Текст книги "Считай звёзды (СИ)"

Автор книги: Paprika Fox

сообщить о нарушении

Текущая страница: 91 (всего у книги 98 страниц)

Извините.

***

По окончанию занятий парковка заполняется учениками разных возрастов, которым не лень ещё какое-то время проводить на территории учебного заведения, общаясь с друзьями. Шум оглушает, но к нему привыкаешь. Остин никогда не придавал значения тому, как вокруг него громко. Парень просто не замечал этого факта. Разговоры, смех – любые звуки со стороны других людей никак не влияли на него. Опять-таки. Раньше.

Теперь же Остин еле терпит их. Он не понимает, зачем продолжает посещать уроки. Наверное, для поддержания образа «послушного» сына, лишь бы Донбар не заподозрил его в чем-либо, в каких-либо махинациях против бизнеса. Конечно, перемена в отношении колоссальная: почитатели ровняют его с грязью, учителя косятся с презрением, на каждом шагу в спину бросают громкие «гомик», «педик», а приставания и издевательства со стороны упырей становятся частью обыденности практически с первого учебного дня. Хорошо, что у парня появляется смысл существования, точнее, миссия, которая помогает ему поддерживать свою жизнедеятельность. Он теперь точно знает, что должен делать. Ему всё равно. Остается только ждать.

Садится в салон автомобиль, за рулем которого личный водитель. Богатая обшивка никогда не радовала глаз, а запах натуральной кожи душит. Остин ерзает на неприятном покрытии, повернув голову так, чтобы лишенным интереса взглядом скользнуть по школьной парковке, пока автомобиль наворачивает круги, чтобы наконец покинуть территорию.

Смотрит в окно. Наблюдает за людьми. И ничего не чувствует, до того момента, как его взгляд натыкается на знакомый автомобиль, возле которого стоят ребята. Уже старая машина, но почему-то она является притягательной для Остина, который переводит опустошенный взгляд на Нейтана, хлопнувшего по капоту, что-то с улыбкой говоря Дилану, а тот убирает его руку, с хмурым видом начав поглаживать то место, по которому его друг нанес удар, из-за чего девушки рядом заливаются громким смехом, совершенно не смущаясь проявления эмоций на людях.

Потому что они в своем собственном мире. И на мнение других им плевать.

Престон забрасывает руку Агнесс на плечо, а рыжая прижимается к нему под бок, ладонью накрыв грудь, и с упоением смотрит на парня, пока тот о чем-то говорит О’Брайену, и его слова вызывают у второго усмешку. Дилан качает головой, отвечает, зажав кончик сигареты между зубов. Райли стоит рядом, и парень выдыхает дым куда-то в сторону, противоположную от неё. Остин наклонятся ближе к окну, улавливая то, как Янг тыкает пальцем в бедро О’Брайена, привлекая его внимание, но, получив его, ничего толком не сообщает, а просто улыбается, продолжив общение с остальными. Такой короткий жест по отношению к другому… Для чего он нужен?

Наблюдение за ними вызывает знакомое теплое чувство ностальгии. Мысли о том времени, когда Остин так же проводил свои дни в окружении Робба, Агнесс и Райли. Нет, глубже. Парень погружается намного глубже, зарываясь в приятные светлые воспоминания прошлого, связанные с не самым легким периодом его жизни, когда бедность поглощала его, вынуждая красть еду и бродяжничать, но… Знаете, что странно? Именно эти воспоминания рождают тепло. О том, как они все строили целые планы, совместно стаскивая и добывая еду. Чертова компания: Остин, Нейтан, Дилан и Агнесс. Были вместе до того, как его мать связалась с Донбаром, и блондину пришлось соответствовать своему отчиму.

Не ценишь, пока имеешь? Какое распространенное мнение.

Остин смотрит перед собой, теряя из виду тех, за кем наблюдал.

Если честно, он чувствовал себя куда счастливее в тот жизненный период, когда его окружала бедность.

