Текст книги "Считай звёзды (СИ)"

Автор книги: Paprika Fox

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 98 страниц)

Оставляю гору учебников и тетрадей в кабинете мамы, который покидаю с настроем на лучшее окончание дня. В животе бурчит, неужели, появляется аппетит? Еще один хороший знак, а еще лучше тот факт, что мне хочется приготовить что-нибудь на ужин. Музыка из кабинета отца не затихает, слышу, как общаются взрослые, думаю, у них сегодня творческий день, поэтому работают без остановки. Мне легче, есть возможность повозиться на кухне одной. Только вот музыку в наушниках больше не слушаю дома… Чтобы быть в курсе, что происходит вокруг меня, а то ягодица до сих пор ноет, а на больном месте проявляется синяк. Придурок…

Забей. Забудь. Не думай.

Поддерживай хорошее расположение духа.

Спускаюсь, напевая мелодию матери, и спешу на кухню, вовсе не ощущая огорчение при виде скопившейся в раковине грязной посуды. Ну, да. Кто, если не я? Не изменяю легкой улыбке, пока закатываю рукава клетчатой рубашки, принимаясь за мытье посуды. Параллельно размышляю на тему ужина. Хочется роллов… Можно заказать, давно не питалась едой с доставки. Или лапши, но её могу сама приготовить. Живот ругается из-за мыслей о еде, поэтому пока приостанавливаю процесс, решая немного прокрутить слова песни в голове. Шум воды позволяет напевать шепотом под нос, иногда переходя на тихое мычание. Мне удается без труда вовремя расслышать ленивые шаги, так что замолкаю, зная единственного человека в этом доме, который с такой тяжестью шаркает ногами. Краем глаз вижу кретина, перешагивающего порог светлого помещения. За окном уже садится солнце, а вид у парня такой, будто он только встал. Зачем так сбивать свой режим сна? Чем будет заниматься всю ночь? Хотя, зная его компанию, предположения довольно-таки «заманчивые». Набираю в легкие воздуха, громко выдохнув, но не решаю не реагировать на раздражителя, который подходит ближе, изучая чайник одним еле приоткрытым взглядом. Невольно делаю шаг в сторону от него, подсознательно готовясь обороняться. Парень ставит греться воду, и опирается ладонями на край кухонной тумбы, опустив голову. Зевает, сутулится. Опять в кофте, джинсах. Спал прям в уличной одежде? Вопрос гигиены его явно не заботит.

Намыливаю сковородку, делая воду потеплее. Молчание – не повод расслабиться. Я готова к любому сопротивлению, особенно постою за свое настроение, чтобы этот чертов тип не смел испортить мне…

– Где аптечка? – О’Брайен пальцами одной руки трет сжатые опухшие веки, пока другой продолжает опираться и поддерживать свое равновесие. Поток моих негативных мыслей не исчезает, но приостанавливается, дабы дать равнодушный ответ:

– В верхнем ящике, – киваю головой на ящик над столешницей. Дилан открывает деревянные створки, достав небольшую коробочку с препаратами. Роется. Чайник начинает кипеть, но парень не реагирует, поэтому сама снимаю его, отставив на другую конфорку. Невольно слежу за тем, как Дилан перебирает упаковки, останавливаясь на таблетках, которые обычно пьет отец. Для сердца. У него болит се…

Пф, у него есть сердце?

Невольно пускаю тихий смешок, качнув головой, и выключаю воду, начав вытирать руки полотенцем. О’Брайен оставляет аптечку, принимая таблетку, и занимается приготовлением своего горячего напитка, так что вздыхаю, сама убирая на место коробочку.

Звонок в дверь. Оставляю мокрую тряпку на столе, поспешив в коридор. Может, отец заказал что-нибудь на ужин? Обычно он додумывается до этого без моего намека на нежелание готовить, хотя сегодня я как раз могла бы сварганить что-нибудь. Звонок повторяется, поэтому ускоряю шаг, привстав на носки и ладонями прижавшись к поверхности двери, чтобы взглянуть в глазок.

