Текст книги ""Фантастика 2024-181". Компиляция. Книги 1-27 (СИ)"
Автор книги: Валентин Леженда
Соавторы: Антон Федотов,Алексей Губарев,Олег Мамин,Павел Смолин,
сообщить о нарушении
Текущая страница: 235 (всего у книги 347 страниц)
Глава 26
Совместная жизнь, сначала, было незаладилась. Часа через два после того, как мы пришли домой, в дверь позвонили. Бедная Викуня пулей вылетела из постели, и принялась лихорадочно одеваться. Причитая, что это родители ее выследили. Я прекратил панику. Протянул ей свою рубашку, и сказал, что вот одетую, ее точно скрутят и увезут. А так есть шанс. Мне не очень верилось, что под дверью гневные мать и отец. Но мало ли, поэтому я взял ее за руку, и пошел открывать.
Я был прав, это не за ней. За дверью стоял Игорь Ан. Проворчав, что пора уж телефон включить, он протянул мне пакет с рыбой. Повернулся и ушел. Виктория очень умело сделала вид, что просто мимо проходила, и скрылась на кухне. Куда я и принес добычу.
Вывалив рыбу в мойку, я принял позу «роденовский мыслитель стоя». Нужно готовить, заявил я Вике. Жалко будет, если испортится. Она с энтузиазмом согласилась. И даже взялась было помогать. Но без души. Мысли ее были не здесь. И я сказал, что не верю, что ее предки приедут сюда. Так что волноваться не о чем. Она сидела и злобно сопела в кресле. А потом решительно заявила, что позвонит родителям. Только, Коль, не подслушивать, ладно? Взяла трубку и ушла в гостиную. Я хмыкнул. Я бы и подслушал, да раскаленная сковорода не позволяла все бросить.
Вернулась спустя минут десять. По прежнему недовольная, но поспокойней.
– Давай в субботу к ним на дачу съездим?
– Конечно, Вик.
– Мама говорит, что ты подозрительный тип.
– Это имидж. Иначе на меня девушки внимания не обращают.
– Нет, Коль, скажи. Вот чем ты все время занят?
– Хм. Ну, считай.
– Считай?!
– Ну да. Во-первых я студент нашего института. Получаю стипендию. Заседаю на кафедре …
– Раз.
– Во-вторых, я сторож по разводу мостов, на полставки. Не бог весть, но все же…
– Два.
– В третьих, я, и Сурков, работаем вместо Фреда дворниками. Ему самурайский кодекс не позволяет руки пачкать. Там по-разному выходит. Но не меньше чем за мосты.
– Скажите пожалуйста…
– В-четвертых, я, на сдельных условиях, работаю с ПО «Ленинец». В последний раз заработал почти пять тысяч. В – пятых…
– Еще и в пятых?!
– И в шестых будет, не сбивай меня. Я, с товарищем по старой учебе, и специалистами-атомщиками разрабатываем универсальный спектрометр, для оценки интенсивности и типа радиационных облучений. Ну, я тебе говорил, вообще то. Даже если они последние жлобы, тысячи три, внедренческих, я получу. А скорее всего десять – пятнадцать.
– Ты же сказал, что у тебя дафига денег?!
– И что, бездельничать? Поэтому, в-шестых. Я, когда был за бугром, переговорил там, с разной публикой. И они сучат ногами, и требуют этот прибор. И я пробую выяснить не только про производство, но и экспорт этого всего.
– Ага! Ты поэтому с нами на кафедре работаешь? Что бы ещё выезд получить? А я то…
– Ты правильно думаешь. Если бы тебя там не было, фиг бы меня там видели. Но не сбивай! В-седьмых, я недавно договорился с военными. Они хотят, что бы наша группа, что работает с «Ленинцем», делала предварительные обследования действующей радиолокации. На аэродромах двойного подчинения.
– Надо же…
– Но главное, Виктория, у меня девушка, от которой я без ума! И всей этой фигней я занят только когда без нее.
– Кооооль…. – она подошла и прижалась всем телом – и это все один человек?
– Я Вик, мог бы и больше. Но ты испачкала мою любимую рубашку. В муке, Вика. И будешь строго наказана…
В общем, я утащил ее в ванную. Пока я жарил рыбу, мы оба перепачкались в муке…
Нам очень повезло, что в ванной нашлась моя чистая футболка для Вики. Потому что когда мы, минут через тридцать оттуда вышли, с целью восстановить силы свежей жарехой, на кухне был Сурков. Деловито накладывал себе рыбу на тарелку.
– А вы что здесь делаете? – поинтересовался он.
– Нет, это ты что здесь делаешь? – оторопела Вика.
– Я первый спросил.
– Дело в том, Сурков, что завтра у нас с Викторией финальное заседание кафедры, и мы готовимся! – пришлось пояснить мне.
– В ванной?
– А где же еще?! – возмутился я.
– Хорошо, что мы одетые… – пробурчала Вика, а потом с подозрением уставилась на Суркова – Серёжа! Ты тут, вот так, не первый раз подъедаешься?
– Вика, богом клянусь, вот так, без приглашения, я сюда только изредка, когда телефон не отвечает…
– Коля?! Почему Сурков слоняется здесь как у себя дома?
– Вика, прости, но тебя никогда нет рядом. Ты, Виктория – то на кафедре, то со мной поссоришься… вот мы с Сережей и…
– Не переживай, милый – проникновенно сказал мне Сурков – все наладится…
В процессе этого трепа мы уселись за стол, я достал початую бутылку хаанчкары, налил, Вике и себе. Сурков отказался. После пронзительного Сурковского признания, Виктория поперхнулась. Пришлось стучать ее по спине, но она потом еще пару минут хохотала так, что было слышно на улице.
– Я чего пришел, Дух. – сказал Сурков выдавливая лимон на сомовый стейк – Дай тачку, мне по делам тут нужно. А завтра, давай в Кириши, за моей «Волгой» сгоняем, после этого вашего заседания?
– Нет, Сурков. В смысле, тачку то бери. Но завтра, после заседания кафедры, у нас запланирован налет на квартиру Лишовых. С выносом награбленного.
– А смысл?
– Нуууу, Сурокв. Что бы заявление девушки «мне нечего носить», было искренним, нужен крупный шкаф, забитый шмотками. Иначе это лицемерие.
– Ну, давай в субботу.
– Не, у нас с Викой визит к ее родителям, под Всеволожск.
Серега, осознав, что в эту пердь ему придется ехать на электричке, и в одиночку, с минуту оторопело смотрел на Вику. Она показала ему язык.
– Викунь, у меня к тебе важный вопрос. – печально произнес он – Скажи, когда ты родилась, ну, тоесть, когда дьявол взял частичку Всемирного Зла, и назвал его Вика, он хотя бы обнял тебя, так, по-отечески, прежде чем отправить на Землю, сеять ужас и раздоры?
– Ничего подобного, Сережа! – промурлыкала Вика – я всего лишь сдала свои белые крылья. Апостолы, и Отец Наш Небесный, плакали, и просили остаться. А я сказала, что нельзя Андрееву без присмотра. Того и гляди устроится дворником на полную ставку.
– Вот так значит? – скептически посмотрел на неё Серега, по простому откусывая кусок от стейка. И продолжив уже с набитым ртом. – но, Вика, где ты видела ангелов в футболке?
– А где ты видел ангелов без футболки?
Сурков, с набитым ртом, отчётливо затрясся, сдерживая ржание. Я тоже приложил титанические усилия что бы не заржать в голос.
– Сурков, у тебя трясутся руки, тебе не вкусно? – заботливо поинтересовалась Викуня.
– Это не имеет отношение к еде, просто я так устроен. – прожевал Серега.
– Коля, ты тоже трясёшься!
– Это все из за того, что Сурков так устроен.
Они персмеивались, а я думал, что с Сурковым мне в жизни повезло. Такого друга поискать. Редкий человек, на которого можно положиться, не опасаясь неожиданностей. А ещё, он из той удивительной породы людей, которых я для себя называю «А хули нет?».
Россия переполнена сакральным «На хер». От приказа – направления, до унылого вопроса. Ты такой – давай устроим каку ни будь фигню! Не догоним, так согреемся. А тебе в ответ – «А на хера?». Ты Дух, какой то мутный, все время тебе чего то нужно. Глянь вокруг, и так все отлично. Ну его на хер.
А Сурков – тот, кто на мое предложение всегда отвечал «А хули нет?». Давай рискнем. От нас не убудет. Может, повеселим всевышнего. Он там заскучал, похоже…
В общем, сожрав большую часть рыбы, Сурков забрал ключи и документы на авто, и отбыл.
Хитрая Лишова, увидев, что я собираю тарелки в мойку, вспомнила, что тезисы ее завтешнего выступления на кафедре остались на даче! Теперь придется по новой писать! С криками отстань, надавала по рукам, и скрылась в кабинете. Я не сильно расстроился. Хотя, конечно, решил как ни будь припахать Викторию, на мойке кастрюль. Убравшись на кухне и налив кофе, я закурил, и задумался. Посетивша меня идея, со всех строн мне понравилась.
Решил, что не использовать Фреда – это неправильно. Ну и, позвонил. Снял Игорь. Я сообщил ему цель звонка, и по пунктам перечислил, что мне нужно от Андрея Сергеевича. Тщательно все записав, Игорь заявил, что вот тут, как раз Фред вошел, можешь ему все рассказать, что бы не играть в испорченный телефон.
Потом мы мило поговорили с самим Андрюхой. Он пытался отбрехаться, но узнав, что с той стороны будет официальное приглашение, задумался. Пообещал перезвонить. А я, по срочному, заказал Хельсинки. Переговорил с милейшей Ксенией Андреевной. Потрепался о ерунде, попросив всем передать приветы. Оскару, Айне, Аните, и Лигите. Даже если у Фреда не выйдет, то попробуем в обход, подумал я. А тут появилась Виктория, заинтригованная моим отсутствием. Строго спросила, как же я вижу нашу дальнейшую жизнь? Я усадил ее себе на колени и заявил, что ближайшая перспектива, лет на сорок – очевидна и понятна. А вот потом – сплошная неясность:
– Совершенно не продуман вопрос чем мы, Виктория, будем заниматься всю нашу долгую старость? Нет, само-собой, сделаем себе татуировки – «я старенький, мне все можно». Ну, покрасим тебя в фиолэт. А мне хаер зеленый наклеим на лысину. А дальше что? Вика задумалась.
– Я планирую лапать юношей, переводящих меня через дорогу, – решила она подумав.
– А я тогда жалобы строчить в ЖЭК. На инопланетян. И мотоциклистам клюку в колеса совать – обрадовался я.
– Презервативы с балкона швырять!
– С анализами, – дополнил я. Вика прижалась, укусила за ухо, и мечтательно произнесла:
– Ну когда же, когда же пенсия?!
Я понимал, что барышня в стрессе. Поэтому весь вечер ее веселил. Мы смеялись, смотрели кино, и сплетничали про знакомых. Обсуждали планы на август, и искрометно ругались. Потому что у меня были свои виды на конец лета и начало осени. И я хотел сделать это сюрпризом. Где то в девять вечера отзвонился Фред.
– Я знал, Дух, что с тобой все не просто! Но к чему усложнять мне жизнь?
Оказывается, в Обком уже позвонили из Консульства. А завтра утром будет письмо. Пришлось долго оправдываться. Но Фред сказал что это он из зависти, ты, Колян, здорово все спланировал. Теперь можете собираться. Я, теперь, точно смогу все устроить. Тогда я обнаглел, и попросил организовать завтра, реальный звонок в институт. А я, перед этим, позвоню Игорю. Фред долго смеялся и обвинял меня в том, что я понтярщик…
Уже совсем поздней ночью я лежал в постели, и маялся бессонницей, слушая рядом тихое Викино дыхание. Не мог заснуть. Размышлял, что так оно и выходит. Еще совсем недавно, спроси меня всевышний, чего же ты, Коля, хочешь? И мой внутренний обормот мгновенно бы заорал – Носорога!!! Чтоб пер на меня! А мне ствол в руки. С подходящими патронами!!!. А сейчас, услышав этот вопрос, мой внутренний засранец не оставит обормоту ни одного шанса. Просто мгновенно выпалит – лежать рядом, слушать дыхание, смотреть, молчать…
После утренней пробежки я был безжалостен. Вытряхнул Вику из постели, и утащил в ванную. На ее искреннее возмущение, заявил, что так и выглядит совместная жизнь. Просыпаться рано, и ждать указаний. Она пыталась меня загрызть, но обошлось. И мы, незадолго до заседания кафедры, направились к метро. У нас неотложное дело, Вика! Нет, подождать не может!
Станция метро «Невский Проспект» – одна из самых глубоких в городе. Да и в мире. Хотя, «Финляндский Вокзал» – поглубже будет. Я ступил на эскалатор, и, развернувшись, оказался с Викой глаза в глаза. Корректные ленинградцы, не обращали на нас никакого внимания.
– Вика. Выходи за меня? Я сделаю все, что бы ты никогда об этом не жалела.
Глаза ее вспыхнули и все лицо вдруг стало ярким и завораживающим.
– А если я откажусь? – я видел, что она просто вредничает.
– Мы, внизу, сойдем с эскалатора, поднимемся обратно наверх, снова поедем вниз, и я сделаю еще одну попытку. И так, пока не согласишься.
Так и продолжая сиять глазами, она меня обняла, и сладко поцеловала. А потом очень серьезно сказала:
– Коля! Ты иногда меня злишь сильнее, чем это вообще возможно в принципе. Но даже тогда я хочу быть с тобой, и не вздумай смеяться.
Мы целовались как впервые, и совсем обо всем забыли. Пока мужик, что стоял на эскалаторе за нами, не похлопал меня по плечу.
– Ребята, осторожней сходите. И, поздравляю.
Подслушивал что ли? Но мы с Викой засмеялись, и, взявшись за руки, обошли будку Главной Тетки Эскалатора, и поехали вверх…
В связи летним, хоть и пасмурным, днем, на кафедре не многолюдно. Мы пришли с Викой прямо из метро. Глядя на нас, Проничева и Овчинникова засмеялись.
– В нашем институте, Лена, чего только не услышишь! – обронила Проничева. Надо полагать, наше с Викой расставание, оживленно обсуждается в массах. Но обсудить вопрос не вышло.
Пришел завкафедрой, еще какие то смутно знакомые преподы. После этого, больше часа, шло обсуждение нашей нетленки. Она уже поставлена в публикацию, но давайте уточним. Если коротко, нас хвалили. Но просили обратить внимание на следующее – и, списочек уточнений. Долго ли, коротко ли, но все закончилось. Выступили девчонки. Высказался я. Подытожила Проничева. Поручив не посрамить, руководство скрылось. И мы остались вчетвером.
– Хочу вас обрадовать, ребята. – заговорила Проничева – после доклада в Москве, мы, скорее всего сможем претендовать на поездку во Францию. По линии молодежных контактов.
– Наталья Олеговна! – начал я свой выпендрон – я правильно понял, что весь наш титанический труд был ради этой ерунды?!
– Андреев! – опешила Проничева – две недели во Франции для тебя ерунда?!
– Если бы я знал, о чем речь, мы бы уже давно были в Париже, а не чахли над толмудами!
– Коля! – тоном, не предвещающим ничего хорошего – ты считаешь, протолкнуть эту идею было просто?
– Нужно было, Наталья Олеговна, просто сказать – Андреев, хотим во Францию.
– И сразу поедем?
– Ну, мне нужно будет позвонить кое-куда. Документы опять же. Но, через пару недель уже бы уехали. А теперь ждать первого августа, выступать…
– Будь уже серьезнее, Коля. Эти твои фантазии…
– Знаете, Наталья Олеговна, вот именно в этом, отчетливо видна разница между мужским и женским подходом к решению вопросов.
– Хочешь сказать, что нужно просто захотеть?
– Да, Наталья Олеговна, ровно это я и хочу сказать. Без сложных интриг, помыкания коллективом, и не подставляя меня под удар. Никаких многоходовок. Вам просто нужно сказать. Андреев, нам хочется в Сорбонну. И все. Ну вещи собрать еще. Остальное я решу. Итак, в Париж едем?
Проничева засмеялась.
– Вот значит как ты ставишь вопрос! Я не очень тебя хорошо знаю, Коля, но ты иногда бываешь… – она запнулась пытаясь сформулировать.
– Наглый жлоб – мрачно сказала Вика, делающая вид что она не со мной.
– О! Оказывается, я тебя все таки знаю, Коля! Спасибо, Вика.
– Опять пошли увертки! Дамы! В Сорбонну едем?! Нужно просто ответить – да.
– Конечно! – пискнула Ленка. Я снял трубку и набрал номер. Ответил Игорь. Но дамы же этого не знают.
– Обком? Доложите Александру Фомичу состав группы из финэка, на Сорбонну, в августе – сентябре. Записывайте. Проничева. Да. Наталья Олеговна. Старшая группы. Лишова. Овчинникова. Андреев. Да, факультет финансов. И кафедра экономики. Хорошо. Ждем.
Опустив трубку, я наткнулся на взгляд Проничевой. Если не выйдет, то я попал. Сживет со свету.
– Александр Фомич, это Беляев? – спросила она.
– Совершенно верно – любезно ответил я – ответсек обкома по идеологии. Хочет отправить с визитом дружбы нас в Париж. Тоесть…
За столом секретаря кафедры зазвонил телефон. Все слегка оцепенело посмотрели на него, а потом на меня. Телефон умолк.
– Зря не сняли. Наверняка обком – произнес я как бе в воздух.
– Коля, прекращай паясничать – устало вздохнула Проничева.
– И ведь такая рожа самоуверенная, Наталья Олеговна, что я почти поверила! – пробурчала Вика. Открылась дверь и показалась девушка Маша Федорова, секретарь деканата.
– Как хорошо что вы еще не ушли! – воскликнула она – Наталья Олеговна! Звонили из обкома просили позвонить товарищу Беляеву. По поводу поездки во Францию. Просили, как можно быстрее, что бы подготовить вопрос к бюро обкома. Проничева в упор посмотрела мне в глаза:
– Я даже не буду справшивать – как. Я спрошу – зачем, Коля?
– Есть куча мелких причин. И одна важнейшая.
– И какая это?
– У Виктории семнадцатого августа день рождения. Я хочу что бы она в это день ехала со мной, в красном кабриолете по Ля Мойен Корниш, что на Кот де Азур.
– Всего лишь?
– Ну… как бы потом, у нас с ней не сложилось… этого уже никто не отменит.
– Я даже представить не могу, что же ты считаешь ерундой, Коля.
– Это очевидно. Нам всем – пятерка по кредитным операциям. Автоматом.
– Девочки, конечно, заслужили, и уже имеют свои пятерки. А вот ты, Коля, вызываешь у меня сомнения.
– Гм. А если мы с Викой возьмем вас, с нами, в кабриолет?
– Можешь идти, Андреев.
– Только позвоните в обком. На коммутаторе скажите, чтоб соединили с Беляевым. Он ждет. Вы уж не откладывайте.
– Скройся с глаз моих!
Выходя на набережную канала, Вика с любопытством спросила:
– Ты это давно задумал?
– Вот если бы некоторые скандалистки не бросали своих парней, перед их отъездом за рубеж, ты бы все знала!
И я рассказал ей, что выезжал зимой, что бы разместить в загранице средства, что мы добыли с Сурковым. И, на часть этих средств, планировал устроит студенческий обмен. Когда человек пятнадцать, из нашего института, выезжают во Францию, а дюжина сорбонцев учится у нас.
– Если бы ты, Виктория, не кочевряжилась, уже была бы в Париже. Но нет. Пришлось вернуться, и придумывать новый способ! И благодари бога, что план вывезти тебя и Приходько в горбах, мы сочли неизящным.
Она прижалась к плечу:
– Мы же пройдемся по магазинам?
– Пхе. Я вам, Виктория, официально заявляю, что мы слетаем на пару дней в Милан. С целью закупок одежды и обуви.
– А в Сорбонне, что мы будем делать?
– Читать лекции. Тоесть ассистировать Проничевой. А ей – достаточно будет рассказать свой режим дня, и тему своей кандидатской, и грандиозный успех обеспечен.
– А Ирка с Сережей?
– Все продумано! Они поедут позже, и с бэбиком. Вся Франция будет рыдать от умиления. И вообще, посмотрим, может останемся там, на пару семестров. А там и они подтянутся…
Собираясь перетаскивать Викины вещи к себе домой, я подготовлился. У ее дома нас ждало такси, что мы загрузим барахлом. Я думал, что нас ждут нудные сборы, с вздрагиванием от каждого шороха. Но все вещи, оказались аккуратно собраны! Чемоданы, портпледы и сумки, были уложены посреди её комнаты. На мой исполненный подозрений взгляд, она невинно похлопала длинющими ресницами, и я махнул рукой. Все равно все мужчины в той или иной мере – жертвы женских манипуляций.
Глава 27
В понедельник, в два часа дня, я подошел к рюмочной. На двери висела табличка «Учет». А за окном-витриной обнаружилась роскошная штора, не позволяющая увидеть, что же в рюмочной твориться. Я хмыкнул, и толкнул дверь.
Как обычно по понедельникам, в шесть тридцать, пришла Тамара. Но, как и всегда, когда у меня оставалась ночевать Вика, она не стала шуметь. Скрылась на кухне, откуда вскоре на весь дом вкусно запахло свежей сдобой. Может от этого, может быть от прочих треволнений, мы с Викуней дрыхли почти до десяти. Могли и дольше, но пошли звонки.
Первым оказался звонок Натальи свет Олеговны. Она сообщила, что наш вопрос, по поездке, решен в инстанциях, завтра мы должны подойти в деканат. Она переговорила с обкомом, и ее заверили, что на бюро обкома нашу поездку утвердят, готовьте документы. Коля, найди Вику, и приходите.
Я было решил не бегать. Из кухни так пахло, что я утратил волю. Но, тут из спальни явила себя Виктория, в пижаме. Лохматая и офигенная совершенно. Тамара Пылаева старательно поддерживает среди окружающих имидж туповатой свирепости. На самом деле ни тупой, ни особо свирепой не являясь. По крайне мере, увидев пижаму, она все поняла до всяких слов. И разразилась речью о том, что давно уже, Викочка, пора. А то этот Колька, знай напивается и пропадает непонятно где. Я-то думаю, что за чемоданы этот охламон притащил. Пойдем, попьем чаю, решим, куда что будем вешать и ложить. Ты, Коль, собрался бегать? Вот и беги. А мы здесь прикинем, что и как. Грустно переоделся, воткнул ноги в кроссовки, и побежал. Выходя сообщил Вике, что звонила Проничева, вопрос поездки согласован. Она весело фыркнула.
Выйдя из парадной, я повернул направо, и потрусил вдоль канала.
В субботу, в полдень, мы приехали к Викиным родителям на дачу. Светлана Артуровна барственно сидела в кресле, на веранде, и сверлила меня взглядом все время, пока мы шли от калитки к дому. Мы подошли, и я вручил ей букет белых роз, за которыми, как дурак, ходил с ранья на рынок. Я открыл было рот, собираясь сообщить, что Виктория теперь живет со мной. Но Вика опередила.
– Мама! Я тебе уже говорила, что теперь живу с Колей. Мы заберем мои вещи.
В общем, некоторая напряженность витала в воздухе, пока мы пили чай. Потом меня отправили делать шашлык, и я перевел дух. Пока я разводил мангал, пока мариновал мясо, Светлана Артуровна подуспокоилась, и даже принесла мне кофе. Но потом приехал со службы Борис Иванович. И дамы скрылись с глаз. Хотя, я думаю, подсматривали. Вдруг подеремся?
Да только Борис Иванович смотрел на меня уже по другому. И первое, что он спросил, поздоровавшись, было:
– Для бюро обкома готовят вопрос по вашей поездке в Париж. Ты вкурсе?
– Я – инициатор процесса – скромно объяснил я.
– О! не посвятишь в детали? А то мне в понедельник докладывать Юрию Филипповичу[14]14
Соловьёв, Юрий Филиппович – в начале июля 1985 г избран первым секретарем Ленинградского обкома, взамен ушедшего на повышение тов. Зайкова.
[Закрыть], а я лишь знаю, что вопрос вынесен от Беляева, от промышленного отдела, и экономического тоже.
Рассказал, что зимой, в Копенгагене, познакомился с французами-студентами. Слово-за слово родилась идея обмена. Они обещали напрячь профессуру и знакомых в МИДе. Не соврали. Хотят Питер посмотреть, Борис Иванович. Правда, они говорили, что консул будет хлопотать.
– Хлопочет. Вчера утром, в сводке прошло сообщение – досадливо поморщился Лишов – и пришло официальное письмо. Только, объясни мне Коля, почему Беляев, Халанский и промышленный отдел так хотят этого?
Я разгреб угли ровным слоем и выложил на мангал шампуры с мясом.
– Я всех знакомых напряг. Хотелось Вику порадовать. – ответил совершенно честно.
– Ты знаком с Андреем Александровым?
– Ээээ. мы учились в одной школе.
– Ну а что же ты молчал?!
– Да вы и не спрашивали.
Я оглянулся на окна дома и веранду, где вроде бы никто не подсматривал, и достал из сумки бутылку «Двина» и две металлические походные кружки. Открыл и неаристократично плеснул по глотку.
– Борис Иванович! Все равно мы Викой будем вместе, чего нам с вами ругаться? Давайте мировую? А с этой поездкой… ну, Михал Сергеевич требует нового мышления? Его есть в Питере! Поездка студентов экономистов – первая ласточка! А?!
– Подожди, я должен понимать. Андрей тебе помогает?
– Там была договоренность, что будет напрямую письмо в обком из Сорбонны. В институт и министерство. Но что то поменялось. И тогда я попросил его посодейтсовать. А так – совершенно реальный международный проект Сорбоннского университета по международным контактам. Они там, со многими странами так сотрудничают. С Кубой, с Польшей и Венгрией. Только мы не охвачены. Правда, я не очень понимаю, орготдел то причем?
– Он теперь называется – общий отдел. Я начальник этого отдела. Каждое утро докладываю первому секретарю список вопросов, что требует решения. Готовлю список вопросов к рассмотрению бюро.
– Прямо каждое утро? – мы чокнулись.
– Ежедневно, кроме воскресенья, в восемь двадцать, я докладываю первому секретарю положение дел в городе, кладу на стол сводку КГБ и милиции, по происшествиям, и примерный график на день. В девять тридцать рабочий день начинается по утвержденному графику.
– И наш вопрос доложили?
Пришла Вика. Принесла два бокала и блюдце с нарезанным лимоном. Нас промели с коньяком, но решили не обострять, а дать спокойно поговорить. Я налил в бокалы, и поставил бутылку на стол. Борис Иванович чокнулся со мной, и сказал:
– В понедельник доложу. Решим положительно, а то я поначалу не понял. Думал у вас там, в ректорате совсем из ума выжили.
Вика засмеялась:
– Папа, расскажи лучше Коле, что ты подполковник КГБ.
– Даааа? Знаете, Борис Иванович, Виктория – практически эталон и идеал. За исключением одного недостатка. Высокопоставленные родители.
– Ничего, Коля, привыкнешь.
– Так вы в обкоме от КГБ присматриваете?
– Нет конечно, ты, Ви, слышала звон, а не знаешь. Я подполковник запаса. И никакой романтики, шифрование и спецсвязь. По гражданской специальности. Иногда подумываю уйти из обкома. В КГБ сказали, только заявление напиши. У тебя шашлык не подгорит?
Я попрыскал на угли водой. Запах стал одуряющий.
– Что, в обкоме так тяжело?
– Гм. Моего предшественника, увезли из кабинета Романова с инфарктом. В больницу, где он и скончался спустя десять часов. А тут – родная дочь нервы треплет. Ты вот, при ней, расскажи, что у тебя, Коля за история с Вайнштейном случилась?
– А пускай она вам сама расскажет. Я стесняюсь.
Потом Вичка с удовольствием рассказала отцу историю «Битвы при Океане». С моими скупыми комментариями. Осознав, что им пытался манипулировать главмент, Лишов рассвирепел:
– Ну все. Горошко достукался.
– Не стоит, Борис Иванович. Мы, когда эту историю с Фредом, тоесть с Андреем Александровым обсуждали, решили не возбухать. Пусть теперь будет.
Впервые начальник общего отдела Ленинградского обкома КПСС взглянул на меня как на равного.
– Хм. Ты прав, Коля. Вот же… Может и правда уйти в КГБ?
– Да ладно вам, Борис Иванович. Сейчас они вам каждое утро докладывают. А уйдете – будете вы по утрам докладывать.
– Вика, а ты сразу поняла, что твой парень специально дураком прикидывается?
– Я, папа, думаю, что ему просто везет. А так, у него по политэкономии четверка.
– Трудно тебе, Коль, будет. Но – сам напросился. Не говори потом, что я тебя не предупреждал.
Больше о серьезных вещах не разговаривали. Провели приятные выходные загородом. Викина мама совершенно спокойно сообщила, что в комнате Виктории теперь двуспальная кровать. Заставив Вику краснеть, а ее отца прятать ухмылку. Вечером, когда мы оказались со Светланой Артуровной наедине на веранде, она проронила:
– Я хотела бы, что бы ты, Коля, понимал. После ухода Зайкова в Москву, новый первый секретарь может решить, поменять главу важнейшего отдела. Ты теперь человек нам не чужой, поэтому, постарайся не дать повод товарищам упрекать Бориса Ивановича хоть в чем то.
Видимо, это было посвящение в свои. Потому что после этого она стала совсем обычной, приятной теткой. Потащила нас к соседям, на именины внука. Как и все именины маленьких внуков – это был всего лишь повод устроить вечеринку. Хотя бы потому, что внуку всего два годика. Народ, что веселился – разного рода номенклатура. Приятные, веселые люди. С пару часов публику развлекал Михаил Боярский. Как я понял, это был своего рода корпоратив. По кране мере, именно так это и выглядело. Он, отпев, выпил и закусил на кухне, и уехал. А мы еще долго танцевали и тусовались.
На следующий день, долго гуляли с Борисом Ивановичем. Я так понял, он хотел получше меня узнать. А еще, я чувствовал, что он мне благодарен за неожиданные выходные. Да и то, уезжает спозаранку, возвращается поздно, и почти без выходных. В воскресенье вечером мы уехали. Вика призналась, что страшно переживала. От тебя, Коля, чего хочешь можно ожидать…
Вернувшись с пробежки, я не был удивлен. Именно так я представляю себе разруху. Все шкафы были раскрыты для инспекции. Вика с Томарой оживленно обсуждали разложенные в гостевой комнате наряды, и меня едва заметили. Впрочем, пока я был в душе, дамы устроились на кухне, продолжая малопонятную мне дискуссию. Я решительно не понимал, что было не в порядке в моем быте, если пара чемоданов с женскими вещами требовали столько разговоров. О чем и заявил, налив кофе. Дамы на мгновение потеряли дар речи.
– Какой же ты придурок, Колька! – пришла в себя Томара – как ты только Вику нашел, с таким умишком?
– Да уж, чистая случайность. Винтить некого.
Хорошо что мне дали булочек. Но, все же, выгнали в кабинет. Я конечно орал, что меня обманули. Что Лишова, только прикидывалась идеалом, который что не наденет – и прекрасна. А на самом деле…
Тем не менее, устроившись за столом, я достал справочник по спектрометрии, и приступил к вдумчивому изучению. Да так увлекся, что всеостальное шло фоном. Какой-то уборочный шум в квартире, телефонные звонки… пока Вика не засунула голову в кабинет, и не сказала, что это меня. Какой-то Полянский. Я снял трубку. И мы с ним, как то совершенно не заметно, договорились встретиться. В два часа в этой рюмочной, где ты часто заседаешь. Я договорился, Коля, нам никто не помешает…
И вот, войдя в рюмочную, я понял, что Виктор Иванович имел ввиду. В заведении никого не было. Лишь Валентина Марковна, скучала за стойкой.
– Здрасьте, Валентина Марковна!
– Это для тебя, что ли, Коля, мне закрыться приказали?
– Это как?
– Позвонили, и сказали, что будет частное мероприятие. Какой-то Полянский мне все расскажет. А тот позвонил, час назад, и сказал что задержится, пусть Коля Андреев подождет.
Я мысленно почесал затылок. Я думал, что будет короткий финальный разговор. Махнем по рюмке и расстанемся. Меня пугнут карой за разглашение, я заверю что ни-ни. По глотку коньяку и адью. Но, похоже, все не так. Не стал задумываться. Скоро все проясниться.
– Не переживайте, Валентина Марковна! Смотрите как у вас теперь уютно! Говорю же, поставьте красивую кофе – машину. Мороженое опять же. От студенток будет не протолкнуться.
– Нет уж, Коля. Я это видела уже. Сначала студентки толпами, потом на них интуристы слетятся, а потом мне в КГБ скажут, что меня зовут не Валентина, а «Овод». Потому что я теперь тайный агент.
Открылась дверь и вошел Полянский. Все в том же простеньком костюмчике, с портфелем, и весь из себя такой незамысловатый. Поздоровался со мной, кивнул Марковне, и повел меня за столик у стены. Хозяйка, пока мы устраивались и закуривали, принесла бутылку коньяка, кофе, пепельницу. Я уставился на Полянского, вопросительно подняв бровь. Типо – чего звал?
Он, для начала, рассказал, что лишний раз о произошедшем лучше не распространяться. И что наша с Серегой акция произвела хорошее впечатление. В связи с этим в МинОбороны принято решение.
– Вам обоим, в связи с тем, что ваше образование уже можно считать неоконченным высшим, присваивается звание лейтенант. Учебные сборы считаются пройденными. Вот, ознакомься и распишись.
На стол легла папка. Открыв, я удивился. Мало того, что там было мое фото. Хотя я не фотографировался. Там, не нескольких листках, были весьма подробно изложены все мои кондиции, и навыки. Все этапы обучения, подготовки, и результаты зачетных мероприятий. Скрупулезно перечислены все мои особые приметы, то есть шрамы. В кармашке на внутренней стороне лежал жетон с личным номером. Только, в случае призыва, я был прикреплен не к военкомату, а к конкретной в/ч 54607. Куда и должен самостоятельно добраться, а случае мобилизации. Где то в Рязанской области. Я поднял глаза.
