Текст книги "Считай звёзды (СИ)"

Автор книги: Paprika Fox

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 98 страниц)

Стою у стеллажа с книгами, читаю одну из них, анализируя, нравится ли мне пролог. Вокруг шумно, людей необычно много. В книжных магазинах не часто происходит такая давка. Люди пихаются, не пытаясь протиснуться менее болезненно. Мне не удается насладиться атмосферой данного места, так что с огорчением закрываю книгу, желая отложить её обратно на полку и покинуть помещение, но задерживаю взгляд на обложке. Белая, пустая, без названия, но с хорошо прорисованной улыбкой из ряда ровных зубов. Просто растянутые человеческие губы. Хмурю брови, переведя внимание на остальные книги на этом стеллаже, и ужасаюсь, заметив, что все обложки похожи между собой. Одни и те же улыбки ровных зубов.

Гул вокруг растет, непосредственно заполняя мою голову, что приводит к повышенному давлению в висках. Ставлю книгу на место, решаясь скорее уйти из магазина. Оборачиваюсь к толпе, начав проталкиваться в поисках выхода, но быстро теряюсь в этой куче движущихся людей в разноцветной одежде, режущей своей яркостью мои глаза. Приходится ненадолго утонуть в темноте, чтобы, как следует, потереть сжатые веки. Вновь распахиваю их, несильно задрав голову, дабы изучить обстановку вокруг.

И меня второй раз прошибает холодный пот, увиденное выбивает из сна, в который раз оставив внутри скачущее сердце.

У них нет лиц. Одни улыбки…

Открываю баночку с таблетками, пропустив легкий вздох, тонущий в тишине мрачной кухни. На дворе глубокая ночь, не проходит и двух часов моего сна, как пробуждаюсь в поту, не справляясь с тонной тяжести на сердце. Пришлось подняться и спуститься на кухню за водой и успокоительным. Заодно и витамины попадаются под руку, помогут немного расслабить нервы. Сон был отвратительным. Мне нечего сказать. Нет желания даже прокручивать его в своей голове еще раз. Как только пытаюсь вспомнить образы людей без лиц, так сразу одолевает головная боль.

В баночке с белой крышкой остается одна капсула. Долго наклоняю баночку из стороны в сторону, следя за тем, как таблетка перекатывается с одного бока на другой. Всего одна. Плохо. Отец должен вернуться на следующей неделе, думаю, протяну какое-то время без витаминов, ничего страшного не произойдет.

Пью успокоительное, какое-то время находясь без движения. Стою и смотрю в стену над плитой, ведь никак не могу оставить в покое этот кошмар. Такое чувство, он мне уже снился. Такое часто бывает лично у меня. Снятся одни и те же сны, но чтобы кошмары… Не знаю, меня окутывает ощущение дежавю.

Первое, что рушит мою ночную идиллию, – голоса. Ругань. Опять. Хочется закатить глаза, но лишь прикрываю веки, ладонью скользнув по лицу. А ведь тишина только вернулась в этот дом.

Шаги. Быстрые. Беру стакан с водой, медленно двигаясь к порогу кухни, чтобы в итоге замереть возле него, так и не перешагнув. Женщина, ну… Она выглядит обеспокоенной. Ничего нового, вот только в её руке тяжелая сумка, а телефон прижат к уху. Кажется, она говорит с отцом. Неужели, сорвалась? К нему. Подношу кружку к губам, делая глоток, и не меняюсь в лице, замечая, как по лестнице спускается и Дилан. За матерью. Очередной концерт. Парень выглядит так, будто только что оторвал голову от подушки, глаза еще потирает, дабы полностью избавиться от остатков сна. Спешит за Лиллиан, явно не стараясь привлечь её внимание голосом, но всячески использует тактильный контакт. Хватает женщину за плечо у самой двери, пока она возится с замком.

– Я больше не могу! – Лиллиан срывается, отталкивая его ладонь. – Я еду за Митчеллом.

Бум. Странная она однако.

О’Брайен не выглядит так, будто готов разорваться от злости, какой-то он несобранный:

– Хватит, останься, – парень практически шепчет, замечая мое присутствие.

