Текст книги "Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Дэн Абнетт,Сэнди Митчелл,Грэм Макнилл,Бен Каунтер,Гэв Торп,Стивен М. Бакстер,Энтони Рейнольдс,Крис Райт,Майк Ли,Уильям Кинг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 95 (всего у книги 296 страниц)

Йоганн с отвращением отвернулся и увидел перед собой Кляйнзака. Гном закутался в меха и нахлобучил нелепую шляпу. При дневном свете меч, торчащий из его груди, выглядел еще более неестественно.

– Доброе утро, ваше превосходительство. Думаю, вы хорошо спали?

Йоганн не ответил.

– Ах, как приятно быть живым в такое утро!

Появился Миша, нагруженный новыми религиозными символами – некоторые из них еще были влажными, – и, нагнувшись, шепнул что-то Кляйнзаку на ухо. Мэр гнусно рассмеялся и отвесил сумасшедшему жрецу оплеуху. Миша завопил и бросился бежать.

– Боги лишили его разума, – усмехнулся гном, – поэтому они и терпят его богохульство.

Юноша пожал плечами, и гном снова захихикал. Неуместные приступы веселья начали раздражать Йоганна, будя неприятные воспоминания о предсмертном хохоте Андреаса. Барон снова подумал, что попал к умалишенным.

Дарви и еще один мужчина складывали погребальные костры. Они не могли сжечь все мертвые тела, но, по крайней мере, им удалось расчистить пространство вокруг главного здания. Тех монстров, которых невозможно было перенести на костер из-за слишком большого роста, рубили и бросали в огонь по частям. Катинка подошла к Кляйнзаку и протянула ему браслет, найденный ею в поле.

– Какой миленький, – проворковал гном, разглядывая игру драгоценных камней на свету. Он надел украшение на запястье и вытянул руку, любуясь им. Катинка замешкалась и наклонилась, ожидая благодарности. Кляйнзак погладил ее жидкие волосы. Старуха замурлыкала с довольной идиотской ухмылкой. Гном больно дернул ее за ухо. Женщина вскрикнула, и Кляйнзак оттолкнул ее. – Займись делом, карга. Дни короткие, а ночи длинные, – заявил мэр, затем обернулся к Йоганну. – Видите ли, наши труды здесь никогда не кончаются, ваше превосходительство. Каждую ночь работы только прибавляется. И так без конца.

Чья-то рука сжала плечо молодого человека. Барон обернулся. Вукотич встал с постели и выбрался наружу, опираясь на сломанное копье, как на посох. Лицо наставника сохраняло зеленоватый оттенок, шрамы были белыми и плотными, а в глазах плескалась боль, однако, несмотря на хромоту, в нем чувствовалась сила. Пожатие Вукотича было, как всегда, могучим. Он был и оставался Железным Человеком, наводившим ужас на самых страшных убийц из банды Сикатриса.

– Это Битва Хаоса, Йоганн. Вот куда Сикатрис стремился с самого начала. Скоро все закончится. Он где-то поблизости, спит вместе со своим воинством.

Кляйнзак поклонился Вукотичу, чуть поправив меч.

– Так вы знаете о Битве?

– Я слышал о ней, – ответил Вукотич. – Однажды в молодости я бывал неподалеку от этого места. Я видел рыцарей, направлявшихся сюда.

– Уже многие тысячелетия воины Хаоса сражаются между собой, доказывая свое превосходство. Рано или поздно все лучшие бойцы приходят сюда, чтобы убедиться, что они действительно обладают теми качествами, которыми хвастали. В большинстве случаев они терпят поражение. Многие из богатырей заканчивают свою жизнь, как эти мертвые глупцы.

– И этим ты живешь, гном, – не выдержал Йоганн. – Обираешь павших, продаешь их пожитки?

Кляйнзак не подал виду, что обиделся.

– Конечно. Кто-то должен этим заниматься. Тела гниют, а вещи – нет. Если бы не мы и наши предшественники, на этой равнине валялись бы горы ржавых доспехов.