И вижу друзей. И чувствую радость. И…

И резко оборачиваюсь, уставившись на О’Брайена, который встает на пороге кухни, опираясь на дверную арку, а на его лице вновь сверкает довольная ухмылка. Делает глоток чая, будто невзначай интересуясь:

– Кто там?

– Уйди, – шепчу, руками дергая в сторону кухни. Звонок повторяется, заставляя меня немного занервничать, начав крутиться на месте. Дилан отрывается от стены, направившись в мою сторону, и наглостью от него так и прёт, что желание как следует треснуть по лицу растет с каждым сделанным ко мне шагом.

– Я серьезно, – тихо ворчу, подскочив к нему до того, как он приблизится к двери. Ладонями давлю на его грудь, ругаясь:

– Иди отсюда, – использую все свои силы, еле вынуждая О’Брайена поддаться. Он явно сдерживает смех, взгляд с усмешкой опущен на меня, толкающую его обратно на кухню:

– Хватит меня лапать, – эти слова будто бьют меня током, заставив отойти от него, но прежде сильно пихнув за порог светлого помещения. Начинаю с внешним отвращением вытирать руки о рубашку, словно испачкалась от прикосновений к нему:

– Стой здесь! – уже повышаю голос, проявляя характер, но в ответ получаю только наглость на бледном лице. Дилан подносит кружку к губам:

– Приглашай войти, угощу их чайком, – закатываю глаза, чуть ли не рыча под нос, пока покидаю кухню, захлопнув дверь. Поправляю волосы, укладывая их немного опрятнее, и подбегаю к двери, открывая с улыбкой.

– Привет, – Агнесс разводит руки, демонстрируя широкую улыбку. – Мы приехали за тобой.

Моргаю, удивленно переводя внимание на Остина и Робба, которые вздыхают. Русый парень извиняется:

– Я предлагал сначала предупредить тебя, но Агнесс любит сюрпризы.

– Да! – девушка еще раз разводит руки, одной ударив Робба в плечо, и парень отводит взгляд в сторону, сдержанно выдохнув:

– Скорее, она в восторге от драм.

– А… – открываю рот, сохранив светлое настроение на лице. – Что за сюрприз? – немного щурю веки, уставившись на подругу, которая довольно переминается с ноги на ногу:

– Мы крадем тебя на ночь на берегу озера, – а, точно, мы ведь давно собирались…

Остин виновато пожимает плечами, подозревая, что мне не особо хочется после «болезни», но хорошо, что у меня хорошее настроение, и я вполне способна рвануть с ними на приключения, которые так любит Агнесс, к тому же…

– Я знаю, против чего ты не устоишь, – подруга кивает в сторону машины. – Мы взяли с собой пиццы и роллов, – в яблочко.

Смеюсь, кивая, и вздыхаю:

– Ладно, сейчас, – оглядываюсь, – надо собрать вещи.

– Похищение проходит отлично, – Агнесс довольна, но принимает задумчивый вид, хлопнув в ладони. – Даже веревка и мешок не понадобились.

Парни улыбаются, а я закатываю глаза, но так же не изменяю своим растянутым губам. Что ж, за столько лет дружбы с Агнесс привыкаешь к неожиданностям и внезапным планам, о которых не подозреваешь до последней секунды, но эта вылазка обещает сделать мои выходные веселее, тем более, успела закончить всю домашнюю работу.

– Ждите, – кажется, глотаю язык. Обычно… Друзья ждут в прихожей, и… Они проходят в дом, пока я напугано оборачиваюсь, еле сдержав улыбку на лице.

– Стойте здесь, – прошу, и ребята кивают. Господи… Спешу на кухню, распахнув двери и тут же закрыв за собой. Взглядом цепляюсь в Дилана, который пьет чай, сидя за столом. Думаю, слышит разговор и смех друзей за стеной, поэтому так широко улыбается:

– У тебя гости? Святая троица?

– Замолкни, – указываю на него пальцем. – И не высовывайся, – прошу, быстро подбежав к столешнице, чтобы достать из аптечки новую баночку витаминов, что отец привез вчера. Та уже закончилась.

– Куда-то собираешься?

Пыхчу, ругаясь с неприязнью:

– Не твое дело, – но всё еще боюсь, что он выдаст себя, поэтому даю ответ. – На озеро.

