Текст книги "Считай звёзды (СИ)"
Автор книги: Paprika Fox
сообщить о нарушении
Текущая страница: 65 (всего у книги 98 страниц)
Ногой упирается в стену, сильнее сдавив ладонями ручку, и пару секунд готовится, рывком дернув на себя дверь. Первый. Второй. Третий. И с недовольным, даже разгневанным скрипом дверь двигается, а по другую её сторону слышен звон. О’Брайен встает на обе ноги, приоткрыв её шире, и хмуро смотрит на совершенно ненадежную дверную щеколду, давно покрывшуюся ржавчиной. Поднимает глаза. Темнота кромешная. Шторы практически черные, оттого ничего не рассмотреть. Дилан пытается нащупать кнопку выключателя. Она имеется, но не работает, поэтому возвращается в коридор, включив свет лампы, чтобы хоть немного света попадало в помещение. Вынимает телефон. Проходит внутрь, используя фонарик, и первым делом изучает помещение, а в голову приходит одно.
Будто комната Райли.
Повсюду горшки с засохшими цветами и погибшими растениями. Множество мелочей на каждой полке, начиная от исписанных тетрадей, заканчивая книгами, покрывшимися слоем пыли. Кровать стоит у стены, не доходя до батареи и окна. Стол. На нем раскрытая тетрадь, рядом лежит ручка и старый мобильный телефон. Рядом небольшие горшочки. Лейка на полу у тумбы с лампой. Большинство мебели выполнено в зеленых оттенках. Гитара покоится у стены рядом с книжным шкафом. Дилан наступает на небольшой мягкий ковер с ворсинками, и с интересом изучает комнату, почему-то позволяя себе путаться: глаза видят комнату матери Янг, а сознание твердит, что это помещение принадлежит самой Райли. Выходит, они с матерью похожи. Во многом.
Фотографии в рамках висят над тумбой, лампа увешана всякими бусами, которые, по всей видимости, мать Финчер собирала сама. Дилан медленно водит светом фонарика, первым делом любопытно подходя к шкафу, на полках которых лежат тетради. Он осторожно пальцами поднимает несколько страниц. Пыль поднимается в воздух. На разворотах ноты и слова. Закрывает. Шагает к столу, испытав двоякое чувство: тетрадь на деревянной поверхности раскрыта, и парень замечает нечто необычное. Он наклоняется, хмурясь, внимательнее разглядывает. Женщина писала слова песни, последнее слово оборванно, будто её отвлекли, после чего она положила ручку рядом, отодвинула стул и ушла. Даже сам стул немного повернут в сторону, будто после того, как мать Янг поднялась, она больше сюда не вернулась. Вот, что ощущает парень. Застывшее время.
Райли говорила, что это детская. Но на детскую совсем не похоже. Скорее всего, у матери Янг были своя спальная комната и кабинет. Если комната Финчер в этом доме – это кабинет матери, то это помещение – её спальня. Хотя, если они с Митчеллом были женаты, скорее всего, это была их общая спальня. Но выполнена она во вкусе женщины. Что если эти двое спали раздельно?
Поднимает фонарик выше. На белый стенд над столом. И немного… Немного растерянно изучает его. Фотографии. Раньше не было цифровых аппаратов, но крайнее распространение получали фотоаппараты с моментальным получением фотографий. Они были небольшие по размеру, плохие по качеству и по цветопередаче. На стенде висит множество снимков. Они булавками прикреплены к тканевой поверхности, связаны между собой разноцветными нитями, а поверх стенда развешены небольшие гирлянды в виде звёзд. Практически на всех фотографиях присутствует молодой Митчелл и девушка с каштановыми волосами и карими глазами. И везде на их лицах улыбки. Дилан начинает натыкаться на снимки забавного младенца с пухлыми щечками и большими пока ещё темно-серыми глазами. И почему-то улыбается. Маленькая Райли, но уже такая эмоциональная. На краях фотографий с ней написано число и возраст, нарисовано по одной звёздочке. Выглядит очень мило, как и те снимки, на которых мать Райли держит дочку на руках, или вот эта фотография: Митчелл держит малышку за ручки, а она с таким упорством перебирает ножками в забавном светлом комбинезоне, пытаясь сделать шаг. И подобного множество: Райли кушает, Райли сидит в траве, Райли ползает, Райли с погремушкой во рту. Мичелл и Райли. Мать Янг и Райли. Столько воспоминаний. И они все застыли в этой комнате. Темной, старой, забытой. Мичелл ненавидит прошлое. Не любит этот дом. Понятно, почему, ведь воспоминания по-прежнему живут здесь. И будут жить. А он хочет отпустить свою боль, поэтому стремится избавиться от её источников.