– Я не могу больше находиться с тобой в одном доме! – и что он опять сделал? Он ведь сидел в своей комнате всё это время. Или, быть может, я утеряла бдительность? Что пропустила? Хотя, не всё ли равно?

Прижимаю прохладную ладонь к горячему лбу, плечом опираюсь на дверную раму, уже с чувством раздражения наблюдая за очередным спектаклем. Парень мнется, когда женщина распахивает дверь, хочет нырнуть в темноту улицы, но Дилан, наверное, делает ошибку. Ему не стоит разбираться в тараканах матери, у него самого полно проблем насущных. Знаю, прозвучит эгоистично, но, какой смысл тратить свои силы на того, кто отрицает заботу, только выжимая тебя морально?

Лиллиан желает уйти, но О’Брайен довольно резко хватает её за плечо, рванув с него ремень сумки. Надо видеть то полное шока лицо женщины, которое даже меня ставит в некомфортное положение, а каково интересно Дилану? Он осторожно убирает ладонь от матери, а та продолжает тяжело дышать, с широко распахнутыми глазами сверлит его, словно он только что ударил её по лицу. Но парень просто коснулся. Да, не совсем аккуратно, быть может, неприятно, но вряд ли это было настолько больно. Тем более, Дилан еще не совсем протрезвел.

– Ты… – Лиллиан выдыхает. – Ты меня не слушаешь, не уважаешь, плюешь, – О’Брайен хочет вставить слово, но ему мешает мое присутствие, да и мать не позволяет. Она трет свое плечо, поправив ремень сумки, и брови её хмурятся:

– Ты сделал мне больно, ясно? – шепчет, но отчетливо всё слышу. – Ты как Шон.

Тишина. Прекращаю дышать, вовсе не осознанно. Меня не посвятили в подробности, касающиеся этого типа, но что-то мне подсказывает, сравнение с Шоном не принесет никому счастья. Так и О’Брайен теперь стоит, как вкопанный, медленно опуская руки вдоль тела, пока мать выходит за порог, хлопнув дверью. Надо быть там, чтобы ощущать столь сильное эмоциональное давление. Мне не удается пошевелиться, внутри нарастает необъяснимый страх, словно вот-вот произойдет взрыв – и всю свою злость парень отыграет на мне. Проходит первая минута. Кажется, мы оба слышим, как к дому подъезжает такси, после чего гул мотора становится отдаленнее. Стою на месте, от чувства неприязни поглаживая свое плечо. Взгляд опущен в пол, но нахожу возможность немного поднять его, когда Дилан разворачивается. Без резких движений. Слишком уж расслабленно, знаете, прям с нездоровым спокойствием шагает в гостиную, поэтому тихо шаркаю за ним, догадываясь, зачем он отправился сюда. Пальцами касаюсь двери, заглядывая в темное помещение: О’Брайен стоит у шкафчика с алкоголем, но теперь его выбор падает не только на вино. Он берет бутылку виски, водку и вино.

Переминаюсь с ноги на ногу, не совсем понимая его спокойствия. Может, он успокаивает себя тем, что сейчас напьется? Так и алкоголиком можно стать. Думаю, Дилан пока в себе, ну, немного, поэтому могу ли я попробовать отговорить его от выпивки?

О’Брайен должен думать о себе. Хотя бы чуть-чуть. Не верю, что забота о себе – это предел эгоизма. Облокачиваюсь на арку двери, собирая необходимые мысли, чтобы выдать вслух нечто дельное, а не пустые звуки:

– Не думаешь, что алкоголь вредит сердцу? – жду любой отрицательной реакции на свой голос: от кривляний до агрессивного толчка, когда он подойдет ближе. Но парень продолжает изучать полки шкафа, бросив на меня быстрый взгляд, и устало шепчет:

– Сегодня холодно.

Моргаю. Смотрю ему в спину, со сжавшейся глоткой уцепившись за всплывший в сознании голос из прошлого.

«Сегодня холодно, да?» – горячий пар оседает на моем затылке, вызывая ряд приятных мурашек, моментально заполонивших тело. Чувствую движение, сама в ответ замираю, почему-то страшась шевельнуться. Всё происходящее настолько ново и от того непривычно…

Отвожу взгляд, ощущая, как скованно и робко колотится сердце в груди от еще одной мысли, что дает мне возможность восстановить картину полностью.

