Текст книги "Считай звёзды (СИ)"

Автор книги: Paprika Fox

сообщить о нарушении

Текущая страница: 88 (всего у книги 98 страниц)

– Ой, он… – указывает растерянно на мальчишку, который с особой злостью исподлобья косится в сторону незнакомки, сохранив молчание.

– О, ты нашел хлеб, – девушка улыбается, подходя к ним ближе, и изображает задумчивость. – Да, это правда он, – выпрямляется, взглянув на мужчину. – Простите, я попросила его сбегать в магазин, но забыла дать денег, поэтому помчалась вслед, – начинает рыться в сумке, чтобы найти кошелек. – Вот он, наверное, и растерялся, – звучит так нелепо, но девушка неловко смеется, и мужчина чешет макушку, против воли отпуская локоть Дилана, который не смеет двигаться с места. Стоит. Ждет, чем для него повернется происходящее, и не поглядывает в сторону ребят, наблюдающих за происходящим с той стороны улицы.

– Извините, – продавец просит прощение, но девушка отмахивается, протянув ему купюру с улыбкой:

– Всё в порядке, это я не доглядела, простите.

– Да, извините, – мужчина молвит повторно, окинув мальчишку взглядом, после чего кивает девушке, развернувшись и вернувшись в магазин.

– Идем, – девушка спокойно берет мальчика за ладонь, ведет за собой, а тот не сопротивляется, чувствуя себя неуютно, но ему нужно скрыться от надзора мужчины, который всё ещё без доверия следит за ним из-за лавки. Незнакомка отводит его дальше, свернув за угол здания, где паркуют машины, и отпускает пыльную ладонь, с улыбкой присев на корточки напротив ребенка:

– Держи, солнце, – роется в сумке, протянув ему шоколадный батончик. Дилан искоса смотрит на сладкий «подарок», не изменяя довольно взрослой хмурости, что приводит девушку в восторг, но она оставляет слова восхищения при себе.

– В следующий раз лучше заработай, – дергает мальчишку за кончик носа, принудив того поднять на неё взгляд, и первое, что бросается в глаза – сверкающий на солнце кулон. В форме звезды. И почему он так притягивает его взгляд. Буквально гипнотизирует.

– Мам? – неуверенный тихий голос со стороны одной из машин отвлекает. Девушка оглядывается, и мальчишке приходится отвести взгляд, опустив его вниз, и начать отходить назад, чтобы увеличить расстояние между ними. И сбежать. Но ему правда не по себе.

Разворачивается, ускорив шаг. Он даже не благодарит. Лишь бросает внимание назад, когда слышит мягкое:

– Зайка. Идем.

Девочка с вьющимися волосами и пухлыми щечками смотрит на него, немного удивленно, как обычно дети изучают что-то, чего до этого не видели, хотя в данный момент Дилан выступает в роли обыкновенного незнакомца, но она не так часто выходит на контакт с другими детьми, поэтому изучает с особым интересом. Девушка берет ребенка за ручку, ведет за собой, и девочке только и остается, что отвернуться и прижать к груди вязанного кролика, который своими ушками задевает кулон на её тонкой шее.

Дилан отворачивает голову. Шагает быстро, натянув на голову капюшон старой изношенной до дыр кофты, а под её ткань прячет батон хлеба.

Думаете, он не помнит этого?

Наивное предположение.

***

Спокойное утро – это что-то из разряда фантастики. Дилан убеждается в данном факте, когда его телефон вибрацией нагло внедряется в наполненный тишиной мир парня, который он уже долгое время разделяет с девушкой. Удивительно, но в отличие от него Райли способна сохранить свой сон, даже на мгновение она не вырывается, оставаясь погруженной в теплоту, пока закутывается в одеяло, томно выдохнув в плечо О’Брайена. Сам парень просыпается моментально, причем он никогда не дает себе время для восстановления. Открывает веки, морщась от той бледноты, что окружает, вмиг вызывая легкую неприятную боль в глазах. Не стремится приходить в себя. Обращает хмурое и сонное внимание на Янг, внезапно принуждая себя приподняться на локте, ведь даже в таком состоянии осознает, что случайно, видимо, во время сна практически лег на Финчер, но, кажется, её комфорт от этого не поубавился. Девушка наоборот как-то ёжится, сильнее лицом зарываясь в мягкую подушку и натягивая на голову одеяло.