***

– Зачем вы это смотрите? – приношу в гостиную стакан молока, протянув его Агнесс, которая уже накрывается одеялом, переодевшись в свою забавную пижамку с мишками. Смотрю на экран телевизора, плохо показывает каналы, но мне достаточно слышать, что говорит девушка. Новости. Опять про убийства. Девушка садится, поблагодарив меня за молоко, а на краю разложенного дивана сидит Нейтан, на журнальном столике разбирая свой телефон, чтобы понять, что опять в нем сломалось:

– Интересно, – отвечает, иногда стреляя вниманием на экран. – Говорят, эта команда специалистов уже нарыли множество улик, ведут активное расследование. Хочется знать, что творится.

Я складываю руки на груди, не веря:

– Неужели, есть возможность поймать убийцу?

– Думаю, да, – Престон оглядывается на Агнесс, хмурясь. – Заплети волосы, а то опять будешь ныть, что я задеваю их.

– Вообще, вчера говорили о том, – Агнесс ставит стакан на столик, принимаясь плести косичку из непослушных волос, – что кто-то донес на убийцу.

– Слабо верится, – Престон вздыхает, начав собирать телефон обратно.

– Я верю, – Розалин остается при своем, а я набираю воздуха в легкие, качнув головой:

– Да, это именно то, что нужно смотреть перед сном.

– Ну, можно ещё чуть-чуть, мам, – Агнесс забавно картавит, мило хлопая ресницами, а я перевожу на неё сощуренный взгляд, фыркая:

– Молоко своё выпей до конца, – и мы обе смеемся, понимая, как забавно это выглядит со стороны.

На часах одиннадцать вечера, за окном стемнело, в гостиной горит приглушенный свет, а завтра рано вставать. Этот день нас всех вымотал, поэтому мы спешим скорее лечь спать. Отхожу назад, к порогу, касаясь пальцами выключателя. Престон выключает телевизор, шагнув к кровати, и снимает с себя футболку. Нажимаю на переключатель света – и помещение тонет в темноте.

– Спокойной ночи, – желаю, на что получаю кивок парня, забирающегося к Агнесс на диван.

– Спокойной, – девушка желает мне в ответ, и прежде чем выйти, я слышу тяжкий вздох Престона:

– Эй, ты опять ела на диване печенье?

– Да, и что? – не менее ворчливый ответ подруги.

– Будем спать на крошках?

– Да, если ты не решишь всё вытряхнуть.

Недолгая пауза, во время которой, я просто уверена, они оба долго пялятся друг на друга, зрительно сражаясь. После чего звучит усталое:

– Я разберусь с тобой завтра, – парень ложится, сдавшись, из-за чего Агнесс победно улыбается, продолжая пить теплое молоко.

Не могу не улыбнуться, прикрываю дверь, всё-таки ухватив тихий голос Нейтана:

– Захер ты пьешь молоко? Я не стану вставать посреди ночи и провожать тебя до туалета только потому, что ты боишься темноты…

А вот я боюсь засмеяться в голос, поэтому быстрым шагом отдаляюсь от двери гостиной, вмиг оказываясь на кухне. Выдыхаю. Боже, эти двое… Никакой выдержки с ними. Обращаю свое внимание на Дилана, полностью переключая на него свои мысли. Почему-то мне казалось, что он уже давно лег.

Парень помешивает простую воду в кружке, рядом с которой лежат таблетки. Принимает их. Наблюдаю за ним, не понимая, почему именно сегодня меня переполняют такое рвение быть открытой перед кем-то. Возможно, это объясняется поздним часом. Обычно именно ночью люди ведут себя немного нелогично, нехарактерно самим себе. Внутри них пробуждается подозрительная активность. И я её не укрощаю, когда подхожу к Дилану, получив вопрос с его стороны:

– Ты уложила детей?

Улыбаюсь, хотя спрашивает он с серьезным видом, но знаю, что он шутит. Зевает, кулак прижимая к губам. Устал. Понимаю. Тяжелый день. Совсем не хочется нагружать его сейчас, но… Мне хочется открыться ему, точнее, раскрыть ещё кое-что о себе. Мне нужно пользоваться таким состоянием и желанием, пока оно есть, так что встаю рядом, заметно нервничая. Дилан выливает остаток воды в раковину, повернувшись ко мне всем телом:

– Гоу спать, – кивает в сторону двери, сделав первый шаг, отчего молвлю, совсем не обдумав:

– Я хочу кое-чем поделиться с тобой, – скованно приоткрываю рот, начав активно мять пальцами ткань футболки. Взволнованно смотрю на О’Брайена, который сует руки в карманы кофты, хмурым вниманием изучая мое лицо, что толкает меня на следующее:

– Если ты хочешь послушать… – запинаюсь, неправильно излагая мысли. – Просто сегодня был тяжелый день, так что… – замолкаю, когда Дилан молча оглядывается на стол, взяв рядом стоящий стул, и двигает его ближе к себе, сев на него неправильно, чтобы положить руки на спинку. Смотрит на меня. Хочет послушать?