За спиной остается тишина, так что так же быстро покидаю кухню, не бросая на Дилана взгляд.

Надеюсь, он не станет большим кретином, и не будет показываться.

***

Кулинарные способности Дилана О’Брайена: берешь спагетти, ставишь кастрюлю на плиту – и не справляешься с кипящей водой, плюс не находишь ножницы, чтобы вскрыть эту чертову упаковку, из-за чего пользуешься ножом, резанув так, что вся лапша оказывается на столешнице, в раковине, на полу, после чего стоишь и пялишься в стену минут пять. Выключаешь конфорку, собираешь спагетти, бросаешь в мусорное ведро, а из холодильника вынимаешь упаковку шоколадного мороженого.

– Дилан? – Лиллиан минуты три точно молча наблюдала за сыном, который спокойно оглядывается, якобы ничего странного только что не произошло:

– М? – берет ложку.

– Ты ешь мороженое? – и почему женщине смешно? Её сын не особый почитатель сладкого.

– Да, – с лицом, кричащим «мне похер», парень уставился на мать, прижимая банку к груди.

– Может, хочешь с нами в кафе? – Лиллиан складывает руки на груди, еле сдержав смех. Боже, её сын выглядит очень забавно с сигаретой, что обычно оставляет за ухом, как пишущий предмет, с таким брутальным пофигизмом на лице держащий упаковку, на этикетке которой изображены бабочки.

– Нет, развлекайтесь, – ворчит, слыша голос приближающегося Митчелла. Взрослые собрались поужинать в такой час вне дома, и парень даже рад. Время в одиночестве очень помогает расслабить свои нервы, а в последнее время у Дилана слишком болит сердце, ему уж точно требуется немного тишины.

– Черт, – мужчина в прихожей ругается, и Лиллиан оборачивается к нему, интересуясь проблемой. О’Брайен шагает за ней, чтобы отправиться в гостиную и пялиться всю ночь в телек, ведь днем неплохо выспался.

– …Так, оставь здесь, пусть зарядится, если что с моего позвонишь, – женщина говорит о телефоне Митчелла, который ворчит, решая послушаться её, поэтому ставит мобильный заряжаться на комоде в прихожей. Лиллиан оглядывается:

– Если что – звони мне, – будто бы Дилан решился набрать мужчине, да, смешно.

– Не сиди долго перед телевизором, – женщина просит, пока Митчелл помогает ей одеть куртку. О’Брайен показательно закатывает глаза, уходя в гостиную, где горит камин.

Слышит дверной щелчок. Ушли. Все они. Черт, самый прекрасный вечер в его гребаной жизни. Парень берет пульт с журнального столика и садится на диван, включая первую попавшуюся передачу. Принимается кушать мороженое, ощущая особенную неприязнь к горькому вкусу. Но это не останавливает. Делает на автомате, просто так. Даже не вникает в суть происходящего на экране: то все кричат, то смеются, ругаются, потом мирятся и занимаются сексом. Потрясающая передача, блин. Щелкает, останавливая на каком-то фильме с азиатами актерами. Сойдет, всё равно не читает субтитры.

Вроде, телевизор работает громко, но…

Вокруг всё равно так тихо.

Странно.

Одно из самых красивых мест города – озеро в хвойном лесу, что окружено деревьями, находясь внизу под высокими холмами, на одном из которых Райли часто сидит перед сном, наблюдая за возней друзей внизу, на траве с палатками. Те давно поставлены, песни у костра уже спеты, обсуждения разного законченно. На часах давно больше часа ночи, холодает довольно быстро, тем более возле воды мороз сильнее пробирает тело, но девушка всё равно выбирается из палатки, пока Агнесс сопит, забавно морща нос. Общение с подругой пока не удалось, наедине они остались только ближе ко сну, но девушка отличается способностью быстро отключаться, так что Райли остается либо лежать и пялиться в потолок палатки, либо выйти и насладиться свежим воздухом.

И сосчитать звезды.

