в момент ломки, так что он пытается создать для девчонки комфортную зону, лишенную каких-либо раздражителей, что способны усилить ее тягу к наркотикам. Никаких громких звуков, никакого яркого света. Тишина и легкая прохлада.

Девушка лежит на диване, хрипло заглатывая кислород. Но размеренно. Медленно наполняя легкие. Нейтан сидит на краю журнального столика, иногда проверяя ее пульс, чтобы понять, как ломка влияет на сердцебиение. Стабильно быстрые удары. Может, к утру придет в норму?

А пока парень способен лишь наблюдать и предотвращать ухудшение. Когда температура тела Агнесс поднимается, а на ее коже выступают капельки пота, Престон заплетает ее непослушные волосы, чтобы те не прилипали к лицу, которого касается влажным полотенцем. Девушка без конца постанывает, ерзает, будто от постоянных болей в животе. От дискомфорта жалуется на тошноту, но Нейтан ничем ей не может помочь. Придется перетерпеть.

Агнесс старается не открывать глаз, но почему-то разжимает их, морщась, и смотрит в спинку дивана, сильнее сворачиваясь калачиком.

– Вариантов нет, придется терпеть, – Нейтан не падок на успокоение. Он замечал за ней странности, но и подумать не смел, что девчонка продолжила прием наркотиков. Касается пальцами ее лба, оценивая давление, которое бьется под кожей. Ничего себе. Вынимает другой рукой телефон, чтобы написать Дилану сообщение с просьбой купить лекарство от головной боли и давления. Даже у него не было такой реакции.