Текст книги "Считай звёзды (СИ)"
Автор книги: Paprika Fox
сообщить о нарушении
Текущая страница: 92 (всего у книги 98 страниц)
– Я больше не стремлюсь в Нью-Йорк.
Парень сдержанно улыбается, совсем уж слабо, когда пожимает плечами:
– Я рад.
========== Глава 60 ==========
«Ложь во благо»
Стоит заметить, Нейтан Престон не из тех, кто долго задерживается на одном месте. Парень привык с охотой перебегать от одного «убежища» в другое, не в его характере проявлять стабильность в каких-либо аспектах жизни. Друзья, компании, девушки, месторасположения – ему хочется находиться в постоянном движении, и да, очевидно, ему тяжело дается найти точку остановки. Первый поворотный факт, который пришлось принять, – чувства. Агнесс. Смирился? Да, не стал противиться себе, находя сражение со своим внутренним настоящим саморазрушением, приводящим к гнетущей деградации личности, выражающейся в постоянном распитии алкоголя и принятии разных наркотических средств. Может, Нейтан и не тянет на «правильного» человека с правильными поступками, но одна установка в его сознании имеется – не быть похожим на родителей, не становится, не уподобляться им. Наверное, именно этот страх, преследующий его с детских лет, не дает парню лишний раз сорваться на бессмысленное распитие алкоголя даже в самые тяжелые временные периоды.
И, что странно, сейчас его вполне устраивает его «стабильность». Она проявляется в месте жительства, в кругу людей, которые его окружают, в общении, в девушке. Скорее всего, его повсеместное желание к переменам – это лишь переходный возраст, который у каждого проходит по-разному, но обязательно заканчивается в определенный момент. Забавно то, что ему даже не хочется покидать новую зону комфорта. Его устраивает жизнь в четырех стенах и дворик, на котором можно посидеть, развести небольшой костер, покурить или выпить, поболтать или даже вынудить Агнесс вручить ему гитару для дальнейшего мучения инструмента. Способностей к музыке парень, как ни пробуй, не имеет.
Но выбираться из «зоны» приходится, например, в школу или в магазин, который они все вместе посещают только под вечер, даже ближе к ночному времени, чтобы точно не толпиться в кучке людей.
Что касается идеи перебраться в другой город, то Престон испытывает положительное желание скорее выбраться из оков этого вроде приятного города, но в нем заключено слишком много отрицательных воспоминаний, от которых избавиться получится в случае побега, мысли о нем помогают вдохнуть полной грудью.
Одиннадцать вечера – отличное и самое подходящее время для вылазки в круглосуточный магазин. Народ не толпится на кассах, людей в принципе уже мало, да и большая часть – это подростки, которым разрешено задерживаться на улице допоздна. Агнесс бродит с небольшим списком, который составила Райли. Янг любит организованность во всем, о чем порой забывают Престон с Розалин, но не смеет запамятовать О’Брайен, поэтому вовсе не раздражается, когда девчонка перед походом в магазин тщательно обследует весь дом для выявления тех вещей и продуктов, которые им необходимы первостепенно, а только потом составляет второй список, исходя уже из личных потребностей ребят, и делая упор на их общий теперь бюджет. Кажется, Райли ко всему в своей обыденности подходит так серьезно.
– Вы можете не отходить? – Нейтан сегодня ведет себя ворчливее, чем Дилан. Дело в том, что Престон не любит совершать покупки, его раздражает сама мысль, что нужно бродить по большому магазину. Возможно, именно в этой ситуации в нем проявляется синдром «мамочки». Когда он был ребенком, постоянно терялся на рынках, куда приходил с матерью, поэтому в нем выработалась необходимость в постоянном контроле за тем, с кем он отправляется за покупками. Пускай на данный момент они уже и взрослые, но, Господи, как можно уследить за девчонками, которые без конца пропадают из поля зрения, действуя самостоятельно?
Конечно, Агнесс это веселит. Рыжая девушка под вечер чувствует тяжесть в ногах, поэтому подходит к тележке, которую за ручку держит Престон, и начинает забираться внутрь, пока парень немного отодвигает уже набранные продукты, чтобы девчонка могла сесть. Садится, и с довольной, но уставшей улыбкой поднимает голову, взглянув на Нейтана, не изменяющего своей ворчливости:
– Да, так лучше, – начинает вести тележку, замечая, что девушка явно сбрасывает в весе. Не так тяжело, несмотря даже на продукты. Райли шагает немного позади. Ей не требуется список, всё необходимое фиксируется в голове, поэтому она спокойно бродит меж крупных и высоких стеллажей, изучая их. Дилан вообще не принимает участия в поиске нужных вещей, он исполняет роль того, кто просто «ошивается» рядом, иногда помогая что-то достать или поднести к тележке. Ах-да. В последнее время, ему приходится задействовать ту сумму, что Коннор оставил ему на колледж, чтобы купить продукты. Нехорошо. О’Брайен понимает, что оттягивать время уже нельзя. Роберт больше станет намекать, этот мужчина никак не проявляет себя последнюю неделю, значит, он либо занят, либо в скором времени сам посетит Дилана. Если честно, О’Брайен надеется, что Роберт занят своими проблемами, вызванными последними событиями в городе. Команда специалистов, которую выслали сюда для расследования, совершают значительные продвижения в деле, следовательно, Роберт понимает, что его контору могут накрыть, поэтому наверняка продумывать план общего побега «кампании». Он – не идиот. Один раз чуть не попался, и будет логичнее перебраться в другой город. Но вряд ли он совершит грандиозный переезд, оставив здесь должников. Дилан даже не надеется, что Роберт наплюет на ту сумму, которую они ему должны.
Стоит сбоку от Райли, держа ладони в карманах кофты, смотрит немного в сторону, размышляя над действительностью и вариантами, которыми она может обернуться: Лиллиан не отдаст деньги. Но, узнав правду, Митчелл вряд ли продаст дом матери Янг. Следовательно, денег не будет. Но выход есть – придется задержаться здесь, продать дом Коннора, а сумму передать Роберту. Проблема в том, есть ли у них столько времени? Поэтому да, будет лучше сегодня разобраться с Лиллиан, чтобы понимать, как действовать дальше. Они не могут позволить себе тянуть, тем более…
О’Брайен оглядывается на отошедших чуть дальше Нейтана и Агнесс, которая, сидя в тележке, задает направление, прочитывая список.
К числу тех, кто может пострадать, прибавляются эти двое. И в итоге – трое человек, за которых О’Брайен несет ответственность. Ладно ещё Митчелл и Лиллиан. Они его несильно волнуют, хотя, честно, Дилан не настолько плохой сын, чтобы не думать о следующем – Роберт вполне может сдержать слово в случае с ним, но, если ему на глаза попадется Лиллиан, история примет совершенно иной оборот. Не зря женщина залегла на дно. Она знает – ей нельзя высовываться. Роберт, не раздумывая, убьет её.
Вздыхает, но тихо, ведь рядом стоит девушка, изучающая в своих руках кружку с кроликом. Дилан прижимается виском к полке, довольно устало зевнув, и проводит ладонью по лицу, отогнав желание попросить Янг поторопиться. Знает, что закончится это её недовольством.
– Похожа на мою, которую разбили, – Финчер вдруг заговаривает, немного пораженным тоном, а О’Брайен выпрямляется, расправив плечи, и слегка хмурым взглядом перескакивает с внимательного лица Райли на кружку, которую она разглядывает:
– Хочешь, можем купить, – парень чувствует себя некомфортно от упоминания событий прошлого, но девушка пускает смешок, причем добрый, поставив предмет посуды обратно на полку:
– Нет, у меня сейчас кружка куда лучше, – смотрит на него, заметив проявление легкой улыбки на лице Дилана, но не успевает насладиться ею, ведь отвлекается на Нейтана и Агнесс, которые спорят насчет того, какой гель для душа взять:
– Я не хочу пахнуть яблоками, – Престон отбирает у Розалин гель, поставив обратно на полку, на что девушка сильнее надувает щеки, злясь:
– В таком случае, пахни лавандой, придурок, – хватает другой тюбик. Янг улыбается шире, переводя внимание на Дилана:
– Кажется, мы основательно переезжаем к тебе, – улавливает вздох парня, который так же оглядывается на друзей. Девушка наклоняет голову к плечу, сделав короткий шаг к О’Брайену, чтобы говорить тише:
– Тебя это напрягает? – намеревается узнать его истинное мнение насчет происходящего, но Дилан лишь пожимает плечами, вновь повернувший к ней всем телом:
– Не знаю, – признается. – Мне всё равно придется продать этот дом, когда мы уедем, – не стоит, наверное, придавать всем мелочам столько значения, но уголки губ Райли опускаются при упоминании и переезде. Это не первый раз, когда её первая реакция выглядит подобным образом, поэтому Дилан не оставляет данное без внимания.
Сощуривается:
– Ты сомневаешься? – наблюдает за тем, как руки Янг без цели исследуют полку с посудой, она в её списке точно отсутствует. Янг обращает на него взгляд, откашлявшись, и повторяет то, что парень слышит довольно часто:
– Разберемся с отцом и Лиллиан, и я буду во всеоружия, – улыбается, оставив стеллаж с приборами, и начинает шагать дальше, замечая, как далеко продвинулись их друзья с тележкой. О’Брайен не медлит. Шагает чуть позади девчонки, дав понять, что он совершенно не верит её прекрасному расположению духа и уверенности в голосе:
– Нет, тебя что-то еще заботит, – нагоняет, быстро осознавая, что она ускоряет шаг, чтобы оказаться возле друзей, рядом с которыми О’Брайен точно не станет говорить о личном. Парень хватает Янг за капюшон, насильно удержав на месте, отчего девчонка забавно вытягивает руки перед собой, будто намереваясь продолжить идти, но ей приходится развернуться, ведь понимает, что толку бежать от этого человека – нет.
– Что там в твоей башке опять творится? – да, нотка шутки есть в его голосе, поэтому Финчер даже улыбается, но всё равно проявляет скованность и мнется, начав пальцами расчесывать волосы:
– Я… – откашливается, постукивая кулаком об кулак. – Я думаю о докторе Харисфорде…
Дилан мотает головой, будто от шока, но с сарказмом перебивает, хмурясь:
– Так дело в другом мужчине? – и Райли смеется, накрывая ладонями лицо, и не успевает остановить развитие этой мысли, поэтому О’Брайен ставит руки на талию, пуская смешок:
– Тебе нравятся взрослые? – нервно скользит кончиком языка по нижней губе, немного вскинув голову. – Между прочим, я старше тебя, – не выдерживает, разрушая свой образ, когда начинает улыбаться, видя, как девушка от смеха смахивает слезинку, наконец, подняв ладони к лицу парня, чтобы коснуться пальцами его губ и остановить:
– Нет, не в этом плане, – со вздохом облегчения девушка продолжает свою изначальную мысль. – Я думаю о лекарстве, – смотрит на Дилана, вновь окутав себя несобранностью из-за своих переживаний. О’Брайен поднимает брови, не томя:
– Ты сейчас его не принимаешь, – ставит перед ней факт, и девушка всё равно с сомнением морщится, начав мять пальцами запястье:
– Ну да, но…
– И как ты себя чувствуешь? – Дилан не дает ей развить ложную озабоченность здоровьем.
– Хорошо, – тараторит. – Или нормально, или… – начинает мяться. – В таком ритме я не успеваю думать о себе.
– А представь, какой ритм у тебя ждет, когда мы переберемся куда-нибудь, – Янг улыбается, не сводя с него глаз, когда парень протягивает одну руку, начав резким движением поправлять её капюшон. – Там ты вообще забудешь об этом, – хлопает по плечу, дружески, и забавным образом у него выходит подмигнуть ей, из-за чего девушка отводит взгляд, пустив смешок, и качает головой.
– Не переживай вообще, – разворачивает её за плечи, заставив идти дальше. Конечно, Райли не может вот так быстро унять тревогу о своем здоровье, но почему-то всё равно улыбается, начав идти:
– Как скажешь.
Она правда будет в порядке? В другом городе, без присмотра врачей и без лекарства?
Опять ложь. Во благо.
