Текст книги ""Фантастика 2024-181". Компиляция. Книги 1-27 (СИ)"

Автор книги: Валентин Леженда

Соавторы: Антон Федотов,Алексей Губарев,Олег Мамин,Павел Смолин,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 336 (всего у книги 347 страниц)

Глава 14

– Ворота открылись две минуты назад.

– Не мешай делать вид, что мне плевать, – не спешила отпускать меня Вилка.

– Засчитано! – хрюкнул я. – Поехали.

– Поехали! – с демонстративной неохотой на лице она заехала в заливаемый дождем двор.

– В такую погоду смотреть кабана – одно удовольствие! – подбодрил ее я. – Вот что ты видишь?

– Гроза, ливень, темные силуэты свинарников, – перечислила она.

– Зловеще! – пояснил я. – А зверушка – новая.

– Как «Остров доктора Моро?», – предположила она.

– Подходит! – одобрил я. – Вон нам товарищ в черном дождевике поверх белого халата машет. Спорим, он скажет что-нибудь очень подходящее к атмосфере?

– На что? – заинтересовалась Вилка.

– На «Эскимо», – предложил я.

С улыбкой закатив глаза, она согласилась, и я «разбил». Предусмотрительная Виталина подхватила с заднего сиденья пару зонтиков, и мы покинули машину, и встретивший нас лысый, лет сорока, бородатый и усатый мужик, лицо которого прямо-таки кричало «я в поле родился, в поле вырос, в поле живу, и в нем умру!», не подвел:

– Гибрид сожрал трех своих сородичей!

Я покосился на Виталину, и она улыбкой подтвердила – будет тебе «Эскимо».

Познакомились – Аркадий Викторович, доктор зоологических наук. Товарищ повел нас внутрь свинарника, справа и слева от относительно чистого прохода – загоны с хрюшками. Ароматы соответствующие, но надушенный платочек к носу мы прикладывать не станем – рожей не вышли.

– Далее гибрид высосал двух свиноматок почти досуха! – продолжил жаловаться мужик, фанатично поблескивая глазами и энергично размахивая руками. – Мы едва-едва выходили наших многократно награжденных передовиц животноводческого производства!

Да у нас же здесь энтузиаст! Сожаления мои ему точно не нужны:

– Настоящая наука нередко сопряжена с риском.

– Очень правильное наблюдение, молодой человек! – оживился свиной доктор наук. – Мне вот говорят: «Аркаша, сорок пять лет, а ты все со свиньями возишься. Пора бы и остепениться», – добавив голосу противного писка, процитировал он. – А может мне в кабинете душно?! – он остановился, демонстративно зажмурился и глубоко вдохнул окружающие запахи.

Нас с Виталиной передернуло. Но какой человечище! Надо брать:

– Аркадий Викторович, сразу после уборки урожая под наше руководство перейдет три колхоза. Будем объединять в совхоз и выводить в передовики. Пойдете к нам самым главным зоотехником? Цель – питомник для производства и распространения по СССР хрюшек как можно лучше.

– НИИ не дает мне вьетнамских вислобрюхих свиней, – намекнул он.

– Это которые хорошо переносят мороз, могут питаться даже сеном, на зависть плодовиты, а еще – хорошо приручаются и могут использоваться в качестве самого настоящего домашнего животного? – уточнил я.

Товарища доктора наук подбросило. Глядя куда-то очень глубоко внутрь себя, он переспросил:

– Домашнего животного?

– Домашнего животного! – радостно подтвердил я.

– Ну теперь держись! – с нехорошей ухмылкой пригрозил он кому-то, кого здесь нет.

Простите меня.

– Я согласен! – необычный питомец лишил Аркадия Викторовича последних невеликих сомнений.

– Спасибо, вы не пожалеете! – пообещал я, пожимая, справедливости ради, очень чистую руку. – А теперь, если можно, я бы хотел вернуться к гибриду.

– Ах да, гибрид! – переключился он на чуть менее интересную тему. – В возрасте одного месяца откусил палец младшему зоотехнику! Отдавать отказался, пришлось выменивать на яблоко. Пришили, – уточнил для испытывающего муки совести меня и спросил. – Скажите, молодой человек, а как вам удалось…

– Извините, Аркадий Викторович, это засекречено, – оправдываться было лень.

– Понимаю, – грустно вздохнул он. – Что ж! – просветлел и похлопал меня по плечу. – Все равно такое глубокое увлечение свиноводством в столь юном возрасте заслуживает всяческого уважения!

– Наша глобальная цель – увеличить потребление мяса на одного гражданина на пять килограммов! – похвастался я. – У вас случайно нет знакомых птицевода и корово,.. извините, не знаю как правильно.

– Специалиста по разведению крупного рогатого скота! – гоготнул ученый. – Такие знакомства у меня есть, – благосклонно кивнул. – Но за себя-то я сам решаю, а…

– А ручаться за пионера перед другими – совсем другое дело, – покивал я. – Если дадите телефоны, я поговорю с ними сам, а вы будете не при чем.

Добрались до двери в конце свинарника, товарищ доктор наук сунул в массивную дверь не менее внушительный, матово поблескивающий в свете ламп ключ, в проемах узких окон свинарника блеснула молния, и одновременно с душераздирающим скрипом двери ударил гром.

– Смазать бы, – буркнул себе под нос Аркадий Викторович, немножко разрушив магию момента.

Будь Гибрид человеком, я бы охарактеризовал место его содержания как ШИЗО, а так – отдельный загон с более чем трехметровой высоты, сваренным из металлических труб шириной в руку, ограждением.

Сама зверушка прямо удалась – по подбородок нынешнему мне в холке, покрыта даже на вид непробиваемой черной шерстью, во рту – мощные двадцатисантиметровые клыки, а мелкие злобные глазенки смотрят подозрительно разумно. Увидев гостей, кабан завизжал, разогнался и проверил ограждение на прочность.

– Сначала мы пытались держать его на улице, – переждав гул, прокомментировал ученый. – Но первой же ночью особь выкопала себе путь на свободу. Его прогулка дорого обошлась нашим курятникам.

– Все, что нужно, у нас есть! – решил я. – Гибрид обладает повышенной тягой к жизни, как следствие – агрессивен, хитер, обладает зачаточными навыками шантажа и способен наносить урон сельскому хозяйству стратегического противника! Примите мои поздравления, Аркадий Викторович, наш гибрид – настоящий прорыв!

– Времена «науки без границ» давно прошли, – ответил он, пожимая протянутую руку. – И если мировой империализм превратил ее в оружие – почему мы не должны?

– Полностью с вами согласен, – покивал я. – А такой гибрид у нас один?

– Этот – один, но второе поколение в количестве двенадцати особей растут по отдельности, – ответил он. – Я же говорил – жрут друг друга.

– Природа жестока, – вздохнул я и спросил Вилку. – Хочешь маленьких гибридов-каннибалов посмотреть?

Бахнул гром, девушка поежилась, но любопытство победило:

– Хочу!

– Покажете, Аркадий Викторович?

– Можно, – улыбнулся ученый, и через черный выход под дождем и по грязюке повел нас к соседнему свинарнику.

От взрослой особи маленький поросенок отличался почти отсутствующим волосяным покровом на пятнистой коже, отсутствием клыков, и, конечно же, размером – примерно в десятую часть упитанной свиноматки, выданной ему в кормилицы.

– Не вздумайте гладить, барышня! – одернул ученый потянувшуюся к питающемуся поросенку Виталину. – Гибрид коварен!

Грянул гром, и поросенок отпустил сосок, повернулся к нам и злобно заверещал, оскалив мелкие зубки.

– Чистое зло! – прокомментировал я.

– На первый взгляд нелепое, но потенциально вполне эффективное биологическое оружие, – поправил Аркадий Викторович. – А главное – ни одна конвенция не запрещает запускать на территорию противника необычных свиней.

– Что ж, с нетерпением буду ждать новых встреч, Аркадий Викторович, – ресурс свинарника исчерпан, можно и домой.

– До свидания, молодой человек, барышня.

И, сразу же потеряв к нам интерес, он направился к неразборчивой с такого расстояния суете в другом конце свинарника.

– А ты умеешь печатать на английской раскладке? – спросил я Вилку по пути к машине.

– Умею, – кивнула она.

– Ну его этого Аджубея, пойдем слепим полноценную англосаксонскую адаптацию «Миши».

– Нашел мне работу, да? – хихикнула она.

– Не люблю, когда мощности простаивают, – улыбнулся я и забрался в «ГАЗик».

* * *

В Академии художеств мне понравилось – Николай Васильевич Томский с делегацией местных педагогов встретили меня у входа, мы сделали коллективную фотографию в фойе (Вилка в пролете), потом нам провели экскурсию – интересного было много! – и повели в столовую трескать «корзиночки» с компотом. Наконец-то кто-то нормально подготовился ко встрече высокого гостя!

– Мне с лебедем больше всего нравятся, а вам? – спрашивал я полуседых (это еще до меня было) товарищей.

– Мне всегда нравились с грибом, – вежливо поддержал беседу Николай Васильевич.

– А мне – с листочками, – поделилась ограничивающаяся диетическим компотом Виталина Петровна.

– Вам отдать? – предложил я президенту Академии.

Я себе все три взял, но Вилка не будет.

– Спасибо, Сережа, кушай на здоровье, – поскромничал он.

На экскурсии мы очень плотно поговорили об искусстве, поэтому легкая клоунада немножко заработанного авторитета не испортит. После столовой отправились подписывать бумажки, я посмотрел на «итого» и приуныл: натурально американская комедия «Миллионы Брюстера»! Десяток бронзовых статуй обойдется в совершенно никуда не годящиеся сто двадцать тысяч рублей. Цены разнятся, и это – насчитали по максимуму, за «крупный рогатый скот» в натуральную величину, в реальности будет меньше. Подумав, запросил статую отдельную – той самой вислобрюхой вьетнамской свиньи. Очень хотелось увековечить за будущие подвиги перед Родиной и Гибрида, но дед по ушам даст – секретно же! Придется моим поросяткам довольствоваться общей на всех звездой Героя, врученной секретным приказом. И, раз уж меня тут расстроили:

– Старшие товарищи из Горкома во главе с Виктором Васильевичем Гришиным в скором времени возьмутся за благоустройство парка Сокольники, – слил немножко инсайдов. – И было бы очень здорово масштабировать наш скульптурный опыт на новом уровне – скажем, пятьдесят бронзовых статуй. Половина – наши всеми любимые культурно-исторические деятели, половина – лесные животные.

Товарищи «академики» мои фантазии, само собой, приняли за сигнал, и обещали «тему» проработать. Гришин, как опытный аппаратчик со стажем, в свою очередь, тоже примет это за сигнал и перечить не станет. Слыш, плати!

– Еще нужно изготовить табличку с твоим именем, – напомнил Николай Васильевич.

– Совсем не нужно! – с улыбкой покачал я головой. – Для людей делается же, а не чтобы похвастаться. Перед ребятами неловко будет – как можно нормально дружить с ровесником, у которого пруд переделать денег хватает, когда отец – алкаш? Простите, товарищи, но про мою причастность к проекту лучше вообще никому не знать. Можно? – и жалобные глаза.

Правом на анонимность меня наделили, и мы с Виталиной покинули Академию художеств, чтобы отправиться в Кремлевский концертный зал, на запись концерта в честь Дня Победы.

– Ненавижу деньги, – пожаловался я по пути. – Вот бы их у меня никогда не было.

По радио заиграл «Батяня-комбат». А? «Не формат»? Извините, товарищи из худсовета, все вопросы к генералу Епишеву, ему ух нравится!

– Плюс тридцать с хвостиком копеек, – обреченно вздохнул я. – Разок сыграла, и Сережа получил на мороженку. Но играет-то везде и сутками!

Творческое наследие Ткачева с недавних пор оплачивается по самым высоким тарифам.

– А, так сказать, «лайф»-мероприятия оплачиваются отдельно, мне квиточек за сегодняшний концерт показывали, там – восемь тыщ рублей. За «праздничность», надо полагать.

– Ты жалуешься или хвастаешься? – уточнила веселящаяся от моего бурчания Вилка.

– Удивляюсь вслух, – улыбнулся я. – Такое ощущение, что старшие товарищи тоже ненавидят деньги, поэтому изо всех сил стараются уничтожить экономику.

Виталина достала блокнотик и нарисовала палочку, прокомментировав:

– Тридцать второй раз за эту неделю!

– Вот и доноси старшим товарищам, – вредным тоном заявил я. – Мучается мальчик, душой за суверенный рубль болеет. «Слезинка ребенка» – тоже рычаг давления, которым я не буду стесняться пользоваться. Плюс – однажды я такой весь молодец приду на ковер к членам Политбюро и со смаком скажу: «А я же говорил!». Надо еще с Гришиным на тему кооперативов с точки зрения городского благоустройства совершенно антисоветски поговорить.

– Например?

– Например – поручать уважаемому предпринимателю кусок территории, чтобы мусор убирал и немножко облагораживал. Представь, насколько количество геморроя у Горкомовцев уменьшится?

– И какие возможности для взяточничества! – мечтательно вздохнула она.

– Не без этого, – развел я руками. – На наших благословенных землях кооператора трясти вообще приятно и удобно – народ непуганый, БХСС к таким методам работы непривычен. К счастью, воспитание никто не отменял, и откровенных социопатов будет не так много. Да большинству просто в голову не придет, например, ребенка новоявленного коммерсанта с целью получения выкупа похищать. Но веселье все равно начнется еще то.

– Так может и не стоит? – вполне резонно спросила она.

– Уже не победишь, поэтому нужно возглавлять, – объяснил я. – Это как «ипподромы» – отстойник для особо активных членов общества. В «черную» все равно работать будут, а так – хотя бы налоги платятся и цены вменяемые. Однажды придется смириться и научиться жить немножко по-новому, – вздохнул. – В том числе мне. Расскажешь как себя правильно вести на жутко пафосных мероприятиях для взрослых?

– Расскажу и покажу, – пообещала Вилка. – Сигналы уже поступали, хорошо, что сам предложил.

– Дают немножко в свободу поиграть, – оценил я. – Это хорошо.

В Кремле нас сразу окружила толпа дяденек с пугающего размера звездами на погонах флотских и сухопутных парадных форм, отсекла от прибывшей и обреченной сидеть в дальних рядах семьи, и почти насильно усадили аж в середину третьего ряда. Демонстративно обозначили любимчика, так сказать – коллеги по цеху прямо призадумались. Хе, дедова плешь всего через ряд, можно жеваной бумагой плеваться – благо ручку сам подарил.

Концерт начинался с получасового сета, где меня не было совсем – играли и пели тематическую классику. Зато потом бахнули «Марш защитников неба» – в девичестве «Имперский марш» из Звездных войн. Зрелище – сюрреалистическое, но пробирает знатно! Следом – марш из Ред Алерт, этот – со словами. Ну куда без них?

Далее пошла основная программа по стандартному регламенту – Ткачева ставим «через одного». Суммарно – полтора часа, ВИА меня очень вежливо попросили не совать, серьезное мероприятие все-таки. Так-то было можно, но я же разумный пионер, и все понял.

Нет, уважаемые товарищи генералы, еще болею, и на афтерпати «немножко губы смочить» мне нельзя. На следующий год – с удовольствием! «Селебы» не подходят, значит можно ехать с родными домой. Вечер сегодня немножко особенный, потому что в «Спокойной ночи малыши» покажут «Маму для мамонтенка». Дорисовали – можно нести что-то еще.

Котлеты, пюрешка, салаты, «Буратино» – ну не хочет мама спокойно сидеть, и Тане не дает.

Куклы показали сценку, и на экране появился тысячи раз виденный мультфильм. Один в один потому что – те же люди с тем же сценарием и теми же персонажами собирали.

Пообнимались, немножко поплакали, и…

– Толя, скорую!

Новый родственник расстроился, что пропустил такой-то мультик, и решил появиться на свет в ночь на восьмое мая.

– Алёнка! Алёнка! Алёнка! – имитируя помощь, бегала по квартире довольная, науськанная мной Таня, выпрашивая у Вселенной младшую сестру.

Дядя Толя заикающимся от волнения тоном бубнил в трубку адрес, а я мощно посочувствовал лежащей на диване с болезненной гримасой на лице, охватив руками живот, маме:

– Парад теперь пропустишь.

– Ой, уйди! – кинула она в меня подушкой.

– Не-а! – поймав снаряд, сунул его за спину. – Сейчас все вместе в больницу поедем. Ну как я уйду?

– Не уходи, Сережка, – нелогично, но очень приятно попросила мама.

Глава 15

– В общем, я выпросил себе несколько дней райской жизни. Сейчас мы с вами съездим за Надей, сходим на парад, и все вместе поедем жить к нам аж до двенадцатого числа. Мама будет лежать в больнице, а папа, как мужчина, признал мое право немножко пожить под одной крышей с тремя девушками! – объяснил сидящий на переднем сиденье «Запорожца» довольный пионер Виталине по пути на Северо-Запад, где очень неудобно живет семья Рушевых.

Погода – отличная, ласковое солнышко с разгоном облаков справилось само, словно желая присоединиться к лучшему в мире народу в этот без всяких преувеличений великий день.

Сидящая сзади, одетая в серую блузку и черную юбку ниже колена Таня с собранными в косу волосами слегка ткнула меня кулаком в здоровое плечо и поправила:

– Мы будем рисовать парк!

Проект готов на две трети. Параллельно, опять же втроем, состряпали «Котенка по имени Гав», уже отправлен на «Союзмультфильм».

– А мне можно? – улыбнулась ей Виталина.

– Можно! Виталина Петровна хорошо рисовать умеет, – пояснила мне Таня.

– Не знал, но стоило ожидать, – признался я и добавил для машинистки. – Мама просила передать просьбу за непутевыми нами присмотреть, но дело добровольное.

– Если Наташа попросила – придется присмотреть, – с улыбкой уговорилась девушка и вредным тоном добавила. – Мальчики спят отдельно.

– В своей комнате, – согласно кивнул я. – Больному нужен покой. А вы не сломайте колыбельку для Алены Анатольевны Судоплатовой 08.05.1969 года рождения – папа Толя как раз должен ее поставить, прежде чем свалить жить в одну из двенадцати вопиюще-буржуазных комнат деда Паши.

– Это и без тебя понятно! – фыркнула Таня.

Добрались до Надиной девятиэтажки – родители на парад не идут, а дочку ко мне отпустят хоть когда, хоть куда, и с огромным удовольствием, потому что им Фурцева о моей роли в Надиной судьбе рассказала. Погрузили сумку и этюдник художницы в багажник и поехали к Красной Площади. Я представил Виталину Петровну Наде.

– Ты художница? Это твои рисунки у Сережки на стенах висят? – начала товарищ лейтенант налаживать дружбу с новым кусочком окружения объекта.

Доверив дело профессионалу, залип в окно, где то и дело мелькали компании вооруженных транспарантами людей разных возрастов. Ветеранов – полно! А почему они, кстати, должны платить за проезд в общественном транспорте? Потому что их много, и немалая часть – вполне себе трудоспособного возраста? Все равно транспорт в СССР убыточен, так какая разница? Ух, дайте мне только до руля добраться!

На центральную трибуну меня от греха подальше сегодня никто не пустил, усадили подальше, зато вся площадь оживленно глазела на сидящего спереди в окружении генералов Никиту Сергеевича Хрущева. Толстый! А меня вот к нему не пускают, ну что за несправедливость? Еще один пункт к послезавтрашнему разговору с Генсеком.

Марши, сразу после классики, играли и на параде – не оплачивается, потому что «народное». Дед Юра сотоварищи с трибуны важно надували щеки и рассказывали, как сами мы ни-ни, но, если что, не обессудьте и хвастались ракетами. Все привычно и стабильно.

– А вот и делегация китайских товарищей, на очень вежливом отдалении от Никиты Сергеевича, – обратил я Виталинино внимание на щурящихся на солнышко азиатов.

– Дипломатия! – глубокомысленно заметила она.

– Мы с азиатами в дипломатию играть очень любим, – доверительно поведал ей я. – Никто никогда ничего прямо не говорит, зато подают сигналы.

– И какой здесь сигнал? – хихикнула она.

– Никакого, просто у товарища Хрущева с ними не очень, и мы об этом знаем и помним. Одно из проявлений нашей новорожденной, но крепкой и нерушимой дружбы с китайскими товарищами. Также мы можем наблюдать полный комплект послов и представителей ООН и НАТО. Вывод: противник погряз во Вьетнаме, поэтому временно трансформировал волчий оскал в кроткую улыбку. Но вот прямо сейчас у нас все хорошо – своего рода пик силы. Дальше мы либо покатимся вниз, либо как следует поработаем, чтобы на узенькой вершине усидеть.

– По пятнадцать часов в неделю? – подколола меня Виталина.

– Я по пятнадцать, – кивнул на трибуну членов Политбюро. – Старшие товарищи по пятнадцать – вот уже полная рабочая неделя без выходным и перерывов накапала.

Досмотрев парад, отправились домой. Девочки переоделись в халатики, и мы отправились на кухню лепить пирожки из приготовленного мамой вчера теста и слушать Сережины песни на магнитофоне. Не удержавшись, выдал им пряник:

– Приглашаю вас всех завтра в Большой театр на балет «Спартак».

Вот и поцелуи в щечки! Разве сегодня не хороший день? Усиливаем!

– А до него – в кинотеатр Минкульта, смотреть два мультфильма про Астерикса.

Кто такой Астерикс девочки не знали, но порадоваться им это не помешало. Ну не сидеть же нам дома как сычам? Французский мной впитан, Вилкой – честно выучен, так что с переводом совладаем.

Следующие дни доделывали проект парка и веселились, а одиннадцатого пришлось съездить на поклон к Гришину, который от проекта немножко приуныл – стесняться мы не стали, и миллиона на два-три товарищи из торговой мафии «прилипли». После это пришлось вернуться домой, на разговор с Андроповым.

– Поедем в зоопарк! – велел я дамам оставаться в машине и забежал в квартиру – одышки почти уже нет!

– Добрый день, Сергей, – бодро поприветствовал меня Генеральный.

– У меня четыре просьбы, – затараторил я. – Первый – валютные доходы от кубика направлять в специальный фонд, который будет отправлять наших ребят лечиться за рубежом. Надя такая одна, но болеют-то многие. На мой взгляд – будет справедливо. Вторая – на всякий случай дублирую запрос дать мне поразвивать колхозы. Третья – в очередной раз прошу о личной встрече с Никитой Сергеевичем Хрущевым. Просьба четвертая – в рамках подготовки к написанию производственного романа о золотоискателях прошу разрешения профинансировать золотоискательскую экспедицию. Со мной в нее поедет Виталина Петровна.

Зачем искать клад, если можно найти месторождение?

– Куда? – уточнил Андропов.

– В общем смысле – на Колыму. Место было выбрано вчера, случайно, – ответил почти правду.

При девочках дело было.

– Мы с товарищами подумаем. И заявление в письменном виде, – всеобъемлюще ответил Генсек.

Вот и поговорили. Все мне дадут, никуда не денутся – лишь бы непоседливый мальчик чем-то конструктивным занимался. Ну а пока можно возвращаться к вполне заслуженным, несмотря на Вилкин стеб, выходным!

* * *

– «Выделить для проведения эксперимента колхозы Красный картофелевод, Каменевка и Глинный, преобразовав их в совхоз «Потемкинская деревня»»…

Сидящая за столом в моей комнате Вилка перебила:

– Назвал так назвал!

– Это – глубоко иронично, – пояснил я и продолжил читать письмо из Министерства сельского хозяйства. – «Директором совхоза назначить Судоплатова А.П.» Заметь, – обратился к машинистке. – Он еще, во-первых, не согласился, во-вторых – я никому про это не говорил.

– Я настучала, – пожала плечами она.

– Вилочка хорошая! – простил я ей этот грех. – «Назначить Судоплатова С.В»…

– Это – ты! – перебила Виталина собравшегося прояснить этот важный момент меня.

– Я! – подтвердил я. – «…заместителем Парторга». Короче, я теперь массовик-затейник и любимый тамада в одном лице! А посему нам с тобой жизненно необходимо побывать во всех трех колхозах еще до вступления этого… – потряс письмом. – В законную силу десятого ноября!

– Владения изучить? – улыбнулась она.

– Каждого подданного в лицо запомню, – пообещал я. – Всем добро и качественное повышение уровня жизни принудительно обеспечу! Словом – баронство мне выделили.

– Поздравляю! – вскинула руки вверх Виталина.

– Второе – Никита Сергеич будет к осени. Не знаю, почему, но мы по-прежнему не торопимся, а он, судя по виду, помирать не собирается, так что пусть будет.

– Я тебе напомню, – стебанула Вилка.

– Обязательно напоминай, – поощрил я. – Это позволяет уберменшу-мне сохранять человечность.

Девушка кинула в меня блокнотиком, я поймал левой и прокомментировал:

– Оживает рука-то!

– Мне обе твои руки понадобятся, – хищно улыбнулась она, вызвав мурашки вдоль позвоночника.

– Кхм-кхм, – откашлялся я, прогнав морок. – Пункт третий – поедешь со мной по Колыме гулять?

– Так ты не шутил, когда заявил, что «геология – это когда идешь туда, где никто не был» и ткнул пальцем в случайную точку на карте? – сделав «фейспалм», вздохнула она.

– Гулять там, где еще не ступала нога человека! – поправил я. – Я, конечно, попрошу выделить грузового человека, но из-за моей ограниченной полезности тебе придется тяжко.

Девушка убрала ладонь и показала теплую улыбку:

– Ты очень красиво за мной ухаживаешь, Сережа.

– Догадалась? – улыбнулся я. – Но это, прости, цели побочные, по пути к неизбежному построению коммунизма. Ты в деле? Неделя посреди ё*аного ничего – разве это не круто? А еще там очень красиво.

– Поехали! – с улыбкой кивнула она.

– Сейчас там еще жутко холодно, поэтому уходит на июнь, плюс пара дней после Артека. Заодно наши ВИА в Магадан отвезем – пусть в тамошнем ДК выступят, северных людей повеселят.

Записав все в блокнот (это только я все помню), она вопросительно посмотрела на меня.

– Записывать больше ничего не надо, но валюту на лечение Советских детей за границей я выбил, – похвастался реально хорошей новостью.

– Значит это ты кубик изобрел, да? – сложила она два и два.

– Секрет Полишинеля, – отмахнулся я. – Но лучше помалкивать.

– Поучи! – фыркнула Вилка и потянулась. – Что теперь?

– А теперь, до самого конца мая, много мучительно долгих дней на студии с Муслимом Магомедовичем, – вздохнул я. – В условиях строжайшей секретности и запиранием пленок на ночь в сейф, опечатанный целым полковником и охраняемый вооруженным милиционером. Баба Катя решила, что к Конвенции мы должны подойти во всеоружии.

– Скучно тебе на студии? – встав из-за стола, Виталина села ко мне на диван и обняла за плечи.

– Скучно, – подтвердил я, охотно устраиваясь на ее плече подобнее. – Я же там не нужен – везде профессионалы, которые все делают за меня, так нет, Сережа, сиди, слушай как пожилой дядька рулады выводит, и кивай.

– С того раза ты совсем мне не поешь, – с легкой обидой в голосе заметила Вилка.

– Гитару жду, – честно признался я. – И тогда все будет. И еще вместе помузицируем, как и положено интеллигентным людям, – взяв девушку за руку, поцеловал ладошку. – Хорошо?

– Хорошо, – с улыбкой кивнула она.

– А сейчас пошли, буду работать талисманом на удачу, – поднялся на ноги, протянул Виталине руку.

– Идем! – она немножко оперлась, и мы пошли, в коридоре наткнувшись на успешно вернувшуюся домой вместе с новорожденной сестренкой маму.

– Хм?.. – посмотрела она на взявшихся за руки нас.

– Да ладно тебе, – краем глаза отметив залившуюся краской Вилку (милаха какая!), мощно успокоил я родительницу. – Все всё и так понимают. Мы на студию, будем поздно.

– Ты уж его не обижай, Виталинка, – жалобно попросила мама.

А раньше меня просила. Наконец-то я – не главный источник опасности!

– Ни за что! – смущенно пообещала та, и мы вышли в уже по-настоящему теплый день.

– Тебя бы в платье или сарафан переодеть, – предложил я Вилке.

– Я подумаю, – пообещала она, и мы поехали на студию.

По пути она предупредила:

– Там Настя будет.

И мордаха сложная. Но это понятно:

– И у Насти тоже профессиональная деформация и методички, – кивнул я.

– Да, – скуксившись, подтвердила Вилка.

– Уже обсудили же, все нормально, – отмахнулся я. – Когда методичка – это хорошо, значит все правильно и в соответствии с должностными инструкциями. Товарищ Муслим догадывается?

– Пфф! – ответила она.

– Понимаю! – хохотнул я. – Не осуждаю – при других вводных и отсутствии, так сказать, негласных допусков я бы тоже не факт, что под нужным углом на тебя бы взглянуть догадался.

Если не бы куча просмотренного в прошлой жизни шпионского кина.

– Везет ей, – буркнула Виталина и улыбкой дала понять, что против нынешнего проблемного объекта ничего не имеет.

– Согласен, тупо жизнь удалась – будет женой суперзвезды: и кооператив, и дача, и дефициты по первому требованию, и общественное признание. А он ее еще и на руках поди носит.

– Носит, – подтвердила Вилка.

– И песни все время поет, – добавил я.

– Твои! – ехидно захихикала девушка.

– Считай убедила меня в собственной крутизне! – хохотнул я. – Но со стороны на «подопытного» интересно поглядеть будет.

– Выглядит как любой другой влюбленный мужик, – фыркнула Вилка. – Методичка «Бриллиант в гримёрке».

– Вот хочется ваши методички почитать, – признался я. – Но я же женщин пугаться начну. Вообще всех.

– От меня это прозвучит не очень, но именно их тебе в первую очередь бояться и стоит! – вздохнула Виталина.

– Отгоняй особо опасных, получается, – радостно переложил я проблему на ее хорошенькую головку.

– А ты вот так возьмешь и послушаешься? – не поверила она.

– Предупрежден – значит вооружен, – отмахнулся я. – И да, послушаюсь. Ты себя видела вообще? Такой козырь ничем не перешибешь.

– Это пока, через пару лет надоем, – отмахнулась она.

– Тут на пирожное-корзиночку спорить мелковато, – вздохнул я. – А на что-то большое – я, как лицо заинтересованное, могу соврать. Давай так – просто доживем и увидим.

– Хорошо, – легко согласилась Вилка.

Атмосфера в студии смыла легкое негативное послевкусие от диалога – сначала вооруженный милиционер на входе в чине аж капитана, побледнев лицом (узнал), но очень решительно затребовал у нас документы. Документы показывать я с недавних пор люблю! А рожа-то довольная – и не попало, и на легендарную ксиву посмотрел. Дальше мы наткнулись на сменившего дедушку-вахтера молодого человека в штатском.

– Здравствуйте, дядя Савелий! – поздоровался с КГБшником мальчик-картотека.

Благодаря процедуре взаимного узнавания документы показывать не пришлось, и нас направили в пустой коридор. Недавно на этих студиях кипела работа, но у нас, вообще-то, секретный международный проект, поэтому баба Катя не постеснялась максимально огородить посвященный люд от простого – а ну как уворует кто очередной шлягер?

Помимо знакомого звукача, в нашей студии находилась Настя – сидит рядом с первым, в наушниках, мордаха, которую Магомаев может наблюдать через стекло «будки», ожидаемо-восторженная. Сам мэтр пытался осилить хитяру Уитни Хьюстон «I will always love you» [ https://www.youtube.com/watch?v=-aZXKvm32JI ]. Дубль, судя по роже звукача, сильно за десятый, и Муслим Магомедович только что позорно лажанул – судя по его собственному, сильно смущенному лицу. Увидев вошедших нас, он обрадовался передышке, повесил наушники на микрофонную стойку и вышел к нам, заламывая руки:

– Я никогда не смогу исполнить эту песню!

Даже такого вот Всесоюзного ответственность подтачивает.

– Муслим, у тебя почти получилось! На такте номер… нужно взять… а еще… – засыпала его собственная «ловушка» музыкальными терминами.

Уже и на «ты», и по имени.

– Ты также можешь? – тихонько хохотнув, спросил я Виталину, имея ввиду знание терминологии.

Я-то могу, но мне лень.

– Конечно, – даже оскорбилась от такого вопроса она и немножко приложила. – Но ты ведь у нас «предельно приземленный жлоб», поэтому мой безграничный потенциал лежит мертвым грузом.