Текст книги "Считай звёзды (СИ)"

Автор книги: Paprika Fox

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 98 страниц)

========== Пролог ==========

Круглый будильник зеленого цвета начинает трезвонить, обрушив на мое сознание весь спектр своих «эмоций», и отвечаю ему, хлопнув ладонью по кнопочке, чтобы заставить замолчать, а сама начинаю ворочаться на воздушной кровати, растягиваясь, вытягиваясь, разминая тело, дав ему понять, что пришло время подняться и начать жить. На что, конечно, оно хрустит, напоминая о необходимости хотя бы иногда делать зарядку, но я вполне себе ленива для подобного. Недолго вожусь в положении «лёжа», садясь на кровати, и мычу, потянувшись руками к белому потолку. Веки еще сжаты, зеваю, открывая рот, и невольно глотаю аромат цветов. Горшки с растениями стоят по всей комнате: на подоконнике, на балконе, на комоде, столе и под столом, рядом с кроватью. Дикий виноград, что захватил наш забор и крыльцо дома, теперь начинает тянуться по моей стене над кроватью, а я ему помогаю, постоянно подвязывая веревочками. Мне нравится ухаживать за чем-то, проявлять заботу и чувствовать себя нужной, ведь, как они без меня? Завянут. Я – их мама. Бледно-зеленые стены украшены фото-коллажами, разными безделушками, вырезками из журналов и просто моими рисунками. Стена напротив завешена полками, на которых стоят книги, прозрачная баночка для красок и кисточки, к слову, там тоже живет кактус, который один раз в жизни должен порадовать меня цветочком, оно того стоит. Рабочий стол забит очень важным и нужным «хламом»: начиная от учебников и тетрадей, заканчивая той самой старой упаковкой канцелярии. Не могу жить без неё. Если хочешь стать моим другом, подари одну ручку, и я буду прыгать и визжать от счастья. У подоконника стоит пианино. Оно принадлежит моей маме, иногда сама пытаюсь ломать свои пальцы, чтобы сыграть что-то стоящее. На тумбе возле кровати стоит прикрытая банка недоеденного мороженого с шоколадной крошкой. Сегодня была ночь сериалов, поэтому… Да-а, я неплохо провела время наедине с собой, вот только после вчерашних купаний в озере першит в горле, но не страшно.

Опускаю руки, наконец находя в себе силы приоткрыть веки. В комнате светло. По белому паркету скользят лучи солнца, проникающего через незашторенные окна. Утренняя прохлада помогает взбодриться и встретить этот день с улыбкой, тем более, она не сползает с лица после пробуждения, так как вся атмосфера моей комнаты дарит мне положительные эмоции, помогая без труда подняться с кровати. Что и делаю в следующую секунду, но, перед тем, как начать «двигаться», беру телефон, набирая сообщение Агнесс: «Ты встала?» – отправляю и включаю Florence and The Machine – Blinding, после чего спускаю босые ноги на зеленый, пушистый коврик у кровати. И тянусь к потолку, быстро разминая руки и спину. Шагаю к зеркалу, чтобы сразу оценить свое внешнее состояние после просмотра грустных серий, и да, выгляжу я особенно: мои и без того пухлые щеки сейчас больше, чем обычно, белки глаз покраснели из-за пролитых слез, поэтому карие радужки меркнут, становясь темнее. Низко посаженные брови почти накрывают верхние веки. Каштановые волосы спутаны, торчат в разные стороны, превращая меня в пугало, но я лишь улыбаюсь. Здравствуй, Райли, это твое лицо, смирись. Хотя, признаюсь, мне нравится эта утренняя неряшливость, она выглядит очень привлекательно. Думаю, только для меня, ну и что? Да, похожа на бульдога с кроличьими зубами, зато они здоровые. Изучаю свое тело, чтобы понять, насколько увеличился мой живот после вчерашних бургеров, картошки фри и пиццы с обилием сосисок. Поднимаю белую майку с мордочкой кролика, тыкаю пальцем в пупок, эм, не знаю, зачем, не осуждайте, после чего поправляю резинку светлых спальных штанов с изображением множеств морковок. Да, я люблю морковку, наверное, поэтому цвет моего лица немного… Странный. Надо употреблять её реже в пищу, хотя, когда сильнее загорю, может, не будет так заметно.