О’Брайен мог бы долгое время рассматривать фотографии, они буквально уносят своим теплом, вынуждая испытывать необъяснимую радость, но его внимание привлекает снимок, лежащий на столе. Рядом с ним коробочка булавок, красная ниточка и желтая гелевая ручка, стержнем касающаяся белого края фотографии, на котором изображена лишь половина звезды. Будто мать Райли не успела дорисовать. На снимке запечатлены Райли и сама женщина. Выглядит мать Янг уже не совсем хорошо. Дилан поднимает пальцами снимок, ближе к лицу, чтобы рассмотреть, и хмурость возвращается на его лицо. У женщины явно к этому времени начались осложнения. Её лицо осунулось, глаза стали больше из-за сильной худобы, цвет кожи изменился, будто отдает бледно-голубым, не здоровым. Карие глаза темнее, волосы редкие, видимо, кроме витаминов, она принимала более серьезные антидепрессанты, что так влияли на её внешность. Выглядит неживой, но улыбается, сидя в позе йога на траве. Позади них озеро, лес и горы. Погода солнечная. Между колен расположилась Райли. На вид ей года три-четыре. В руках женщины гитара, она показывает девочке, как играть, и та с завороженным видом смотрит на пальцы матери, голова которой немного опущена, а губы приоткрыты. Она поет?
Почему-то Дилан не сомневается. Это их последний совместный снимок.
Он кладет фотографию обратно, делая шаги назад, пока повторно разглядывает стенд. Слышит голос Райли из кабинета Митчелла. Кажется, она нашла ключ, но не уверена, от какой комнаты, поэтому парню нужно скорее изучить помещение на наличие того, что может вызвать вопросы у девчонки. Он поворачивается к кровати, подходя к тумбе, и вроде глаз ни на что не падает сразу, вот только эта беглость внимания – ошибочна. Дилан щурится, рукой потянувшись к прозрачной стеклянной баночке из-под таблеток. Поднимает. Изучает содержимое – несколько таблеток, внешне похожи на те, что принимает Янг. Переворачивает баночку, наткнувшись на этикетку. Да, теперь он уверен. Это одно и то же лекарство. И О’Брайен быстро прячет баночку в карман кофты, дабы скрыть её наличие от Финчер, шаги которой слышит в коридоре.
Ему кажется, что это всё. Больше ничего вызвать подозрения не может, так что хочет повернуться к порогу, но опускает телефон. В свет фонарика попадает нечто на полу. Дилан опускает лицо, что моментально мрачнеет, выявляя даже испуг. Он резко приседает на одно колено, рукой схватив края жесткой крепкой веревки, один конец которой привязан к ножке кровати. Переводит внимание. У другой ножки такая же веревка.
Это как тот стул в комнате. С веревками.
– Ты её открыл? – тихий голос позади. Парень быстро встает, ногой пихнув веревку под кровать, и нервно кивает, пытаясь вернуть себе нормальный тон голоса:
– Да, – нет необходимости в разговоре. Янг с ожившим взглядом начинает бродить по помещению, пальцами касаясь каждого угла, каждой детали, рассматривая с пристальным вниманием всё, что находится вокруг. Дилан не знает, как себя вести. Янг указывает пальцем на гитару, с немного опечаленной улыбкой оглядываясь на него, будто грустный восторг, и парню остается лишь молча кивнуть, сжав губы. В её глазах столько детской радости. Двигается медленно, но в тело и сознание возвращается «дыхание». С нестерпимым желанием коснуться всего вокруг, она трогает каждый предмет на полках и тумбе, пока основная остановка не происходит напротив стола. Райли приоткрывает губы, не смея отказать себе в улыбке. Взгляд будто жаждет поглотить в себя всё. Жадно скользит по каждой фотографии, а в голове словно происходит взрыв из воспоминаний. Они возвращаются, они снова живут в её сознании. Они дышат в этих стенах. И наконец. Тепло. Райли чувствует тепло, находясь в этом доме. Её доме.