Только больше нервничаю, растягивая ткань одежды. О’Брайен подбородком упирается в ткань рукава, ждет. Ладно. Я ведь уже начала? Прочь чертово сомнение. Я стремлюсь быть честной перед ним и стараюсь открыться. Верно?

Моргаю, не зная, как правильно начать говорить о таком. Понимаю, что преподнести информацию будет нелегко, особенно такую, это ведь… Странно, будто снег на голову летом. Чем дольше я молчу, тем сильнее парень щурится, хмуря брови, и это толкает меня протараторить то, что почему-то именно сегодня гложет меня сильнее, чем обычно. Будто, знаете, приходит тот самый момент, нужный момент, чтобы высказаться, когда ты будто готов отпустить это. И вот я думаю, что готова, поэтому дергаю заусенцы на пальцах, набрав воздуха в легкие, и на выдохе мямлю:

– С десяти до четырнадцати лет ко мне приставал один человек.

Замолкаю. Вижу, как парень моргает, дернув головой, будто отогнав сонное состояние, и внимательнее смотрит на меня, будто считая, что ослышался, но я не опровергаю уже сказанное:

– Это были простые домогательства, то есть… – начинаю жестикулировать, так как волнуюсь, говоря об этом с кем-то. – Только приставания, но очень интимного характера, – замечаю, с какими резко отрицательными эмоциями О’Брайен уставился на меня, поэтому пытаюсь объясниться. – Извини, что так внезапно говорю об этом, просто я чувствую, что могу сказать сейчас. Боюсь, что потом у меня не будет такой возможности. Я просто… – переплетаю пальцы. – Я хочу быть ближе с тобой, хочу… Быть честной и не скрывать нечто подобное, что порой очень сильно влияет на меня и мое настроение, – тараторю из-за волнения, отчего проглатываю половину букв, а то и целых слов, и, уверена, моя пытка Дилана несвязной речью продолжилась бы, если бы парень не поднял ладонь, чтобы остановить меня. Сжимаю губы, устремив на него виноватый взгляд. Я сваливаю на него столько информации, но не с целью сковать его давлением, я лишь… Я хочу не просто открыться ему. Я хочу, чтобы он понимал, что он сам может говорить со мной. Если честно, меня напрягает тот факт, что чаще всего мы говорим обо мне. Я не желаю такого отношения к нему, поэтому всячески даю ему понять. Он может мне доверять так же, как я доверяю ему столь личную информацию.

Дилан заметно набирает кислорода, прикрыв веки, и выдыхает, пальцами ладони коснувшись век:

– Окей, – открывает глаза, опустив руку, и смотрит на меня. – Кто это был?

– Это не так важно…

– Кто это был?

Переминаюсь с ноги на ногу, продолжив издеваться над пальцами, заусенцы которых дергаю до крови. Отвожу взгляд, раздумывая над ответом, и нахожу верное:

– Ты его знаешь, но… Я не могу тебе сказать, – и прежде чем он успевает сердито перебить, подношу ладони к его лицу, чтобы мягко попросить о молчании. – Просто… Это не важно, понимаешь? Я хотела лишь поделиться с тобой этим, потому что я доверяю тебе, – касаюсь пальцами спинки стула, приседая на корточки, чтобы смотреть на парня снизу вверх, а ему приходится наклониться вперед, чтобы видеть меня в ответ сверху. – Никому не говори, ладно? – улыбаюсь, чтобы снять напряжение, или хотя бы попытаться. Дилан хмур. Смотрит на меня. Молчит. Надеюсь, он правильно понимает мой посыл, поэтому поднимаюсь, взяв его за лицо, и наклоняюсь, оставляя долгий поцелуй на его губах. Отрываюсь, с остатком улыбки на лице изучая парня, который по-прежнему выражает хмурость, но взгляд его теперь направлен куда-то в сторону. Наклоняю голову, вновь ощутив укол волнения:

– Я… Я зря сказала, да?