Слышу, как телефон издает сигнал о получении сообщения, поэтому возвращаюсь к кровати, наклоняясь, и открываю значок письма, не сдержав улыбку.

«Семь утра, отстань», – Агнесс не любит вставать рано, но я считаю, что не стоит сбивать свой график, и даже в выходные нужно подниматься так, как обычно в будничные дни. Сую телефон в карман штанов, чтобы музыка сопровождала меня по пути в ванную комнату, и шагаю к двери, выбирая резинку из тех, что сжимают запястье правой руки. Красная, розовая, черная… Возьму желтую.

Выхожу в такой же светлый коридор с бежевыми стенами и немного коричневым паркетом. Повсюду стоят горшки с цветами, нужно сразу после завтрака полить их. Сжимаю резинку зубами, двигаясь к светлой деревянной двери, собираю волосы в хвост и оказываюсь в помещении с зеленой плиткой. На стиральной машине стоит горшок с фиалкой, в углу у корзины с бельем растет декоративное дерево. Ему уже больше пяти лет. Пахнет здесь приятно благодаря цветам, стоящим на полочках ящика с зеркалом над раковиной. Встаю на коврик с мягкими ворсинками и принимаюсь умывать лицо, пританцовывая под Florence and The Machine – Shake It Out, успеваю подпевать с набитым ртом пасты, пока чищу зубы. Увлажняю лицо бальзамом, и, знаете, нахожу, что веки уже не такие опухшие, по крайней мере, мешки не такие заметные, лицо посвежело, очень неплохо. Заканчиваю с водной процедурой, выключаю свет в ванной и спокойным шагом иду по коридору. В комнате отца тихо. Спит еще. Вчера долго работал над главами книги, думаю, пока еще не закончил, значит, сегодня займется этим и отправит в издательство. Спускаюсь по светлой лестнице, бросая взгляд на стеклянную дверь, выходящую на задний дворик. Вижу, как ветер потрепал некоторые цветы, поэтому сегодня придется помочь им выпрямиться. Прохожу мимо комода, здороваясь с фотографией, на которой мне года три, мы с мамой и отцом сидим на берегу реки нашего домика в лесу. Думаю, этим летом мы отправимся туда вновь. Скорее бы.

Вхожу на кухню, думая над тем, что приготовить на завтрак. Отец без него не проживет, как и я. Мы любим поесть.

Занимаюсь завтраком недолго, это не самый тяжелый процесс. Ближе к восьми я уже кушаю, мою посуду, оставляя отцу еду на столе, набираю в чайник воды, чтобы мужчина не ворчал, что её вновь нет, после хожу по этажам и комнатам дома, поливая растения. Моя мать не флорист, она занимается музыкой, но у неё необычная слабость к «зеленым», что передалась и мне, так что делаю это каждое утро, здороваясь со всеми растениями, чтобы они не думали о ненужности. Они мне нужны. Все.

У меня есть еще полчаса, уроки начинаются в девять, поэтому могу потратить на дорогу больше времени, насладившись прослушиванием музыки. Оставляю лейку в саду, недолго понежившись на теплом солнце, и бегу в дом, быстро поднимаясь на второй этаж. Хочу отправиться в комнату, но у двери меня тормозит голос отца, который выглядывает из своего кабинета, с видом, словно что-то явно пошло этим утром не так, хотя, у него, как у творческого человека, всегда случается кризис, только в данный момент он правда чем-то обеспокоен. Скоро стукнет сорок лет, а до сих пор по всем вопросам обращается ко мне. Даже седина проявляется в темных волосах.

– Эй, – шепчет, словно незнакомец, жестом ладони предлагая мне зайти к нему, как и поступаю, оказываясь в помещении, выполненном в темных тонах. Мой отец любит мебель из дуба, так что да, это самая «темная» комната в доме.

Складываю руки на груди, подняв брови, пока наблюдаю за тем, как отец вертится у зеркала, примеряя выглаженную мной белую рубашку и черные брюки. На кровати лежит гора других вещей, значит, он уже давно в таком состоянии безысходности.