Вокруг так темно и тихо. Дым от догорающего костра поднимается в темно-синее небо, усыпанное яркими «блестками». Янг-Финчер садится на влажную, покрытую росой траву, и поджимает колени к груди, разглядывая звёзды. Их сотни, тысячи. Считает, улыбка не пропадает с лица, даже, когда из палатки мальчиков выходит Остин, видимо, единственный, кто боится, что огонь костра разойдется, поэтому ногой притоптывает огоньки, совершенно случайно подняв голову и обнаружив Райли на холме. Улыбается, подняв ладонь, а девушка немного скованно растягивает губы, так же ответив жестом руки.

И парень решает подняться к ней, так что девушка мирно сидит, не выказывая никакого смятения.

Наверное, это вновь её ошибка.

Дилан выключает телевизор. Глаза устают, да и уши больше не могут воспринимать постоянный шум. Трет веки, решая остаться в тишине. Опускает взгляд на пустой тазик, бросив туда ложку. Вздыхает. Кушать всё равно охота, поэтому надо отрыть что-нибудь в холодильнике. Встает со вздохом, берет упаковку мороженого, чтобы выбросить, и шагает в сторону двери, уже начав различать вибрацию, так что машинально бьет по карманам джинсов, но звонит не его телефон.

Выходит в коридор, повернув голову, и замедляется, видя мерцающий экран телефона Митчелла. Смотрит. Вовсе останавливается. Стоит так, пока вызов не прекращается, после чего вновь делает шаг, и опять тормозит на пороге кухни, когда мобильный аппарат подает признаки жизни. Разворачивается, закатив глаза, и быстро подходит к комоду, взглянув на экран. Райли. Ну, явно не для него вызов, так что отворачивается, возвращаясь к своей задаче найти покушать.

Возится на кухне, постоянно, может, невольно, улавливая вибрацию из прихожей, и та начинает действовать на нервы. С хрена ли так долго названивать? Ясно же, что ответчик не находится рядом, поэтому не слышит.

И Дилан закатывает глаза, хлопнув дверцей холодильника. Выходит обратно в коридор, схватив с комода телефон, и отвечает, начав с привычной грубости:

– Твоего отца, блять, нет, харе звонить, задрала уже, – и без интереса. – Чё надо?

А в ответ тишина. Причем давящая, после которой звонящий сбрасывает. Гудки. О’Брайен моргает, подняв брови, и сдержанно вздыхает, не позволяя раздражению взять над ним власть. Ясно. Значит, ничего гипер-важного. Смотрит на экран с паролем. Чего в таком случае названивать, как ненормальная?

Бросает телефон обратно, сунув руки в карманы кофты. Стоит. Смотрит на экран. Не загорается вновь. Фыркает. И в чем был смысл? Делает шаг в сторону, а взгляд оставляет сосредоточенным на мобильном устройстве. Нет, звонок вряд ли повторится, так что хмуро разворачивается, направляясь обратно на поиски еды. Пальцами в кармане щупает свой телефон, невольно замедляя шаг, пока входит на светлую кухню.

И от воспоминания, резко всплывшего в сознании, становится слегка не по себе.

«Ты не хочешь… – голос такой испуганный из-за неуверенности, что без проблем читается и на немного румяном лице. – Взять мой номер?»

Сжимает мобильный аппарат, со злостью глотнув воды во рту.

И стоит. Не двигается. Голова опущена, а взгляд больно задумчивый.

Вынимает телефон из кармана, открывая сохраненные контакты, и листает, пока не задерживает внимание на одном номере. И хмурость на лице усиливается в разы.

«Р».

========== Глава 11 ==========

Терпение

Всю сознательную жизнь она воспитывает в себе терпение: терпение к отцу с его особенностями характера, терпение к матери, к чувствам которой стоит относиться с пониманием, к учителям, каждый из них требует своего, терпение к друзьям и умение приспосабливаться к их увлечениям, чтобы сохранить крепкие отношения. Терпение к Лиллиан и её любви менять что-то в доме под свой вкус. Терпение к обычному присутствию О’Брайена.

Способность унимать неприязнь ко многим аспектам жизни – одна из самых значимых, ведь часто бывает так, что стоит промолчать и придержать слова в себе, даже если не совсем доволен происходящим.