Дилан моргает, отгоняя остаток сна, и пальцами потирает веки, разворачиваясь к тумбе, на которой оставил телефон, и тянется к нему рукой, сжимая вибрирующий аппарат. Переворачивается на живот, оставаясь на локтях, и отвечает на вызов, не сразу поднося телефон к уху. Долгие секунды изучает экран, слыша, как кто-то по ту сторону произносит его имя, пытаясь дозваться.

Митчелл.

Дилан потирает лицо ладонью, выдохнув, и обращает взгляд на Янг, оценив её спокойное выражение. Спит. Окей. Ему лень подниматься и вылезать из теплой кровати, поэтому отвечает тихим, хриплым голосом:

– Что? – даже дурак распознает нотки недовольства и сердитости в его тоне.

– Привет, – наверное, поэтому мужчина заговаривает не сразу, хотя, вполне возможно, причина заторможенности – усталость, вызванная не самой гладкой и приятной атмосферой, что нависает над его головой последние дни.

– Ага, – О’Брайен говорит тише, краем глаз следит за лицом Янг. Девушка морщится, отчего на её лбу собираются еле заметные складки, и девчонка активно трет костяшками нос, внезапно чихая. Звонко, вызывая у парня смешок. Он отвлекается от разговора с Митчеллом, улавливая неуверенное:

– Ты… Где?

Дилан моментально хмурится, возвращаясь из мира «грёз», и пялится в подушку. А Митчелл будто ощущает то напряжение, с которым парень вслушивается в его дыхание, оттого желает исправиться:

– То есть… – тихо сглатывает, набирая воздуха в легкие. Словно ему тяжко выдавливать из себя слова.

– Райли со мной, – парень начинает потирать пальцами висок, надавливая на него, чтобы избежать возможного проявления головной боли, а именно её и вызывает разговор с мужчиной, отличающимся сегодня особой нервозностью.

– Хорошо, – слышно, как он выдыхает, а так же звонкий щелчок стекла. Выпивает? Дилан прислушивается – шум переливающейся в стакан жидкости. Алкоголь? Что у них там дома происходит?

– А то я начал переживать, – Митчелл делает большие глотки, заставляя парня кривить губы, ему-то не особо приятно слышать, как кто-то глотает алкоголь. О’Брайен подпирает кулаком щеку, наклонив голову набок, и моргает, встретившись взглядом с Райли. Сонной. С опухшим после сна лицом. Веки она еле открывает, с вниманием наблюдая за парнем на протяжении нескольких секунд, что пребывает в подобии здравомыслия. Её сознание пока не до конца принимает факт пробуждения, поэтому девушка таким туманным взглядом изучает говорящего по телефону О’Брайена, пытаясь понять – сон или реальность? Дилан втягивает в легкие кислород, по-прежнему вынуждая себя слушать то, как мужчина наливает себе алкоголь и выпивает его. Под теплым одеялом Янг касается его ноги носком пальцев, после уложив колено на бедро. Мычит, еле принуждая себя к движению – забавно ерзает подобно гусенице, зарываясь под бок Дилана, который усмехается краем губ, позабыв прислушиваться к словам Митчелла, пока наблюдает за происходящим.

– Вы скоро вернетесь домой? – мужчина выдавливает что-то внятное, вдруг перескакивая на иную тему, так же сильно волнующую его. – С Лиллиан что-то совсем неладно… – выдыхает.

– Ясно, – парень не находит, что может дать в ответ, чтобы это удовлетворило Митчелла, ему, честно, и не хочется переживать о поддержании беседы с Митчеллом. Он смотрит на Райли, которая прикрывает веки, носом уткнувшись в локоть Дилана. О’Брайен пальцами постукивает по её щеке, надавливает на теплую кожу, потирая оставшийся след от складок наволочки.

– Просто… – Митчелл долгое время молчит, резко вспоминая о том, что говорит с Диланом. – Вы можете вернуться, если хотите, – да, тон неуверенный.

– Ага, – с сомнением произносит О’Брайен, прикрыв веки и надавив на них пальцами. – Это всё?

