Текст книги ""Фантастика 2024-181". Компиляция. Книги 1-27 (СИ)"

Автор книги: Валентин Леженда

Я снова закурил, и кивнул. Понятно. Дело даже не во мне. Если сваливать генерала МВД, то без ГБ это не обойдётся. А я только из Туркмении. И, к счастью, решили все тупо замять.

– А как же менты Духа так быстро вычислили? – Сурков жевал шашлык, но понять его было можно.

Фред неожиданно засмеялся.

– Убийство в городе – чрезвычайные происшествие. И занимается им ГУВД. В главке, была сформирована опергруппа из трёх человек – майор Смирнов, капитан Личин, и старший лейтенант Пронин.

Я хмыкнул. Питер… такой город, где на каждом углу знакомые.

– Убитый был редким говнюком. И достал уже всех. По его деятельности на должности главы базы, уже работает ОБХСС, и обещают с десяток посадок. Он жил широко и богато. И места, где он регулярно бывал, отлично известны. Старлей Пронин уже в три часа ночи имел информацию по конфликту в «Океане». И описание конфликтовавшего с Вайнштейном парня. И девушки, что стала причиной конфликта. И номер их машины. На оперативном совещании, он доложил, что знает этого Андреева и его девушку Лишову. Что устанавливал Андреева по прикрытию агентуры. И что по его мнению, этот Андреев скорее урыл бы потерпевшего на месте, а не устраивал бы инсценировку ограбления. И только потом Пронин узнал, кто такая Виктория Лишова. Смирнов ему любезно рассказал.

Мы, все, не выдержали и заржали на весь залив. Представить как и что почувствовал борзый Пронин, обещавший мне, что Вику затрахают – было и вправду смешно.

– Слушай, Фред, а что Комитет? Чем эти рыцари чистой головы занимаются? По рукам ходят фантастические деньги, экономика в жопе. А ГБ не видно и не слышно.

– Ну, там с идеологией в основном борются. Про экономику, похоже, только недавно что то дошло у них. Отдел, что экономическими вопросами занимался, реорганизуют в Управление. То есть, по большому счету, у них там некому за этим смотреть. Да и неинтересно, где ни будь в Тамбове, это отслеживать. Вот в Лиссабоне оценивать экономические тенденции-это ж песня. А так … общеизвестно, что для того, чтоб попасть в их поле зрения нужно засветиться рядом с дипломатами или с антисоветчиной.

Да уж. Смешно. Какой то уголовник играет на полтора ляма зелёных. И это никого не удивляет. Банальность. Я не верю что гебуха про это не знала. Но, формально, это не их епархия. А вот если бы я нарисовал и выставил перед десятком студентов картину «Восхишенный Папа Кало на субботнике робко трогает Ленина за бревно»… уже через сутки бы я сидел, и писал как минимум объяснение.

Гоняют, в общем то, безобидных болтунов и интеллектуалов. Да мелкую шушеру с Галеры. А реальности не видят.

– А чего это экономика в жопе? Ты, Дух, фильтруй. Вспомни, как в пятом классе за мороженым давились. А сейчас кругом кафе, да и в магазинах получше. А ты меня уже второй год пугаешь.

Мы с Фредом одновременно хмыкнули. Ну да, Андрюха же тоже экономист.

– Ну, это же не мгновенная история, Сурков. Как бы тебе объяснить. Если совсем просто, то смотри. Вот этот батон стоит тринадцать копеек. Так?

– Ну да.

– Понимаешь, что бы его сделать, истрачено, в среднем по стране, в два раза больше. Тоесть двадцать шесть копеек Затраты на картошку – в три раза больше чем ее продажная цена. Розничные цены на сельхозпродукцию, в среднем, в два с половиной раза ниже затрат на ее производство. И население растет. А еще, за рубежом закупается зерно. Корм скоту. Но приток валюты резко снизился. Так что нас ждет дефицит мяса, и сельхоз продукции. Население это долго терпеть не будет.

– И что, случится, как ты говоришь, полный аллес?

– Ну да. Сам подумай. Жрать нечего, носить нечего, да еще и сухой закон вот придумали. А по видео крутят другую жизнь. Даже у индусов. Обидно!

– Ладно вам, давайте лучше выпьем, чтоб Сурков мне дом построил.

– Нет уж, Фред. Одним тостом ты не отделаешься.

Мы смотрели на залив, понемногу выпивали, и трепались уже о полнейшей ерунде. Фред со смехом рассказал про Катьку Солнцеву. Нашу ровесницу из соседней школы. Я с ней даже целовался как то на танцах. Классе в десятом. С другой нашей знакомой, Танькой Вахрушевой, она уезжала из Питера домой. На Балтийском вокзале, в кассе, на последние сорок пять копеек купила лотерейный билет ДОСААФ. Недостающие пять копеек Катька взяла у подруги. А лотерейный возьми и выиграй Волгу ГАЗ-24! Сейчас между подружками идет война с переходом в суды. Танька требует у Катьки пол-Волги. На крайняк – треть. А Катька вернула ей пять копеек и просит больше не беспокоить. Болельщики с обоих сторон уже пару раз устраивали массовые драки. Сурков ржал и говорил, что если б не твоя ветреность, Дух, мы бы сейчас уже Волгу выбирали. А при чем здесь ты, Сурков? Какое тебе дело до моей Волги?…

Когда мы с Фредом сели в электричку, народу в вагонах было мало. Но мы не стали садиться. Так и стояли в тамбуре. Курили, и трепались. И он, между делом, сказал:

– Это не мое дело, Колян. Но я рад, что ты не бросил Вику. Да и с Иванычем – там, как то все странно.

– Ты не поверишь, Фред – засмеялся я – мне плевать что он там мутил. Разберемся как ни будь.

Глава 20

Как скучно я жил в прошлой жизни! В смысле, когда учился. Потом то – да. Потом у меня были такие приключения, что – в жопу, в жопу их. А вот в студенчестве, единственный вопрос, что мучил, – где бы заработать. Мы и тогда с Сурковым не заморачивались. Но выходило скромно. Особенно на фоне проблем, что можно было поиметь.

Зато теперь! Не прибегая к махинациям на лесозаговтовках, что мы с Сурковым практиковали в далекой Сибири в это время. Не вписываясь в фарцовку и контрабанду. И вообще, ведя жизнь простого студента, я чуть ли не ежедневно огребаю. Хотя, нужно признать, в средствах я не стеснен.

Утро понедельника началось как обычно. Но, когда я собирался выходить из дома, зазвонил телефон. Ругнувшись про себя, что забываю включать автоответчик, я снял трубку.

– Здравствуйте, могу я поговорить с Николаем Андреевым?

По акценту было слышно, что это иностранец. Причем скорее всего – англосакс. Пока не съехала Софья Игоревна, ей несколько раз звонили из штатов, и Франции. Какие-то консультации по литературоведческим вопросам. Но лично мне люди с акцентом не звонили. И я напрягся. Не зря, как потом выяснилось.

– Это я. Чем могу быть полезен?

– Меня зовут Уильям Мюррей. Я корреспондент нескольких американских изданий в Ленинграде. В специализированной прессе Штатов, появились сообщения, что в Союзе разрабатывается новый тип дозиметров. Я мог бы у вас получить комментарий по этому вопросу?

Вот это да! И кто потом будет мне рассказывать за промышленный шпионаж? Дело еще только на уровне разговоров, эскизов и опытных образцов. А в американской прессе уже сообщают. Ха. Честно говоря, я в этот момент совсем не думал о ГБ и секретности. Я думал о том, что после Чернобыля на западе взялись за дело всерьез, и их спектрометрия была много лучше нашей. Проще говоря, они нас обогнали лет на десять – двадцать. Но консультировать их сейчас?! С другой стороны там французы и бельгийцы рулили. А американцы – так, постольку, поскольку международная корпорация. Да по любому – пошел он в пень, шпионская морда.

– Видите ли мистер Мюррей… – осторожно подбирая слова начал я. В другой реальности я бы просто сказал, что неинтересно, и забыл об этом разговоре. Но здесь и сейчас? Слушают ведь.

– Оставьте, Николай. Называйте меня Билл.

– Окей, Билл. Называйте меня Ник. Я не понимаю, почему вы обратились ко мне. Я не имею к этому никакого отношения.

– А кто имеет? Ник, поймите меня правильно. Мне нужна простая консультация. Или тот, кто посоветует, с кем поговорить. Я выяснил, что вы больше всего подходите.

– Ну, тогда там, где вы выяснили, и узнайте инстанции, в которые вам лучше всего обратиться. А я не смогу вам помочь. Всего доброго.

И положил трубку. Лихо! Американы режут подметки на ходу. Но в принципе, насрать на них, и розами засыпать. Слово сцинтиллятор я не произнес. А со счетчиками пусть развлекаются. И пошел на кафедру экономики.

Наш труд подходит к концу. В среду Проничева сложит листки воедино, и отнесет в инстанции. То есть к завкафедры. А потом и дальше. На утверждение. И у нас образуется больше недели каникул. Что не может не радовать.

Естественно мы немедленно поцапались с Викой. Потому что – какая Юрмала?! Едем к моей бабушке на Кубань. Прополка огорода. Ощипывание птиц, забой свиней! Может быть, тебе, если ты будешь тихой и послушной, дадут поносить тазик с кровью. А что в той Юрмале? Двадцать километров пляжа под дождем! С торчащей посредине отрадой цеховиков, и гостей с юга, – рестораном Юрас Перлас. Жалкое подобие Сестрорецких пляжей! И ресторана «Олень»!..

Я занудствовал не просто так, а в досаде. Подумывал ночью совершить налет, и утащить Вику. Да только она рассказала, что родители подозревают ее в тайных отлучках, и усилили наблюдение. Они, Коль, вообще странные какие то стали. Лучше отложить на время. Это, Викунь, ревность. Мне, с утра, американцы весь телефон оборвали. А уж как выступлю в Москве…Положишь перед мамой «Экономист» со мной на обложке, и все. И не расстраивайся что не ты на обложке. Журнал все же должен быть приятен глазу.

Американцы? Андреев, ну откуда? Что у тебя вечно за тайны? Ну какие тайны? Меня завербовали на Ржевке, темной ночью. Он мне такой – Бонд. Джеймс Бонд. А я такой – Off. Fuck off! Так я и прохожу у них в донесениях. Агент Факов. Это стратегическая операция. Так что рассказать не имею права. Просто знай, как все закончится, Рейган тебя, меня, и чету Горбачевых приглашал на дачу. Но мы с тобой поедем на Кубань, потому что забой свиней это вам не то.

Короче уехала обратно на дачу.

А я пошел домой, и заказал по срочному город Обнинск. Татищев! Ты не знаешь, почему мне с утра звонят американцы, и спрашивают про радиометры? Он засмеялся. Все просто. Студенческая работа, готовая к внедрению, опубликована в институтском сборнике. Ты там соавтором. Как Палыч и обещал. А позвонили – самому нестойкому и беспринципному. Ты не поверишь, Коля, как тихо и спокойно в Обнинске с тех, пор как тебя забрали в армию! Валера, еще слово и ты познаешь могильный покой. Лучше прикинь, как бы узнать, что там за информация? Ах вот как? Вы, Валерий Евгеньевич, даже не знаю как назвать…Короче, который без мыла в срамные места. Добыть абонемент Ленинской Библиотеки – это не хухры-мухры.

Договорились, что он изучит вопрос, и отзвонится. И вообще, Валера, ты вроде как руководитель проекта, вот и действуй. А то набегут ко мне шпионы и давай вербовать. Так и знай, я тебя им подставлю.

На исправление и дополнения своей работы, для Московского Фестиваля, ушел почти весь следующий день. Поэтому я Виктории так и заявил, что совершенно не страдаю. Мелкие карьеристки, на моем горбу въезжающие на кафедру – только мешают. Ах вот как ты заговорил! Тамара, что в этот момент прибиралась в доме, сказала, что если Вика будет меня избивать, она тоже примет участие.

А в среду, выходя из института, мы поругались. Все было как обычно. Разве что я предложил план. Вика едет как бы в Юрмалу, но я ее перехватываю и мы уезжаем в Палангу. Кто меня пустит в ЦКовский санаторий, даже за взятку? А в Паланге лепота – снимем домик, да и позагараем. Она, в принципе резонно возражала, что я и в Юрмале запросто сниму домик. А мне не хотелось туда ехать. Как то мне казалось, что фигушки там ее одну оставят. О чем я и говорил. Но, по любому, отъезд планировался в пятницу, и мы договорились обсудить.

Возле моего подъезда стояла не только машина, что ожидала Вику. Но и ее бывший, Михаил Снежин. С букетом цветов.

– Я не люблю гладиолусы, Снежин – сказал я, – так что примирение не состоится. Больше того, ты и в бубен словить можешь.

Странно вообще то. Понятно, что букет для Вики. Остальное непонятно. Прошлой осенью он решил надавать мне по морде, что бы я не лез к Вике. Она тогда считалась его девушкой. Она мне честно все рассказала. Что я ей сразу понравился. А что ты Коля хочешь? Ты – взрослый. И настолько выделялся на фоне всех этих мальчишек, что мне пришлось к тебе чуть ли не приставать, гад! Мишка увидел что я на тебя смотрю, и начал мне хамить. Я его послала. А он заявил, что мы расстанемся, если только он так решит. А меня никто не спрашивает. А потом вы с ним подрались. И он просто куда то делся. Только через месяц, в Европейской его увидела…

– Вика! – не обращая внимания на меня, заговорил Снежин – я пришел просить прощения. Я ни на чем не настаиваю. Просто позволь мне быть с тобой рядом.

– Миша – процедила Вика – я уже забыла, как ты выглядишь. Чего приперся?

– Я знаю, что этот дебил – он кивнул на меня – не дает тебе проходу. Но скоро ты от него избавишься. Слушай, давай начнем все снова?

Ой как интересно! Неужто решение меня закрыть, все же принято? И Викина мама по простому позвонила приятному ей молодому человеку. А тот и примчался.

– И куда же Андреев денется? – еще на тон ниже спросила Вика.

– Ты, Мишенька не заболел часом? Я ведь и обидиться могу – заговорил я – шел бы ты, а то ведь будет больно.

– Лучше ты иди отсюда, Андреев. А то я сам к тебе драться полезу. Тебя заберут на неделю раньше.

– Не боишься, что раз мне все равно сидеть, я не откажу себе в удовольствии, сломать тебе что ни будь?

– Сидеть?! – Вика повернулась ко мне – за что?

– Его считают соучастником убийства. – весело улыбаясь сказал Снежин – Семена Вайнштейна. А если ты меня, Коля, хоть пальцем тронешь, то и улики собирать не будут. А просто примут и посадят. А там уж, ты сам все расскажешь. Понял?

– Вайнштейна?! Кто это? – глаза у Виктории стали как чайные блюдца.

– Придурок, что к тебе в «Океане» приставал – пояснил я. – ну, я тебе рассказывал, что меня в ментовку вызывали.

– И ты молчал… – растерянно и безжизненно пробормотала Вика – что я еще не знаю?

Хм. Ну вот что ответить? Рассказать исторю с ее отцом? Да еще при этом придурке?

Она не только умная, но и женщина. Вполне увидела и мою заминку, и поняла, что я ей совру.

– Андреев, ты мне все время врешь. Я так больше не могу.

– Во первых, я не все могу тебе рассказывать. Во-вторых, ты тоже не все мне рассказываешь.

– Хватит, Коля. Мне это все надело. Нам нужно расстаться.

– Ты считаешь, что так правильно?

– Я думаю, что ты не пропадешь. И не звони мне. – холодно сказала она.

Отвернулась от меня, открыла заднюю дверь Волги, что завела двигатель, и уселась. Снежин, со своим дурацким букетом, подмигнул мне, оббежал машину, и сел с другой стороны. И машина уехала. Я достал сигарету, и оперся о перила ограждения канала. Надеюсь, она просто в дурном, и поэтому не выпнула придурка из авто. Дело не в том, что она, кажется, меня и вправду бросила. Но променять меня на ЭТО?! Блин.

Я давно понимал что нужно будет как то объясниться. Вика видела и чувствовала, что я ей вру, и что то скрываю. Её это обижало. А вопросов у нее дофигища. От почти кричащего благополучия, до странных отлучек, и умалчиваний. А если предположить, что с недавних пор ей еще и родители по мозгам стали ездить…

И тут я разозлился. И даже этому обрадовался, тоска была бы много хуже. Ну тебя в жопу, дорогая, подумал я. Я тебе предложил все, о чем в Союзе многие и мечтать не могут. Ты сделала выбор. А мои странности, к твоему выбору отношения не имеют. Не нравлюсь? Ну и отлично! Как ни будь проживу. А для начала, схожу ка я в Фиглю. Махнуть коньяку будет правильно. У меня и дома есть. Но сейчас лучше побыть налюдях. А то сломаю чего…

Я выбросил окурок, и огляделся. И сразу подобрался. Ко мне, со стороны мостика через канал, приближался хорошо одетый деятель, лет на пять меня постарше. Гадом буду, какой-то опер. Или мент, или комитет. Глянул по сторонам. Никого больше. То есть, это не брать меня будут. Но идет он ко мне. Что и подтвердилось. Приблизившись, он сказал:

– Вы Андреев? – достал ксиву и показал, продублировав голосом то, что я и так прочитал. – КГБ. Оперуполномоченный, капитан Серегин. Вы не уделите мне пол-часа?

Я не выдержал и хмыкнул:

– Интересно. А что будет, если я скажу – давайте в другой раз?

Серегин спокойно пожал плечами, пряча удостоверение:

– Значит мы с вами, товарищ Андреев, договоримся, когда и где мы встретимся. Когда вам будет удобно. Мне нужно просто кое что уточнить, и пара вопросов, без, так сказать, протокола.

– Называйте меня Николай, или Коля. И вы верно поняли, что я изведусь от любопытства. Так что давайте побеседуем.

Несмотря на то, что капитан был улыбчив и доброжелателен, от меня не укрылось, что он, как ему казалось незаметно, встал рядом со мной выпрямившись. Так опытные опера проверяют бытовой рост фигурантов. Рост в медицинской карточке и бытовой рост – разные вещи, кто то сутулится, кто то втягивает шею. Поэтому опытные розыскники, зная свой реальный рост, прикидывают фигурантов по себе. Да только я – тож не пальцем деланный. Слегка опершись задницей об ограду, и втянув шею, я от него сантиметров пять скрыл. Кажется это по Гордиевскому. Кому еще в конторе интересен мой рост?

– Как ты относишься к пиву Коля? – огорошил меня Серегин, кивнув головой на огромные очки возле пивбара. – и называй меня Михаил. Я на три года тебя старше, так что, давай без формальностей поговорим.

– Ну, раз вы, Михаил, так ставите вопрос, то у меня встречное предложение. Тут, рядом, отличное место. Там нам никто не помешает, а выпьем коньяка. За знакомство.

– Поругался, что ли?

– Следите, что ли?

– Да нет, мне тебя ваш замдекана показала. Ну, я и подождал, пока ты один не останешься.

Говоря все это мы свернули в Банковский, и поднялись на три ступеньки.

Сотрудники советской торговли не проходят никаких курсов, и семинаров. Но всегда отлично понимают, когда можно открывать рот, а когда нет. Валентина Марковна ни одним движением или взглядом не показала, что мы давно и хорошо знакомы. А лишь безучастно выставила коньяк в ответ на мою просьбу.

Увидев бутылку, вместо двух бокалов, Серегин усмехнулся:

– Все-таки поругались.

– Скорее расстались – проворчал я, открывая бутылку и наливая.

Я знаю, что в КГБ берут посредственностей. Но еще я знаю, что их здорово учат. В частности – учат нравиться собеседнику. Общаясь с бывшими и действующими ребятами из спецуры, я много раз ловил себя на том, что они мне нравятся. Хотя я точно знаю, что у них есть спецкурс – располагать к себе собеседников. Вот и Серегин мне понравился. Спокойствием, несуетливостью, легкой иронией в глазах.

– Вас, Михаил, на службе не хватятся?

– Четвертый час. – пожал он плечами – так что, в контору мне только завтра.

– А! ну это же полностью меняет дело! – я разлил.

В рюмочной, кроме нас, еще пять человек. Работяги, и какие то по виду фарцовщики. Заполнится заведение часа через четыре. А пока мы сидели у окна, и вокруг никого не было. Серегин кинул вокруг профессиональный взгляд лишь мы вошли. И остался доволен.

– Ну, со знакомством, сказал я – и поднял бокал.

Мы чокнулись, и отпили по половине. Я поставил бокал на стол, выложил сигареты и вопросительно поднял брови, взглянув на капитана.

– Тебе позавчера звонил американец – не стал ходить вокруг да около гэбешник. – расскажешь, чего хотел?

Хм. После прикидки роста, я ожидал расспросов где был что делал. Поэтому вопрос оказался неожиданным.

Глава 21

Я бы никогда не подумал, что попадание в прошлое прежде всего избавит меня от кучи страхов. Только сейчас я сообразил, скольких вещей и событий я боялся. Ну не боялся, а загонялся уж точно. Встреча с действующим оперативником ГБ меня если и встревожила, то не так как могла бы. Тем более что он отыгрывал роль своего парня. Это если и сулит неприятности, то не сразу.

– Тебе позавчера звонил американец. Не расскажешь, чего он хотел? – не затягивая, признался он, что телефоны граждан прослушиваются.

А я что? Мне скрывать нечего. Рассказал.

– А почему он тебе позвонил, нет мыслей?

– Да сколько хочешь, – буркнул я, наливая по новой. – самая простая – ему в Обнинск из Питера ходу нет. А может, и провокацию какую замутит. Чтоб скомпрометировать саму идею.

Наблюдать работу ГБшника вблизи, было забавно. Он явно кому то подражал. Толи своему преподу, то ли своему шефу. Что само по себе не отменяло темы разговора.

– А что, стоящая идея?

– Не лишняя. Скажем так. Понимаете, Михаил…

– Давай уже на ты. Мы же не в управлении.

– Твое здоровье.

– Аналогично.

Пригубили.

– Смотри. Достаточно простая приблуда, позволяющая оперативно понять степень и тип радиационной опасности. Ну и мобильность. Что в некоторых случаях – важно.

– А они сами что, придумать не могут?

– Зачем, если мы уже придумали? Да и по любому, полезно сравнить со своими идеями и образцами.

– То есть ты считаешь публикацию в альманахе – ошибкой?

– Вовсе нет. Хотя бы потому, что интерес пиндосов говорит, что вопрос поставлен правильно. Пойми, там нет открытий и прорывов. Просто немного другое использование уже существующих разработок, что есть в открытом доступе.

– А почему они так оперативно отреагировали?

– Так у них недавно авария была, на Тримайл Айленд. В отличие от нас, им ясно, что в аварийной ситуации – отличная вещь.

– Ты его послал, – вот же. И не стесняется, что слушают граждан – может зря?

– Да нафиг он мне? Был бы еще специалист, а то – журналюга.

– Как ты сказал?! Журналюга? – Серегин заржал. Черт, такое прогрессорство мне ни к чему. Ввести в обиход этот термин я и не думал. Просто на автомате выдал.

Отсмеявшись, Серегин достал блокнот и ручку, и поинтересовался, что может понадобиться для продолжения проекта. Пояснил, что об этом лучше в Обнинске разговаривать. Вот тебе, Михаил, телефон Татищева – он весь твой. А чо? Я же предупреждал Валеру, что сдам. Вот пусть и не обижается.

На самом деле человек, оказавшийся в атомной отрасли СССР, постоянно сталкивается с вопросами секретности. И появление на горизонте ГБшника Валеру не удивит. Я до сих пор помню, как устраиваясь всего лишь на подработку, в Управление Механизации, расписался в Инструкции. Первым пунктом там стояло что то типа – «ни при каких обстоятельствах не раскрывать посторонним принадлежность нашей организации Министерству». Я, вчерашний школьник, немедленно поинтересовался у кадровиков, а к какому министерству мы принадлежим? Под смешки мне рассказали, что мы работаем в СредьМаше. Но это секрет! Но с другой стороны – вдруг этот Серегин и вправду как то поможет? Хотя, там где действуют правила и меры работы с реакторами, ГБ не пляшет. Но мало ли, посодействуют.

– Слушай, Коль, а чего ты из Обнинска то уехал? Такие связи, да и в технике вопроса понимаешь…

– Хе. Да много всего наросло. А тут еще и троюродная бабка, с квартирой в центре, помирать вздумала. Сам понимаешь – не бросать же. Ты лучше скажи, если можешь, как американец меня так быстро нашел?

– Да чего тебя искать? В справочном делаешь запрос, и платишь рубль. И через два часа получаешь телефон и адрес. Ты же не под грифом, простой студент. Кстати, не хочешь, с этим Биллом пообщаться?

– Это как?

– Легко. На выставке каких ни будь неформальных художников познакомишься.

Хе. В восемьдесят третьем году, начальник питерского КГБ, генерал Носырев, потребовал от властей города, дать возможность существовать разного рода неформалам. Известна его фраза, сказанная в Обкоме:

– Его сегодня на сцену побренчать не пустят, а завтра статья в Нью-Йорк Таймс, о притеснениях. У КГБ есть чем заниматься, кроме этой публики.

Так появился Рок – клуб, какие то сквоты, и в Питере забурила андеграундная жизнь. Много позже, в прессе писали, что это, как не странно, способствовало агентурной работе. Среди неформалов было много завербованных, которые облегчали отслеживание и вербовку иностранцев.

Серегин, между тем, внимательно смотрел на меня.

– Как бы тебе сказать, Миш. Я эту публику не люблю. И это не скрыть. Сам я, туда только под пистолетом пойду. Это с подружкой мы ходили. Ей это все нравиться. А я – по Вуоксе сплавиться, песенки под костерок и водочку. Ну, ты понимаешь.

ГБшник непроизвольно кивнул. Вообще, наш диалог был забавным. Мы оба слегка играли и слегка были честны. Я увидел, что мало интересен ему, как источник информации, просто звонок, как я понял из посольства, требовалось отработать. Заодно он, как водится, изучал меня на предмет вербануть. А я изображал чувака в меланхолии, от ссоры с подружкой. Что мало бывает там, где я был бы ему интересен. Да и устанавливал он меня наспех. То есть, запросил паспортный стол, ментовку… что там еще они запрашивают. Везде – обычный чувак. В деканате поговорил. Там меня вряд ли ругали. Ну и решил поговорить. И пока я не чувствовал его интереса.

– А в финку ты ездил, как, понравилось?

– Бггг… там такой мороз был, что я прабабку уговорил меня в Данию отправить.

– И как тебе Дания?

– Скучновато. Да и языка я не знаю. Погулял, Эльсинор со стороны заценил. Теперь я девкам могу такое заливать!

Смешно, но Серегин слегка дернул ртом при слове Эльсинор. Не знает, или не помнит что это такое.

Дальше мы с ним сидели, я рассказывал про Данию, про Финляндию. А потом мы и вовсе стали обсуждать «Зенит» и что в этом сезоне его утрамбуют. И что жаль Казаченка. И Брошин вроде переходит…

Я проводил его до Апраксина, где он сел на троллейбус, пожав мне руку, и договорившись как ни будь созвониться. Проводив взглядом увозящий ГБшника тролейбус, повернулся и пошел домой. Есть о чем подумать…

Михаил Константинович Серегин, капитан второй службы Питерского управления КГБ, не поехал домой, как он сказал Андрееву. Спустя пол-часа он входил в помещение отдела, рассчитывая сразу разделаться с бумажной работой, что бы не откладывать на завтра.

Когда простому инженеру Пермского Машиностроительного Завода, недавнему выпускнику Пермского Политеха, Мише Серегину, предложил службу в КГБ, он, не думая ни секунды, согласился. После учебы в Минской Школе, он получил распределение в Ленинград. Что было не только удачей, но результатом почти лучших оценок на курсе. А здесь он окончательно избавился от романтических иллюзий о своей работе. Так он подумал, когда вспомнил, что чуть ли не впервые так приятно посидел с фигурантом. Как правило, собеседники, увидев его удостоверение, начинали нервничать, и стараться вести себя подчеркнуто естественно. А те, кого удавалось все же пригласить в кафе или бар, зажимались и боялись сказать лишнее слово.

Андрееву, казалось, было совершенно наплевать, кто и зачем его расспрашивает об этом Мюррее. Было очевидно, что гораздо больше его волнует разговор с девушкой, которая гневно что то ему сказала, и уехала на Волге, с обкомовскими номерами, и в сопровождении какого то мажорчика с букетом. Наверное от этого в беседе не было обычного напряжения и панических взглядов.

Капитан в который раз поблагодарил высшие силы за свою внешность. Окружающие не давали ему больше двадцати пяти, хотя он два года как миновал тридцатилетний рубеж. Это сильно облегчало беседы с самыми разными людьми. Вот и с Андреевым получилось поговорить чуть ли не по приятельски.

Михаил Константинович поставил на свой стол пишущую машинку, и задумался. Сначала будет информация начальнку Управления. Про студенческий проект, и участников. И о причинах интереса к нему этого резвого Мюррея, что умотал все внешнее наблюдение своей беготней по злачным местам Питера. Андреев здесь сбоку припека. Но если бы не этот звонок, то у нас бы и не узнали, ничего.

Потом рапорт по встрече. Нет, не годится Коля для вербовки. Поху@зм не спрячешь. Капитан подумал, что в последнее время все чаще встречает молодых людей, которым на все плевать. Их конечно можно вербовать, для отчета. Но нормальной работы от них не добиться. Начальник службы, Михаил Алексеевич, на одном из совещаний проронил, что тратить силы на таких не стоит. Проработав в пятой службе десять лет, он мгновенно видит, кого и зачем пытаются вербовать его сотрудники. Да и нет перспектив тут. Круг знакомых – далекий от всего, что интересует КГБ. Сам из небольшого городка под Питером. Ну что он там может узнать, что нам интересно? А фарцовкой, и прочими шалостями, которых, судя по всему, Коля не чужд – пусть менты занимаются. Не делать же за них работу!

Потом, совсем короткий рапорт по операции «Викинг». Нет, ни антропометрия, ни служебные навыки Андреева не позволяют предположить его участия.

Операцией «Викинг», во второй службе назвали подготовку к задержанию предателя Гордиевского. В Москве, после усиленной работы с ним, с применением спецсредств, и других эээ…форм допроса, он не раскололся. Оказалось, что против него нет никаких доказателств, кроме чисто аналитических выводов. И руководство Второго Упраления решило позволить ему сбежать. Служба знала его маршрут эвакуации, и, стараясь учесть все мелочи, подготовилась, к его задержанию. Была спланирована автоавария. В которой, груженый лесовоз теряет управление, и сталкивается с авто английских дипломатов. Был подготовлен резервный лесовоз, если у первого ничего не выйдет. На совсем крайний случай, была подготовлена собака, что независимо ни от чего облает багажник дипломатического авто. Была оповещена погранслужба. В обстановке строжайшей секретности провели все подготовительные мероприятия. Но, после столкновения с лесовозом дипломатов, выяснилось, что в багажнике никого нет. Зато позвонили менты из Зеленогорска, и сообщили, что какой то Гордиевский привязан к дереву неподалеку от Приморского шоссе. Это ваш пассажир, или кто шутит неудачно?

Гордиевский оказался полностью сломлен. И рассказывал все, о чем спрашивали. Андреев не подходил под его описание. Ниже, и служил, не в ВДВ или морской пехоте. А простым водителем артиллерийского расчета. Да и к морю не имеет отношения.

Серегин заканчивал печатать рапорт по «Викингу», когда открылась дверь, и в отдел вошел полковник Мясников. Начальник Второй Службы Лениградского УКГБ. Махнув капитану рукой, что бы не вставал, он уселся на стул возле его стола. Взял лежащие стопками бумаги и посмотрел на Михаила Константиновича.

– Тут такой запах, Миша, что я жалею, что сам с ним не пошел поговорить – усмехнулся он, и не дожидаясь ответа углубился в документы.

К тому моменту, когда Серегин закончил, он успел все прочитать.

– Значит, считаешь, что американец просто внимание отвлекает? – он взял справку по «Викингу».

– Не могу знать, Михаил Алексеевич. Но история с этими радиометрами и вправду интересная, почему не доложить?

Мясников дочитал справку.

– В принципе, я согласен с твоими выводами, Миша. Но сделай уж все как положено. Андреев был за рубежом в прошлом феврале. И имеет отношение к Атомной Станции. Я тоже думаю что совпадение. Но запросы сделай. И что у него по контактам?