Его руки были ледяные.

Внезапно и меня охватывает холод, хотя до этого момента мне было душно, даже воздуха не хватало.

– Да, холодно, – соглашаюсь. Дилан останавливает свой выбор на трех бутылках, после чего разворачивается, не закрыв створки шкафа. Идет в мою сторону, дабы покинуть помещение. Не знаю, что лучше – позволить ему вредить сердцу, или дать пить в одиночку. Нет, я не собираюсь набираться, но почему-то уверена, что смогу проконтролировать его. Представляю, насколько глупо это звучит. А как бы вы поступили в данной ситуации? Мы ведь даже не друзья, да и проблем он мне принес немало. Правильнее было бы забить, верно? Именно поэтому поступаю в точности наоборот, потому что не желаю больше принадлежать к ряду тех, кто плюет на подобное. Как бы ни было противно это признавать, но кое-что нас всё-таки связывает. То, что я выбрасываю из головы, проявление чего блокирую на протяжении года.

О’Брайен проходит в коридор. Не шевелюсь, прикрыв веки, и с выдохом оглядываюсь, откашлявшись:

– Могу я… – вдох-выдох. – Тоже выпить? – сжимаю кружку с кроликом, с напряжением следя за тем, как Дилан притормаживает на лестнице, без желания оборачиваясь. Опускает на меня усталый взгляд, даже с такой же изнеможенностью хмурит брови. Смотрит. Довольно долго, чем заставляет меня терпеть неловкость.

– Там еще много выпивки, – говорит про гостиную. Качаю головой:

– Я хочу выпить с тобой, – тараторю, выдавая свое нервозность сбивчивым дыханием. Но нахожу в себе силы смотреть в ответ. О’Брайен ненадолго отводит взгляд, после прижимает холодное дно бутылки ко лбу:

– Плевать, как хочешь, – морщится, продолжая подниматься. Нервно облизываю губы, потоптавшись секунд десять на месте, пока парень не исчезает на втором этаже, только после двигаюсь, поспешив за ним.

Всё равно не смогу уснуть вновь из-за тревожного кошмара, так что надежда на отдых исчезает.

***

Виски.

Дилан находится у стола, открывая бутылку. Без каких-либо внешних эмоций. Хочет ли он пить? Наверное, нет, но что-то толкает его на очередное употребление спиртного, скорее всего, проявляется зависимость от того, за счет чего он пытается вернуть себе равновесие. Хочет поднести горлышко к губам, но останавливается, краем глаз замечая, как дверь в его комнату неуверенно приоткрывается. Дилан не думал… Что Райли действительно решилась выпить с ним. Это, как минимум, странно, если не больше. Девушка заглядывает в помещение, освещенное настольной лампой, и сжимает губы, недолго задерживая свой взгляд на парне, стоящем в пол оборота к ней.

«Что ей нужно? – первая мысль. – А не плевать ли?» – вторая. И вторая становится ведущей в его разуме, ведь главное, что у него достаточно выпивки, поэтому Дилан так просто забивает на происходящее, но уже начинает устало оглядываться по сторонам в поисках оставленной утром кружки. Находит. На тумбе. Шаркает, чтобы налить себе виски, пока Райли проходит в комнату, прикрыв за собой дверь. Ей хочется поговорить с ним. Но это может закончиться провалом. Почему сорвалась Лиллиан? Почему парень «запивает» проблемы? Он совсем не похож на того, кто злоупотребляет, точнее, у кого в принципах скрываются страстные предпочтения к алкоголю.

Так что Райли хранит молчание. Она остается на месте у двери, наблюдает за тем, сколько виски льет парень себе в кружку. Долго и много. Обычно наливают совсем чуть-чуть, но этот тип, видимо, решает «загулять». Напряжение возвращается в тело Янг-Финчер, правда она всё равно не проявляет ничего подобного на лице. Дилан начинает отпивать немного виски, но, кажется, припоминает о «гостье», что вызывает раздраженный вздох. Противный тип остается противным, но слабо выраженные манеры проявляют себя. Райли не хочет смущать или вызывать дискомфорт как у себя, так и у него, поэтому старается не смотреть в глаза О’Брайену, который поворачивается в её сторону, протягивая бутылку.

