Текст книги "Считай звёзды (СИ)"
Автор книги: Paprika Fox
сообщить о нарушении
Текущая страница: 68 (всего у книги 98 страниц)
– Да, знаем, – Престон пускает смешок, кивая на Дилана. – Он каждый год таскал меня на эти дурные выступления.
О’Брайен щурит веки:
– Да ну?
Райли заинтересованно следит за разговором, а интересующий вопрос задает Агнесс:
– Зачем?
– Угадай, – Нейтан довольно улыбается.
– Хватит, – О’Брайен усмехается.
– Нечего стесняться, – русый хлопает друга по плечу. – Ему просто хотелось посмотреть на Райли, – но его слова не вызывают смешки. Все задумчиво отводят взгляды, после секунды молчания, Агнесс с непониманием припоминает:
– Но она не выступала. Она только помогала за кулисами.
Дилан довольно прикусывает губу, хмыкнув, и смотрит на Престона, который сам себя расколол. Райли моргает, изучая пламя:
– Да, только Агнесс выступала.
Девушки переводят взгляды на Нейтана. Тот держит кружку возле губ, перескакивая глазами с одной на другую, а Дилан хлопает его по плечу. Все понимают. Именно Престон таскал О’Брайена на концерты, чтобы посмотреть на Агнесс. Розалин, осознав, улыбается, довольно отводя взгляд, а Нейтан фыркает, морщась:
– Ой, пошли вы.
Янг смеется, прикрывая губы ладонью, Агнесс чуть ни давится чаем. Престон стреляет взглядом на Дилана:
– Предатель, – тот пожимает плечами, коротко взглянув на улыбающуюся Финчер, переглядывающуюся с Розалин. Нейтан щурится, пыхтя от ярого смущения:
– Идите в задницу.
– Ты всё ещё смущаешься? – Агнесс довольно улыбается, опираясь ладонями на край раковины. Нейтан фыркает, не желая смотреть на неё, пока смывает с рук пыль после того, как долгое время ломал ветки для костра:
– Отстань, – ворчит, выключая кран, и берет полотенце, жесткими движениями вытирая руки.
– Да ладно, – игриво стреляет взглядом в сторону зеркала, перехватывая в отражении внимание Престона, но получает только скованное ворчание, поэтому вздыхает, отходя от раковины. – Окей, пойду спать, – улыбается, ладонью пихнув парня в плечо, и разворачивается, взявшись за ручку двери. Вроде открывает, потянув на себя, но внезапно со всей силы дверь вдавливают обратно, с грохотом закрыв. Агнесс прекращает улыбаться, но и без волнения оглядывается, в первый момент вжавшись спиной в стену. Нейтан давит ладонью на поверхность двери, встав ближе к девчонке, отчего та немного опускает голову, правда, почему-то не способна сдержать мягкую улыбку. Ей всегда нравилось это. Когда Престон насильно ограничивал её в движении.
Парень встает напротив, со скрытой ухмылкой уставившись в макушку девушки, которая поднимает лицо, встретившись с ним взглядом. Нейтан скользит ладонью по двери, касаясь замка под ручкой, и пальцами поворачивает его, вслушиваясь в глухой щелчок. Заперто. Розалин чувствует, как жар под кожей усиливается, и не противится его появлению. Наоборот смотрит прямо на парня, немного закидывая голову, поймав его тяжелый вздох. Престон внимательно следит за её поведением, понимая, что девушка подпускает его ближе. Снова. И его задача больше не допустить ошибки.
Наклоняется, крепко целуя губы Агнесс, которая прикрывает веки, расслабленно позволив парню углубить поцелуй, хотя сама не активно отвечает, вновь привыкая к нему. К тому, как он касается её талии, пока ещё осторожно, ведь нельзя допустить ошибки. Нельзя переступить черту дозволенного, а Агнесс разрешает только поцеловать, но и этого уже вполне достаточно.
Ведь она сама так скучает по этому.
Райли заканчивает вытряхивать плед на террасе, возвращается в дом, развесив мягкую ткань на перилах лестницы. Слышит, как гремит чайник на кухне, поэтому перед сном решает зайти туда, правда, рассчитывает увидеть больше людей, но встречает только Дилана, вынимающего из упаковки таблетки для сердца. Янг встает на пороге, обняв себя руками, и хранит молчание, когда парень стреляет на неё взглядом, так же ничего не сказав. Девушка изучает его синяки на лице, ощутив тот же укол вины, поэтому интересуется:
– Ты мазал кремом?
– Нет, – парень слегка хмурит брови. Ему не охота поднимать данную тему. Он наоборот хочет вести себя, будто ничего не произошло. Что толку мусолить проблему, пока нет её решения? Кажется, сделает тем самым только хуже.
Финчер проходит по кухне к аптечке на столе и пальцами «ворошит» препараты в поисках крема. Дилан наливает себе кипяток в кружку, цокая языком:
– Забей, – шепчет, но Янг уже протягивает ему упаковку крема, так что парень принуждает себя смириться, и сжимает губы, пальцами сжав край тюбика.
Дергает на себя, но Райли не отдает, продолжая сжимать, поэтому О’Брайен поднимает на неё взгляд, изучая всё ещё болезненно бледное лицо. Девушка хочет извиниться. Опять. Её изводит от желания постоянно просить прощения за содеянное. Она открывает рот, нервно переступив с ноги на ногу, но не удается выдавить из себя слова, так что девчонка громко выдыхает, чувствуя моральное давление, ибо Дилан смотрит. Внимательно. Ждет, что она скажет. Или сделает…
– Спокойной ночи, – Райли выдавливает в смущении и с долей вины, проглотив комок эмоций. О’Брайен кивает головой, ощущая её несобранность, так что не пытается узнать, что не так. Финчер складывает руки на груди, проявив подобие улыбки, и шагает назад, поворачиваясь к нему спиной. Дилан провожает её взглядом, нахмурив темные брови.
Ей так жаль.
========== Глава 46 ==========
Не обременять собой
Одно дело, когда тебя лишают чего-то насильно, другое, когда ты сам принуждаешь себя уничтожить остатки чего-то близкого, давно зарытого внутри сознания. Моральное насилие над собой, вроде необходимое, правда, Райли не может быть уверенной в чем-то на сто процентов. В данный момент она знает лишь то, что ей нужно остановиться. Сделать психологический перерыв, дабы начать всё с начала. Без мыслей о матери, отпустив злость на неё и на отца, а так же на Лиллиан. Все эти факторы провоцируют сильные отрицательные эмоции, которые девушке требуется избегать для нормального функционирования в обществе.
Но есть вещи, от которых трудно отказаться.
Янг сидит в салоне на заднем сидении. Агнесс открывает дверцу, забираясь рядом, и с улыбкой ворчит на Нейтана, который опять курит рядом с ней. Девушке не нравится запах никотина, поэтому русый, сквозь фырканье, отходит дальше, протягивая упаковку сигарет Дилану. Они оба дымят в стороне, о чем-то переговариваясь.
Погода стоит приятная. Подняться рано не удается, поэтому выбираются в дорогу только в двенадцать дня. На самом деле, ни Агнесс, ни Нейтан, ни даже Дилан не стремятся вернуться в город, что нельзя сказать о Райли. Конечно, она не хочет видеть отца и Лиллиан, но и сидеть в стенах этого дома нет желания, особенно теперь, когда один его вид вызывает негативные чувства в груди. А девушка пытается бежать от подобных эмоций, так что сама спросила за костром о том, когда они смогут вернуться в город.
Янг успевает переброситься парой слов с Розалин до того, как парни возвращаются в машину. Им так просто удается завязать между собой разговор, причем очень часто они обсуждают совершенно странные темы, и Райли замечает, как ей трудно вступить в беседу. Старается всё равно как-то поддакивать и реагировать на фразы.
Машина трогается с места. Финчер решает для себя не бросать последний взгляд на дом своего детства, но пальцы невольно тянутся к цепочке на шее. Находят кулон в виде звезды, и в глотке образуется мерзкое жжение.
Есть такие вещи. Райли ещё предстоит работать над собой, чтобы окончательно избавиться от них – от остатков прошлого.