– А… – вроде, хочет сообщить ещё что-то, но прерывает свое желание. – Да. Это всё.

Дилан мычит под нос, оторвав телефон от уха, и кладет аппарат обратно на тумбу, опустив лицо в ладони, чтобы потереть кожу. Какое-то время проводит в таком положении, после подняв голову и вновь подперев ладонью щеку. Смотрит на Финчер, задумчиво наблюдая за её попытками вырваться из полусонного состояния. Зачем? Пускай спит. Но девушка уже зевает, переворачиваясь на спину, и раскидывает теплые руки, вынимая их из-под одеяла. Одной ладонью сжимает наволочку, другой касается волос парня у лба. Мягким движением сжимает их, осторожно потянув вперед, и Дилан еле морщится, наклонив голову под слабой силой тяги. Сжимает веки одного глаза, опустив взгляд на выглядывающие голые плечи Янг. Девушка переносит свободную от дела ладонь на край одеяла, подтянув его выше, к подбородку, чтобы не дать прохладному воздуху лишить её тепла, приобретенного за время сна. Продолжает молчать и подтягивать кончики волос парня вниз, а тот почему-то не просит её остановиться. Может, его устраивает любой контакт с ней, а может… Может, он не воспринимает подобное, как грубость? Конечно, если бы кто-то другой поступил подобным образом, О’Брайен скорее всего, нет, наверняка бы врезал ему. Финчер прикрывает веки, недолго пребывая в себе, после открывает их, больно лениво, и шепчет:

– Кто это был? – такой тихий голос. Дилану приходится сильнее наклонить голову, чтобы разобрать. Он не думает, что должен скрыть от неё звонок Митчелла, поэтому открыто отвечает:

– Твой отец.

Райли медленно моргает, зевая, и поворачивается набок, проникая свободной рукой под одеяло, чтобы уложить её на голую спину парня. Теплая… Такая теплая кожа. Янг начинает щупать её пальцами, довольно улыбаясь, и парень поднимает брови, всё ещё находясь под странным воздействием – Финчер продолжает тянуть его волосы, слабо, но… Продолжает.

– Что он хотел? – всё-таки интересуется сонным бормотанием.

– О тебе… – Дилан прерывается, морщась, когда Янг немного грубо дергает кончики его волос, после его мычания начав приглаживать их. – О тебе спрашивал, – пытается поймать Янг на проявлении эмоций, но почему-то не видит на её лице ничего, что выдает чувства, хотя бы привычное ворчание по поводу отца, нарушающего их покой. Но нет. Ничего.

– У тебя что-то болит? – спрашивает, хмуря брови, а Райли отпускает обе руки, удобнее устраиваясь на кровати, и игнорирует вопрос, каким-то равнодушным взглядом изучая плечи парня, на коже которого четче проявляются отметины и синяки. Девушка хмуро исследует их, пальцами аккуратно касаясь самого крупного и темного, на плече:

– Ты обработал?

Дилан решает не требовать от неё ответа. Если девчонка так явно пропускает вопрос, значит, на то есть причина. И парень тут прикидывает, понимая – у Янг давно не было эмоциональных упадков. Митчелл говорил, что, эм, интим немного опустошает человека с подобным заболеванием в плане эмоций, усмиряя, следовательно, переживать не о чем. Это нормально. Немного быть эмоционально «ровной» – ей на пользу. Быть постоянно в нездорово-поднятом настроении или в сильном упадке – тоже нехорошо. Хорошо, что О’Брайен начинает немного разбираться в истоках и причинах настроения Финчер. Так легче понять, как себя вести.

Если Райли испытала сильные и разнообразные эмоции этой ночью, они очевидно её вымотали. Она выжата. Значит… С ней всё в порядке, просто… Как бы ему назвать это состояние девушки? «Нормально»? «Ровно»? Плевать, главное, она в порядке. Никаких сильно отрицательных эмоций, никаких сильно положительных.

– Не помню, – не знает, что ответить, и данный ответ принуждает Янг поднять на него взгляд, изогнув брови:

– Значит, нет, – не улыбается, вздохнув.