Почему Дилан каждое утро сам готовит чай? Чтобы была возможность добавить в чай немного измельченных кусочков от лекарства. Парень продолжает их давать девушке, но не сообщает ей, чтобы, в первую очередь, заставить её поверить в то, что она идет на поправку и ей не зачем переживать. На что рассчитывает Дилан? На постепенное уменьшение дозы, что в итоге приведет к отсутствию необходимости пихать в девушку таблетки. Не самое рациональное решение. О’Брайен толком не разбирается в её болезни, он лишь знает, что она может привести её к временному помутнению рассудка, как случалось с Эллис. Если даже его попытка помочь Райли окончится провалом, то в любом случае Янг будет рядом, чтобы он мог присматривать за ней, Он – не Митчелл. Райли – не Эллис. Он не станет проводить параллель в поисках соприкосновения. Каждое психическое отклонение протекает по-своему, и хочется верить, что Янг найдет свою стабильность, например, как сейчас. Она в порядке.
Едут. Вечерний город сегодня куда спокойнее, чем обычно. На улицах не бродят компании нетрезвых людей, а встречные машины попадаются редко. Видимо, никому нет охоты выходить в такое время, учитывая, что именно об этом просили власти во избежание новых убийств.
Райли сидит с Агнесс на заднем сидении, с серьезным выражением лица смотрит в окно, подперев щеку кулаком. Она размышляет. Да, Дилан настраивает её на позитивное и положительное мышление, но эффект носит временный характер. Поэтому она вздыхает, практически не участвуя в разговоре друзей, которые обсуждают город, в который могли бы перебраться. Не то, чтобы Янг не интересуется окончательным решением, просто… Ей почему-то слабо верится в происходящее. То есть, да, она верит в то, что ребята смогут переехать куда-то, поступить там в колледж, найти работу, но почему-то в своих размышлениях о данном для неё нет места. Её нет там, в другом городе, в другом колледже, на другой работе. Это странно, но… Почему она не может представить себе жизнь где-то с ними?
Девушка этого желает. Но её что-то останавливает верить в лучшее.
Дилан и Агнесс знают о том, что у Нейтана есть родственница в другом городе, чего скрывать, она вообще живет за границей, и они часто её видели здесь, общались, поэтому идея на первое время перебраться к ней звучит очень заманчиво.
О’Брайен смотрит на дорогу, подняв руку к зеркальцу заднего вида. Поправляет его так, чтобы увидеть Райли, и мельком посматривает на задумчивую девушку, прекратив улыбаться и прислушиваться к активному обсуждению друзей. Янг изучает улицы, сверкающие разноцветными огнями вывесок, и теряет опору для взгляда, окончательно уходя в свои мысли. Дилан опускает глаза, смотрит на дорогу.
И его челюсть сжимается, демонстрируя напряженность на лице.
В доме свет горит только в кабинете Митчелла, поэтому ребята думают, что они собираются спать. Дилану и Райли будет неловко устраивать семейные разборки при друзьях, поэтому они просят их подождать здесь, а сами медленным шагом направляются к крыльцу дома.
Нейтан прижимается затылком к спинке сидения, чтобы Агнесс было удобнее играть с его русыми волосами. Девушка садится на место Райли, начав их ерошить пальцами, и напевает что-то под нос, находясь в хорошем расположении духа. Не отвлекается на вибрацию своего телефона, она давно не отвечает на него, и парень догадывается, почему.
– Когда будет слушанье дела? – прикрывает веки, расслабляясь. Агнесс не меняется в лице, скрывая свое беспокойство, касательно суда над родителями, которых она не посещает с тех пор, как их взяли под арест.
– Должно было быть сегодня утром.
Нейтан открывает веки, повернув и закинув голову, чтобы взглянуть на Розалин. Хмурится. Но сказать ему нечего. Это её личный выбор. Она не желает присутствовать там.
***
Включаем на кухне свет. Первое, что бросается в глаза, мусорные пакеты, лежащие у ведра. Никто не выносит? На столе стоят пустые бутылки, мятые пачки от сигарет, сами окурки разбросаны по полу. Впечатление неприятное. Совсем уже забросили уборку. Как так можно? Прохожу по кухне, ногой придавливая ещё дымящийся окурок. Поднимаю его, бросив в мусорный пакет, и вздыхаю, поставив руки на талию. Осматриваюсь:
– Пахнет здесь нехорошо, – обращаю внимание на то, как Дилан поднимает бутылку, читая название алкоголя на этикетке. – Смотрю, они неплохо проводят время.
– И скорее всего, порознь, – парень вздыхает, отставив стекляшку, и снимает с плеч рюкзак, постав его на стол. – Я знаю, моя мать любит страдать одна, – с сарказмом произносит, пустив сдержанный смешок, и расстегивает молнию. Не придаю значения тому, как он тараторит, да и тихо говорит, хотя нам всё равно придется поднять здесь всех на уши, поэтому не стараюсь быть тише, когда начинаю греметь бутылками, направляя их в мусорный пакет:
– У вас это семейное, – расстроено улыбаюсь, отряхивая ладони, и не одариваю Дилана ответным вниманием, направившись к верхнему ящику, чтобы достать аптечку. Не стану забирать всё. Отцу понадобятся лекарства.
– Не думала, что стану таскать вещи из дома, – нахожу аптечку, повернувшись к столу, на который ставлю коробку, начав перерывать препараты. – Кстати, может, заночуем здесь? – выкладываю упаковки. – Не хочу оставлять отца одного после того, как Лиллиан ему всё расскажет. Надо посмотреть, какая у него будет реакция, и лучше выбросить весь алкоголь, – искоса смотрю на пустые бутылки, хмуро шепнув. – Если он вообще остался в этом доме.
Внезапно замолкаю, еле успев вскинуть голову и отвлечься на движение со стороны О’Брайена, который стоит напротив, наклонившись ко мне через весь стол. Целует. Томно вдыхает через нос, а я не дышу, принимая неожиданный для себя поцелуй. Быстрый, но при этом, кажется, такой долгий. Необъяснимо. Он просто касается моих губ, так же неожиданно отрываясь от них, после чего принимает свое былое положение, продолжив бродить по кухне. Стою. Смотрю на него, сжимая в пальцах упаковку лекарства от головной боли. Улыбаюсь, оставляя таблетки, и сцепляю пальцы за спиной, шагнув к Дилану, на лице которого вижу легкую несобранность:
– Переживаешь? – встаю у тумбы, опираясь на неё спиной. – Думаешь, твоя мать совсем того? – он лишь вздыхает. Опять. Хмур и молчалив. Да и не смотрит на меня, занимаясь тем, что ищет мою кружку на полках. Может, всё-таки переживает. Я тоже, но… Меня успокаивает, что в этот момент буду не одна, поэтому так собрана. Сажусь на край тумбы, начав дергать ногами на весу, покусываю губу, наблюдая за тихими движениями О’Брайена. Стоит рядом. Даже взгляд не бросит в мою сторону.
Набираю воздуха в легкие, продолжив держать улыбку на устах, и наклоняюсь к нему, щекой прижавшись к плечу. Смотрю. Парень, наконец, усмехается, опираясь руками на тумбу, и смотрит на меня.
– Может… Давай, сразу сделаем это? – сажусь прямо. – Пойдем к ней, – спрыгиваю. – Кстати, можно сразу попробовать выпросить у неё денег, но не будет проблемой, если она их так и не отдаст, – сжимаю локоть парня, потянув на себя. – В любом случае, мы продаем дом, так что деньги будут, а она, – махнула ладонью у своего лица, сморщившись с неприязнью. – Пускай сваливает, – улыбаюсь. – Идем, – Дилан остается молчаливым, но шагает за мной, не сопротивляясь. Держусь уверенной и ощущаю в себе силу, непонятный эмоциональный подъем, не знаю, чем он вызван. Может, тем что наконец я прекращу жить в ожидании решения этой проблемы? Да, верно. Главное, чтобы отец всё нормально воспринял, а то проблема не исчезнет, а видоизменится.
О’Брайен слегка удивляется, ведь я не веду его на второй этаж к комнате отца. Дело в том, что, как мне кажется, Лиллиан до сих пор сидит в подвале. Когда отец звонил Дилану, он рассказывал, что женщина устроила себе там свой личный творческий кабинет и выходит нечасто, поэтому, думаю, она там. И она вряд ли спит.
