Текст книги ""Фантастика 2024-181". Компиляция. Книги 1-27 (СИ)"

Автор книги: Валентин Леженда

Соавторы: Антон Федотов,Алексей Губарев,Олег Мамин,Павел Смолин,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 320 (всего у книги 347 страниц)

Глава 17

Проснулся поздно – домой вернулись немного за полночь. Папа – на работе, мама в гостях у тети Нади, Таня – в школе. Сняв руку с подставленной под нее подушки, потянулся рукой здоровой и грустно посмотрел на гитару. Травма – просто отвратительная, через месяц смогу играть на клавишах, но это – всё, гитара «разблокируется» где-то в июле, а аккордеон – к сентябрю. Может заиметь варган? У меня и репертуар есть соответствующий. Ха, как насчет фолк-рока? Какие к нему могут быть претензии, особенно если группу набрать из малых народов, этнически одеть и добавить шоумена-«шамана» в волчьей шкуре с бубном. Да меня Фурцева за такую дружбу народов к госнаграде приставит! Ладно, немного преувеличил, но идея отличная, записываем в мысленный блокнот.

Перевел взгляд на часы и чертыхнулся – Вилка должна прийти через две минуты, и я абсолютно уверен в ее пунктуальности. Девчонка-то ох непростая, таких разносторонних и красивых КГБшниц нужно специально готовить, и явно не за пару месяцев «ссылки в Воронеж», а тем более – не в ультимативные секретарши для маленьких писателей. Спросим – за это в лоб не бьют.

Здоровой рукой натянул брюки. Сняв повязку – Вилка потом поможет надеть обратно – аккуратно просунул временно бесполезный кусок мяса в рукав рубахи, и, стараясь как можно меньше шевелить суставом (фигово быть киборгом в становлении) застегнул пуговицы. Раздался стук в дверь – да, минута в минуту!

Маскировочный наряд в наличии!

– Такую красоту все равно не спрячешь, – не совладал я с гормонами.

– Это потому что ты меня видел без всего этого, – покачала она головой.

Запустил подарок судьбы в квартиру, закрыл дверь.

– Этикет пока на больничном, поэтому пальто принять не могу, – покаялся перед снимающей сапожки девушкой.

– Джентльмен какой, – умиленно улыбнулась она мне и разделась сама.

– Поможешь повязку надеть?

– Помогу конечно, – улыбка стала сочувственной. – Досталось тебе, да?

– Кровь главы государства на лице гораздо хуже, чем вот это, – указал здоровой рукой на больную.

Трагичность и пафос – наше все!

– Страшно было? – она подошла поближе, по спине побежали мурашки.

– Немедленно остановить приручение, агент Вилка! – попытался изобразить командный тон.

– Не называй меня так! – надула она щечки, фыркнула и серьезно ответила. – Но я поняла, больше сочувствовать не буду.

– Немножко можно, мне приятно, – подкрутил я настройки. – Будь как дома, я быстро. Прослушку ставить будешь – потом покажи, где, буду туда книжки диктовать, когда тебя под рукой нету.

– Обычно: розетки, телефон, люстра. Провода, короче, – снисходительно пояснила она. – Зачем тебя «слушать», Сережа? Ты же теперь внештатный советник Самого! – показала пальцем в потолок.

Понятно, официальная версия для непричастных вот такая. Берем!

– И это в четырнадцать лет! – сложив руки за спиной, она сделала круг вокруг меня, разглядывая с утрированным любопытством. – Настолько на завод не хочешь? – хихикнула, вспомнив нашу первую встречу.

– Ленивее меня человека в мире нет, – нескромно заявил я и сбежал в ванную.

Да, это стояк. Пофиг, сам пройдет. Почистив зубы и умыв лицо, вышел и пошел по коридору, ориентируясь на звон посуды.

– Вилка на кухне! – подколол жарящую мне яичницу девушку.

– Смешно, – горько вздохнула она.

Стало стыдно, но не слишком.

– Ладно, не буду больше, – пообещал я, показав ей скрещенные пальцы, сходил в комнату, и вернулся на кухню в пиджаке и с повязкой.

– Я аккуратно, – пообещала Вилка и без моих подсказок закрепила руку как надо.

А пахнет-то как! И я это не про яичницу.

– Спасибо, – сел за стол, взял вилку и улыбнулся. – А как ты догадалась, что это – моя любимая вилка?

– Издевайся, – отмахнулась она и налила питающемуся мне чаю.

– Спасибо, – поблагодарил я и за это и задал очень интересный вопрос. – А у тебя зарплата из КГБ или из МинКульта начисляется?

– И оттуда, и оттуда, – спокойно ответила она, опустилась на стул и положила лицо на ладони, оперев локти на стол. – Из МинКульта – 120 рублей, а КГБ доплачивает 90 – разницу.

– 210 рублей в КГБ получаешь, значит?

– Не твои странные деньги, конечно, но жить можно, – с укоризненной миной ткнула она в меня пальцем.

– А я-то че? Родина даёт, значит так надо – все в рамках Советского законодательства и с соответствующими налогами. Еще валюта пошла – мои песни по всему Соцблоку крутят, а Зыкина из гастролей не вылезает, собирает не стадионы конечно, но вполне себе полные концертные залы. Даже представить не мог, что музыка для угарных плясок под водочку так зайдет европейцам. Полторы тыщи чеков насыпали, куда девать – не представляю, у нас все есть. Хочешь оденем тебя как куколку?

– Я эти платья больше видеть не могу, – скривилась Вилка.

Пора!

– Тебя на «медовую ловушку» натаскивали?

Виталина скучающим тоном ответила, безэмоционально глядя мне в глаза:

– На нее. С буржуями трахаться, секреты вызнавать, в ушко по ночам нежно нашептывать, – протянув руку, потрепала меня по голове. – Да не мрачней ты! – светло улыбнулась. – Работа скотская, но кто-то же должен ее делать, чтобы вам здесь спокойно жилось?

Настроение полетело в помойку – зачем спрашивал?

– Вот такой вот поганый у нас мир, – вздохнул я. – А у фарцы подрабатывала, пока в отпуске?

– А я бракованная, – она отодвинулась, повернулась правым боком, расстегнула пиджак, блузку и показала бежевый лифчик (глоть) и тянущийся от середины ребер, почти до пупка, пощадивший спину и уходящий под юбку шрам от ожога.

«Года два прошло» – подсказали справочники в голове. И все еще очень хороша.

– Можно дальше спросить? – пока девушка поправляла одежду, включил я наконец-то деликатность.

– Можно, – кивнула она. – У меня приказ на все твои вопросы отвечать.

– Вообще на все? – офигел я.

– Дурачок, – хихикнула она. – Кто тебе в СССР вообще все расскажет?

– Справедливо. Но я другое имел ввиду, когда спрашивал.

– Я уже большая девочка, Сережа, – протянув руку, она поправила мне челку. – А вот ты – на удивление странный пионер.

– Уникальный! – нескромно поправил я. – Чем это тебя так?

– Прямо перед выпуском – эта часть засекречена – меня направили в – засекречено – и там – засекречено – и десять лет обучения полетело в помойку! – закусила губу. – Я же лучшей в нашей группе была, а теперь вон – на мелочевку размениваюсь, мол, сойдет для сельской местности. Жалеют меня, понимаешь? – тихий, спокойный голос Виталины пробирал до самых костей.

– Крепко тебя житуха приложила, – в тон ей ответил я. – Сочувствую, но сам жалеть не буду – у меня с самого твоего появления ширинка трещит, и шрам как-то пофиг. – Вилка фыркнула. – А про утраченную возможность принести Родине пользу не переживай: мы с тобой таких дел наворотим – планетарных масштабов!

– Угу, – с теплой улыбкой кивнула она. – Ты уж постарайся, Сережка.

– Прямо сейчас и начнем, только посуду помой, пожалуйста.

– Есть, командир! – шутливо козырнула она и принялась за дело.

Потом она помогла мне застегнуть пальто поверх руки и завязала шнурки.

– Неудобно – капец, – вздохнул я. – Спасибо за заботу, агент Вилка.

Девушка ответила средней мощности щелбаном, и, потирая лоб, я пошел за ней вниз по лестнице.

– Это же «Запорожец»! – восхитился припаркованной у подъезда классикой ЗАЗ-965А.

– Екатерина Алексеевна у твоей мамы спрашивала, какую машину хотел бы Сережа, – пояснила Виталина. – Очень она тебя ценит.

– Буду соответствовать, – пообещал я и сел на переднее сиденье.

А че мне ГАИшники сделают? Автограф возьмут? Это я всегда с удовольствием!

