Текст книги "Считай звёзды (СИ)"
Автор книги: Paprika Fox
сообщить о нарушении
Текущая страница: 70 (всего у книги 98 страниц)
Стою. Смотрю перед собой. Слушаю тишину.
Так необычно… Непривычно оставаться одной.
***
Нейтан Престон падок на заработок. Дилан помнит, что с самых ранних лет этот тип отличался особым везением в поиске подработок. Он всегда был при деньгах, пускай, их было не много, но достаточно для выживания, когда у тебя пьющие родители, не отличающиеся особой тягой к получению денег. Стоит ли упомянуть о том, что с десяти лет Нейтан сам платит за съем их квартиры? Конечно, он зол на свою семью, но бросить их без денег не способен. Каким бы балластом они не являлись, они – его родные. Правда, после окончания школы, ему придется съехать от них, ибо на их увлечения уходит довольно много денег. Порой дома нет горячей воды, а лишние бутылки водки в наличии.
И сегодня Нейтан обрадовал Дилана новостью о новой подработке: помочь разгрузить два вагона и перенести груз на склад. О’Брайен никогда не уточняет, откуда у Престона столько связей, но это удобно. Дилану сейчас нужны деньги. Он уже несколько недель думает, где взять деньги на телефон для Райли. Её совсем сдох, а если с ней потребуется связаться? Звонить на домашний? А вдруг она не дома? В общем, парень хочет заработать на мобильное устройство для девчонки, не трогая карточку с деньгами, оставленными его отцом на колледж. Дилан всё ещё не уверен, что сможет поступить куда-то на бесплатной основе, но хранит эти сбережения на особый случай.
Вагоны с грузом стоят на рельсах, проходящих около склада, принадлежащего фабрике по вырубке лесов. Сам лес находится вокруг. Было тяжело добраться до фабрики, в какой-то момент машину пришлось оставить.
Кроме ребят здесь же работают такие же молодые парни, которым необходимо немного денег. Работа тяжелая, могли бы и больше заплатить за неё, но никто не ворчит по этому поводу. Есть возможность получить деньги? Они надрываются ради неё.
Дилан принимает коробку от парня, стоящего на платформе, и передает её Нейтану, который передает груз дальше. Руки ноют, мышцы больно напрягаются. С каждым разом коробки всё тяжелее. Пара людей уже ушли в медпункт с растяжением. Кажется, к вечеру останется совсем немного рабочих. О’Брайену казалось, что здесь не так много груза, но вагоны продолжают открывать. Один за другим. Скорее всего, им придется задержаться, может, дадут прибавку за перевыполнение часовой нормы?
Через два часа работы, выдается минутка перерыва на обед. Ни Дилан, ни Нейтан не брали с собой перекусить, поскольку считали, что как раз в обед закончат, но увы, поэтому им остается только нервно курить. Ничего не поделаешь. Они не из богатых семей. Таким людям не стелют ковры к достатку. Таким приходится раздирать ладони в кровь для получения грошей, пока родственники и приближенные богатых владельцев получают высшие должности только из-за своего положения или семейных связей. Гребаное распределение. Гребаная элита.
– Ты заставляешь меня грабить моего дядю, – Престон шутит, промачивая потный лоб рукавом кофты. Они сидят на земле возле рельсов, как и многие другие парни, решившие взять недолгий перерыв с позволения владельца фабрики. Большинство их них уже с забинтованными ладонями. Нейтан натер мозоли. Они пока не лопаются, но, чувствует, близки к этому. Дилан сжимает губами сигарету, хмуро разглядывая руки с кровавыми пятнами. Он поранился, когда они пытались вскрыть очередной вагон. Ладонь соскользнула с рычага – теперь на ней красуется красная линия, которую в медпункте просто обработали перекисью. Мило. Бинты у них закончились.
Оба парня сгибают колени. Ноги ноют от постоянной нагрузки. Престон покуривает, обнимая больное колено рукой, и щурится, подняв взгляд в небо. Серое.