– Воины спят в больших подземных залах поблизости, – снова заговорил Вукотич. – Спят как убитые. Это важный этап в их развитии и превращении. Днем они цепенеют, засыпая на плитах варп-камня, а между тем их облик меняется, утрачивая последние человеческие черты. Ночью они сражаются. Небольшими отрядами или один на один, выбирая противников наугад. Это продолжается в течение одного лунного месяца. Затем выжившие возвращаются в мир, чтобы дальше способствовать распространению зла.

– И Сикатрис тоже?

– Он должен быть здесь. Сейчас он спит, как подобает генералу. Мы найдем его, а вместе с ним и Вольфа.

Вукотич выглядел усталым. По его взгляду Йоганн понял, что скоро все действительно закончится, так или иначе.

– Ты, – повернулся Вукотич к Кляйнзаку, – ворон-падальщик. Ты не находил никаких предметов, на которых был бы изображен этот знак?

Наставник вынул застежку для плаща с эмблемой Рыцарей Хаоса – стилизованной человеческой маской, которую рассекала красная молния, символизировавшая след демонического когтя на физиономии вожака.

Гном поднял руку и потер большой палец об указательный. Вукотич бросил ему пряжку, и мэр безымянного городка устроил настоящее представление, притворяясь, что оценивает искусство мастера.

– Возможно, я встречал кое-где подобное изображение…

Вукотич достал монету и бросил ее Кляйнзаку под ноги.

Гном изобразил крайнюю степень обиды и беспомощно пожал плечами.

Йоганн уронил полный кошелек рядом с золотой кроной, и гном улыбнулся.

– Я начинаю вспоминать. Шрам. – Он провел пальцем наискосок по своему лицу, сделав зигзагообразное движение на уровне носа. – Очень приметный. Очень необычный.

– Мы ищем необычного человека.

– Человека, чьи последователи носят этот знак?

– Да. Сикатриса, бандита.

Кляйнзак снова рассмеялся:

– Я могу сделать нечто большее, чем показать вам человека, который носит эмблему со шрамом… – Гном подбросил пряжку в воздух и поймал ее. – Я могу показать вам человека со шрамом на лице.

Когтистая лапа стиснула сердце Йоганна.

– Сикатриса?

Гном, ухмыляясь, кивнул и поднял раскрытую ладонь. Йоганн передал ему деньги. Кляйнзак сделал вид, что изучает содержимое кошелька, пробуя золотые кроны на зуб и оставляя неглубокие вмятины на изображении Императора. Он хитро поглядывал на Йоганна и Вукотича, наслаждаясь минутной властью над ними.

– Идемте, – сказал гном, наконец. – Следуйте за мной.

Вукотич еще не мог быстро двигаться из-за ран, однако не отставал от гнома. Они размеренно шагали среди груд мертвых тел, углубляясь в залитую кровью степь. Йоганна выводило из себя их неторопливое шествие. Десять лет он ждал встречи с Сикатрисом. Лицо со шрамом – лицо, никогда не виденное, но многократно встреченное на пряжках и нагрудных знаках разбойников, – преследовало молодого барона по ночам. Он не обменялся ни словом, ни ударом меча с вожаком банды, но знал его историю так же хорошо, как свою собственную. Пока Йоганн гнался за похитителем, тот стал ему близким, как брат. Ненавистный брат. Он вспоминал прошлые битвы. Своих лучших врагов он сравнивал с Сикатрисом, гадая, сможет ли справиться с воителем Хаоса в поединке. Вероятно, скоро ему удастся это выяснить.

Йоганн сгорал от нетерпения. Десять лет – долгий срок. Давно пора положить этому конец.

Нет. Он заставил себя идти медленнее, подстраиваясь под Вукотича и Кляйнзака. Помогая своему наставнику перебираться через завалы, Йоганн постарался обуздать разыгравшееся воображение. Он не будет спешить. Он дожил до этого дня и выдержал то, что не всякий человек может выдержать. И он не допустит ошибки в последний момент, поставив на кон жизнь Вольфа. В глубине своего сердца юноша нашел точку равновесия и позволил спокойствию охватить все его существо. Напряжение в его груди исчезло. Йоганн обрел убийственную ясность восприятия.

Почти бессознательно он проверил свое оружие. Его ножи хранились в смазанных маслом ножнах, рукоять меча, висевшего на поясе, сама ложилась в руку. Ученик Вукотича мог выхватить клинки молниеносным движением, незаметным человеческому глазу. Десять лет скитаний не прошли даром, и порой Йоганн убивал прежде, чем успевал понять, что делает. Позже он непременно избавится от этой привычки.

Йоганн вспомнил злополучную стрелу, которая скользнула по шкуре оленя и продолжила свой неестественно медленный полет, направляясь к плечу его брата. С тех пор Йоганн не стрелял из длинного лука, предпочитая рукопашный бой и поединки на мечах.

– Уже недалеко, – пропыхтел Кляйнзак. Гном запыхался, и меч в его груди вздрагивал всякий раз, когда он делал вдох. – Вон там, за той горой.

Под горой он подразумевал не рельеф местности, а сваленные в кучу тела всадников и лошадей, павших при штурме пушечной батареи. Они прорвались с третьей или четвертой попытки, но число жертв впечатляло. Помогая Вукотичу перелезть через препятствие, Йоганн старался не думать, что у них под ногами многоярусное нагромождение трупов. Кляйнзак с удивительной легкостью перебрался через останки кавалеристов, используя в качестве опоры ремни и седла.

Дарви и несколько жилистых мужчин с безжизненными лицами усердно трудились, снимая ценные вещи с тел при помощи пил и ножниц. Они возились с группой изрубленных рыцарей. Один из мародеров облюбовал шлем с плюмажем и пытался его снять, невзирая на слабое сопротивление хозяина доспехов. Воин был еще жив, несмотря на число и глубину смертельных ран. Он достиг последней стадии мутации. Его конечности мало чем напоминали человеческие руки и ноги. Из его спины росли перепончатые крылья, которые он порвал и смял, упав навзничь. Туловище раздулось из-за непомерно большой грудной кости, выпирающей из-под тонкой кожи, подобно острию ножа. Голова уродца моталась из стороны в сторону вместе со шлемом, в который вцепился грабитель. Но, в конце концов, вор ухватился покрепче и одним решительным рывком сдернул желанную добычу.

Мутант был стар. У него были морщинистые впалые щеки, а из зубов остались два желтых клыка, которые продавили желобки на нижней губе. Его редкие и бесцветные волосы были заплетены в тонкие косички, уложенные набок, чтобы прикрыть скальпированный участок. Лицо жалкого создания пересекал багровый шрам, который делал зигзаг около носа.

Поиски закончились.

Однако не таким Йоганн представлял себе Сикатриса. Перед ним лежала полумертвая развалина, существо, муштровавшее до такой степени, что изменения потеряли практический смысл. Оно опротивело даже самому себе.

– Я хочу поговорить с ним, – сказал Йоганн Кляйнзаку.

– Я ничего не имею против, ваше превосходительство…

Гном ушел, знаком велев Дарви и его людям следовать за ним. Они еще не закончили собирать трофеи. В сотне-другой ярдов кто-то жалобно стонал. Мэр и его команда неторопливо направились на крики, приготовив оружие для расправы.

Йоганн и Вукотич склонились над вожаком разбойничьего отряда, которого они столь долго преследовали. Казалось, Сикатрис даже не заметил их присутствия, чуя приближение смерти. Он сделал слабую попытку встать, но его раздробленные лодыжки, распухшие до размеров человеческой талии, не могли служить опорой. На обнаженных плечах моргали незрячие глаза, бесполезные щупальца лениво шевелились в луже крови, которая натекла из глубокой раны над сердцем.

– Сикатрис, – окликнул мутанта Йоганн, пробуя на вкус каждый слог ненавистного имени. – Послушай меня…

Старик поднял на него тускнеющий взор и растянул губы в улыбке. Вязкая красная слюна потекла из его рта.

– Сикатрис, я барон фон Мекленберг.

Старый разбойник закашлялся, издав звук, схожий со смехом или рыданием, и повернул голову к Йоганну. В первый раз преследователь и преследуемый увидели друг друга. Йоганн прочел в глазах Сикатриса узнавание. Умирающее чудовище знало, кем он был. И наверняка догадывалось, зачем он пришел.

– Вольф. Где Вольф?

Сикатрис поднял лапу с шестью когтями и указал на землю, а затем сделал круговое движение, подразумевая близлежащую территорию.

– Он здесь?

Сикатрис кивнул.

– Что ты с ним сделал?

– Что… я… с ним… сделал! – Сикатрис с натугой выплевывал каждое слово. – Что я с ним сделал? Мой дорогой барон, лучше спросите… что он со мной сделал!

Он прикоснулся когтем к ране на груди и обмакнул его в кровь.

– Вольф дрался с тобой? Это он тебя ранил?

Из горла монстра снова вырвался смех – смех, который Йоганн слышал слишком часто с тех пор, как все это началось. Улыбка Сикатриса стала жестокой и свирепой. На мгновение вместо сморщенного и покалеченного создания перед Йоганном возник грозный предводитель воинского отряда.

– Вольф убил меня.

Испытывая определенную гордость, Йоганн повернулся к Вукотичу. Железный Человек стоял неподвижно, как железная статуя. Выражение его лица невозможно было разгадать.

– Видишь, Вукотич, – сказал юноша, – Вольф сопротивлялся все эти годы. Здесь, в самом сердце тьмы, он обратил оружие против своего похитителя и сбежал.

– Нет, – прохрипел Сикатрис, едва сохраняя контроль над конвульсивно дергающимся телом. Наступили последние минуты, последние секунды его жизни. – Нет, он не сбежал. Теперь Вольф ведет мою армию. Вот уже два года он шел во главе нашего отряда, планировал набеги. Я старик. Меня терпели. До вчерашней ночи. Теперь Шрам умер. Пришло время Молодого Волка. – Просунув руку в рану, Сикатрис вытащил свое бьющееся сердце. – По крайней мере, твой брат убил меня в честной схватке. Он не нанес мне удара в спину.

Кровь хлынула из-под когтей Сикатриса. Его сердце раздулось, как жаба, и затем лопнуло. Последние силы бандит употребил на то, чтобы свести счеты с жизнью.

На обратном пути в деревню Вукотич поддерживал Йоганна. Он вел своего ученика, управляя им, как колдун управляет зомби, восставшим из могилы. Внезапно тысячи дорог, пройденные им за десять лет, легли на плечи юноши тяжким грузом, словно каждая миля обозначала время, а не расстояние.

Он так сосредоточился на цели своих поисков и самом походе, что не принял во внимание изменившиеся обстоятельства, которые превратили все предприятие в бессмысленную затею.

Вольф не нуждался в спасителях. Несколько дней назад он послал четырех тварей убить своего брата. А сколько ловушек и хитростей он подготовил им за последние два года? Должно быть, он очень сильно желал им смерти!

– Это не Вольф, – сказал Вукотич. – Кем бы он ни стал, это больше не Вольф. Твой брат умер давным-давно в лесах Зюденланда. Там пролилась его невинная кровь. Мы должны найти – найти и уничтожить – монстра, подобного тому существу, что мы сожгли в лесу. Это телесная оболочка, которую использует злобная сила.

Йоганн не возражал.

Когда они вернулись в деревню, небо начало темнеть. На дальнем севере дни были короткими. Йоганн услышал гул вдалеке и подумал, что это орды чудовищ пробуждаются от сна и осматривают себя, ища изменения и усовершенствования в своем теле.

Сможет ли он узнать Вольфа?

Кляйнзак стоял перед домом в окружении своих людей. Миша нараспев читал молитвы, приплясывая, как одержимый, и выкрикивал имена мертвых богов, прося о защите от всевозможных опасностей. Жители деревни припрятали свою дневную добычу и начали готовиться к следующему дню.

Йоганн предпочел бы провести эту ночь снаружи, чтобы разыскать своего брата на поле битвы и вызвать его на смертельный поединок. Он не сомневался, что выживет в гуще свалки, но опасался, что, приблизившись к порождениям варп-камня, источающим ауру зла, подхватит от них заразу и сам постепенно превратится в чудовище. Конечно, если он начнет меняться, Вукотич непременно проткнет его копьем.

Петля затянулась вокруг его левой лодыжки, врезаясь в кожаные башмаки, и молодой человек потерял равновесие. Он увидел, как из земли появляется проволока, становясь видимой при натяжении. Кляйнзак отскочил в сторону. За его спиной стрекотало колесико, на которое ярд за ярдом наматывалась стальная нить. Рукоятку крутил Дарви. Йоганн неудачно упал, ушибив спину. Кроме того, его тащили слишком быстро, чтобы он мог сесть и освободиться. Его одежда трещала, а рукоять меча взрывала землю, как плуг. На барона набросили сеть, а затем башмак с железным носком больно пнул его под ребра. Руки юноши запутались, да еще сверху его придавил тяжелый груз. Опустившись на колени, Анна и Катинка навалились на него и забивали колышки в ячейки сети, чтобы ограничить движения пленника.

Повернув голову, Йоганн увидел, как Вукотич вращает сломанное копье, сражаясь против шестерых или семерых мускулистых парней Дарви. Старый воин проткнул одного из врагов, но затем оружие вырвали из его рук, и круг сомкнулся. Молодой человек потерял своего наставника из виду за спинами нападавших. Когда мародеры отомстили за своего товарища, жестоко избив обидчика, они оттащили Вукотича к дому, опутали его сетью и прибили к земле рядом с Йоганном.

Соблюдая осторожность, Кляйнзак и Дарви вытащили меч юноши из ножен. Йоганн пытался сопротивляться, но в награду за свои старания схлопотал еще один пинок. Гном с преувеличенным восторгом изучал меч и нахваливал мастерство кузнеца, затем утащил клинок прочь.

Между тем Миша, пританцовывая, опрыскивал Йоганна вонючей жидкостью, рисовал таинственные символы на земле и зачитывал отрывки из разных манускриптов, которые он носил с собой.

Йоганн догадался, что его и Вукотича скрутили, чтобы принести в жертву богам. По крайней мере, так сказал Миша остальным жителям деревни.

В конце концов, безумный жрец угомонился и вместе со своей паствой удалился в укрытие.

Сквозь ячейки сети был видно, как постепенно темнеет небо. Звуки, доносившиеся из-под земли, стали громче. Йоганн всем телом ощущал нарастающий гул. Он напряг мышцы и потянулся изо всех сил. Один из крепежных колышков выскочил, и юноша освободил правую руку. Он еще раз поднатужился. Колышки зашатались, но чтобы выбраться из сети, требовалось время.

Чья-то тень упала на Йоганна, и барон услышал ставший привычным смех. Это был Кляйнзак.

– Вы довольны, ваше превосходительство? Скоро вы встретитесь со своим братом. Я жалею лишь о том, что не увижу трогательного воссоединения родственников, первого объятия за долгие годы разлуки… – Гном похлопал по карманам пленника, ища монеты. – Конечно, ваш брат заплатил мне за то, чтобы я посодействовал вашему свиданию, но я не понимаю, почему мне нельзя взыскать плату и с вас. Это будет справедливо.

Кляйнзак вытащил мешочки с деньгами, которые Йоганн хранил за поясом, и сорвал амулет с родовым гербом с шеи своего пленника. Затем он решил снять перстень с правой руки барона.

Йоганн перехватил ручонку гнома и стиснул ее мертвой хваткой. Кляйнзак ударил его, но вырваться не сумел.

Юноша плюнул гному в лицо и, собрав все силы, сел. Колышки выскочили из земли. Пожалуй, те из них, которые забивала Анна, сидели в промерзлой почве не столь глубоко, как те, над которыми потрудилась Катинка. Йоганн выпутался из ловушки, и сетка комом упала к нему на колени.

Кляйнзак мигом растерял всю свою спесь, его лицо исказил ужас. Брызжа слюной, он взмолился о пощаде.

Теперь земля дрожала непрерывно. Йоганн слышал конский топот, бряцание оружия, угрозы и другие, почти нечеловеческие звуки. Все указывало на приближение огромного войска.

Барон держал Кляйнзака в вытянутой руке. Самозваный мэр брыкался, сучил короткими ножками, но не мог причинить вреда своему противнику. Йоганн ухватил гнома за куртку прямо под рукоятью меча, торчащего из груди предателя.

– Ты бросил меня здесь безоружным, обрекая на смерть.

Кляйнзак ничего не ответил и лишь бессвязно захныкал.

Со страху он обмочился, и теперь с его штанов капало.

– Ты забрал мой меч, гном. Здесь это равносильно убийству.

В темноте вокруг них шныряли какие-то существа, люди и не только.

– С тебя меч, Кляйнзак. Ты взял мое оружие, я возьму твое.

Йоганн подбросил гнома. Казалось, мэр завис в воздухе на мгновение, недоверчиво тараща глаза. Юноша протянул руку и ухватился за рукоять меча в груди Кляйнзака. Вес гнома потянул клинок вниз. Кляйнзак вскрикнул, когда острое лезвие шевельнулось в старой ране. Кончик меча на несколько дюймов воткнулся в землю. Уперев ступню в живот маленького негодяя, барон снял его тело с меча, как с вертела. Ремешки и завязки порвались, и Кляйнзак судорожно задергался: смертельный удар, наконец, достиг своей цели.

Йоганн выдернул меч, долго хранившийся в ножнах из плоти, и ногой отпихнул мертвого гнома.

Бой начался. Темноту пронзили вспышки света. Загорелись костры, и твари остервенело бросились друг на друга.

Пока Йоганн разрезал путы, освобождая своего наставника, мимо него прокатилась уродливая голова. Рядом грохнула пушка, и Вукотичу в ногу угодило несколько дробинок. Йоганн почувствовал, что у него течет кровь из раны на лбу – след случайного осколка, – и обтер лицо.

Никто не обращал на них внимания, хотя Йоганн убивал все в пределах нескольких ярдов. Просто на всякий случай. Рядом с мертвым троллем Вукотич подобрал обоюдоострый боевой топор с копьеобразным наконечником и рассек медвежью морду норсмена, который замахнулся на него мечом. Когда человек-медведь упал, Йоганн заметил лицо со шрамом, изображенное на его пряжке. Это был один из воинов Сикатриса.

Нет, Вольфа.

Йоганн с Вукотичем отступили к стене дома и прижались спинами к низкой крыше, заняв удобную позицию для обороны. Перед ними создания тьмы рубили и кромсали друг друга, не заботясь, кого настигнут их удары. В воздухе разлетались кровавые брызги. Бойня продолжалась.

Ожидание было недолгим.

Среди пугающих своей бессмысленностью стычек появилась группа воинов, которые казались более расчетливыми, жестокими и целеустремленными. Они прокладывали себе путь сквозь толпу, направляясь к главному строению деревни, туда, где их ждали Йоганн и Вукотич. Отряд был меньше, чем ожидалось. Видимо, Вольф понес тяжелые потери за неделю ночных боев. Но те, кто выжил, стали еще злее. У каждого воина на теле присутствовали шрамы.

А у одного из них – красноглазого гиганта с пышной гривой и мощными клыками – багровый шрам пересекал лицо.

Вольф.

Вольф зарычал утробно и низко, словно дикий зверь, затем его рык перешел в глухое ворчание. С волчьей морды капала слюна. Последовал захлебывающийся вдох, и грудь монстра поднялась. Фон Мекленберг-младший запрокинул голову и завыл на небеса в точности как животное, в которое он превратился.

Вольф сжимал и разжимал огромные мохнатые кулаки. У него не было оружия, кроме острых трехдюймовых когтей на пальцах рук и ног и зубастой пасти. Однако Йоганн догадывался, что при таких естественных средствах защиты и нападения Вольфу не требовался меч или кинжал.

И снова Вукотич оказался прав. В этом чудовище не осталось ничего от маленького братика Йоганна.

Волк улыбнулся барону и взмахнул лапой, приглашая выйти вперед.

Приспешники Вольфа подались в стороны, удерживая остальных участников битвы за пределами круга, где должен был начаться смертельный поединок.

– Прости меня, – сказал Йоганн, замахиваясь мечом Кляйнзака.

Вольф вскинул руку. Сухожилия напряглись под кожей, и зверочеловек отбил выпад. Не иначе как у Вольфа мышцы и кости были сделаны из железа. Меч Йоганна лишь оцарапал его шкуру, хотя должен был отсечь конечность.

Вольф прыгнул вперед. Увертываясь от когтистой лапы, барон попятился и споткнулся. Босая нога Вольфа угодила Йоганну в живот, и крючковатые когти на пальцах рассекли многослойные кожаные доспехи, вонзившись в тело. Йоганн ухватил Вольфа за лодыжку обеими руками и, выпрямляясь, развернулся, стремясь сбить с ног создание, некогда бывшее его братом. Однако Вольф мгновенно вырвался и вернул себе равновесие. Он стоял как человек, сохранивший боевую выучку, приобретенную в детстве, однако думал как животное, которое должно использовать клыки и когти, чтобы не остаться голодным.

Вукотич тяжело дышал, прислонившись к покатой крыше здания. Он наблюдал за своими учениками, но не терял из виду товарищей Вольфа, готовый разрубить топором любого монстра, осмелившегося нарушить правила честного поединка. Пока же старый солдат не вмешивался, предоставив братьям самим разрешить свой спор.

Йоганн видел, что Вольф сильно изменился. Его новый облик в точности соответствовал его имени, однако в глазах по-прежнему светился интеллект. У Вольфа был жестокий, но умный и внимательный взгляд. На его лице багровел след демонического когтя – знак лидера. Вольфу не суждено было стать бароном, однако он доказал, что может прийти к власти своими силами.

Если бы Йоганн не промахнулся, стреляя в оленя, кем стал бы его младший брат? Как проявились бы его способности, ныне служившие чудовищным целям? Поистине, грань между героем и злодеем очень тонка. Не толще древка стрелы…

Порезы на животе Йоганна оказались серьезней, чем он думал. Подкладка его одежды пропиталась кровью. Кроме того, юношу беспокоила дергающая боль, хотя он старался не думать о тяжести своих ран. Барон видел воинов, пытающихся запихнуть свои внутренности обратно, и знал, как плохо поддаются лечению раны в живот. Вольф пока не пострадал, хотя Йоганн наносил ему удар за ударом Кляйнзаковым мечом. Никакие латы не могли сравниться по прочности со шкурой его брата.

Противники двигались по кругу, как борцы, которые выискивают благоприятную возможность, чтобы провести захват. Йоганн помнил, что в детских играх он всегда одерживал верх. Три года разницы давали ему преимущество, и Вольф досадовал, только когда старший брат поддавался, позволяя младшенькому почувствовать вкус победы. Может, эти воспоминания медленно отравляли душу похищенного мальчика, который постоянно подвергался воздействию варп-камня? Не мог ли его тайный гнев ускорить изменения?

Плечо Йоганна окрасилось кровью почти в том самом месте, куда он ранил брата много лет назад, и барону пришло в голову, что удар когтистой лапы был призван напомнить об этом скорбном эпизоде.

Давно зажившую отметину от стрелы прикрывали железные наплечники, на которых был изображен знак шрама, выложенный драгоценными камнями. Вольф носил и другие разрозненные части доспехов, служащие ему скорее для украшения, чем для защиты.

Человек-волк снова чиркнул острым, как нож когтем по плечу Йоганна. Сомнений быть не могло, он сделал это нарочно. Вольф затягивал поединок, чтобы напомнить старшему брату о давней ошибке, из-за которой они оба оказались здесь…

Рядом послышались звон металла и вскрик. Йоганн бросил быстрый взгляд за спину Вольфа. Одно из чудовищ напало на Вукотича и поплатилось за свою дерзость. Теперь оно стояло на коленях перед Железным Человеком, а между глаз у него торчал топор. Высвободив оружие, Вукотич повернулся навстречу следующему бандиту. Дело близилось к развязке, поэтому воины Вольфа решили устранить второстепенные помехи.

Вольф упал на четвереньки и прыгнул вперед, атакуя, как хищник. Его длинные волосы, сохранившие золотистый оттенок, развевались позади. Мутант выгнул спину, и барон увидел очертания позвонков, проступившие сквозь кожу. Йоганн взялся за меч обеими руками и обрушил клинок на спину Вольфа, стремясь перерубить ему хребет. Шкура лопнула, и по лезвию прошла дрожь. Вольф заревел, наверное, впервые с начала поединка испытав боль. Он изогнулся, свернулся клубком, перекувырнулся и, по-человечьи приземлившись на ноги, шагнул к брату.

Сталь уперлась ему в грудь, и Вольф замер. Он посмотрел на Йоганна, от которого его отделял только меч. Йоганн крепко сжимал рукоять клинка, и Вольф навалился всем телом на острие. На его волосатой коже образовалась вмятина там, где в нее уткнулся кончик меча. Йоганн почувствовал, что рукоять давит ему в живот. Он мог бы выпустить меч, и клинок не упал бы, удерживаемый их телами. Одно мгновение братья глядели друг другу в глаза, и Йоганн понял, что пропал. Вольф злобно заворчал. С его морды капала слюна, а налитые кровью глаза горели как угли.

Человек-волк обхватил старшего брата за плечи и притянул к себе в гибельном объятии. Острие должно было пронзить его шкуру и сердце…

Вместо этого сталь согнулась. Сначала меч искривился, и его рукоять больно ткнулась в израненный живот Йоганна. Затем клинок застонал, металл дал слабину, и оружие выгнулось, как зеленая ветка. Вольф рычал от напряжения, и, в конце концов, меч вырвался из руки Йоганна. Он отлетел в сторону, превратившись в бесполезную вещь.

Вукотич сражался. Трое бойцов Вольфа были мертвы, но двое последних прижали Вукотича к крыше и рубили его мечами. Железный Человек истекал кровью, имеющей нездоровый зеленоватый оттенок.

Вольф с Йоганном продолжали бороться врукопашную. Когти впились в раненое плечо барона, все глубже вонзаясь в его тело. Молодой человек ударил Вольфа коленом в твердое как камень брюхо, но это ничего не дало. Тогда юноша вцепился брату в волосы и с силой потянул. Он вырвал окровавленный клок шерсти, однако мутант даже не поморщился. Кулак Вольфа метнулся Йоганну в лицо, и барон, приняв удар на скулу, попятился. В голове у него зазвенело, в глазах помутилось.

Плечо Йоганна терзала боль. Левое колено плохо двигалось. У него не осталось оружия, кроме рук. И разума.

Вольф торжествующе завыл, наседая на брата. У Йоганна мелькнуло искушение бросить все и бежать. Однако он и десяти шагов не смог бы сделать в гуще битвы. Какая разница, умереть от руки Вольфа или любого другого безвестного бойца в ночной схватке?

Сложив ладонь лодочкой, по примеру монахов из Ниппона, юноша нанес удар в шею противника. Вольф отпрянул, прежде чем Йоганн коснулся его, и молодой человек ободрал кончики пальцев об украшенный драгоценными камнями наплечник.

Вольф вскрикнул и неловко отмахнулся. Его клыки щелкнули в футе слева от лица Йоганна.

Это была подсказка, в которой так нуждался барон. Послание, которое передавал ему младший брат, вернее то, что от него осталось. Плечо Йоганна по-прежнему болело, но, не обращая на это внимания, он ухватился за наплечник, на котором было изображено лицо со шрамом.

Сорвав железную пластину, он увидел незаживающую, гниющую дыру, внутри нее копошились черви. Сквозь воспаленную плоть белела кость. Края раны посерели.

Вольф смотрел на Йоганна глазами мальчика, которым был когда-то, и безмолвно умолял положить конец его мучениям.

Барон подобрал меч, окровавленный, но целый. Вольф опустился на одно колено, словно ожидал посвящения в рыцари. Йоганн рассчитал, что сможет вонзить клинок в старую рану так, чтобы сталь прошла мимо лопаток и поразила сердце несчастного.

Разбитая скула больше не кровоточила, но из глаз юноши текли соленые слезы, от которых ссадину больно щипало.

Йоганн занес меч над Вольфом, направив острие клинка вниз, и приготовился решающим ударом завершить свои поиски…

Но ничего не получилось. Внезапно перед ним возник Вукотич. Смертельно раненный, но еще способный передвигаться, старый воин встал между братьями. Меч Йоганна уже начал движение по нисходящей. Он вонзился Железному Человеку в грудь, прямо под ямкой у основания шеи, пройдя сквозь мышцы и кости.

Невероятно, но мужчина устоял на ногах. Йоганн попятился. Вольф скорчился на земле позади своего бывшего наставника, отнявшего у него право на смерть. Вукотич отвернулся, вытащил меч из груди, а затем приставил острие клинка к горлу под подбородком и рассек свое тело сверху вниз.

Из разверстой раны на Вольфа хлынула кровь. Невинная кровь.