Виталина завела мотор, и я скомандовал:

– Поехали в «Пингвин».

Девушка сочно рассмеялась и спросила:

– Это ты оттуда собрался дела планетарного масштаба вершить?

– Смешно, – оценил я. – Не все сразу, товарищ младший лейтенант. Процесс не быстрый, планов – на десятилетие вперед. Начнем с малого, наработаем кредит доверия, чтобы дали возможность сделать что-то побольше, – немного подумав, добавил. – Ну и так далее.

– Поняла, – хихикнула она. – «Пингвин» так «Пингвин».

* * *

К кафе подъезжали под доносящееся из радиоприемника рокотание Высоцкого. Дед и об этом не забыл! Теперь ждем Владимира Семеновича в телевизоре и во всех музыкальных магазинах в виде пластинок. Посмотрим, победит ли народное признание алкоголизм и опиаты.

– Жесть ты водишь, конечно, – похвалил я Вилку.

С правилами дорожного движения у нее свои отношения – скоростной режим пофигу, а, если можно проехать на красный без последствий, Виталина не сомневалась ни секунды. ГАИшники, судя по всему, таким демонстративным пофигизмом прониклись и решили: «если так летит, значит так надо». Часть даже козыряла! Или это потому, что номер нашего «Запорожца» уже довели до всех с приказом «не трогать»?

– Могу ехать медленно и печально, – предложила она.

– Да нормально, я совершенно уверен, что ты никого не собьешь, а тем более – не угробишь меня и себя. И вообще так веселее.

Посмотрел на временно переехавшие на правую руку часы.

– А еще мы прибыли за десять минут до назначенного времени, и теперь Евгению Серафимовичу будет слегка неловко.

– С чего? – хмыкнула Виталина. – Это у японцев твоих все на полчаса раньше приходят и извиняются, что не пришли за час, а Евгению Серафимовичу-то чего переживать?

– Тоже верно, – признал я ее правоту, и мы зашли в кафе.

Меня узнали – пришлось откупаться автографами и благодарить за сочувствие. Приятно! Далее мы с Вилкой взяли по паре «разминочных» шариков, уселись за столик, и я принялся осматривать полупустой зал. Девушка сделала это сразу, но меня больше интересовало мороженое и окруживший народ. О, знакомая рожа!

– Агент Вилка, внимание! – тихонько скомандовал я. – На два часа за моей спиной (Виталина села так, чтобы видеть весь зал) брюнет южной внешности, отдаленно похожий на Алена Делона.

– На альфонса похож, – поразила она меня наблюдательностью.

– Я его на стенде разыскиваемых видел, когда в милицию письма носил, – поведал я.

Вилка не стала спрашивать уверен ли я, чем набрала пару очков в моих глазах, достала из сумочки зеркальце, поправила прическу глядя в него, и через полминуты в кафе вошли двое в штатском.

– Гражданин, пройдемте, – помахал перед Юрием Ладжуном один из них красной корочкой.

– В открытом виде, пожалуйста, – попытался тот выиграть себе время, забегав глазами.

КГБшники презрительно гоготнули, скрутили его и потащили на выход.

– Он не заплатил! – возмутилась буфетчица, уперев руки в солидные бока.

– Мы заплатим, если можно! – поднял я руку вверх. – Спасибо, что бережете наш покой, товарищи! – это КГБшникам.

– Чего это ребенок платить будет? – не приняла компромисса тетенька.

– Гражданин, рассчитайтесь, будьте добры, – отпустил одну руку мошенника сотрудник.

Юра с унылым лицом рассчитался, и его вывели на улицу, усадив в черный «402-й». С любопытством посмотревший сценку народ оживился, обсуждая происшествие.

– Эффективность – моё почтение, – похвалил я контору, в отличном настроении отправляя в рот кусочек шоколадного.

– Сойдет для сельской местности, – пожала плечами Вилка. – А кто это?

– Под ориентировкой писали, что брачный аферист.

– Пффф! – прикрыв рот ладошками, прыснула она.

– Нельзя недооценивать опасность таких упырей, – укоризненно покачал я на нее пальцем. – В стране миллионы одиноких грустных женщин, а такие – пользуются, окончательно убивая в жертвах надежду на счастливую жизнь. Не знаю как ты, но я таких презираю всей душой. Надеюсь, расстреляют.

Ненавижу мошенников.

– Здравствуйте, Евгений Серафимович! – поднявшись со стула, помахал рукой вошедшему в кафе «папе» «Электроника».

С улыбкой помахав в ответ – вижу тебя, мол – он повесил пальто на вешалку, туда же определил шапку-ушанку, поправил импортный коричневый костюм, очки в огромной оправе, взял себе на раздаче два шарика «сливочного» и стакан яблочного сока и присоединился к нам.

Пожали руки.

– Это – Виталина, моя связь с миром взрослых, – представил я спутницу. – А это – Евгений Серафимович Велтистов, замечательный писатель-фантаст, – представил и в обратную сторону.

– Мне ваши повести очень нравятся, Евгений Серафимович, – отвесила комплимент Вилка.

– Спасибо, – улыбнулся он ей и переключился на меня. – А мне писем в два раза больше слать стали. Всем очень интересно, на самом ли деле писатель и композитор Сергей Ткачев – Электроник.

Почему он не сочувствует? Потому что уже это сделал, когда мы договаривались о встрече по телефону. Евгений Серафимович изначально предлагал ЦДЛ, но согласился и на «Пингвина», с шуточным условием получения от меня фотки с автографом – его сыну восемь лет, и «Пионерки» с «Мишей» у них аккуратненько подшиваются в самодельную книжку.

– А вы что отвечаете? – хохотнул я.

– А я отвечаю, что это – секрет! – подмигнул он.

– Такие ребята у нас хорошие! – умилился я. – Пускай немножко пофантазируют, так ведь интересней.

– Согласен, – с улыбкой подтвердил Велтистов.

Теперь можно и к делу.

– Евгений Серафимович, как вы относитесь к тому, чтобы снять по «Электронику» многосерийный цветной детско-юношеский телефильм?

– Я об этом как-то даже не думал, – задумчиво пожал он плечами. – Сценарий написать не проблема, но…

– Но ресурсов могут и не дать, – закончил я за него.

– Верно, – кивнул он.

– Дадут, – пообещал я. – Прозвучит жутко нескромно, но в МинКульте сейчас прорабатывают два полнометражных фильма по придуманным мной сценариям («Друг» и «Бим») и не против проработать что-то еще. С Екатериной Алексеевной Фурцевой мы вашу повесть обсуждали, и предварительное «добро» от нее у нас с вами есть. Но я корыстный, поэтому, извините, музыку и песни к фильму напишу сам.

– Всем бы такую корысть, – хмыкнул Велтистов. – Сроки?

– Сроков нет, но чем раньше начнем, тем быстрее мои ровесники посмотрят новое хорошее кино, – честно ответил я.

– Хорошо, в таком случае я плотно займусь сценарием, – пообещал он. – Постараюсь уложиться в разумные сроки.

– А песни у меня уже есть! – похвастался я, и Вилка протянула писателю извлеченную из сумочки бобину для магнитофона – записали по моей просьбе пока я был в больнице на базе все того же детского хора Железнодорожников. – Послушайте, пожалуйста, и, если вдруг что, исправим и доработаем.

– Уверен, что исправлять не придется, – сделал мне приятно Евгений Серафимович.

Доели, я порасспрашивал писателя про сына – детьми все и всегда хвастаются с радостью (если «сглаза» не боятся) – попрощались, и мы с Вилкой вернулись в «Запорожец» – у Велтистова машина есть, поэтому подвозить не придется.

– В ДК, шеф! – скомандовал я.

– В твой? – уточнила она.

– В наш! – поправил я. – А по пути к фарце заедем.

– Зачем тебе? У тебя же и чеки, и закрытая секция теперь, – удивилась Вилка.

– Презервативов купить, – честно ответил я.

Обидно расхохотавшись, Виталина повезла меня в нужном направлении.

– Еще посмотрим, кто будет смеяться последним, – покраснев ушами, обиженно буркнул я таящему снегу за окном.

– Ну не обижайся, – она погладила меня по голове, и я чуть не зажмурился от удовольствия. – Ты правильно поступаешь, Сережа, в твои годы ребенка заводить еще рано.

– Поздно, – аккуратно убрал я ее руку с головы. – Урон уже нанесен.

– Хочешь я сделаю для тебя что-нибудь хорошее? – мурлыкнула она тоном, от которого меня бросило в жар.

– Страшный ты человек, Вилка, – вздохнул я. – Не машинистка, а натурально тренажер для выработки железной воли. И просьба «прекратить приручение» все еще в действии!

– А чего я такого сделала-то? – с видимым удовольствием на лице включила она дурочку. – Я имела ввиду приготовить что-нибудь, или подарок какой.

– Именно так я тебя и понял, – покивал я. – А у фарцы тебе сколько платили за торговлю шмотками?

– Шестьсот в месяц, – ответила она.

– Некисло. КГБ, стало быть, основную зарплату не выплачивало?

– Выплачивало, – покачала она головой. – Это же не официально, «по-черному». Половину в бухгалтерию сдавала, половину – на оперативные расходы себе оставляла.

– Знаем мы ваши «оперативные расходы», – хмыкнул я. – Но такой уклад только одобряю – человек опасности подвергается, общается по долгу службы фиг пойми с кем, значит можно разрешить ему чуть больше – это справедливо.

– Юрий Владимирович так же считает, – с улыбкой кивнула она и решила. – Я с тобой зайду, пожалуй – рано или поздно все равно кто-то из них нас вместе увидит, так что расскажем, будто ты меня в личное пользование выкупил, – подмигнула.

– Ох я бы выкупил! – мечтательно вздохнул я. – Но ты ведь не продаешься.

– Не продаюсь, – хихикнула она.

– В свете последней пары реплик прозвучит скользко, но это – от чистого сердца, – предупредил я. – Тебе доплачивать может? «В черную». Нам за это ничего не будет.

– Спасибо, Сережа, – правильно поняла и не обиделась она. – Но мне хватает, правда. Но можешь дальше угощать меня мороженым, – потрепала по волосам.

– Прекратить приручение! – сдавленно просипел я.

– Прости, машинально выходит – профессиональная деформация, – вздохнула она.

Глава 18

– А ты откуда вообще? – неопределенно поводив рукой в воздухе, спросил я.

– Сирота, из Дома Малютки, – спокойно ответила Виталина, в «дрифте» входя в поворот.

Даже не знал, что «Запорожец» так умеет!

– Сначала там росла, потом пришла женщина, осмотрела всех девочек и забрала меня в школу-интернат. Где – не скажу, но лет до тринадцати я считала, что угодила в школу для одаренных девочек – программа там такая была, Сережа, что мы как только «отбой» слышали, сразу же вырубались. Но было здорово – к нам артисты приезжали, писатели… – с ностальгической улыбкой протянула она. – А потом в программе изменения появились, а нас начали по одной-две водить в город, в интересные игры играть: «проследи за тем дяденькой так, чтобы он ничего не заметил», «сопри, а потом положи кошелек на место», «притворись тем-то и тем-то». Весело было, – снова ностальгическая улыбка. – А потом из нас пять человек отобрали, среди ночи увезли в воинскую часть, погрузили в вертолет, и год готовили где-то в Сибирской тайге: стрельба, вождение, рукопашный бой. А языки, музыку и обычные предметы-то никто не убирал, – Вилка поёжилась. – Но я старалась – Родина мне шанс дала сделать для нее то, что другие бы не потянули. А это для меня – самое важное было, Сережа, – потрепала по голове. – И сейчас так же – если нужно, пулю за тебя поймаю! – блеснула сталью в глазах. – Все равно от меня толку… – махнула рукой и замолчала.

– А после тайги? – не отстал я.

Охренеть как интересно же! А она – «большая девочка» и сама разрешила спрашивать.

– А после тайги – секретная подготовка в секретном месте. Тоже отсеивали – шесть человек на нее попало из группы в полсотни, – с гордостью поведала она.

– Впечатляет! – неподдельно восхитился я.

И вправду Чугунова!

– И вот только там, сразу по прибытию, нам и объяснили, к чему Родина готовила нас много лет, – поблагодарив улыбкой за комплимент, продолжила Вилка. – И выбрать предложили – надо оно нам или нет. Никто никого силком не заставлял, Сережа, и даже время дали подумать – аж трое суток. Никто не отказался, а нам ведь длинный-длинный список зачитали с девушками, которых «спалили», и что с ними за это сделали.

– Я бы сбежал, – честно признался я. – Еще на этапе тайги, наверное.

– Так у тебя мама есть, Сережа, – мягко улыбнулась Вилка. – И Таня, и друзья, и Сойка. А у нас – только Родина. А за нее… Да что уж теперь говорить, – расстроенно махнула рукой.

Протянул руку и аккуратно погладил девушку по голове:

– Виталина – хорошая!

– Да ну тебя! – рассмеялась она.

Добрались до конспиративной квартиры, зашли в подъезд, Вилка ехидно ощерилась, вытащила из волос заколку и с ее помощью секунд за пять вскрыла замок.

– Охереть! – оценил я.

– А ты думал! – гордо вскинула подбородок, показала мне «тсс!», и мы зашли внутрь.

– Облава! – рявкнула она.

Валяющийся на кровати и тупящий в телек…

«Александр Исаевич Солженицын был приговорен к расстрелу, приговор приведен в исполнение…»

Земля гниде стекловатой!

…старый еврейский знакомый шумно рухнул на пол и забился под лежбище.

Мы с Вилкой бессердечно заржали.

Мужик выглянул, узнал нас и разразился громкой матерной речью, разбившейся об Вилкино:

– Мне Дрону рассказать, что ты дверь разучился запирать?

Ох и побледнел! Дрон, видимо, человек страшный.

– Не губи! – натурально рухнул он перед ней на колени.

– Нужен ты мне больно, – отмахнулась Вилка.

Расслабившись, хранитель шмотья поднялся на ноги и спросил:

– А ты как здесь? И почему в таком виде? И почему с ним? – кивнул на меня.

– Потому что у меня половое созревание и нерабочая рука, поэтому нашел себе машинистку-секретаря посочнее, – нагло заявил я. – Презервативов отвесь, пожалуйста, штук пять.

– А не мало? – с отчетливой завистью в голосе полез в ящик шкафа фарцовщик.

– Согласен, добавляй нолик к пятерке, – махнул я рукой.

Вилка одобрительно показала мне большой палец.

Фарцовщик вручил мне упакованный в советскую бумагу сверток, получил оплату и спросил Виталину:

– Сколько он тебе платит?

– Не в деньгах дело, Вася, – надменно улыбнулась она ему.

Вот и познакомились!

– Дрон чего только не предлагал, ты же знаешь, – продолжила она и погладила меня по голове. – А с Сережей мне интересно. Пока!

– Пока! – присоединился я к прощанию, и мы покинули квартиру, оставив грустного-задумчивого хранителя одного.

– Правда интересно? – полюбопытствовал я по пути к машине.

– А кому бы не было? – риторически спросила она.

Уселись, я отправил сверток на заднее сиденье, и мы поехали к ДК.

– А что за Дрон?

– Андрей Андреевич Андреев… – начала она отвечать, но я перебил.

– Реально?!

– Я тоже долго не верила, – хихикнула она. – У него таких квартир по всему Союзу – штук семьдесят. Ну как у него – там сеть целая, Сережа, но выше Дрона я пролезть не успела – я с ними месяц всего протусовалась, цену себе набивала, в доверие входила. Смешные они, чисто как дети – тут подмигнешь, там юбочка чуть выше, чем надо задралась, и все, с рук жрать готовы с довольным урчанием, – с грустной улыбкой поведала она.

– Слишком легко? – предположил я.

– Скучно, – согласно кивнула она. – Но еще месяцок – стало бы повеселее, меня с покровителем Дрона обещали познакомить – он в БХСС большой человек. Хотя какое там веселье – обычный взяточник, – презрительно фыркнула.

– Накроют? – предположил я.

– А уже, на него компромата куча, просто притормозили немножко, чтобы мне полезность дать почувствовать, – скривилась она.

– Ненавидишь себя, да?

– Терпеть не могу! – прошипела она. – В меня Родина столько сил вложила – нас ведь десяток в год максимум по всей стране до нормальных «полей» добирается, продукт крайне высокого передела, штучная работа! – продолжила она себя обезличивать. – Хочешь меня трахнуть? Прямо сейчас? Хоть на что-то сгожусь! – последние слова она почти выплюнула.

От неожиданности я аж подпрыгнул, но взял себя в руку (гы!).

– Очень хочу, – спокойно признался я. – Но сейчас не буду, я невинность для Соечки берегу, чтобы всё честно было. И ты это от грусти предложила, сгоряча, и, уверен, уже жалеешь.

– Жалею, – смущенно призналась она.

Стало немножко обидно. Снова погладив девушку по голове, мягко похвалил:

– Вилочка хорошая.

– Клоун! – фыркнула она.

– Никулин тоже клоун, а его вся страна любит, – парировал я.

– Тебя тоже, – отвесила она комплимент.

– Общественное мнение в свете последних событий сместилось в сторону жалости – очень много таких писем приходит. И все надеются, что я не сломался и продолжу делать всякое интересное. Нужно соответствовать.

– Поэтому мы в ДК и едем?

– Совершенно верно, агент Вилка!

Внезапно она остановилась на светофоре (впервые!) и посмотрела на меня пустым взглядом, от которого у меня по спине побежали холодные мурашки:

– Я троих убила, Сережа. Вот этими руками, – показала мне мягкие, ухоженные, изящные ладошки. – Связанных. Безоружных. Такая у нас подготовка. Хорошая я?

Жесть, но к этому я был готов сразу.

– За дело же, – пожал здоровым плечом. – Я не плюшевый, Виталин, и прекрасно понимаю, как наш мир работает. Если приказ – значит убивала не ты, а Родина. Никто ведь не на полном серьезе не станет обвинять молоток, которым кому-то проломили череп? Мне с тобой прикольно, и это – главное. Поехали дальше.

Задумчиво кивнув, девушка тронулась. А я ведь даже и не соврал – какая разница, как и кто смертника на тот свет отправляет? А Виталину обещал не жалеть, вот и не стану.

* * *

– Ой, Сереженька! – расплылась в улыбке бабушка-вахтер. – А мы уже и не ждали – думали дольше лечиться будешь, – улыбка стала сочувственной. – Ты как, держишься?

– Если выжил, значит так нужно, Василиса Ивановна, – спокойно ответил я. – И каждую секунду своего пребывания на Земле должен оправдывать.

– Электроник, – грустно вздохнула бабушка и угостила нас с Вилкой «Мишкой на Севере».

– Лучше – пионер! – поправил я. – Спасибо. Мы к Диме пришли.

– А это кто с тобой? – опомнилась она.

– А это Виталина Петровна, я же еще маленький, ни заявление написать, ни за руль сесть. Вот, старшие товарищи из Министерства культуры секретаря-машинистку выделили.

– Это правильно, – одобрила бабушка. – Ты уж присмотри за ним, Виталинушка, он у нас такой один.

– Обязательно, Василиса Ивановна! – отзеркалила улыбку Вилка, и мы пошли на второй этаж по пустынным лестнице и коридору – первая половина дня же, ребята в школе.

– Скорее бы период «как тебе живется после такого?» закончился, – вздохнул я по пути. – Нет, оно, конечно, приятно, что люди беспокоятся, но уже приелось.

– Терпи, – выдала она дельный совет.

– Терпеть – это важно, – согласился я.

Тук-тук.

– Серый! – радостно заорал заполняющий какой-то журнал Дима и осекся. – А ты…

– Я нормально, Дим, – улыбнулся я ему. – Жив, здоров, готов работать. За этим сюда и пришел, – пояснил, пожимая руку. – Это Виталина Петровна, секретарь мой, МинКульт выдал.

Дима с видимым удовольствием пожал протянутую девушкой руку. Я же говорил, что «маскировка» не работает! Или здесь засчитывается даже попытка?

Уселись за стол напротив Димы.

– Дима, я сейчас один вопрос задам, ты только не обижайся…

Музыкальный руководить гоготнул и махнул рукой – вываливай, мол.

– Ты в своих музыкантах уверен? Не пойдут в разнос, если на них Всесоюзная слава обрушится?

Глаза Димы полезли на лоб.

– Потому что если «зазвездятся» и начнут откалывать социально-осуждаемые вещи, прилетит в первую очередь мне, потому что я к тебе пришел, а не взял проверенных, отобранных МинКультом исполнителей.

Музыкальный руководитель не стал задавать тупорылых вопросов формата «а почему уверен, что слава будет?» – я уже давно этот уровень перепрыгнул – и порадовал взятой паузой на размышления, в ходе которых я немножко стебался над Вилкой:

– Спорим тебя мама тоже в ГУМ потащит?

Мы сегодня вечером всей семьей туда идем – мама твердо вознамерилась к свадьбе приодеть меня в максимальное буржуйское «лакшери». Сделаю для родительницы исключение, а дальше опять буду в «Большевичке» ходить.

Виталина помрачнела.

– «Ой, Виталинушка, эта кофточка на тебе будет смотреться просто изумительно»! – спародировал я мамин голос.

– Может мне уволиться? – вздохнула она.

– Сигнал «терпеть»! – скомандовал я.

– Сережа, я в своих товарищах уверен – мы с ними с первого класса вместе, – решился Дима.

Это я так – попугал немножко, для солидности, а по факту мне ничего не будет: от человеческого фактора никто не застрахован, все это понимают, и падшего музыканта просто заменят на нормального. А чего он наисполнять может кроме беспорядочных половых связей и алкоголизма? На большее музыканты как правило не способны.

– Понял, – кивнул я. – Пошли я тебе репертуар выдам – три тестовых песни, вы их освоите, и, скажем, числа десятого апреля устроим прослушивание. Успеете?

– Три песни за неделю? Да запросто! – заверил он меня и тут же обнулил собственный посыл. – Партитуру бы посмотреть.

Виталина со слышимым только мне смешком (лицо при этом – непроницаемо-серьезное) вынула из сумочки требуемое.

Дима пролистал, помычал под нос, попробовал напеть текст.

– Быстрее нужно, – влез я.

– Примитив! – прихлопнул он ладонью листочки и испугался, что я сейчас обижусь и свалю. – Нет, я имел ввиду…

– Имел ввиду «примитив», – безжалостно оборвал я его. – И ты совершенно прав – примитив. Но «примитив» – не синоним «плохой песни».

– Верно, – облегченно подтвердил Дима.

– Тогда пошли к инструментам, запишем вам «шаблон».

– Идем! – радостно подскочил он.

Вручил музруку гитару, и мы, потратив по полчаса на каждую песню, слепили ужасающего качества демки. Надо бы озаботиться оборудованием для себя, любимого: ГДРовская техника – это хорошо, но ведь всегда можно «достать» что-то получше.

– Вот это песни! – радовался распробовавший новинки Дима, провожая нас на выход. – И у Худсовета никаких вопросов не возникнет, и музон офигенный!

– Рад, что нравится, – честно улыбнулся я ему, пожал руку, не забыл попрощаться с бабушкой, а Вилка вручила будущей звезде Всесоюзного масштаба визитку на всякий случай, не забыв добавить «позвонишь не по делу, а лично мне – зашибу!».

Опытная!

Поехали домой – на сегодня всё.

– Не больно-то и много ты сегодня планету сотрясал, – подколола меня Вилка.

– На такое я не поведусь, – отмахнулся я и спросил. – Прикроют, значит, мой личный магазин, раз взяточника повязали?

– Боишься, что презервативы закончатся? – ехидно захихикала она.

– Боюсь, – честно признался я. – В какой-то момент закончатся неминуемо, и что мне тогда делать? В ГУМе покупать? Да я со стыда сгорю!

– Какой стеснительный юноша тут у нас! – восхитилась она.

– Сверток положишь в сумку и тихонько сунешь в шкаф в моей комнате, в правую секцию, четвертый ящик сверху, дальний левый угол. Хорошо? – смягчил я приказ.

– Еще и презики твои от мамки прятать! – заржала она уже в голос. – Как скажешь, командир! – шутливо козырнула и продолжила ржать.

Хороший смех у девчонки – искренний, звонкий и греющий душу. Буду стараться веселить ее почаще. Дождавшись окончания, спросил:

– Так что с фарцой-то?

– Эту квартиру через неделю накроют. Васе ничего не будет – мелкая сошка, из университета и Комсомола давно выпнули, поэтому пожурят и выпустят. А через месяц он окажется в квартире другой – у Дрона связей много, вот и выведет на следующего любителя взяток. А Филипп с ними разругался вдрызг, ты знал? – вдруг спросила она.

– Знал, – кивнул я. – Он в больницу ко мне приходил, рассказывал, что в лётное перевелся. Твердо решил стать космонавтом, как мой «марсианин»! – хмыкнув, напомнил Вилке. – Помнишь я тебе тогда говорил, что перевоспитаю? Один уже есть!

– И ведь не поспоришь! – снова рассмеялась она.

Отец Фила потом тоже приходил, благодарил сильно – любит он единственного наследника, который из-за меня наконец-то взялся за голову. Шансы, конечно, не велики – космонавтами в СССР стать хотят без пяти минут все, но попытаться-то можно? Всяко лучше, чем шмотьем подпольно торговать.