– Нет, просто… – он тут же дает ответ, немного сбитый, видимо, его мысли в полном сумбуре, оттого он так не собран. – Я, – вздыхает, подняв на меня глаза. – Я не могу так с тобой… Я имею в виду, я не могу рассказать тебе о многом.

Моргаю, слегка шокировано приоткрываю рот, ведь не ожидаю, что он так быстро осознает, ради чего я рассказываю ему о личном. Он действительно видит меня насквозь.

– Это не значит, что я не доверяю тебе, просто…

– Есть причины, почему ты не можешь рассказать, – перебиваю без обиды, пальцами поглаживая его бледные щеки. Дилан кивает, виновато морщась:

– Извини.

Улыбаюсь:

– Мне достаточно того, что ты честен сейчас, – пальцами ворошу его волосы. – Ты честно признаешься, что не можешь мне рассказывать о чем-то личном. Может, когда-нибудь, мне не сложно подождать, – опускаю руки вдоль тела, кивнув в сторону двери:

– Идем спать?

О’Брайен, видно, чувствует себя некомфортно. Он сжимает губы, опустив взгляд в пол, и вздыхает, поднявшись со стула. То ли сказанное мной его так подкосило, то ли его лишил равновесия тот факт, что он не может ответить мне взаимным «открытием» личного. А, может, всё вместе. Ладно, главное, он не побоялся признаться мне в том, что не может быть честным.

Хочу как-то смягчить ситуацию, так что протягиваю ему ладонь, улыбнувшись, и Дилан закатывает глаза, пустив смешок, и протягивает свою в ответ, сжимая мои теплые пальцы своими холодными.

– По крайней мере, ты не лжешь мне, – шире улыбаюсь, а уголки губ О’Брайена опускаются так же внезапно, как он обращает на меня свой взгляд.

***

– Да… Да всё будет… – Донбар глотает алкоголь под пристальным наблюдением людей Роберта, которые переглядываются, уже на протяжении нескольких недель по приказу главного наблюдая за поведением мужчины. А тот совершает ошибки. Множество ошибок, принося Роберту одни убытки и проблемы. Именно в нетрезвом состоянии Донбар забывает запереть свой кабинет, в который получает доступ Остин…

Парень лежит на кровати. Вокруг чернота ночи. Выражение его лица спокойное, дыхание ровное, мышцы тела расслаблены. Он принимает. Теперь точно принимает свое положение, ведь всё, что было в его силах, он это сделал. Отныне его не может мучить совесть. Пускай всё это оставит его в покое, дав блондину умиротворенно углубляться в себя, в свои воспоминания, которые в хаотичном порядке всплывают в сознании.

Прикрывает веки.

…Активное дыхание, своей тяжестью приносящее сердцу в груди нешуточную боль. Лежит на животе, отчего дыхание затруднено сильнее, но приподняться нет сил. Липкая кожа «тонет», покрываясь капельками пота, влажные кончики волос прилегают к коже лба. Над ним такое же затрудненное дыхание. Такое же быстрое и сбитое. Остин даже не пытается оглянуться, посмотреть на Робба. Его всё ещё охватывают не совсем поддающиеся разбору внутренние ощущения, среди которых преобладает нестерпимый жар внизу живота. Он растекается кипятком по организму, давлением пульсируя в ребрах. Так неправильно, что данное приятно.

Внизу всё ещё присутствует дискомфорт от растяжения. Приходится до хруста прогнуть спину, чтобы уменьшить давление, вызывающее необычный дискомфорт, который его заставляет ощущать Робб. Кудрявый парень губами прижимается к затылку Остина, до белых пятен в глазах сжимает влажные веки. Такие вспотевшие, что странно. Как он себя ощущает? Даже лучше, чем мог себе представить. Робб кожей живота липнет к спине блондина, пока пытается привести себя в чувства. Остин опускает голову, лбом касаясь подушки, и вздрагивает, ладонью схватившись за край матраса, когда Робб решает немного двинуться, чтобы приподняться и не ложиться полностью на парня снизу. Остин ругается под нос, корчась, и громко втягивает воздух через нос, пытаясь приподняться на локтях, но это явно лишнее. Ведь любое движение вызывает непоколебимое желание у Робба вновь начать шевелиться. И парень не справляется с контролем, когда ладонью сдавливает затылок блондина, довольно грубо вжав его щекой в подушку, и второй рукой опирается на кровать, с дрожью в теле возобновив толчки, которые с каждым новым движением теряют свою аккуратность.

Сколько раз с языка Остина соскальзывает матерное обращение? Он пытается распознать хоть какую-то здравую эмоцию, ощущение, что обязано преобладать внутри него в процессе того, во что он оказывается ввязан, но ничего толкового, лишь жжение, давление и жар. Продолжает сжимать край матраса, второй ладонью пытаясь дотянуться до плеча Робба, но тот перехватывает его запястье, прижав к кровати, и с тяжелым вздохом наклоняется, медленнее надавливая своими бедрами навстречу его, а губами касаясь влажной кожи плеча. И Остин странным образом дает слабину, чувствуя, как в глотке встревает кислород. Прикрывает веки, с неопределенными для Робба эмоциями промычав что-то в подушку.

Дыхание идет к черту…

Открывает веки. Смотрит в потолок. Сдавленная глотка не пропускает воздух. Пальцами сжимает ткань футболки, вонзая в неё пальцы с такой силой, словно его переполняет желание добраться до внутренностей. До сердца. И вырвать к черту, ведь это такая ужасающая боль, вызывающая активное биение, что приводит к потере способности контролировать мысленный поток.

Прикрывает веки, пытаясь вдохнуть полной грудью.

…– Что это? – тычет пальцем в синяк на шее Остина, с издевкой улыбаясь, ведь блондин раздраженно отдергивает его руку, ругнувшись:

– Мудак, блять, – лежит на спине, морщась от боли, которой охвачено его тело, но вряд ли признает, что находит её вполне приятной. Недолгое время смотрит в потолок, после переводя хмурый взгляд на улыбающегося парня, который вполне доволен проделанной работой, за что Остин наносит три или четыре сильных удара по его спине, получая в ответ лишь пущенные смешки. Блондин рассерженно ворчит, плюет на боль, кое-как поворачиваясь к Роббу спиной, ложась набок, и накрывается полностью одеялом, скрыв покалеченную кожу. Прикрывает веки. Черт, за окном уже светает, а они ещё не спят. Этот кретин полночи измывался над ним, и ни намека на усталость в его чертовых глазах.

– Урод, – Остина трудно понять. Он покрывает Робба матом, но, простите, сам не проявляет никакого сопротивления. Даже сейчас. Почему бы тебе не прогнать его к черту?

Блондин глубоко вздыхает, желая уже окунуться в сон. Слишком измотан. Как он думает, именно по этой причине не реагирует на движение позади. Робб по-прежнему довольно улыбается, ложась ближе к теплой спине блондина, и с тяжелым, даже обреченным вздохом обнимает его за плечи, получив следующее:

– Ты, блять, липкий, – Остин с отвращением морщится. – Мерзость.

– Ага, – лишь шире улыбается, сильнее прижимаясь.

– Пиздец, – он продолжает демонстрировать дискомфорт.

– М, – мычит.

– Свали на хер! – Остин дергает локтем, задев им щеку Робба, и от неожиданности сам оглядывается, распахнув веки, а кудрявый парень отрывает голову от подушки. Уставились друг на друга. Робб моргает, пальцами касаясь своей щеки, щупая теперь уже больной участок, а Остин почему-то сглатывает, сдержав свое дыхание. Смотрят. И, наверное, блондин совершил бы ошибку и извинение бы слетело с его губ, если бы Робб вдруг не улыбнулся, вызвав больше раздражения у Остина, который плюет ему в лицо:

– Черт, да пошел ты! – отворачивается.

Робб наклоняется, лбом коснувшись его виска, и с прежней издевкой пускает смешок, вызывая ту самую вибрацию в животе блондина, которую он никогда не примет.

Широкая улыбка. Ещё влажные кудрявые волосы. Вызывающий мурашки аромат мяты. Сверкающие карие глаза.

Сжатые до бледноты губы медленно теряют напряжение. Кудрявые волосы, испачканные в грязи. Едкий запах крови, вызывающий судорожную скованность. Темные стеклянные карие глаза, смотрящие перед собой, но лишенные какой-либо цели. Мгновение назад их целью был Остин, который с широко распахнутыми глазами следит за каплей крови, лениво сползающей со лба парня к земле.

***

Лучшая фраза, сказанная Нейтаном как-то за обедом во время обсуждения предстоящих экзаменов: «Жизнь, как рулон туалетной бумаги: чем ближе она к концу, тем лишь быстротечна», – что ж, это он вычитал в какой-то книге, и я рада, что он иногда читает. Если честно, на данный момент это очень актуальная цитата. Время действительно мчится быстро. В детстве каждый день тянется безумно долго, а вот сейчас… Интересно, в чем причина такой спешности?

Я это к тому, что не успели мы толком вернуться в рабочий режим, как наступили экзамены. Дни, когда мы мало разговаривали, хоть и жили под одной крышей. Каждый из нас был так напряжен, что от усталости и стресса падал спать везде, только не в кровати. Как-то раз я вернулась домой после очередного экзамена и обнаружила Дилана с Нейтаном, спящих на диване в гостиной. Причем, не хочу знать, каким таким образом вышло, что Престон заснул на коленях О’Брайена, но эту фотку я точно попрошу мне переслать Агнесс, когда у меня появится свой телефон.

Я сдавала больше предметов, чем ребята. Наверное, я просто безумная, раз уж в начале этого года, когда подавала заявления, посчитала верным попробовать себя во всех сферах, ведь кто, блин, знает, куда меня в итоге потянет? Господи, Дилан прав, я на голову двинутая. Слава Богу, неделя экзаменов заканчивается также быстро, как начинается, и я не успеваю полностью погрузиться в стресс и уныние от того количества материала, что приходится глотать, забивая себе голову. Постоянные вечера за подготовительными тестами. Не думала, что со мной может произойти такой конфуз: от перенапряжения меня тошнило, и… Не знаю, как только О’Брайен ещё не придушил меня ночью подушкой?

Хорошо, что всё в этом мире имеет начало и конец. Абсолютно. И неделя нашего личного ужаса позади, остается только дождаться результатов, которые должны выложить на сайте школы в отведенный день, кстати, чем мы сейчас и занимаемся – существуем в ожидании. Агнесс постоянно обновляет сайт школы, а я прошу об этом Дилана чуть ли не каждые три минуты, пока мы смотрим фильм на его ноутбуке. Серьезно, почему он меня терпит?

– Почему еще нет никакой информации? – Розалин в таком же сильном негодовании, что и я.

– Хватит насиловать телефон, – Нейтан отбирает его у девушки, бросив на кресло. Если разложить диван в гостиной, то на нем спокойно поместимся мы вчетвером, и да, я уже упомянула о нескончаемых шуточках Престона насчет возможности секса вчетвером? Понимаю, что он шутит, но всё равно не могу относиться так же спокойно к его словечкам, как это делают Дилан и Агнесс. Сразу видно, они знают этого типа очень долгое время.

Ерзаю на животе, какой раз меняя положение тела. Фильм интересный, но не могу заставить себя отвлечься и сконцентрироваться на сюжете, отчего в голове множество дыр, и Дилану приходится пересказывать мне суть тех событий, которых я упустила, пока пребывала в пограничном состоянии между началом истерики и лишением эмоциональности из-за суровой вымотанности.

Невзначай за сеансом узнаю, что О’Брайен любит документальные фильмы и не предпочитает ничего кушать за просмотром, только курить, а вот Нейтан полная противоположность. Они с Агнесс без остановки хрустят купленным самым дешевым попкорном, к которому даже я боюсь притрагиваться.

Внезапно, в один из тех моментов, когда Агнесс находит возможность взять в руки телефон, она вскакивает сначала на колени, затем на ноги, с искреннем волнением объявив лично мне:

– Выложили!

Я тут же вскакиваю, не обратив внимания на то, как оба парня смотрят друг на друга, закатив глаза, Боже, неужели мы им так надоели с этими экзаменами? Неважно. Они продолжают смотреть фильм, а мы с Агнесс судорожно проверяем список учеников, ищем наши имена с данными, в которых указаны результаты по всем предметам, которые мы выбрали для сдачи. И первым по списку выпадает Дилан, поэтому я пихаю его коленом в плечо, вырвав у Розалин телефон:

– Эй, смотри, – опускаюсь на коленки, опираясь ладонью ему на плечо. Дилан сидит, сложив руки на груди, и смотрит на меня, как на идиотку, когда улыбаюсь, демонстрируя экран телефона. Парень понимает, что я не отвяжусь от него, если он сам не посмотрит, поэтому он вздыхает, усталым взглядом скользнув по информации.

– Ну? – мы с Агнесс буквально съедаем его глазами, но реакцию в ответ он дает типичную для себя: лицо-кирпич, бубнящее суровое «87» – общий результат по предметам, и я хлопаю в ладоши, широко улыбаясь:

– Ты набрал проходной балл!

– Да, я дико счастлив, – его поведение не испортит мое настроение. – Райли, тут фильм интересный.

– Дай! – Агнесс вынимает мобильный из моей ладони, пролистнув до фамилии Нейтана, и тому приходится перевернуться на спину, чтобы увидеть экран, который ему протягивает Розалин.

Парень вздыхает, хмуря брови:

– Я задницу рвал, а в итоге получил сраные «61»?

– Ну… Ничего. Главное, проходной балл, верно? – Агнесс хихикает, вернув к своему лицу телефон, ведь ей не терпится узнать:

– Так-с… Я… – листает вниз. Я наблюдаю за тем, как она прикусывает губу, с волнением всматриваясь в список учеников, пока не взвизгивает, заставив парней сморщиться. Больно звонкий у неё голос.

– Смотри, смотри, – показывает мне. – Прошла. Набрала «71»! – от счастья подпрыгивает, сидя на диване, но сдерживает себя, выдохнув и собравшись, после чего протягивает телефон мне. – Давай, смотри!

Беру его, садясь на колени, и листаю вниз, пытаясь унять знакомую дрожь в пальцах. Вижу, как Дилан отвлекается от фильма, обращая на меня короткое, но частое внимание. Агнесс вовсе не отводит взгляда, держа ладони сцепленными у рта от волнения. Я нахожу свое имя, проскользнув взглядом по результатам основных предметов, которые играют важную роль в формирования баллов. Смотрю. Моргаю, медленно убирая локон волос за ухо. Не хмурюсь, не открываю рот, не даю никакой реакции, которая помогла бы Розалин понять, как у меня обстоят дела, поэтому девушка сжимает ладони в кулаки, с опасением шепнув:

– Эй… Не пугай меня.

Поднимаю взгляд на Дилана, который впивается в меня вниманием в ответ, щурясь, и с особым давлением говорит:

– Ты не могла не набрать.

– Да нет… – растерянно отвечаю, почесав висок пальцами. – У меня «78», – оглядываюсь на Агнесс, которая прикладывает ладонь к груди, рухнув на спину возле Нейтана. Даже тот отвлекся от фильма на мою заторможенность.

О’Брайен сжимает веки, процедив:

– Тогда, какого хера ты делаешь такое лицо? – выдыхает, но тихо, и сует ладони в карманы кофты, пустив смешок куда-то в сторону. – Черт… – опять смотрит на меня, заметив, что я продолжаю пялиться на него, стуча пальцами по экрану, что вызывает у него больше раздражения. – Что?

Моргаю. Тут и Агнесс внезапно занимает обратное положение, приседая, и поднимает ладони к своему лицу, начав о чем-то серьезно размышлять, загибая пальцы. Престон поднимает брови, наблюдая за происходящим подобно О’Брайену:

– Черт… Они всё-таки рехнулись. Звони в дурку.

Опускаю руки, когда Агнесс шепчет пораженно:

– Ого, на 10 баллов.

И мы обе смотрим на Дилана, как и Нейтан, который всё отшучивается:

– Я понятия не имею, что происходит, но они безумнее и у них есть грудь, так что… – пожимает плечами. – Извини, чувак, – намекает на то, что принимает нашу с Агнесс сторону, и тоже принимается пристально смотреть на бедного парня.

О’Брайен корчит лицо ему в ответ, после чего смотрит на меня:

– Что?

– Ты набрал больше баллов, чем я, – бегло облизываю губы, прикусив нижнюю. Дилан хмурит брови, заморгав, а Престон хлопает его по коленке:

– Ты как посмел? – улыбается, наконец, понимая, что повергает нас в шок. Причем, приятный шок. О’Брайен растерян, но хмурости не изменяет, пока скачет взглядом то на стену, то на меня, в итоге глотнув воды во рту, и признавшись:

– Если честно, я в ступоре. Не знаю, извиниться мне за это или…

Улыбаюсь, отложив телефон, и, кажется, всех присутствующих загоняю в тупик, когда наклоняюсь к лицу парня, начав целовать его, причем, хорошо ощутив, как ребята позади резко отворачиваются.

– Там фильм для взрослых, я хочу посмотреть, – слышу, как Престон шутит, получив подзатыльник от Розалин.

Дилан отвечает, но не сразу, ведь, уверена, он совершенно не ожидает, что я сделаю это сейчас, пока мы не одни. Я и сама толком не продумываю этот нюанс, просто внутри меня появляется необъяснимое рвение, с которым не совладаю.

Чувствую, как парень сжимает ладонями мои плечи, будто намереваясь оттолкнуть, но продолжает просто удерживать меня, пока я углубляю поцелуй, наконец, находя в своей голове частичку здравого смысла, чтобы прекратить. Отрываюсь, взглянув на О’Брайена. Парень пристально смотрит на меня, не скрывая своего недоумения, но мне правда всё равно, что он там думает. Я улыбаюсь, ладонями касаясь низа его живота:

– Молодец.

Он не успевает ничего молвить в ответ. Ещё раз чмокаю его в губы, без промедления усевшись рядом, под бок, вытянув ноги, чтобы продолжить смотреть фильм. Рукой обнимаю его живот, томно выдохнув в ткань кофты. Дилан всё ещё… Надеюсь, в приятном шоке.

– Они вроде закончили, – Нейтан нарочно громко шепчет якобы Агнесс на ушко.

– Думаешь? – девушка тихо спрашивает, и они вместе оглядываются на нас, заставив О’Брайена поерзать на месте. Боже, это так забавно, но он правда смущается проворачивать подобное в их присутствии? Это точно мой засранец О’Брайен?

Вдруг Агнесс приседает на колени, осознав кое-что важное для себя:

– Мы… – смотрит на Престона, который не сводит с неё глаз, когда девушка пребывает в таком высоко эмоциональном состоянии. – Мы можем свалить! – она оборачивается к нам, вряд ли заметив, как уголки моих губ опускаются. – Наконец! – слабо хлопает себя по щекам, рухнув на спину. – Господи! Свалим?! – как ребенок ворочается, ложась на живот, чтобы подползти к Нейтану, который смеется, впервые так открыто смеется при мне, ведь поведение девушки правда смешит. – Куда свалим?! – она начинает верещать от счастья и осознания, что вот оно – начало. Для неё.

Я так отдаюсь её радости, но сама не испытываю такого, ведь, в отличии от Агнесс, я не способна просто сбросить весь груз, оставив его здесь. И мне не под силу вовремя заметить – нахожусь под наблюдением Дилана, который наклоняется лицом к моему, шепнув хмуро:

– Ты ведь хотела учиться в другом городе, – факт. Думаю, я понимаю его растерянность при виде моего «тлена». Я не свожу взгляда с ребят, живо обсуждающих тему переезда, и вздыхаю, открывая причину своего волнения шепотом:

– Да, но… Мне бы не хотелось уезжать, оставив здесь всё так, – поднимаю на парня глаза. – Моего отца с Лиллиан. Сначала стоит решить проблемы здесь, чтобы ехать куда-то… – мнусь. – Ну, чтобы двигаться дальше. Мне кажется, это логично.

О’Брайен внимательно слушает, под конец кивнув головой, задумчивым взглядом окинув Нейтана и Агнесс:

– Хорошо, тогда мы… Я думаю, мы сможем сгонять домой. Заодно все вещи необходимые забрать. Всё равно эти двое ещё не скоро определятся, куда хотят перебраться, а потом и с нами будут ругаться, доказывая, что в каком-то паршивом Нью-Йорке лучше, чем… – замолкает, обратив внимание на меня, а я щурю веки, улыбаясь, и вздыхаю: