Текст книги "Считай звёзды (СИ)"
Автор книги: Paprika Fox
сообщить о нарушении
Текущая страница: 46 (всего у книги 98 страниц)
«Митчелл, а? В чем смысл?» – женщина опрокидывает рюмку, глотая алкоголь. Мужчина напротив с тревогой наблюдает за любимой женщиной, с каждым днем всё сильнее боясь за её состояние.
– Райли? – Дилан находит возможность оторвать одну руку от руля, пальцем постучав по коленке девушки, чтобы вернуть ту из забвения. Но Янг не дает ему новой информации. Она повторяет шепотом, хмурясь от негодования:
– В чем смысл?
О’Брайен с волнением поглядывает на неё, не совсем стремится понять, о чем толкует девчонка, но её вид говорит больше, чем она может сказать.
Автомобиль заворачивает на школьную парковку, полную людей. Парень ищет свободное место, паркуя на нем машину, и озирается, находя курящего у забора Престона, разговаривающего с Агнесс, которая улыбается, заприметив автомобиль Дилана. Значит, и Райли приехала. Они оба не спешат, двигаясь к машине.
– Там рыжая бестия, – О’Брайен вздыхает, желая пустить смешок, с остроумием отозвавшись о любви Агнесс трепать языком, но его усмешка пропадает с лица. Смотрит на Янг, открывающую дверцу и выбирающуюся на улицу. Подается вперед, чтобы проследить, как девушка шагает к дверям школы, а Агнесс удивленно стремится за ней, помахав Нейтану ладонью.
Дилан садится ровно, пару раз ударившись затылком о спинку сидения, и делает глубокий вздох, замечая в боковом стекле Престона. Берет рюкзак, выбирается из салона, натянуто улыбнувшись парню, который тормозит напротив, выдав с отвращением:
– Черт, выглядишь так, будто твой батька восстал из мертвых.
О’Брайен усмехается, хлопнув дверцей:
– Придурок.
Нейтан нагло улыбается, вынув сигарету изо рта, и кивает в сторону здания:
– Чё? Друзьями – не ваш вариант?
– О чем ты? – Дилан берет одну сигарету из упаковки, которую ему протягивает Престон.
– Ну, судя по вашим лицам, вы сретесь каждый божий день, – предполагает, но О’Брайен отрицательно качает головой, зажав сигарету зубами, пока Нейтан поджигает её кончик зажигалкой.
– Не, – затягивает, начав дымить. – Как ни странно.
– Эй, мудак! – громкий голос со стороны, вынуждающий парней отвлечься от своей беседы. Они оборачиваются, замечая приближающегося к ним парня из футбольной команды, за которым следуют ещё человек пять. И их предводитель явно настроен не дружелюбно.
– Что за пиздец? – Дилан вынимает сигарету, пустив облако дыма в сторону, а Престон хмурится, пытаясь понять:
– Не догоняю, это он к тебе или ко мне обращается? – выглядит собранным, даже когда недруг подходит совсем близко, размахнувшись. Тут оба парня отмирают. Но в первый момент кажется, что парень собирается врезать Престону, из-за чего тот отскакивает в сторону, да и О’Брайен поворачивает голову, чтобы пихнуть парня в плечо, но удар приходится не по Нейтану.
Футболист бьет в лицо Дилана.
– Райли, – Агнесс сдержанно улыбается, шагая рядом с подругой, которая не пытается повести себя вежливо. Надо бы ответить ей улыбкой, но… Зачем? Зачем Янг притворяться? Зачем казаться иной? Ей нехорошо. Но она не думает заставлять кого-либо разбираться в этом, поэтому спокойно кивает, минуя шкафчики, у которых стоят Остин и Робб в окружении своей новой «элиты». Они провожают девушек долгим взглядом, но те не обращают ни малейшего внимания на бывших друзей, когда проходят в кабинет. И первое, что их привлекает, – это сборище одноклассников и учеников из других классов вдоль окон. Они бурно что-то обсуждают, стоит невозможный гул из их голосов, из которого сложно вытянуть суть происходящего. Ясно одно: все вокруг пребывают в эмоциональном возбуждении. Девушки не совсем заинтересованы, но им стоит убедиться, что всё в порядке, так как окна выходят на парковку. Агнесс подходит к углу подоконника, подвинув в сторону одного из одноклассников. Приподнимается на носки, опираясь руками на стену, пытается что-то увидеть, пока Янг стоит позади, ожидая её объяснения.
И как только Агнесс находит источник внимания, так резко переводит напуганный взгляд на подругу, которая не меняется в лице, но чувствует. Что-то не так. Поэтому хмурит брови, шепнув:
– Что там? – распихивает руками людей, пробравшись в «первые ряды», и опирается на подоконник, поддавший вперед. Изучает парковку, разглядывая скопившуюся там массу подростков, которые создают ещё больше шума, чем тот, что царит в кабинете.
И наконец находит. Человек пять. Они точно из школьной команды по футболу. Кто-то из них растаскивает дерущихся, кто-то заступается за своего капитана, пока тот нападает на Дилана, который стремится ответить, но его оттаскивает Нейтан, судя по крови на губе, уже успевший получить по лицу.
Райли приоткрывает рот, теряясь, и произносит под нос:
– Что… – не договаривает, ибо её вытягивает из толпы зрителей Агнесс. Янг хватает подругу за руки, дергая к себе, и смотрит прямо в глаза:
– Что опять? – все знают капитана футбольной команды. Он один из лучших учеников, отличающийся спокойным характером. Финчер частенько общалась с ним во время перерывов. Она знает, что он бы просто так не полез в драку, так, в чем же дело, мать вашу?
Агнесс точно не знает, но видно, что предполагает, и вздыхает:
– Когда я пришла, то… – не хочет говорить, но Райли давит морально, заставляя. – Слух пустили о том, что во время поездки Дилан домогался сестры того парня, так что…
– Кто пустил? – Янг сжимает плечо подруги, взглядом сверля её лицо. Рыжая морщится с болью, но ей не требуется отвечать вслух. Девушки смотрят друг на друга. Янг щурит веки, нервно закачав головой, и рывком отталкивает подругу, устремившись быстрым шагом к порогу. Агнесс слышит, как Финчер что-то рычит под нос. Не разбирает её слова, и кидается вслед:
– Райли, – зовет. Янг выходит в коридор. От быстроты её шага неуложенные локоны скачут на плечах. Ладони сжимаются в кулаки, а в груди сдавливается сердце. Изнутри. Оно само начинает изводить себя, гоняя кипящую кровь по венам.
Видит Остина в окружении друзей.
Глаза предательски слезятся, но Райли не собирается зарыдать. Её темные эмоции, убивающие, истязающие, находят выход.
Русый поворачивает голову, не сразу среагировав на приближение Финчер, которая размахивается, со всех сил, со всех, что скапливаются в её теле, наносит удар в челюсть бывшего друга. И, конечно, её запястье одолевает резкая боль, но ей плевать. Слышит зов Агнесс, видит, как морщится Остин, как искажаются от шока лица его свиты. Но в мыслях нет намека на остановку. Девушка не хнычет, просто её тяжелые слезы сами выбираются из оков глазниц, начав стекать по щекам.
Остин выпрямляется, пальцами сжав челюсть, и с обескураженностью пялится на Райли, процедив с ненавистью:
– Что ты…
– Отвали от нас! – Агнесс не успевает схватить Янг. Та бросается к парню, пихая в грудь, и продолжив кричать:
– Оставь нас в покое!
– Райли! – рыжая с ужасом оглядывается, замечая, как вокруг них начинается столпотворение. – Райли, уходим, – держит Янг за локоть, а та его вырывает, начав пинать Остина ногой. Тот срывается, схватив девчонку за плечи, и со всей силы толкает от себя:
– Иди на хуй, больная сука!
Райли удерживает равновесие, рванув обратно к нему, и толкает парня в шкафчики, заставив его «друзей» разойтись в стороны. Внутри всё разгорается, и девушке уже не остановиться. Она бьет русого, который больше всего боится быть опозоренным, поэтому хватает Райли за плечо, дернув от себя, и не жалеет сил, когда дает девушке пощечину.
Агнесс вскрикивает, сжав ладонями губы, и с ужасом смотрит на отступившую назад Янг, которая широко распахивает веки, пальцами коснувшись пульсирующей щеки. Поднимает взгляд на Остина. Он тяжело дышит. Кажется, даже его свита пребывает в шоке, не зная, как реагировать на происходящее. Русый сжимает ладони, с неприязнью корчась:
– Иди к хуям, ненормальная! – его трясет, как и Райли, которая наклоняет голову, исподлобья смотря на парня, желая взглядом взорвать его чертово лицо, но вместо очередной физической атаки прибегает к иному воздействию. Неприятная усмешка озаряет её лицо, а губы шепчут:
– Совсем не лучше, – выпрямляется, опустив руку, уставившись в ответ на Остина, который смекает, что она хочет ему сказать.
– Совсем не лучше своего отца. Точная копия, – харкает словами, повышая тон голоса, переходя на крик. – Правильно, мудак! Уподобляйся этому козлу! Он тебя бил и маму твою бил, а теперь ты и сам поднимаешь руку! Урод!
И происходит взрыв.
Сопровождающийся болевым воплем Райли.
В этот день всем живым правит негатив. Злость учителя оправдана. В его дежурство происходит драка, отрывающая его от мирного распития чая в своем кабинете и чтения новостной ленты. Он пару раз предпринимает попытку сжать капюшоны двух парней, но те вырываются, еле сдерживаясь, чтобы не навредить ещё и учителю.
Их растащили, но группка футболистов успевает слинять до прихода разгневанного учителя, который теперь ведет Нейтана и Дилана в кабинет директора.
– Я вам устрою! Будете махать кулаками в мое-то дежурство! – его больше заботит отчет, который придется заполнять, нежели причина неприятного события.
Парни переглядываются. До охерения крутое начало дня.
– Я позвоню вашим родителям и вызову их в школу! – мужчина продолжает нападение. – Вы у меня её не закончите!
Минуют второй этаж, уловив шум с третьего, который привлекает негодующего учителя:
– Что опять?! – мужчина тяжело шагает к дверям этажа, а Нейтан тянет Дилана вниз. Это их шанс свалить к черту. О’Брайен повинуется, уже готовясь рвануть за Престоном, но замирает на месте под пристальным вниманием русого парня, который слышит то же, что и он.
Дилан оборачивается, с оцепенением прислушиваясь к голосам подростков, разливающиеся эхом по этажу, пока вновь не раздается крик.
– Ди… – Престон тянется за ним рукой, но парень быстро минует ступеньки, пихнув разбитыми в кровь кулаками двери. Озирается, находя столпотворение людей, к которому спешит задержавший их учитель. Нейтан выходит за О’Брайеном, а тот уже идет вперед, быстро перебирая ногами, и дергает головой, пытаясь разглядеть, что происходит. Ясно только то, что кто-то дерется, пока двое парней пытаются разнять нарушителей спокойствия, и Дилан оставался бы внешне спокойным, если бы не увидел Агнесс, сидящую на полу и пытающуюся разнять кого-то. Рыжая кричит, когда удар приходится ей в плечо, и теперь в движение приходит Нейтан, ускоривший шаг, тем самым нагнав О’Брайена, который начинает расталкивать людей, пробираясь сквозь толпу.
И, похоже, ему понадобится помощь врача, ибо сердце застывает, прекратив биться на несколько секунд.
Райли лежит на полу, свернувшись, руками защищает голову, пока от неё оттаскивают вышедшего из себя Остина, который вновь и вновь вырывается, бросаясь на девчонку. Рвет ей волосы, наносит удары по телу и лицу, пока толпа вокруг наблюдает за происходящим, не зная, как себя повести: кто-то шепчется, кто-то кричит о прекращении, кто-то зовет учителей, кто-то снимает на телефон, чтобы потом быть первым, кто запостит «хитовую» новость в ленту социальной сети. Ради лайков и репостов. Учителя не пропускают, выталкивают из толпы.
Дилан чувствует, как его начинает трясти. И не потому, что Нейтан пихает его, чтобы пробраться в центр. О’Брайен рвано глотает кислород, стиснув зубы, когда Остин ногой бьет Райли по рукам, и толкает впереди стоящих людей, пробравшись к русому, которого уже смогли оттащить.
Но Дилану плевать. Ему настолько плевать.
Толкает к черту Остина, изрядно напугав двух парней своим внезапным появлением сбоку, и хватает русого за рубашку до того, как тот успевает переключиться с дрожащей от боли Райли на нового противника.