– Поганая атмосферка, – переводит внимание на Дилана:
– Смотрел новости сегодня? – по вздоху друга понимает, что ответ положительный. – Не пойму, почему полиция не ведет более тщательного расследования? – говорит тихо, не желая быть услышанным другими людьми. – Даже такому идиоту, как мне, ясно, что здесь замешаны упыри, – садится ближе к О’Брайену, который следит за тем, как по его запястью начинает скользить капля крови. Надо заехать в аптеку по дороге домой.
– Конечно, они не основная фигура, но наверняка являются пешками кого-то… – русый мнется, явно не хочет произносить это имя, но считает себя сильнее своей скованности, поэтому уточняет свои мысли. – И я уверен, что это Роберт, – смотрит на Дилана, а тот переводит на него такой же хмурый взгляд, иногда изучая им окружение, чтобы убедиться, что они не привлекают чужого внимания. – Без сомнений. Я помню, он ведь… Ну, органами торговал, да? – морщится, никак не желая вытаскивать данную информацию из глубин своего сознания.
О’Брайен поправляет рукав кофты, вынимая сигарету изо рта и выдыхая дым:
– Если что-то происходит, значит, это кому-то выгодно.
– Думаешь, долбанутый «магнат» до сих пор сотрудничает с Робертом? – нет нужды уточнять, и без того ясно, кого имеет в виду Нейтан. – Какая ему выгода? Серьезно, хоть отлавливай Остина и держи его в подвале, пока тот не начнет выдавать сокровенные тайны своего отчима…
– Я уверен, эти двое до сих пор ведут переговоры, – перебивает О’Брайен без сомнений в голосе. Больно хорошо знает, о чем говорит. Он практически всю жизнь был постоянным «зрителем» того, что творится в городе, но не мог ничего сказать, ведь… Неважно. Просто не мог.
– Роберт, сколько помню из того периода, когда мы жили у него, работал вместе с отчимом Остина. Этот тип владеет целым бизнесом, и одна из его дочерних компаний связана с медициной, – рассказывает тише, когда люди начинают возвращаться к работе. – Главная больница в городе принадлежит ему, – обращает взгляд на внимательно слушающего Престона, не изменяющего своей серьезности. – Она самая дорогая, сюда съезжаются люди со всех концов земли. Почему? Потому что здесь всегда есть необходимые органы для пересадки, кровь для переливания. И ни у кого это не вызывает вопросов, потому что всё проплачено: полиция, власть, – с отвращением глотает никотин. – Взятки. Всё. Всем это выгодно, и все только делают вид, что их это заботит, а на деле – плевать, пока карманы набиваются прибылью с этого дела, – садится прямо, озираясь по сторонам. Нейтан задумчиво обрабатывает полученную информацию, ненадолго уходя в себя, после чего качает головой, вынув пачку сигарет, ведь мысли вынуждают его повторно закурить:
– Отвратительный мир.
– Не мир, – Дилан нервно тянет сигарету к губам. – Люди.
***
Райли заявила о своем намерении отдохнуть от компании Дилана, воспользоваться редчайшим случаем его отсутствия, а на деле проводит весь день в пустых скитаниях по дому. Где-то немного приберется, где-то наоборот разбросает от скуки, чтобы позже вновь убрать. Включает музыкальный канал в гостиной. Танцует под музыку любимых певцов, даже подпевает, причем во весь голос. Хм, Янг так стремилась к достижению тишины вокруг себя, а всё это время старательно пытается избавиться от своего одиночества в жалкие несколько часов.
Кстати, о часах. Она постоянно на них поглядывает. Дилан говорил, что работа займет пару часов, но за окном уже темно. Девушка бродит по дому, включая везде свет. Ей не нравится темнота, она напрягает. Носится по этажам. Предпринимает попытку почитать книгу, поучить уроки, порисовать… Всё не то. Она не может расслабиться.
В итоге девушка падает на диван в гостиной, причем занимает не самую понятную позу: ноги перекидывает через спинку, головой лежа на краю, поэтому хвостик свисает к полу. Рукой лезет под спину, вынимая пульт, и направляет его на телевизор, начав без интереса щелкать каналы.
Ей так скучно. Она чувствует себя псом, верно ждущим возвращения хозяина. Не самое верное сравнение ситуаций, но девушке действительно охота скорее увидеть Дилана. Она практически не прислушивается к тому, что вещают с экрана, больше внимания уделяя коридору. Точнее, входной двери. Ждет первого щелчка замка.
Но его не происходит.
А уже половина одиннадцатого.
Надувает щеки, как ребенок возмущенно вздыхая. Понимает, что парень не обязан тратить на неё свое время, но не может прекратить дуться.
Давит пальцем на кнопку переключения, и на экране всеми любимый новостной канал. Райли могла бы спокойно пропустить его мимо, продолжив бесцельно щелкать, но узнает голос женщины ведущей, который слышала ещё утром, поэтому впервые за день ощущает интерес к чему-то. Опускает руку с пультом на живот, вздохнув, ведь опять. Опять говорят про убийства. Как-то не безопасно становится в их небольшом городе.
«…Тело молодого человека было обнаружено в горной реке. Оно попало в сети рыбака. Установить личность оказалось тяжело, так как у жертвы было изуродовано лицо…»
Янг резко меняет положение, чувствуя головокружение. Садится ровно, поддавшись лицом вперед. Всматривается в фотографию парня на экране, не веря своим глазам. И чем дольше она изучает его, тем сильнее чувствует лишающий сил страх:
– Что?.. – хмурит брови, качнув головой, и нервно сглатывает, вовсе поднявшись на ноги. Приближается к экрану телевизора, всматриваясь в фотографию.
Робб. Это Робб.
– Господи… – Финчер подносит ладонь к губам, скрыв их, и моргает, с ужасом улавливая слова ведущей:
«…Жертва была обнаружена около пяти вечера. У молодого человека отсутствовали глазные яблоки, печень, легкие, почки, сердце…»
Янг не может слушать. Она смотрит на фотографию Робба. Она знает этот снимок. Это для их школьного альбома. На выпускной. Парень тогда сидел на школьной лужайке вместе с ними. Они обедали. В тот момент подошел школьный фотограф, попросив сделать снимок. И в тот момент глаза на фотографии вышли живыми, а сейчас… Они выглядят стеклянными. Его лицо больше не притягивает. Оно отталкивает, пугает, он смотрит так пристально, что Янг охватывает паника. Она бросается к дивану, схватив пульт, и издает громкий звук, когда оборачивается, давя на кнопку выключения. Экран моментально гаснет.
Райли задыхается. Бросает пульт обратно на мягкие подушки, начав нервно бродить по помещению.
– Господи… – повторяет, запустив пальцы одной руки в волосы.
Робб мертв. Его убили. Он…
Стук в дверь.
Девушка испуганно оглядывается, замерев на месте. Она молится, чтобы это была игра её дурного сознания, но стук повторяется, причем громче, настойчивее. Колени в ответ дрожат. Нет повода для страха, всё дело в испытываемых эмоциях, но Финчер не может с ними совладать, оттого с паникой глотает воздух, не имея возможности шевельнуться.
Слышит, как кто-то зовет её по имени. Она тут же узнает этот голос и сразу же реагирует, на трясущихся ногах кинувшись в коридор. Каким образом находит в себе силы передвигаться? Не знает. Просто старается отбросить паралич, вызванный шокирующей новостью о смерти человека, которого знала столько лет.
Янг с сомнением в груди открывает замки, дернув от себя дверь, и настороженно поднимает большие глаза на Остина, вид которого говорит за него. Парень еле держит равновесие на своих двух ногах, покачивается, хватаясь за ручку двери. Его лицо в синяках, на носу и губах высохшая кровь. Глаза такие больные. Красные. Опухшие. Если бы не факт того, что этот тип плакал, Финчер бы не стала переживать.
Она делает шаг за порог, наконец, избавляясь от паники в груди, так как теперь охвачена волнением о бывшем друге:
– Остин? – взгляд скачет с его лица на тело. – Что с тобой?
– При-вет… – он еле говорит. Голос такой надорванный, хриплый, будто он то и делал, что кричал.
– Ты выпил? – догадывается, ладонями хватая его за плечи, ибо парня начинает клонить в сторону. – Подрался? – пытается присесть, чтобы установить зрительный контакт с тем, кто не способен держать голову в нормальном положении.