И то, что Райли считает своим достоинством, превращается в недостаток: она не умеет отказывать, бороться. Никто просто не учил её сопротивлению и отстаиванию своих интересов. С самого детства мама, понимая, какого это – жить с Митчеллом, учила её именно смирению, дабы в будущем избегать сильного давления. И теперь Райли на подсознательном уровне считает, что легкий и верный путь решения проблемы – это перетерпеть. Мозг отключается, и даже в мыслях нет ни единого намека на сопротивление.

Поэтому дело не в неумении Райли сражаться за себя саму, а именно в том, что не знает, как должно происходить отстаивание своего «я». Она специалист в проявлении терпения. И этой ночью девушка в полной мере убедилась в своем профессионализме.

Утро холодное. Знаете, бывает именно такое, когда нет желания вылезать из-под теплого одеяла, поскольку любой контакт с морозным воздухом пронзает ткань кожи, вызывая неприятную судорогу, а изо рта льется еле заметный пар. Таким является это утро: с холодным весенним солнцем, бледным небом и тихим, лишенным природного шума, двориком за окном. Можно уловить лишь еле слышимое пение птиц, и то они подают голос с некой тяжестью, будто сегодня не тот самый день, когда можно распеваться и радоваться рассвету.

Суббота уже дается с трудным дыханием. О’Брайен встает в районе двенадцати, не понимая, с чего вообще вскакивает так рано с сухостью во рту, поэтому приходится поднять свое тело и спуститься вниз за водой. А там уже решает, что подобное желание пить – знак. Пора начинать день, хоть для этого нет особых причин. У Дилана нет «друзей», с которыми он мог бы провести выходные. У него нет увлечений, что занимали бы всё его свободное время. Так что, из чего состоит обычный день парня? Ну, он лежит на кровати, смотрит то в потолок, то в стену, иногда слушает музыку, курит, что-нибудь ест и снова в кровать лицом. В тишине и молчании со своими мыслями. Не самое приятное времяпровождение.

Зевает. На кухне свежо из-за открытого окна, хорошо, что парень имеет незаменимую привычку носить кофту. Ждет, пока согреется чайник, делает себе чай. Не хочет давиться кофе, может, выпьет немного позже. А к чему вообще эти его попытки размышлять хоть о чем-то? Чтобы занять голову ненужной информацией. Порой парень берет и перечисляет в голове всё, что видит, лишь бы уберечь себя на автомате от излишних раздумий на больные темы. Простая мыслительная возня не решит никакой проблемы. Только голова начнет болеть.

Так что Дилан усмиряет свое сознание, полностью концентрируясь на приготовлении чая. А не реагирует на дверной щелчок только потому, что Райли совсем не желает привлекать к себе внимания. Девушка прикрывает входную дверь, еле переминаясь с ноги на ногу, держась при этом на носках, после оглядывается на темную прихожую, придерживая одной рукой ремень рюкзака. Стоит. Она не понимает, как именно себя ощущает. Нет, не опустошена, просто… Разочарована или… Обижена. В первую очередь на саму себя, и от этого еще хуже, чем могло бы быть. Вина, лежащая на собственных плечах, приносит куда больше неприятной злости, чем, если бы проблема была в Остине.

Янг-Финчер тихо всасывает воздух через ноздри, выпуская ртом, и сутулит плечи, заморгав. Делает первые шаги. Медленные, осторожные, хотя никакой боли не чувствует. Стоп, она в принципе мало, что ощущает физически. Ам, ей просто немного не по себе, словно девушка предала свое тело, а вместе с ним и сознание. Райли еще не доводилось чувствовать нечто подобное.

У нормального человека давно бы сыграло самоуважение, но Янг-Финчер всячески блокирует попытку мозга заявить, что происходит что-то неправильное. Райли мысленно твердит: «Мы ведь друзья», – но друзья так не поступают. Почему её чертов организм не проявляет сопротивления? Даже физического? Внутри вообще ничего нет. Случилось? И случилось. Это безалаберное отношение обязано убивать, но…

Ничего. Райли просто отбрасывает, к чему приучала себя столько лет: терпеть, принимать и закрывать глаза. Всё. Вот оно – правило её жизни, которое рано или поздно приведет её к тому, что разрушит её существование.