Путь не напрягает. Нейтан продолжает мешать Дилану вести автомобиль, Агнесс зарисовывает всё, что видит в свой блокнот. Она говорит с ребятами и Янг, но чувствует некий дискомфорт с её стороны, поэтому не стремится тревожить своей болтовней. Понимает, что подруге ещё нехорошо. Райли всю дорогу притворяется спящей, делает вид, что не выспалась за ночь, а сама утопает в тишине своего сознания, иногда отвлекаясь на разговор друзей.
Машина не несется, поэтому в город они возвращаются ближе к четырем часам. Розалин без остановки вздыхает о том, что уже скучает по тишине, что царит в доме у озера, Престон почему-то соглашается с ней, хотя Финчер никогда не считала его сторонником «спокойствия», О’Брайен лишь предупреждает всех, что не будет их личным таксистом в ближайшие пару месяцев, из-за чего все конечно усмехаются, понимая, что придется скинуться на бензин.
Первым делом машина тормозит у дома Агнесс, которой только стоит отметить об отсутствии её родителей, как Нейтан тут же решает зайти к ней, объясняя это тем, что не хочет раньше времени возвращаться к себе, ведь его «родаки опять в говно». Розалин прощается с Финчер у окна, обещая написать. Она ей правда напишет, вопрос в том, как скоро ответит Райли? До начала учебы остаются жалкие дни, и Янг желает провести их наедине с собой, так что Агнесс не стоит надеяться на быстрое установление контакта с подругой. Бесспорно, Янг улыбается, помахав рыжей рукой, но уголки её губ опускаются, стоит подруге закрыть за собой дверь, оставшись наедине с Престоном. Видимо… Их отношения действительно налаживаются.
Дилан без желания давит на педаль газа, бросив взгляд на девчонку:
– Чё, погнали? – думает, что в последний момент она откажется ехать домой, но девушка без эмоций на лице пожимает плечами, кивнув головой:
– Погнали, – звучит расслабленно, но в этом мягком тоне нет спокойствия. Парень повторно смотрит на неё через плечо, после принимаясь за внимательное вождение. Сам уходит в себя, позволяя мысленно уединиться. В одном салоне образуются два замкнутых мира со своими внутренними переживаниями.
До дома добираются в тишине. Странно. Никакого давления данное молчание не вызывает. Конечно, оно сковывает, но во многом они неплохо справляются. Скрывают общее нежелание быть здесь, когда оставляют машину, оказываясь в стенах дома. С редким переглядыванием шагают на второй этаж, прислушиваясь к звукам. Довольно тихо…
И только Райли думает о всеобщей бесшумности, как слышит за спиной протяжный дверной скрип. Она не желает оглядываться, а вот Дилан немного замедляет шаг, обратив внимание на Митчелла.
Мужчина выходит из своего кабинета. Выглядит уставшим, лицо больно опухло. Скорее всего, он не просыхает все эти дни, оттого и глаза такие красные, словно навыкате. Райли не хочет смотреть на него, так что отворачивается, чтобы продолжить идти, но приходится остановиться, ибо хриплый голос мужчины рушит повисшую в коридоре тишину:
– Привет, – к кому он обращается? Смотрит на дочь, нервно перебирая замерзшими пальцами ткань своей рубашки, которую не меняет уже два дня. Финчер не позволяет себе сравнивать его данное состояние с тем, когда отец пребывал в депрессии. Есть схожие черты, но не всё ли равно?
– Здравствуй, – бросает без интереса, стоя полубоком, и хочет продолжить идти, как вновь притормаживает, уловив с неприязнью обращение мужчины, который просит, с обречением переводя внимание на парня:
– Зайдешь?
Ага, сейчас. Девушка еле сдерживает смешок, но её раздражение буквально рассыпается в пыль, сменяясь поражением, ведь Дилан кивает, выглядя вполне серьезно:
– Сейчас, – сам поворачивается к нему спиной, продолжив шагать по коридору к своей комнате, чтобы оставить там рюкзак, а Янг моргает без понимания происходящего и следует за ним, кинув парочку неодобрительный взглядов на отца, а он их ловит, ощутив сильный удар в грудь. Настоящая неприязнь. Его дочь испытывает неподдельное отвращение по отношению к нему. И мужчина невольно сам пропитывается им к самому себе.
Райли заходит за Диланом в его комнату, немного прикрыв дверь, и с хмурым беспокойством обращается к парню, кладущему рюкзак на кровать:
– Что он хочет? – подходит к нему ближе, не скрывая напряженного недоверия. О’Брайен в свою очередь сохраняет равнодушие, оттого его речь звучит уверенно:
– Узнаю, – не желает медлить, так что обходит Финчер, направляясь обратно к порогу, чтобы покинуть помещение. Райли не пытается вновь вывести его на разговор. Её хмурый взгляд опущен в пол. Стоит на месте, вслушиваясь в чужие отдаляющиеся шаги, и с беспокойством оглядывается, поймав себя на мысли о страхе: вдруг её отец начнет травить мозг О’Брайена, вдруг он настроит парня против неё? Финчер сглатывает, еле усмиряя себя, и присаживается на край кровати, обняв плечи руками, сгибается, коснувшись локтями колен. Сидит. Подождет его здесь.
О’Брайен не проявляет скованности. Он понимает, что в кабинете его ждет совершенно не трезвый мужчина, поэтому морально готовит себя к неадекватному поведению, возможно, даже к драке, хотя, Митчелл не выглядел так, будто сейчас рванет с кулаками на противника, но всё равно стоит не изменять своей бдительности.
Дилан без стука открывает дверь, сразу понимая, что матери нет, и этот факт позволяет частично выдохнуть. Ему не хочется лишний раз ощущать давление от её присутствия. Мужчина стоит у своего стола, наливая себе в рюмку ещё виски. Он оглядывается на парня, кажется, его глаза немного слезятся, скорее всего это реакция организма на выпитый алкоголь.
– О чем ты хотел поговорить? – Дилан приходит сюда с определенной целью, он не собирается впустую трепать языком. Закрывает за собой дверь, видя, как Митчелл достает с полки ещё одну рюмку, кинув на один из стульев:
– Садись, – звучит не жестко. Совсем. Это даже странно. Парень с подозрением щурится, проходя к столу, и хмуро заявляет:
– Я не буду пить, – но Митчелл всё равно наполняет вторую рюмку, без сил опустившись на стул рядом, одним рывком опрокинув содержимое рюмки в рот. О’Брайен садится напротив, упираясь локтями в стол, и морщится с непониманием:
– Как много ты выпил?
– За эти дни? – его язык вялый, но речь вроде связная. – Достаточно, – наливает себе еще коньяка. – Я готовил себя к этому разговору, – объясняет, своим отношением вызывая напряжение у Дилана, который ерзает на стуле, пальцами постучав по своей рюмке с алкоголем. Ждет. Он понятия не имеет, о чем именно хочет поговорить Митчелл, поэтому остается терпеть, пока мужчина не соберется мысленно и не начнет говорить. А ему приходится напрячь сознание, дабы выкладывать своё наболевшее в ясной форме, способной донести мысли до слушателя:
– Я не хочу, – начинает с вздоха, отпивая немного из рюмки, – чтобы ты думал, что я плохой человек, – его уставший взгляд опущен в стол. О’Брайен хмуро и внимательно следит за лицом мужчины, опустив холодные ладони на свои колени:
– Тогда объясни, – и в голове рождается один вопрос, способный выразить через себя всё херово отношение к происходящему в этой семейке. – Какого черта ты делаешь?
Парень понимает, это общий вопрос, и Митчеллу будет трудно ориентироваться в собственном пространстве сознания, поэтому, чтобы не запутать его окончательно, Дилан решает взять разговор в свои руки и направлять мужчину:
– У матери Райли была такая же болезнь, – начинает серьезным тоном. – Расскажи подробнее.
Необычно видеть Митчелла таким… Ранимым, что ли. Упоминание о матери Райли вызывают у него приступ длительного молчания. Взгляд мужчины с напряжением бегает по поверхности стола. Он наливает себе алкоголь, выпивает ещё три рюмки, пару раз скользнув ладонью по замученному лицу, пока не приступает к ответу:
– Эта болезнь передается по наследству, генетически. Мать моей бывшей жены не была больна этим, но её бабушка – была, – вынимает упаковку сигарет. – Знаешь, я не замечал ничего странного за Эллис. Никогда, – ищет зажигалку, роясь в карманах. Дилан протягивает свою, не желая, чтобы мужчина отвлекался.
Митчелл начинает дымить. Никотин, вроде, успокаивает его.
– Она была очень активной. Мне никогда не казалось, что её повышенная эмоциональность – это нечто плохое, – печально улыбается. – Я даже влюбился в неё только потому, что она была такой, знаешь… – немного сбивается, долго обдумывая слова из-за опьянения. – Такой… Живой, – затягивает, пуская дым перед собой, практически в лицо парня, который не морщится, не издавая лишнего шума. Говори, Митчелл.
– Я начал замечать странности после двух лет наших отношений, уже тогда она начала проявлять агрессию. Когда мы ссорились, она могла ударить меня, но тут же приходила в себя, начав извиняться и чувствовать вину, – наливает себе ещё, но уже возвращается к виски. – На тот момент она уже посещала доктора Харисфорда. Как я понял, он работал ещё с её бабушкой, изучая поведение. Он занимается выработкой лекарства, влияющего на эмоциональную составляющую человека. И прописал подобные Эллис. Проблема была в том, что эти витамины – пробные. Но Эллис не отказывалась их пить, наоборот, она чувствовала себя лучше, и я правда считал, что таким образом она будет поддерживать стабильное состояние, но… – хмуро направляет взгляд в стол. – Но оказалось, что лекарство работает подобно наркотическому препарату. Каждый раз он действовал по-разному. Чаще всего он лишал Эллис каких-либо эмоций, из-за чего она не могла нормально существовать, поэтому мы перебрались жить в дом у озера, где ей не нужно было сталкиваться с социумом. Эти лекарства замедляли её мышление. Если она прекращала их принимать, то у неё начинались сильные срывы, будто ломка. Грубо говоря, их наличие гарантировало её временную стабильность.
– Но, – Дилан перебивает. – Я дал Райли лекарство. И той же ночью у неё произошел срыв, – его слова принуждают мужчину поднять глаза. Он долгие секунды смотрит на парня, внезапно перейдя на шепот:
– Значит, уже скоро третья.
– Что «третья»? – О’Брайен невольно сглатывает.
– Харисфорд разработал три вида лекарств. Каждое предназначено для одной из стадий и содержит в себе необходимую дозу наркотического средства. Когда Райли было пять, я с ужасом обнаружил у неё признаки первой стадии и тут же отправил к доктору. Тот подтвердил опасения и сразу же выписал небольшую дозу, – с серьезным видом отводит взгляд. – В тот день он сказал мне, что её случай не похож на случай с Эллис, но я не обратил на это внимание. Я думал, что Райли поможет ранний курс приема таблеток, ведь сама Эллис начала лечение поздно, во время второй стадии.
– Как проявляется вторая стадия? – парень уже сжимает рюмку с алкоголем, вот-вот намереваясь опрокинуть, ибо этот разговор вызывает у него болезненное ощущение в груди.
– У Эллис с Райли похожие симптомы. Вторая стадия проявляется за счет резких перемен в настроении. Именно на второй стадии начинает активно проявляться агрессия, – мужчина еле заставляет себя пропускать больные воспоминания через разум, чтобы выдать как можно больше информации. – Третью стадию распознать очень просто, – переводит взгляд на парня. – Бред. Паника. Больных охватывает безумие, галлюцинации, – чем больше он говорит, тем сильнее О’Брайен отводит внимание в сторону. – Они бредят, они пытаются сбежать, потому что боятся чего-то. Паническая атака вызывает приступы сильной агрессии. Третья стадия является последней, потому что без необходимого лечения человек перестает различать реальный мир и мир бредовых фантазий. Его эмоции совершенно не поддаются объяснению и трактовке.
– Что не так? – он не понимает. – Что не так с их эмоциями? – ведь испытывать эмоции – нормально для всех людей, так что за херь творится в головах подобных больных?
– Харисфорд занимается изучением этого вопроса уже много лет, – Митчелл качает головой, сжав губы до бледноты. – Я не знаю. Я правда не понимаю. Доктор говорил о том, что в работе головного мозга происходят ошибки. Что-то с нервными окончаниями. Знаешь, есть люди, которые от рождения не могут ходить, они парализованы или их развитие затруднено. Инвалиды. Так вот Харисфорд называет таких больных «психическими инвалидами».
– Мне не легче от этой информации, – грубо процеживает Дилан, не сдержавшись и закурив. Они с Митчеллом молчат какое-то время. О’Брайен пытается обдумать услышанное, но его голова отказывается переваривать то, чего принять он не способен.
Мужчина смотрит в одну точку. Куда-то перед собой, может, в стену, когда произносит задумчиво:
– Харисфорд предупреждал меня, – Дилан поднимает косой взгляд, хмуря брови. – Он говорил, что будет правильнее положить Эллис в больницу, но я не мог. Это означало бы, что остаток своей жизни она провела там. Как крыса подопытная, – с злостью стискивает сигарету пальцами, проявляя безысходную ненависть на лице. – С помощью неё они бы изучали болезнь. Я не мог отдать её. Я не верил, что это настолько опасное заболевание для человека. От него не умирают, так? Поэтому я решил, что не отдам её, буду самостоятельно бороться с ней.
О’Брайен моргает, догадываясь:
– И ты начал её привязывать, – не вопрос. Митчелл встречается с ним взглядом, с чувством вины проглотив ком в глотке:
– Ты ведь уже знаешь, – тушит кончик сигареты о стол. – В момент панической атаки они очень сильны. Они могут убежать, и если ты их потерял… – берет рюмку. – То уже не сможешь помочь придти в себя.
Дилан не хочет спрашивать, но понимает, что должен знать всё, поэтому говорит с опаской, сжав кончик сигареты зубами:
– Как умерла Эллис? – звучит тихо, смотрит на мужчину с настороженностью. Тот уставился вниз, задержав у рта рюмку. Молчит. Ему тяжело говорить об этом. Выпивает. Одну рюмку. Ещё одну. Затем третью, которую громко ставит на стол, корчась от привкуса сильного алкоголя, что обжигает горло:
– Я не смог, – его глаза давно покрылись соленой пеленой, но он держится, не позволяя себе проявлять настолько жалкие эмоции. – Я не смог, – качает головой, еле заставив себя взглянуть на парня. – Я не выдержал. В какой-то момент я… Убежал. Сам, – его начинает трясти. – Я сорвался, когда она… Ну… Эллис сама настояла на разводе, она понимала, что не хочет мне вредить, поэтому я уехал с Райли в город. Мы навещали Эллис только летом. Я видел, что ей хуже, но… Не мог ничем помочь, она сама не позволяла. Знаешь, она… Почему-то выбрала отстранение. Она знала, что больна, боялась навредить Райли и мне, поэтому закрылась от меня. И в тот день, когда я оставил её во время приступа, я уехал, бросив и Эллис, и Райли в том доме, она на эмоциях приняла слишком много таблеток, – его голос надрывается. Митчелл притоптывает ногами под столом, проявляя нервозность, ладонью проводит по лицу и волосам, пытаясь собраться, но всё равно тон выдает его эмоции:
– Райли была уже в таком возрасте, она могла увидеть это, могла видеть состояние Эллис, но… Я всё равно ушел, я… – ладонями трет красное лицо. Дилан хмуро следит за ним, с тревогой ерзая на месте. От никотина начинает тошнить.
– Харисфорд объяснил мне важность приема определенного количества таблеток. Эллис его превысила. У неё произошло что-то с мозгом, я… Нервные клетки будто окончательно парализовались, и она просто умерла, – ладонями указывает на стол, с широко распахнутыми глазами уставившись в никуда. – Она умерла, – повторяет, словно сам второй раз осознает этот факт. О’Брайен не может подобрать слов. Он видит, в каком состоянии пребывает мужчина. Кажется, что он сам психически болен, но на деле его изводит нестерпимая эмоциональная боль.
Дилан затягивает, стряхивает с сигареты пепел, еле выговаривая:
– Может… – откашливается, замечая, что мужчина замирает на эти секунды после своих слов. – Может, ты посоветуеешь что-то? – Митчелл переводит потерянный взгляд на парня, который объясняет. – Было ли то, что помогало поддерживать состояние матери Райли.
– Общение, – его поведение… Оно ненормальное. Стресс лишает человека здоровья, и Митчелл выглядит так, будто отключается, но продолжает выпивать в больших количествах.
– То есть… – Дилан следит за тем, как мужчина наполняет свою рюмку до краев. – С ней надо говорить?
– Она должна быть в постоянной занятости, – он резко перескакивает с одного на другое. – Я поэтому и занимал Райли всем, чем только мог: она убиралась, стирала, готовила, я требовал от неё максимальной отдачи учебе, и она училась, как ненормальная. Я постоянно гонял её на вечеринки, разные мероприятия, чтобы она могла завести больше друзей, чтобы… Вокруг неё всегда были люди, – опустошает рюмку, вытирая ладонью губы. – Ей нужен выплеск эмоций. Это очень помогало Эллис. Если она на протяжении дня испытывала сильную гамму чувств, то вечером валилась без сил спать. Её эмоций не хватало для возможного срыва. Она была полностью выжата, – мужчина вдруг мнется, заикнувшись, что вызывает напряжение у Дилана, не стремящегося перебить. – Очень полезна… – почему-то медлит. – Физическая разрядка, – стучит рюмкой по столу, начав жестикулировать свободной ладонью, объясняя. – Ну… Эллис вела себя спокойнее после того, как мы с ней спали… – смотрит на О’Брайена, который вдруг моргает, качнув головой:
– Ам, мы с Райли не…
– Ты думаешь, я идиот? – Митчелл сердито перебивает, заставив парня замолчать. – Я вижу. Я прекрасно вижу, что происходит, – в его голосе нет давления, но есть что-то иное… Дилан прячет ладони в карманы кофты, ощутив дискомфорт, когда мужчина опрокидывает ещё одну рюмку, закашляв:
– Вопрос в другом, – взгляд опьяненных сердитых глаз устремлен на парня. – Нужно ли тебе это?
– Прости? – Дилан хмурится, колким вниманием одарив Митчелла.
– Я обречен, Дилан, – кивает головой. – Я обречен на заботу о Райли, потому что она моя дочь. Я был обречен, потому что любил Эллис. Но ты… Зачем тебе это? – его взгляд разъедает. О’Брайен стеклянно уставился в ответ, сохранив свое молчание.
– Ты ещё молод. У тебя всё впереди. Я боюсь, ты зря обрекаешь себя на это. Боюсь, ты понятия не имеешь, с чем связываешь свою жизнь, – Митчелл опирается руками на стол, поддаваясь вперед, и шепчет. – Райли – инвалид. С ней нужно быть постоянно, следить, наблюдать, терпеть агрессию. Это… Это тяжело, это очень, – кивает от груза в голове. – Очень тяжело, Дилан. Ты не представляешь, насколько.
Парень опускает взгляд. Не хочет думать, но приходится, ведь мужчина продолжает:
– Я… Я потерял Эллис, и я знаю, о чем говорю. Она… Она позволила себе сломаться, и Райли позволит. Я не хочу переживать это вновь, поэтому…
– Отдашь её в больницу? – Дилан стреляет резким взглядом в лицо Митчелла. – На это намекаешь? Просто слить девчонку? – повышает тон голоса, а мужчина остается опечаленным, оттого и голос его звучит тише, слабее:
– Вдруг Харисфорд был прав? Вдруг это верное решение? Я больше не перенесу этого. Пойми меня. Ещё одна потеря. Я страдал столько лет, я…
– Ты винишь в своих страданиях Эллис, но не её вина, что она такая, – парень зло процеживает.
– Я не виню её, я…
– Ты только и делаешь, что ноешь мне о том, как тебе тяжело, – Дилан морщится. – А им? Каково им? Эллис отстранилась от тебя, потому что не хотела ранить, но ты должен был остаться.
– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь… – он качает головой.
– Скорее всего, но теперь я точно знаю, в чем была твоя ошибка, – не может сдержать злости. – Да, это ты посодействовал тому, до чего себя довела Эллис.
Митчелл пустым взглядом смотрит на парня, уже не в силах отрицать или противиться его словам. Он морально истощен этим разговором. Дилан грубым движением выпивает рюмку, схватив со стола бутылку виски, и резко встает, с долей ненависти и непонимания уставившись на Митчелла:
– Ты дал ей закрыться. Ты оставил её наедине с собой. Ты жалок, и теперь подсознательно хочешь избавить себя от Райли, ведь она для тебя копия Эллис. Я может понимаю твои действия, и не мне винить тебя за слабость. Просто иди в жопу, Митчелл, – сглатывает, сверля мужчину взглядом. – Иди в задницу со своим Харисфордом и идеей о больнице, – скрипит зубами. – Пошел ты, – разворачивается, тяжелым шагом направляясь к двери, которую распахивает, громко захлопнув за собой.
Дилан понимает состояние Митчелла, но не может принять тот факт, что он хочет просто сдать Райли, как ненужное животное на исследования этим придуркам, которые будут ковыряться в её мозгу. Боль мужчины можно понять, даже нужно, и О’Брайен знает, на что идет, знает, насколько это тяжело, но он просто не способен представить. Представить, что девчонку, как собачонку, куда-то заберут, закроют в больнице, официально. Официально она будет пациентом психбольницы. Это крест. Абсолютный крест на будущем. Никаких стремлений, никаких надежд и желаний. Они сделают из неё овощ, ведь это выгодно тем, кому требуется изучать болезни. А докторам не нужно, чтобы пациент вел себя агрессивно и отказывался от процедур. Они просто…
Дилан закрывается в ванной, принимаясь активно опустошать неприятный на вкус алкоголь, но он необходим ему сейчас. Господи, так необходим, чтобы немного отключиться. Потерян. К черту.
Но самое важное парень вынес из разговора с Митчеллом. То, что было ошибкой с его стороны. Он дал Эллис закрыться. Поэтому Дилан не позволит Райли отстраниться.
Посматривает на часы. Сколько уже сидит здесь, в ожидании О’Брайена? Больше сорока минут точно. Не меняет положения тела, ладони в холодном поту от нервов. Вытирает их о ткань джинсов, после переплетает пальцы, упираясь локтями в колени. Взгляд сохраняет опущенным в пол. Она слышала стук двери, но не решилась покинуть комнату, так как шаг у парня был тяжелый, и он миновал порог помещения. Скорее всего, разговор не удался. Девушка еле держит себя в руках, дает Дилану время побыть наедине. В ванной, куда он входит, льется вода. Шум скрывает в себе происходящее в запертой комнате. Янг сомневается, что О’Брайену в действительности захотелось принять душ. Возможно, таким образом, он пытается добиться полного уединения с собой.
А Финчер покорно ждёт. Она настолько сильно уходит в себя, раздумывая над своим состоянием, что пропускает момент, когда ОБрайен всё же возвращается к порогу. Райли поднимает голову, в первый момент не придав значения внешнему виду парня, который хмуро на неё сморит, догадываясь:
– И на хер ты здесь просидела так долго?
– О чем вы говорили? – Янг поднимается с края кровати, короткими шагами минуя мебель комнаты, приблизившись к парню, который держит ладони в карманах кофты, якобы спокойно шагая к столу. – Что он хотел?
– Да так… – морщится, копчиком опираясь на деревянный край, встает вроде в расслабленную позу, лицом к девушке, но чувствуется в его поведении напряженность. Райли стоит на месте, в нескольких шагах от него, и перебирает пальцами ткань футболки, внезапно придав значение тому, как в целом выглядит Дилан:
– Ты выпил? – оценивает его слегка покрасневшие белки глаз, да и запах алкоголя вдруг ударяет в ноздри, и девушка не может ему противиться, поэтому сразу заявляет, что раскрывает опьянение парня. О’Брайен даже закатывает глаза, качнув головой, что-то ворчит под нос, но в итоге не отрицает данный факт, уставившись в стену, нервно притопнув ногой. Девушка хмурит брови, медленно приближаясь к нему:
