Текст книги "Считай звёзды (СИ)"
Автор книги: Paprika Fox
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 98 страниц)
Стучу пальцами по кружке с чаем, заливаю кипяток раз за разом, слежу за временной стрелкой на настенных часах. Уже десять. Нейтан и Дилан наверху вместе около часа. Как можно спокойно существовать в такой обстановке? Почему он пришел? Зачем? О чем они говорят? Что делают? Меня бы вряд ли это заставляло переживать, если бы парни не находились в моем доме.
Но больше моих мыслей занимает тот факт, что Нейтан вовсе не выглядел удивленным, когда увидел меня. То есть, да, Дилан мог сообщить парню о своем новом месте проживания, но не думала, что О’Брайен спокойно признается, что новое место принадлежит моей семье. Выходит, Дилан сказал. Поэтому Престон совсем не проявил сбивчивости. Он без всяких эмоций спросил дома ли О’Брайен, потом, после моего настороженного кивка головой, попросил позвать ранее упомянутого человека. Без привычных наездов и грубости в голосе. Если честно, он показался мне уставшим, может, поэтому парень не стал тратить свои силы на мое унижение?
Неважно.
Принимаю последнюю таблетку витаминов, чтобы быть уверенной в сохранности своей стойкости. Всё может произойти, я должна быть готовой к любой напасти со стороны недругов. Теперь их двое. И моё напряжение уже рвется сквозь грудную клетку.
Ерзаю на стуле, качая ногами навесу. Кончиками носков касаюсь паркета, тихо вдыхая и выдыхая кислород. За окном давно опускается темнота. Небо черное, непроглядное. Я не вижу звёзд – и это удручает.
Моя наблюдательность и повышенное внимание ко всем шумам дают свои плоды. Различаю шаги. Каким-то образом отличаю их тяжесть от тяжести О’Брайена, значит, спускается Нейтан. Моргаю, взглядом упираясь в кружку, ладонями сжимаю её, чтобы согреть холодные пальцы. Начинаю активнее кусать губу, на языке ощущая привкус крови. Притоптываю ногами, мысленно молясь, чтобы парень просто покинул мой дом без лишних «телодвижений». Сижу, прикрываю веки. Слушаю. Престон вроде ушел? Я не слышала хлопка входной двери. Открываю веки, повернув голову, и на удивление проявляю контроль эмоций на лице, когда встречаюсь взглядом со светло-русым парнем, который стоит в дверях кухни, с сигаретой между пальцев разглядывает помещение. Молчание не затягивается. Уж лучше пусть скорее выпустит всё дерьмо на меня, я не могу долго ждать.
– Ты будешь дома? – что ж, на оскорбление не походит, да и тон голоса ровный. Спокойно держу кружку, пожав плечами, надеюсь, что мое тело не выдает всего напряжения, что содержит каждая клетка организма:
– Да, я никуда не собиралась, – вау, мой тон превосходно равнодушный. Я довольна собой.
Нейтан останавливает на мне взгляд, кивнув:
– Можешь проследить, чтобы он не выходил, а лег спать? – хм, немного странная просьба, но ладно, время позднее. Несмотря на долгий сон Дилана, его состояние позволит ему проспать еще немного.
Киваю, молчу. Парень делает шаг назад, и я уж думаю, что он наконец уйдет, но Престон вдруг припоминает одну деталь, так что делает шаг обратно, рукой сжав ручку двери кухни:
– Ты явно не занята, поэтому соизволь поднять свою милую задницу и принести этому идиоту аптечку, – морщится, словно ему самому неохота подбирать слова в общении со мной, но приходится идти против своей сущности, чтобы не сильно грубить мне. Ситуация не позволяет. Приоткрываю рот, уже готовясь с возмущением послать кретина куда подальше, но тот быстро дергает бровями, тихо хлопнув ладонью по двери, за которой исчезает с глаз. Еще секунда – и слышу хлопок. Сижу. Смотрю в пустой проем, и вздох сам срывается с губ. Ладно, главное, он ушел. Уже неплохо.
И внезапно анализирую просьбу.
Аптечка? Зачем?
Без возражения поднимаюсь, оставляя чай недопитым, и забираю с полки аптечку, не зная точно, что Дилану пригодится. Выхожу с кухни, первым делом закрывая входную дверь на все замки, только после направляюсь на второй этаж. До ушей тут же доносится гул воды из-под крана. Ванная. Прижимаю к груди небольшую сумочку-аптечку, пока приближаюсь к незапертой двери, но всё равно стучу, чтобы подготовить парня к своему присутствию. Не хотелось бы застать его врасплох.
Жду ответной реакции. Повторяю стук, не зная, в каком парень состоянии, и способен ли он уловить шум со стороны. Не имею представления о том, чем они тут с Нейтаном занимались. Не удивлюсь, если за дверью меня поджидает к черту обдолбанный О’Брайен. Престон спокойно мог принести ему выпивки или чего иного, чем привыкли баловаться в их компании.
И какого мое недоумение, когда ожидания не оправдываются. Дилан открывает дверь, но встречает меня довольно трезвым взглядом. Да, всё еще бледный, белки глаз немного покрасневшие, но в целом… Он не выглядит так, словно злоупотреблял последние несколько часов. Значит, Нейтон приходил не спаивать его. Но в таком случае, для чего этот человек явился сюда?
Не трудно разглядеть кровавый подтек под носом, будто у него недавно шла кровь. С чего вдруг?
Видимо, я слишком открыто изучаю состояние парня, что, конечно, его смущает, приводя в смятение, отчего он щурит веки, выдав вполне спокойно:
– Можешь смотреть, но трогать нельзя, – стоп, он пускает смешок или мне кажется? Врезаюсь недоверчивым взглядом в его глаза. О’Брайен знакомо усмехается краем губ, ладонями отталкиваясь от дверной арки. Его еще пошатывает, но уверенность в ногах есть, как и в движениях. Чудесные перемены.
Парень возвращается к раковине, пальцами проверяя, течет ли еще кровь из ноздри. На правой щеке замечаю красный отпечаток. Так, они что повздорить успели? В таком случае, понятно, зачем нужна аптечка.
Продолжаю скованно переминаться с ноги на ногу, ощущая, как холод паркета проникает сквозь ткань носков, одолевая стопы. Обжигает. Сжимаю пальцами тканевую поверхность сумочки с медикаментами, собравшись с мыслями, чтобы заговорить вслух:
– Выглядишь уже лучше.
– Ты не слишком наблюдательна, – Дилан одной рукой упирается на раковину, другой черпает холодной воды, умывая губы, чтобы избавиться от разводов крови. – Я всегда хорошо выгляжу, – знаете, он вроде самоуверенный идиот, а с иной стороны произносит это с неподдельным сарказмом, будто между слов успевает посмеяться над собой. И какой версии верить?
– Нет, – решаю не отставать от него в проявлении самоуверенности. – Просто за тобой я не особо наблюдаю, – переступаю порог, игнорируя стрельнувший в мою сторону взгляд парня, наблюдающего за мной через отражение в зеркале. Конечно, когда наши взгляды встречаются, он опускает лицо в ладони с водой, прекращая зрительно атаковать меня, так что подхожу ближе, не изменив своему безразличию:
– Вы подрались? – догадываюсь. Дилан выпрямляется, встряхивая ладонями, и без мыслей о неправильности отвечает:
– Нет, он врезал мне.
– Мило, вижу именно таким образом можно до тебя достучаться, – наигранно вздыхаю. – Я-то пыталась поговорить, а надо было просто дать по роже, – пускаю смешок. О’Брайен вновь смотрит на меня, сощурившись. Не рассчитываю, что ему совсем уж легче.
– Я смотрю, ты мне что-то принесла, – переводит тему, опустив внимание на аптечку, но головой не двигает, так же скоро опять установив зрительный контакт со мной. Встаю спиной к полкам, прижавшись к ним копчиком, и гордо держу голову, протянув сумочку Дилану. Тот берет её, отходя к стиральной машине, чтобы поставить на её поверхность аптечку, и начинает рыться внутри. Конечно, никто не отнимет у него головную боль и тошноту. Парень слишком много выпил за такой короткий промежуток времени.
Складываю руки на груди, медленно покачиваясь из стороны в сторону, пока Дилан выбирает себе необходимые лекарства. Тишина затягивается, кажется, это толкает меня на поверхностную беседу.
– Вы с Нейтаном дружите? – интересуюсь, изучая парня со спины. О’Брайен усмехается:
– Нет, – отрицательно качает головой.
– М, – мычу. Лжет. Я умею распознавать вранье. Но не стану добиваться признания, это дело лично О’Брайена. Мне остается лишь порадоваться за него. Не знала, что у него есть друг. Один – уже хорошо.
– Ты сказал ему, что живешь у меня, – теперь не звучит, как вопрос. Я убеждена в сказанном, а вот ответной реакции не получаю. Дилан продолжает спокойно перебирать упаковки с таблетками, оставляя утверждение проигнорированным. Такое чувство, будто он держит меня на расстоянии. Хранит психологический барьер между нами. А что? Это не кажется странным. Мы ведь не настолько близки, чтобы обсуждать нечто подобное.
В любом случае, теперь я знаю, что Дилан доверяет Нейтану больше, чем другим парням из компании упырей.
– Ладно, пойду спать, – вздыхаю, ощущая первые нотки слабости в организме. Надеюсь, сегодня мне удастся выспаться, иначе буду весь завтрашний день ходить как зомбированная. Отрываюсь от полок, шагнув в сторону порога, продолжив сжимать плечи руками, осторожно потирая их ладонями. Холодно сегодня.
– Ты что-то хотела мне предложить, – получаю слова в спину, поэтому притормаживаю, затоптавшись на месте. Оглядываюсь, уставившись на профиль О’Брайена, который начинает выборочно рассматривать две упаковки, решая, что именно принять. Отвожу взгляд, задумчиво скользнув им по полу. Он сейчас заикнулся про то, что хотела сказать тогда в гостиной? Спохватился.
– Да, – опускаю руки, холодные ладони спрятав в карманах штанов. – Я хотела предложить помочь тебе с учебой. Хотя бы с домашней работой, думаю, то, что ты вообще займешься этим, уже расположит Лиллиан. И уймет её пыл, – Дилан прекращает вертеть упаковки, пальцами стуча по их поверхностям. – Если покажешь, что стараешься, – скольжу кончиком языка по сухим губам, дабы увлажнить. – Она оценит это.
Да, он серьезно задумывается над предложением, но сейчас совсем не то время. Поздний вечер. Он еще не до конца проспался.
– Давай, – мычу, цокнув языком. – Проспись для начала, но знай, я встаю рано, следовательно, будь готов к тому, что заявляюсь к тебе утром и скорее всего заставлю тебя подняться, – указываю на парня пальцем, ведь он желает что-то сказать, тем самым затыкаю. – И никакого нытья, – предупреждаю. – Окей?
Дилан изгибает брови, смотрит на меня, и нет, ему не скрыть этих нагло довольных бесят, танцующих сальсу в его чертовых глазах. Будто… Парень только и ждал, что я возьмусь помогать ему с учебой. Или мне требуется сон? Да, он мне необходим, а то сальса – это уже предел бреда.
– Окей? – переспрашиваю, пытаясь не изменять строгости и твердости во всех их проявлениях. О’Брайен кивает, сжимая губы, чтобы предотвратить их растягивание в довольную улыбку:
– Окей, – кивок.
И я киваю:
– Окей, – всё еще указываю на него пальцем.
– Я бы трактовал утренний тренинг иначе, но раз уж ханже нравится заурядность… – Дилан пожимает плечами, и его улыбка растет по мере роста моего недовольства на лице.
– Ладно, вижу, тебе явно лучше, раз уж в твою голову возвращается естественная любовь к извращению, – махнула ладонью, решая не реагировать слишком эмоционально на очередную пошлость. – Выходи и иди спать, Нейтан просил, чтобы я проследила за тобой.
– Мило, – шепчет, выбрав одну упаковку, а остальное из аптечки оставляет разбросанным по поверхности стиральной машины, как бы сообщая, что убирать придется мне самой. Ничего. И не с таким сталкивалась. Прижимаюсь спиной к дверной арке, сложив руки на груди в качестве защиты от Дилана, проходящего к порогу. Не стану терять бдительность. Кто знает, что…
Парень тормозит на пороге, повернув ко мне голову, чем заставляет вжаться в жесткую поверхность, и начать мяться с ноги на ногу, кашляя:
– Что? – исподлобья смотрю на него, не желая сильно задирать голову, чтобы смотреть в упор. О’Брайен пальцами дергает упаковку лекарства от боли в голове, пока со сложно поддающимся описанию успокоением смотрит на меня, оставляя повернутым только лицо. Моргаю, изогнув брови, но не успеваю спросить, что ему еще нужно. Что угодно, пускай только ляжет уже в свою кровать, и даст этому ненормальному дню подвести жирную черту.
Понимаю, его внимание привлекает моя щека, всё дело в синяке? Да, он еще проявляется на коже, чем только ни мазала, отек не сходит. Придется проходить с ним достаточно времени.
Нервно ерзаю на месте, перебирая пальцами кожу плеч, покрытую мурашками. И сложно сказать с точностью, что является их причиной. Просто Дилан так долго изучает отметину, вгоняя меня в неправильную краску, последствием чего становится то, как опускаю взгляд в пол, поторапливая его:
– Иди, я спать хочу.
Морщусь, сжав веки от неожиданного для себя прикосновения. Немного жесткого, но ничего другого не стоит ожидать от этого человека, не спрашивающего моего дозволения для установления физического контакта. О’Брайен ладонью одной руки касается моей щеки, сжимает, большим пальцем грубо проводя по немного синеватой коже ниже глаза. Не понимаю, откуда берется уверенность поднять на него взгляд. Но я поднимаю. Смотрю искоса, с недоверием, без которого обычно не происходит ни один наш зрительный контакт. Дилан продолжает без эмоций в глазах изучать синяк, трогая его пальцем, и так же равнодушно давит на него, вынудив меня сильнее скорчиться от боли:
– Эй, – шепчу на выдохе, устало опустив плечи. Одной ладонью касаюсь его запястья, чтобы привлечь к себе внимание. Парень отрывается от отметины, встретившись со мной взглядом, поэтому поднимаю брови, скрыв хмурость и как бы намекая, что происходящее очень необычно. И ему лучше прекратить, чтобы не ставить ни себя, ни меня в еще большее неловкое положение.
Правда вспомним, что Дилан – кретин. Так что поступает он тоже подобно кретину. Парень резко сжимает пальцами мои щеки, больно сдавив, и пускает смешок, наблюдая за тем, как бубню что-то, не в силах оторвать его руку от себя:
– Ну у тебя и щеки, – усмешка. – Прекращай так много кушать, кусок мяса, – отпускает, и я тут же принимаюсь массировать больную кожу щек, бросив в спину уходящего парня сердитый взгляд:
– Я разбужу тебя в шесть! В шесть утра! – бросаюсь угрозой, даже со спины понимая, что они его только смешат. – Я замучаю тебя! Молись богине математики, придурок! – он заходит в комнату, хлопая дверью, а я раздражено топаю ногой, ворча под нос о том, что вовсе разбужу его в пять, чтобы точно испортить ему ночь.
Кретин.
Тру щеки. Больно же.
Хочу подойти к зеркалу, чтобы проверить, остались ли красные отпечатки его пальцев, но отвлекаюсь на вибрацию телефона в кармане штанов. Надеюсь на отца, а на экране номер Остина. Без долгих раздумий отказываю в ответе, сунув мобильный аппарат обратно, и выдыхаю, уставившись на свое отражение. От разговора с ним не сбежать. Пока я не готова. Поддаюсь вперед, замечая, насколько румяные мои щеки.
Ощущаю робкое смущение.
О. Мой. Бог. Ты еще глупее, чем кажешься, Райли Янг-Финчер.
Держись, О’Брайен. Я устрою тебе сладкую жизнь. А если без шуток, то ему правда предстоит за завтрашний день сделать много заданий по учебе. Не представлю, как мы всё успеем. Надо встать пораньше. С моей привычкой к раннему подъему это не проблема. Проблемой может стать внезапный упадок настроения. Приняла последнюю таблетку вечером, значит, на половину предстоящего дня должно хватить.
Ничего, прорвусь.
***
Вибрация. Всё тело словно растекается на кровати, проникая сквозь мягкий, теплый слой матраса. Тепло и уютно укутываюсь в одеяло, без желания вынимаю одну расслабленную руку, чтобы нащупать на тумбочке звонящий телефон. Мне ничего не снилось, но сон настолько крепкий, что я еще нахожусь на перепутье с миром грез и реальностью. И, без сомнений, желаю остаться подольше в кровати, наслаждаясь бессознательным состоянием. Хорошо, что сейчас около пяти утра, можно перевести будильник на шесть.
Ещё часочек…
Еле вынимаю голову со спутанными в хлам волосами из-под одеяла, и заставляю себя разжать один глаз, чтобы сморщиться, но быть способной видеть ослепляющий светом экран телефона.
Встречаюсь с первой проблемой – не могу найти привычную кнопку выключения будильника. Она обычно расположена чуть ниже больших цифр. Небольшой красный кружок, который нужно просто сдвинуть в сторону для выключения сигнала. Его нет. Вместо этого различаю смазанным зрением два кружка: красный и зеленый.
Стоп.
Хмурюсь спросонья, еле сфокусировавшись на экране. Это не будильник, а звонок. И с самого пробуждения меня бросает в легкий холод волнения, ибо это номер Остина. Черт, но не сейчас уж точно. Отказываюсь в ответе, опустив телефон экраном вниз, сама еле заставляю свою тушу двигаться. Ложусь на спину, свободной ладонью накрывая сонные, опухшие веки прикрытых глаз. Чувствую, насколько сильно отекло мое лицо. Я так хочу спать… Очень непривычно для меня, но тело само растворяется. Знаете это ощущение, когда ты его почти не чувствуешь? Будто ты только что окончил ряд сильно выматывающих физических упражнений, и теперь рухнул на кровать, без возможности подняться вновь. Вся я обмякла.
Не могу предположить, сколько пролежала бы, да и вовсе уверена, что отдалась бы сну вновь, если бы не довольно яркий бледный свет со стороны окна. Конечно, в пять утра уже светает, но не настолько же, верно?
Громко втягиваю воздух носом, еле приподняв голову, оторвав её от подушки, после вновь укладываю обратно, понимая, что еще не способна нормально мыслить. В глазах все плывет. Громко вдыхаю, потягиваясь на кровати. Прогибаюсь в спине, потянув руки к стене над головой, в одной из них сжимаю телефон, затем опуская его к лицу, вновь зажигая экран.
И чего Остин звонит в такую рань?
Мои глаза находят отметку времени, и я резко хлопаю другой рукой по кровати, грубым рывком вперед вынудив свое тело согнуться и оторваться от кровати.
Двенадцать. Гребаных двенадцать дня! Боже! Как такое возможно! Я никогда так не просыпала!
Начинаю активно двигаться. Мозг уже перенапряжен, дымится от осознания, сколько времени мы потеряли. Теперь точно не успеем закончить со всем необходимым. Черт, тоже мне, собранная дама!
Плюю на то, что выгляжу, как безумный ученый. Мои волосы в разные стороны, спутаны до непристойности, лямки майки стекают с плеч, на которых остаются «мятые» следы от кровати. К слову, такой же след на щеке и виске. Но не суть. Бросаю кровать незаправленной, еле координируя движения. Всё равно ногой задеваю брошенный на пол рюкзак. Телефон оставляю на столе или бросаю мимо стола, черт, неважно. Хотела устроить «сладкую жизнь» О’Брайену, а подвела сама себя.
Спешу в коридор, ощутив, как резкий перепад температуры приводит мой организм в ужас. Холодно. Очень. Подбегаю к двери комнаты Дилана, распахиваю её, совсем не поражаясь тому, что парень еще мирно спит в кровати.
– Эй, вставай, – бубню, быстро шаркая в его сторону, пальцами пытаясь навести какой-то приблизительный порядок на голове. Поправляю ткань майки и штанов, чтобы выглядеть немного презентабельно.
– Дилан? – наклоняюсь, чувствуя хруст в позвонках из-за отсутствия нормальной разминки после сна. Опираюсь одной рукой на край его кровати, другой трясу парня за плечо. Он даже спит в кофте, хотя в такой холод простительно. О’Брайен лежит на боку, отвернутым от меня, и бубнит, сердито морщась.
– Дилан, вставай, – сама зеваю, коленками забираясь на его кровать, и обеими руками покачиваю его за плечо. – Уже двенадцать…
– Рано, – он ворчливо хрипит, не раскрывая веки. Пытается натянуть на голову одеяло, но не позволяю, таща его на себя:
– Нет, ты обещал, – зеваю. Черт. – Никаких возмущений, – сама прикрываю глаза, но всего на секунду, чтобы проще было фокусироваться на парне. А тот отворачивает от меня голову, полностью лицом зарываясь в подушку, даже не ленится пальцами потянуть капюшон, накинув его на волосы.
– Блин, ну, давай… – опять зеваю, черт возьми. Холодно. Ужасно холодно. Поддаюсь вперед, одну руку сгибаю, чтобы опереться на плечо парня, щекой уткнувшись в свое же предплечье. Не могу держать спину прямо, поэтому так сгибаюсь, пока ладонью второй руки дергаю капюшон Дилана на себя, открыв морозу его затылок:
– Вставай, – прошу, а сама начинаю уплывать, расслабляться. Нет, не усну, но желание немного притормозить и переждать имеется. Тело ноет, прося дать ему немного времени для восстановления. И позволяю себе растаять.
Сижу, прикрыв веки. Согнутая рука, которой опираюсь на плечо О’Брайена, стекает вниз, но успеваю сжать пальцами ткань его кофты, чтобы поддержать себя. Но теперь щекой прижимаюсь непосредственно к предплечью парня. Тот продолжает игнорировать меня и дышать в подушку. Слышу его дыхание, и сама начинаю глубже и спокойнее пропускать воздух через легкие. Не разжимаю горячих век, сохраняя в глазах темноту. Одно колено немного разгибаю. Свободная рука сжимает край капюшона.
Нет, это не совсем правильно, но… Немного. Совсем немного – и я буду, как огурчик. Мой организм еще не осознал, что пора бодрствовать.
Дышу. Проваливаюсь в сон, но умело выдергиваю себя, каждый раз при попытке сознания забрать меня из настоящего мира дергаю головой, вырвав себя. И вновь дергаю лицом, уже оторвав его от плеча Дилана. Морщусь, одним глазом изучая холодную комнату. Надо двигаться. Со мной такое впервые. Я никогда не спала так долго, но самое странное в этой ситуации, что мне хочется продолжить. Спать и спать.
– Дилан, – зову, щекой давя ему на плечо, пока двигаюсь, подсаживаясь ближе к подушке, и пальцами стучу по его затылку, не реагируя зло на попытку парня оттолкнуть меня. Он дергает плечом. Довольно резко.
– Вставай, – зеваю, широко раскрыв рот. – Давай, – моргаю, еле терпя яркий бледный свет. Тру пальцами веки, другой ладонью ворошу темные волосы О’Брайена. Он что-то мычит в подушку, еле поворачивая голову на бок, так что теперь имею доступ к его щеке, по которой начинаю стучать пальцами:
– Ты пообещал.
Он ворчит что-то неразборчивое.
– О’Брайен, – давлю тоном голоса, хоть сама еще нахожусь в состоянии полусна. Дилан наконец дает нечто отдаленно напоминающее согласие, вот только остается неподвижным. Отрываю голову от его плеча, хмуро и щурясь изучая его профиль. Тыкаю пальцами в щеку, осыпанную родинками, недовольно промычав:
– Открывай глаза, – он морщится. – Открывай, – провожу пальцем вдоль его брови, немного надавливая, чтобы оттянуть. Теплая кожа. Я не собранна полностью, наверное, поэтому засматриваюсь на О’Брайена. Что ж, спящим он выглядит приятнее, чем в ином другом состоянии. Даже излишняя хмурость не вызывает у меня отрицательных эмоций.
Наклоняю голову, подбородком упираясь в его плечо, наблюдаю за тем, как морщится парень, что пробуждает появление разных мимических морщин на лице, в частности на лбу. Не замечаю, как начинаю медленно водить указательным пальцем по его щеке, задевая родинки. И так же не замечаю, что глаза Дилана уже открыты. Он хмуро смотрит перед собой, медленно приходя в сознание. И, кажется, чем больше отбрасывает сон, тем сильнее сводит брови к переносице, ведь осознает происходящее лучше меня.
– Сколько времени, говоришь? – шепчет, допуская длинные паузы между словами, словно не желает голосом приводить меня в чувства.