– Их не было, – признается, уложив голову на подушку, а руками лезет под неё. Ложится на живот, внимательно наблюдая за тем, как выражение лица Янг остается неизменно «ровным»:

– Конечно, – кивает. – Они со временем проявляются.

Её ладонь падает на кровать. Усталое движение. Она без сил, но при этом данное бессилие чертовски приятно: тепло, тело будто распадается на частицы, будто девушка приняла горячую ванну.

– Аптечки у тебя здесь нет? – шепчет, прикрывая веки.

– Ты не оставишь это в покое, – утверждение. О’Брайен даже улыбается, понимая, что настырность девчонки в таком состоянии никуда не пропадает. Райли остается собой в любой ситуации.

– Нет, – она еле шевелится, ложась на живот подобно Дилану, и на вздохе спрашивает:

– Сколько времени?

– Ещё рано, – парень заявляет на полном серьезе. – Девять утра, – он открывает веки, ведь улавливает тяжкий смешок со стороны Янг, которая слабо, но искренне растягивает бледные губы:

– Рано? – смотрит на него. – По идее, мы должны быть на уроках сейчас.

– Не напоминай, – падает лицом в подушку, лишив себя возможности следить за Финчер, поэтому не успевает осознать, когда Райли приходит в движение, теплыми пальцами опираясь на его спину. Дилан поднимает голову, удивленно нахмурившись, правда остается молчаливым, пока Янг без предупреждения или объяснений садится на его спину, ладонями надавив на плечи. Прохладный воздух получает доступ к её теплому телу, поэтому на коже проявляются мелкие мурашки. Райли проводит пальцами по родинкам на спине парня, а тот укладывает голову набок, задумчиво смотрит куда-то пред собой, прослеживая за касаниями Янг, которая вдруг странно холодно шепчет:

– Давай поговорим.

О’Брайен хмурится, усмехаясь:

– Ты специально такое положение заняла? – но уголки его губ опускаются, ведь Райли молчит, продолжая давить ладонями на его спину, словно боясь, что Дилан внезапно начнет вырываться, но тот продолжает спокойно дышать, понимая, что девчонка настроена серьезно, поэтому лучше не играть в «дурачка». Тем более… Расположение духа, как известно, у неё сегодня «особенное».

– О чем ты хочешь поговорить? – сдается, заерзав, чтобы лечь удобнее, но Финчер воспринимает это, как попытку выбраться, поэтому сильнее сдавливает коленями талию Дилана, что вызывает у него улыбку.

– О тебе, – отвечает серьезно. Даже слишком.

– Мне уже дурно, – смеется, изображая тошноту, но со стороны Янг – тишина и молчание. Прекращает улыбаться, откашливаясь:

– Ну… Что хочешь знать? – так необычно. Они давно знакомы, давно стали друзьями, дано перешли за грань дружеских отношений, а тут… Осознание – они не так хорошо друг друга знают. На самом деле, это не расстраивает. Многие поступают подобным образом. Дают ту информацию о себе, которую дозволено знать. Это своего рода… Забота, что ли.

Янг машинально начинает массировать пальцами плечи парня, стараясь не давить на больные участки кожи:

– Расскажи мне о своем отце.

– О каком именно? – Дилан всё отшучивается. – Любовников у мамки было много.

– Ты понимаешь, что я о твоем отце, – нет, Райли. Ты просто не имеешь понятия, о чем говоришь. Ты подразумеваешь Коннора, а настоящий отец О’Брайена… Он даже думать не хочет, поэтому поступает так, как поступал всегда – погружается в созданную собой иллюзию идеального мира, в котором его отцом является желанный для него человек.

– Ну… – ощущает скованность в момент разговора на эту тему, поэтому прокашливается. – Что ты хочешь знать? Творческая личность, питавшая сильные чувства к Лиллиан. И они его погубили. Или она. Или всё это разом, – хмурит брови, изобразив нежелание обсуждать данный вопрос. Ему на самом деле неприятно прокручивать подобное в голове.

Когда речь заходит о Конноре, в разуме Дилана воспаляются сразу две больные зоны: суицид Коннора и факт того, что Роберт – его биологический отец. Слишком серьезный «мозговой штурм». Не стоит. Не надо. И Райли понимает это, поэтому переходит к другому вопросу, волнующему её:

– Почему Лиллиан постоянно сравнивает тебя с Робертом?

Вновь ноющая боль в черепе, будто старая травма. О’Брайен набирает воздуха в легкие, точнее, пытается набрать, ведь ему немного тяжело наполнить органы дыхания полностью.

И на выдохе:

– Хобби у неё такое – дерьмом меня поливать, – взгляд теряет остроту. Парень смотрит в никуда, стараясь хотя бы в голосе сохранить стойкость и непринуждение:

– Роберт, в большей мере, пытался меня воспитывать.

Райли улавливает подозрительный нотки огорчения в его тоне, поэтому начинает активно массировать его плечи, переходя к затылку шеи, отчего Дилан прикрывает веки, с чувством наслаждения выдыхая. Расслабляется. Мышцы тела будто парализует.

– Родитель из него никакой, – Райли хмурится, ощущая возрастающую злость по отношению к этому человеку. – Ты совсем на него не похож.

– Откуда тебе знать? – Дилан нехотя бормочет, вообще теряясь в темноте, когда девчонка начинает надавливать пальцами у кончиков волос на затылке. – Может, под подушкой я нож прячу… – шепчет, расслабленно и вяло дернув рукой. – Перережу тебе глотку и…

Замолкает, без резкости реагируя на то, как Янг дергает его за волосы, после проводит по ним, усмиряя недолгую боль.

– Совсем не идет тебе этот образ, – ставит перед фактом. – Плохого парня.

– М… – ему уже всё равно, что она говорит, лишь бы продолжала массировать ему спину. – Как знаешь.

Девушка какое-то время молча делает массаж, задевая синяки на его спине. Задумчиво изучает потравмированную кожу, решая продолжить говорить, раз уж они задели тему Роберта.

– Лиллиан, – неуверенно начинает, отводя взгляд в сторону. – Она не любит моего отца?

Дилан открывает веки, с равнодушием принимая происходящее. Ему правда не стоит лгать. Они ведь договорились говорить начистоту, так что парень с трудом собирает мысли, разбираясь, как ему лучше ответить, но в итоге выдает короткое:

– Да.

– Она с ним ради денег? – её вопросы прилетают один за другим, ведь данное давно поселилось в голове девушки.

– Да, – продолжает отвечать.

– Она хочет сбежать с ними от Роберта?

– Да.

Движение ладоней Райли медленнее. С меньшим давлением. Девушка взглядом упирается в затылок Дилана, но на самом деле, у её внимания нет опорной точки. Янг смотрит куда-то. Но не на него.

– И ты тоже? – спрашивает, готовясь к тому, как парень попытается перевернуться, чтобы видеть её, поэтому давит на его плечи, не позволяя ему двигаться. А О’Брайен действительно пытается пошевелиться, чтобы установить с девушкой зрительный контакт. Он подозревал, что они подойдут к этому вопросу, поэтому хочет оценить выражение лица Финчер, но она не позволяет.

– Это было… – Дилану удается приподняться на локти, не более.

– Изначально, – Райли перебивает, но без злости в голосе. – Изначально, это был ваш общий план? – она хочет знать. Парень опускает взгляд, начав дергать пальцами наволочку, и набирается моральной стойкости, кивнув головой:

– Да, но… – моргает, слегка дергая головой, чтобы взглянуть хоть краем глаза на Янг. – Планы немного изменились. Мои.

Молчание. Он не готов к нему. Хочет слышать её. Или пусть она ему треснет, но девушка прекращает массировать его спину. Напрягает её бездействие. Слава Богу, это длится недолго.

– С этим надо что-то делать, но… – Финчер замолкает, подбирая слова, чтобы правильно изложить свое волнение. – Я боюсь за отца. Он любит Лиллиан, и…

– Боишься, что это станет причиной его депрессии? – догадывается самостоятельно, понять это несложно, и девушка рада, что ей не требуется усилий, чтобы этот парень понял её.

– Да, – кивает головой, надавив руками на его плечи, из-за чего спина парня немного хрустит. Девушка хмурит брови, серьезным тоном прошептав:

– Столько проблем от этих отношений…

Дилан моргает, ложась обратно на подушку щекой, и в унисон Райли вздыхает:

– Верно.

***

Думаю, мне стоит уже выйти, да?

Я долгое время провожу в ванной комнате, умывая лицо то теплой, то холодной водой. Зачем? Чтобы избавиться от неправильного ощущения тяжести в голове. Давно я не чувствовала столь серьезную вымотанность. Нет, я вовсе ни о чем не сожалению, скорее всего, из-за сильных эмоций, что пережила этой ночью, ощущаю себя немного… Ну, как немного. Больно уставшей, но приятно уставшей. Правда, меня всё равно беспокоит тот факт, что я не могу заставить себя проявить светлые позитивные эмоции, боюсь, О’Брайен воспримет данное состояние неправильно, посчитает, что пребываю в дурном настроении, но нет. Я в порядке. Поэтому моя задача сейчас – постараться вести себя… Спокойно? Да, наверное. Если попытаюсь улыбаться, то выйдет фальшиво, а Дилан, бесспорно, удачно распознает неискренность, думаю, лгать ему нет смысла. Уверена, эта черта досталась ему от Лиллиан.

Быть в чем-то странной, знать об этой странности и принимать её. Это признак наплевательского отношения к себе и эгоизма к другим? Ведь я не пытаюсь себе помочь. По-моему, это называется привычка. Привыкаю к такой жизни, и у меня она не вызывает отвращения. Но если судить о других? О людях, которым приходится контактировать со мной? Вряд ли им подобное по душе.

С мокрого лица капает прохладная вода. Щеки краснеют, глаза по-прежнему болят. Пальцами растираю сжатые веки, и вновь опираюсь руками на края раковины, вскинув голову. Смотрю на свое отражение. Наклоняю голову в разные стороны, изучая лицо, и пальцами касаюсь темных кругов под глазами. Набираю в легкие кислорода – и выдыхаю, хлопнув себя по щекам ладонями. Ладно. Вперед. Растягиваю губы и тут же закатываю глаза, опустив руки вдоль тела. Совершенно неискренняя улыбка.

Открываю дверь, спокойным шагом устремившись вперед по коридору, и чувствую, как кожу оголенных ног приятно покалывает прохладный воздух. Почему-то я всё равно испытываю смущение, когда брожу здесь в одной футболке. Сцепляю пальцы за спиной, подходя к порогу комнаты парня, и изучаю помещение, окутанное бледным светом. Его нет. Думаю, он уже спустился вниз. Парень долгое время не хотел вставать, неужели заставил себя?

Слышу шум с первого этажа. Чайник греется. Но не спешу спуститься к Дилану. Еще в первый день, когда я пришла сюда, меня заинтересовала одна коробка, стоящая рядом с горой других в соседней комнате. Не знаю, кому она принадлежит, вся мебель накрыта белой пленкой. Здесь очень пыльно, а окна плотно зашторены, что не мешает мне ориентироваться и разглядывать окружение. Думаю, О’Брайен не убирается тут. Почему? Опять неизвестность. Мы с ним бесспорно становимся ближе, но по-прежнему я мало о нем знаю. Сегодня пришлось даже «скрутить его», чтобы поговорить. Хотя бы о чем-то. Кажется, придется поступать подобным образом, но редко, чтобы не вызвать негатива у парня.

Но, чтобы о чем-то спрашивать, нужно что-то знать. Так что…

Тихим шагом прохожу в комнату, оглядываясь на конец коридора. Много коробок, покрытых слоем пыли, и только одна лишена данного. Именно к ней подхожу, изучив помещение: пыль витает в воздухе, дышать тяжело, накрытые пленками кровать, стол, тумба, шкаф. Приседаю на одно колено, пачкая его в пыли, и раскрываю коробку, понимая, что она даже не запечатана скотчем. Рассматриваю то, что находится внутри, и еле хмурю брови, сразу догадываясь.