Проходим гостиную. Дверь в узкий коридор открыта, поэтому молчим, идем дальше. В нос бьет запах краски и сигарет. Спускаю ладонь с локтя Дилана, сжимаю его пальцы. Ледяные. Он так переживает… Очень необычно.
– Райли, – парень шепотом обращается ко мне.
– М? – не торможу, подходя к порогу помещения, которое мы используем, как кладовку для ненужных вещей. О’Брайен не продолжает. Он не успевает. Мы оба смотрим на женщину, которая стоит к нам спиной, напротив своего мольберта. Новый рисунок? Странно. Я опускаю взгляд, от неожиданности приоткрыв рот. Все её картины… Это простые разноцветные каракули. Как те, что Дилан рисует в своих тетрадях. Только цветные. И краски, смешиваясь между собой, образуют в итоге темные оттенки. Измалеванные холсты повсюду, но их количество уступает количеству пустых бутылок и окурок. Свинарник. Пыльно, грязно. Повсюду капли краски. Сама женщина выглядит не лучше. Никогда её такой не видела. Без обуви, в какой-то старой рваной футболке, ткань которой осыпана разноцветными пятнами, а на ноги натянуты спальные штаны. Волосы распущены.
Отвлекаюсь. Дилан сильно сжимает мою ладонь, поэтому обращаю свое внимание на него, не заметив, как Лиллиан обнаруживает наше присутствие. Оглядывается, демонстрируя свое бледное лицо с нездоровыми мешками под глазами и пустым взглядом, обращенным не на нас, а сквозь.
– Добрый вечер, – я не даю молчанию окутать нас, поэтому здороваюсь, не ожидая от себя столь звонкого и веселого голоса.
Лиллиан сощуривается, наконец, полностью оборачиваясь:
– О, блудные дети, – в одной руке держит кисточку, в другой сжимает сигарету, с которой стряхивает пепел, поднося ко рту:
– И как вам не стыдно…
– Мам, молчи, – наконец, могу выдохнуть, ведь О’Брайен вступает в разговор своим жестким тоном. – Мы не для твоих нравоучений пришли, – они смотрят друг на друга, и я вновь вспоминаю о тяжести взгляда Лиллиан, поэтому поддерживаю парня тем, что начинаю водить большим пальцем по его костяшкам, пока наши ладони сцеплены.
– Я рассказал ей о твоих намерениях, поэтому тебе придется признаться во всем Митчеллу, собрать свои вещи и уйти из этого дома, – не церемонится, высказывая всё, что мы от неё требуем. – Плевать, куда, но ты должна уйти, а сейчас обязана рассказать ему правду.
Лиллиан остается безэмоциональной. Смотрит на Дилана, слегка наклоняя голову к плечу, и затягивает, отчего горящий кончик её сигареты становится ярче. Тянет. Выдыхает дым.
– А ты остаешься «сухим»? – её хриплый голос очень напоминает мне голос парня. Даже неприятно, как-то…
– Я полагаю, ты, как обычно, обливаешь меня грязью, а сам остаешься чистеньким? – женщина переводит туманный взгляд на меня. – Между прочим, он…
– Я знаю, он рассказал мне, – перебиваю, вздохнув полной грудью.
– Всё? – Лиллиан с недоверием изучает лицо парня, и мне не нравится то, с каким надменным выражением она смотрит на него, поэтому хочу привлечь всё её внимание. Не хочу, чтобы женщина оказывала психологическое давление только на Дилана.
– Думаю, всё, что мне нужно знать, – уверенно заявляю, подняв голову выше, и сильнее сжимаю холодную ладонь парня, который, подобно мне, нервно покусывает губу, ведь Лиллиан начинает скованно смеяться, накрывая ладонью рот. Моргаю, не совсем понимая, в себе ли это дама. Краем глаз замечаю, как настороженно О’Брайен наблюдает за ней, думаю, он тоже видит это. Лиллиан либо пьяна, либо окончательно потеряла рассудок.