Застывает, разглядывая фотографии. Грустная улыбка не сходит с лица. Дилан стоит немного позади, следя за её поведением, но, кажется, нет причин для тревог. Райли медленно «возвращается».
– Это моя любимая, – девушка пальцами касается снимка, на котором её мать играет на гитаре, сидя в их саду. Оглядывается на О’Брайена, который подходит, встав сбоку.
– Она мне часто играла, – Янг вздыхает, опуская руки, и замечает фотографию на столе, без желания сказав:
– Последний снимок. Больше нет.
Дилан молчит. Сует телефон в карман. Райли потирает ладони, почему-то хмуря брови:
– У моих родителей не было пышной свадьбы. Они просто расписались.
Парень сует руки в карманы, вдруг вспомнив:
– У моих тоже.
Финчер расстроено отступает назад, оглядев помещение, и наконец может выдать причину произошедшего:
– Отец собирается продать дом, чтобы сыграть свадьбу, – поднимает короткий взгляд на Дилана, который оборачивается, встав боком, и хранит молчание, обдумывая, что сказать в ответ.
– Ради мимолетного развлечения, – девушка добавляет, вернувшись к столу после того, как проводит пальцами по сухим листьям растений в горшке у кровати. – Неприятно осознавать, что у тебя забирают нечто важное ради простой гулянки, – хмурится, листая тетрадь на столе. – Не знаю, как объяснить. Это же… – запинается, стараясь правильно выразиться. – Ну, это всё, – оглядывает комнату, нервно прикусив губу, и смотрит на О’Брайена, который продолжает молчать, отвечая на зрительный контакт. – Наше. Знаешь, прошлое. Оно… – её спутанные мысли злят, вызывая панику, отчего Янг запинается. – Я…
– Я понимаю, – Дилан перебивает, ей надо успокоить сознание. – Поэтому не даю своей маме приезжать в дом отца, – признается, немного нервничая, ведь открывает потайное. – Я гоняю домой каждую неделю.
Янг с интересом моргает, удивляясь:
– Да? Зачем? – встает к нему всем телом.
Парень пожимает плечами, скованно объясняясь:
– Меня это успокаивает, – сжимает ладонями ткань внутри карманов. – Я там убираюсь.
Райли улыбается, хихикнув:
– А я думала, тебе не знакомо понятие «уборка».
Дилан усмехается, на секунду отводя взгляд в сторону стенда со снимками:
– Ну, у себя дома я убираюсь, – вновь смотрит на Янг. – Мать пыталась попасть туда, но я сменил замки. Думаю, она бы давно продала этот дом, если бы отец не завещал его нам с ней. Она и я – собственники. Она ничего не может сделать с ним без моего согласия.
– Поэтому ты хранишь там все свои вещи?
– Да. Большая часть одежды и прочей херни – там, – переступает с ноги на ногу. – Так что, я понимаю, что ты имеешь в виду. Я был бы вне себя, если бы мать решила продать дом ради свадьбы с другим мудаком, – Финчер не скрывает улыбки. – И я бы разнес не только кухню.
Райли опять смотрит на фотографии, тяжело вздохнув. Взгляд медленно скользит по стенду, изучая счастливые лица, запечатленные на снимках. Кусочки прошлого, которые она ни за что не потеряет.
– Если хочешь, – Дилан находит один из вариантов решений. – Ты можешь забрать необходимое.
– Мне некуда это деть, – девушка водит пальцами по фотографии, на которой её мать целует отца в щеку. – Отец не позволит держать это дома.
О’Брайен скрывает скованность, якобы без смятения предложив:
– Мы можем отвезти их ко мне.
Финчер переводит на него внимание, немного наклонив голову с интересом:
– К тебе домой?