– Как я выгляжу? – мучается с пуговицей на рукаве, с настоящим волнением изучая мое лицо в отражении зеркала, а я не лгу, когда пожимаю плечами:

– Как Джеймс Бонд, но без костюма.

– Ого, – мужчина подтянул живот, начав заигрывать взглядом со своим отражением. – Да я чертовски горяч.

Смеюсь, кивая:

– Еще как, – не могу не улыбаться. – Сегодня особый вечер? – мой отец уже три года встречается с женщиной. Она несильно младше него, художница, зовут Лиллиан, очень милая. Мне нравятся творческие люди, к тому же эта женщина смогла вывести отца из творческого кризиса, медленно переросшего в депрессию. Я рада вновь видеть отца таким… Живым. Он улыбается, смеется, да и, наконец, вернулся к написанию книг, что тоже плюс. Без своего любимого дела творческий человек погибает.

В общем, я люблю Лиллиан. У нас хорошие отношения.

– Ну, я не буду просить её руки, но да, вечер особый, – мужчина вздыхает, рассматривая себя. – Сегодня на меня ужин не готовь, поем в ресторане после конференции.

– Хорошо, – шагаю назад, за порог.

– Ты опаздываешь в школу? – отец смотрит на настенные часы, и я вновь соглашаюсь, уже ускоряя шаг, ведь да, могу и опоздать при всем желании. Сегодня тепло, но обещали дождь, так что надену джинсы и блузку. По поводу волос нет времени напрягаться. Хвостик и косичка – моё всё.

В наушниках играет kim walker – your voice , пока сажусь на велосипед, выезжая с территории своего двора. За спиной рюкзак, бежевая ветровка повязана на поясе, оставив зеленую рубашку противостоять давлению встречного ветра. Кроссовки давят на педали, ускоряюсь, напевая под нос, и наслаждаюсь теплым солнцем, голубым небом над головой. Волосы заплела в короткую косичку, чтобы не растрепались по дороге. Наш спальный район стоит у самых лесов, так что здесь приятно пахнет хвоей, а под ногами разбросаны иголки и шишки. Восемь сорок: на улице уже полно людей, матери с детьми играют во двориках, пока отцы спешат на работу. Выезжаю с нашей улицы на общую, где уже носятся машины, поэтому держусь ближе к тротуару, хотя знаю, что водители у нас адекватные и наезжать не станут. Рассматриваю вывески магазинов и заведений. Хорошо, что у нас здесь нет небоскребов, они бы совершенно не вписались, а лишь подпортили целое впечатление от города с железными путями. Даже сквозь музыку в ушах слышу, как поезд несется по рельсам, дымя в воздух. Гудит. Сворачиваю с большой дороги на узкую ресторанного дворика, и еле сдерживаю писк, сжав губы, когда с визгом колес из-за угла показывается автомобиль, о который чуть не бьюсь передним колесом, успев повернуть. Но велосипед грубо наезжает на подножку тротуара, поэтому соскакиваю с него, удержавшись на ногах, а средство моего передвижения падает на бок. Хмурюсь, сдерживая тяжелое дыхание, и поднимаю сердитый взгляд на машину, которая, не трудно понять, кому принадлежит. Вижу её каждый день, припаркованной на парковке за школой. Парни выглядывают из окон, смеясь, ведь да, Боже, как это смешно. Делают мне замечания по поводу неумения справляться даже с великом, после чего ржут, как кони. А автомобиль их с прежним визгом в колесах царапает асфальт из-за грубого нажатия на педаль газа. Трогается с места, оставляя темные следы. Я ставлю руки на талию, следя за дыханием, и хмурым взглядом провожаю уносящуюся машину, еле процедив сквозь зубы:

– Кретины.

– Идиоты, – девушка с вьющимися рыжими волосами и щеками, усыпанными веснушками, жует свое яблоко, ведь опять не успела позавтракать из-за позднего подъема. Агнесс – милая девчонка, родители которой до сих пор одеваются, как хиппи, что очень влияет на её стиль в одежде, и мне нравятся её цветастые платья, множество браслетов и кулонов, а так же разноцветные колготки или гольфы до колен. Она носит круглые очки, постоянно с умным видом поправляя их на носу. И ругает ситуацию с таким видом, будто готова прямо сейчас отправиться за справедливостью. Агнесс участвует во всех митингах с родителями, особенно, если они касаются сохранности природы, и с виду не скажешь, что эта милая девушка с детскими зелеными глазами отбивается клюшкой от полиции, после чего сбегает, запрыгивая в фургон родителей. Да, внешность обманчива.

Два парня позади нас обсуждают вчерашнюю игру, которую пропустили из-за поездки на озеро с нами. Остин постоянно пытается уложить свои светлые волосы, не любит беспорядка на голове, как и в одежде. Приятно видеть ухоженного парня, а вот Робб – его противоположность. Причем, полная. У него кудрявые темные волосы, легкая щетина на подбородке, носит мятые кофты, но при этом шутит над прилежностью Остина, не видя ничего плохого в том, чтобы меньше времени тратить на свою внешность. Мы все весельчаки с общими увлечениями, наверное, поэтому дружим уже на протяжении шести лет, то есть с самого пятого класса, как я перевелась в эту школу.

– Забей, – Агнесс целится, желая попасть в корзину для мусора, что стоит у дверей класса.

– Я и не возмущаюсь, – проверяю записи за тот урок, боясь, что забыла что-то за бурные выходные. Чего переживать о людях, о существовании которых забуду после выпуска?

Только свои эмоциональные силы потрачу впустую, а они мне еще нужны. На дворе март, скоро выпускные экзамены, после которых я буду пробовать поступить в учебное заведение в Нью-Йорке. Ближе к маме. Жить с отцом – круто, но я очень давно не видела мать. Она так занята на своих концертах, что даже не звонит. Это, честно, расстраивает.

Но мне нужно с пониманием относиться к ситуации.

– Чего ворчишь? – Остин поддается вперед, стукнув Ангесс по спинке стула, и мы с подругой оглядываемся, разворачиваясь к ним лицами.

– Упыри чуть не наехали на Райли, – мне нравится, какие прозвища она дает компании парней. Четверо из них учатся с нами в одном классе, другие семь в параллелях. И да, они приносят неудобства как учителям, так и обучающимся, но ничего, как мне кажется, жизнь даст ответный удар в виде неплохого пинка под зад. Если они так относятся к другим, то им придется терпеть подобное в дальнейшем. Надеюсь на справедливость. Все мы в школе имеем свой определенный статус. Но вне стен учебного заведения совершенно иная жизнь. Здесь ты – король класса, а в колледже будешь последним студентом, о котором никто не помнит. Многое может произойти. И я жду, чтобы судьба наказала обидчиков, измывающихся над слабыми.

– Ого, утро не задалось, – Робб играет пальцами со своими вьющимися волосами, чем привлекает внимание Агнесс, и та начинает так же накручивать его локоны.

– Да ладно, – шепчу, зевая. – Забейте. Лучше, давайте сегодня ко мне, – предлагаю. – Сделаем уроки, закажем пиццу.

– Твоего отца не будет дома? – Остин морщится, видя, как двое других друзей играют с волосами друг друга, словно обезьяны.

– Да, сегодня у него особенный вечер, – показываю кавычки пальцами в воздухе, привлекая Агнесс:

– В каком смысле? – моргает с удивлением. – Не боишься, что он сделает ей предложение?

– А чего бояться? – беру ручку Остина, начав водить круги на полях его тетради, а парень даже не возникает, участвуя в беседе. – Она хорошая, мне нравится. Даже странно, что отец смог привлечь такую.

– Творческих людей тянет друг к другу, – предполагает Робб, взяв огрызок яблока Агнесс, чтобы выкинуть, ведь знает, что девушка промахнется, попав в стену, и нас опять оставят убирать кабинет.

Слышу гул со стороны коридора и переглядываюсь с друзьями, начав смеяться, ведь Агнесс напевает тревожную мелодию из «Звездных войн». Да, не трудно понять, кто издает столько шума, когда в коридорах и кабинетах школы во время перемены и без того довольно громко. В класс входят четверо парней, честно, они все на одно лицо: темноволосые, даже стиль в одежде у них один. Они громко общаются, и на фоне их голосов все остальные слова меркнут. Один из парней идет впереди, начав хлопать по парте старост, которые заметно съеживаются, хмуро смотря на обидчика.

– Утро доброе ботаникам, – он якобы случайно задевает учебник на краю стола, проводя ладонью по коротко стриженным волосам. Да, вещи падают, и одному из старост приходится ждать, пока все четверо не пройдутся по его учебнику, позволив наклониться и поднять. Проходят мимо наших парт, бросая пару «ласковых» о прилежном виде Остина, и тот умело игнорирует, улыбаясь мне. Верное решение. Игнорирование спасает жизни и психическое состояние.

Улыбаюсь в ответ, но поворачиваю голову, видя, как расстроено выглядит староста, хотя еще пару минут назад на его лице играла приятная улыбка. Поддаюсь вперед, опираясь ладонью на колено Агнесс:

– Забей, – говорю парню в очках. – Сегодня ты получишь свое отлично по тесту, а им останется довольствоваться, – мычу, – ну, в лучшем случае, удовлетворительно.

Он улыбается.

– Крольчиха о чем-то верещит? – слышу с задних парт, что занимают четверо парней. Лысый опирается на стол локтями и стучит по поверхности разбитыми костяшками:

– Какие-то проблемы? – обращается ко мне, поэтому спокойно отвечаю, оглядываясь на него:

– Нет, а у тебя? – мои друзья так же оборачиваются, и мне правда легче держать себя в руках, пока они меня поддерживают.

– Дать тебе пососать мою морковку? – сразу в нападение. Лысый смеется и его команда гогочет, довольно и противно.

– Нам ясен уровень их интеллекта, – Остин просит нас не обращать внимания, и я соглашаюсь, кивая головой. Крольчиха… Это из-за моих передних зубов, хотя Агнесс говорит, что они у меня нормальные. Плевать.

– Брось, – Агнесс шепчет, зло выдохнув.

– Мне все равно, – начинаю поправлять учебники и тетради на столе парней, чтобы привести всё в порядок. – Я не собираюсь тратить время на тех, кто даже своих родителей не уважает.

Движение стульев. Встают все четверо, причем, я точно знаю, что изначально действует один, а другие просто повторяют, изображая на лицах агрессию, словно я сказала что-то, им не знакомое.

– Райли, – Остин откашливается, немного осев.

– А что? – стучу учебниками по парте, делая вид, что вовсе не боюсь проявления злости со стороны тех, кто терроризирует людей, вовсе не давая себе отчета. Мальчик ты, девочка – не важно. Они бьют всех. Одинаково. Поднимаю глаза на парня, который первый поднялся со своего места, причем я убеждена, что именно он года четыре назад начал эту бессмысленную войну со мной и моими друзьями. Первые два года обучения здесь мы даже не видели друг друга, а в конце седьмого класса он внезапно обнаружил наше существование. Честно, не могу предположить, что вызвало такой нездоровый интерес, думаю, у них просто шило в заднице. Просто есть такой тип людей, которым нужно самоутверждаться за счет слабых, и не стану даже лишний раз размышлять над их поведением.

– Если не уважаешь людей вокруг, то, что можно говорить про уважение к своим близким? – выгляжу уверенно, но внутри молюсь, чтобы прямо сейчас в кабинет вошел учитель и заставил всех занять места. Парень с темными волосами еле заметно стучит пальцами по парте, явно сдерживаясь, чтобы не поддаться желанию лысого надрать нам задницы сейчас и здесь. Вижу, как он сжимает ладонь в кулак, держа её в кармане темной кофты.

Хмурю брови, не отвечая на пинок ногой от Остина:

– Чего ты так надулся, О’Брайен? – и, слава Богу, что вновь сдерживаю в глотке голосовое проявление тревоги, когда парень делает шаг в нашу сторону, как и все его друзья, но в этот момент входит учитель с набором карт в руках:

– Так, – он с улыбкой оглядывает присутствующих. – Рассаживаемся, – мы вчетвером успеваем оторвать пятые точки от стульев, готовясь бежать прочь, но мужчина у доски просит агрессоров занять свои места, и они делают это после того, как с намеком на продолжение в глазах и на лицах садятся, скрипя стульями. Сегодня придется скорее покинуть школу. Не хотелось бы вернуться домой с разбитым коленом. Не скажу, что меня с Агнесс они сильно побьют, но вот Остину и Роббу часто достается по пустякам.