– Я выгнал Робба, отец заставил… – упоминание этого имени вызывают мурашки. – И его… Его нашли и… – он задыхается, ладонями сжимая свое лицо, будто хочет разорвать его.
Комок в горле. Райли ощущает, что рвется. С одной стороны она помнит свою обиду на Остина, с другой… Робб. Робб мертв, и, кажется, Остина это действительно подогнуло. И, что ещё страшнее, он считает себя виноватым в смерти друга.
Друга. Именно так. Если подумать, Робб был единственным его лучшим другом на фоне элитки людей, что таскались за Остином, подобно послушной стайке блохастых псов.
У Райли язык не повернется прогнать Остина. Она оглядывается на коридор, принимая верное решение, но остается с сомнением в груди.
– Так, давай, – помогает парню переступить порог. – Проходи, – ведет его за собой, поддерживая под плечо, пока закрывает дверь на замок.
– Я виноват, – блондин практически рыдает, хлопая себя костяшками по голове. – Я поругался с отцом.
Янг оборачивается к нему, хмурясь, ведь догадывается без труда:
– Это он тебя избил? – не получает внятного ответа, так что помогает парню делать шаги. – Идем, – кое-как отводит его на кухню, усаживая на стул. Блондин ведет себя нестабильно. Он может молчать, не двигаться, а в следующую секунду на его лице отображается неимоверная агрессия, которую он выносит на себе, начиная стучать кулаками по голове со словами:
– Я не хотел, чтобы так вышло! – повышает голос. Райли достает аптечку, возвращаясь к столу:
– Успокойся, ладно? – от волнения у неё дрожат руки. Она видит, что дело плохо. Нетрезвый парень, винящий себя в смерти лучшего друга, может вытворить всё, что угодно, поэтому задача девушки говорить с ним, попытаться успокоить.
– Ты не виноват, это… – достает ватные диски и перекись, чтобы обработать его раны.
– Это всё он! – внезапно перебивает, указывая рукой в сторону окна, и смотрит со злостью на Янг, будто она может понять, о ком он. – Всё он! – прерывается на мычание, когда скрывает под ладонями лицо. – Боже…
Финчер моргает, сдерживая эмоции, и осторожно касается пальцами локтя парня, который поднимает на неё глаза, шмыгая носом. Девушка проглатывает больной комок, набираясь сил, чтобы говорить спокойно:
– Всё хорошо. В этом нет твоей вины, – Остин молчит, смотрит на неё, а Райли тяжело прочесть его эмоции. Она аккуратными и медленными движениями принимается обрабатывать раны на лице парня:
– Давай. Я займусь этим, – слышит, как тяжело ему дается дышать. – Ты можешь говорить со мной, если тебе так легче, – изредка переводит взгляд на его глаза, в основном стараясь концентрироваться на ранах и ссадинах.
– Я не должен был… – Остин осторожно качает головой, не в силах сидеть ровно. – Я должен был… – его изводит что-то внутри, оттого он так ерзает на стуле. – Но ничего не сделал.
– Ты не мог знать, что это произойдет, – Финчер старается контролировать свои эмоции и приглядывать за чувствами парня, чтобы знать, как с ним разговаривать. Она постоянно смотрит на часы, в терпеливом ожидании возвращения О’Брайена. С ним ей будет спокойнее. С ним она будет чувствовать себя в безопасности.
– Мог. Я мог знать, – Остин опускает голову, пальцами вытирая мокрые веки. – Я знал, – хрипит.
Пьяный бред.
Райли реагирует, когда за приоткрытым окном слышит мотор автомобиля. Девушка не дает себе возможности отойти от блондина, но испытывает неподдельное облегчение, когда понимает, что машина паркуется у территории их дома.
Дилан.
Выдыхает, продолжая ваткой касаться ссадин. Кровь практически стирает, когда с напряжением ожидает щелчка замка.
– Я так хотел увидеть тебя.