– Двенадцать, – зеваю, баюкая себя движением своей же ладони. Вывожу круги на его щеке. Один за другим, без остановки, медленно. Гипнотизирую себя. Та рука, которой держалась за ткань его кофты, разжимает ладонь, опускаясь на кровать, задевая кожу шеи О’Брайена, и тот сглатывает. Но не замечаю данного проявления скованности с его стороны.
Мои движения замедляются. Начинаю клевать носом, еле сохраняя остаток здравого смысла.
– Спишь? – Дилан немного поворачивает голову, чтобы взглянуть на меня, и я качаю головой, хмурясь:
– Нет, – но мои глаза уже прикрыты. Совсем нет.
– Спишь, – нотка улыбки. Еще сонной. Приоткрываю один глаз, заставив себя оторваться от плеча парня, и присесть на коленях. Руки опускаю вдоль тела. Одну ладонь прижимаю к своей теплой щеке, зеваю. Слежу за тем, как О’Брайен двигается, кое-как присаживаясь на кровати в позе йога, но одеяло не откидывает, только сильнее кутаясь в него по горло. Сутулится, сощурившись смотрит на меня. Я – на него. Как два мазохиста, лишающих себя сна.
– В задницу учебу, – О’Брайен ворчит, прикрыв веки, но на время. Отвожу взгляд, обреченно вздохнув. Не хотелось бы тратить на него свой выходной, который заслуживаю, но раз уж обещала…
– Ты будешь в заднице, если не возьмешь себя в руки, – мямлю, закрутив головой, чтобы отогнать сон. Хлопаю себя по щекам ладонями, привожу тем самым в подобие чувств, чем привлекаю внимание парня, который внимательно наблюдает за сей процедурой.
– У тебя двадцать минут на умывание и перекус, – опускаю руки, невольно рухнув на бок, коленями задев подушку Дилана. Удобнее устраиваюсь, зевая:
– Потом я без поблажек принимаюсь за насилие твоего мозга, – прикрываю веки, укладывая ладони у лица, чтобы пускать теплый пар на замерзшие пальцы. – Ясно? – звучит так же неубедительно, как выглядит. Сохраняю темноту перед глазами до тех пор, пока не чувствую, как кровать рядом с лицом продавливается. Открываю веки, сонно уставившись на ладонь О’Брайена, которой он нажимает на матрас. Скольжу взглядом выше, по его руке с мятой тканью кофты, к плечу, к шее, и вовсе от внезапности переворачиваюсь на спину, врезаясь взглядом в лицо парня, который нависает надо мной, одним коленом упираясь на пространство кровати между моих ног. Хочу двинуться, но свободная рука крепко сжимает плечо, вдавливая в поверхность матраса.
Холодные. Ледяные пальцы.
Смотрю в упор на Дилана, чувствуя, как быстро меня покидает какой-либо намек на сон. Широко распахиваю веки. О’Брайен со сна выглядит более чем просто раздраженным, и мне не понять причину такого поведения. У нас ведь был вчера уговор, так чего он…
Вдруг усмехается, довольно цокнув:
– Мда, у тебя на лице всё написано.
Морщусь, пихая парня в грудь с возмущенным мычанием:
– Чего ты…
Дилан приседает, дав мне поднять верхнюю часть тела, но дальше двигаться запрещает, довольно грубо сжав мои колени пальцами и дернув на себя, чем заставляет пихаться ногами:
– Эй, я всё, я проснулась, – тараторю, продолжая пытаться разжать его пальцы. Сердце предает меня. Оно колотится бешено, как у больной собаки, мчавшейся по улице без остановки и привала.
– Мне кажется, ты еще не проснулась, – он по-своему улыбается, дергая мои колени на себя, и я нервно запинаюсь, уверяя:
– Нет, не сплю, всё, – толкаю его в грудь, сгорая то ли от смущения, то ли от стыда. Не разобраться толком.
И не даю чертовым воспоминаниям пробраться в голову. Уж точно не сейчас. Нет. Иначе совсем расклеюсь, потеряв способность сопротивляться.
Дилан усмехается краем губ, скользнув от колен ближе к ягодицам, которые сжимает ладонями, заставив меня взвизгнуть и буквально слететь с края кровати. Неважно, что выгляжу глупо. Плевать, что он смеется надо мной. Черт в человеческом обличии. Вскакиваю на ноги, пошатываясь от потери равновесия. Смущенно поправляю ткань майки и штанов, приводя себя в относительный порядок, и врезаюсь взглядом в лицо парня, утеряв остаток уверенности и стойкости:
– Д-десять минут! Всего десять!
– Эй, было двадцать, – Дилан спускает ноги на паркет, упираясь руками на край кровати. Улыбка не слезает с его лица. Придурок.
– Ты потратил их на распускание рук, извращенец! – не могу контролировать тон голоса, от того он и звучит так высоко. Плюс, система дыхания дает сбой.
Топаю ногами, спеша в коридор, чтобы скорее попасть в ванную и смыть с лица остаток стыда.
– Ничего нового, – слышу за спиной, но уже громко и рассерженно хлопаю дверью, замечая перед этим, как Дилан падает лицом в подушку.
Теперь я уж точно проснулась. Окончательно.
И я к черту трахну его мозг учебой. Моё время издеваться над этим противным типом.
Гребаный извращенец.
***
– Я ведь могу тупо списать.
– Вот именно, что тупо, О’Брайен, а мне хочется тебя чему-то научить.
– Какой смысл жопу рвать?
– Ну ты и пень!
Райли хлопает линейкой по затылку Дилана. Сидят за столом в его комнате. Горит лампа, дающая возможность четко изучать тексты учебников и разбирать почерк девушки, тетради которой лежат рядом в качестве помощи с разбором темы. Конечно, лекции у парня отсутствуют, этого стоило ожидать.
– Так, это просто, – Янг-Финчер, до сих пор не причесанная, пытается убрать локоны волос за уши и поднимает ладони, сжав между пальцами одной ручку. – Всего лишь уравнение с двумя переменными, ясно? Эта тема не сложнее, – иногда поглядывает на лицо обучаемого, чтобы убедиться, что тот не спит, а слушает её, что дается Дилану с трудом. Он хочет спать. Еле переваривает информацию. Трет и трет веки, опираясь щекой на сжатый кулак. И делает серьезный вид, хмурясь, чтобы у Райли не оставалось сомнений. Он правда старается слушать, но вот осваивать… Не может.
–… Вот я подставляю переменную… – стоп, что? Уже? Дилан моргает, шире распахивая опухшие веки. Уставился на тетрадь с таким видом, словно девушка пишет на китайском. Райли объясняет, увлекаясь, и даже не замечает, как парень прикрывает глаза, громко втянув воздух в легкие. Тяжело…
О’Брайен с трудом принуждает себя опять уставиться на тетрадь, но задерживает внимание на записях девушки недолго. Краем глаз улавливает движение её свободной руки, которая скользит по напряженному плечу, начав мять кожу шеи. Устает сидеть в таком положении. Дилан следит за её пальцами внимательнее, чем за всем, что куда важнее данного действия. Райли не прекращает говорить, наклоняя голову в разные стороны, чтобы размять. Парень пальцами прикрывает губы.
Слушай её. Иначе опять треснет по голове.
Попытка сосредоточиться на уравнении, решение которого подходит к концу. Всё пропустил. Черт.
Янг-Финчер сжимает ладонью шею.
А к херам. Кого это может сейчас волновать?
О’Брайен открыто отдает всё внимание не на важное.
– Ты понимаешь? – Райли поворачивает голову, взглянув на Дилана, и тот активно моргает, не показывая внешне свою несобранность:
– Да-а, – тянет, якобы уверенно, и девушка протягивает ему карандаш:
– Окей, тогда реши это, – указывает пальцем на следующее уравнение, и О’Брайен тихо проглатывает комок в глотке, откашлявшись:
– Окей, – повторяет за ней, дернув бровями. Смотрит на уравнение, проклиная себя за такое отношение к делу.
Янг-Финчер подпирает щеку ладонью, не теряя бдительности скачет с тетради на лицо парня, понимая без затруднений. Он не разобрался. И выдыхает. Как же тяжело у него всё это идет. Что его так отвлекает? Что сложного в данном материале?
Мнет пальцами шею. Затекла. Дилан чешет карандашом за ухом, кривя губы. Да уж…
– Ты опять не понял? – без сомнений. – Я плохо объясняю? – такое впечатление, он нарочно не отдается занятию. Без его желания ничего не выйдет. О’Брайен обязан понять – это требуется в первую очередь ему самому. Никому другому.
