Текст книги "Считай звёзды (СИ)"

Автор книги: Paprika Fox

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 98 страниц)

– Я хотел что-то спросить… – прикрываю веки, краем глаз замечая, как девушка шагает ко мне. Ставлю руку на талию, ладонь другой сжимаю в кулак, начав слабо бить им себе по лбу:

– Я-я… – выдыхаю, зло скользнув языком по губам. Не открываю век. Дышу. – Дело в том, что… – наверное, это за гранью человека – ощущать сквозь темноту близость другого. Я чувствую, что она стоит напротив, знаю, что смотрит и как смотрит.

Но не позволяю себе отвечать на зрительный контакт.

Я никогда не видел её голой. Это смешно, ведь мы уже переспали раз, но в тот день мы не раздевались полностью. Я не видел её. Она не видела меня.

– Ладно, я… – откашливаюсь, предприняв попытку встать спиной к Финчер, но на повороте случайно задеваю локтем её плечо, что заставляет остановиться. Открываю глаза, уставившись в пол. От активного мышления вот-вот задымится голова. Наверное, я выгляжу гребаным придурком, пока пытаюсь разобраться в том хаосе, что возник благодаря девчонке.

– Это было важно, – ставлю обе руки на талию, дергая лицом, и невольно искоса поднимаю взгляд на голый живот Янг. И это одна из тех самых крупных ошибок, которые допускаю в своей повседневности.

Мыслей становится в два раза больше. И носятся они быстрее, ударяясь о стенки черепа. Головная боль. Конечно, я могу улучшить свое положение, просто снова прикрыв веки, но сегодня веду себя, как кретин. Втягиваю воздух носом, скользнув вниманием выше. К груди.

Это не то, чего я добиваюсь.

Но подсознательно хочу.

– Я, – тру кончик носа, нервно скачет то вниз, на паркет, то вверх, на тело спокойно дышащей девушки, выражение лица которой остается мне неизвестным:

– Я зашел спросить…

– Глаза, Дилан, – она заговаривает шепотом. Её язык слегка заплетается. Душ не помог.

Резко вскидываю голову, глубоко вдохнув, наполнив легкие, врезаюсь взглядом в глаза Райли:

– Да, – тараторю, как идиот. – Глаза. У тебя… – заикаюсь, жестикулируя от состояния растерянности и несобранности. – У тебя красивые глаза, – моргаю, замечая, что она никак не реагирует, лишь покачиваясь с ноги на ногу от неустойчивости. – И они смотрелись бы выигрышнее на общем фоне, если бы ты что-нибудь накинула, – намекаю, поставив руки в бока, и смотрю в упор на Финчер. Девушка отвечает на контакт. Моргает. Медленно. Будто уже спит. И так же без эмоций поворачивается спиной, двигаясь к шкафу, отчего выпускаю из себя напряжение, холодной ладонью коснувшись горячего лба.

Райли вынимает с полки майку, а за то время, пока она её искала, смог вытянуть из недр сознания миссию своего прихода:

– Мне негде спать, – я полный кретин, ибо выпаливаю это, как будто произношу чертову речь. Поворачиваюсь всем телом к девушке, натягивающей майку на немного влажную кожу.

– Можешь дать мне ключ от кабинета Митчелла? – наконец, выдаю это. Уже неплохо.

– Можешь лечь со мной, – и тут же морально сдуваюсь, теряя уверенный настрой.

– Что? – моргаю, нервно облизнув нижнюю губу, и хмуро пялюсь на Янг. Она оборачивается, без смятения повторив:

– Ложись со мной.

Как тронутый умом пускаю смешок, качнув головой:

– Нет, не вариант.

– Ложись, – что за ровный тон? Это такой «эффект» после наркотиков? Не знаю, но точно не лягу с ней в одну кровать. После случившегося в клубе руки до сих пор потрясывает от биения сердца.

– Райли, – подхожу к ней, она не двигается. – Дай ключ, – протягиваю руку.

Девушка хмуро смотрит на меня, медленно выговаривая:

– Почему ты не хочешь лежать со мной?

– Потому что ты не в себе, – натягиваю улыбку. –Уже предвкушаю, как тебе будет стыдно завтра.

– Перед кем? – она мямлит, еле концентрируя на мне взгляд. – Перед тобой?