Молчат.

Девушка сжато растягивает губы. Отдаленно напоминает улыбку, но больше на её лице читается скованность. Подходит к парню, протянув свою кружку, и он, немного погодя, начинает лить ей алкоголь. Но вот тут ему удается поставить её в тупик: льет совсем ничего. То есть… Немного виски, буквально глоток, на дне. А для себя не пожадничал.

Райли не делает ему замечание, ибо не собирается вовсе пить, но для вида ей требуется держать в руках немного спиртного. Девушка молча кивает, как бы поблагодарив, и отворачивается, подходя к столу с лампой. Дилан не провожает её взглядом, но пользуется отсутствием внимания со стороны спиной стоящей к нему особы. Подносит виски к губам – и делает большие глотки, тут же сморщившись от не самых приятных жгущих ощущений в горле. Прижимает к лицу бутылку, громко выдохнув, чем привлекает внимание Райли, обернувшейся на него. А тот уже поворачивается спиной, дабы скрыться в легкой темноте. Ставит бутылку на тумбу, взяв свою кружку, и чувствует слабость в ногах, вынуждающую его присесть на край кровати. Сутулится, сжав тяжелые веки горячих от плохого самочувствия глаз. Пальцами трет их, не забывая пить виски из кружки. Без желания, просто глотает механически, будто смачивает горло обычной водой.

Молчат.

Янг-Финчер подносит кружку к губам, но глоток не делает, испытывая не самые приятные ощущения от простого вдыхания запаха алкоголя. Она прижимается спиной к краю стола, не зная, может ли присесть на стул. Всё тело в легком ожидании, и оно сопровождается напряженными мыслями. Первые несколько минут молчания и фальшивых попыток отпить виски проходят стоя, затем Райли присаживается, занимая свой разум догадками.

Что опять произошло? Лиллиан слетала с катушек без причины? Сомнительно, разве взрослый человек может вести себя столь несобранно? Кто его знает.

Но начинать разговор о «наболевшем» не стоит. Янг-Финчер понимает это, правда в тишине ей долго не продержаться, поэтому взглядом исследует комнату, в поисках того, за что будет возможность зацепиться. И находит. Неожиданно для себя самой этот предмет сильно привлекает. Он выглядывает из-под кровати, скорее всего, там и пылится, избегая лишнего внимания.

Гитара. Самая обычная, немного посеревшая от времени, видно, насколько старая, но её «возраст» не говорит о способности звучать.

– Она твоя? – Райли поднимает взгляд на Дилана, испытывая неподдельный интерес. Парень еле отрывает лицо от ладони, немного подняв голову, и щурит веки, не терпя льющийся свет лампы. Девушке приходится подняться, присев на одно колено возле кровати, чтобы подтащить аккуратно гитару к себе:

– Гитара, – догадывается, что О’Брайен уже плох в качестве собеседника. Пальцем проводит по поверхности, собирая пыль. А, вот, почему цвет кажется серым. Она просто пыльная. Причем сильно. Райли впустую надеется отвлечь парня этим от алкоголя, но он какое-то время смотрит на край гитары, только сильнее проявляя равнодушие, после чего подливает себе виски. Янг-Финчер искоса следит за его дрожащей от слабости рукой. Быстро пьянеет.

– Ты умеешь играть? – всё еще пытается, вытаскивая на лицо улыбку, но Дилан игнорирует её, пялясь перед собой, пока делает большие глотки. Девушка сама морщится, видя, как морщится он. Парень сжимает веки, резко запрокинув голову, чтобы окончательно опустошить кружку. Боже, и в чем смысл?

– Может, тебе не стоит пить? – нет, Райли, не говори об этом. Вздыхает, поднимаясь с колена, наблюдает, как О’Брайен наливает себе новую порцию. Нет, он не станет её слушать. Девушка даже отвлечь или занять его неспособна, о чем может идти вообще речь?

Пока Дилан справляется с виски, Янг-Финчер оглядывается на стол, взяв в свободную руку бутылку водки. Ладно еще вино, но это она ему уж точно не оставит. Совсем рехнулся? Да и вообще… У него должен быть какой-то моральный барьер. Границы, что ли… Так ведь и спиться можно.

