Текст книги ""Фантастика 2024-181". Компиляция. Книги 1-27 (СИ)"

Автор книги: Валентин Леженда

Соавторы: Антон Федотов,Алексей Губарев,Олег Мамин,Павел Смолин,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 295 (всего у книги 347 страниц)

– Тебе очень идет! – Сразу же заявил я, поднимаясь ей навстречу.

– Спасибо! – Улыбнулась переставшая быть похожей на красивую пионерку (теперь просто красивая) девушка.

А я? А я одет как подавляющее большинство и ничуть из-за этого не комплексую. Джинсы у нас нынче атрибут статуса, а значит у нас тут советская «принцесса» из хорошей семьи.

– Мороженого хочешь? – Спросил я.

Катя стесняться не стала:

– В кафе!

И смотрит на меня так испытующе.

– Пошли! – Пожал плечами платежеспособный я, и мы пошли.

– А кто у тебя родители? – Спросил я.

– Я думала ты у своей мамы спросишь, – Хихикнула она: – У меня папа – директор их фабрики!

Ни*уя себе!

– А мама – в архиве работает, – Добавила она должность поскромнее и приняла жутко таинственный вид – давай, мол, спрашивай!

Я и спросил таинственным шепотом:

– В архивах КГБ?

– В архивах Министерства рыбного хозяйства СССР! – Таким же шепотом ответила Катя.

Посмеялись.

– А братья-сестры? – Продолжил я изучать спутницу.

– Старший брат в МГИМО учится! – Гордо поведала она.

Вполне элитненько!

– А ты кем хочешь стать?

– По партийной линии пойду! – Заявила она: – Через Комсомол! – Немного покраснев, призналась: – Я людям помогать хочу.

Какая хорошая девочка тут у нас!

– Это – благая цель, – Одобрил я.

– А ты писателем будешь? – Спросила она в ответ.

– Если повезет. Но в партию тоже вступить хочу – чувствую в себе силы послужить на благо Родины.

Спутница посмотрела на меня с уважением.

Святые, беззаботные времена!

Продолжив трепаться о пустяках, доехали до целевой станции. Красота начиналась сразу по выходу из вагона и только усилилась, когда мы выбрались на поверхность. Натурально дух захватывает – я и не представлял, что в эти времена здесь вот так.

– Точно! Ты же здесь первый раз! – Прокомментировала Катя мою восторженную мордаху, решительно кивнула и взяла за руку: – Тогда иди за мной – я знаю здесь все интересное!

– Прямо все? – Спросил я, глазея на триумфальную арку главного входа.

– А что нам, овечек смотреть? – Поморщилась она.

– А я бы посмотрел – они же потешные, – Расстроило меня такое отношение.

– Животных нужно смотреть в зоопарке! – Нашла она отмазку: – А мы пойдем сразу к реактору!

– К реактору?!

– К реактору! – Радостно кивнула она: – Вот, видишь? «Павильон № 62, охрана природы».

Надо будет потом сюда с кем-то другим прийти, посмотреть остальное – под рассказ Кати о прелестях мирного атома мы пропустили чудовищно много интересного.

Офигеть – сюда реально запихнули реактор! Вода в бассейне – охлаждает и защищает от радиации – светилась радиоактивным голубым светом. Интересно, если я сюда нырну, советская радиация дарует мне сверхспособности? Очень хороший экспонат, конечно. С другой стороны – вот так и расслабляет: сначала светящаяся водичка на ВДНХ, потом – эксперименты на работающей ЧАЭС. Ладно, второго уже никогда не случится, так что пофиг.

– Понравилось? – Запросила обратную связь Катя по пути к кафе-мороженому, куда придется стоять очередь – много здесь гуляющих.

– Эпично! – Честно ответил я.

– Это от «эпос»? – Уточнила она.

– Да!

– «Эпично»! – Попробовала она обновку в лексиконе на вкус: – Я запомню! – Решила впитать навсегда.

Три рубля в минус, но не жалко – мороженое и коктейли очуметь какие вкусные.

– Пошли в «Космос и машиностроение»! – Предложила Катя.

– Пошли! – Охотно согласился я.

В будущем вот этот скафандр Гагарина кто-то впарит американскому богачу через аукцион «Сотбис», а саму ВДНХ 90-е полностью испортят. А еще тут однажды проведут рейв под названием «Гагарин-пати». ВДНХ потом отреставрируют, но статуи у фонтана Дружбы Народов золотыми уже не будут. А нет, будут! И 90-е совсем другими станут! Ух, держись народ, веселые времена наступят совсем скоро! В исторической перспективе скоро, само собой.

Посмотрели и космос, и машиностроение – тоже прикольно! Вот, казалось бы, что сложнее: ракета или жвачка? Однако в ракеты СССР может, а в жвачку – нет. Парадокс! Надо будет поспрашивать важных партийных шишек почему так, когда стану важным и им придется отвечать нормально – просто интересно как будут выкручиваться.

Сходили посмотрели на золотой колос. Красота! Семя сильно! Урожай богат!

– А ты знала, что ВДНХ – главное оккультное место Москвы? – Тихонько спросил я так и таскающую меня за руку Катю – любит верховодить, похоже – когда мы проходили мимо щита с планом выставки.

– Почему? – В глазках мелькнуло любопытство.

– Смотри! – Подтащил ее к плану: – Вот тут – в центре, Солнце.

– Допустим! – Кивнула она.

– А павильонов изначально архитектором Олтаржевским планировалось девять! – Со значением посмотрел на девушку.

– Как планет! – Ахнула она.

– Правильно! – Обрадовался я: – А само расположение всего, хоть и немного передвинули, но все еще… – Провел рукой по плану как надо.

– Это же крест! – Прикрыла рот ладошками шокированная образцовая пионерка Катя.

– Тсс! – Одернул я ее: – Это – совершенно секретно!

– А ты откуда знаешь? – Подозрительно прищурилась она.

– Это – тоже секретно! – Ловко отмазался я и потянул ее от щита, продолжая забалтывать: – Ты что думаешь, битва с силами мирового империализма происходит только на материальном плане бытия? Как бы не так! У них хватает злых колдунов и индейских шаманов, которые…

– Это поэтому ты такую книгу написал? – Завороженно перебила Катя: – Это – послание?

– Да! – Кивнул я: – Народ должен знать правду!

– А почему нам ничего по телевизору про это не говорят? – Спросила она.

– А чтобы не волновались лишний раз, – Беззаботно пожал я плечами: – Кому надо – тот знает, а кому не надо… – Развел руками: – Все равно мы надежно защищены.

– ВДНХ? – Уточнила Катя и ковырнула туфелькой асфальт с таким вниманием, будто надеялась откопать минимум лепрекона.

– ВДНХ! – Веско кивнул я: – От ГДР и до Урала его хватает.

– А дальше?

– А дальше – особо секретный отдел КГБ из шаманов малых народов Севера. Ух могущественные – даже Тибетские монахи против них жалкие деревенские ведуньи!

– И все-таки, откуда ты все это знаешь? – Почуяла она неладное: – Ты же другой Андропов, не тот!

– Не тот! – Подтвердил я: – А я и не знаю, я – шучу!

Катя похлопала глазками, залилась краской, припечатала меня:

– Дурак!

И, вырвав свою руку, сжала ладошки в кулачки и быстро пошла к выходу.

Догоняем!

– Неуд тебе за противодействие мракобесию, Солнцева! – Строго заявил я ей в затылок, пристроившись за спиной.

– Отстань! – Дернула она плечиком.

– Ты же хотела политинформацию – вот тебе полезный урок того, как антинаучный бред проникает в мозг! Прививка, если угодно!

– Я все равно не поверила! – Фыркнула она, гордо вскинув подбородок.

Сравнявшись с девушкой, достал секретное оружие:

– Будешь жвачку?

– С чем? – Не стала она сразу принимать угощение.

– Не знаю, не пробовал еще, – Признался я: – Juicy Fruit.

– Такая жвачка мне нравится! – Одобрила Катя (она бы любую одобрила, но это – часть игры).

Аккуратно поделил пополам, и мир в нашей маленькой компании был восстановлен.

– Мне в санаторий уехать надо, – Признался я: – До двадцать девятого августа.

– Мероприятие у нас тридцатого, – Успокоила меня пионерка.

– Хорошо, а то не хотел подводить товарищей, – Облегченно вздохнул я.

– Это правильно, товарищей подводить нельзя! – Одобрила она.

Домой вернулся только вечером – по выставке бродили много, и даже перекусили чебуреками – Катя захотела именно их.

Таня уже ушла, а мама гордо продемонстрировала мне итоги сегодняшнего дня – целых сорок три патча. Чудовищные триста восемьдесят семь рублей! А ведь сырье еще осталось!

– Я округлю! – Поведала мне мама: – Триста нам и восемьдесят семь – Тоне отдам, за обувью как раз сходим. Ну и завтра сколько сделаем еще, – Пообещала добавить еще.

– Это хорошо, – Кивнул я.

– Лишь бы Фил заплатил как договорились, – Вздохнула мама и с улыбкой спросила: – Как погуляли?

– Весело! – Признался я: – Реактор смотрели!

– Со мной ты тоже его смотрел, – Грустно улыбнулась мама.

– И еще посмотрим – офигенно же! – Пообещал я.

– Катя наряжалась? – Любопытно прищурилась родительница.

– Наряжалась, – Подтвердил я.

– Это хорошо, – Довольно кивнула мама.

– Мне двенадцать лет, мам, – Мягко остановил я ее сладкие фантазии, где сыночек женится на дочке директора родной фабрики: – Можно мне про такое пока не думать? Давай вернемся к этому всему хотя бы когда я буду в старших классах.

– А чего такого я спросила-то? – Засуетилась мама, которой стало неловко: – Голодный небось? Пойдем, сварю тебе пельменей – доедать надо, а то за месяц невкусные станут!

Глава 7

Всю первую половину дня дамы перерабатывали сырье в конечный уникальный продукт, и в обед за ним пришел Фил.

– Красота! – Оценил он: – Сколько тут?

– Шестьдесят две! – Похвасталась мама.

– Извините, теть Наташ, я пересчитаю? – Усевшись на стул, фарцовщик начал пересчитывать заплатки.

– Порядок должен быть! – Не расстроилась родительница.

Сидящая рядом со мной на диване Таня взволнованно поерзала – а ну как обманут?

– Все правильно! – Одобрил фарцовщик и отсчитал маме пятьсот шестьдесят рублей. Приняв от нее два рубля сдачи, вручил покрасневшей от такого поворота Тане пластинку жвачки, меня потрепал по волосам и откланялся, пообещав, если будет потребность, заказать еще, но не факт, что «тема» дотерпит до осени – народ же не слепой, и простоту «патчей» неминуемо разглядит, обрушив рынок к чертовой бабушке.

– У тебя мама дома сейчас? – Спросила мама у Тани.

– Дома! – Кивнула та.

Суббота же.

– Позвони ей, пусть одевается и идет к нам – пойдем наши получки тратить! – Подмигнула ей мама и выдала девочке сто шестьдесят рублей – доокруглила, так сказать.

– Я же меньше сделала! – Пискнула честная Таня.

– Это премия тебе, за старания! – Поведала мама, и соседка побежала звонить из коридора.

– Не хотелось бы такую монополию терять, – Вздохнула родительница и улыбнулась мне: – Но ничего, всех денег все равно не заработаешь, верно?

– Верно! – Согласился я, и, сложив ладони рупором, громко прошептал: – Джинсовая юбка!

– Джинсовая… – Мама подвисла, блеснула глазками: – Ну, Сережка! – С улыбкой погрозила мне пальцем.

– А кооперативная квартира сколько стоит? – Спросил я.

– Нам нельзя, у нас, видишь ли, жилплощадь большая! – Саркастично усмехнулась она, обведя комнату руками: – Аж два лишних квадратных метра!

– Богато живем! – Хохотнул я.

– Получше многих! – Гордо вскинула она подбородок.

– Это правда, – Согласился я: – Ты у меня – огромная молодец!

– Я такая! – Радостно подтвердила мама и добавила: – Нам – только обмен с доплатой.

Новый брак мама, видимо, в качестве варианта не рассматривает.

– А это – очень дорого, Сережка! – Сделала мне «пип», хихикнула, приказала: – Поприличнее одевайся, в комиссионку пойдем! – И затолкала меня за ширму, потому что в комнату вернулась Таня.

Она у нас сегодня в черной юбочке и серой блузке, так что в переодевании не нуждается – выглядит пусть и бледненько, но вполне прилично.

– А ты Филиппа давно знаешь? – Спросил я.

– Я с его матерью дружила, работали вместе, – Немного потускнел мамин голос: – Фил – хороший, нянчить тебя помогал. Она умерла пять лет назад, от туберкулеза. А папаша у него дипломат, вот и разбаловал! – Грустно вздохнула.

– Каждый сам себе дорогу выбирает, – Попытался утешить ее я.

– Да, ты прав, – Сделала она вид, что сработало.

– Фил крутой! – Заявила успешно подкупленная Таня, чавкая подарком.

– Фила когда-нибудь в тюрьму посадят! – Пояснила ей мама.

– За что? – Удивилась соседка.

– Да не переживай, – Жалеющая, что сказала слишком много мама с улыбкой махнула рукой (мне в щель ширмы видно): – Нормально все с ним будет, но ты с фарцовщиками не дружи, хорошо?

Девушка кивнула, а я, поправив ворот рубахи с коротким рукавом, вышел из-за ширмы, уселся на диван рядом с ней и перевел тему:

– Давай мне подешевле купим? Какой смысл – все равно перерасту.

– Носи аккуратно, и сдадим обратно в комиссионку! – Отвергла предложение мама.

Тетя Надя, судя по всему, с нами не идет, потому что как только мама заметила в окно вышедшую во двор тетю Тоню, мы сразу же двинулись на встречу к ней.

– Наташа, ты что, сдурела – куда такие деньги? – Почти жалобно поприветствовала нас одетая в канареечного цвета клетчатое платье соседка.

– Таня честно заработала себе на осеннюю одежду! – С улыбкой покачала головой мама: – Такой халявы больше не будет, но, когда мы с Сережей вернемся, я бы хотела, чтобы Таня мне еще немного помогла – не в ущерб урокам, конечно.

– Помогу! – Опередила девушка мать: – И на швею после школы пойду учиться!

– Тюю, да ты уже больше меня получаешь! – Потрепала ее по голове тетя Тоня и поблагодарила маму: – Спасибо, Наташ! Я этого никогда не забуду!

– Ты что, плачешь? – Спросила свою родительницу Таня.

– Я щи варила, только сейчас лук пронял! – Вязла себя в руки тетя Тоня, и мы отправились к метро.

– А где твоя мама работает? – Тихонько спросил я Таню, когда мы шли за вырвавшимися вперед дамами.

– Технологом на нашем хлебозаводе, – Ответила девушка, кивнув на остающийся позади двор: – Удобно, из подъезда вышла – и, считай, на работе! – Добавила она то, что явно не раз слышала от родительницы: – А папаша – на заводе, токарем, – Вздохнула: – Когда передовиком был, нам две комнаты в коммуналке и дали! А теперь – ничего не дают, а маму еще и на партсобраниях ругают, за то что на мужа повлиять не может. Козёл!

– Твоя мама – клёвая! – Продолжила она: – Всегда лучше всех во дворе выглядит, – С мечтательным вздохом сделала в корне неверный вывод о самодельном происхождении маминых шмоток: – Отучусь и так же буду! – Решительно добавила девочка Таня.

– А мама твоя не обидится, что ты по ее стопам не пойдешь? – Спросил я.