У Райли перехватывает дыхание. Она резко поднимает взгляд, установив зрительный контакт с Остином, который опьяненно, но всё-таки сердито смотрит на неё, пальцами сжимая её локоть. Девушка не может позволить себе хмуриться, так что выдает только растерянность, заикнувшись:
– Я-я понимаю… – ему тяжело, поэтому он хотел увидеться. – Я всё понимаю, – повторяет, вздрогнув, хотя блондин не совершает никаких резких движений, когда поднимается со стула, совершенно осторожно обнимая девушку. Крепко. Янг сжимается внутри, охвачена нарастающее паникой:
– Тихо, – шепчет, слыша хлопок входной двери, и готовится разорваться на два фронта: ей требуется следить за Остином и попытаться объяснить всё Дилану до того, как он решит набить блондину ещё пару шишек.
– Остин, – Финчер шепчет с надрывом, пытаясь руками оторваться от него, выбраться из объятий, но ей в грудь бьет его страдальческий тон, будто… Будто он правда виновен в смерти Робба.
– Я не плохой человек. Я просто не знал, что мне делать.
Янг хмурится, пытаясь понять, что же он имеет в виду, но мыслительный процесс обрывается появлением в дверях О’Брайена, и девушка частично надеялась на его хорошее расположение духа, вот только всё идет иначе. Дилан выглядит жутко вымотанным, уставшим. Его ладони перебинтованы, на скуле небольшой синяк. Райли никогда ещё не была очевидцем такой резкой и быстрой смены эмоций. Вот О’Брайен, лишенный сил. Вот он же, но вовсе другой. Его взгляд так остро пронзает затылок Остина, что Янг сама ощущает боль, которая морально должна разорвать голову блондина.
Райли не выжидает. Она вытягивает одну ладонь в сторону Дилана, делающего резкий шаг на кухню, и выдавливает:
– Он не в себе, я объясню, – девушка взглядом умоляет О’Брайена притормозить, что он и делает, выполняя по отношению к себе моральное и физическое насилие, когда ногами врастает в паркет. Но выражение лица остается тем же.
Остин покачивается, еле оборачивается, и смотрит в ответ на Дилана, схватившись за плечо Райли, как за опору:
– Блять… – шепчет. Янг узнает этот тон, поэтому с напряжением переводит внимание на блондина, не веря, что он способен в таком состоянии начать словесную войну:
– Чё тебе надо? – он совсем не понимает, что происходит, раз обращается так к О’Брайену. Тот давно вынимает из карманов ладони. Давно до хруста в пальцах сжимает их, еле держа себя на месте.
– Остин, – Райли сохраняет ровность в голосе. – Сядь обратно, – давит на его плечо, пытаясь заставить опуститься на стул, но тот остается непоколебимым. Он уставился на Дилана, будто именно он – лишний. Его здесь не должно быть, чертов отброс.
О’Брайен прикусывает губу, переводит раздраженный, даже сердитый взгляд на Янг, которая продолжает молча молить его о спокойствии, поэтому парень вновь совершает насилие, когда произносит без эмоций:
– Отойди от неё, – кажется, он чувствует, как дергается его веко, когда блондин фыркает, сильнее опираясь на девушку, показывая, что ему глубоко плевать на просьбу О’Брайена. Тот стискивает зубы, скользнув режущим морально взглядом на Финчер. Дает ей понять, что не станет терпеть его здесь, так что девушка шепчет:
– Дилан, пожалуйста, – надо спокойнее. Не нужно эмоций. Они только помешают разрешить ситуацию.
– Остин, отойди, иначе… – О’Брайен предпринимает вторую попытку, но блондин сбивает его, перебив громким голосом:
– Что? – хочет рвануть на своих вялых ногах к парню, но Финчер удерживает его на месте:
– Тише, хватит, – с паникой обращается и к Остину, и к Дилану, который явно готов выпустить ответную агрессию.
Блондин делает шаг к О’Брайену, потянув за собой Янг, которая не шатается, поддавшись за ним:
– Кто ты, блять, вообще, чтобы указывать мне?! – пыхтит, плюясь в сторону Дилана, который с напряжением щурится, не справляясь с тяжелым дыханием:
– Я – никто, – процеживает, давясь сдерживаемой злостью. – Но она – моя девушка, – без желания улавливает неясную перемену во взгляде Остина, но не дает себе сменить настрой и грубость, делая шаг к парню. – Поэтому убери руки и сделай два шага назад, иначе я разобью тебе лицо, – он не шутит. Он действительно зол. И он не разбрасывается словами впустую. Если Остин сейчас же не отойдет от девушки, Дилан окончательно изуродует его к херам. Блондин лучше всех знает, на что способен О’Брайен в порыве неконтролируемой агрессии.
Знает, ведь они когда-то были друзьями.
Реакция Райли неуместна. Девушка ощущает вспыхнувший в теле жар от смущения. Она с объяснимой скованностью смотрит на О’Брайена, вовсе позабыв о том, что требуется контролировать поведение Остина, который внезапно ослабляет хватку, отпуская локоть Финчер. Янг встает прямо, с удивлением смотрит на блондина, который с неприязнью проглатывает всё то, что ещё обязан сказать в сторону Дилана, но что-то ему явно не дает продолжить борьбу.
Помещение охватывает тишина, пропитанная натянутой атмосферой напряжения. Янг пользуется моментом, обратившись к блондину:
– Всё, – осторожно подталкивает его к двери, с опаской поглядывая на Дилана. – Давай.
– Я… – парень моргает, отводя взгляд от О’Брайена. Дилан побеждает в зрительной схватке.
– Я вызову такси, – язык Остина заплетается.
– Нет, ложись в гостиной, – Финчер настаивает. – Твой отец не в себе. И ты.
– Я… – блондин хочет продолжить возражать. У Дилана челюсть сводит от наблюдения за попытками херовой заботы, так что он не подбирает выражения, рявкая:
– Пусть проваливает.
– Иди на хер, – Остин находит, что бросить в ответ. Они стоят опасно близко, но не успевают возобновить агрессивное гавканье. Финчер срывается:
– Так, всё! – пихает Остина к двери, не обращая внимания на тон своего голоса и на то, какую реакцию вызывает своей грубостью. – Замолчали оба! Ты идешь в гостиную! – указывает на блондина. – Ты!.. – указывает пальцем на О’Брайена, невольно смягчив голос. – Стой здесь, – просит, выскакивая за дверь кухни, прикрыв её за собой. Оставляет Дилана в неведении. Так даже лучше. А он? Он скрипит зубами, но стоит на месте, до боли сжимая ладони в кулаки. Кажется, под плотным бинтом теплом разливается кровь из раны. Плевать. Стоит. Ждет. Дышит.
Не может. Начинает бродить. Начинает потирать лицо. Главное дышать. Просто дышать, иначе он к херам…
Ставит руки на талию, подняв голову в потолок. Вдох. Выдох.
Давно ему не приходилось испытывать подобной агрессии. Он буквально разрывается от желания сотворить нечто, о чем после пожалеет. Хочется разнести, хочется рушить, хочется…
До крови. До крови избить Остина. Вот так взять – и свернуть шею. К черту свернуть!
Вдох. Выдох. Нет. Это не ты, Дилан. Если ты вытворишь нечто подобное, Роберт победит. Это постоянное сражение. Не только Райли просыпается с ним, не только она живет в ежесекундном контроле. У О’Брайена имеется причина следить за собой.
И этой причиной одарил его Роберт.
Никакой агрессии, Дилан. Ты – не он.
Райли не стоит труда заставить Остина лечь. Она быстро решает с ним проблему, желая скорее вернуться к Дилану, чтобы объясниться, чтобы понять, как он себя чувствует, ведь впервые видела его настолько… Злым. Нет, эта негативная эмоция была намного сильнее, мощнее. Девушка шокировано осознает, что мурашки на её коже вызваны далеко на сложившейся ситуацией. Главная причина – это поведение О’Брайена.
Девушка закрывает дверь гостиной, оставив Остину аптечку, и спешит к кухне, переступая порог. Тянет за собой дверь, уставившись в спину Дилану, который продолжает переминаться с ноги на ногу, явно не справляясь с подавлением эмоций.
– Дилан? – она подходит к столу, касаясь его пальцами. – Ты меня будешь слушать или…
– Я слушаю, – он резок. Оборачивается, спрятав кулаки в карманы кофты, вот только всего себя не скроешь. Янг видит все его эмоции, оттого так тихо сглатывает, не смея подойти ближе:
– Я понимаю, почему это неправильно, – выбирает слова. Ей необходимо быть аккуратной. О’Брайен нервно кивает, кусая губы, и опускает голову, пялясь себе в ноги:
– Правда? – щурит веки, с неприязнью покосившись на девушку. – Понимаешь?
Финчер сдержанно вздыхает, начав нервно мять пальцами ткань футболки, и набирается моральных сил, выдавливая продолжение своих мыслей:
– Но я не хочу держать это в себе, – объясняет, делая мелкие шаги к парню, оценивая его реакцию на её попытку разрушить образовавшиеся границы между ними. – Злость, обиду, – Дилан не задерживает на ней взгляд. – Негатив мешает мне поддерживать баланс внутри. Я не смогу простить Остина, но я стараюсь забыть, и мне практически удалось отпустить обиду…
– Я не забыл, – резко перебивает, никак не находя успокоения внутри себя. – Ты, может, да, но я – нет, – и внезапно напоминает. – Я был там.
– Знаю… – Янг удается понять, о чем он говорит, и её лицо немного морщится в попытке продолжить, вот только парень настроен решительно затыкать ей рот:
– Не знаешь. Я был на том берегу. Я видел, как он приставал, – встает всем телом к Райли, корчась от своего омерзения к этому типу. – Ему было насрать, что ты отпираешься и просишь остановиться. Ему насрать, Райли, – заикается, не справляясь с потоком слов. Сверлит взглядом девушку, которая почему-то испытывает стыд, опуская глаза. Будто он её отсчитывает за ошибки прошлого.
– Я дважды кинул камень, чтобы попасть в него и отвлечь. И мне немного непонятно твое поведение, Янг, – кто бы мог подумать… Его обращение к ней по фамилии звучит так холодно, что вынуждает Финчер поднять голову, с обидой отвечая на зрительный контакт. Дилан тяжело дышит, чувствуя ноющую боль в груди, но не думает остановиться:
– Ты… – не понимает, дернув головой. – Это стокгольмский синдром, или что? Я понимаю, ты не хочешь держать в себе негатив, но против злости на Остина борись дистанционно, а лучше даже изолированно от него, ясно?! – не кричит, но делает шаг к ней, повысив тон голоса, чем заставляет Райли сжаться, врезавшись напуганным взглядом в его лицо:
– Да.
– Да? – парень переспрашивает, хочет продолжить долбить ей по мозгам, чтобы она наконец осознала мотив его нравоучений, но на этот раз вступает Янг. Правда, тихим и слабым голосом:
– Я тоже была там.
Дилан пускает смешок, закатив с раздражением глаза:
– Логично, Рай-ли, – то, как он растягивает её имя – отвратительно. Янг проглатывает эмоции, еле сдержав слезы, ведь он говорит с ней настолько резко и холодно, будто… Как раньше. Девушке нет пути назад. Она начала – она обязана закончить мысль:
– И я видела тот стул, – втягивает воздух в легкие, не скрывая того, как её трясет от обиды, и ей плевать на те эмоции, которые отражаются на лице О’Брайена в этот момент. – Видела веревку. Видела следы на твоей шее, – моргает, проглатывая злость. – Странно, что ты упоминаешь тот день, но не затрагиваешь свои проблемы, – Дилан нервно скользит языком по губе, отводя взгляд в сторону, но ему приходится восстановить зрительный контакт с девчонкой. – В тот день со мной ничего не случилось, и я благодарна, что ты заступился за меня, – подходит ближе, не понимая. – Но почему ты так яро обсуждаешь произошедшее со мной, а когда тема касается тебя, ты сразу увиливаешь?
– Ты хочешь обсудить тот день? – он пускает неприятный смешок. – Мы этим уже занимались, – обходит Райли, устремившись к двери, но та оборачивается, продолжив стрелять в его спину словами:
– Нет, мы говорили только о сексе. Мы не говорили о тебе, – О’Брайен останавливается, сильнее сжав пальцы в карманах. Он сейчас не в том состоянии. Он может сделать нечто неправильное, ужасное, поэтому ему надо уйти, закрыться. Подальше. От Райли.
– О твоей попытке повеситься, о твоих шрамах, о твоих рисунках, о Роберте, – Янг подходит ближе, встает сбоку, заставив парня обратить на неё внимание. – Почему ты требуешь от меня быть открытой, а сам не позволяешь мне узнать о тебе больше?
Его зубы стучат. Он не способен остановить это.
– Я не замкнутый человек, Райли, – отрицает сказанное ею, но Финчер есть, что сказать:
– Может быть, но ты даешь мне знать только то, что я могу знать, – качает головой, хмурясь, подобно Дилану. – Дальше дозволенного не пропускаешь, – не отводит взгляда, испытывая тревогу. – Почему?
О’Брайен понимает, что не может вдохнуть. Боль в сердце усиливается. Ему требуется уйти к себе, сбежать, поэтому не находит, что ответить:
– Я не могу, – и говорит правду. Простую истину. Он не может. Смотрит на Райли, не скрывая своего нежелания обидеть её. Он действительно не способен объяснить ей, иначе… Это всё испортит.
Девушка проглатывает комок обиды, кинув головой, и произносит шепотом, чтобы сдержать эмоции в голосе:
– Тогда от меня того же не требуй, ладно? – покачивается на ногах, не справляясь со слезами. Глаза покрываются соленой пеленой. О’Брайен прекрасно видит, но, увы, не может.
Янг опускает взгляд, дернувшись в сторону порога:
– Спокойной ночи, – желает тихо, покидая помещение кухни. Дилан не меняет положения. Стоит с так же повернутой головой. В ту сторону, где секунду назад находилась девушка, но взгляд опускает ниже. Моргает. Глотать комок нет возможности. Дыхание теряет стабильность.
Громкий вдох через нос.
Тяжелый выдох.
***
Он уже был здесь. Он знает это место.
Темное помещение, набитое разным хламом, среди которого приходится ходить, будто шагать через высокий густой лес, путающий своими черными и холодными поворотами. Этот склад… О’Брайен знает каждый завиток. Он вырос здесь, его воспитывали среди этого мусора, поэтому неудивительно, что парень так просто выходит на расчищенную площадку, покрытую бетоном. Рыхлая, местами острая поверхность. Грубая и холодная. Дилан шагает к ней. Мерцающие голые лампочки свисают высоко над головой. Сквозной ветер носится под ногами, поднимая пыль и прочую грязь.
На серой бетонной поверхности лежит тело. Дилан значительно замедляет шаг, приближаясь к луже крови, растекающейся во все стороны от мужчины, поза которого выглядит неестественной для живого человека.
Он точно мертв.
О’Брайен сжимает зубы, ощутив покалывание в пальцах. С напряжением и страхом смотрит на синеватое лицо. Знакомое. Он знает его. Его рот широко распахнут, на шее прочная нить лески. Его душили. Глаза распахнуты. Стеклянные. Запах тухлого мяса витает в воздухе, вызывая тошноту. Грудь распорота. Кто-то хорошенько прошелся острием ножа по его коже. Кровь продолжает вытекать, будто её поток бесконечен.
Дилан чувствует охвативший его тело холод. Ладони начинают чесаться, и он сжимает их, ощущая на них что-то склизкое. Опускает лицо, поднимая руки выше, чтобы рассмотреть, и с паникой глотает кислород.
В крови. Его ладони в крови. По локоть.
Паника усиливается. Она приближает его к чертовому разрыву сердца.
«Что с тобой?» – этот голос. Грубый, хриплый, мужской. О’Брайен с ужасом оглядывается, но не находит его источника, будто он звучит в его голосе, но он может ощутить едкий запах перегара.
«Чего ты боишься? Ты ведь победил. Гордись, ты лучше».
Лужа крови касается его кроссовок, продолжает растекаться. Дилан трясется, держа ладони в том же положении. Взгляд скачет с рук на тело знакомого мужчины. Делает шаг к нему. Ещё ближе. А в голове продолжает звучать довольное:
«Ты сильнее, ты быстрее. Будь горд собой».
Ты сильнее, Дилан. Ты быстрее. Ты победил.
Внезапно его охватывает ненормальная радость. Знаете, паническое счастье, вызывающее нездоровое наслаждение.