И на этот раз враг может дать ему сдачи.
О’Брайен теряет контроль, повалив Остина, и начинает наносить удары, и теперь их бросаются разнимать человек десять, вперемешку с учителями, прибежавшими на крик. Нейтан мечется. Его взгляд скачет с Агнесс с разбитой губой, пытающейся дозваться до стонущей от боли Райли, на кучку людей, что разнимают дерущихся.
Выбирает О’Брайена, которого требуется остановить, пока он не нанес серьезные повреждения Остину. Этому богатому мудаку, отец которого обязательно засудит Дилана. Да, верно. Престон кидается к разнимающим, чтобы оттащить О’Брайена, ведь ещё не поздно обойтись выговором директора.
Агнесс не отводит взгляда от Райли. Янг с трудом дышит из-за давления в груди. Всё её тело ноет, пульсирует от боли, из глаз текут слезы, а во рту ощущается привкус крови. Но ей приходится присесть.
– Давай, – рыжая помогает ей. Финчер держится за подругу, кашляя и мыча от боли. Она приглушенно слышит ругань. Поворачивает голову, красными глазами изучая новую перепалку. Без труда находит Дилана, которого всеми силами старается оттащить назад Нейтан, прося успокоиться. Остина так же отводят назад, от О’Брайена. Школьный учитель физкультуры использует свисток, чтобы заставить всех вздрогнуть. Свист отрезвляет.
Престон понимает. Дело дрянь. Им придется уйти. Причем срочно. Прямо сейчас, так что он дергает тяжело дышащего Дилана назад, не бросая взгляд на девушек. Им в любом случае окажут помощь, а вот этим двоим не поздоровится.
– Идем, идем, – Нейтан тащит О’Брайена. Тот еле отрывает полный ярости взгляд от Остина, обратив внимание на Финчер, которая с эмоциональным опустошением смотрит в ответ.
– Эй! Вы! Двое! – один из учителей указывает пальцем на ребят, и парни разворачиваются, рванув к дверям лестничной клетки.
Агнесс сжимает руками плечи Янг, потирая их, знает, сколько теперь у подруги будет синяков, поэтому осторожно массирует поврежденные участки, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать, ведь адреналин зашкаливает до предела, изводя её. Райли опирается плечом на её грудь, отворачиваясь, ведь парни исчезают, умчавшись с этажа. Опускает глаза, не реагируя на голос учителя, присевшего рядом и спрашивающего о её состоянии: что болит? Где болит? Как болит? Есть ли подозрение, что что-то сломано?
Райли на всё отрицательно качает головой, на чем учитель решает просто сопроводить девушек к медсестре, пока остальные преподаватели разгоняют толпу, разыскивая всех виновников шума. Одного из них держат за плечо, не давая ступить в сторону. Остин с ненавистью смотрит на Райли, которая отвечает на его зрительный контакт, но выглядит безэмоциональной, что выбешивает русого.
Финчер первой опускает взгляд, так как её сознание выходит из тумана, дав оценить произошедшее, и на её лице отражается ужас.
***
Уже какой час в доме главенствует тишина. Моя комната пропитана холодом, что проникает внутрь стен через распахнутое окно. Всё тело горит, поэтому таким образом я стремлюсь немного охладить горячие участки кожи, что больше всего подверглись ударам. Не хочу вновь изучать свое отражение. На лбу красуется синяк, на подбородке ссадина, губа разбита, а все руки, как и ноги с животом усыпаны мелкими отметинами. Чувствую себя такой пустой. Лишенной сил. Состояние хуже, чем утром, только сейчас меня тянет зарыться в одеяло и остаться в нем, пока голод не заберет мои жизненные силы. Шмыгаю носом, промачивая салфеткой кровоточащую ранку на губе. Учителя заставили меня сидеть все учебные часы у медсестры, думая, что за мной кто-то должен заехать. Без взрослых меня не отпустили бы. По окончанию занятий я села в машину отца Агнесс, который подвез меня до дома. Подруга просилась посидеть со мной, но я не хочу обременять её тяжестью своих мыслей. Есть возможность поссориться с ней. Кто знает, что я выдам в таком расположении духа? Не хочу терять ещё и Агнесс.
Наверное, со мной чертовски трудно взаимодействовать.