– Тебе всё ещё холодно? – ненужная болтовня. Только она и отвлекает. Веки парня уже прикрыты, но он продолжает сидеть на краю, покачиваясь и осторожно вертя пальцами кружку. Руки у него такие… Красные. Видно, окутанные морозом. Почему? Откуда этот холод под его кожей?

Райли вновь вздыхает. Ей незачем здесь оставаться. Но и спать не ляжет. Есть возможность сделать всю домашнюю работу, или…

Ни отца, ни Лиллиан нет дома, значит… Райли может спокойно сесть и поиграть на пианино. И никто не станет указывать ей, никто не заставит прекратить. Это же потрясающая возможность. Легкая улыбка озаряет бледное лицо, но голова сама поворачивается, чтобы дать хозяйке тела еще раз припомнить о полной картине происходящего: Дилан, виски, вино. Водку уже прячет за собой, отводя руку за спину. Есть одна идея. Конечно, сейчас Янг-Финчер ничего не решит, но у неё есть шанс оборвать доступ парня к алкоголю. Верно. Так и поступит.

Уберет все бутылки в погреб. Запрет его на замок. О’Брайен ни за что не попадет внутрь. Да, отсутствие спиртного сделает из него того самого противного и раздраженного типа, но если не Лиллиан будет заботиться о его состоянии, то кто?

Пусть будет мерзким человеком.

Но хотя бы трезвым.

***

Не подумала, что скажу это, но сегодняшняя ночь – лучшая из мною пережитых за столько месяцев. Тишина. Своеобразное спокойствие. Мелодия, наигранная мною на пианино. Гладкие клавиши. Старые мамины тетради, полные нот и слов песен. Мой голос, не идущий в сравнение с потрясающим голосом матери, но мои старания стоит оценивать по достоинству. Никто не учил меня петь, да и связки плохие, но когда ты делаешь это для себя, для своего удовольствия, глубоко плевать, как звучит твой голос. Приятно воспроизводить давно забытые мелодии, проходиться взглядом по строчкам, канувшим в небытие прошлого. А главное, никто не пытается меня прервать. Отец не вламывается с руганью о том, что мой голос напоминает ему кошачий вой перед гибелью, никто не делает мне замечаний по поводу манеры игры.

Расслабляешься и проводишь целую ночь со своим хобби, наслаждаясь легким весенним ветром, проникающим в погруженную во мраке комнату, где горят только ночник и навесные гирлянды в образе звёзд. Кружка горячего чая, пар которого поднимается, окутывая кончик прохладного носа, пока подносишь его к лицу, прерываясь и отдыхая от игры на музыкальном инструменте.

На дворе еще полумрак. Небо только светлеет. К сожалению, по серому горизонту ясно, что день предстоит пасмурный. Жалко. Хотя… Мне всё равно некуда выходить. И незачем. Обстановка в нашей компании натянутая. Агнесс воспользуется моментом и подлечится. Робб зависнет у Остина, чтобы наконец расспросить его, что происходит между нами. А мне остается надеяться, что отец с Лиллиан решат задержаться. Дом без взрослых – свободная от психологического натиска территория.

Выхожу в прохладный коридор, шесть утра дарит наслаждение. Мне нравится подниматься рано, но бессонные ночи чаще пугали, хорошо, что сегодня один из редких случаев, когда все звезды сошлись надо мной, позволив мне получить удовольствие от отсутствия сна. Порой кошмары настолько въедаются в мозг, что о дальнейшей работоспособности и речи идти не может, да и желание просто перевернуться на другой бок приводят в ужас. Не скажу уверенно, от чего ощущала спокойствие, пока вокруг главенствовала темнота. Может, осознание присутствия кого-то в доме расслабляло? Но как же отец? Когда он дома, мне всё равно не удается прийти в себя до момента появления в комнате первого луча.

Появляется аппетит. Хороший знак. Хочется йогурт, слава Богу, взрослых нет дома. Повторяю эту фразу неизвестное количество раз, ибо не нужно думать о том, что приготовить на завтрак, обед, ужин.

Я могу… Заняться собой. Сегодня определенно хороший день!

Стою у двери в комнату Дилана. День-то может и замечательный, и не хотелось бы его поганить, но мне подсознательно охота узнать, как он вообще? Нет, не стану открыто спрашивать, тем более сейчас. Зная его любовь ко сну… Думаю, он проспит до полудня. Я всего лишь загляну.

Приоткрываю дверь, с непривычки поморщившись от стоящего каменной стеной запаха никотина и алкоголя. Когда всю ночь дышишь свежим воздухом, такая какофония еле воспринимается и переносится организмом. Делаю шаг за порог, стараясь быть настолько тихой, насколько подобное вообще возможно. Шторы в комнате неаккуратно задвинуты, окна закрыты плотно. Полумрак, но без труда различаю все вещи, валяющиеся в беспорядке на полу. Столько старых бутылок. Скорее всего, он надеялся найти прозапас. Не слышала, чтобы парень покидал помещение, значит, он еще не в курсе, что больше не обнаружит алкоголь внизу?

По непонятной причине осторожно улыбаюсь, взгляд переводя на кровать. Дилан лежит на животе, голова повернута в мою сторону, глаза закрыты. Одна рука согнута в локте, лежит на подушке возле затылка, другая у самого края, и ее пальцы еле сжимают горлышко бутылки, внутри которой остается немного вина. На тумбочке искривленные бычки от выкуренных сигарет. Их пепел серым слоем покрывает ручку кружки.

Тихо, на цыпочках прохожу по комнате, минуя все препятствия под ногами. Встаю напротив кровати, не зная, что именно кажется мне забавным. Или же причина моей улыбки в ином?

В любом случае, не совсем понимаю свои ощущения. Наклоняюсь, медленно разжимая ненапряженные пальцы парня, и забираю бутылку, замечая возле ладони второй сигарету, кончик которой еще дымится. Это небезопасно.

Забираю и ее, опускаясь на одно колено, чтобы убедиться, что под кроватью нет полных бутылок. Нет, все пустые.

Вновь поднимаю глаза на напряженно спящего О’Брайена и рассматриваю на его лице и затылке скопление маленьких родинок. Ноги устают находиться в согнутом положении, но не встаю, изучая стадо небольших точек, осыпающих кожу. Свободную ладонь осторожно приподнимаю, еле-еле нависая пальцами в воздухе над щекой парня, который остается в неведении, продолжая отдаваться своему сознанию. Испытываю странное смятение, когда желание преобладает над сомнением, заставляя меня нежно, совсем уж кое-как ощутимо коснуться пальцем щеки Дилана, на которой хорошо различимы родинки. Провожу по ним, не боясь разбудить этого типа.

Сотни звёзд.

Воспоминания так и просятся всплыть в сознании, но не даю им полную волю, лишь с легкой хмуростью припомнив одну странную деталь.

В тот день, когда я сделала нечто подобное, он повел себя странно, будто стыдится своего усыпанного родинками тела.

«Не трогай», – он настолько неправильно хмур. Смотрит не на неё, куда-то в сторону, лишь бы скрыть свою неприязнь к данной особенности своей кожи. Девушка водит кончиками теплых пальцев по его холодной щеке, взглядом изучая родинки:

«Почему? По-моему, выглядит очень мило», – устало улыбается, ерзая на жесткой поверхности, и её губы растягиваются шире, когда он все-таки обращает свое внимание на неё. Да, хмурое, да, с ноткой раздражения, но парень заинтересован в её действиях, поэтому хранит молчание, пока она касается его кожи.

Отдергиваю руку, сохранив в груди сердитую напряженность, без которой теперь не могу смотреть на спящего Дилана.

Идиот ты, О’Брайен. Самый настоящий.

***

–… Я тоже переживаю, – ложь. Опять. Готовлю себе ужин, время уже позднее, а за весь день съела только йогурт с черникой. Диета – это хорошо, но кушать я люблю больше. Даже необычно. Приходится насильно разогревать голод во время готовки, чтобы появилось желание вкусить еды. Хотя бы немного. Но его до сих пор нет.

Говорю с Агнесс по телефону, уверяя, что меня заботит происходящее с нашей компанией. Понимаю её волнение: ни с того, ни с сего такие перемены в отношениях между мной и Остином ставят в тупик тех, кто знает не достаточно для составления выводов. Приходится лгать, что не имею понятия, в чем причина. Когда-нибудь, оставшись наедине с подругой, расскажу всю правду, но не сейчас.

