Текст книги "Считай звёзды (СИ)"

Автор книги: Paprika Fox

сообщить о нарушении

Текущая страница: 79 (всего у книги 98 страниц)

– Она ещё и бабки сперла? – Престон гневно реагирует, и Дилан торопится усмирить пыл парня:

– Я думал, будет хуже, но этот мудак оставит меня в покое, если верну ему деньги.

– Правда? – с недоверием Престон щурится, поставив руки на талию, и пялится на друга, изучая его не совсем стабильное состояние. – Слишком просто…

– Разговор прошел жестко, но я ожидал худшего, – перебивает, забираясь в салон. – Погнали, надо домой, – торопит.

Нейтан не находит успокоения, поэтому продолжает:

– У твоей мамы точно есть эти деньги? – обходит автомобиль, садясь впереди, на сидение, рядом с водительским.

– Это актуальный вопрос, – никак не скроет дрожащие руки, но надеется, что в темноте другу будет сложно оценить его судорогу. – Вряд ли она потратила всё.

– Большая сумма? – Престон сохраняет напряжение, пока его друг заводит мотор, включая фары, и кладет руки на руль:

– Достаточно.

– Если она проебала деньги? – не отстает, сверля взглядом висок Дилана. Тот скрывает неуверенность, пожав плечами:

– Будем отрабатывать, – и тут же старается сменить напряженную атмосферу. – В любом случае, всё лучше, чем могло быть, зная этого ублюдка.

Престона данный ответ не успокаивает. Он прижимается спиной к сидению, сложив руки на груди, и хмуро уходит в свои мысли, не следя за дорогой, за тем, каким образом ведет автомобиль О’Брайен, точнее, как он справляется с данным ответственным делом. Для поддержки образа ему необходимо говорить, и Дилан невольно раскрывает свое очередное волнение. Честно, он не понимает, каким образом выдает тревоги Нейтану, толком не желая этого:

– Ты звонил Агнесс?

– Да, она сидит у Райли, – Престон не уделил девчонке много времени, узнав лишь то, где она торчит, чтобы не переживать хотя бы на её счет. – А что?

– У них всё в порядке? – О’Брайен искоса поглядывает на друга, который, наконец, возвращается из своего мира раздумий, обратив внимание на водителя:

– Ну… – с уколом ерзает на сидении. – Думаю, да, а в чем дело?

– Я просто интересуюсь, – утаивает некоторые аспекты разговора с Робертом, касающееся его угроз насчет предупреждений. Просто надеется, что его слова не имеют никакого отношения к Райли. Дилану правда становится гораздо спокойнее, он может выдохнуть, осознав, что с девчонками всё в порядке. Агнесс вряд ли стала бы вешать лапшу на уши Нейтану.

Конечно, ни о каком возвращении на подработку не может идти речи. Оба парня после не самого приятного случая решают вернуться домой, наплевав на возможность получить деньги, которые не будут лишними, учитывая их материальное положение на данный момент. Яркий экран телефона демонстрирует время – половина первого ночи, когда машина, наконец, паркуется у дома Финчеров. Первое, на что Дилан невольно обращает внимание – темнота.

– Они уже легли? – О’Брайен вынимает ключ, сжав в ладони связку, и обращает взгляд на Престона, пожавшего плечами:

– Странно для девчонок, любящих трепать языком, – хочет отшутиться, но слова пропитаны совершенно не теми эмоциями. Нейтан сам слегка озадачен, зная, как долго Агнесс может болтать, тем более с Райли. Помнит, во время каникул, эти девушки до рассвета говорят по скайпу, а тут они вообще вместе, в одном доме. Необычно, что они решили лечь так рано.

Парни выходят наружу, спешно направившись к крыльцу, параллельно каждый из них оглядывается, окидывая вниманием темную улицу, местами освещенную фонарными столбами. Дилан встает у двери, открывая, и во второй раз теряется, поняв, что заперто на все замки, хотя обычно Митчелл закрывает только на один из трех. Нейтан нервно переминается с ноги на ногу, ожидая, пока его друг откроет дверь и позволит войти внутрь, увидеть эту рыжую бестию и проглотить наконец чертов ком, что царапает его глотку изнутри с того момента, как О’Брайена забрали люди Роберта.

