Текст книги ""Фантастика 2024-181". Компиляция. Книги 1-27 (СИ)"

Автор книги: Валентин Леженда

При этом соблюдают все армейские стандарты, одеты как настоящие легионеры, готовятся так же. Словом, не ясно. Сами они говорят, что служат сенатору Примусу Габию Феликсу и народу Рима. Вот такой выверт сознания, который я расшифровал как «могу – копать, могу – не копать». Главное, платите.

А водичка-то теплейшая. Неприятная, словно в тарелку с супом залез. Прогрелась за день. Но мне всё равно очень приятно после ношения чешуйчатой лорики. Успокаивает раздражённую кожу, благо нигде не протёр до крови, а то бы визжал сейчас из-за солёной воды. Эх, мал я, видимо, ещё для военных походов, даже при движении налегке изнемогал – мой провиант взяла Анна, которая ещё тащила палатку и сама оделась в подобие заказанного платья из перьевых пластин поверх кольчуги. Уверен, что и до слияния со Сферой она смогла бы нести всё с той же лёгкостью, тело у неё жилистое, сильное.

С первого раза не смог донырнуть до светящегося предмета. Из-за прозрачности воды (место каменистое, почти нет песка), я неверно оценил глубину. Пришлось вернуться на берег чтобы отдохнуть.

– Принесёшь мне вот этот булыжник, когда скажу, – приказал я Анне. А что? С её скоростью она может и по воде бегать. Я доплыву до места, она мне камень отдаст, я с ним быстро до дна достану. Отпущу и всплыву пробкой.

В общем, сразу перейду к делу, не стану описывать все мои пять попыток достать до дна. Не хочу вас смешить своей глупостью.

Оказалось, что здесь корабль разбился о берег. Не боевая галера, а что-то маленькое, по типу того, на каких упомянутые рыбаки ходят. Ходят в плавание почему-то, а не в ходку, ха-ха. Всегда смешил меня профессиональный жаргон. Ну, нет у людей иного способа почувствовать себя элитой, кроме как выёживаться, используя неправильные слова. А, нет. «Крайние» раздражают, а не смешат – этого мне вообще не понять. Когда лётчики и подводники про текущий рейс так говорят – ещё понятно, суеверие. Но зачем распространять эту ошибку на всё подряд? Бесит. Неееет! Пусть это вас беспокоит, я-то уже к вульгарной латыни привык, теперь битвы за жы-шы меня не касаютЬся, хе-хе.

Тоже заметили, да? Видно, травмища у меня была в прошлой жизни? Вроде на другом языке говорю, правда, думаю на обоих. Кажется, меня уже давно эти филологические высеры тёмных суеверий а-ля карго-культ не касаются, а всё ещё не по себе от этих диалектов. От слова «совсем». Брррр...

В общем, моё невинное любопытство обернулось экспериментом, движителем которого стала человеческая жадность. Туманно? Сейчас поймёте, о чём я.

Из воды я достал небольшой нож, сделанный из кости чудовища. Или из клыка – не понять потому, что он обточен, ему придали форму, чем-то напоминающую копис: тоже лезвие с изгибом вперёд, но кончик более задорный, опять возвращается назад как крючок. И на рукояти какие-то странные элементы, как у "секретного ключа" из фэнтези. Поняли, да, какой красивый? Фантазию мою разбудоражил.

Сработан очень красиво, резьба тонкая, а вот по назначению не очень понятно. Скорее всего, он был бы удобен для снятия шкуры или ещё чего-то узкоспециализированного.

У нас с Анной появилось время его поизучать, ведь остальные... залезли в воду и ныряли, пытаясь найти сокровище и для себя.

Нож никого не заинтересовал, а вот ножны – очень даже. Украшены они весьма богато какими-то незнакомыми мне орнаментами и значками, но для меня интереснее иное: если вставить в них нож, то свечение ауры пропадает. Мне повезло, что он вывалился из них на две трети.

И ещё вот такая удивительная подробность: там вокруг всё заросло тиной и ракушками, а эти два предмета выглядели как будто упали вот только что. Чистенькие.

Я не прятал находку от дозорных, и утром ко мне пришёл Децим, просить от имени коллектива возможность исследовать лодочку. Я ожидал подобное, потому разрешил. Мне было любопытно, страх перед морем скольких человек будет излечен банальной жадностью.

Оказалось, что всех, только плавать умели лишь трое. Но и остальным нашлось, как помочь: они соорудили из веток плотики для булыжников, чтобы на них транспортировать валуны до места ныряния. Там снимали, и вниз. А эти, не умеющие плавать, уцепились за плотик руками и подтаскивали ныряльщикам балласт. Наверное, рассказали дозорные, как я нырял с помощью каменюк. Анну-то они, конечно, не попросят, а вот плот сделать из подручных средств всем по силам.

Нашли кошель монет и амфору с вином. С него сняли пробу и тут же выплюнули: превратилось вино в уксус. Значит, давно клад лежал. Да и на монетах отчеканен кто-то незнакомый. Греческий многие здесь знают (Геркуланум город портовый), но историю чужих полисов гораздо хуже. Особенно таких давних времён, что вино успевает прокиснуть.

– Делите меж собой, – отодвинул я предложенную мне долю. Серебро и золото оно и по весу ценится. – У меня есть трофей.

Гвардейцев это покоробило. Они были недовольны моим решением. Радовались, конечно, но, как говорится, не искренне. Для них мой поступок был дикостью и кощунством. Анна мне потом объяснила, что по всем «понятиям» – это они для меня старались, добывали клад. А я им должен был отделить часть, так сказать, оплатить работу, а не делить с ними добычу. А такой подход делает нас кем-то вроде пиратов или тех же разбойников. Словом, не почётными гвардейцами самого сенатора, а сбродом каким-то.

Это пояснение мне поведали уже позже, по дороге в Помпеи, так что историю нельзя откатить назад. Что сделано, то сделано. Хотя, зарубку я себе сделал: местных мне не понять. Разве не по такой схеме проходят военные походы? Грабим соседей, делим захваченный скарб и земли. В чём отличие-то? Словом, не для моего ума задача.

А ножик, кроме того, что он волшебный, непонятно зачем нужен. Анна чувствует в нём невероятно опасную остроту, когда наливает его силой, но вообще-то ничего подобного он не проявил: ни камень не режет, ни даже щепку им не отстругать от палки. Он и выглядит-то просто украшением, покрытым ажурной резьбой. Нет у него острых граней, даже загнутый кончик притуплен.

Есть предположение, что он не против обычного сделан, а, скажем, тех же кракенов резать. Только как проверить? Чудовища, к великому счастью всех людей, довольно редки.

Анна порывалась на себе попробовать, но я её обругал и назвал дурой: про волшебные способности мы ничего не знаем. Что если рана получится незаживающая? Или превратится в овощ как тип, который ей «подарил» свою Сферу? Нет уж. Только не на себе и не на своих!

Об этом мы подумаем потом. Может отец что-нибудь присоветует – от него скрывать трофей я не планирую. Да и солдаты не дадут. Доложат. Часто ловлю взгляды парочки из их рядов. Видимо, им поручено слегка "пошпионить".

А то, вон, уже и Помпеи виднеются. Надо морально подготовиться ко встрече с остальной частью отряда по зачистке Немейского Леса от разбойников.

Ох, не нравится мне это название! И чего бы не назвать его как-то миленько, а не созвучно со львом, которого Геракл поборол? Тут поблизости нет никакой Немеи, так что не в честь города название, это уж точно. А вот город, названный в честь Геракла-Геркулеса, имеется – Геркуланум. Его, кстати греки основали, и, судя по всему, лес тоже они так окрестили. Неужто что-то знали? Хоть бы это было простым совпадением!

Глава пятая продолжит тимбилдинг

– Ещё один сопляк с правом вето! – закатил глаза Гней Тернеций как только мы его поприветствовали. – Ещё и десятник без опыта, – видимо, аура Децима Фавна выдала его волнение. Я не вижу, он у меня за спиной стоит. Слева. Анна – справа.

В довольно тесной комнатке в здании магистрата Помпей собрались уже несколько человек: мальчишка чуть постарше меня в сопровождении серьёзного мужчины в той самой лорике сегментате по которой я уж было заскучал. Сам парень оделся вполне по-светски, кроме меча на поясе ничто не выдавало его намерения участвовать в походе. Да и с мечом-то тут, бывает, по улицам ходят. Это на приём какой-нибудь с ним нельзя заявиться, а в городе очень даже полезная вещь, при чём независимо от района. Отличный оберег.

По правую руку от командующего стоял его, наверное, десятник и тоже в сегментате, но другого типа. Разница не принципиальная, но заметная. Как минимум, разные кузницы делали, а то и вовсе из другого региона – у металла даже оттенок другой.

Мы трое выглядели совсем неуместно в этом сборище. Мы с Анной тоже нарядились для того чтобы произвести правильное, как я считал, впечатление на того, кто нас поведёт в бой. Естественно, Децим тоже пришёл при полном параде, но смотрелись мы как провинциалы, одевшие лучшие трико и кеды перед поездкой в столицу. Судя по высокомерному и слегка презрительному взгляду всех остальных, кольчуги и чешуя, похоже, уже не в моде. Отстали мы от передовой военной мысли.

Впечатление на центуриона произвела только Анна. И то лишь тем, что одарённая:

– Ради одарённой я готов потерпеть ещё одну шпану, – сообщил Гней следующей же фразой, чтобы не оставалось сомнений в том, что он страдает от общения с нами.

Мальчишка почему-то ожёг меня гневным взглядом. Неужели ему не сказали, что его тоже не желают терпеть? Нет, тогда он бы смотрел свысока... А! Завидует! Понимаю. У него нет Анны. Да и сам я так крут, что и сам себе иногда завидую.

В комнате всего двое одарённых: Анна и этот самый центурион – его звание я понял по плюмажу, расположенному параллельно лицу, а не на манер панковского гребня. Он, почему-то, стесняется этого. Видно по тому как держит защиту для бестолковки. Кажется, хочет спрятать, убрать со стола. Похоже, он раньше занимал должность повыше, а его разжаловали и наказали мелкой ничтожной работёнкой уровня городской стражи, а не армии. Да и странно, что Одарённый, а всего лишь центурион. Номен-то у него знатный.

Ещё есть пробуждённый – тот человек рядом с командиром, помощник. Дара у него нет, но глаза, похоже, открыты.

Вообще, с тех пор, как отец открыл мне аурное зрение, я довольно часто начал замечать в толпе пробуждённых. Ну, не прям часто-часто. Один из тысячи в лучше случае, может, даже реже. Человек пять встретил таких просто в городской толпе Помпей, пока шли к зданию магистрата. Судя по одежде, все они – простые люди, и, скорее всего, не знают о своём потенциале. Это знание остаётся привилегией элиты, бережно хранится от простолюдинов.

– Господин? – Анна удивилась, что я не реагирую на явную провокацию предложила в свей немногословной манере разобраться с этим брюзгой.

– Не беспокойся. Пусть проорётся. Наверное, спал плохо, – ответил я ей, сам думая, что в этом мире шутка про любовника не будет сильно оскорбительной – открытой гомосятины тут нет в отличие от Греции, но всё-таки это не осуждается. Впрочем, у военных и не приветствуется. Легионеров и вовсе за совращение товарищей казнят. А вот центурион при городском расквартировании вполне может себе позволить на свой выбор или любовника, или любовницу.

– Мальчик! Я прикажу тебя выпороть! – не повышая голоса прошипел сквозь зубы военный.

– Это будет последним приказом в твоей глупой жизни. Дяденька, – ребёнок во мне начал просыпаться. – Я тебе не подчиняюсь. И она тоже, – указал я на Анну. – Мой отец, сенатор Рима, между прочим, дал мне чёткие указания: людей не губить! А с тобой, похоже, шансы на успех мизерные.

Вру, конечно. Ничего он мне не сказал, просто выставил из усадьбы пинком под зад. Но как-то же надо осадить этого наглеца? Своего-то авторитета нет, так можно и Примуса занять. И фраза про сомнения в успехе подействовала. Точно из разжалованных.

Я не угомонился и продолжил нагнетать:

– Насколько я вижу, мне придётся пойти на рабский рынок и купить вместо солдат восемь рабов. Не всё ли равно тебе, дураку, кого вести на убой!

Гней Тернеций начал закипать, он явно привёл в действие какую-то способность, иначе отчего по деревянному (!) столу пошли волны?

– Анна. Если пошевелится, оторви ему башку, – сказал я уже еле сдерживаясь.

Охранница у меня не глупая. Я всегда так её оправдываю. Но намерения мои вообще не читает. Она исчезла, тенью пролетела над потолком, а когда появилась, то уже держала командира за волосы, приставив ему к горлу тот самый свеженайденный ножик.

И что мне делать? Как вырулить из ситуации? На будущее надо будет придумать какой-то жест или знак, чтобы она отличала, когда я серьёзен, а когда понты кидаю. Сейчас это именно так и было! Зачем мне настолько усугублять?! Он же военный при исполнении!

Но это в будущем. Сейчас-то что делать?

– Анна! Ну что ты какая нервная. Отпусти уважаемого центуриона. Я уверен он оскорбил моего отца не со зла. Просто у него обязанностей много. Устал. Ведь так?

Мужчина не пошевелился. Зато стол ходит ходуном, почти как студень выглядит.

Женщина тоже не намерена отступать, пока он не деактивирует способность.

– Отпускай, Анна. Он сейчас скажет нам что-то ободряющее, и мы приступим к выполнению задания нашего друга Игнифера. Не хотелось бы ему объяснять, почему мы не будем участвовать в его затее.

– И почему же? – я вздрогнул, когда позади, от входа в кабинет, раздался голос того, кого я не ожидал увидеть. Только его здесь не хватало! – Ты что, думаешь, отрежешь башку одному центуриону, и я тебя домой отправлю? И не надейся!

Анний Тулий Игнифер собственной персоной растолкал толпу лично и втиснулся в небольшой кабинет сам, да ещё привёл с собой двух охранников-преторианцев.

– У меня этих центурионов много. А если всем бошки поотрезаешь, то только рад буду. У меня давно хорошие люди повышения ждут. Вон, Тит, – он указал на помощника центуриона. – Верно служит мне уже лет десять точно.

Помощник, который, как я теперь понимаю, для присмотра за боссом приставлен, приосанился, преисполнился гордостью.

– Анна, – напомнил я женщине о приказе, и она опять тенью переместилась за моё правое плечо.

– Что, грубит? – Анний разглядывал женщину очень внимательно, а в его глазах полыхал огонь. Это не фигура речи. Самый настоящий.

– Простое недопонимание. Знакомимся как мужчины. Знаете же, что ничто так скрепляет мужскую дружбу как хорошая драка? – я попробовал улыбнуться, но получился оскал. Нервничаю.

– Мужчины? Это ты-то? Или твоя амазонка? – префект улыбнулся злым оскалом, не отрывая взгляда от артефакта. Прав. Как есть прав. – Хоть ты и языкастый, но по-прежнему чушь порешь. И всё такой же дерзкий, Маркус. Когда нибудь пострадаешь за свой поганый язык. Да вот, хотя бы я тебя испепелю в следующий раз, – наконец префект оторвал взгляд от моей амазонки и посмотрел мне в глаза: – Это подарок от того типа?

– Да, – я догадался, что речь идёт о Сфере.

– Расскажешь, как семь превратил в полсотни?

– Отец чертежи забрал, без них будет трудновато объяснить, – сказал я чистую правду.

– Ладно. Я с ним через три дня встречаюсь. Но и с тобой мы поговорим. И по поводу ножика тоже, – Игнифер указал глазами на артефакт, будто я мог неверно понять его слова.

– Буду рад твоим советам, префект, – я слегка поклонился. И решил уточнить: – Ты не сердишься из-за нападения на твоего человека?

– Сержусь, но не на тебя. Мне следовало учесть, что ваши отцы не в самых лучших отношениях, а этот мальчишка не такой сдержанный как ты, Маркус.

Скорее всего, люди в кабинете посчитали эти слова свидетельством каких-то наших глубоких отношений, что мы ведём какие-то совместные дела или что-то подобное. Потому что префект говорил не о его делах с Примусом, а именно со мной. По взглядам читалось, что они прочитали намёк: префект покровительствует сопляку, а не собственному центуриону. Впрочем, наверняка все и до этого знали, что с моим отцом Игнифер если не в друзьях и соратниках, то хорошие приятели – точно. Но подействовал именно намёк на личные контакты.

– Я не хотел начинать общение со скандала, просто вышло небольшое недопонимание. Я не настаиваю на принятии мер против центуриона, – сказал я огибая острые углы.

– О! Как завернул! А с чего это, ты, сопля, решил, что я собрался что-то предпринимать против своего человека ради тебя? – Анний Тулий говорил строго, но улыбка пробивалась. Да и вижу я по ауре, что он забавляется.

– Жаль. Тогда, мы пойдём? Я как-нибудь оправдаюсь перед отцом.

– А ну, стоять! Мальчишка! Отбрось браваду, я же вижу твой страх! Ты выполнишь приказ Примуса, или я тебя испепелю прямо здесь! – а ведь он прав! Все мои понты гроша ломанного не стоят перед лицом пробуждённых! Они же видят и ложь, и страх – всё отражается в ауре. Значит, этот центурион читал меня как открытую книгу? А чего я так не делаю? Мне же открыли аурное зрение!

Вспомнив о единственной своей суперспособности, если не считать дара бесить окружающих, я вновь осмотрел префекта. Аурное зрение всегда со мной, его нельзя отключить, но как-то уж слишком быстро я научился не обращать внимание на все эти галлюциногенные краски. Иначе с ума сведёт этот кислотный трип.

У Игнифера имелось тоже три Сферы как у отца, и число контактов примерно такое же, но почему-то мне казалось, что его «схема» более мощная. То ли подходят ему они (и Сферы, и контакты) больше, то ли монстры, с кого забрали Сферы были страшнее и более могущественные. Не знаю, как объяснить подсказку интуиции, но чую, что он сильнее. Чуточку, но сильнее.

– Значит так. Всем внимать. Провала я не потерплю. Надо мной и так уже в Сенате смеются. Вы четвёртая команда! Все уяснили ситуацию? – настроение префекта сменилось резко, и он посчитав предыдущий вопрос замятым, сразу перешёл к цели визита. Пугать. То есть мотивировать нас на успех.

В комнате стало жарковато. Лето в на юге Италии и так не радует прохладой, а тут ещё у ходячей печки «пукан полыхает». Если подзабыли, я напомню, что сейчас так называется римская провинция, занимающая "сапог" полуострова. Почти совпадает с современным вам государством, носящим то же имя. А мы, если что в регионе Кампания (exp.: Campania), всего тут десять префектур, а собственно над нами Анний Тулий поставлен.

– Нужны подробности, – опять я вылез вперёд, хоть и не очень-то хотел. Чёртовы гормоны!

– У Гнея Тернеция, – переадресовал вопрос на командира префект. – Я лишь хотел лично сказать вам, как для меня, а значит и для вас, важно, чтобы вы не выставили меня в глупом свете перед Сенатом. Если провалитесь, я отыграюсь на ваших семьях! Я вас самих у Плутона в кости выиграю, чтобы второй раз убить. Ясно?

Ну, в принципе, от человека, который болтал с Вулканом, можно ожидать даже того, что это не совсем фигура речи. Будет зависеть от нас, и от того, насколько сенат его выбесит насмешками. А заводится он, Огненный, с пол оборота.

– Я не о задании, а о трофеях. Об их разделе, – уточнил я.

– Награбленное разбойниками? Сдадите в магистратуру. Что за вопрос?

– А если это не разбойники?

– Ты что-то знаешь? – напрягся префект. Я же у них как пророк котируюсь, так что прислушиваются.

– Только догадки, – я попытался уклониться.

– Поделись, – надавил Анний.

– Ну, когда боги являют себя нашему миру, поблизости всегда разломы появляются из которых сыплется разное...

– Ты так решил потому, что лес немейским называется? – улыбнулся Игнифер, и между зубов пробились язычки пламени. – Не выставляй себя ещё большим дураком, чем уже успел. Чудовища не умеют скрываться. Они всегда ищут возможность выйти к людям. Это их любимый десерт, особенно ещё живые. А тут ни лабиринта, ни ущелий. Просто лес.

– Раз ты так уверен, то обещай, что всё, что имеет отношения к миру богов я могу взять себе? – про себя я отметил, что неплохо бы выяснить, почему монстры предпочитают человечину. Никто кроме меня не удивился: видимо, это общеизвестно.

Анний Тулий напрягся. Ба, да ведь он не исключает такого варианта! Подумал несколько секунд и дал ответ:

– Если это не будет найдено среди награбленного разбойниками. Если поймаешь Немейского Льва, можешь оставить себе, – хохотнул префект, и почти все присутствующие поддержали его смех. Кроме Анны, второго мальчишки и Децима.

– А если убью, то могу оставить его шкуре себе? – я решил дожать вопрос трофеев.

– Можешь! – легко согласился префект. – Для остальных, кто поумнее, расскажу, что на месте пропажи людей следопыты не нашли следов животных, зато много отпечатков человеческой обуви. Солдатской. Так что готовьтесь к бою с дезертирами или ветеранами. В крайнем случае – с беглыми гладиаторами, но это менее вероятно. Таких случаев мало, на целую шайку их не хватит. Ещё вопросы?

Префект оглядел нас суровым взглядом, но на этот раз без огня в них.

– Тогда, да помогут вам боги! Valete (exp.: прощание с несколькими людьми), – и покинул кабинет вместе с охраной. Дышать стало значительно свободнее.

– Ах, да, Маркус! – Анний Тулий обернулся уже находясь в дверном проёме. – Не вздумай сдохнуть, пока ловишь Немейского Льва. Тебе ещё мою младшенькую учить складывать пергаменты!

Значит, отец показал-таки? Похвастался. Ну, это его дело. Не стану вмешиваться. Но вот про учёбу я до последнего надеялся, что он не серьёзно. Меня, честно говоря, это пугает. Спалюсь. Как пить дать – спалюсь.

Кстати про спалось: рамка дверного проёма, прообраз косяков из будущего, задымилась после касания Игнифера, как бы намекая на то, в каком настроении он был, когда приказывал мне не помереть.

– Десятникам остаться, остальных не задерживаю, – центурион указал на выход.

Я не шелохнулся.

– Есть вопросы? – спросил он меня уже вполне нормальной интонацией. Видимо, появление Анния вправило ему мозги. Впрочем, и мне тоже. Хотя от ребёнка можно ожидать появления в любой момент. Завожусь с пол пинка, но совсем не так, как Игнифер – мои приступы более продолжительные, а у того настроение скачет как языки пламени. Живое воплощение эпитета "вспыльчивый".

– Да. Хочу в казармах разместиться. Брезгую ночлежками, – я изложил свою просьбу. Абсолютно правдивую. Я и будущем-то не любил отели, а тут, где о гигиене очень своеобразное представление...

– С ней? – командир указал на Анну подбородком.

– Мда... Не подумал. Она ж там прикончит всех, – на это замечание Гней кивнул. Он о том же подумал: вряд ли солдатня удержится от шуток в сторону женщины в казармах. А того гляди и руки распустят. Наверное, это будет последний раз, когда они их увидят приставленными к плечам.

– Приглашаю, Маркуса Габия и его спутницу остановиться у нас! – вылез вперёд тот мальчишка. Он, оказывается, не ушёл ещё и слышал разговор.

– Очень выручишь всех, уважаемый Октавий! – обрадовался командир. – Вот, Маркус, знакомься: Септимий Октавий, сын Септимия Октавия Мацера.

Интересный каламбур у них в семье практикуется. Седьмой-Восьмой – так их имя-фамилия переводится. То есть преномен-номен, конечно же. Октавии род очень древний, что-то я о них слышал от отца, но не вспомню никак. Как-то двояко он о них отзывался, будто о пропивших богатства предков. Но подробностей не помню, это всё из подслушанного.

– С удовольствием принимаю твоё приглашение, друг Септимий, – я благодарно кивнул, отбросив дурные мысли об Октавиях. На месте разберёмся. Не хочу я в ночлежку вшей да клопов кормить! А то ещё и туберкулёз-сифилис подхватить.

А Гней, кажется, с облегчением выдохнул. Он, видимо, ожидал, что я опять начну дурковать.

Мы вышли из магистратуры и почти сразу свернули на тесную улочку с шумной главной. Мальчишка, оказывается, остался без сопровождения: его охраной был десяток, но он остался в казармах. Им предстоит весёленький вечерок боевого слаживания.

Возможно Септитимий Октавий именно потому и пригласил нас, что ему было страшно идти одному, а в казармах изнеженному мальчику оставаться не захотелось. Сами понимаете, не просто так наказание за мужеложество в армии – смерть.

В Помпеях мы с Анной не ориентировались, потому пришлось идти за проводником. Вёл он нас, надо сказать, не по самым лучшим местам, не мимо храмов, да. Запашок здесь ещё тот стоит. Хотя, он и на главных улицах имеется. Нет в Помпеях, как в Риме "Клоаки Максима" (это большой говновод так называется). Почти централизованная канализация, а, скорее, древний прототип городской ливнёвки, канализационный коллектор, собирающий дерьмо с улиц. В домах ещё нигде ничего подобного нет, всё дерьмо и в самом деле выливают на улицу. Чтобы было не так стрёмно, тротуары тут приподняты, а для перехода на другую сторону есть камушки, чтобы прыгать по ним как по кочкам на болоте.

Изляпаться трудно, всё-таки на сами тротуары не гадят, а вот запах... От него приподнятые тротуары не спасают. Добавьте к этому что дождя, который мог бы смыть дерьмо, уже неделю не было, стоит хорошая такая жара. Теперь понимаете, почему первую ночёвку я организовал за городом, а вот сейчас ухватился за предложение Септимия?

Учитывайте ещё и то, что это я вам про центральные улицы рассказал. В подворотнях, на которые нас увёл Септимий Октавий, естественно, всё не так "цивилизованно".

Дважды ему пригодилась наша помощь – какой-то тип попытался срезать кошелёк у нашего любезного проводника, а ещё двое и вовсе надеялись нас с ним похитить. Средь бела дня! (правда, в тёмной подворотне). Вот это порядки у них тут в Помпеях. У нас в Геркулануме такой фигни не было!

Но, наверное, стоит поблагодарить этих отчаянных парней за то, что сделали меня чуть богаче. Монеток у них немного было, но это лучше, чем ничего. А они, скорее всего, отлежатся и поправятся. Я велел Анне их не убивать, и, судя по тому, что ауры не потухли, они были живы, когда мы их оставили.

Как оказалось, живут Октавии за городом в довольно неплохом поместье, с виду не меньше виллы Габиев. Но убранство её не такое богатое. Точнее, менее утончённое, аляповатое, с налётом старины. Чуете? Я уже могу отличать, что древнее из этой древности. Здесь тоже есть модные течения и разные веяния на любой вкус. Кто-то любит, чтобы было похоже на Египетский стиль, кто-то предпочитает, чтобы обстановка напоминала о гальском походе. Расставляет награбленное там так, чтобы гости видели свидетельства славы хозяина.

– А как ты думаешь, Маркус, префект серьёзно говорил про семьи или просто пугал? – когда мы вошли на территорию поместья, парень немного расслабился и стал говорливым.

– Понятия не имею. Да, честно говоря, мне плевать. И тебе должно быть плевать – ведь провал будет означать, что мы мертвы. Понимаешь?

– Ну, мой отец может меня выкупить из плена...

– Все пропадают, – напомнил я. – Ни за кого ещё не требовали выкупа. Понял?

Эх, что это на меня нашло? Ребёнка испугал, старый дурак. Вон как побледнел.

– Да не бойся ты. Чего приуныл? Добудешь ты славу и скидку по налогам, – попытался я приободрить паренька. – А ты что, старший в семье? Чего это именно тебя отрядили?

Вообще-то я и сам догадался по совпадению имён. Именно старшего чаще называют как отца. И как деда. Но у римлян своеобразное представление об именах. Не удивлюсь, если десять его братьев носят то же имя, а еще и десяток братьев отца тем же именем назовут десяток своих сыновей.

– Старший. Отец у меня ещё молод, – парень указал глазами куда-то в сторону здания, и я увидел мужчину лет тридцати на вид, с ребёнком на руках. С ним шла молодая женщина, ведя за руки двух деток-погодок лет шести.

Мужчина пробудился, но не имел божественной Сферы, а жена его и вовсе была обычной. Судя по тому, как он смотрел на Анну, зрение ему открыли.

Позволю себе небольшой отступление, чтобы вы поняли, почему я не заменил старших Октавиев сразу. Римляне любят украшать цветами свои дома. Перед поместьем всё утопает в цветах настолько, что этот аромат перебивает вездесущую вонь протухающей рыбы. Так что помимо внешней красоты, ещё и вот такая практическая польза имеется.

– Salvete, – поприветствовал я семейство и легонько поклонился.

– Отец. Это Марк Габий и его охранница, Анна... – парень посмотрел на меня, ища помощи.

– Примия Габия Ханна, вольноотпущенница Примуса Габия Феликса. Но я предпочитаю чтобы её звали Анна. Кстати, а тебе самой как больше нравится?

– Анна, – коротко ответила женщина.

– Вот. Прошу её не огорчать, – резюмировал я.

– Я много о тебе слышал, любимец Вулкана, – по-доброму улыбнулся Септимий Октавий старший. – Ты именно такой наглец, как о тебе говорят.

– О, отец! Ты бы слышал, что он нёс у магистрата! Он полный психопат! – произнёс мальчишка с восхищением. Вроде надо бы обидеться, но это было сказано с таким восторгом, что совсем не тянуло на оскорбление.

– Прошу в дом. Будьте нашими гостями, – отец семейства поспешил прекратить речь бестолкового сына, которая может стать поводом для ссоры, и пошёл первым, указывая дорогу.

Здесь, вдали от моря, жара казалась ещё более невыносимой. Ветер не приносил никакого облегчения, только вонь гарумоделательных предприятий, внутри здания, всё-таки, победившая аромат цветов. Хотя, возможно это с кухни? Так сказать, двойной удар по врагу?

А ещё пыль. Она постоянно забивается в нос, в сандали... Да везде! Дождя уже давненько не было.

– Отец! По дороге на нас дважды нападали люди Баркуса, но Маркус и Анна с ними разобрались, – по пути в атриум рассказал старший сын семейства, чем вызвал моё раздражение: это что, получается, он нашими руками кого-то проучить хотел? Хотя, теперь, зная куда мы шли, маршрут и в самом деле кажется оптимальным.

– Совсем разобрались? – уточнил отец.

– Живы, но стали чуть беднее, – ответил я вместо Септимия-младшего, и хлопнул по сумке, куда сложил всё их ценное имущество. Кошельки, браслеты, амулеты и ножи. Последние, пожалуй, ценнее всего остального вместе взятого – любой металл в этом мире дорогой, а годный на ножи – особенно.

А дальше мы просто говорили ни о чём и обо всём сразу. Я рассказал пару анекдотов из будущего, переделав их так, будто это случилось с рабами в поместье отца. Ну, а про животных просто рассказываю как есть. Я местного прямолинейного юмора, вроде "Аполлинарий, врач и раб императора Тита, отлично тут посрал" (exp.: граффити в Помпеях), не понимаю, так что даже не пытаюсь шутить как все, но выбираю вечные темы из «низкого» юмора, вроде таких: крокодил пообещал выполнить любое желание волка, а тот попросил, чтобы у него член стал до земли. И крокодил откусил ему ноги.

Очень зашло. Старший и младший Октавии ржали как кони.

Я велел поселить нас с Анной в одной комнате. Я ещё мальчик, репутацию её не испорчу. Но на самом деле мне нужно было сказать ей одну важную вещь:

– Больше не используй найденный нож без ооочень, ооочень веских причин, – сказал я ей тихонько, когда мы остались одни.

Забыл рассказать вам об одной особенности местного этикета. С мечом в гости к приличному римлянину не ходят. К неприличным можно и даже рекомендуется. Ну, чтоб он знал, что его сейчас будут убивать – именно так и воспринимается посторонний с мечом в твоём жилище. Так что мечи мы оставили, а вот к ножам здесь отношение вполне лояльное. Носи хоть на пиру. Местные, не будь дураки, наделали себе тааакииих ножей, что их короткостволы, то есть гладиусы, нервно курят в сторонке. Кстати, мой меч тоже не полновесный, чуть длиннее пугео, но из уважения к хозяину снял, конечно.