– Нет, – С улыбкой покачала она головой: – Она сама говорит, что у нее работа собачья! – Немного подумав, девушка немного покраснела и заметила: – А ты со мной раньше даже не здоровался!

– Извиняться не буду! – Сразу заявил я: – Потому что не помню, не виноват, и вообще – загладил делами!

– Это верно! – Одобрила Таня и призналась: – Такой ты лучше!

Закрепляя успех, порадовал девушку анекдотом про легендарного Вовочку – они в силу возраста ей заходят лучше всего – и прислушался к монологу, которым мама Наташа пичкала тётю Тоню.

– …Вот мы с Сережкой сами себе хозяева. Что хотим, то и делаем – ни перед кем не отчитываемся! Тебе, Тоня, Клару Цеткин почитать нужно, я тебе дам! «Экономически свободная женщина может быть сексуально свободной!» – Нечаянно вогнала она Таню в краску цитатой: – А замуж… – Вздохнула: – Поначалу жуть как хотелось, но теперь даже не представляю, что чужой человек с нами жить будет. А если он на Сережку орать будет? Или вообще руки распускать? Ну уж нет, сама родила, сама воспитала, сама в люди выведу! – Гордо закончила она речь.

Вот она, мама Наташа – по-настоящему сильная и независимая!

– Страшно, – Вздохнула тетя Тоня: – И комнату отберут, а он один черт в ней жить и останется! Ну смысл от такого развода, Наташа?

– Твоя жизнь, Тонь, – Наделила ее мама правом выбора: – Но, если решишься, знай – я помогу, чем смогу!

Наживка заброшена, будем ждать поклевки.

По случаю субботы у комиссионки тусовалась очередь. Я расстроился – стоять нам здесь до самого вечера. К счастью, когда я после выписки решил, что никакого «блата» нам не светит, оказался не совсем прав, потому что мама целеустремленно провела нас за здание и постучала в черный ход.

– Я от Фила! – Шепнула она открывшей дверь женщине в советском офисном наряде и что-то сунула той в руку.

«Что-то», ха!

– Проходите! Таким гостям мы всегда рады! – Расплылась женщина, и по темному коридору провела нас в «закрома», где пояснила: – Это все новое, в зал пока не выставили. Вовремя вы пришли!

«Новое», видимо, следовало понимать как «недавно принесли», потому что «секондовское» происхождение некоторых экземпляров прямо-таки читалось. Не лохмотья, конечно – их в комиссионки не принимают, а нормальное, аккуратно носимое б/у.

– Нам бы ботиночки, – Указала мама на нас с Таней.

– Есть! – Обрадовала женщина: – Вот тут! – И она подвела нас к здоровенному ящику с обувью: – Все для школьников.

– Как тебе? – Спросила мама, демонстрируя черные тупоносые туфли на шнурках: – Чехословацкие!

– Нормально, вроде, – Пожал плечами наслаждающийся давным-давно забытыми ощущения формата «мама ведет тебя на рынок» я.

– Примерь-ка! – Отдала команду родительница.

Примерил.

– На полгода должно хватить, – Прикинул объем оставшегося свободного пространства.

– Я не то спрашивала! – С улыбкой пожурила меня мама: – Я спрашивала: как тебе?

– Ценник бы узнать сначала! – Направил я ее на путь истинный.

– Сорок рублей! – Огласила стоимость работница комиссионки.

– Не нравятся! – Притворно цокнул я языком: – Вот тут смотри… – Снял ботинок и попытался согнуть его на девяносто градусов.

– Тридцать! – Не выдержала такого надругательства продавщица.

– Теперь нравятся! – Улыбнулся я маме.

– Берем! – Решила та.

Параллельно Тане выбрали черные туфельки той же страны-производителя, но за двадцать пять – из-за маленькой царапинки на носке.

Далее мне подобрали две пары брюк – черные и серые, производства Болгарии. Цена за обе пары – пятьдесят восемь рублей. Потребуется немного их доработать, но маму это не пугает. Тане купили чехословацкую же юбку под школьную форму, две пары колготок, клетчатое пальто…

– Ну-ка иди сюда! – Позвала тетя Тоня залипшую в проигрыватели дочь и показала ей фиолетовый комплект нижнего белья.

Быстро отвернувшись, сделал вид, что туплю на пишущую машинку марки «Москва», но успел заметить, как Таня густо залилась краской. Милаха! А бельишко хорошее, симпатичное, я бы через годика два такое с нее снял. Мое внимание к машинке мама сочла толстым намеком, поэтому, пересчитав деньги после покупки дамских босоножек за тридцать пять рублей и осенней куртки мне за двадцать пять – тоже немножко покоцанная, но мама поправит – пересчитала оставшиеся деньги и решительно кивнула на «Москву»:

– Хорошо работает?

– Да, можете проверить, – Предложила продавщица, воткнув в машинку лист бумаги.

ГОВОРИМ ЛЕНИН – ПОДРАЗУМЕВАЕМ ПАРТИЯ! – набил я тестовый текст. Мама фыркнула и взяла дело в свои руки, отпечатав все литеры в двух видах – прописной и строчной.

– А почему тут буквы «Ё» нету? – Спросил я.

– Потому что с буквой «ё» в три раза дороже, – Нейтрально ответила продавщица.

– Каждый русский человек носит букву «ё» в своем сердце, значит на клавиатуре иметь ее не обязательно! – Сразу же заявил я маме.

– Если хочешь «ё», будет тебе «ё»! – Щедро предложила она: – Лучше дома сиди, книжки сочиняй, чем не пойми где шляться!

Ох уж эти мамы – не сильно-то я и шляюсь.

– Не, эту покупаем! На курорт возьмем! – Приподняв машинку – тяжеловата, но я осилю – придумал план.

– Возьмем! – Решила мама и рассчиталась.

К этому моменту семья соседей потратила все деньги, поэтому мы поблагодарили тетеньку-связную, и, довольные, с обновками покинули советский ломбард. Я пёр машинку – в деревянном футляре ее вес увеличился килограмм до семи, но нагружать маму прямо совестно. Обошлась, к моему удивлению, всего в полторы сотни рублей – я думал машинки от косаря и выше стоят.

– Ну все, Сережка, ты теперь прямо настоящий писатель! – Умилялась по пути к универмагу – нам нужно в канцтовары – Тётя Тоня: – Только ты со сказками не торопись, ты лучше про войну напиши! Вот поговори с дедом Лёшей и напиши, тебя сразу и напечатают!

А мысль-то неплохая! Дед Лёша про войну рассказывает коротко, неохотно, и, как я подозреваю, общеизвестные полуправдивые байки (потому что 3/4 их я могу рассказать по памяти и сам), но оно мне и не надо – книг в голове немеряно! Вот в санатории и займусь. Там же найдется ветеран-другой? Зачем такой санаторий, если туда фронтовиков не возят?

– Это ты хорошо придумала! – Похвалила соседку мама: – Про войну сколько не пиши, все равно мало будет. Ты подумай, Сережка, глядишь и сработает!

– Подумаю! – Пообещал я: – Спасибо за дельный совет, теть Тонь!

– Книжка с автографом с тебя! – Подмигнула она подбитым, старательно замазанным пудрой, глазом.

В канцтоварах набрали копирки, папиросной бумаги и пару запасных лент для «Москвы». Все еще не ощущаю дефицита! Помимо этого, закупили на нас с Таней тетрадок, карандашей и перьевые авторучки (жутко неюзабельное дерьмо, как по мне, но придется привыкать, шариковых пока не завезли).

– Ой, Наташка, удружила так удружила! – Благодарила маму соседка по пути домой: – Будет теперь моя куколкой ходить!

– Сама заработала, сама ходить и будет! – Подмигнула мама девочке Тане.

Та покраснела и приняла гордый-прегордый вид.

* * *

В Кисловодск самолеты не летают, поэтому прибыли мы в курортный город Минеральные Воды. Добравшись до привокзальной площади, перекусили чебуреком. До места не добрались, но вид уже отличный – кругом покрытые деревьями горы, свежий даже по сравнению с нынешней Москвой воздух и теплое, но нежаркое августовское солнце.

Мимо занятого нами дощатого столика прошла компания смуглых аборигенов – они наградили наряженную в красное клетчатое платье, шейный платочек и шляпку маму коллективным «вах!’ом». Родительница гордо не обратила внимания, но было видно, что ей приятно.

Подавив откуда-то вылезшую детскую ревность, отвесил маме комплимент:

– Ты у меня очень красивая и молодая!

Мама порозовела:

– Чего это ты?

– И, будучи красивой и молодой, имеешь право на личную жизнь. Если ты кого-нибудь встретишь, я не против ночевать в санатории один какое-то время.

– Этих «встречать» чтоли? – Фыркнула мама, кивнув на скрывающуюся за углом компашку.

– А если вдруг найдется хороший мужчина, я буду совсем не против, если ты выйдешь за него замуж, в дальнейшем подарив мне братика или сестренку.

– Я запомню! – Улыбнулась мама.

А чего это так вымученно? И что это за тоска в глазках?

– Я у тебя – первый и останусь единственным? – Прямо в лоб спросил я.

Мама выскочила из-за стола и кинулась меня обнимать:

– Ну и что, что единственный? Единственный – значит неповторимый! Я тебя никогда ни на какого мужика не променяю, Сережка!

Понимаю – все-таки очень рано меня родила. Жалко Наташу.

– Но погулять я все-таки схожу! – Шепнула она мне на ухо.

– Обязательно сходи! – Выдал ей сыновий наказ.

Доев чебуреки, погрузились в автобус, и, спустя полтора часа очень приятного вида за окном, прибыли на Кисловодский автовокзал. Вечерело, поэтому на улицах прибавилось народу, и летящие в спину маме «вахи» и их разноэтнические аналоги начали поступать бесперебойно.

Путь наш лежит к санаторию имени Г.К.Орджоникидзе – его монументальный комплекс прямо над нами, на горе, и к нему из города ведет огромная лестница в античном стиле. Античности здесь вообще хватает – очень много колонн и мрамора. Красиво – жуть!

– Мне здесь нравится! – Признался я маме, глядя на пеструю птаху, усевшуюся на ветку сосны.

– Красиво! – Согласилась она.

В приемной произошла ржака – мы приехали по плоскостопию, которого у меня, разумеется, нет. Либо жирный ГорИсполКомовец что-то напутал, либо других путевок не нашлось. Осматривавшая меня врач-ортопед выслушала наши сбивчивые объяснения, понимающе вздохнула – мы тут такие нифига не первые – и направила нас к другой врачихе, которая выписала мне общеукрепляющую программу: массажи, ванны и вот это вот все.

– Ну и слава богу – а то начали бы лечить здорового ребенка, мало ли до чего долечили бы! – Нашла плюс в ситуации мама, и я с ней был полностью согласен.

Палата у нас козырная, на двоих. В ней есть две односпальные металлические кровати, шкаф, тумбочки и письменный стол. А еще, из-за того что мы на втором этаже, есть выход на общий балкон, откуда открывается почти невыносимо-прекрасный вид на Кавказ.

– Это элитный санаторий, да? – Спросил я маму, спрятавшуюся за открытой дверью шкафа – переодевается из парадно-дорожного в парадное, нам ведь на общий ужин идти, значит нельзя ударить в грязь лицом!

– Да, в другой ситуации мы бы сюда шиш попали! Но в гробу я видала такое «везение»! – Ответила мама, прикрыла дверцу и продемонстрировала ярко-алое вечернее платье с подолом чуть выше колена: – Ну как? – Покружилась, раздув подол.

Прикрыв рот ладонями, «зашипел» милицейской рацией:

– Внимание-внимание, всем патрулям, в Кисловодск прибыла женщина неземной красоты, возможны массовые драки среди мужиков!

Мама Наташа радостно рассмеялась, потрепала меня по голове, велела надеть белую рубашку и брюки, и мы отправились причащаться к местной кулинарии.