Сглатываю:
– Я хочу, чтобы вы рассказали все отцу. И ушли, иначе…
– Считаешь, я тут самая страшная лгунья? – указывает на себя ладонями, улыбаясь, а после переводит внимание на Дилана. – Вы, значит, честны друг с другом, – хмурюсь, качнув головой, ведь она опять лезет не в свое дело, и стреляю коротким взглядом на парня, который постукивает зубами, не разжимая губ. Нервничает? Злится? Понимаю его, но… Почему он молчит? Сомневаюсь, что боится что-либо высказывать ей.
– Вас не касаются наши отношения, – вступаю самостоятельно, расправив плечи, а тон голоса сохраняю спокойным. – На данный момент, вы должны…
– Честны, так? – Лиллиан кладет кисточку на выступ мольберта, обняв себя одной рукой, а второй подносит сигарету к губам.
– Идем, – совершенно внезапно слышу от О’Брайена, поэтому растерянно моргаю, не поддавшись его попытке потянуть меня обратно в узкий коридор:
– Что?
– Опять сбегаешь? – Лиллиан неприятно улыбается. – Неплохая тактика ухода от проблем.
Дилан резко разворачивается обратно, прорычав с особой злостью:
– От тебя её перенял.
– Тогда, может, прекратим бегать? – женщина… Она будто играет с нами. Почему меня охватывает такое подозрение? Именно мы должны задавать тон беседе. Мы должны говорить. Она должна молчать. Почему всё обретает другую форму? Потому что Дилан ведет себя странно.
– Давайте будем честны сегодня друг с другом, – Лиллиан с фальшивой веселостью разводит руки, без сил опустив их вдоль тела.
– Не превращай всё это в концерт, – Дилан по-прежнему слабо тянет меня в сторону коридора, но стою на месте, смотря на женщину, которая изображает растерянность:
– Мои познания в психологии позволяют мне предположить, что это будет не концерт, а целая драма, Дилан, – да, драма для тебя. Господи, вот же она…
– Давай, давай будем честными, – внезапно Лиллиан двигается с места, направившись к нам, и, видимо, на автомате парень заводит меня за спину, что дает мне понять – Лиллиан способна поднять руку. Ах-да, как я могла забыть. Меня она уже била.
– Хватит лгать, – женщина хватает с коробки начатую бутылку виски. Топает по узкому коридору в сторону гостиной, и я стремлюсь за ней следом, боясь потерять контроль над ситуацией. Дилан спешит за мной, не разжимая свою ладонь, которая держит мою.
– Митчелл! – Лиллиан выходит в гостиную, рвя и без того охрипшую глотку.
– Райли, – Дилан успевает шепнуть и дернуть меня назад, отчего разворачиваюсь, коснувшись свободной ладонью его груди:
– Что? – не понимаю его. Мы ведь решили. Что не так?
О’Брайен собирается мне что-то сказать, но он не собран, поэтому его мать привлекает мое внимание первой, когда повторяет зов:
– Митчелл!
Оборачиваюсь, переступая порог гостиной. Дилан выглядит так, будто боится чего-то… Не помню, чтобы когда-то видела его таким, но я не хочу отступать. Эта женщина должна уйти. А мой отец должен освободиться от её эмоциональных оков.
Лиллиан отпивает из бутылки, при этом вдохнув кислород через нос, а я начинаю сильнее нервничать, когда слышу тяжелые шаги. В гостиную входит отец, выглядит он лучше, чем его возлюбленная, но трудно не заметить, что сегодня он изрядно выпивает. Мужчина первым делом обращает внимание на меня и его уставшее лицо озаряется улыбкой:
– Райли, – моргает, проявляя искренние эмоции. – Вы верну…
– Не сейчас, – Лиллиан плюет на его попытку признать в том, что рад видеть нас. – У нас сегодня особый вечер, – женщина встает боком, чтобы всех видеть. – Мы сегодня говорим только правду, – в её тоне издевка. Она накрывает грудь ладонью, а я переминаюсь с ноги на ногу, не желая давать себе усомниться в правильности своих решений. Думаю, Лиллиан и раньше выезжала на том, что её просто остерегались. В моем случае, подобному не случиться.
