Текст книги ""Фантастика 2024-181". Компиляция. Книги 1-27 (СИ)"

Автор книги: Валентин Леженда

Жертва вызова на драку краснела, шипела, пыталась обзываться в ответ, но сделать ничего не могла – мы хоть и в хвосте колонны одноклассников, но если усилим шум – нарвемся на моральные люли от Антонины Петровны.

– Не ходи! – Прошептала мне, само собой, застолбившая местечко за одной партой со мной Таня, пока классная руководительница рассказывала, какой важный учебный год нас всех ждет: – Смотри какой он здоровенный!

– Увы, этот вариант не принимается! – Покачал головой я: – Не переживай, я сильнее, чем кажусь! – Подмигнул девушке.

Чтобы успокоить бугая, понадобился бросок через бедро. Потом – заломанная рука. Когда не помогло и это, а второгодник заявил, что «с приемами – не честно», легко увернулся от квинтэссенции размашистого «колхозного» удара и коротко ткнул левой в печень. Пацан крякнул, согнулся пополам и блеванул. Ну сори, я не хотел. Проблевавшись, он со слезами на глазах свернулся в клубочек на пожухлой осенней травке под совершенно растерянными взглядами пришедших поддержать лидера шестерок и восторженным Таниным – эта, конечно же, смотрит только на меня!

Усевшись на корточки, выдал полностью деморализованному второгоднику инструкции:

– «Контора» – погоняло нормальное, я с удовольствием его принимаю! – Посмотрел на шестерок и приказал: – Пользуйтесь!

– Спасибо, Контора! – Невольно сделал шаг назад пацан помельче.

– Теперь об атмосфере в классе, – Перешел я к следующему пункту: – Будешь мыть голову и все остальное минимум дважды в неделю. Воняешь ты! – Развел руками: – И ребятам вокруг неприятно.

– Пошел ты! – Нашел в себе силы фыркнуть поверженный король.

– Не понял! – Расстроился я и, прямо не вставая с корточек, ткнул его кулаком по беззаботно подставленной почке.

Да, нынешняя масса невелика, но приобретенные в той жизни навыки никуда не делись – я знаю как и куда бить.

– Сука! – Завыл он, хватаясь за свежеповрежденный орган.

– Можешь говорить что хочешь, – Продолжил я: – Но если увижу такой же слой сала на твоей башке, как сегодня – проверю печень на прочность. Будешь задирать одноклассников и малышей – проверю печень на прочность. Поверь, я могу ударить и посильнее – просто жалко тебя, второгодника тупорылого!

– Урод! – Пропыхтел бугай.

– Ну и к девочкам отношение должно быть особое – приветливое, добродушное и вежливое! – Закончил я устанавливать ему новую прошивку: – Завтра проверю насколько ты исправился, и, если увижу недостаточно стараний – не обессудь, придется тебе отращивать новые внутренности, – Развел руками, поднялся на ноги, взял гордящуюся таким мощным мной Таню за руку, и мы пошли домой.

Посмотрев на меня сияющими глазками, девушка сделала важный вывод:

– Ты такой крутой!

Глава 12

1 сентября в этом году выпало на воскресенье, поэтому линейку проводили в понедельник. Вторник, соответственно, первый учебный день.

– Андропов, Богданова – вы в списке первые, вы и дежурьте! – Заявила нам вчера староста Катя после классного часа.

Богданова – это Таня, с которой мы сегодня пришли пораньше, чтобы протереть доску, полить цветочки, проветрить помещение. Первым уроком у нас сегодня русский язык, и меня немного потряхивает.

– Не такой уж и плохой у тебя почерк! – Соврала добрая девочка Таня, поливая герань из зелененькой металлической леечки: – Не волнуйся, Мария Ивановна за почерк не сильно ругает, это же не чистописание, а уже язык!

Она еще и Мария Ивановна!

– И вообще – ты же болеешь, у тебя справка есть! – Привела девушка аргумент получше.

Отложив тряпку – доска полностью очищена от вчерашних «поздравляшек» – поставил стул на подоконник, снял ботинки и полез открывать форточку, отвечая держащей на всякий случай ножки стула Тане:

– Она же только от физкультуры, не от плохого почерка. Перья эти блин!

От физкультуры меня освободили аж на год, и физрук, которому я вчера показал справку, таким положением дел, кажется, остался доволен – не сильно-то Сереже рады и в футбольном клубе. Доволен и я – буду сидеть на скамейке и что-нибудь калякать в блокноте на тему высокой литературы, пока ребята играют в мячик. Увы, не обошлось и без минусов – совершенно авантюрно сходив вчера с Артемом в зал, попытаться записаться на бокс, получил в ответ красноречивое «кручение» пальцем у виска от тренера и совет приходить через тот же самый год. При условии, что оценки не испортятся. Пофигу, в этом направлении серьезно «воевать» все равно не собираюсь, так, для поддержания формы, так что «через год» меня устраивает.

Обувшись, в компании девушки вышел в коридор – не на сквозняке же нам прохлаждаться!

– Здорова, Контора! – Вполне дружелюбно протянул мне руку какой-то пацан на год старше с тряпкой в свободной руке – ей он вытирал подоконник, на рукаве – повязка дежурного.

– Здорова. Извини, не помню тебя, – Пожал протянутую конечность, краем зрения отслеживая положение тряпки.

Не проявив агрессии, пацан кивнул:

– Да, все уже знают, что ты вообще всех забыл, – Покосился на Таню и гоготнул: – Кроме Богдановой, похоже!

– Это мы заново подружились! – Ответила она.

– Меня Игорь зовут, – Кивнув девушке – понял, мол, представился «новый» знакомый: – В восьмом учусь!

В Японии это был бы мой «семпай». Хорошо, что у нас такой фигней не страдают!

– Запомню! – Пообещал я: – Если еще раз не задавят, конечно.

Пацан заржал и пошел протирать подоконники дальше.

– Не шути так больше! – Грустно попросила Таня.

– Постараюсь, – Пообещал усовестившийся я.

Начали подтягиваться одноклассники, и начавшая еще вчера процедура знакомства возобновилась. Когда все мордашки и имена отпечатались в памяти, подошла Мария Ивановна – полная тетенька лет тридцати пяти, с собранными в тугой пучок соломенного цвета волосами и советском офисном юбочном костюме. В наличии были и очки в роговой оправе.

– А ты замечала, что учительницы очень часто друг на дружку похожи? – Тихонько спросил я Таню, пока Мария Ивановна саморучно закрывала форточку и загоняла нас в класс.

– Мама говорит, это специально: в женском коллективе самую красивую сразу же заклюют, вот они все и маскируются! – Пояснила девушка.

Последним в класс с предельно независимым видом зашел побитый вчера бугай – его Максимом зовут. Голова-то мытая! И даже причесанный!

– Максим, молодец какой! – Оценила перемены и «русичка»: – Такой сегодня опрятный – любо-дорого посмотреть, да, девочки?

Девочки без всякого энтузиазма подтвердили, что приятно, но жертва гигиены обмануться был рад, покраснел, улыбнулся закрытым ртом, и пошел на свое место.

Сегодня мы повторяем прошлогодние знания, поэтому в середине урока я поднял руку, был замечен, вышел к доске, развернуто ответил, услышал от училки «Садись, Андропов, отлично!» и чуть не завизжал от захлестнувший организм эйфории. С трудом добравшись до парты, успокоился и понял причину: Серёжа – ботаник до мозга костей, и от хороших отметок его натурально «штырит». «Надо получить по такой на каждом предмете и бежать хвастаться маме!!!» – ревел жаждущий дофаминовой подпитки мозг иерихонской трубой.

– Молодец! – Шепнула Таня, и я аж зажмурился от новой волны.

Надо как-то привыкать, это же не нормально! Или наоборот – для тринадцатилетнего советского ребенка это – единственная нормальная реакция на пятерочки?

Решив поставить эксперимент, получил по пятерке и на остальных предметах. Таня тоже не подкачала, пополнив дневник пятерками по географии и литературе.

По пути домой не стал комплексовать, и мы зашли в мамино ателье. Заценив полный дневник пятерок, родительница наградила меня поцелуем в макушку, и мы пошли хвастаться маме Таниной. «Наш» хлебозавод имеет при себе пекарню, и, пока тетя Тоня хвалила дочь, я нацелился на просто замечательные булочки с сахарной пудрой. Соседка шикнула на кассиршу и завернула нам булочек сама – угощает. Уважая гордость женщины, поблагодарил, и мы пошли к нам – ну а чего Тане дома с папой-алкашом делать? А так изрядно скрашивает мне досуг.

Пообедав, попив чаю и сделав заданное на дом – минут тридцать на все про все, второй учебный день же – включили телевизор, Таня села шить заплатки, а я – надел варежки и продолжил строчить инфобомбу при помощи линейки с трафаретами букв и карандаша. Медленно, уныло, почти невыносимо неудобно, но никакой альтернативы у меня пока нет. Содержание – все маньяки, крысы и предатели, которым следствию будет что предъявить прямо в момент получения анонимки. Процесс небыстрый, и я очень надеюсь справиться хотя бы к декабрю. Вроде не горит – Сливко, который в этом документе тоже есть, задушил первого мальчика совсем недавно и теперь какое-то время будет сытый. При помощи копирки сразу же создается копия – первую отправлю в КГБ, подожду результатов, и, если их не последует, вторая отправится в МООП.

Почему Таня не обращает на такую странность внимания? Потому что начал я еще вчера.

– Тань, тут такое дело – я иногда буду заниматься вещами, которые могут показаться тебе странными или даже подозрительными. Это – наш с тобой первый общий секрет!

«Первый общий секрет» девушку порадовал, и она согласилась молчать и не задавать вопросов в ответ на обещание все ей объяснить когда будет можно. Золото, а не подружка!

Кроме этого, после возвращения из санатория совершил серию звонков из телефонов-автоматов в то же самое КГБ (у меня там «дед» работает, сам бог велел, значит!), где, изображая гротескно-кавказский акцент, сначала спрашивал:

– Разговор записываищь?

Когда получал подтверждение, подробно рассказывал о крушениях заграничных самолетов, неизменно представляясь «Рафиком Мандарином». Нарабатываю кредит доверия, чтобы звонок от Рафика с прогнозом аварии в самолете советском без внимания не оставили.

Чикатилу пока выбросил из головы – он сейчас еще неактивный, а мне в школу нужно ходить, так что пусть поживет, гнида, до момента, когда у меня будет возможность его посетить.

* * *

На следующий день, на первом уроке, Антонина Петровна вызвала меня к доске, поставила рядом, и гордо зачитала статью из «Пионерской Правды» о нашем с Вовой «подвиге». Одноклассники оживились – нифига себе, пистолет! Услышав, что мы из него не стреляли, мальчики презрительно усмехнулись. Уж они бы с этим пистолетом ухх!

Как только я вернулся на место, ожил висящий над дверью динамик:

– Андропов Сергей, пожалуйста, пройди в кабинет директора.

Вышел в коридор, и, топая по дощатому полу, заглянул в кадку с фикусом и укоризненно поцокал языком – земля сухая, филонят дежурные-то! Может директрисе наябедничать? Не, не буду! Спустился на первый этаж – директорский кабинет у нас здесь – и постучал в нужную дверь.

– Заходи, Сережа! – Раздался настолько «медовый» голос директрисы, что мне поплохело – так разговаривают с утаскиваемым на бойню бычком.

Воровато оглядевшись – чисто! – перекрестился и вошел.

Елейно улыбающаяся хозяйка кабинета сидела за столом, к которому «перекладинкой» примыкал стол подлиннее – стандартная бюрократическая буква «Т». За гостевой перекладиной сидело трое – лицом ко мне нервничающая мама и столь же «сладенькая», как и директриса, Степанида Ивановна из РайОНО. Спиной ко мне – темноволосый мужчина в хорошем костюме. Когда он обернулся, я понял причину такого поведения дам – нашу школу почтил личным визитом сам Борис Николаевич Полевой.

– Здравствуйте! – Выдал я им на всех.

– Здравствуй-здравствуй, Сереженька! – Активизировалась И.О.: – Это – Борис Николаевич Полевой, главный редактор журнала «Юность»! – Без нужды представила она мне гостя.

Тот с улыбкой протянул мне руку, и я пожал, представившись:

– Сергей Андропов. Пионер. Однофамилец.

– Знаю, что однофамилец! – Мягко засмеялся классик: – Присаживайся, Сергей, обсудим твои литературные дарования.

Присел.

– Скажу сразу – я своему сыну верю, и, если он говорит, что своими глазами видел, как ты работал над «Зорями», значит так оно и есть! – Твердо выразил он мне полное доверие.

Какой хороший мужик.

– Спасибо, Борис Николаевич!

– Далее – повесть у тебя получилась замечательная. Кроме того – ее целиком можно опубликовать в одном номере, поэтому наши уважаемые мэтры на тебя не обидятся, если я их немножко «подвину»! – Заговорщицки мне подмигнул.

– Спасибо, Борис Николаевич! – Снова поблагодарил я, обменявшись с мамой ликующими взглядами.

– Потом поблагодаришь! – Улыбнулся он: – Далее… – Он залез в портфели и достал оттуда копии стихов из книжки: – Это – твои стихи?

– Мои! – Не дрогнув, присвоил я интеллектуальную собственность.

Социализма в белых перчатках не построишь!

– Да ты – настоящий талант! – Похвалил меня классик: – Если вы не против, – Посмотрел на маму: – Я мог бы предложить их для публикации Александру Борисовичу Чаковскому, главному редактору «Литературной газеты».

– Вас будто сама Вселенная ко мне послала, Борис Николаевич! – В очередной раз поблагодарил я.

– Если продолжишь в том же духе, однажды я скажу то же самое! – Похлопал он меня по плечу: – Феноменальные пионеры нам нужны! – Повернувшись к маме, он спросил: – Наталья Николаевна, вам с сыном будет удобно заехать к нам в редакцию сегодня, часиков в пять?

– Отпрошусь! – Пискнула мама.

– Договор подписывать? – Предположил я.

– Именно! – Подтвердил классик: – Напечатаем твою повесть в октябрьском номере!

Отпивавшая водичку из стакана директриса не совладала с такой удивительной новостью, и выронила стакан, который с задорным звоном разлетелся на кусочки.

– На счастье! – Не оплошала Степанида Ивановна.

– Спасибо вам огромное, Борис Николаевич! – Залопотала счастливая мама: – А то сын-то мне говорит, мол, через пятилетку опубликуют – уже счастье, а тут – октябрь!

– Пятилетка, значит? – Хмыкнув, посмотрел на меня главред «Юности».

– Очень много у нас замечательных писателей, – С улыбкой развел руками я.

– Много! – Согласился он, подхватил со стола шляпу, энергично поднялся на ноги – для своих шестидесяти держится многим на зависть – подобрал портфель, пожал ручки дамам, затем – мне: – Не прощаемся! Жду вас в гости! Дорогу я найду, Варвара Ильинична! – Улыбнулся директрисе и вышел из кабинета, чтобы выполнить свое обещание.

Женщины издали синхронно-пугающий всхлип:

– Сам Полевой!

Директор засуетилась:

– А чего это провожать не надо? Я что-то не так сделала? – Схватилась за голову: – Надо было Клавку за коньяком послать!

– Ну какой коньяк, Варварочка?! – Бросилась Степанида Ивановна ее успокаивать: – Такие люди по утрам не пьют! Он – мужчина, поэтому и не хочет тебя лишний раз гонять.

– Не сломалась бы! – Фыркнула директриса, нащупала меня взглядом и вздрогнула, осознав, что показала ученику гораздо больше, чем должна: – Андропов, ты – огромный молодец, можешь возвращаться на урок!

– Мы гордимся тем, что в нашем районе расцвел такой талант! – Добавила от себя Степанида Ивановна.

– Я за тобой после уроков зайду, сынок! – Пообещала мама: – Иди, учись!

По коридору летел чуть ли не в припрыжку – все складывается просто до нереалистичности хорошо! Главное – пробить стартовый барьер, а дальше «рукопожатного» Сережу публиковать станут гораздо более охотно. Полевому я понравился – нифига себе пионер книжки пишет! Действительно – феномен, и такого миру открыть со всех сторон почетно. Еще и стихи в «Литературке»! За них ведь тоже «плотют»! А еще – они так и просятся лечь на музыку, став хитами среди советских детей.

Лед тронулся, господа присяжные заседатели!

* * *

– Ой, Сережка, как так-то, только написал – и сразу в журнал! – Удивлялась мама по дороге к метро – едем в редакцию «Юности».

– И не говори! – Охотно поддакнул я и спросил: – А сколько «Запорожец» стоит?

– Зачем тебе «Запорожец»? – Удивленно посмотрела на меня мама.

– Выучим тебя на права, и будешь автоледи! – Улыбнулся я.

– Автоледи на «Запорожце»! – Засмеялась мама: – Выдумщик мой! – Потрепала меня по волосам: – Нет уж, на «Запорожце» ездить я не буду! Пиши больше хороших книг, и купим нормальную машину!

Не понимает мама сущности классовой борьбы и легкого юродства. Ладно, себе потом на совершеннолетие куплю – смешно же!

– А права у меня уже есть! – Подмигнув, добавила мама неожиданное.

В редакции мы сразу же попались в цепкие лапы бабушки-вахтерши, которая, излучая благодушие – неплохо ее проинструктировали – провела нас непосредственно в кабинет главреда. Проигнорировав пяток сидящих в очереди людей, постучала, заглянула и махнула нам – проходите.

За дверью оказалась приемная с удобными на вид креслами.

– Здравствуйте! – Поприветствовала нас средних лет секретарша, не прекращая стучать на печатной машинке: – Присаживайтесь, Борис Николаевич вас скоро примет.

Присели, мама начала нервно теребить ремешок сумочки.

– Мы же только бумажки подписать! – Шепнул я ей: – Ну Полевой, ну классик, ну главный редактор! Хороший дедушка, ты же видела – все уже решено, нам нужно просто сидеть, кивать и говорить «спасибо». Неужели мы не справимся?

– Справимся! – Нервно улыбнулась мама: – Просто ты еще мал, и не понимаешь некоторых вещей.

– Пришел к барину – ломай шапку?

Мама щелкнула меня по носу и надулась:

– Никогда и не перед кем не унижалась и не собираюсь!

– И в мыслях не было! – Покачал я головой: – Просто пытаюсь тебя подбодрить!

– Это я должна делать! – Фыркнула мама.

– Сводишь меня к зубному? – Перевел я тему.

– Зуб заболел? – Заботливо спросила она и потянулась к моему рту: – Ну-ка дай посмотрю!

– Не здесь же! – Застеснялся я.

Мама немножко порозовела и снова села ровно.

– Не болит, просто мало ли – если что-то не в порядке, лучше вылечить заранее – потом-то больнее будет! – Пояснил я.

– Раньше пока три дня не провоешь, к зубному не загнать было! – Порадовалась моему здравомыслию родительница: – Обязательно свожу!

– Только не в воскресенье, нас на картошку повезут, – Напомнил я.

– А кто тебе в воскресенье лечить будет, если не болит? – Удивилась мама.

Из кабинета Полевого вышел одетый в костюм плешивый (в отличие от хозяина кабинета) мужик лет сорока, попрощался с секретаршей и вышел. Главред выглянул в приемную, увидел нас, благожелательно кивнул:

– Еще раз здравствуйте. Проходите.

Скучные эти советские кабинеты – все, считай, одинаковые с поправкой на качество мебели и размеры портрета Брежнева и бюстика Ленина.

– Присаживайтесь! – Разрешил Полевой, и мы уселись напротив него.

– Наталья Николаевна, Сергей, я не стал говорить об этом при всех, но есть небольшая сложность.

Мама начала бледнеть.

– Сложности связаны с Сережиной фамилией, – Продолжил главред и спросил меня: – Ты не против, если мы опубликуем тебя под псевдонимом?

Само собой, против я не был:

– Мамина фамилия подойдет? – Повернулся к маме: – Ткачёв Сергей Владимирович, звучит?

Ну не любит массовый советский житель КГБ. Не любит и побаивается, а какой будет первая ассоциации при фамилии Андропов?

– Фамилия у вас, Наталья Николаевна, замечательная, классово-правильная! – Одобрил Полевой.

– Ты правда не против? – Тихонько спросила меня мама.

Видимо, старому Сереже быть Андроповым очень нравилось.

– Я бы вообще фамилию на твою поменял, целиком! – Кивнул я: – Надоело в «однофамильцах» ходить! – Повернувшись к улыбнувшемуся на «однофамильца» Полевому, поблагодарил: – Спасибо за очень хорошую идею, Борис Николаевич.

– Мне в свое время тоже дали псевдоним! – Поделился он: – Так что теперь эстафета передается тебе! – Подмигнул и обрадовал нас: – Больше никаких сложностей нет. Теперь давайте о гонораре! – Улыбнулся маме: – Гонорар выплачивается за авторский лист. В твоей повести, Сережа, их ровно шесть! Ты что, считал?

– Просто повезло! – Покачал я головой и задал подтверждающий отмазку вопрос: – А авторский лист – это сколько обычных книжных?

– По-разному, – Пояснил главред: – Авторский лист – это сорок тысяч печатных знаков, включая запятые, точки и все остальное.

– Понял, спасибо, Борис Николаевич.

– Так вот – так как Сережа не является членом Союза Писателей, выплатить ему больше двухсот пятидесяти рублей за авторский лист мы не сможем, – С явным сожалением «расстроил» нас Полевой.

– Я бы пошутил, что надо бы добавить, но больше всего на свете я сейчас боюсь проснуться!

– Спасибо вам огромное, Борис Николаевич! – Наконец-то ожила мама и достала из сумочки французский одеколон, купленный у Фила за много денег, протянула главреду: – За то что заметили и дали шанс Сережке!

– Такие писатели нам нужны! – Спокойно принял взятку главред – в СССР вообще никто особо на этот счет не комплексует, от души же люди дарят, почему не взять? – Спасибо! Если у вас нет вопросов, отправляйтесь в приемную к Гале, и она все оформит.

– Спасибо, Борис Николаевич! – В очередной раз поблагодарили мы, пожали классику руку, и пошли подписывать бумаги.

– Сережка, а может я тоже сплю? – Шепнула мне на ухо мама.