Беру свою ручку, начав щелкать по кнопке. Когда-нибудь они ответят. Жизнь на самом деле справедлива. Всё возвращается, и эти упыри получат своё, а пока я довольствуюсь своей отметкой за тест, слушая, как учитель предупреждает парней с задней парты о том, что они могут остаться на второй год или вовсе вылететь, если не возьмутся за ум.

– Хм, второй год в одиннадцатом классе? – Остин шепчет, переглядываясь с Роббом. – Неплохая перспектива, так?

И мы улыбаемся.

Вот она, расплата.

***

После учебных занятий, мы не теряем времени, садимся на велики и покидаем территорию школы, зная, что компания «упырей» будет искать нас. Отца дома уже нет, на столе записка, напоминающая мне выпить витамины, которые постоянно просит у меня Агнесс, свято веря, что именно они поддерживают мою кожу чистой, спасает от пятен и прочего, что ей не особо нравится в себе. Но эти витамины выписывает мне доктор, пью их с раннего детства. Отец говорит, у меня плохо развивались кости, так что пью до сих пор, и буду принимать, пока доктор не скажет, что в этом нет необходимости.

Остаток дня проходит с приятной музыкой, пиццей и уроками, которые мы обычно выполняем вместе в понедельник, поскольку именно в начале недели нам дается новый материал, который проще освоить и закрепить общими усилиями. Все мы стараемся хорошо учиться, чтобы без труда сдать экзамены. Конечно, расстраивает тот факт, что после выпуска мы разъедемся по колледжам, но будем стараться встречаться на выходных и каникулах. Каждый вечер мы созваниваемся в скайпе, пока смотрим какой-то фильм по телеку. Мне нравится проводить так время, тем более с людьми, с которыми меня многое связывает.

Хорошо иметь таких близких друзей. Всем советую. Говорят, во взрослой жизни уже с трудом удается найти подобного, и я рада, что мне посчастливилось встретить их в свои школьные годы. Вместе ездить на озеро, ходить в походы, кататься по ночному городу, петь песни у костра, устраивать незапланированный ночлег у Остина, дом которого больше моего. Кушать всё подряд и не смущаться, не ждать осуждения за излишнюю прожорливость, а наоборот получать предложение о добавке. Читать книги, смотреть фильмы, зависать в библиотеках, помогать друг другу с учебой. И да, да, да, ходить на митинги с Агнесс, а потом бежать от полиции с другими активистами.

Я люблю своих друзей, готовых заступиться за меня.

И я постою за них.

Ближе к восьми часам ребята покидают мой дом. Я даю им понять, что в следующий понедельник не будем заказывать пиццу, иначе потратим на неё все заработанные на каникулах деньги. Сама чего-нибудь приготовлю. Да, мой режим «мамочки» должен быть принят с достоинством.

Вымываю посуду, дописывая задачу по физике, и проверяю состояние цветов, гуляя по дому. Непроизвольно беру тряпку в ванной и небольшой тазик, быстро прибираясь в кабинете и комнате отца, пока его нет дома. Мужчина не думает, что пыль на полках – это грязь. Это его якобы созданная им атмосфера для творчества. Ага, щас.

И в итоге около часа я убираю дом, постоянно напоминая себе, что нужно лечь пораньше, чтобы восстановить график сна после выходных.

Полощу горло на кухне, когда слышу, как щелкает замок входной двери, поэтому беру стакан, выплюнув содержимое рта в раковину, и спокойно шагаю в прихожую, прижавшись к дверной раме. Смотрю на отца, который снимает с себя пиджак, не сразу заметив мое присутствие:

– Ты еще не спишь? – не дает желанного, поэтому поднимаю брови, игнорируя его вопрос:

– Как особенный вечер?