«Было? Было. Остин? Но мы же друзья, он не угрожает мне и…»

Райли, заткнись.

Девушка останавливается у порога кухни, когда отвлекается на шум чайника, поставленного на плиту. Дилан стоит полубоком, скорее даже спиной, так что не может подозревать о присутствии «нарушителя его покоя». Райли по какой-то причине сжимает ладони в кулаки, нервно переступая с ноги на ногу, и набирает больше воздуха в легкие, будто вот-вот начнет говорить, но зачем? Разве не твое желание – насколько возможно сократить ваше общение? Но, как бы не было противно, именно О’Брайен – один, действительно один, кто знает. А у Райли горит глотка от неспособности держать слова в себе, ей требуется кому-то выговориться, нет, скорее, спросить. Совет, не совет, не важно, главное, знать реакцию. Господи, девушка не может даже понять, чего хочет добиться. В её голове вновь каша, поэтому стоит уйти и оставить всё в себе.

Терпение, молчание, закрывай глаза.

И считай звёзды.

– Ого, – слишком внезапно, заставив её дернуться, но незаметно, хоть веки распахиваются немного шире, чем обычно. Райли смотрит на Дилана, который сам обнаруживает её, когда оборачивается за чайной ложкой, оставленной на столе. Парень не придает значения её смятению, ведь девушка не сильно проявляет эмоции внешне, так как совершенно не понимает, что чувствует внутри себя после этой ночи.

– Признавайся, – О’Брайен пускает смешок, вновь повернувшись к ней боком, чтобы иметь возможность мешать чай ложкой. – Что пила? Видок у тебя жуткий, – нет, она просто бледная и немного не выспалась.

О’Брайен с неприятной усмешкой поглядывает на Райли, а та напряженно сжимает ладони, не находя себе места, словно ей в пятки вонзаются иглы, мешающие стоять ровно, без лишних колебаний. Между ребер режет и жжется. Она должна сказать кому-то, хотя бы Агнесс, но если она узнает, это может повлиять на их компанию, они ведь друзья и…

– Я… – её взгляд уж больно сосредоточен на паркете. – Я не смогла, – вроде шепчет, а голосовые связки настолько напряжены, что горло начинает болеть.

– Чё? – парень не изменяет своей улыбке, пуская смешок, пока изучает горячую жидкость в кружке с… Черт, налил в кружку Райли, ну ёперный театр.

– Ты ещё не протрезвела? – а мысленно он думает, что делать с чаем? Вылить? – Твой отец устроит тебе порку, – всё еще улыбается краем губ.

Райли, как рыба, хлопает ртом, никак не позволяя себе заговорить вновь, но жжение в груди толкает на это, так что выдает, только вот еще тише:

– Я не сказала ему «нет».

Дилан продолжает спокойно смотреть на кружку и помешивать чай.

– Опять, – девушка нервно потирает вспотевшие ладони, снова впечатав виноватый взгляд в пол, повторив так, будто только что полностью принимает правду. – Опять… – хмурит брови.

О’Брайен медленнее водит ложкой по дну кружки, слегка сводя брови к переносице:

– И ты решила поделиться своей победой? – грубо. Усмешка вновь проявляется на лице, когда он оглядывается, уставившись с явной надменностью на девушку. – Молодец, – пожимает плечами, держась вполне себе спокойно. – Рад за тебя. Веселая ночка?

Райли смотрит. В ответ. Но на её лице ничего. Полное отсутствие намека на самые обычные человеческие эмоции. Дилан поднимает брови:

– Веселая, да? – повторяет, ложка сильнее бьется о края кружки, отчего звон становится громче.

– Да… – девушка сглатывает, заморгав с противным чувством собственной неприязни, а взгляд остается прикован к парню. – Да, было круто.

– Круто, – О’Брайен повторяет за ней шепотом, откашливаясь и уж больно резко подняв руку, чтобы почесать висок пальцем, после чего снова поворачивает голову, установив с Янг-Финчер зрительный контакт:

– Тебе понравилось?

– Да, – жестко слетает с губ, а лицо мрачнеет.

– Да? – и почему это звучит, как вопрос? Дилан не перестает мешать чай. Смотрит. И она смотрит на него. Они вообще моргают?

– Да, – твердо повторяет свой прошлый ответ.

– Круто, – О’Брайен опять пожимает плечами, закивав одобрительно головой, и Райли повторяет за ним этот кивок, соглашаясь с комком отвращения в глотке:

– Круто.

Смотрят. Парень щурит веки, сделав громкий вдох:

– Это всё?

– Всё.

– Ясно.

– Ага.

Быстрая переброска слов. И Райли отворачивается, спешно зашагав к лестнице, чтобы подняться на второй этаж. Принять душ. Очиститься. Смыть с себя тяжесть, а из головы мысли. Забыть. Вы ведь друзья. Остин не виноват. Проблема только на плечах девушки, не способной сказать «нет».

Девушки, которая слишком наивно полагала, что сейчас произойдет, как тогда, на реке. Но не произошло.

Дилан опускает взгляд на кружку, замечая, как от сильного перемешивания чай немного расплескался на столешницу, и прекращает двигать ложкой, со сжатыми зубами глотнув сухости во рту.

Ясно.

***

Душ – самое верное решение. Под потоком теплой воды все мысли в голове успокаиваются, перестав травмировать мое сознание и путать его, мешая найти правильное направление для раздумий. Стою под струями, наслаждаясь шумом воды и паром, поднимающимся со дна ванной. Мышцы расслабляются, организм начинает работать усерднее, прогреваясь, отчего кровь приливает к голове, вызывая не только легкую боль, но и помогая разбираться в происходящем.

Что я чувствую к Остину? Верно, стоит постоять и подумать, иначе мне не удастся найти равновесие с собой. Остин – он один из моих близких друзей. Он вызывает в груди определенного рода теплоту, то есть я не равнодушна к нему, отклик есть, значит, и чувства присутствуют, вот только мне неясно, какие они? Просто, как друг? Или больше?

Провожу ладонью по шее, вздохнув, глаза не открываю, наслаждаясь временной темнотой в них, позволяющей полностью отдаться мыслям. Мне необходимо разобраться.

Это не было похоже на насилие, парень не собирался делать мне больно и не сделал. Собственно, я вообще ничего явного физически не ощутила, если честно, произошедшее, будто кануло в небытие, помню лишь звёздное небо и морозный ветер, вызывающий мурашки на коже. Грубо говоря, отвращения к нему не испытываю, а злость возникает сугубо на себя из-за неопределенности, ведь не понимаю, что в принципе между нами происходит. Да, Остин определенно заинтересован во мне, это стало проявляться в классе седьмом уж точно, но я не придавала этому значения, считая подобное только дружеской симпатией. Оказывается, парень испытывает ко мне далеко не дружеские чувства, так может… Может, стоит поговорить с ним? Звучит безумно, но еще безумнее заниматься сексом, при этом делая вид, что ничего не происходит. Помнится, как-то раз, чуть было не раскрыла перед ним своей неприятной боязни мужчин, это произошло так давно, но, может, он помнит, поэтому неуверен, хочу ли я чего-то серьезного?

Пальцами вожу по ключицам, веки приоткрываю, немного задрав голову, чтобы вода не попадала в глаза. Темные волосы прилипают к коже спины. Смотрю в потолок, ощущая, как собственные размышления помогают мне успокоиться, перевести дух и найти выход.

Если Остин хочет чего-то серьезного, то, почему бы и нет? Конечно, не все мы без тараканов, последние два года замечаю за ним некоторые заскоки, один из которых, например, касается его материального положения. Но парень рос в богатой семье. Ничего сверхудивительного в таком нет. В целом, Остин не отталкивает меня внешне, внутренне неплох, многие наши с ним увлечения совпадают, да и тем для разговоров достаточно. Столько лет бок о бок, между нами не будет никакой неловкости.

Моргаю, невольно нахмурив брови, когда в голову врезается один вопрос, способный сбить мой настрой в одно мгновение.

Если Остин хочет отношений, то чего хочу я? Что если это просто попытка как-то снять с плеч груз неправильности и оправдаться перед собой?

Нет, не думаю. Чувство неправильности возникает лишь от отсутствия разговора между мной и парнем. Уверена, когда мы обсудим, то даже легкая злость пропадет.

Нахожу ручку крана, перекрывая поток воды, остаюсь расслабленно дышать горячим паром, и вновь прикрываю веки, чтобы еще раз углубиться в себя.

А если это испортит нашу дружбу? Господи, я знаю его так давно. Мы можем попробовать, в случае, если не понравится и поймем, что это не то, что нам нужно, просто прекратим, оставаясь в прежних дружеских отношениях. В этом нет ничего сложного. Расслабься, Райли, ты слишком серьезно подходишь к данному вопросу. И вообще, нечего себя сейчас нагружать. Только разговор всё решит. И я точно поговорю с ним.

Как только открываю мокрые занавески, влажное тело подвергается нападению холода. Вылезаю, встав на коврик напротив раковины и зеркала, и хватаю полотенце, принимаясь вытираться. Всё в порядке, всё нормально. Тру лицо, выпрямившись, и опускаю руки, встряхнув мокрыми волосами. Смотрю на свое отражение, пристально изучая неуверенность в глазах. Ладно. Ничего страшного не произошло со мной этой ночью. Всё было… Ну, нормально. Поцелуи, касания. Никакой грубости. Остин тупо не подозревает, что я могу быть слегка против, ведь не говорю ему об этом.

Хотя… Я никогда и не говорила, что желаю чего-то подобного от него…

Дергаю головой, принимаясь вытирать волосы, чтобы после собрать в пучок. Сжатые губы растягиваю, заставляя себя улыбнуться. Это неплохо помогает. Если мне нехорошо морально, то вынужденная улыбка выглядит нелепо, но именно она способствует психологическому подъему. А за ним следует и физический прилив сил. Остается немного подождать.

Одевшись, покидаю помещение, оказываясь в холодном коридоре, и начинаю растирать плечи руками, продрагивая от весеннего мороза. Шагаю, слушая голос отца и Лиллиан в кабинете, дверь которого открыта, и замедляю скорость передвижения, вдруг кое-что осознав. Мне нужен был совет. Конечно, с отцом я не могу о таком поговорить, но с Лиллиан… Если я хорошо подберу слова, то, может, она подтвердит мои намерения, посчитав их верными в данной ситуации?

Именно в такие моменты невольно пропускаю мысли об отсутствии в моей жизни матери. Была бы она здесь, не было бы и сомнений, куда и к кому стоит податься. Я бы просто кидалась к ней, всё выкладывала, зная, что эта женщина точно выслушает и поможет прийти к решению.

Но мамы нет. Мама не здесь. Она не может помочь.

Торможу на пороге кабинета, внутри сочетаются запахи краски и табака. Лиллиан уж сильно много позволяет отцу. Даже я просила его курить на балконе. Женщина сидит за картиной, к слову, почти её заканчивает, а мужчина довольно носится на комнате, ищет, думаю, телефон. Чего это с ним? Что за улыбка на лице? Боже, не важно, смотри, он ведь явно счастлив.

И поэтому я сама улыбаюсь, постучав костяшками по поверхности дерева, чтобы привлечь к себе внимание.

– Доброе утро, – Лиллиан отвечает улыбкой, дернув у лица кончиком кисточки.

– Привет, – отец не отвлекается от поисков, переворачивая горы разбросанной бумаги. Вот это понимаю, творческий беспорядок, он не вызывает у меня никаких отрицательных чувств.

– Где пожар? – прохожу в кабинет, сложив руки на груди, и не могу игнорировать улыбку мужчины, который находит мобильный, повернувшись ко мне:

– Я закончил, – это выражение счастья на лице надо видеть своими глазами. Я шире растягиваю губы, понимая, о чем речь:

– Книгу? Уже? – быстро. Отношения с Лиллиан явно идут ему на пользу.

– Да, – отец нервно набирает номер, подходя ближе ко мне. – И я успеваю на конференцию писателей.

Женщина улыбается, немного отклонившись назад на своем высоком стуле:

– Боялся, что пропустит такое важное собрание, – смотрит на меня. – Радуется, как ребенок, – кажется, она сама никогда его таким активным не видела, но именно таким я люблю отца. Жаль, что подобное настроение он проявляет редко.