До ушей доносятся шаги, и я приподнимаю больную голову. Нет, этот шаг не принадлежит Дилану. Слишком легкий, слишком быстрый, слишком…
Моя дверь с грохотом бесцеремонно распахивается. Опустошенно и психически разбито смотрю на Лиллиан, глаза которой горят гневом:
– Где он?!
– Что? – хрипло выдыхаю, морщась от боли, что приносит её крик.
– Где он?! – женщина не думает быть тише. Она без разрешения проходит в мою комнату, повышая голос, будто имеет на это право:
– Где Дилан?! Где этот оборванец?! – разворачивается, пыхтя, видимо, спешит ещё раз посетить пустую комнату парня. Он ещё не вернулся.
Мое тело до потемнения в глазах болит, но нахожу силы слезть с кровати, чтобы устремиться за Лиллиан с жалостливой просьбой:
– Знаете, я бы не трогала его сейчас, – прошу, хромая в коридор дома. Женщина не оборачивается, рывком распахивая дверь комнаты О’Брайена, и её голос звучит отвратительно высоко, когда острый взгляд не натыкается на сына:
– Почему я должна отрываться от больного человека и спешить в школу, потому что мой сын – чертов придурок, размахивающий кулаками?! – она с атакой, с претензией наступает на меня, вынуждая меня с легким испугом отойти к стене, и поднять ладонь, словно в знак защиты:
– Это не так, он… – защищаю Дилана, зная, что может произойти, если сейчас представители этой семьи сойдутся в словесной схватке. – Он мне хотел помочь, – мой голос настолько слабый, что самой тошно, да и Лиллиан не слушает, отворачиваясь, и громко стучит каблуками по паркету, шагая к лестнице. Её руки напряженно прижаты к телу, ладони сжаты в кулаки. Её трясет от злости, и мне правда становится страшно, но следую за ней, придумывая, как успокоить женщину.
Молюсь, чтобы О’Брайен не возвращался, пока она здесь, но сегодня реальность играет против меня, ведь мы с Лиллиан слышим одно и тоже.
Чертов хлопок входной двери. Я ускоряю шаг, умоляя женщину выдохнуть, хочу объясниться перед ней, но она уже торопится вниз, пропадая с поля моего зрения.
И мне не нужно видеть её.
Достаточно слышать этот мерзкий голос, ковыряющий мои болячки.
– Вот ты где!
Ускоряюсь, хватаясь пальцами за перила лестницы. Вижу внизу такого же искалеченного парня, который не отрывает взгляда от матери, что кидается на него практически с кулаками, заставив меня повысить голос:
– Лиллиан! – но никто не обращает на меня внимания. Мой голос канет в том потоке грязи, что женщина вываливает на Дилана, придавив его к поверхности двери:
– Ты что себе позволяешь?! – бьет его по плечу, и парень морщится, сжав губы до бледноты. Терпит, пока его мать продолжает моральный обстрел:
– Почему нельзя хоть немного побыть нормальным сыном, который уважает свою мать и не станет вести себя, как умалишенный кретин! – спускаюсь вниз, стремясь подойти к ним ближе. – Смотри на меня! – Дилан предпринимает попытку обойти мать, поэтому отворачивает голову, но та грубо сжимает ногтями его подбородок, рывком вернув на место. – На меня смотри! – я со страхом слежу за выражением лица парня, который еле терпит, с тяжелым дыханием уставившись в пол, сжав кулаки до белых пятен на костяшках, покрытых ссадинами.
– Я не буду отстаивать тебя! – Лиллиан тычет ему пальцем в грудь. – Захотят исключить?! Пусть исключают! Ты головой вообще думаешь?! – ладонью хлопает ему по виску. Дилан морщится, прикрыв веки. Терпит. Принимает все слова молча.
– Где твои мозги?! Господи! Что ты за гребаное разочарование?! – Лиллиан пихает сына в грудь. – Ты только и делаешь, что приносишь мне неприятности! Хватит! – ещё толчок. – Перестань! Имей уважение ко мне! Ты…
– Заткнись! Заткнись! – О’Брайен срывается. Он затыкает мать, неосторожно пихнув от себя, но менее сильно, как в ответ поступала Лиллиан, которая шокировано уставилась на сына, решая опять открыть рот, но Дилан затыкает уши, довольно быстро опускает руки, с выражением полной потери контроля наступает на женщину, чем вынуждает меня рвануть к ним, встав перед парнем:
– Дилан! – давлю ему на грудь ладонями, но он видит только Лиллиан и не дает ей начать говорить:
– Закрой рот! – кричит. На его шее выступают напряженные вены. – Заткнись! Сука… – шепчет с большей ненавистью. – Заткнись! – двигается на мать, опять пихнув её в плечо.
– Эй-эй, – шепчу, зная, что против крика нужно использовать тихий голос. – Дилан, пожалуйста… – прошу, старательно поднимаясь на носки, чтобы он обратил на меня внимание, но тщетно.
– Уважение?! – он задыхается. – О каком блядском уважении идет речь?! Тупая шлюха! – выпаливает, а я оглядываюсь на Лиллиан потянув одну ладонь к ней, чтобы попытаться успокоить.
– Что?! – она взрывается новой волной ярости, подходя ближе и всё так же указывая на О’Брайена пальцем. – Ты мелкий сопляк! Немедленно извинись!
– Пошла ты! – он гавкает в ответ. – Пошла нахуй!
– Дилан! – кричу, одной рукой стараясь удержать его на месте, пока второй дергаю Лиллиан за ткань блузки. Они оба… Будто озверели.
– Замолчи! – белки глаз женщины покраснели от лопнувшись в них сосудов.
– Пошла к черту! – парень словно не видит меня, продолжая наступление.
– Дилан! Лиллиан! – пищу, хнычу от боли в теле, но не сдаюсь, продолжив попытки вразумления. Дилан ещё раз пихает мать, когда та подходит слишком близко, на что Лиллиан рычит:
– Ты меня пихнул?! Ты что как Шо… – даже я знаю, что это лишнее, поэтому чувствую себя готовой к вспышке, которую вызовет сравнение Дилана с Шоном. Парень полностью теряет контроль, заставив обеими руками обхватить его тело и сжаться от страха перед неизбежной болью.
– Закройся! Закрой рот! Закрой! – Дилан толкает меня в сторону, но не поддаюсь, продолжив удерживать его:
– Дилан! – плачу, тяну его назад, но парень добирается до матери, уже не жалеет сил, когда толкает её, в связи с чем Лиллиан оказывается на полу. Сидит. С чертовой злостью дышит, подняв бешеный взгляд на сына, который рывком убирает мои руки, поспешив к лестнице. Я кидаюсь за ним, оставив женщину без помощи, хотя помню о её проблеме с ногами. Сейчас она не важна. Совсем.
– Дилан! – Господи, Лиллиан же психолог! Она больше всех должна понимать, что нельзя нападать на человека, который и без того находится в нестабильном состоянии! Что с этой женщиной не так?! Или это её способ воздействовать на людей?
Выхожу на второй этаж, спешу за парнем, который сворачивает в свою комнату, и мне приходится перейти на бег, наплевав на боль. Успеваю открыть дверь до того, как Дилан справляется с ключами, но тут же прижимаюсь к стене, ведь он повышает голос, начав ругаться:
– Блять! Блять! – отворачивается, со всей силы бросив связку ключей в сторону шкафа. – Сука! – орет, сгибаясь под тяжестью разрушающих его эмоций. – Мразь! Блять!
Я стою у стены, прижавшись к ней спиной. Со слезами слежу за физическим и моральным терзанием парня, начав мычать. Знаете, как выглядит истерика? Так вот у Дилана О’Брайена – истерика. Он доходит до ручки. Находит край своего терпения. Поэтому кричит в пустоту, ногой пихает стул, к черту сносит все предметы со стола. Прижимаю ладонь к дрожащим губам, морщась, ведь не знаю, что сказать, чтобы подействовать на него. Ему нужно успокоиться, пока…
Дилан вдруг замирает, еле глотая воздух, и прижимает кулак к груди, сутулясь. Стоит ко мне спиной, но мне не трудно понять, что происходит. Сердце прихватывает. Боже, этого и боялась.
Делаю осторожный шаг по направлению к О’Брайену:
– Эй, тебе нужно успокоиться, – Дилан активно дышит, качая головой, и проводит второй ладонью по вспотевшему лицу, на котором мелькает нервная усмешка, но уголки губ так же внезапно опускаются. Парень покачивается на ногах, наклоняет голову, под ладонью скрыв глаза.
– Дилан, – шепчу, подбираясь ближе, и с опаской вытягиваю руку, желая коснуться его спины ладонью.
– Как вы меня заебали, – его голос дрожит. Застываю. Дилан трясется, всячески обрывая свою попытку судорожно втянуть в легкие воздух.
– Господи, как вы меня заебали, – шепчет с придыханием, будто вот-вот заплачет, но держится, поставив одну руку на талию. Глотает кислород, рыча с отвращением:
– Одна мразь не контролирует, блять, свою матку, из-за чего мне приходится терпеть её ёбырей, – сильно сдавливает пальцами лицо. – Другая дохера гордая, сука, которая постоянно давит на чувство вины, блять, как будто я не знаю, в чем нагрешил, – сильнее горбится. Опускаю руку, с тяжестью в груди смотрю на парня, который процеживает:
– Что бы я ни делал, на хуй, будет трахать мой мозг, вызывая чертову вину, – рвано дышит. – Пошли вы на хуй. Пошли на хуй, – шепчет. – Пошли на хуй.
– Дил… – успеваю произнести до того, как он разворачивается, врезавшись в мое бледное лицо ядовитым взглядом:
– Думаешь, я не знаю, что сделал?! – наступает на меня, поэтому напугано поднимаю руки, защищаясь:
– Постой… – бьюсь спиной о стену позади.
– Да, блять! Я трахнул тебя, Райли! Я знаю это! Прекрати вызывать у меня чувство вины, ясно?! – кричит, подходя слишком близко, и от его голоса начинает звенеть в ушах. Я морщусь, боясь пошевелиться, так что бессильно смотрю на парня, который продолжает, активно жестикулируя:
– Знаю! Я знаю, блять! Не надо мне напоминать! Сука, я всё делаю! Всё! Ты слышишь?! – пихает меня в плечо, заставив опустить голову, сжав мокрые веки. – Я уже заебался рвать задницу! Да, я мудак! Я мудак, Райли! Спасибо, что напоминаешь мне об этом! Спасибо! – он в последний раз повышает голос, грубо вытолкав меня из комнаты. Пищу, обняв себя руками, и оказываюсь в коридоре, тут же оглянувшись на комнату парня. Он хлопает дверью, но шум не затихает. Стены продолжают рваться от его ругани и крика, но теперь Дилан орет в пустоту. Слышу грохот, вздрагивая от звука разбивающегося стекла. Растираю свои плечи. Не могу двинуться с места. Стою. Сверлю поверхность двери, стараясь не лишиться рассудка. Тяжелый день. Эмоциональный день. Убивающий день.
Но совсем неожиданно в сознании всплывают слова Агнесс, которые я вспоминаю довольно часто.
«Кто знает, что творится в их жизни?»
Опускаю руки. Шмыгаю носом.
Верно. Кто знает?
Кто знает, что творилось в жизни О’Брайена на тот момент, когда мы переспали?
Я помню его отметины на шее. Помню ту порванную веревку и опрокинутый стул.
Я помню, ведь именно в тот момент протрезвела.
Когда поняла, что этот парень – парень, которого случайно пихнула в шумном зале, предпринял неудачную попытку убить себя.
Это послужило одной из причин для моего расположения. Я просто хотела… Я хотела поговорить с ним, может, помочь, хотя плохо разбиралась в душевных проблемах, но мне так хотелось. Так хотелось, что я… Я решила помочь ему телом.
Отступаю к стене, прижавшись к ней спиной.
Я ведь знала. Видела. Понимала. Но всё равно поставила свои чувства выше, поступив эгоистично в ответ на его эгоизм. Да, вряд ли что-то пошло бы иначе, если бы мною не двигала обида весь этот год, но мне бы точно было бы легче существовать, а так… Я тихо ненавидела О’Брайена, пытаясь зарыть злость глубже в себя, но таким образом не получила бы освобождение от неё.
Столько времени и эмоций потрачено впустую.
Для чего?
От усталости кружится голова, но продолжаю стоять, не шевелясь. Трачу остаток сил на поддержание дыхания. С внутренней опустошенностью смотрю в сторону, приняв, наверное, самое правильное решение.
Нет больше смысла. Мне нужно отпустить, избавить саму себя от того дерьма, что разъедает мои внутренности уже какой месяц.
Стук не высоких каблуков.
Прикрываю горячие веки.
О нет…
Лиллиан поднимается на этаж. Лиллиан тяжело дышит. Лиллиан готова ко второй волне, но Дилан… Он не готов. Его нельзя трогать.
Но и у меня нет сил бороться.
А кого это волнует?
Еле отрываюсь от стены, шагнув навстречу к женщине, которая не замечает меня до тех пор, пока не впечатываю ладони ей в плечи, преградив путь:
– Простите, – шепчу устало. – Выпейте чаю.
– Уйди! – она пихает меня в сторону. Она куда сильнее, но крепче стою на ногах, сдерживая Лиллиан на месте, чем вызываю поток негатива в свой адрес.
– Пожалуйста, не трогайте его, – кто знает, что взбредет парню в голову? Он на эмоциях может сотворить всё, что угодно, так что…
– Дай мне пройти! – она кричит, отбрасывая мои руки, но возвращаю их на место, умоляя:
– Оставьте его.
– Не указывай мне! – женщина пинает ногой мне по больному колену, отчего мычу, согнувшись, чтобы потереть больной участок, но у меня нет времени. Лиллиан обходит меня, направившись к двери комнаты Дилана, поэтому поступаю так, как никогда бы не решилась поступить в иной другой ситуации. Ускоряюсь, схватив женщину за ткань блузки, и не жалею ни себя, ни силы, отдернув назад. Лиллиан ругается под нос, удержавшись на ногах, и я чувствую, с какой разъедающей яростью она смотрит на меня. Боюсь ответить на зрительный контакт. Боюсь, её моральная атака просто выжрет мои глазные яблоки.
Да, не поднимаю лицо, оттого не могу предугадать следующее действие женщины.
Она вонзает ногти одной ладони мне в щеки, дернув голову выше, и я мычу, стиснув зубы, оцепенев от происходящего.
Лиллиан второй ладонью начинает хлестать мне по лицу. Мычу, но на противостояние не остается сил, так что могу лишь сжать её запястья пальцами, терпя удары. Кожа щек пульсирует, а её удары становятся только сильнее. Тянет мою голову выше, зло шепча под нос. Мне приходится подняться на носки, чтобы удерживать тело, и как только женщина отпускает мое лицо, так сразу я падаю на колени, ладонями сжав горячие от боли щеки.
– Не смей говорить мне, что делать! – она кричит. Касаюсь лбом холодного паркета, сдерживая слезы. Слышу, как Лиллиан обходит меня, направившись к нужной комнате. Моргаю, начав громче плакать, ведь она с грохотом распахивает дверь, тут же атакуя Дилана своим ором.
Сижу на коленях, тихо рыдая, и накрываю ладонями уши, чтобы изолировать себя от крика, что с новой силой охватывает дом.
Присаживаюсь к стене, опираясь на её холодную поверхность плечом. Хнычу, сдавливая уши руками.
Это безумие.
***
День выступает в роли начала настоящего кошмара. Кажется, что всё уже позади: дом окутывает мрачная тишина, Лиллиан давно сваливает на такси обратно в больницу. Но настоящие терзания испытывают парня на прочность именно сейчас. От такого сильного эмоционального потрясения нельзя оправиться за пару часов, проведенных в одиночестве. Здесь требуется серьезная работа над собой, на которую Дилан пока не способен.
Его крутит по кровати от сильнейших болей в груди. Впервые окна в его комнате раскрыты, а всё по причине его сбитого дыхания. Ему просто не хватает кислорода, поэтому он решает замерзнуть, но дать себе возможность глотать морозный ветер, со свистом гуляющий по помещению.
Его тошнит, но это немного иной вид тошноты. Она вызвана высоким внутричерепным давлением. И ощущение тошноты стоит поперек сухого горла, мешая лечь определенным образом. На спине – тошнит. На боку – тошнит. Дилан не знает, куда деться, его сводит судорога, а холодный пот давно впитывается в ткань одежды.
И, наконец, его настолько ломают порушенная нервная система, что все мышцы без остановки сокращаются, вызывая еле заметную дрожь.