Его тетради. Множество его тетрадей, и наверху этой кучи лежит черная, та, которую я обнаружила как-то у него в комнате. Вновь оглядываюсь. Тишина. Никто сюда не идет. Осторожно беру эту тетрадь. Помню, она была заполнена наполовину, когда я видела её в последний раз. Раскрываю. И листаю страницы. Измалеванные карандашом и ручкой. Каракули, по вине которых листы практически полностью черные. Опускаю взгляд на остальные тетради, начав открывать каждую, и понимаю, что все они идентичны друг другу. Роюсь с коробке, подняв несколько толстых старых тетрадей, и мой взгляд натыкается на фотографию, внезапно обнаруженную среди блокнотов для записей. Откладываю стопку тетрадей на паркет, с заинтересованностью коснувшись фотографии. Поднимаю её, сильнее сводя брови, ведь на снимке рассматриваю трех людей. Девушку, мужчину и мальчика, но… Ладно, Лиллиан я признаю, как и Коннора, но… У мальчишки измалевано ручкой лицо. Полностью. Предполагаю, что это Дилан. Моргаю, начав перерывать коробку, и обнаруживаю ещё несколько фотографий, и на всех его лицо изрисовано ручкой. Опускаю руки, уставившись перед собой, и задумчиво скольжу взглядом по стенам с бледно-голубыми выцветшим обоям. Почему? Именно такое сбивает меня с толку. Мне хотелось бы знать… Знать, что? Я ведь не понимаю, что это? Почему он перечеркивает свое лицо? Подозреваю, что это часть его характера – парень не жалуется. Он убегает, скрывается, ничего не рассказывает. Даже Нейтан об этом говорит. В этом и проблема для меня. Я хочу понимать его, понимать мотивы его поступков. Но он ничего не рассказывает. О своих переживаниях и волнениях, о своих внутренних проблемах и не раскрывает своих мыслей.

В таком случае, как мне быть?

Начинаю перекладывать тетради обратно, но из-за несобранности не помню, в каком порядке они лежали. Случайно раскрываю один блокнот, и из него выпадают вырванные мятые листы. С легкой паникой в груди начинаю собирать их, засовывая обратно. В ладонь попадает сложенный листочек, почему-то привлекающий мое внимание. Наверное, всё дело в том, что он не измалеван в отличие от остальных, черных. Разгибаю. И окончательно отдаюсь непониманию, причем уже негативному. С неприятным жжением в животе. Мне не нужно прочитывать. Мне достаточно увидеть одну букву, первую. «М». Мама. Сглатываю, сдавливая края листочка, и выдыхаю, спрятав его внутрь тетради.

Всё это. Странно.

Мысли не оставляют меня в покое, но приходится отодвинуть тревогу на задний план, чтобы выглядеть менее напряженной перед парнем, к которому спускаюсь, свернув к кухне. Дилан сутулится, сонное лицо потирает ладонью, надавив на опухшие веки, и после продолжает раскрывать упаковку таблеток. Для сердца, так? Стою на пороге, опираясь рукой на дверной косяк. С волнением наблюдаю за легким дрожанием его пальцев. Точно… Я помню. Он говорил, ему… Тяжело терпеть скачки и изменения в сердечном ритме. Если простые касания и поцелуи вызывают у него такую реакцию, то как он вообще этой ночью не слег? Это ведь… Произошедшее наверняка вызвало у него сильнейшую ноющую боль, оттого сейчас он испытывает такой дискомфорт. Это было видно ещё утром.

Дилан обращает на меня внимание, принимая боле спокойное выражение лица, хотя до этого немного морщился:

– Я сейчас схожу в магазин, – наливает в кружку кипяток, бросив внутрь пакетик с чаем. – Надо поесть купить, – мешает, добавляя холодной воды, и кладет в рот капсулу, поднеся кружку к губам. Резким движением головы проглатывает лекарство.

– Я не голодна, – переступаю порог, подходя ближе к О’Брайену, чтобы рассмотреть его синяки на руках.

– Нет, надо поесть, – парень настаивает, но я не уверена, что он сам хочет. – Хочешь чай?

– Я сама себе сделаю, – меня смущает то, что он делает многое вместо меня. Мне казалось, это лично мои обязанности – хотя бы готовить.