«Нам нужно как-то встретиться, – Агнесс уже давно хочет заночевать в сугубо женской компании, думаю, у неё так же накопилось горы всего, что хочется выложить. – Когда ты свободна?»

Прижимаю к уху телефон, пока мешаю капусту на сковородке:

– Ну… – могла бы сегодня, но не хочется оставлять в своем доме человека, состояние которого мне пока неясно. – Может, на следующих выходных?

«Да, думаю, можно…», – слышу огорчение в её голосе. Хотела встретиться сегодня? Я тоже не против сбежать из этого дурдома.

Слышу шаги со стороны коридора, поэтому автоматически вскидываю взгляд на часы на стене. Восемь вечера. Этот тип проспал весь день. Практически не слушаю Агнесс, выключая плиту, и тихо шагаю к порогу, выглянув с кухни, но проследить за передвижением парня не выходит. Он сразу же пропадает за дверью гостиной. И я догадываюсь, за чем он туда направляется.

«… Я хотела тебе кое-что рассказать насчет О’Бр…»

– Я перезвоню, ладно? – перебиваю Агнесс, не дождавшись её ответа, и сбрасываю вызов, проходя через коридор к порогу гостиной. Встаю в дверях, сложив руки на груди, и изгибаю брови, следя за тем, как парень открывает ящики и створки шкафа. Ищет алкоголь. Господи, совсем никакой силы воли.

Дилан не подозревает о моем наблюдении за ним, поэтому наверное так спокойно двигается к двери в погреб, но, дернув за ручку, обнаруживает её запертой. А что? Я умнее, чем кажется. Ключ только у меня и отца.

Такое ощущение, что Дилан сейчас в неком вакууме, не пропускающем никакие звуки, отчего парень не слышит мои шаги во время приближения к нему. И именно поэтому, догадываюсь, он оборачивается, оставаясь в полной неготовности к встрече со мной. И вздрагивает, ругнувшись:

– Мать твою, – шепчет на выдохе, шагнув к стене, от меня. Торможу, всё так же держу руки сложенными на груди, недовольно смотрю на него в упор. Дилан выглядит… Ну, как по вашему может выглядеть парень, не просыхающий на протяжении нескольких дней? Серьезно, это надо прекращать. Смотреть противно. А запах? Тянет перегаром, разве подобное может нравиться?

– Хватит пить, – грубо и жестко. В таких случаях нужно именно так давить на людей. О’Брайен закатывает глаза, но этот жест вызывает головную боль, и парень прижимает холодную ладонь ко лбу, дергается в сторону, дабы обойти меня, но делаю неосторожный шаг в том же направлении, перекрыв ему дорогу:

– Я серьезно, – твердо стою на своем, не страшась зрительного контакта. – Прекращай, иначе мне придется сообщить твоей маме.

Было лишним упоминание Лиллиан, оно даже вызывает легкую жалкую усмешку на бледном лице того, кто прекрасно знаком с женщиной. Да, если бы Лиллиан хотела, она бы давно обратила внимание на «зависимость» сына и приняла бы меры помощи. А что мы видим? Я, лично, ни черта не замечаю.

Даже мой отец проявляет большую заботу, чем она. Хотя, у женщины самой проблемы с перепадами настроения, может, когда ей станет легче и спокойнее, она усерднее займется Диланом? Не мне гадать, не мне морочить голову.

– Отвянь, а, – он мучительно морщится, демонстрируя свое состояние, но не пропускаю его, качая головой:

– Ты понимаешь, что алкоголь тебе не поможет?

– Сейчас я ни хера не понимаю, – Дилан опускает руку, нервно сдавливая ладонь в кулак, ведь я явно раздражаю его своим давлением. Общаюсь, как с глупым мальчишкой, но если не я буду вправлять ему мозги, то кто?

– Тебе не нужен алкоголь, – слежу за тем, как он кусает губу, притоптывает ногой. Нервы. Ему нужен алкоголь, и это видно по поведению его тела. Пальцы трясутся, часто моргает, а взгляд почему-то не концентрирует на мне. Дилан не смотрит в ответ, избегая зрительного сопротивления.

– Эй, – начинаю переминаться с ноги на ногу, привставая на носки, чтобы мечущийся взгляд парня как-то остановился на мне, но этого не происходит. О’Брайен предпринимает попытку обойти кресло, но быстро миную его, вновь перегородив дорогу. Я больше, чем уверена. Он будет искать алкоголь. Или пойдет и купит его. Тоже вариант, так что требуется каким-то образом воздействовать. Но как? Если бы я была его близким другом, то знала бы пути. Но я – никто. Я не знаю О’Брайена.

Дилан уже тяжелее и активнее дышит, нервно сжимая и разжимая тканевую поверхность кресла, и говорит он с большей сбивчивостью:

– Крольчатина, – запинается, постоянно сглатывая. – Я серьезно, уйди к херам, – понимает, что в таком состоянии мне удастся его ударить, повалить, толкнуть. Он же еле держится на ногах. Удивительно, как ему вообще удалось спуститься.

– Куда ты собираешься? – веду себя сдержанно. – Хочешь, я налью тебе воды? – поднимает голову, уставившись с морганием в потолок. Дышит. Мокрой от скачущего давления ладонью трет обветренные губы.

– Я принесу тебе лекарства, иди и ложись, – я бы на его месте вообще не вставала с кровати.

Дилан ругается, корчась от злости и болевых спазмом в животе, и рукой пихает меня в плечо, пробивая себе путь, но перехватываю его запястье, крепко сжав пальцами холодную кожу. Может, у него сильно сжимаются сосуды, поэтому он носит кофты, чтобы согреться?

До черта холодный, но не могу на это отвлекаться. Не в данный момент.

– Слушай, знаю, ситуация дерьмовая… – прерываюсь, когда парень оборачивается, с долей ярости дернув свою руку, чтобы вырвать её из моей хватки, и продолжает идти, покачиваясь. Спешу за ним, проглотив неуверенность:

– Но проблему можно решить без этого распития спиртного, я лишь… – выскакиваю в коридор, слыша стук в дверь. Торможу, немного опешив из-за неожиданности, как и Дилан, который встает у порога кухни, взявшись рукой за дверную арку. Оба смотрим в сторону главной двери, прислушиваясь. Теперь на уши давит звонок.

Кто это? И почему так поздно? Я уж точно никого не жду.

Перевожу внимание на парня, который наконец пересекается со мной взглядом, дав понять, что он уж точно никого не может ожидать в «гости», и я вздыхаю, оставляя негодование глубоко в груди, пока разворачиваюсь, поспешив к двери. Оглядываюсь на парня. Тот скрывается за стеной кухни, всё-таки больше процент на то, что это кто-то из моих знакомых, а Дилана не должны видеть здесь в любом случае.

Набираю воздуха в легкие, начав разбираться с замками, и не без волнения открываю дверь, не полностью, правда, взглянув на того, кто стоит на крыльце, желание захлопнуть дверь возрастает.

И нет, это явно не ко мне.

Нейтан.

========== Глава 16 ==========

Есть витамины – есть улыбка.

Нет витаминов – нет улыбки

Трудно сохранить свое тело без движений, удержаться на месте, да и выбранное положение не отвечает на мои моральные запросы. Сидеть на пятой точке ровно – самое дикое занятие, которым можно заниматься, осознавая, что в твоем доме находится такой человек, как Нейтан Престон – один из самых активных в компании упырей. Конечно, ему не идти в сравнение с лысым наркоманом по имени Патрик Олкер, но они расположены примерно на одном пьедестале. Равные по поведению, одинаковые в своем проявлении. Но, честно, после случая в коридоре, насчет самого Нейтана непроизвольно ощущается сомнения. Я его не знаю, не могу знать, как человека и личность. Судить приходится по его делам, что, к слову, немало важно, верно? Многое можно сказать о другом, проведя ярое наблюдение за поведением в обществе. И опять же, у всего есть причины. Я не желаю относиться каким-то образом к упырям, думать о них, но, по всей видимости, у Вселенной иное представление о моей обыденности. Стараюсь не вспоминать о Дилане – Она приводит его в мой дом. Не хочу думать о Нейтане (о мой Бог, с какого о нем вообще заговаривать?) – и встречаю этого типа на своем пороге. Ирония? Нет, настоящее издевательство.