Женщина только претворяется, что ей тяжело это признать. Она обращает свое внимание на мужчину, с наигранном сожалением выдав:
– Митчелл, я не люблю тебя, – меня передергивает. Дилан чувствует это, поэтому отпускает мою ладонь, приобняв меня за спину. Сжимает пальцами плечо, после активно потирая его. Не могу отвлечься на него, смотрю на отца, который уставился на женщину, сводя брови к переносице. Смотрит, всё сильнее проявляется в его глазах темнота.
– Изначально это был наш с Диланом план, – Лиллиан с непринуждением рассказывает. – Мне нужны только твои деньги, чтобы свалить к черту из этого города, из страны, – пускает смешок, отпивая алкоголь из бутылки. Еле сглатываю, ощутив ответную сухость во рту, когда отец щурится, слегка дернув головой, и меня пугает то, что он остается молчаливым. Сверлит женщину взглядом, до беления костяшек сжимая свои ладони в кулаки. Он пьян. Она пьяна. Как бы всё не обернулось чем-то, кроме словесной перепалки.
Лиллиан незаинтересованно смотрит в ответ на мужчину, махнув на него ладонью:
– Скучно, ожидала реакции поярче, – оглядывается на Дилана, указывая на него бутылкой:
– Да, наш с тобой план, который ты сам поддерживал и продумывал со мной. Но, – истерично смеется. – Что-то пошло не так, – опускает внимание на ладонь парня, которой он потирает мое плечо, надавливая на него, чтобы я прижалась к нему. – Что-то, – и Лиллиан переводит взгляд на меня. Остаюсь серьезной и хмурой. Не отвожу взгляд. Женщина хмыкает, обратившись неизвестно к кому:
– Интересный факт, – пускает смешок. – Кое-кому нравится трахать свою почти сестру…
– Заткнись, Лиллиан, – мой отец подает голос. Процеживает её имя таким тоном, будто ему в глотку вливают горький напиток, и теперь ему приходится глотать его. Горький напиток – слова Лиллиан.
– Они могли бы стать сводными, – указывает на нас, обращаясь к моему отцу. – А похер, ладно, они бы стали родственниками на время, но… – опять эта нервная усмешка. -Дилан, ты действительно отдаешь предпочтение какой-то девчонке, которая так или иначе кинет тебя, а не мне? – щурится, дергая головой. – Я – твоя мать.
– Мам… – парень набирает в легкие воздуха, желая покончить с этим концертом.
– Её выбираешь? – она выражает отвращение на лице, когда указывает бутылкой на меня, а я слежу за тем, как отец начинает потирать ладонями свое лицо.
– Из-за человека, из-за которого твоя жизнь пойдет под откос? Посмотри на Митчелла. Посмотри, что Эллис сделала с ним и…
– Хватит, – желаю прекратить это и вступаю твердым тоном. – Я – не моя мать. И я не оставлю близких ради своих каких-то целей.
Смотрю на Лиллиан, а та начинает бегать взглядом с лица моего отца на лицо Дилана, будто это игра какая-то, и самое жуткое, что темное помещение вновь наполняется её смехом.
– Вы бы видели свои лица! – её поведение настораживает. Я облизываю сухие губы, одной ладонью касаясь спины Дилана, на которого поднимаю взгляд. Он смотрит куда-то в сторону.
– Совсем двинулась, да? – отец вдруг повышает голос, шагнув к Лиллиан, которая прекращает смеяться, обратив на него свой равнодушный взгляд. Но ей не скрыть своей злости.
– Нам надо уйти, – О’Брайен шепчет, сдавив меня рукой, отчего сильнее вжимаюсь ему под плечо, растерянно заморгав:
– Но мы не закончили, нам ещё…
– Да, мы не закончили, – тон Лиллиан принимает большую холодность. Она сощурено, с явной разгневанностью смотрит то на Дилана, то на моего отца, которые переглядываются, вызывая во мне сомнения своей внешней несобранностью.
– Вы оба, – голос женщины полон змеиного яда. – Это ваша тактика? – пускает до омерзения холодный смешок. – Найти козла отпущения и винить его во всех проблемах. А сами выходите чистенькие и не тронутые, – смотрит на меня, вызывая мурашки на коже моих рук. – Они все лгут тебе.