– Ну, да, – пожимает плечами. – Там много места, – только есть то, что парень хочет проверить. Если мать Райли умерла, то дом должен был остаться в наследство. Может, она вписала имя собственника, и им является далеко не Митчелл. Вдруг она оставила дом Райли? Это требуется узнать.
Девушка улыбается, как-то смущенно опуская лицо, и искоса смотрит на тетрадь матери, раскрыто лежащую на столе:
– Спасибо, – вздыхает, сложив руки на груди, и поднимает внимание на стенд. Выражение её лица медленно меняется, проявляется привычная печаль, и она мнется, когда хмурит брови, выдавая главную причину, почему этот дом ей так важен:
– Я хотела приехать сюда с мамой.
Дилан даже сжался. Он резко отводит взгляд в сторону, уставившись в стену, чтобы не видеть девчонку, которая облизывает сухие губы, взяв со стола бутылку вина, и делает глоток:
– Когда они развелись, мы только здесь и виделись, летом она приезжала, поэтому… Этим летом, я хотела провести время с ней. Хотела рассказать, что хочу учиться в Нью-Йорке, наивно считала, что буду жить там с ней, – опять вздох слетает с губ. – Сейчас понимаю, насколько это нелепо. Ты правильно сказал. Я эгоистично пытаюсь связаться с ней, а вдруг у неё давно своя семья и… Ей нет дела до меня, тем более, учитывая, что она наверняка не хочет связываться с прошлым, – рассуждает, вынуждая парня смотреть на себя, хотя сама уставилась в сторону. – Может, она давно уехала из Нью-Йорка, бросила мечту стать певицей и живет в тихом городке со своим мужем и детьми. Я совсем не думала об этом, нагло считая, что моя мать должна оставаться моей. Идиотское мнение.
– В любом случае, тебе не стоит думать плохо о матери, – О’Брайен не сдерживается, вступаясь за женщину, ведь знает – она давно мертва. И, оставшись в живых, она вряд ли бы игнорировала Райли, поскольку достаточно просто взглянуть на их общие фотографии. Мать Янг очень любила свою дочь. И, в случае реального развода, забрала бы её к себе.
– Ты прав, – не спорит. – Я и не думаю о ней плохо, просто… Мне немного обидно, – смотрит на парня. – Я чувствую себя немного потеряно, не вижу своей необходимости. Ты сказал, я должна учитывать друзей, но… Важную роль для меня играет семья, – иронично улыбается. – Смешно, что у меня её в принципе нет, – хмурит брови, признаваясь в самом неприятном, что, наверное, никогда бы не открыла, но она уже достаточно выпила и не чувствует давления со стороны Дилана. Он слушает.
– Я переспала с тобой, потому что хотела… – взгляд скользнул по снимку, на котором Митчелл обнимает мать Янг, а сама маленькая Райли сидит на коленях отца, подняв ручки вверх.
Девушка чувствует комок в горле, отчего ей труднее говорить, но справляется с жжением, переборов себя:
– Я хотела почувствовать что-то… – указывает на снимки. – Что-то такое, знаешь? – потирает свое плечо, быстрым взглядом оценив выражение лица парня, который остается в молчании, наблюдая за её поведением. – Я оправдывала себя тем, что хотела помочь тебе, ведь ты выглядел в тот день ужасно, да ещё и эта веревка… – вспоминает, нервничая, вновь сложив руки на груди. – Я думаю, ты напился и хотел… – боится это произносить, оттого тянет, мямлит. – Повеситься. И я поступила не совсем обдуманно, считая, что тебе это поможет, но при этом думала о себе, – переминается с ноги на ногу, смотря в пол. – Я хотела чего-то получить, – выдыхает. – Просто хотела получить то, чего мне не хватало. Это было наивно и глупо, так что… То, как я потом ненавидела тебя, это неправильно, ведь в целом вся эта ситуация – моя вина. Глупость. Поэтому извини, что так обращалась с тобой. Ты ничего мне не должен был взамен, – крутит пальцем у своего виска, нервно усмехнувшись. – Это всё мои тараканы.