– Ну… Она дала согласие, – его улыбка настолько широкая, что пугает, и я жду продолжения или хотя бы объяснения, но мужчина проходит мимо, поворошив мои и без того спутанные волосы ладонью. Развожу руки, пустив смешок:

– И-и? – тяну, повернувшись к нему всем телом. – Не хочешь мне рассказать о своих особенных планах? – не знаю, почему смеюсь, видя, как довольно шагает мужчина. Он оглядывается на пороге лестницы:

– Узнаешь на выходных, – серьезно? – Ничего не планируй на следующую неделю, – щелкает пальцами, а я приоткрываю рот, изогнув брови, ведь мужчина ведет себя, как дитё, пока пританцовывает, поднимаясь наверх:

– Меня не трогать, я собираюсь дописать эту чертову книгу.

– Лад-но, – проговариваю по слогам, качнув головой с улыбкой. В принципе, все равно, что там у него за планы, главное, он выглядит очень счастливым.

Возвращаюсь на кухню, вынув из кармана штанов для сна телефон, и открываю список контактов, набрав сообщение Лиллиан: «Взрослые, что за секретики у вас?» – отправляю, и жду ответа, зная, что мобильный аппарат женщина держит при себе в любое время дня и ночи.

И получаю подмигивающий смайлик, пропуская смешок. Мда, ну, ладно. В любом случае, я буду рада любому. Может, отец, наконец, предложит Лиллиан попробовать пожить с нами? Было бы здорово. Она круто готовит и помогает мне научиться рисовать, хотя сильнее меня тянет к музыке. Мамина черта, ничего не поделаешь.

Взгляд скользит к цифрам в уголке экрана. Пора ложиться спать, иначе не высплюсь…

… «Скажи мне, Белла», – и я понятия не имею, как это происходит. В какой момент мой мозг решает, что мне жизненно необходимо сесть и пересмотреть первую часть Сумерек, хотя не являюсь ярым фанатом. Почти за полночь, сижу с ведерком мороженного в руках, кутаясь в одеяло, смотрю в экран ноутбука, смеясь на моменте этой парочки в лесу. Параллельно пишу сообщение Агнесс о том, что смотрю этот фильм, и она отвечает, что я сумасшедшая, хотя сама много раз его пересматривала. Ладно, действительно, хватит. Нужда в просмотре проходит на середине фильма, и я выключаю ноутбук, поставив мороженое на тумбочку, а сама кашляю, слезая с кровати, чтобы приоткрыть дверцу балкона, иначе нечем дышать растениям будет.

Завожу будильник на шесть, шесть десять, шесть двадцать и так далее, чтобы точно не проспать и встать хотя бы в полвосьмого.

Каждый раз совершаю одну и ту же ошибку. Пора уже ложиться, как нормальные люди.

***

«Думаешь, стоит подождать?» – женский голос в трубке тревожит, ведь звучит слабо, неуверенно и с естественным в данной ситуации волнением. Мужчина сидит в своем кабинете, полностью игнорируя часовую стрелку, водит пальцами по кнопкам на клавиатуре, и вздыхает, зная, что должен поддержать женщину:

– Он дорог тебе, ты переживаешь за него, – повторяет это довольно часто. – И я хочу… – как-то мнется, ведь давно не признавался никому в подобном. – Хочу попробовать.

«Знаю, но он может не согласиться, а оставлять его с Шоном не хочется», – Лиллиан сама сидит за картиной в такой час, зажав мобильный между ухом и плечом, пока водит кисточкой по холсту.

– Говорю же, попробуем. Я только «за», да и с Райли проблем не будет, ты ей нравишься, – мужчина улыбается, слушая смех женщины. – Больше трех лет, Лиллиан, думаю, времени было достаточно.

Она вздыхает, но кивает головой, соглашаясь: «Тоже верно. Может, ты ему понравишься».

– Я очень постараюсь.

Лиллиан переживает, и Митчелл хочет помочь, тем более, зная, в какой обстановке ей приходится жить. И мужчина сделает всё, чтобы она смогла перебраться к нему, даже если этому будет противиться её сын.

***

Неделя пролетает быстро. Я начинаю замечать, что каждый год, взрослея, время движется немного быстрее, и не успеваю понять, как уже прибираю дом, готовя его к приходу Лиллиан. Она навещает нас довольно часто, уже считается мною, как полноценный член семьи, но всё равно хочется сотворить уют, чтобы ей было приятно здесь находиться, а, главное, чтобы было желание сюда вернуться и, быть может, остаться, так?.. Чувствую себя свахой, но ничего не поделаешь, желание помочь отцу устроить его личную жизнь просто выворачивает меня, делая настолько счастливой, насколько это возможно. Порой мне кажется, что мой позитив немного странный, но потом я включаю музыку и больше об этом не думаю. Просто я «такая».