Переступаю с ноги на ногу, замявшись:

– Ну, да, – пожимаю плечами, повторив. – Дай ключ.

Финчер хмурит брови, вдруг сжав пальцами обеих рук мою протянутую ладонь, и двигается в сторону кровати, рывком потянув за собой. Упираюсь, стараясь не быть грубым:

– Серьезно, я не шучу, – предупреждаю, готовя её к тому, что могу применить силу.

– Идем со мной, – она меня не слышит. Не воспринимает мои слова. Как она вообще смогла принять ванну в таком-то состоянии?

– Кусок, я не… – дергаю руку обратно, на что Янг сильнее тащит меня. – Выспись. Тебе нужен сон.

– Давай вместе, – чего она заладила? Дура, думает, я такой идиот, чтобы поддаться ей?

Я – идиот. Да. Тот самый. Не требуется херовых оваций.

Поддаюсь, ворча о том, что полежу с ней, пока она не уснет, после чего сам отрою здесь ключ и перелягу в кабинет Митчелла. Янг забирается на край кровати, потянув меня вперед, и я, без желания или с ним, неважно, ложусь на другой бок у стены, повернувшись к ней спиной, чтобы точно ограничить наше взаимодействие. Что ж, по крайней мере, Райли ложится. Она больше не давит на меня, устраиваясь позади, и не проходит минуты, как чувствую, что она дышит мне в спину, уткнувшись носом в капюшон кофты. Хмурюсь, немного дернув головой, поворачивая её:

– Признайся, что используешь меня, как носогрелку.

– Нет, – она бубнит в ткань, натягивая одеяло на свое плечо. Щурюсь, припоминая:

– Но ты постоянно… – затыкаюсь, ибо она двигается. Внезапно приходит в движение, что вызывает внутри меня скованность, правда, всё равно ложусь на спину, хмуро наблюдая за тем, как девушка откидывает одеяло, садясь на колени:

– Что опять?

– Не люблю спать у края, – еле разбираю. Её трудно понять сейчас. Говорит скомкано. И мне самому приходится давиться слюной, слегка заикаясь, так как Райли начинает лезть через меня на другую сторону кровати, к стене:

– Кусок, черт, серьезно? – приподнимаю тело на локтях, с ворчанием ожидая, когда она окажется по другую сторону, чтобы я мог подвинуться к краю. – Перестань. Просто ляг, – прошу. И зря вообще открываю рот. Своим голосом привлекаю внимание Финчер, которая быстро забывает о первоначальной задаче, поскольку стоит на коленях, одной рукой опираясь на кровать по другую сторону моего живота. Смотрю на неё с напряжением, что медленно возвращается в тело, отдаваясь неприятной щекоткой в ребрах. Смотрит на меня, медленно переводя взгляд на мои губы.

Не-хо-ро-шо.

Что за день чертовых искушений?

Девушка наклоняет голову к моему лицу, поэтому резко опускаюсь на подушку, схватив её за плечи:

– Та-ак, – растягиваю, заметавшись зрачками по потолку, и после вздоха направляю взгляд на лицо Янг:

– Это не очень хорошо, понимаешь? – не понимает. Она, уверен, даже не пытается понять. Надо было держать рот на замке, пока она перелезала к стенке.

Вырываюсь из мыслей. Райли довольно резко и жестко шевелится, перекидывая одно колено через меня, и садится на бедрах, занимая положение, что тут же вызывает во мне ответную реакцию. И я вовсе не про приток крови в не самые нужные места. Присаживаюсь, сильно дернув её за плечо, чтобы скинуть с себя, уже демонстрирую раздражение, хотя обещал себе сдержанность, а Янг хватает меня за ткань кофты, не слетая на кровать. Внимание застревает на её лице. Устанавливаю контакт глазами, уже какой раз жалея о том, что противлюсь правильным вещам.

Надо уйти – не ухожу.

Не нужно смотреть – смотрю.

Райли дышит через рот, держа губы немного приоткрытыми. Не шевелюсь. Её пальцы разжимаются, прекратив натягивать ткань кофты. Не отпускаю её плечо, удерживая тело приподнятым на другой руке, упирающейся на кровать. Девушка сосредотачивает взгляд на моем лице, но всё так же не вижу, что она осознает. Пальцами касается бегунка на моей кофте, осторожно тянет вниз. Хмурю брови, сдержанно глотая кислород. Чего я жду?

Останавливается. Взгляд не отрывает. Глубоко, быстро дышу, борясь с болью в груди, пока девушка проникает теплыми пальцами под ткань кофты, касаясь футболки на уровне живота. Хочу обратиться к ней по имени, но сжимаю зубы, судорожно продрогнув от охвативших тело мурашек. Райли двигается на моих бедрах, садясь ближе, и невольно отклоняюсь головой назад, препятствуя тому, что она могла бы сделать. Сам опускаю взгляд на её губы, сглотнув.

Дерьмо.

Полнейшее дерьмо, О’Брайен.

Дыхание активнее. Янг опускает глаза, ухватившись пальцами за края моей молнии. Хмурю брови, не совсем понимая, что она собирается делать, и ответ приходит быстро. Ответ, заставивший испустить вздох ртом с легким дрожанием в руках. Девушка держится за кофту, осторожно повторив движение на моих бедрах, что вызывает полнейшую скованность. Ноющая боль усиливается. Сердце гоняет кровь давлением. Моргаю.

Остановить, потому что она под воздействием наркотического вещества.

Остановить.

В глотке образуется ком. Она не хочет этого.

Остановить.

Изучаю черты её лица.

Она такая красивая.

Райли поднимает глаза, восстанавливая наш зрительный контакт. Черт, не смотри на меня. Отвернись к херам, иначе…

Спускаю ладонь с плеча на её талию. Девушка повторяет толчок бедрами, проронив хриплый выдох. С напряжением в мышцах стискиваю пальцами её кожу под майкой, немного задрав ткань.

Остановиться.

Надо остано…

Янг ладонями опирается на мой живот, начав повторять толчки, двигается, сильно надавливая на мои бедра своими. Пытаюсь усидеть ровно, но не могу сопротивляться желанию ответить, поэтому жестко сжимаю её талию, начав прилагать усилия, чтобы усилить её давление. Помогаю ей двигаться, начав громко дышать. Стискиваю зубы. Райли шире приоткрывает рот, лбом упершись в мой лоб. Двигается, пытаясь не сбить свое дыхание. Сижу под наклоном, второй рукой сжав ягодицу девушки, и практически беру под контроль её движения, сам отвечая за происходящее. Вдавливаю её бедра, насильно держа голову опущенной, чтобы игнорировать дыхание Финчер на своей щеке, что дается крайне тяжело. Девушка мычит, когда обеими руками сдавливаю её бедра, с большей силой надавив навстречу своим движениям.

И только сейчас замираю. Застываю, ощутив, как сердце становится каменным, буквально падая вниз живота. С шоком от своих действий смотрю на то, как девушка пытается продолжить двигаться, но не позволяю ей, удерживая на месте.

Она дышит – и её дыхание отрезвляет.

Блять.

Вашу ж мать, на хер.

Резким движением пихаю Янг с себя, не обратив никакого внимания на то, с каким безразличием она опускается на кровать рядом, успев поставить руки, чтобы не рухнуть лицом в подушку. Быстро встаю, дрожащими ладонями скользнув по потному лицу, и шагаю к порогу, с дымящейся башкой оказываясь в прохладном коридоре. Громко хлопаю за собой дверью.

Пошатывает. Дышу. Быстро. Одну ладонь оставляю прижатой ко лбу, пальцами другой касаюсь груди, охеревая от бешенства кровавого органа под ребрами.

Топчусь на месте. Не могу прийти в себя, мне срочно нужно выпить успокоительное, иначе… Кашляю, давясь болью в груди, на которую давлю кулаком.

Разворачиваюсь, поспешив в ванную. Принять душ. Смыть с себя этот день. Эти прикосновения. Этот полный пиздец, которого не должно было произойти. Завтра долбанный кусок крольчатины придет в себя и начнет мастерски избегать меня.

– Блять! – рывком закрываю за собой дверь, оказываясь в помещении ванной один на один с разгорающейся злостью. Включаю воду на полную. Ледяную. Набираю в ладони.

Окунаю лицо. Жар сводит с ума.

Поднимаю голову, взглянув на свое отражение, и с отвращением хлопаю по нему мокрой тряпкой, что лежит на краю раковины.

Полный пиздец.

***

Слышит шум. Не может отреагировать, так как устал. Лежит на спине, не меняет положение, плюя на затекшую шею. Терпит, зная, что способен уснуть без комфорта.

Ведь ей спокойно.

Агнесс устроилась щекой на плече Престона, ладонь уложила ему на грудь. Дышит легче. Не жалуется на тошноту. Спит. Нейтан сгибает руку в локте, пальцами водя по щеке и виску рыжей девчонки. Лицо повернуто к ней, веки тяжелеют, заставляя изредка прикрывать глаза. Убирает прядь вьющихся волос со щеки. Девушка сопит, ерзая головой на его плече, и парень выжидает, пока она прекратит шевелиться, и немного поднимает голову, губами касаясь её лба. Не целует. Прислоняет.

Может, Престон не понимает, как должен вести себя по отношению к ней, но он точно знает, чего никогда не сделает.

У Нейтана есть секрет. Черный. Хранящийся в самом гнойном сердце. И его тайна – вторая важная причина, по которой он не способен быть только с ней. Потайное вызывает агрессию и злость, а её необходимо куда-то изливать, верно?

Престон не позволит себе сделать что-то подобное с Агнесс, чтобы избавиться от внутреннего шторма. Он сделает это с другими. Не с ней. Никогда.

========== Глава 34 ==========

Всё равно.

Полнейшая пустота и неестественное наплевательское отношение. Да, оно возвращается внутрь меня. Опять. Мне нет дела до головной тяжести, мешающей оторваться от подушки. Существует поверхностный сон, при котором ты способен видеть окружающую действительность, но твое тело по-прежнему спит, из-за чего нет возможности пошевелиться, будто одолевает потеря контроля. Так сейчас лежу. На боку. Бодрствую, а организм не справляется, продолжая пребывать во сне. Чем дольше остаюсь без движения, тем четче распознаю боль в животе. Позывы тошноты. Неудивительно. Но мне лень шевельнуться. Кажется, вокруг нет кислорода, хоть в комнате и стоит холод, но хочется распахнуть окно и глотнуть больше воздуха с улицы. Там идет дождь. Я слышу, как громко и безжалостно крупные капли разбиваются об окно. Где-то вдали гремит. Плотная ткань штор пропускает легкий свет от вспышки молнии. Сложно определить, в котором часу просыпаюсь. Открываю глаза – полумрак.

Сердце в груди стучит ровно, дыхание хриплое, а в сознании нет никаких дыр, и то, что всплывает в образе воспоминаний, не вызывает во мне никакой реакции. Я помню всё. Абсолютно. Детально. И мне плевать. Сквозь боль в голове признаю свою ошибку, но не испытываю стыд или смущение, может, правильнее было бы вообще терпеть чувство вины, но ничего этого во мне нет.

Ах, да. Я не принимала вчера витамины, скорее всего, поэтому сейчас чувствую себя так… Неприятно равнодушно по отношению ко всем ощущениям, охватывающим меня после пробуждения от сплошной темноты, которую люди зовут крепким сном.

Тянущая боль в животе усиливается, и мне приходится приподняться на руках и сесть, сменив положение. Сгибаю ноги, сутулюсь, смотрю в сторону окна, а одеяло медленно сползает с плеча, потянув за собой лямку майки. Осторожным движением поправляю её, аккуратно разворачиваясь лицом и телом к краю кровати. Стучу пальцами по экрану телефона, лежащего на тумбе, и он демонстрирует мне точное время. Три часа дня. Ничего себе… Спускаю ноги на паркет, оставаясь в сидячем положении, и открываю ящик тумбы, рассчитывая, что перенесла витамины сюда. Роюсь. Бумажки, ручки, ненужные вещицы. Нет витаминов. Трогаю нечто мягкое и заинтересованно сжимаю предмет, вынув его из ящика.

Кролик. Мягкий кролик, точнее, то, что от него осталось после погрома. И впервые за время после пробуждения испытываю какие-то эмоции. Удивленно изучаю игрушку, обеими руками мну мордочку, пытаясь понять, откуда он здесь? Точно помню, как бросила его в мусорный мешок, так почему…

Обращаю взгляд на календарь, висящий над столом. Дни, обведенные кружком. Опускаю внимание на ноутбук. Вчера не было новых сообщений.

Вторая здоровая человеческая эмоция проявляется на лице, в глазах. С напряженной печалью смотрю на кролика на коленях. Пальцами глажу его мягкие щечки, не радуясь охватывающим меня чувствам.

Почему она не отвечает?

Надавливаю на черные глазки кролика, глотнув воды во рту.

Есть ли ей до меня дело?

Перевожу взгляд на экран телефона, взяв его в руку, и щурюсь от яркости экрана, пока листаю список контактов, находя номер отца. Не раздумываю над действиями, иначе отступлю. Набираю, прижав к уху. Слушаю гудки. Слушаю. Смотрю на кролика. Меня перекидывает на автоответчик. Медленно опускаю телефон, с большей хмуростью, полной обиды разглядывая цифры номера.

Есть ли кому-то дело до меня?

Головная боль усиливается в разы из-за наплывших мыслей, поэтому корчусь, надавив ладонью на лоб. Сгибаюсь, врезаясь глазами в игрушечного кролика, и мне впервые кажется, что он смотрит на меня с непростой улыбкой.

Словно насмехается.

Стискиваю зубы, резким нажатием на экран мобильника повторяю вызов. Жду. Гудки. Автоответчик. Бросаю телефон на тумбочку, опустив лицо в ладони, а локтями упираясь на колени, надавив на кролика. Сижу в таком положении, стараясь утихомирить внезапно разгоревшиеся эмоции.

Верните мне равнодушие.

Резко распахиваю веки, продолжая держать лицо в ладонях.

Я… Я приставала к Дилану.

Мое сознание будто смотрит иначе на произошедшее, отчего шею сжимает стыд. Господи, я…

Морщусь, запуская пальцы в волосы, и ниже наклоняю голову, касаясь лбом кролика. Оттягиваю пряди.

Дура. Что он теперь обо мне подумает? Он же…

Моргаю, носом касаясь мягкого материала игрушки, и поворачиваю голову, уставившись в телефон, лежащий на краю тумбы, и сажусь прямо, потянув к нему руку. Перебираю список номеров.

Отец думает обо мне? Сомневаюсь. Он бы тогда не игнорировал мои звонки и сам бы старался связаться со мной. Получила ли я хотя бы сообщения за все те дни, что он проводит в больнице? Нет.

Мать думает обо мне? Мне не узнать. Если бы ей было дело, она бы ответила сразу же, несмотря на свою возможную занятость, ведь я – её дочь.

Нахожу нужный номер, открывая окно сообщения, и пальцами начинаю метаться над клавиатурой, не зная, как лучше выразиться. Никогда бы не подумала, что буду так нервничать. Никогда бы не подумала, что буду писать парню с чувством стыда. Никогда бы не подумала, что придет время, когда я посчитаю его – одним из немногих людей, с которыми мне удается поддерживать хорошие отношения. Не хочу ссориться с О’Брайеном. Не хочу вновь избегать его по своей же вине, ведь это именно я напилась. Дабы преодолеть последствия случившегося, мне придется извиниться за свое поведение. Так как Дилан…

Прикусываю губу, чувствуя, как поверхность льда в груди надламывается. Трещина выходит небольшой, но значимой, ибо я принимаю факт, со страхом, что данное имеет значение лишь для меня. Кто знает, как именно ко мне относится О’Брайен? Мне боязно признаться ему вслух.

Но Дилан – мой друг.

Набираю короткое сообщение.

«Мне стыдно».

Отправляю.

Не жду скорого ответа, опустив телефон на колени, и вскидываю голову, устремив взгляд в потолок. Давление в висках. Усиливается ощущение тошноты. Ложусь спиной на мягкую поверхность, телефон прижимаю к груди. Чувствую, как кролик соскальзывает с колен, оказываясь на холодном паркете.

Если так подумать… Дилан мог спокойно воспользоваться моим состоянием, учитывая, что я сама затащила его в кровать. Но не воспользовался же…

Вибрация ударяет в ладони. Вздрагиваю, осторожно приседая на постели, обеими руками поднося телефон ближе к лицу, пока за спиной гремит гром. На экране новое уведомление. Сообщение.

Открываю с уместным волнением, прочитывая: «Ясное дело».

Собираюсь томно вздохнуть и упасть обратно на кровать, чтобы в беспокойствах провести этот день, но останавливаюсь, получив ещё одно сообщение.

«Агнесс с Нейтаном давно ушли».

Вибрация.

«Мне кажется нелогичным то, что мы торчим в одном доме, а общаемся через телефон».

Хочу успеть ответить, но тут же получаю еще одно:

«Спускай сюда свою задницу».

Улыбка так или иначе проявляется на лице, и мне сложно усмирить ее. Рада, что Дилан не призывает меня к чувству вины, хотя, еще не вечер, уверена, он успеет пропустить пару-тройку шуточек о вчерашнем событии. Вряд ли они не будут звучать с укором, но к штурму из сарказма себя морально готовлю.

Чувствую прилив сил, так что с тяжестью в голове поднимаюсь с кровати, взяв с тумбы кофту, чтобы прикрыть голые плечи. Не хочется особо раскрываться перед парнем, думаю, мне всё равно слишком неловко. Прячу телефон в карман, удивляясь, что впервые не чувствую, как мороз прокалывает мою кожу. За окном явная непогода, так, почему мне не холодно?

Шагаю к двери, распахивая ее, и выхожу в коридор, вовсе позабыв о плюшевом кролике, оставшимся никчемно валяться на полу.

Спускаясь на первый этаж, остаюсь без желания укутать себя в теплый плед и сесть у камина с кружкой горячего чая. Это необычно, учитывая, как мне приходится постоянно терпеть лютый холод в стенах дома. Может, отопление лучше заработало? Нет, в таком случае, я бы ощущала сухость во рту. Есть у меня такая особая реакция на обогрев.

Неужели приходит долгожданное потепление?

От неуверенности прячу ладони в карманы, переступая порог кухни, погруженной в легкую серость из-за дождя, рвущегося со стороны темных туч. Встаю на месте, наблюдая за парнем, который выглядит спешащим куда-то. Он ходит по помещению с кружкой чая в руках, его рюкзак лежит на столе. Направляется к раковине, делая крупные глотки, и оглядывается на меня. Надеюсь, что он скажет что-нибудь колкое, бросит пару шуточек, но остается молчаливым, продолжив заниматься своим делом. И от этого ощущение неловкости усиливается. Начинаю нервно играть с кончиками волос, пока Дилан достает аптечку. Решаю переключить свой интерес на то лекарство, которое он себе выбирает:

– Голова болит? – удивительно. Заговариваю и почти не запинаюсь. Успех.

И, внезапно для меня, О’Брайен отвечает с непринуждением, так что намек на любую неловкость практически испаряется. О’Брайен пальцами стучит по своей груди, его лицо слегка морщится от болевых ощущений, а голос звучит хрипло, что говорит об уровне дискомфорта:

– Сердце, – да, точно. Вожу кончиком носка по паркету, вырисовывая небольшой круг, и панически ищу тему для разговора. Хорошо, что Дилан начинает сам:

– Тебе не нужно? – намекает на возможную боль в голове. Мне не хочется напрягать его собой, тем более, он выглядит так, будто спешит куда-то. Да, уверена, ему стоит ненадолго уйти. Я не против. Не знаю, как ощущает себя он в моем присутствии, но мне уж точно необходимо побыть в одиночестве, чтобы «остыть».

Отрицательно покачиваю головой, не резко, дабы не вызвать усиление болевых спазмов. Парень не принуждает, аптечку оставляет на тумбе, а кружку с чаем подносит к губам, окончательно допивая, после опускает посуду в раковину, направившись к столу. На протяжении его действий остаюсь на месте, позволяя себе только играть пальцами с тканью кофты. По понятной причине мне сложно функционировать в присутствии Дилана, толком взгляд поднять не способна, чего уж говорить о движениях? Смущенно поднимаю ладонь к лицу, аккуратно убирая прядь волос за ухо, и стреляю коротким взглядом на О’Брайена, следя за тем, как он натягивает на плечи ремни рюкзака, проверяя наличие ключей в кармане кофты. Сам не особо стремится пересекаться со мной зрительно. Понятное дело. Вообще, ожидала, что ситуация примет худший поворот. Но между нами натянута струна колкой неловкости, бьющей под грудь. Или же я одна ощущаю себя так, словно кто-то прокалывает кожу спины иглами?

Свобода близка, она дышит мне в затылок и приятными мурашками осыпает кожу, ведь Дилан начинает шагать в сторону порога кухни, поэтому отхожу к холодильнику, дернув себя довольно сильно за рукав, тем самым ущипнув кожу запястья.

– Я в школу, – не ожидаю осведомления, и внезапность ставит в тупик, отчего оглядываюсь, взглянув на Дилана, а тот тормозит на пороге, рывком поправив ремни.

– Что? – видимо, мой мозг отказывается здраво обрабатывать информацию, поэтому соображаю тяжко, начав хмуриться и заикаться. – То есть, зачем? На уроки? – активно моргаю. Боже, что со мной не так? Хотя, всё и без того ясно. – Или… – надо замолчать, иначе привычка тараторить выдаст моё смущение.

– Звонила заведующая, – перебивает, кажется, сдерживая ухмылку. Окей, рада, что его забавляет моя эмоциональная сбивчивость. Я на его месте давно бы уже пустила парочку обидных шуточек, но парень изменяет себе, оставаясь странно невозмутимым:

– Интересовалась, почему мы отсутствуем.

Еле собираю остаток гордости в кулак, решая громким выдохом выпустить из себя чувство стыда, и внешне занять позицию непринужденной особы, а в итоге звучание голоса выдает во мне ту самую смущенную девчонку. Стыдно.

– И что ты сказал? – больше, больше остроты во взгляде. Наверное, выгляжу крайне нелепо, чем вызываю смешок у О’Брайена, который он мастерски подавляет, прижав кулак к губам, делая вид, будто откашливается:

– Сказал, что это всё мои чертовы отношения.

Второй раз за утро меня охватывает не совсем знакомое чувство щекотливой боли. Дискомфорт в животе, в ребрах, везде. Вся я еле скрываю ощущения, которым поддаюсь, позволив губам еле дрогнуть в слабой улыбке, ибо сам Дилан ухмыляется, с некой наглостью окинув меня взглядом с ног до головы, после чего обворачивается, всё же покидая помещение, что продолжает тонуть в серости дождя за окном. Стою на месте. Пальцами сжимаю ткань кофты, и прислушиваюсь к звуку отдаляющихся шагов, начав шире растягивать губы и покачиваться с пятки на носки, словно… Словно маленькая девчонка. Я не могу описать свое внутреннее состояние, но точно уверена, что никакой скованности, никакого отвратительного барьера, и это странно, учитывая, как часто мы прекращали контактировать из-за многих вещей, происходящих между нами. Может, мы всё-таки смогли привыкнуть друг к другу? Хотя бы, как друзья? Возможно, точнее, я была бы этому очень рада.

Замок щелкает, и опускаю руки, правда, желанное освобождение от тяжести не происходит. Теперь я дома одна, но что продолжает бушевать внутри? Не хочу разбираться. С еле проглядывающейся на лице улыбкой, которая проявляется, несмотря на не самое приятное состояние после выпивки, поворачиваюсь на пятках к кухонной тумбе, на которой парень оставил аптечку. Не могу предположить, сделал ли он это нарочно, чтобы мне не нужно было лезть на стул, или же всё дело в его излюбленной манере не убирать после себя. Не стану тратить время одиночества на раздумья о Дилане, успеется еще вечером, когда он вернется, а пока подарю это время в тишине себе. Как-то эгоистично, но мне правда охота провести день наедине с собой, поваляться, ничего не делать. Нет, конечно, не до такой степени мне плохо, чтобы тюленем дремать на диване. Можно поиграть на пианино, почитать, сделать уроки, немного распеться, дабы напомнить голосовым связкам об их существовании и функционировании. Господи, можно столько всего переделать. Даже предпринять очередную, неизвестно какую по счету попытку превратить свою комнату в нечто стоящее. Как хорошо, что мое настроение настолько нестабильно. Утром я не видела для себя возможности голову от подушки оторвать, а спустя какое-то время готова носиться по дому, распевая давно знакомые песни любимых музыкантов.

С улыбкой разворачиваюсь к тумбе, схватив стакан, и наполняю его водой, решив заранее выпить витамины, иначе потом забью себе чем-то голову и забуду. В принципе, как всегда. Пока глотаю таблетки, бодро шагаю к электрическому чайнику, поставив его греться.

Мне так и не удалось нормально обсудить с Агнесс её состояние. Интересно, поговорили ли они с Престоном?

Вынимаю телефон из кармана, решив начать беседу с вопроса об её самочувствии, чтобы прощупать почву и понять, стоит ли начинать разговор о наболевшем.

«Ты в порядке?» – пишу, отправляя не сразу. Вчера Агнесс вела себя не совсем адекватно, и причина тому, бесспорно, их с Нейтаном непонятные отношения. Не устану повторять. Мне не по душе то, что происходит между ними. Престон – не тот человек, который ей нужен. У них разная позиция.

Какое-то время смотрю на экран телефона, уходя в свои мысли, и прихожу в себя только в момент, когда экран гаснет, скрывая от меня яркие ярлычки приложений. Чайник закипает, так что собираюсь отбросить волнение о подруге, пока та сама не выйдет на контакт, и прячу телефон в карман, от неожиданности вздрогнув, как только кожу ладони пробирает вибрация. Снимаю чайник, отставляя в сторону, и с надеждой на приятный разговор вновь вынимаю мобильное устройство. Вот только номер не принадлежит Агнесс, которую стремлюсь услышать.

С недоумением, быть может, легким удивлением прочитываю номер, затем имя, которое сама же дала данному контакту.

Отец.

Пальцами обеих рук сжимаю телефон, старательно сглатывая воду во рту, и прикрываю веки, перенастраивая всё свое сознание, чтобы быть готовой к любой информации. Отец не звонит просто так. Для этого требуется наличие причины. И обычно причиной является, к сожалению, просьба.

Выдыхаю. Придется ответить.

– Да? – прижимаю телефон к уху, уже не стараясь привести волосы в порядок, а локоны продолжают спутано свисать с плеч, когда наклоняю голову, слушая с одной стороны знакомый голос отца, а с другой… Странный. Нет, тон приятный, даже очень, вот только в тональности что-то изменилось, я пока не могу объяснить, что именно. Или не хочу думать об этом?

– Привет, Райли, – плохо слышу. Видимо, помехи из-за непогоды.

– Привет, – да, я немного рада слышать его. Кого старюсь обмануть? Это же мой отец. И слабо улыбаюсь, начав медленно бродить по комнате:

– Пап, как… – сгораю от желания узнать, как он себя чувствует, но мужчина перебивает, не расслышав моего оборванного вопроса:

– Слушай, а там дома более-менее прибрано? – ставит в тупик, но мне не привыкать.

– Ну… – начинаю кружиться на месте, изучая хламом забитую кухню. Страшно представить, в каком состоянии остальные комнаты. – Наверное, а что? – не тяну, задав волнующий вопрос. Он выписывается?

– Скоро должна Лиллиан подъехать с подругами, – эм, Лиллиан? А что за подруги? И почему к нам? Что за причина и… Я собиралась обрушить на отца все эти вопросы, но успеваю лишь рот разинуть, встав напротив окна, за которым продолжает лить дождь.

– Приберешься, чтобы не стыдно было? – просит. Слышу звук клавиш. Отец не отрывается от написания книги. При этом говорит со мной. Даже в больнице не отрывается от дела. Мама как-то сказала, что творческие люди дышат своим творчеством, поэтому мы, то есть творческие, немного эгоистичны, ибо относимся к своему любимому делу с большим вниманием. Может, поэтому отец не звонил мне? Сложно.

Отмираю, без желания на лице кивая:

– Д-да, конечно, я… – тяжкий вздох. – Я приберусь.

– Спасибо, я тогда… – он тараторит. Вот от кого у меня данная привычка, и удается перебить отца, успеть вставить слово, чтобы его монолог превратился в наш диалог.

– Постой, пап, – грубо и невежливо, отчего мой голос тише. – Ты вообще как? – обнимаю себя рукой, покачиваясь с одной ноги на другую. Мужчина не молчит, отвечает бодро:

– Здоровье не подводит. Вот сейчас обговариваю публикацию книги с редакцией, – слышу знакомую сигналку его второго телефона, который он использует исключительно для работы. – Мне редактор звонит…

– Да, хорошо, – заикаюсь и прикрываю веки, начав жестикулировать одной рукой. – Я рада, что тебе лучше, – мне хочется дать ему понять, что я переживаю о нем так же сильно, как Лиллиан.