Переступают порог, оказываясь в темной прихожей, только после щелчка выдыхают, будто этот дом – крепость, внутрь которой ни Роберт, ни любой из его подчиненных не может пробраться. Это, своего рода, ложь, но необходимая сейчас.

– Может, они правда спят? – Нейтан сбрасывает с плеч свой рюкзак на пол, не желая больше его поднимать. – Агнесс сегодня весь день по собеседованиям носилась, скорее всего, устала и… – замолкает, натянуто улыбнувшись, когда на втором этаже к лестнице с заметным опасением подходит рыжая девчонка, выглядящая шокированной, сбитой с толку и слегка… Удивительно напуганной. Возможно, всё дело в том, что ни она, ни Райли не планировали такое скорое возвращение парней, поэтому надеялись, что к тому времени синяки у Янг пройдут, и не придется ничего объяснять. Это лишние нервы и разборки. Розалин постоянно старается уберечь Нейтана от любого взаимодействия с упырями, не желая, чтобы тот был причастен к тому, что творят эти ублюдки, но, видимо, сейчас им никак не скрыть произошедшего.

– Привет, красотка, – Нейтан поднимает ладонь. Агнесс хрустит пальцами, приоткрывая рот. Она в замешательстве. Ей этого не скрыть. Коротко оглядывается на коридор, в сторону комнаты Дилана, и вновь смотрит на парней, без радости отметив:

– Вы так рано? Я думала, приедете только через два дня.

Дилан не обращает внимания на её поведение. Он держит в ладони ремень рюкзака, двинувшись к лестнице, и свободной рукой разминает затекшую шею. Престон направляется за ним:

– Ты не рада нас видеть? – шутит, уточняя. – Меня? – обгоняет друга, оказываясь возле девушки, которая активно моргает, явно о чем-то переживая, но оба парня слишком вымотаны, чтобы придавать данному значение.

– Нет, просто… – Розалин бросает взгляд в затылок Дилана, идущего вперед по коридору и устало потирающего свое лицо, и опять смотрит на Нейтана. – Не ожидала.

– Эй, где мои объятия, женщина? – Престон всё ещё пытается сохранить наигранное положительное настроение, но его улыбка меркнет, ибо не способен игнорировать столь неестественное для девчонки поведение. Опускает руки, которые протягивал к ней, дабы получить заслуженное детское объятие, ставшее чем-то обыденным между ними, и с серьезным видом изучает лицо Агнесс, взгляд которой мечется по сторонам. – Что с тобой?

О’Брайен по какой-то причине первым делом подходит к порогу комнаты Райли, почему-то считая, что девчонки скорее будут проводить время здесь. Сильная усталость не дает другим эмоциям возникнуть на лице парня, который молча изучает помещение, освещенное настольной лампой. Янг нет. Она спит? Или… Может, они с Розалин легли в разных комнатах? Нет, глупость.

– Дилан, – Агнесс не дает толковый ответ Нейтану, поспешив к другу. – Слушай, – потирает ладони, не зная, как объясниться, ведь сама не понимает, что произошло. И речь идет не только о визите упырей. Есть кое-что ещё, что выбивает девушку из морального равновесия. Дилан как-то некультурно обходит рыжую, проигнорировав её, и уже с хмурым видом и легким покалыванием в груди приближается к двери своей комнаты, сильно дернув за ручку.

Заперто.

– Дилан, – Агнесс шепчет, разрываясь на части, ведь с одной стороны её дергает вопросами Престон, с другой – ей нужно кое-что сказать О’Брайену с надеждой, что он даст внятное толкование произошедшего.

Дилан пристально уставился в поверхность двери, повторив попытку открыть, будто ему кажется, что в первый момент он прикладывает недостаточно сил, но вновь никакого повиновения. Дверь точно заперта.

– Райли? – О’Брайен коротким и быстрым движением языка смачивает нижнюю губу, переступив с одной ноги на другую, и ощущает во всем теле тяжесть, не позволяющую стоять ровно, держать голову, оттого наклоняет её, повторив грубую попытку распахнуть преграду.