Ставит в тупик то, как отец готовится к этому вечеру, а мне говорит, что это простой ужин, вот только его волнение выдает внутреннее смятение и неуверенность. Может, он все-таки сделает предложение? Но не здесь же. Это было бы странно. Предложит ей переехать? Я всеми частями тела «за», чтобы на втором этаже пахло не только сигаретами, но и масляными красками.

Похоже, все игнорируют мои способности в кулинарии, поскольку отец просит меня не напрягаться. Но я уже приготовила любимую рыбу Лиллиан, а для отца – курицу. Еще немного салатов, чтобы мне было чего пожевать. На ночь обычно не наедаюсь, хотя… Да, смешно звучит от человека, который засыпает в обнимку с шоколадным мороженым.

Одеваюсь по-простому: блузка, джинсы. Ничего вычурного, причем, Лиллиан так же придерживается минимализма в выборе наряда, в этом мы с ней схожи. Вообще, для своих лет, она выглядит неплохо, вот только её волосы полностью седые из-за постоянного стресса и сильных нервных срывов, которые прекратились только два года назад. Всё равно выглядит она потрясающе.

Отец проходит мимо меня в гостиную, хочет, видимо, взять любимое вино Лиллан, а я не выдерживаю, тормозя у дверей:

– Расслабься, выглядишь напряженным, – прошу, ведь не люблю, когда у отца трясутся руки. Он вздыхает, бросая на меня добрый, но обеспокоенный взгляд:

– Прости, просто, это даже не для меня важно, а для Лиллиан, поэтому переживаю.

– Ну, секретов вы мне не раскрываете, поэтому ничего подсказать не могу, – хочу развернуться и направиться на кухню, чтобы проверить, чисто ли на столе, но отец зовет по имени, заставив вновь обернуться. Внимательно смотрю на мужчину, который просит меня с опаской в голосе:

– Поможешь мне сегодня? – словно, сомневается, что может быть иначе. Конечно, помогу. Для чего я здесь?

– Куда ты без меня? – отшучиваюсь, чтобы разрядить обстановку, и добиваюсь улыбки отца, которая позволяет мне продолжить следовать намеченному пути. Но не успеваю переступить порог кухни, как слышу звонок в дверь. Она уже здесь? Смотрю на экран телефона. Сама пунктуальность. Еще одна располагающая особенность.

– Пап, – зову, а сама уверенно шагаю к двери, уже улыбаясь, несмотря на боль в горле, которая никак не пройдет. Неважно, как себя чувствую.

Бросаю взгляд на дверь гостиной, когда слышу что-то вроде: «Сейчас», – и звон бутылки, поэтому открываю дверь без отца, встречаясь взглядом с Лиллиан, которая улыбается, тут же оценив мой внешний вид, как и я её: блузка, джинсы.

– Мне нравится, как ты выглядишь, – она протягивает мне упаковку пирожных с кремом.

– А мне нравится, как выглядите вы, – обращаюсь именно так, поскольку не могу разговаривать иначе с человеком, взрослее меня. Беру упаковку, отходя в сторону, чтобы дать войти гостю, и хочу поблагодарить за сладости к чаю, как замечаю, что женщина отворачивает голову, мягким движением ладони касаясь… Дверной рамы? Эм… Или дикого винограда? В общем, чего-то, что находится за стеной, вне поля моего зрения.

– Привет, – отец показывается из гостиной с бутылкой вина, и Лиллиан улыбается ему, продолжая гладить что-то ладонью, или кого-то. Боже, скажите, что у неё просто такая огромная собака.

Женщина проходит в дом, потянув за собой парня, при виде которого мне невольно приходится сдержать сильный кашель, даже ударить себя кулаком по груди. На автомате отхожу к комоду, прижавшись к нему спиной, и не справляюсь с внутренними эмоциями, начав хмурить темные брови.