О’Брайен опускает взгляд, долгое время оставаясь хмурым, но ему есть, что ответить на услышанное, ведь его руки вовсе не чисты:
– Я тоже воспользовался тобой, так что, отчасти, мы оба виноваты, – ладони в карманах потеют от происходящего диалога. То, о чем они должны были давно сказать друг другу. Янг слабо растягивает губы, немного сжав их, и кивает, глотнув воды во рту. Глаза её смотрят на бутылку вина на столе.
Тишина. Недолгая.
– Я знал, что моя мать встречается с твоим отцом, – парень выглядит куда собраннее, когда открывает свои мысли, ибо это давно пылится в его сознании. – И я был не против насолить ей. Почему-то мне казалось, что секс с тобой как-то разозлит её, а в итоге она об этом даже не подозревает, – тихо цокает языком, вздохнув. – Но так же мне хотелось навредить тебе. Я злился на тебя, будто это ты с моей мамкой замутила, – Райли не может не улыбнуться и смотрит на парня, который так же растягивает губы, не игнорируя её смешок. – Но при этом… – откашливается, пальцами почесав лоб. – Я… – указывает ладонью на девушку. Та внимательно смотрит на него, немного приподняв брови. И её внимание вызывает скованность, что выводит Дилана из строя, заставив хрустеть пальцами:
– Я так же хотел что-то получить, – признается. Райли немного хмурит брови, заморгав, и продолжает выпытывать молчанием объяснение. О’Брайен смотрит на неё, его рот слегка приоткрыт. Всё. Ты начал. Тебе придется говорить.
Прикрывает веки, собираясь с мыслями, и открывает, выдавив с уколом неприятного смущения:
– Я хотел переспать с тобой, – сглатывает, нервничая, ведь Янг на мгновение опускает взгляд, после вновь установив зрительный контакт, но выглядит она немного сбитой с толку. Дилан явно не справляется со скованностью, оттого так активно жестикулирует ладонями:
– Я думал об этом и… – мнется, морщась. – Я хотел, считая, что смогу… – откашливается, указывая одной ладонью на девушку. – Получить от тебя то, что не получал от… – замыкается. – Неважно, просто, – сует руки в карманы кофты, сделав короткий шаг назад. – Грубо говоря, я хотел тебя не совсем в сексуальном смысле. Я просто хотел тебя, чтобы ты… – не может подобрать слов. Райли хмурится, но без злости. Она пытается понять. И, кажется, понимает. Дилан не способен продолжить. Он слишком открыт. Ему хочется закрыться, поэтому замолкает, не отводя взгляда от Янг, надеясь, что она правильно его поняла. Финчер с долей тревоги изучает его лицо, еле дернув головой:
– Я тебе нравилась?
Он даже сглатывает. Нравилась? Он чувствовал зависимость от человека, которого не знал. И это злило. Сильно.
– И ты игнорировал меня из-за Лиллиан? – догадывается.
Он игнорировал, потому что не знал, чего хочет, и боялся того, во что всё может вылиться. Но сейчас, после стольких событий, ему наплевать. Действительно наплевать на мнение матери, на свои сомнения, которые исчезли несколько недель назад.
Дилан О’Брайен признается себе. Он точно хочет Райли, но не в сексуальном плане. Ему необходимо её присутствие, её наличие рядом. Просто она. Просто с ним. Более он не требует.
Янг сжимает себя руками. Хмуро смотрит в пол. Раскладывает всё произошедшее между ними по полочкам, все ситуации, все стычки и всю ту ругань, которая их окружала. Смотрит на это с иной стороны. И новый взгляд вызывает новое понимание.
О’Брайен сжимает ладони в карманах, напряженно изучая её задумчивое лицо, и еле сдерживает желание покинуть помещение, видя, как девушка сильнее сдавливает пальцами свои локти, когда начинает заикаться:
– Я-я… – нервничает, думая о том, что изначально её ничем не привлекал О’Брайен. Она не думала о нем. Её мнение менялось медленно. Не было никакой резкой вспышки чувств. Всё это возникало в её груди постепенно, короткими ударами и уколами.
Всего несколько месяцев назад она бы уверенно заявила, что он её совершенно не интересует. Ни внешне, ни внутренне.
А сейчас…
Поднимает голову, выглядя очень растеряно, ведь не имела понятия об отношении парня к ней, и намеревается что-то выдавить из себя. Что-то скованное и не совсем понятное, так что девушка не расстраивается, когда её перебивает касание.
Дилан быстро наклоняется, спешно коснувшись своими губами края её губ. Немного поднимает голову, следя за её реакцией. Райли моргает, начав переминаться с ноги на ногу, а взглядом скачет с его глаз на губы, когда делает осторожный и короткий шаг к нему. О’Брайен осторожно наклоняется обратно, не разрывая зрительного контакта, когда повторно касается её губ. Так же быстро. Смотрит. Янг смотрит в ответ, медленно потянув ладони к его кофте, и пальцами цепляется за её молнию, крепко сжимая. Несильно тянет к себе, выше приподнимая голову. Дилан вынимает ладони из карманов, опускает глаза на её губы, повторяя содеянное. Целует, но немного дольше касается, после чего не так высоко поднимает лицо, сделав к ней последний шаг. Ладонями нащупывает локти девчонки, слегка подтягивая её к себе. Всё ещё ожидает её сомнений, но Райли в упор смотрит на него, не отпуская ткань кофты. Давай. Не мнись. Сделай это. Девушке не требуется вставать на носки, ведь голова парня наклонена. Она осторожно целует его в губы, чувствуя сладкий вкус вина, и хочет отпрянуть, чтобы понять его реакцию, но не удается отойти. Дилан кладет одну ладонь ей за затылок, притягивая обратно, и вновь целует, но уже глубже, раскованнее. Янг отвечает, но с прежней осторожностью, сильно сжав ткань его кофты. Не сопротивляется, когда чувствует, как вторая его рука обвивает её спину, притягивая ещё ближе, окончательно лишив их расстояния между собой. Глубже. Дыхание тяжелее. Аккуратные повороты головы, попытки вдохнуть полной грудью во время потери контакта с губами. Янг касается пальцами его скул, немного прогибается в спине, когда парень подтягивает её ещё ближе, вынуждая встать на носки. Ладони её скользят выше, обнимают шею, пальцы проникают в темные жесткие волосы.
Они не целовались. Это их первый поцелуй, оттого они осторожны, ведь не знают, как себя лучше вести. Это так глупо, так как они занимались сексом, хотя, то был их первый раз, и вряд ли его можно назвать удачным.
Но теперь всё иначе. Действия и восприятие другие. Как и эмоции. Чувства меняют отношение, меняют движения, меняют суть происходящего. Наличие чувств играет важную роль.
Райли Янг-Финчер смогла влюбиться в того, кто не пытался казаться хорошим, не прикидывался «милым парнем», не скрывая свои недостатки.
Дилан О’Брайен был увлечен тем, кого знал только поверхностно, но его чувства никак не изменились после открытия настоящей личности. Наоборот, они усилились, он смог их сохранить.
Развитие важно. Воспитания чувств необходимо.
И самое главное – им не нужно лгать друг другу, пытаясь притворяться лучшей версией себя. Наглый кретин и нестабильная психичка.
Дилан мягко разрывает поцелуй, с серьезным вниманием исследуя выражение лица Райли, которая водит пальцами по его волосам, хмуро отвечая на зрительный контакт. Его дыхание сбитое по вине больного сердца в груди, что начинает напряженно ныть. Но он не может отойти или отпустить Янг, ведь она сжимает его капюшон, подавшись выше, и осторожно чмокает его в губы, как бы призывая к продолжению.
Что в итоге и происходит.
О’Брайен будет целовать Янг столько, сколько ей угодно, так, как ей угодно.
И плевать на то, что его сердце болезненно реагирует на происходящее.
========== Глава 44 ==========
Ее тянуло к звездам.
Ярким, полным света, дарящим тепло в пустой груди. Временами, было тяжело тянуть себя от края пропасти: она качалась у самого обрыва, завороженно изучала темноту под ногами, ей хотелось вступить во мрак, лишающий боли и скрывающий ее от сознания. Окунуться в небытие, чтобы очнуться и начать всё заново. Жить от приступа к приступу. С ежегодным ухудшением состояния. Труднее. Труднее удержаться от падения.
И она смотрела на звёзды, чувствуя, как её тянет назад.
Сейчас у неё есть своя собственная звезда. Вот она. На ручках, укутанная в теплый плед, на котором изображены мордочки кроликов. Боже, она так похожа на них. От вида пухлых щечек хочется улыбаться. Девушка не держит в себе свет, излучая его, пока малыш крепко спит. Ее пальцы с аккуратной любовью гладят лобик, щекочет за маленьким ушком. Ее звезда, а он хочет разлучить их.
Выражение чистого лица сменяется в одну секунду и всего на короткое мгновение, оттого сложно понять, что именно произошло в голове девушки. Взгляд забился осколками стекла, пронзающий и холодный, а пальцы покусанными ноготками впились в нежную кожу щеки ребенка, который даже не поморщился, продолжая тихо посапывать.
Он хочет отнять. Хочет отнять ее звезду. Она не может позволить.
Временное помутнение угасает, в глазах загораются чувства, а пальцы больше не давят на щечки мирно спящего младенца. Это происходило не часто, но последний год девушка реже пребывает в здравом уме. Ее одолевают короткие приступы агрессии, чувства, которые неправильно направлять в сторону близкого человека, так яро заботящегося о ней. Третья стадия. Последняя. Она лишает осознания, путая человека между реальностью и темнотой в разуме, вызывая мысленную спутанность, что приводит больного в панический страх. Гнев. Ненависть. Холод. Агрессия. Тепло. Любовь. Потеря.
И последняя попытка освободиться – она ступила в невесомость, не ощутив спасительную хватку. Пропасть. Невесомость. Молодая душа разбилась о пустоту, желая простого избавления. Свободы от самой себя.
Я чуткий во время сна, тем более, когда он никак не идет первые полтора часа после того, как дом окутывает напряженная тишина. Не знаю, что толкает меня на желание окунуться в небытие. Охота взять перерыв. Моральный тайм-аут для одиночества, в тишине которого мне должно удастся оценить события этого сумасшедшего дня. Срыв. Приступ Райли. Поце… Неважно. Основной неприятный осадок вызван иным. Тем, что имеет огромное влияние на мое сознание. То, как девушка говорит о матери. Сложно сохранять самообладание, слушая о ее совместных планах с женщиной, которой нет в живых. Мне хочется ненадолго спрятаться от этого. Нет, конечно, Янг не понимает, не может понимать, какое давление оказывает на меня своими желаниями. Не ее вина. Она просто не знает.
Ей нельзя знать. Чем дольше нахожусь рядом с ней, тем сильнее убеждаюсь в этой истине.
Повторюсь. Мне нужна эмоциональная передышка, поэтому я лег на диван в гостиной. Да и после поцелуя мы чувствовали эту стремную неловкость, поэтому Райли сама молча ушла в свою комнату. Мы даже не сказали ничего друг другу. Так неопределенно я никогда себя не ощущал. Я был потерян, даже напуган обстоятельством, в котором оказался, но при этом испытывал облегчение. Будто меня отпустила тяжесть, давно сцепившая костлявые пальцы на моей шее. Нахождение в клетке, дверца которой теперь открыта, но покинуть привычное ограничение страшно.
Устав думать о произошедшем, мой мозг окончательно выдохся, что позволило мне заснуть, но поверхностный сон не оберегает от шума. Каждый раз, когда за окном кричало ночное животное, я просыпался.
Но на этот раз меня вынудил пробудиться не странный звук по ту сторону окна. Этот тихий щелчок прозвучал в стенах дома.
Лежу на спине со сложенными на груди руками. Как только открываю веки, сразу же напрягаю мускулы лица, изображая хмурость, и вслушиваюсь в непонятный скрежет, словно кто-то водит штукатуркой по рыхлой стене. Приседаю на диване, держась рукой за его спинку. Слушаю. Не могу разобраться, что может являться источником звука, причем, он повторяется с разной периодичностью и громкостью. Может, в электричестве помехи? Лучше проверить.
Встаю, проверив наличие телефона в кармане, чтобы, если потребуется, использовать его в качестве фонарика. Шум исходит со стороны коридора, может, кухни, в любом случае, я знаю, в каком направлении двигаться, поэтому сквозь еще одолевающую усталость шагаю к порогу гостиной, выглянув в темную прихожую. Встаю на месте. Звук прекращается, но не двигаюсь обратно к дивану, продолжая без доверия цепляться за тишину. И не зря.
Скрежет повторяется. Перевожу хмурый взгляд в сторону лестницы, не совсем понимая, что именно может издавать такой шум. Может, животное какое пробралось в дом? Надеюсь, это всего лишь белка. Медленно перебираю ногами, минуя лестницу, чтобы приблизиться к двери с разбитым стеклом. За ней темный двор с террасой. Всё погружено в полный мрак. Ничего не могу разглядеть. Встаю напротив двери. Слушаю голоса ночных жителей. Ожидаю тот самый звук, по вине которого не могу уснуть.
Мне почему-то кажется, что его источник ближе к кухне, но…
Треск. Вновь. За спиной, поэтому оборачиваюсь, с напряжением вслушиваясь. Я его улавливаю, но не могу определить, откуда исходит. Это раздражает. Жду своего осознания. Среди природной тишины данный скрежет – чужак. Это точно здесь. Совсем рядом. Делаю аккуратные шаги вдоль стены, напротив основания лестницы. Резко торможу, с большим удивлением уставившись на лестницу, точнее, на стену. Помню, под ступеньками была небольшая комната – помещение для бытового хлама. Митчелл просил не лезть туда, если я, конечно, не желаю вымыть полы.
Подхожу к деревянной двери, поворачиваясь к ее поверхности ухом. Слушаю. Тихий шорох. Точно. Понял, что напоминает этот звук. Дети мелками рисуют на асфальте. Вот, какой данный шум.
Не заявлю уверенно, что не испытываю напряжения, когда сжимаю ручку, второй рукой нащупав кнопку переключателя электричества. Неизвестность давяще действует на меня морально, поэтому решаю не тянуть. Спокойно открываю дверь, нажав на кнопку. После щелчка лампочка не сразу дает возможность изучить помещение. Она мерцает, шипит, будто ругаясь, затем ярким светом бьет по глазам, вынудив жмуриться. Еще секунда – открываю веки, почему-то первым делом обратив внимание на кучу коробок у дальней стены и витающую в воздухе пыль. Затем на рисунки, которыми покрыта серая рыхлая стена. Звёзды.
Мне это чертовски что-то напоминает. И, мать вашу, я не хочу предполагать.
Опускаю взгляд, невольно сглотнув воды во рту.
Смотрю на нее. Она смотрит на меня.
И самое ужасное, что она будто не видит меня.
Райли сидит на коленях на полу, одной ладонью сжимает желтый мелок, другой опирается на стену. Взгляд пристальный. Кожа влажная, могу заметить, как она блестит на свету. Такой безумный кошмар в глазах, словно вместо меня видит кого-то другого. Свой самый дикий страх.
Остаюсь верным своей напряженной хмурости, но почему-то голос звучит вполне собранно:
– Что ты делаешь? – проскальзывает нотка непонимания. Не двигаюсь. Смотрю на девушку, которая, наконец, начинает моргать, опустив голову, чтобы видеть стену. Пальцы испачканы порошком мела. Они дрожат, но не столь заметно на фоне стучащих зубов и легкого подергивания головы. Янг борется с чем-то внутри себя, когда приоткрывает рот, желая дать ответ, но вместо слов вырывается обреченный эмоциональный вдох. Огромный глоток кислорода и пыли. Ей тяжело дышать.
– Райли? – хочу переступить порог, наклониться, дабы коснуться ладонью ее плеча и немного потрясти.
– Я-я буду считать, – она избегает контакта со мной, дернувшись в сторону от моей руки. Голос звучит с надрывом, и я вовсе не поражен, заметив в ее глазах слезы. Опять? Опять срыв? Но таблетки… Они должны были помочь. Почему она снова не в себе? Что за херня?
– Так, давай, – первым делом стараюсь взять себя в руки и переступаю порог, собираясь присесть на корточки рядом, чтобы взять девчонку под плечо. – Идем в комнату.