– Дилан, слушай… – Розалин хочет начать, но О’Брайен перебивает, со злостью бросив рюкзак около вялых от боли в сердце ног:

– Почему она заперлась? – скрипит зубами, начав рыться в карманах кофты, находя связку холодных ключей. Он проявляет негатив, но только по причине дикой усталости. Серьезно, Райли, ты совершенно не вовремя. Это был тяжелый день, полный стресса и головной боли. Ноющий дискомфорт в груди лишь усиливается от твоих выходок.

– Дилан, – Агнесс не обращает внимания на то, как Нейтан требовательно дергает её за локоть, требуя объяснений. – С ней всё в порядке, просто… – нервничает, видя, как дрожат ладони друга, который разбирается с ключами, путаясь в них, из-за чего зло стискивает зубы. – Просто…

– Что?! – он срывается. Его можно понять. Дыхание тяжелеет. Дилан так яро сдерживал и скрывал свое состояние, а теперь его выводит такая «ерунда», как запертая дверь. А точнее – Райли, находящаяся внутри замкнутого пространства. Он предупреждал её. Ему не нравится, когда кто-то закрывается в одиночестве.

– Кое-что произошло сегодня, – Розалин немного запинается, но заставляет себя говорить четко. – Дилан, слушай, не рвись, она в порядке, я думаю, она уснула.

О’Брайен пытается вставить ключ, но не выходит. Он понимает – Райли оставила свой ключ в замочной скважине. Специально, чтобы никто не смог войти. Парень взглядом сверлит чертову ручку. Какого, мать вашу, хрена?

– Она намеренно заперлась, – Агнесс касается ладонью плеча парня, лицо которого в полумраке пугает, но девушка хорошо знает его, поэтому остается уверенной, добиваясь зрительного контакта с О’Брайеном, не успевающим задать волнующий вопрос. Это делает Нейтан, выходящий немного вперед, чтобы встать рядом с друзьями:

– Что произошло?

– Это упыри, – Розалин не тянет, ей нужно сказать, она должна, вариантов не остается. – Всё с них началось, – нервно скачет взглядом с одного парня на другого, а те переглядываются между собой, внешне моментально мрачнея. Только Дилан до боли в ладони сжимает связку ключей, осознавая, о чем может сообщить рыжая девчонка, но до последнего отталкивает истину, пока Агнесс не произносит:

– Они избили её.

– Что? – Нейтан дергает головой, будто мысли больно вонзаются в его сознание, оттого хочется хорошенько потрясти лицом, дабы откинуть их в стороны. – Не понял, это… – заикается, с хмуростью обратив внимание на друга, который за этот чертов день испытал всевозможный спектр отрицательных эмоций, поэтому сейчас он, словно высушен, выжат. И смотрит немного ниже уровня лица Розалин, а, может, вовсе сквозь неё, но не способен заставить себя не слушать девчонку, которая продолжает заикаться:

– Несильно, они лишь…

– Несильно? – внезапно для самого себя О’Брайен реагирует, резко вскинув голову, и врезается с дикостью в глаза подруги своим взглядом, вынудив Престона изрядно занервничать, даже схватить друга за локоть, чтобы проконтролировать его действия. – Ты хочешь меня этим успокоить?! – делает большой шаг к Агнесс, которая в страхе отступает назад, но не отводит взгляда, намереваясь всё рассказать полностью.

– Дилан, – Престон встает перед ним, ладонью надавив на его грудь. – Тихо, – улавливает тяжелое дыхание друга, оборачиваясь на Розалин, в глазах которой застывают слезы, что не вызывает у парня «милость» к ней. – Какого черта ты мне не сказала? Я…

– Заткнитесь! – её черед сорваться. Агнесс криком принуждает всех закрыть рты и уставиться на неё, стиснув зубы и сдержав всё то, что хочется высказать. Девушка не справляется с грузом эмоций, оттого её голос надрывается, хоть она и старается говорить умеренно тихо:

– Не в этом основная проблема, – моргает, пальцами вытирая соленую жидкость, что без толку забивает глаза. – Идемте, я… – стреляет взглядом в сторону запертой двери. – Не хочу шептаться здесь, – тянет руку к запястью Нейтана, призывая шепотом к действию. – Идемте же… – тащит за собой. Престон оглядывается на О’Брайена, кивнув головой, и насильно вынуждает того идти за ним, следуя за девушкой, которая складывает руки на груди, направившись к лестнице. Молчит. Но слышно её дыхание. Дилан с напряжением оглядывается на темный коридор, понимая, что не сможет попасть в комнату. Опять. Эта ситуация лишает последних моральных сил. Физически – никакой. Охота рухнуть в углу коридора и позволить сознанию отключиться, но забитая тревогами голова не позволит ему просто прикрыть веки. Он не уснет. Пока она не выйдет.

Спускаются на кухню. Агнесс со вздохом включает свет, обернувшись к друзьям, и первое, что те отмечают – разбитую губу рыжей девушки, которая сцепляет пальцы в замок за спиной, застыв с таким видом, словно готова к нравоучениям.

Престон отпускает рукав Дилана, ощутив знакомую растущую злость в груди:

– Эти уроды и тебя ударили? – довольно грубо хватает пальцами ладоней Розалин за лицо, начав поворачивать в разные стороны, чтобы изучить на наличие ушибов. – Блять, скажи мне, кто это! – с напором пихает девчонку, не осознано, просто не способен держать себя в руках. Агнесс касается копчиком края стола, начав пальцами растирать больные щеки, и опускает глаза, почему-то испытывая неясную вину:

– Нет, это… – с тревогой смотрит на О’Брайена, ужаснувшись, ведь он, черт, смотрит на неё, будто знает, знает, что она сейчас скажет, поэтому выглядит так напряженно напуганным. У Агнесс сердце сжимается, но окончить мысль удается:

– Это Райли.

Моментальное погружение в тишину. У Розалин перехватывает дыхание, она отводит взгляд, уловив то, как Дилан сжимает губы, отвернув голову в сторону. Он знает об этом? Агнесс не показалось, что с Янг происходит нечто неладное? Он не отрицает, значит…

Нейтан медленно поворачивается к другу, с приоткрытым от шока ртом дергает головой, выдавливая:

– Какими там таблеточками ты Райли балуешь? – теперь и его голос жестче, поскольку они все сегодня умудрились подойти близко к краю. Каждый к своему, собственному. О’Брайен держит сжатые ладони в карманах, искоса смотрит в ответ на Престона. Тот долгое время не позволял себе уточнять о назначениях тех лекарств, о которых часто упоминал в разговоре его друг. Он лишь знал, что они предназначены Финчер. И всё.

Дилан прикусывает губу. Дергает ногой от дисбаланса эмоций. Он не должен говорить о личном Райли. Ему нужно как-то обойти эту тему, но Нейтан слишком давяще смотрит на него, так как Янг навредила Розалин. Теперь он точно не оставит эту тему в покое. Хорошо, что Агнесс сама решает заговорить:

– Я думаю… – выдвигает свое предположение, пытаясь как-то повлиять на напряженную атмосферу. – У неё стресс, – касается пальцами спины Престона, заставив того, наконец, отвести взгляд от Дилана, тем самым освободив того от морального гнета. – Эти кретины побили её, – рассказывает. – Я отвела Райли в ванную, и там начала замечать за ней странные вещи, она… – пытается в точности припомнить, ведь видит, как внимательно слушает О’Брайен. Сомнений не остается – он точно знает, о чем идет речь, поэтому Розалин надеется, что он сможет как-то помочь Янг.

– Я уверена, она просто в шоковом состоянии, – выгораживает подругу перед Престоном, зная, как он относится к любому человеку, который смеет поднимать на неё руку. – Она пошла в комнату, сказала, что хочет побыть одна, я не могла ей позволить, поэтому начала давить, может, это не совсем правильно, но мне не хотелось оставлять её одну, – тянет на себя русого парня, застив того встать ближе, прижаться спиной к её груди. – Она выставила меня, – откашливается, щекой касаясь плеча Престона, который наконец начинает внутреннее смягчаться под её воздействием. – Силой.

Нейтан поднимает глаза на Дилана, смотрит без прошлой злости, всё-таки относится с пониманием, пускай не понимает ситуацию полностью. О’Брайен продолжает пялиться в пол. Даже внешне не может скрыть то, насколько эмоционально обессилен.

– Поэтому… – Розалин просит. – Не надо её трогать сейчас. Пусть спит. Я боюсь, ей будет стыдно за это, – переживает, указывая пальцем на свою разбитую губу, и обнимает руками тело Престона, который тяжко выдыхает, прикрыв веки горячих глаз:

– Это Роберт? – шепотом спрашивает, кажется, подозревая, каким будет ответ. – Он послал упырей? – с трудом удается обратно распахнуть веки, уставиться на друга. О’Брайен чувствует привкус крови во рту – губа порвана местами. Он набирает в легкие воздуха, сбиваясь из-за голоса Агнесс, продолжающей защищать подругу:

– Правда, не думайте ничего плохого о ней, я сама виновата.

– Дилан, – Нейтан перебивает девчонку, желая услышать подтверждение парня.

А он не собран, но старается:

– У Райли есть странности, – выбирает слова, пытается высказываться без конкретики, без уточнений, оставляя мысленный простор. – Ты не виновата, Агнесс.

– Что ещё за «странность»? – Нейтан не любит получать невнятное, пока испытывает такое неприятное волнение. – Окей, – избавляется от объятий Агнесс, делая шаг вперед, и встает лицом к присутствующим, разводя руки. – Сейчас мы сядем, – пытается собраться, взять ситуацию под свой контроль. – Ты, – указывает на Розалин, – рассказываешь, кого видела из упырей, а ты… – на Дилана, нервно прикусив губу. – Я, блять, вообще не ебу, что там с этой Янг не так, поэтому посвяти. И не увиливай. Не зря же ты столько таблеток для неё таскал. Так и думал, что с ней что-то не так, – видит сомнения в глазах друзей, поэтому прибегает к моральному давлению. – Всё, – они устали, но никто их них не сможет уснуть и отдохнуть, пока тема не будет раскрыта. – Сели.

Один из самых сухих и нежеланных разговоров, что мог произойти между ними. Агнесс с неохотой рассказывает о том, кого именно видела. Она собиралась это скрыть, так как теперь Нейтан точно влезет в драку, как только им посчастливится пересечься с кем-то из упырей. Затем рыжая говорит, кажется, лично Дилану о том, как себя вела Райли, что странного за ней она замечала. И не только сегодня, а все те события, произошедшие в течение последнего месяца и заставившие её слегка опешить. Престон не влезает в этот «монолог». О’Брайен молча выслушивает, по-прежнему ограждаясь морально от друзей, чтобы с меньшей эмоциональностью воспринять услышанное. Янг было нехорошо утром. Она не сказала. Она до сих пор продолжает лгать ему.

Как и он ей, отчасти.

После наступает очередь Дилана открыть рот. Ему приходится. Таить больше нет смысла, но он не рассказывает им о болезни Райли. Их, все же, это не касается. Янг бы точно не понравилось, если бы О’Брайен так просто рассказывал о её сокровенном. Поэтому обходит всячески конкретику, объясняя её срыв плохой нервной системой. Якобы у Райли проблемы с ней куда хуже, чем у Лиллиан, поэтому он таскал таблетки матери. Всё. Этого достаточно. Агнесс верит и выдыхает спокойно, ведь боялась, что у её подруги какие-то более серьезные проблемы со здоровьем. Так оно и есть, но тебе, Розалин, необязательно этого знать.

Дальше Дилан еле переходит к неприятному, сообщая о том, в какую ситуацию его поставила Лиллиан. И не только его – ребята тоже под «прицелом», но уверяет, что ничего опасного в этом нет. О’Брайен просто вернет деньги. Не Агнесс, не Нейтану, не Райли – им ничего не грозит. Вот, что пытается донести Дилан, и Розалин, вроде, верит, но остается напряженной. Престон… Престон не верит. Он слишком хорошо знает О’Брайена. И он читает его чувства насквозь.

– А если… – Розалин не может усидеть на месте, поэтому без остановки ерзает на стуле, пытаясь что-то придумать. – Если реально сбежать?

– Агнесс… – Нейтан произносит громче Дилана, но говорят друзья в унисон.

– Нет, слушайте, – девушка стучит пальцами по столу, активно размышляя, пока парни потирают уставшие лица ладонями. – Твоя мать, она же знает, как это всё устроить…

– Я не хочу сбегать, – и точка. Дилан опирается руками на деревянную поверхность, обратив взгляд в сторону рыжей подруги, которая замолкает, обеспокоенно смотря в ответ. – Я хочу сделать так, чтобы меня с этим мудаком ничего не связывало. И вас тоже, – сухость во рту вызывает боль в глотке, по вине которой дышать намного тяжелее. – Мы не можем бежать, – медленно переводит взгляд на Престона. – Они следят за нами. Всеми. Прямо сейчас.

***

Психологическое изнеможение берет свое – на часах четыре утра, за окном не начинает светать, а в этом холодном доме только приходит время сна, время ночного опустошения сознания, освобождения от эмоций и попытка набраться новых сил. Все шторы плотно задвинуты, особенно в комнате Райли, где на кровати лежат Агнесс и Нейтан. Прямо на одеяле, в одежде, плевать, им и жарко и холодно, но вялость тела принуждает тупо рухнуть на мягкую поверхность и отключиться. Так они и поступают, буквально пару минут спустя забываясь в темноте сознаний, не успев толком обсудить наедине происходящее. То самое ощущение, будто все твои конечности отмирают с чувством теплоты внутри, когда любая попытка пошевелиться – невозможна. Тебя притягивает к кровати. И тебе не подняться. Престон не уверен, лежит ли он на краю или ближе к центру, главное, до полного погружения в сон он успевает почувствовать, как Розалин сжимает его локоть пальцами, ворочаясь где-то у стены. Они не близко лежат, но какая-то часть тела обязана соприкасаться.

Свет давно погас. О’Брайен знает, что не должен спать, он обрек других на дерьмо, поэтому обязан отвечать за сохранность чужой безопасности, но его ломит. Парень бродит первые часы по дому, минутами стоит у окна, проверяя улицу на наличие подозрительных автомобилей. Потом вновь ходит. От комнаты к комнате. С этажа на этаж. Получает подсознательное удовлетворение, видя, как спокойно Агнесс и Нейтану дается окунуться в сон.

К пяти часам его окончательно тянет к полу. Дилан лишен нормального сна на протяжении нескольких дней. Рабочий день требовал от него физических сил, а разговор с Робертом – моральных. Это комбо – ему не устоять. О’Брайен садится за стол на кухне, и ещё пару минут молча курит, замечая, как всё плывет перед глазами. За окном белый свет режет черное небо. Скоро наступит утро.

Пальцами растирает веки, сжав их, и надавливает, вызывая белые искры в своих глазах. Укладывает голову на руку, что лежит на столе. Сутулится. Всё. Нет возможности стерпеть. Вторую руку кладет поверх затылка, наплевав на непотушенную сигарету между пальцев, фильтр которой касается кожи шеи. Лежит. Веки прикрывает не сразу, без охоты. Носом глотает запах никотина. Его вот-вот унесет, но до ушей доносится шарканье босых ног. Тихое, неуверенное, чем-то напуганное. Головокружение не дает свободы действий – О’Брайен продолжает лежать без движений, не меняет положения, когда еле уловимый дверной скрип нарушает ещё ночную благодать. Может приоткрыть глаза, но не собирается. Обманом позволит ей подойти ближе. Вслушивается. Каждый звук с её стороны действует подобно снотворному, ведь она – здесь. Вышла. С ней всё в порядке.

Дилан тише дышит, но глубже, будто спит. А она верит, поэтому подходит ближе. Подходит – и застывает. Стоит сбоку, за его спиной. Не шагает дальше, будто именно за этим и приходит. Постоять. Посмотреть. Послушать. О’Брайен странным образом оценивает поведение, понимая, что девушка всё ещё не в себе. Не полностью, уж точно. И выходит она не с целью с кем-то поговорить. Наоборот, требует уединения, молчаливого наблюдения за другими, убеждения, что у остальных дела обстоят лучше.

Ещё дрожащей ладонью касается темных волос парня, пальцами неаккуратно ерошит, вызывая усиленное давление в висках. Осторожно вынимает его сигарету, потушив о поверхность стола, и кладет окурок, повторно накрыв ладонью макушку О’Брайена. Нагревает. Тот практически подается, в последний момент вырывает себя из сна, случайно дернув головой, и замирает, так как Райли убирает руку, делая короткий шаг назад. Дилан не особо продумывает. Он поднимает лицо, рукой успев схватить локоть девчонки, которая с печальным спокойствием обращает на него внимание, оглянувшись. О’Брайен устало моргает, смотрит на неё, молча поглаживая большим пальцем ткань кофты. В полумраке исследует её лицо с проявившимися синяками, не желает специально концентрировать на отметинах внимание, поэтому заставляет себя установить с ней зрительный контакт. Янг отвечает. Стоит. Сутулится. Смотрит. Дилан мог бы что-то сказать, но хорошо видит – не время. Она не будет слушать. Она не хочет.

Янг опускает взгляд, виновато, осторожно давит на его ладонь, заставляя парня разжать пальцы, отпустить её локоть. Дилану поперек глотки встает ком. Он сжимает губы, стиснув зубы, и опирается руками на стол, еле сдерживая слова, когда Финчер отворачивается, спокойным шагом, слегка хромая из-за побоев, двигается к порогу, покидая кухню. Парень повторно сглатывает, провожая отяжелевшим взглядом девчонку, и какое-то время после её исчезновения с его глаз сидит в прежнем положении, медленно погружаясь в омраченное состояние. Пальцами растирает губы, сжав ладони в кулаки, и давит ими на подбородок, захлебнувшись под новой волной напряженных мыслей.

Не время. Райли пока не готова выйти. Ей требуется закрыться, чтобы окончательно прийти в себя.

Аутоагрессия – выход.

Одиночество – выход.

Райли Янг-Финчер нашла свой способ удержаться на краю и не упасть с него во мрак своего сознания.

========== Глава 53 ==========

Ты – её универсальное оружие

…В темноте коридора сложно разглядеть лица людей, но агрессию распознать не составляет труда, особенно, когда опьяненный мужчина резким движением хватает женщину за ткань опрятной блузки, сильно сжав, и толчком вдавливает представительницу противоположного пола в стену, обливая лютым матом. Женщина морщится, воротя нос от столь отвратного запаха, исходящего со стороны мужчины. Она держит его за запястья, находясь в ловушке, но по ясной лишь ей причине не сопротивляется, изредка бросая взгляд, полный отрепетированного ужаса на сына, который со страхом выглядывает из гостиной, где спит на полу этого старого одноэтажного дома. Ему всего девять, а приходится лицезреть подобное. На тот момент он не понимал, почему его мать так часто меняет партнеров, возвращаясь лишь к Роберту. А ведь это их бизнес. Мальчика с надломленной психикой вынуждают видеть, на какие изощренные побои обречена его мать, и чистое детское сознание жаждет защитить её, на что мальчишка не способен в силу своего возраста.

Но Лиллиан могла бы заранее сообщать Роберту о том, что очередная их жертва выходит из-под контроля. Она могла бы уберечь себя от значительных повреждений. Почему женщина не поступает верным образом? Где её логика?

Логика здесь. Логика и острый ум. Она подготавливает почвы внутри сына, благоприятную для её личных мотивов. Дилан должен видеть, как её бьют, он должен расти с этим, дабы стать таким, каким будет полезен Лиллиан…

…Ему тринадцать, и он впервые хватает нож – холодное оружие, которым намеревается навредить очередному любовнику своей матери, ведь Роберт не спешит помочь. Мальчишка не подозревает, что дело далеко не в бездействии мужчины, а только в мотивах Лиллиан выучить из сына «нечто», похожее на Роберта. Но послушнее…

…Ему пятнадцать. Он впервые попадает в полицию за серьезное избиение…

…Ему шестнадцать. Он принимает наркотики и практически лишает жизни мужчину, который поднимает руку на его мать…

…Ему семнадцать. Он впервые замечает странности в поведении Лиллиан, поэтому иначе смотрит на ситуацию, внезапно ощутив жалость по отношению к очередному любовнику – Шону. Дилан пытается ему помочь, но напрасно. Мужчина на глазах сходит с ума, а сомнения внутри парня усиливаются и растут…

…Ему восемнадцать. И его мысли заняты не проблемами матери, а дискомфортом, что вызывает девчонка, которую парень жаждет ненавидеть, но вместо этого тайком продолжает наблюдать за ней, пока она точно не заинтересована им.

Ему всё ещё восемнадцать. Он знает, что его мать начинает встречаться с отцом Янг, парень не питает особых чувств насчет планов Лиллиан, понимая, что Митчелл закончит так же, как и все прежние мужчины, и О’Брайену поистине наплевать, вот только он совершает ошибку. Он проводит ночь с девчонкой и обязывает себя постоянно думать об этом, оттого он ненавидит её сильнее, зная, чем всё закончится.

Но он ошибся. Всё принимает совершенно иной оборот, к которому парень не готов.

Ему девятнадцать. Он не думает о матери. Он полностью погружен в иные мысли, об ином человеке. Количество проблем от этого лишь растет, и, кажется, жить становится куда тяжелее, чем раньше.

Ему девятнадцать, а руки уже опускаются. Девятнадцать, а ощущение такое, будто большая часть жизни позади. Девятнадцать, Дилан, ты должен быть в самом расвете сил, но тебя гнет к земле.

Долго ли ты ещё протянешь?

Ладонями, полными холодной воды, растираю опухшее после рваного сна лицо. В висках сохраняется прежняя пульсация, давление в голове не уменьшается. Пальцами до боли жму на веки, открывая бледное лицо, и опираюсь руками на край раковины, не сразу решаясь поднять глаза. Не хочется видеть себя. Не хочется в который раз признаваться в отвращении, что приходится испытывать по отношению к своему существу, вызванным не моим воздействием, а мыслями о моей биологической принадлежности. Они не оставляют на протяжении нескольких суток, не дают ненадолго выдохнуть. Хотя бы гребаные минуты. Дайте мне пару минут, чтобы перезагрузить свою нервную систему. Довел себя до того, что даже сон не помогает восстановить моральные силы. Никакой стойкости.

Поднимаю голову, уставившись на свое отражение с настоящим омерзением. Что я за херово дерьмо? Когда успел превратиться в такое до тошноты отвратное месиво из усталости и изнеможения? Самое неприятное – теперь все эти чувства отражаются на лице, внешне, а раньше мне удавалось неплохо играть роль, хотя бы держать себя в состоянии абсолютного равнодушия. Что теперь? Что это за херня?

Не успеваю заметить, как искажаюсь от злости, стиснув зубы до тихого скрипа. Скулы напрягаются. Взгляд, полный негативных чувств, врезается в мое бледное отражение с покрасневшими белками глаз. Пальцами сжимаю края раковины, начав покачиваться с пятки на носки. Нестабильность внутри вызывает режущую боль в ребрах. Опускаю голову, нервно топчусь, оторвав одну ладонь от мрамора, и подношу её к лицу, активно перебирая пальцами холодный воздух в ванной комнате. Сжимаю в кулак. Разжимаю. Сжимаю веки. Разжимаю. Дышу ртом. Дышу носом. В районе сердца начинает подсасывать. Ниже наклоняю голову, сутуля плечи, и касаюсь лбом поверхности зеркала, вовсе погрузив себя в темноту, закрыв глаза. Терплю. В последнее время довольно часто прихватывает, больнее проходит, но усмиряется, полностью не исчезает. С каждым годом всё труднее совладать с ней.

Выпрямляюсь, вновь набирая в ладони воды. Слушаю её журчание, специально делая напор сильнее. Окунаю лицо. Тру его. Жду, пока жар спадет. Бесконечные мысли не позволяют уйти от самого себя.

Сомнений у меня не остается. Роберт может оказаться правым насчет намерений моей матери. Возможно, она в действительности добивалась моих срывов, провоцировала тем, что позволяла мужчинам бить её.