Текст книги "Считай звёзды (СИ)"
Автор книги: Paprika Fox
сообщить о нарушении
Текущая страница: 86 (всего у книги 98 страниц)
– Нет, – качаю головой. Это не ложь, мне правда не хочется, к тому же сейчас. Это совершенно неуместно.
Дилан выпрямляется. Меня охватывает такое чувство, будто мне стоило ответить положительно.
Парень оглядывается на кровать, указывая на неё пальцем, и берет пакет со стола, устало говоря:
– Садись, там батарея, – шагает в мою сторону, сохраняя взгляд опущенным. – Я принесу тебе чай.
И я с волнением качаю головой, махнув ладонями:
– Я сама могу, – но Дилан моментально обрывает мои слова и попытки не обременять его собой. Он сжимает веки, пальцами надавив на них, будто от головной боли морщится, и уже намного жестче произносит:
– Райли, просто сядь и не мешай мне, – указывает в сторону кровати, обходя меня и двигаясь к лестнице. Смотрю ему в спину. Нервно дергаю заусенцы на пальцах, до крови. Отвожу взгляд в сторону, активно моргая, и делаю глубокий вдох, предотвратив возможность появления слез.
Этот дискомфорт… Он физически воздействует на мое тело. Не могу дать ясное описание, но я будто полна им. Еле дышу, еле допиваю горячий чай, обжигая язык и стенки рта. Еле заставляю себя шевелиться, чтобы поставить кружку на тумбу. И мне… Мне так неприятно от осознания, что весь этот дискомфорт возникает в присутствии О’Брайена, который молчит. Сидит рядом со мной на кровати, сохраняя расстояние между нами, курит и смотрит непонятно куда. Я пальцами сжимаю колени, которые подтягиваю ближе к груди, боясь бросить косой взгляд на парня. Тот сгибает одну ногу, вторую вытягивает, и, после того, как затянет никотин, опирается локтем на колено, выдавливая из себя белый дым. Тишина. Полумрак. Сильный вой ветра и шум дождя за окном. Кажется, с каждым часом погода ухудшается. Я слышу, где-то вдалеке гремит гром. Будет гроза.
Отвлекаюсь на свои мысли, прекратив контролировать кашель, поэтому тот прорывается наружу. Прикрываю ладонью рот, наклоняя голову к коленям, и давлюсь им, пугаясь тому, какой он хриплый, отчего до боли раздирает горло. Даже слезы выступают на глазах. Чувствую движение со стороны, поэтому заставляю себя приподнять лицо: Дилан слезает с кровати, пуская дым через ноздри, и подходит к шкафу, открывая его дверцу. Недолго изучает хмурым взглядом полки, зажимает сигарету зубами, вытянув руками сложенное одеяло. Я только сейчас замечаю, что сидим мы на матрасе.
Повторюсь, я чувствую себя ужасно некомфортно, когда он делает что-то для меня.
– Спасибо, – хрипло шепчу, еще выдавливая из себя остаток кашля. Дилан возвращается к кровати, протянув мне одеяло, и я беру его, а руки мои моментально опускаются к кровати. Одеяло, кхм, тяжелое? Почему мои мышцы так ноют? От усталости? Мне опять становится не по себе. Парень затягивает, оставив сигарету между зубов, берет одеяло, сев на колени, и заводит ткань мне за спину, принудив меня наклониться немного вперед, чтобы одеяло накрыло мою спину и плечи.
– Спасибо, – повторно благодарю, заерзав на матрасе. О’Брайен кивает, обессилено садясь обратно, и прижимается спиной к стене, немного запрокинув голову. Смотрит в потолок, продолжает держать сигарету пальцами, подносить её к губам. Дымит. Он определенно в своих мыслях, полностью погружен в них. Будет ли вернее и полезнее высказать их? Жаль, я плоха в психологии. Лиллиан бы точно смогла разговорить его со своими навыками «общения». Думаю, я могу попробовать. Не хочу, чтобы он справлялся со всем в одиночку.
Начинаю нервно поглядывать на парня. Язык вяжется узлом при попытке сказать что-то. Таким образом, маюсь долгое время, пока не выдыхаю из себя тяжесть, заговорив:
– Как ты себя чувствуешь?
– Нормально, – Дилан не опускает головы. Смотрит в потолок, наблюдая за испарением белого дыма. Обнимаю колени, коснувшись их грудью, и моргаю, не скрывая беспокойства в голосе:
– Ты не хочешь обсудить произошедшее? – тут же осеклась. О’Брайен прикрывает веки, получив данный вопрос, и выдыхает. Я реагирую на его поведение не совсем сдержанно, за что мне крайне стыдно, но чувство вины проглатываю, отвернув голову в сторону, уложив её на руки:
– Знаешь, тебе стоило попросить меня уйти, если ты не готов общаться с кем-то или…
– Нет же, – слышу, как он ещё раз вздыхает, тяжелее, чем до этого, но не поворачиваю головы обратно, сохранив молчание.
– Я просто, – О’Брайен с неохотой выдавливает из себя признание, которого я, конечно, не жду, но на которое рассчитываю. – Не хочу, чтобы ты видела меня таким.
Хмурю брови. Осознаю и обрабатываю сказанное им, затем отрываю голову от коленей, подняв, и поворачиваюсь к нему лицом, с непониманием уточнив:
– Каким? – выгляжу больно растерянной, при этом хмурой, наверное, поэтому парень долго собирается с мыслями, чтобы продолжить:
– Я выпил, – пока мне неясна суть. – Я пьян, – стучит пальцами по коленке, вновь сунув сигарету в рот, дабы глотнуть никотина. – Мне дискомфортно от того, – слабо жестикулирует рукой, кое-как поясняя. – Что ты видишь меня таким. Я не хочу этого. Ну… – моргает, наконец, опустив лицо, но по-прежнему не смотрит на меня. – Чтобы ты считала меня алкоголиком.
Открываю рот от укола возмущения и легкой обиды, ведь, простите, какого черта он считает, что я могу думать о нем в таком ключе:
– Я и не считаю, – тон моего голоса меняется, становится жестче, а с лица не пропадает хмурая озадаченность. Дилан, наконец, опускает голову, повернув её ко мне. Смотрим друг на друга. Да, видно, что О’Брайен много пил эти дни, но я вообще ничего негативного не ощущаю в ответ. Конечно, меня беспокоит его потребность в алкоголе в подобные моменты, но, уверена, в будущем он сможет избегать данного, тем более, если я буду ему помогать. Проблема в том, что парень закрывается. Сам уходит, а как мне помогать ему, когда он не желает этого?
Нет, я не буду давить на него болтовней о личном. Вряд ли он хочет этого сейчас, поэтому просто приподнимаю руку, сжав пальцами уголок одеяла, и взглядом намекаю на разрешение сесть ближе. Дилан не сразу начинает двигаться, до него долго доходит. Парень выше поднимает руку с сигаретой, чтобы не обжечь ни меня, ни самого себя. Двигается, садится ближе, плечом мне под бок. Выходит так, что он практически ложится, голову укладывая мне на грудь. Опускаю руку с одеялом, накрывая его плечо, и парень выдыхает, кажется, прикрыв веки. Затягивает никотин. Молчит. Я подношу ладонь к его волосам, начав осторожно поглаживать. Напряжение не пропадает. Атмосфера такая же натянутая. Невольно задаюсь вопросом: что я могу сделать, чтобы смягчить ситуацию? О’Брайен иногда ерзает, чтобы занять удобное положение, но не пытается вылезти из моих объятий. Глажу его по макушке, вытягиваю одну ногу, что ближе к нему, чтобы парень мог лечь боком. Он одной рукой обхватывает свой живот, другой продолжает сжимать сигарету. Вижу, как дрожит его ладонь, когда он подносит её к лицу, может… Может, мне стоит попробовать развеселить его?
– Хочешь… – откашливаюсь, скованно интересуясь. – Хочешь я спою тебе? – нервно улыбаюсь, понимая, что это даже звучит нелепо, оттого на данном этапе уже должно быть смешно, но Дилан реагирует как-то серьезно:
– Что? – он держит сигарету у рта, открыв веки, и смотрит перед собой, заставляя меня чувствовать большую неловкость:
– Ну… – нервно провожу ладонью по его волосам. – Ты услышишь, как я пою, и поймешь, что твоя жизнь ещё не так ужасна, – с губ слетает смешок, но… Дилан не отвечает подобным. Не оставляю попытки помочь ему почувствовать себя раскованнее, так что продолжаю самоиронию:
– Хотя, мне будет достаточно сыграть, верно? – улыбаюсь, начав массировать его макушку. Молчание не виснет над нашими головами, ведь О’Брайен вдруг подает голос, вполне серьезным тоном:
– Давай.
Мои пальцы замирают. Взглядом упираюсь ему в макушку, приоткрыв рот, и с волнением сглатываю:
– Что?
– Спой, – парень повторяет ровным тоном.
– Я-я… – нервничаю куда сильнее, начав второй рукой ворошить свои волосы. – Не особо, знаешь…
– Спой мне, – повторяет просьбу, запястьем опираясь на мое колено, и прикрывает глаза. Я сглатываю, чувствуя предательское першение в горле. Глотка сжимается от одной мысли, что мне нужно спеть в присутствии кого-то. Обычно я пою, находясь в полном одиночестве. Когда никого нет дома, чтобы никто точно не стал свидетелем этого эпичного позора. А сейчас… Поймите, меня охватывает очень странное и непонятное ощущение: с одной стороны мне стыдно даже пытаться спеть при ком-то, но… Одновременно с этим мне хочется попробовать. Только при Дилане.
Потираю больное горло, мягко постукивая пальцами по виску О’Брайена, который без желания затягивает никотин, лениво выдавливая его через ноздри. Моргаю, скованно откашливаюсь, чувствуя, что мое смущение не даст мне нормально начать, но… Я могу попробовать шепотом, как делала моя мать, укладывая меня спать. Если честно, только её песни я и знаю, как напевать. Сглатываю. Сухости во рту меньше не становится. Делаю тихий вдох – и… Мне действительно не удается побороть смущение, перерастающий в настоящий стыд, когда начинаю шепотом напевать строки с детства знакомой песни.
Запинаюсь. Начинаю сначала. Горло сжимается. Вновь срываются слова, и мне приходится поддерживать шепот. Ещё тише. Смотрю перед собой, стесняясь опускать взгляд на макушку головы парня, который больше не тянет сигарету к губам. Лежит без лишних движений, в отличие от меня – я продолжаю играть с его темными волосами, скользнув пальцами по его холодной щеке, задев родинки. Пою. Я правда это делаю? Стараюсь не думать. Иначе собьюсь и окончательно сгорю от стыда.
Не могу предположить, как долго это продолжается. Кажется, я издаю тихое пение на протяжении нескольких минут, путаясь в строках, оттого, наверняка, без конца повторяюсь, но парень не указывает мне на ошибки, не пытается перебить, как поступает обычно, когда я играю на гитаре.
Заканчиваю. Ближе к концу мой голос практически не слышно. Шум бушующей природы за окном звучит громче, поэтому сомневаюсь, что О’Брайен что-то улавливает. Парень ерзает головой, приподнимая лицо, чтобы видеть меня, и мой голос тут же обрывается на полуслове. Я сжимаю губы, смущенно отводя взгляд в сторону, и понимаю, что меня спасет только самокритичная шутка, поэтому пускаю смешок, ощущая одновременно удовлетворение от того, что смогла побороть свое смущение, и стыд, ведь знаю, что пою ещё хуже, чем играю.
Но, несмотря на столь неоднозначные чувства, испытываю тепло в груди.
Заставляю себя взглянуть на парня в ответ:
– Что? – пускаю смешок, наклонив голову к своему плечу. – Всё ещё ужаснее, чем я представляла? – моя натянутая улыбка выглядит неестественной, к тому же Дилан не улыбается, и я чувствую себя неуютно, поэтому собираюсь продолжить поливать свои «способности» грязью:
– Ладно, лучше тебе забыть, – якобы смеюсь, вот только уголки губ опускаются, и я с грустью смотрю в сторону, не успев вовремя уловить внезапное движение со стороны Дилана. Моргаю, тревожный взгляд переводя на него в момент, когда он начинает приподниматься, чтобы сесть рядом, и почему-то отдаю больше внимания сигарете, которую он забывает контролировать:
– Эй, осторожнее, – отнимаю у него бычок, подавляя желание вспыхнуть от смущения, когда О’Брайен неаккуратно лезет мне под плечо, руками немного грубовато обхватывая мое тело: одной – шею, другой – спину. Лицом упирается в изгиб шеи. Приходится немного прогнуться, поднять руку с дымящейся сигаретой выше:
– Ты обожжешься, – поворачиваю голову, носом касаясь его виска, и вздыхаю. Почему-то лицо само озаряется теплой улыбкой, как только парень одаряет мою шею дыханием. Обнимает. Сильно. Он никогда особо не умел контролировать силу в состоянии опьянения, но эта легкая боль так приятна мне. Ощущение, будто человек так нуждается в тактильном контакте, что не может сдержать себя. Я продолжаю гладить его по волосам, пока тушу сигарету о подоконник рядом:
– Ладно, давай спать? – кладу окурок рядом с окном, чтобы потом убрать. Смотрю на Дилана, который не поднимает головы, продолжая дышать мне в шею. Его руки с еле уловимой дрожью сжимают мое тело.
– Давай? – повторяю вопрос, начав двигаться. – Уже поздно.
Дилан издает какой-то томный звук, явно недовольный, и я шире улыбаюсь. Его нетрезвое ворчание порой очень даже милое.
– Давай, давай, – тихо хихикаю. Сама чувствую себя лишенной сил. Принуждаю О’Брайена оторваться от меня, и парень недовольно вздыхает, кое-как двинувшись вперед, ложась на матрас. Я ложусь рядом, накрывая нас одеялом. Хочу лечь так, чтобы дать Дилану больше свободного места, но он сам притягивает меня ближе, вынуждая лечь боком, под его плечо. Щекой касаюсь его груди, сжав пальцами ткань одеяла, и тяну его выше, накрывая грудь парня, который еле держат веки открытыми, свободной рукой потянувшись к тумбе, на которой стоит лампа. Прежде чем ему удается нащупать кнопку, он смахивает все предметы, вызывая у меня легкую улыбку. Такой неловкий, когда пьяный.
Комната погружается во мрак. Дождь за окном не утихает. Я щекой трусь о ткань его футболки. Одну ладонь прижимаю к своей груди, другой тянусь к лицу парня, тыкая пальцем ему в щеку. Родинки. Чувствую их во время прикосновения к коже. И начинаю считать, хоть плохо рассматриваю в темноте.
Словно звёзды.
Дилан давно лежит с закрытыми глазами. Ровно дышит. А я наблюдаю за ним, наконец, ощущая то самое необходимое успокоение.
И продолжаю считать звёзды.
Звёзды Дилана О’Брайена.
========== Глава 57 ==========
Старое здание внешне напоминает складное помещение. Простой куб с небольшими окнами у самого верхнего этажа. Серый. С облупившейся краской. Видно, что его уже давно не используют по назначению. Агнесс никогда не была в этом месте. Они ехали сюда больше суток, и её волнение росло с каждым пройденным часом, ведь её родители толком не пояснили, в чем проблема. Девушка не знает, чего ожидать. Вокруг этого здания непроглядный лес, а дорога, идущая мимо – старое шоссе.
Их машина покоится на месте, съехав на обочину, уже часа три. И за этот промежуток времени мимо не проносится не один автомобиль. Пустая глушь, своей тишиной вызывающая у девушки панические припадки, правда она – мастер скрывать свои настоящие беспокойные чувства. Розалин пытается активно отвечать Престону, но по прошествии нескольких часов начинает меньше реагировать на его слова, больше удивляя внимания тому зданию впереди. Кусает тонкие ногти, опираясь локтем на оконное стекло. Есть еле ощутимый фактор успокоения – Нейтан стучит пальцами по рулю, пока его вторая ладонь лежит на колене Агнесс, выглядывающем из-под подола платья.
– Они скоро выйдут, – Розалин тянет покурить, но она старательно игнорирует это желание.
– Твои родители – особые активисты, что ли? – Нейтан поглядывает в сторону здания. Ни света. Ни шума. Ничего. И от этого рождается желание говорить шепотом.
– В каком смысле? – девушка оглядывается на него, еле заметно хмуря светлые брови.
Престон пожимает плечами:
– Они вроде борются за правильные вещи, но при этом…
– Курят травку, да? – нет, Агнесс, ты просто на нервах. Тебе не стоит срываться на Нейтане, он уж точно не виноват в создавшейся ситуации. Хорошо, что в последние несколько недель Престон берет себе за правило учиться держать себя в руках, поэтому он выжидает пару секунд, прикрыв от усталости веки, и выдыхает, начав размеренным и спокойным тоном пояснять сказанное им ранее:
– Я не имею в виду, что они плохие, просто… Что будет, когда тебе придет время уйти и жить отдельно? Они ни с чем не справятся самостоятельно.
Агнесс пускает нервный смешок, качнув головой, и смотрит в окно:
– А я думаю, что не уйду. Куда мне уйти? – ей хочется, но вариантов нет. У девушки даже денег на колледж не хватит, поэтому и об отъезде речи не может идти. Подобные разговоры только расстраивают её, в какой раз напоминая о том, что девчонке придется всю жизнь провести в этом маленьком, но уже тошнотворном городе. Конечно, он был бы куда приятнее, если бы не наличие убийств, упырей и прочей придурковатой молодежи.
Нейтан стучит пальцами ей по коленке, второй ладонью почесав свой затылок:
– Я не знаю, – пожимает плечами, как-то нервно сжав губы. – Куда-нибудь… Со мной.
Розалин хмуро смотрит в окно, медленно поворачивая голову обратно, и ей правда кажется, что Престон прикалывается над ней, но парень выглядит не то, чтобы серьезно, но он волнуется. А когда этот тип переживает, значит, он затрагивает тему, действительно интересующую его.
– Мы с Диланом обсуждали дальнейшие действия. После школы, – объясняет, изредка воссоединяя зрительный контакт с Агнесс, а большую часть времени смотрит на её колени, смешно, но голый участок тела успокаивает и не дает сбиться. – Мы собираемся уехать, причем именно перебраться в другой город, где будет возможность работать, снимать квартиру и поступить в колледж. У нас с ним денег не так много, но вместе мы вполне неплохо справляемся. Но нам всё равно не помешало бы ещё пара человек.
– И Райли? – девушка вдруг заговаривает. Нейтан кивает, вновь пожав плечами – возможно это тот самый жест, символизирующий его скованность, как у О’Брайена прятать ладони в карманы.
– Не знаю, обсуждал ли это с ней Дилан, – признается честно. – Скорее всего, обсудит.
– Уехать? – Розалин повторяет. – Всем вместе?
Престон кивает, локтем опирается на руль, пальцами надавив на висок. Он так переживает, говоря об этом? Нейтан Престон оказывается не такой стальной «пофигист». Агнесс щурит веки, и молчание бы убило парня, если бы девушка внезапно не улыбнулась:
– Это было здорово, – и будто смущенно зажимает холодные ладони между колен, поерзав на сидении. Она правда так считает. Уехать куда-то вместе – это ведь замечательная идея. И если они все будут подрабатывать, то точно смогут снять квартиру и потом поступить куда-то. Не сразу, но смогут. У Агнесс заметно улучшается настроение, и она подается вперед, чтобы чмокнуть парня в щеку, но выражение лица того внезапно меняется, взгляд стремится куда-то вперед, а по ушам обоих бьет резкий звук, режущий перепонки.
Выстрел.
***
Издаю тихий писк – и кидаю в парня влажную тряпку, которой собираюсь протирать пыль с кухонных тумб. Дилан широко улыбается, повторив удар тряпкой по моему берду, из-за чего морщусь, растянув губы:
– Больно! – пищу, отбегая за стол, и хихикаю, ладонью проникнув в воду в тазике, что стоит на деревянной поверхности. Брызгаю на О’Брайена, а тот лишь отмахивается тряпкой, пустив смешок, и возвращается к своему делу – протирает запыленные предметы, после чего ставит их на свое место.
Я окидываю парня сощуренным взглядом, с недоверием поворачиваясь к нему спиной. Раздвигаю шторы окна, впуская в помещение яркий солнечный свет. Да, меня поражает данное, но погода за ночь изменилась. Я заснула под рев грозы, а утром меня встретило яркое солнце. Аромат дождя и мокрой земли проникает внутрь дома через открытые створки окон. На улице ещё прохладно, но воздух свеж и приятен. И настроение глобально изменилось. Я не обнаружила парня в кровати, когда проснулась, зато нашла его в ванной, умывающегося. Думаю, его состояние улучшается, оттого он сегодня ведет себя так…
Получаю очередной шлепок влажной тряпкой по своей бедной пятой точке, и вскрикиваю, накрыв её ладонями. Оборачиваюсь, с возмущением уставившись на Дилана, с довольной ухмылкой уходящего обратно к раковине.
Ведет себя как несносный мальчишка!
Вздыхаю, качнув головой, и беру со стола свою тряпку, начав протирать подоконник от пыли. Мои вещи до сих пор не высохли, даже белье, оттого чувствуя себя немного «голой», но стесняться мне не перед кем, поэтому откидываю локоны волос за спину, с гордым видом продолжая убираться. Дилан начинает поднимать ящики, вставляя их обратно в шкаф. Ногой задеваю один из таких ящичков, и оставляю тряпку, наклонившись, чтобы взять в руки. Встаю, но не успеваю догадаться, откуда этот ящик. О’Брайен отбирает его у меня, самостоятельно разбирается с ним, и я пользуюсь моментом, схватив свою тряпку, и подскакиваю к парню со спины, треснув влажным куском ткани по его бедру. И довольно улыбаюсь, зашагав к стулу. Чувствую, как парень смотрит на меня, но ничего не говорит. Ставлю стул ближе к тумбам, поднимаясь на него, чтобы протереть верхние полки от пыли, и краем глаз слежу за тем, как Дилан озирает помещение, поставив руки на талию. Вздыхает. Томно.
– Что бы ты делал без меня? – с гордым видом задаюсь вопросом, водя тряпкой по полке, собирая пыль. О’Брайен переводит на меня внимание, сделав пару шагов к моему стулу, и я не даю никакой ответной реакции, когда парень складывает руки на груди, лбом пару раз ударяется о моё бедро и выдыхает, не давая толкового ответа. Точнее, никакого вовсе, поэтому опускаю голову, пальцами почесав его за ухом, будто щенка:
– Устал?
– Ты разве не голодна? – Дилан подбородком упирается в кожу моего бедра. Конечно, он отоспался, но парня немного пошатывает. Думаю, к вечеру он окончательно вернет себе устойчивость в ногах.
– Нет, но мы можем что-то купить, – отвечаю, прекращая протирать, и поворачиваюсь телом к нему, уложив ладони на его плечи. – Тут есть магазин рядом?
– Ага, – бубнит мне в живот, пальцами сдавливая мои ягодицы. – Сгоняю сейчас.
– Окей, – сильно ворошу его волосы, спрыгивая со стула. Чайник закипает. О’Брайен лениво направляется к нему, взяв кружку, чтобы заварить чай, а я шагаю к порогу кухни, чтобы выйти в коридор и протереть пыль в прихожей, но опять чувствую на себе взгляд парня, поэтому оглядываюсь с довольной улыбкой:
– Не засматривайся, я смущаюсь, – рукой касаюсь дверного косяка, а Дилан в ответ фыркает, окинув меня взглядом, полным иронии:
– Было бы на что смотреть, кусок, – пускает очередной смешок, начав наполнять кипятком кружку, и я поворачиваюсь всем телом к О’Брайену, встав на пороге помещения. Пальцами стискиваю край ткани большой футболки, и быстрым движением задираю её, оголяя тело. Совершаю данное действие быстро, демонстрируя парню свое тело до низа груди, и Дилан успевает отвлечься и уловить произошедшее, поэтому его рука слабо дергается в сторону, отчего горячая вода льется мимо кружки, на пол. И парень роняет матерное ругательство с губ, корчась, а я с той же довольной улыбкой опускаю ткань, поправляя её:
– Ну, да, ну, да, – пускаю смешок, уверенным шагом уходя в прихожую. Конечно, О’Брайен. Давно уже не верю твоим попыткам убедить меня в своей «незаинтересованности» мною.
Подхожу к комоду в прихожей, начав водить по поверхности тряпкой, собирая пыль. Настигаю перевернутой фотографии в рамке и беру её, пройдясь влажной тканью по стеклу, чтобы увидеть, кто запечатлен на снимке. Мужчина и мальчишка. Дилан и… Его отец, так? Изучаю их, наклоняя голову набок. О’Брайен здесь такой… Обычный, что ли. Знаете, его взгляд ничем не отяжелен. Спокойный. Думаю, тот период, когда он жил с отцом, был самым счастливым для него. Интересно, каким был его отец? Хотелось бы мне больше узнать о нем.
Стук в дверь. Поднимаю глаза, уставившись в её сторону, и моргаю, озадаченно приоткрыв рот. Последний раз, когда я была здесь, в дом пробрался тот мужчина. Шон или… Дон, как его? Не помню. В общем, воспоминания не самые приятные.
Не двигаюсь. Не разрешаю себе. Стук повторяется. Он не тяжелый, но воспринимается мною, как опасность, поэтому отступаю назад, готовясь позвать Дилана, но тот сам выходит с кухни, быстрым, но тихим шагом приближаясь к двери, и оглядывается на меня, кивнув в сторону порога помещения. Понимаю. Спрятаться.
Моргаю, с тревогой уходя на кухню, и прижимаюсь ладонями к холодной стене, прислушиваясь. До ушей доносится щелчок замка, после тихий скрип. И голоса. Причем первым заговаривает О’Брайен, и тон его голоса сдержанно удивленный:
– Ни хрена… Ты вообще какими судьбами? – и его голос тонет, становясь тише. Вновь щелчок. Я выглядываю из-за стены, взволнованно изучая темный коридор. Кто пришел-то? Ничего не слышу.
Со стороны открытого окна на кухне доносится чужой голос. Низкий, более грубый, и я разворачиваюсь, поспешив к подоконнику, но ещё помню о наставлении Дилана быть незамеченной, так что прячусь за стену, пальцами касаясь ткани штор, немного отодвигая их, чтобы видеть, что происходит на участке.
И меня охватывает паника, смешанная с недоумением, ведь это он. Это точно он – тот мужчина, который тогда ворвался в дом и угрожал нам оружием. Этот психопат!
– Боже, – шепчу, касаясь пальцами губ. Поражает то, что Дилан без напряжения в теле следует за мужчиной, о чем-то с ним говоря. Этот тип улыбается, и, самое странное, парень отвечает ему улыбкой, поддерживая разговор. Я настороженно хлопаю глазами, кусая ногти. Может… Я ошиблась? Этот мужчина выглядит намного лучше, чем тот, что напал на нас. Меня удивляет то, с каким непринуждением Дилан позволяет ему потрепать свои волосы, за что парень пихает мужчину в плечо кулаком, сунув ладони в карманы кофты. Они… Общаются. Спокойно. Мужчина открывает багажник своего автомобиля, и я с паникой подаюсь вперед, переживая, что он достанет из него что-то, что способно навредить О’Брайену, но он вынимает простой черный пакет, протянув его парню. Тот принимает, раскрыв, и морщится, подняв сощуренные глаза на мужчину. И они оба улыбаются, после чего Дилан открывает бак с мусором, бросив внутрь пакет.
Что происходит?
Дальше «лучше»: мужчина хлопает парня по плечу, протянув ему ладонь, и Дилан кивает, о чем-то говоря с ним. Пожимают руки. Затем мужчина садится в машину, перебрасываясь последними словами с О’Брайном, и затем его автомобиль трогается с места. Дилан лишь поднимает ладонь, провожая данным жестом водителя удаляющейся машины. И стоит так какое-то время. О чем-то думая.
Меня отпускает волнение, но окончательно избавляюсь от тревоги, когда Дилан направляется обратно к дому. Срываюсь с места, выскакивая в коридор. Парень открывает дверь, взглянув на меня, и… Да, этот тип решает упустить обсуждение, поэтому закрывает дверь, без задней мысли двинувшись в мою сторону с таким видом, будто ничего выходящего за рамки нормального не произошло.
– Что вообще… – унимаю грубость в голосе, успокоив дыхание. – Кто это был?
– Шон, – парень берет тряпку, оставленную мною на комоде, и опускает взгляд на фотографию в рамке.
– Что он хотел? – не верю его спокойствию. Что за чертовщина?
– Вернуть вещи некоторые, – парень переводит на меня взгляд, усмехнувшись. – Они все принадлежат маме, поэтому я выбросил их.
Смотрю на него, опустив руки и приоткрыв рот. Выгляжу ошарашенной, и О’Брайен понимает это, поэтому задает вопрос, нахмурившись:
– Что?
Я моргаю, теряясь в догадках:
– Это ведь… – пальцами массирую виски. – Тот тип. Тот ненормальный, а вы общались сейчас… Ну… То есть он ведь угрожал тебе оружием, почему вы…
– Райли, – Дилан прерывает мою сбитую речь, пуская смешок. – Шон никогда не был плохим человеком, – проводит кончиком тряпки по комоду. – По-моему, я говорил тебе об этом? Он отличный полицейский, и сейчас, когда он поправился, местный отдел отправляет его в другой город, чтобы он смог нормально работать.
– Тогда… Что это с ним было? Он вел себя, как псих, – я точно помню. Такой ужас мне из головы не выбросить даже при сильном желании.
Дилан почему-то с натянутой улыбкой смотрит на меня, изогнув брови, и пожимает плечами:
– Как и многие из тех, кому не повезло связаться с моей матерью, – он вынуждает себя растягивать губы. – Теперь понимаешь?
Опускаю взгляд, задумчиво хмуря брови, и начинаю мять пальцами ткань футболки, размышляя над сказанным. Неужели, Лиллиан настолько способна менять людей? Влиять на их умы и…
– Но и… Моя мать, – Дилан вдруг вновь заговаривает, взглянув на ту же фотографию в рамке. – Она не была плохим человеком, – слежу за тем, как парень с равнодушным выражением лица берет пальцами за край деревянной рамки. – Я думаю, так происходит со многими людьми. Они становятся моральными ублюдками под давлением жизненных обстоятельств. А не потому, что сами этого желают.
С тревогой смотрю на Дилана. Он долгим и тяжелым взглядом изучает снимок, после чего опускает рамку, уложив её фотографией вниз. Опять. В то положение, в котором я её обнаружила.
Всё, что он говорит… Этот вызывает внутри него противоречивые эмоции, верно?
Ведь он большую часть жизни любил свою мать. Мне кажется, внутри него ещё сохранилось то самое детское отношение к ней, как у любого ребенка к своей матери.
***
Так никто из нас и не вспоминает о еде. Думаю, Дилану так же не хочется чем-то забивать желудок, как и мне, наверное, парень всё-таки прав. Мы действительно мало питаемся, но не переживаю на этот счет. Когда-нибудь наш общий стресс прекратится, и мы сможем вернуть себе здоровый режим сна и приема пищи.
За окном неспешно вечереет. Погода спокойная, теплая, поэтому створка окна приоткрыта, дабы впускать приятного аромата воздух внутрь комнаты парня, в которой мы сидим. Дилан разбирает хлам на столе, который находит в ящиках. Никогда бы не подумала, что этот тип будет самостоятельно убираться, без моих уговоров. Лично я уже устаю, поэтому лежу на животе, на кровати, перелистывая найденный в одной из коробок старый выпуск комикса о Человеке-Пауке. Дергаю ногами, сгибая их в коленях, и улыбаюсь, просматривая цветные странички:
– Тебе это нравилось?
– Когда-то, – парень не отрицает, заставляя меня улыбнуться и оглянуться на него:
– Мило, – ловлю на себе его взгляд, поэтому смущенно отворачиваю голову, продолжив разглядывать картинки. – Я никогда не читала комиксы.
О’Брайен заканчивает перекладывать вещи в коробку, и оставляет её на столе, взяв влажные салфетки, начав вытирать руки:
– У тебя не было детства, – шагает к кровати.
Я задумчиво поднимаю взгляд в потолок, кивнув:
– Да, и на скрипке я не играла, – хихикаю, зная, как преображается его лицо при упоминании его «темного» прошлого. Парень фыркает, но улыбается, бросив салфетки на тумбу, и сам садится на край кровати, пару секунд изучая открытый мною разворот комикса.
– Тебе отец их покупал? Или у него самого было увлечение? – задаю вопрос, переворачивая страницу, на которой вижу фигуристую девушку с большой грудью, отчего искоса смотрю на Дилана, сощурившись. – О, да, подростку это бы понравилось.
О’Брайен закатывает глаза, выдернув из моих рук комикс. Я смеюсь, взяв другой, который заранее спрятала под подушку, и принимаюсь читать, забив на то, как парень проигнорировал мой вопрос, касающийся его отца. Мне хотелось бы больше о нем узнать, но, видимо, сегодня не судьба.
Продолжаю игриво дергать носками. Хорошее настроение вызывает внутри теплое чувство комфорта, поэтому начинаю мычать, напевая приставшую мелодию, и стараюсь внешне не реагировать на прикосновение к своей спине. Дилан пальцами касается ткани моей футболки, причем, ни о каком разрешении не идет и речи. Парень не спрашивает, без задней мысли приподняв ткань, оголив участок моей спины. Чувствую, как он скользит холодными пальцами по немного шершавой коже – шрам. Тот, что остался у меня после падения в воду. Делаю вид, что заинтересованно поглощаю диалоги героев, хотя сама наслаждаюсь невесомым прикосновением О’Брайена. Тот сидит слегка сутуло, расслабленным взглядом исследуя кожу моей спины с не самой привлекательной отметиной после швов. Пальцем давит на углубление моего позвоночника, скользнув по нему выше, к лопаткам. Невольно позволяю себе проникнуться ощущениями и прикрываю веки, вздохнув полной грудью. Думаю, парень прекрасно разглядываем мои мурашки, которой покрывается кожа, поэтому краем глаз вижу, как он довольно улыбается. И ниже опускаю голову, смущенно убирая локон волос за ухо. Переворачиваю страницу. Дилан накрывает ладонью мой затылок шеи, начав мять кожу, что воспринимаю с большим удовольствием, громко выдохнув.