По какой-то необъяснимой причине мне нравится, как выглядят его старые шрамы. Конечно, я не думаю, что люди, носящие на коже отметины, гордятся ими, но, по крайней мере, лично мне, они совершенно не мешают нормально воспринимать человека. Пальцами щупаю кожу на предплечье О’Брайена, который, ясно, почему, реагирует проявившейся на лице хмуростью. Не помню, чтобы он положительно относился к подобному контакту. Скорее всего, ему самому неприятен факт наличия шрамов на коже. Дилан не поворачивает головы, но бросает на взгляд, полный неодобрения, когда надавливаю пальцами на мышцы предплечья, вызвав в тех напряжение. Парень продолжает заниматься чаем, несмотря на мой отказ, он всё равно берет для меня кружку. Это так в его характере.

Поднимаю глаза, вновь отдаваясь изучению Дилана. Я вижу его каждый день, но всё равно при любой возможности наблюдаю за его обыденными действиями. Знаю, странно. Но мне нравится изучать его в подобных обстановках. Когда мы наедине, и нам не нужно строить себя кого-то другого. Носить маски и применять образы тех личностей, которые способны адаптироваться в обществе и существовать в обшей реальности. Наедине с собой люди совершенно иные. И мне так нравится то, что Дилан не пытается играть роль другого человека, хотя раньше он часто грешил данным.

Руками обвиваю его талию, телом касаясь теплой спины, а ухом прижимаюсь к участку между лопатками. Дилан начинает сковано глотать горячий чай, оставаясь непринужденным внешне, но я могу слышать, как четко его сердце ускоряет ритм. Почему он так реагирует на прикосновения, даже на простое объятие, к которому уже давно пора привыкнуть и воспринимать, как нечто обыденное? Хотя я сама ощущаю жар в груди, когда проворачиваю подобное, что уж говорить о нем? Определенно стоит подумать, как с этим быть. Не хочу, чтобы составной частью наших отношений являлось его необходимость принимать таблетки.

Прикрываю веки, сцепляя пальцы на его животе, слегка собрав в ладонях белую футболку. Не помню, когда последний раз видела столь «светлую» одежду на нем. Обычно парень отдает предпочтение темным оттенкам. Слушаю биение его сердца, поражаясь, с какой точностью могу прослеживать каждый удар.

– Чем ты занимаешься? – кажется, О’Брайен улавливает, как медленно и размеренно начинаю дышать. – Не усни, – если честно, ненадолго провалиться в свои мысли я не против. Парень опирается рукой на тумбу, второй держа кружку, и начинает разворачиваться в моих объятиях, поднимая кружку выше, чтобы перенести через мою голову. Приходится оторваться щекой от его спины и ожидать, пока он займет желанное положение. Дилан опирается копчиком на кухонную тумбу, заинтересованно взглянув на меня, а я вновь устало «плюхаюсь» лицом ему в грудь, чем вызываю смешок:

– А ведь в школу надо вставать намного раньше. Где твой закал, крольчатина?

– Отстань, – ворчливо бубню, вздохнув полной грудью, на что Дилан опять отвечает сдержанным смешком.

Так и продолжаем стоять. Я считаю удары его сердца, порой поистине расслабляясь, отчего на мгновение теряю стойкость в ногах, качаясь в сторону, что вынуждает О’Брайена свободной ладонью удерживать меня за спину, контролируя. Думаю, он давно выпивает чай. Отставляет кружку. Не меняем положения. Стоим. Молчим. Уверена, выглядит парень задумчивым. О чем он размышляет в такие минуты тишины? Наверное, это неправильно – желать знать всё о другом человеке, но не могу сдерживать свои мысли. Хочу знать абсолютно всё.

Вибрация отвлекает. Опять. Надеюсь, это не отец.

О’Брайен не издает никаких звуков, даже не вздыхает, когда лезет ладонью в задний карман джинсов. Вынимает мобильный, поднимая экраном к своему лицу, и я вскидываю голову, с интересом кивнув.

– Нейтан, – Дилан оповещает, отвечая на вызов, а я могу продолжить расслабленно слушать его…

– Что? – О’Брайен отталкивается спиной от края тумбы, свободной ладонью взяв меня за плечо, чтобы заставить оторваться от него. Поднимаю голову, моментально хмурясь, изучая такое же хмурое лицо парня, который внимательно слушает друга. Пальцами сжимаю ткань его футболки, дергая, и с давящим ожиданием смотрю прямо в глаза, когда Дилан обращает свой взгляд на меня, напряженным тоном процедив: