Текст книги "Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Дэн Абнетт,Сэнди Митчелл,Грэм Макнилл,Бен Каунтер,Гэв Торп,Стивен М. Бакстер,Энтони Рейнольдс,Крис Райт,Майк Ли,Уильям Кинг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 202 (всего у книги 296 страниц)

Ускел затащил Карла в дом. Меченых пленников загнали в подвал и закрыли дверь на засов. Несколько часов они прождали в кромешной темноте.

Затем дверь снова открылась, и по деревянным ступеням, тяжело ступая, в подвал спустился зар Улдин. Он огляделся по сторонам и указал на Карла. Стоявшие за спиной вождя курганцы бросились вперед и схватили пленника.

На улице стемнело. Зажгли факелы.

– Еще один бой? – мрачно спросил Карл.

– Да, Азитзин.

Карл тяжело вздохнул.

– Это важно! – резко сказал Улдин и повернулся лицом к Карлу. – Ты должен доказать, что мой отряд не потерял силу. Зары знают, что я потерял шамана. Сегодня я должен победить, чтобы доказать всем, что удача не покинула меня и моих людей.

– А если я проиграю?

– Мой отряд поделят между другими вождями, – отвечал Улдин.

Карл улыбнулся. Искушение было слишком велико.

– А если выиграю?

– Если повезет, переманю нового шамана.

– Значит, от того, как я поступлю сегодня вечером, зависит будущее твоего отряда.

– Да.

– Итак, я, наконец, имею власть над тобой, – сказал Карл и пошел прочь.

– Азитзин! Азитзин! – окликнул его Улдин и побежал следом.

– Как меня зовут, зар? Мое имя?

– Я забыл…

– Как меня зовут?

– Э-э… Керл?

– Карл!

– Сех! Карл!

– Зови меня по имени, и я буду за тебя драться. Будешь называть меня этой чертовой кличкой, и я найду способ быстро умереть. С кем я буду драться?

– С одним псом, помеченным заром Крейей. А потом, если ты его убьешь, с рабом зара Херфила.

– Как меня зовут?

– Тебя зовут Карл.

На бой его вели с почестями. Впереди шел Ускел, он нес штандарт с позолоченными черепами, Хзаэр шел позади и выдувал из своего длинного витого рога воинственные звуки, которые эхом разносились по освещенным кострами улицам. Шесть воинов с обнаженными мечами шли по бокам от Карла. Барлас – лучник, Эфгул – косматый варвар в шлеме с собачьим забралом и еще четверо – Фагул Однорукий, Диормак, Лир и Сакондор.

Карлу стали известны имена курганцев, потому что они назвали ему их. Поочередно, перед тем как вывести его на бой, варвары подходили к Карлу, прикладывали правую ладонь к сердцу и, склонив голову, называли свое имя.

Карл понимал, что это никакие не почести. Для варваров он оставался меченым ничтожеством. Но они сознавали, что ему предстоит сыграть важную роль в судьбе их отряда. Варвары называли Карлу свои имена, и в этом было что-то магическое. Они наделяли его силой, произнося имена и приложив руку к сердцу. Курганцы передавали ему свою силу.

Карла провели к заброшенному зданию, которое когда-то служило скобяной лавкой или кузницей. Внутри дома была длинная каменная ванна, нагретая и наполненная водой с маслами. От воды поднимался пар и аромат имбиря и бальзама.

Ускел и Эфгул заставили Карла раздеться и залезть в горячую воду. Несколько раз его окунали в ванну и удерживали под водой. Когда Карл, наконец, кашляя, выбрался из ванной, его тело было чистым, а кожа нежной и скользкой от масла.

Обнаженный Карл стоял на полу. Барлас зачесал гребнем его волосы назад и завязал в хвост на затылке. Лир побрил его пугающе острым ножом. А затем Хзаер осыпал его синим порошком, покрыв им голову, плечи и грудь Карла, и нанес черную краску ему на веки.

Теперь у Карла была синяя кожа, а яркие глаза сверкали из угольно-черных глазниц.

Курганцы дали ему коричневые кожаные штаны, тяжелые черные сапоги и железные набедренные пластины, затем последовали бриджи из металлической сетки на широком ремне с массивной бляхой с выгравированной на ней змеей. Хзаер и Барлас обернули руки Карла кожаными лентами, которые продевались между пальцами и крепились на кисти.

Ускел принес щиток из черного металла и привязал его к левому плечу Карла.

Курганцы отступили назад. Из сумрака появились Скаркитах и Улдин. Казалось, рабовладелец, облаченный в шкуру белого медведя, излучает свет. На его толстой шее поблескивал синим светом золотой амулет, на приподнятой левой руке сидел старый одноглазый ворон. Зар Улдин нес черный железный шлем с короткими закрученными рогами.

После смерти Саботая, испугавшись дурного знака, Улдин обратился к обладающему колдовской силой рабовладельцу. Зар, конечно же, заплатил Скаркитаху, ведь тот не принадлежал ни к одному отряду.

Скаркитах не прыгал и не верещал заклинания. Не потрясал, как все шаманы, бусами и амулетами. Он посмотрел Карлу прямо в глаза и медленно, низким голосом произнес черное благословение. Слов Карл разобрать не мог, но в этом не было нужды. От каждого произнесенного Скаркитахом слога кожа у Карла покрывалась мурашками. Старый ворон кивал головой, приседал и щелкал огромным клювом. Затем Скаркитах поднял свой амулет, и Карл вынужден был смотреть на яркие синие камни, вставленные в зрачок увитого змеями глаза. Камни мерцали и переливались в отсветах лампад.

– Теперь Чар правит тобой. Он завладел тобой сильнее, чем ты можешь себе представить. Позволь ему сегодня вечером направлять твою руку.

Карл молчал.

– Ты будешь драться? – спросил Улдин.

– Я буду драться, – не задумываясь, ответил Карл.

– Или ты дерешься честно, или вообще не дерешься, – сказал Улдин.

Карл колебался. Потом он поднял правую руку – руку, владеющую мечом, – и приложил ладонь к сердцу.

– Я буду драться.

Удовлетворенный ответом, Улдин надел на макушку Карла кожаный чепец и водрузил сверху тяжелый железный шлем. Шлем был тесным, узкие прорези для глаз ограничивали обзор.

– Нет, – сказал Карл и стянул с головы шлем.

– Он тебе понадобится, – предупредил Скаркитах.

– Нет, если Чар со мной, – насмешливо сказал Карл, но его ответ явно порадовал рабовладельца.

Скаркитах протянул руку и прикоснулся пухлыми пальцами к левой щеке Карла, а большим пальцем коснулся его губ.

– Конечно, Чар с тобой.

Горны из металла и вырезанные из рогов животных громко затрубили на улице, и Карл услышал далекий гул – приветственные крики варваров.

Эскорт курганцев провел его к выходу. У дверей Ускел остановился и протянул Карлу «настоящего убийцу». Кинжал забрали у него вместе с грязной, драной одеждой. Карл заткнул кинжал за пояс.

Шагов через двести от кузницы находилось круглое здание, как догадывался Карл – городской зал зрелищ. Деревянное строение напоминало небольшой открытый амфитеатр. Освещенные факелами трибуны и галереи заполнили северяне, они возбужденно орали и топали ногами.

Сопровождаемый курганцами, Карл прошел под аркой для актеров и дальше – под зрительскими местами, по темному коридору с низким потолком, на залитую желтым светом арену.

Арена представляла собой круг утоптанной земли, окруженный дощатыми бортами. Такого скопления публики, как в этот вечер, городской зал зрелищ еще не видел.

Ускел подал круглый щит из толстого дерева, и Карл продел левую руку в петли. Щит был синий с эмблемой – глаз в окружении змей – по центру и украшен черным лошадиным хвостом. Карл повращал рукой и прикинул его вес. Потом зар Улдин рукоятью вперед подал ему свой палаш.

Снова затрубил рог. Улдин принял из рук Лира широкий меч и решительно шагнул на арену. Навстречу ему вышел зар Крейа – гигант в остроконечном шлеме из золота, и они обменялись ритуальными ударами.

Вожди разошлись, и Карла вытолкнули на арену.

Курганцы завыли и начали отбивать счет, стуча кулаками по перилам на трибунах.

С противоположной стороны арены появилась человеческая фигура. Мужчина в железных и кожаных доспехах был вооружен мечом и щитом. Его гибкое тело было выкрашено в зеленый цвет. Карл с вызовом поднял палаш.

И только когда они сблизились до нескольких шагов, Карл узнал своего оппонента.

Это был Йоханн Фридел.

Глазницы Фридела были обведены белой краской, белым были закрашены и ввалившиеся щеки. И еще вертикальные белые полоски были нанесены на верхнюю и нижнюю губу. Он был похож на мертвеца, голова – череп, тело зеленого трупного цвета. Волосы Йоханна были прилизаны к черепу при помощи какого-то клейкого белесого состава.

– Йоханн?

Воин зарычал.

– Йоханн? Это я, Карл.

Фридел замахнулся мечом с глубокими желобами. Карл поднял левую руку, меч с грохотом обрушился на щит, сила удара чувствовалась даже через толстое дерево.

– Йоханн!

Еще один удар по щиту. И еще. Синие щепы разлетались в стороны.

– Ради Зигмара! Йоханн! Я – Карл!

Следующий удар был таким мощным, что щит Карла отлетел в сторону, и Воллен едва успел отразить его мечом.

Тело воина принадлежало Фриделу, в этом можно было не сомневаться. Но самого Йоханна в нем не было. Его глаза, обведенные белой краской, были… пустыми. Когда Карл был еще мальчишкой, у него была собака, веселая, игривая гончая. Однажды ее укусила крыса, и гончая подхватила смертельную болезнь. Отец Карла, чтобы собака не мучилась, убил ее мотыгой.

Взгляд Фридела был таким же, как у гончей Карла перед самой смертью. Пустой, дикий, обезумевший от боли, страха и тоски.

Они ходили по кругу и обменивались ударами. Фридел кидался вперед, Карл, прикрыв плечо щитом, оттеснял его назад. Еще одно столкновение, на этот раз – щит на щит. В теле Фридела таилась животная сила, о которой Карл и не подозревал.

Он сомневался, что этот юноша был так же силен, когда они виделись в последний раз.

Тогда перед самым падением Ждевки Йоханн Фридел выкрикивал имя Карла и умолял его не уходить.

Карла поразило то, какой болью отозвалось в нем это мимолетное воспоминание. Поразило… и разозлило. С тех пор как он чуть не бежал из выгоревшего леса, Карл стал жестче и спокойнее. Он избавился от способности страдать из-за того, что случилось при Ждевке, или горевать по тем, кого он там потерял. Для того чтобы жить дальше, необходимо было крепко стиснуть зубы и забыть о чувствах. В душе он давно оплакал Йоханна Фридела, которого, как и всех других товарищей, считал погибшим.

Но Фридел не погиб. С ним случилось нечто пострашнее смерти. Он превратился в разложившуюся копию себя прежнего и явился из мрака, чтобы напомнить Карлу о безвозвратных потерях и разбередить его душу. Вернулся, чтобы Карл снова прошел через всю эту боль. Фридел тоже страдал. Страдал, как подыхающий пес.

Так не должно быть. Карл должен был покончить с этими невыносимыми мучениями. Покончить. Покончить.

Толпа на трибунах орала и выла. Шум был таким громким, что Карл физически ощущал его силу. На мгновение он забыл, где находится.

Карл развернулся вокруг своей оси в поисках противника и поднял меч. По желобам, выбитым в мече, заструилась кровь и обагрила ему руку.

Изрубленный на куски Фридел лежал на арене. Его тело было настолько изуродовано, что Карл не мог на него смотреть.

Улдин вышел на арену и в ответ на восторженные крики варваров поднял вверх руки, увешанные широкими трофейными кольцами. Вслед за заром на арену выскочил Эфгул и побежал успокоить Карла.

– Дух Кхара! – задыхаясь, просипел курганец. – Ты подарил ему смерть, как настоящий демон, Азитзин!

– Хватит! Я не могу… не могу… – Карл ловил ртом воздух, его била дрожь.

Эфгул тряхнул его за плечи:

– Не сдавайся! Ты уже на полпути к цели!

– Я не могу…

– Будь тверже!

– Ты не понимаешь! Он был моим другом!

– Ты передал ему дар Чара! Дар перемены! Жизнь на смерть! Плен на свободу!

– Боги, помогите мне…

– Послушай, Азитзин. Банда Крейи – Символ Разложения! Нургл Нечистый! Если эта плоть и правда была твоим другом, ты избавил его от Пожирающего Все Разложения!

Эфгул говорил горячо и искренне, словно открывал Карлу страшную истину. Карлу слова курганца казались бессмыслицей.

– Я не понимаю, – сказал он, глядя на косматого Эфгула.

– Поживешь – поймешь.

Завыли рога, и Эфгул оттащил Карла в сторону. Улдин совершил формальный обряд, вызвав на бой зара Блейду. Рядовые курганцы собрали и унесли останки Фридела.

Арена опустела. Эфгул тоже ушел, прихватив меч Йоханна, чтобы выковать из него очередное трофейное кольцо на руку Улдина. На Карла вышел ритуальный боец Блейды.

Это был высокий воин в кольчуге и в металлических щитках на руках и ногах. Кожа его была выкрашена в красный цвет. Щита у воина не было. Обеими руками он сжимал длинный меч, выкованный мастерами Карроберга.

В какой-то момент Карлу показалось, что это Виннес, ведь Виннес был из Карроберга и у него была метка Блейды.

Но он ошибся.

И даже если бы это был Виннес, Карл все равно не отступил бы. Теперь уже нет. Не осталось никого, кого он не мог бы лишить жизни.

VIII. КУЛЫ

Они скакали на северо-запад двадцать дней и двадцать ночей. Герлах Хейлеман думал, что его сознание приспособилось к бесконечным степным просторам во время перехода в Дашику, но это путешествие сводило приобретенный им опыт на нет. Двадцать дней верхом, и, куда ни кинь взгляд, пустота. Герлах уже начал радоваться восходу луны или изредка пролетающим в небе канюкам. Эти короткие, бесценные перемены хоть ненадолго прерывали монотонность бескрайнего небосклона и поросшей травой равнины.

Так было до тех пор, пока он не обратил внимания на облака. Это случилось на пятый или шестой день пути. Герлах удивился тому, что он не замечал их раньше. Ни одно облако не повторяло другое. У каждого были свои очертания, плотность и цвет, даже скорость. Некоторые облака напоминали вполне определенные предметы – башню замка, пасущуюся лошадь, крыло орла. Герлах уже замечал, что кислевиты время от времени показывают друг другу на небо и делают какие-то замечания, которые обычно сопровождаются одобрительным цоканьем языком и довольным смехом. Теперь он понял, в чем дело. Они тоже видели облака.

– Баран! – мог крикнуть кто-нибудь из них. С ним соглашались или предлагали иной вариант.

Иногда сравнения были не такими конкретными. Какой-нибудь лансер тыкал в небо и со смехом кричал:

– Митри!

Очертания облака – серая глыба – и близко не были похожи на фигуру крепкого лансера… разве что его фактура и мрачноватый вид имели что-то общее с характером Митри и его манерой держаться. Некоторые облака вызывали неопределенные образы, словно имели собственный характер.

Странно, но как только Герлах начал наблюдать за облаками, степь перестала казаться ему пустым пространством. Она постоянно менялась. Всегда находилось на что посмотреть и чему найти определение. На то, чтобы его привыкший анализировать сложные ландшафты Империи мозг перестроился на степной лад, потребовалось время. И вот теперь Герлах решил, что научился видеть мир так, как его видят кислевиты. То, что раньше казалось ему пустотой, оказалось тонко устроенным пространством, главное – его почувствовать.

– Овца кормит ягнят! – сказал Герлах, и кислевиты, казалось, порадовались вместе с ним.

Каждую ночь они делали привал на несколько часов. Дров в степи не было, но всадники везли с собой топливо. В основном это были кости, сбереженные после предыдущего принятия пищи. В мире, где нет ничего в достаточном количестве, в ход идет все.

Вечерами, сидя у небольшого костерка, мужчины вели неторопливые беседы и делились воспоминаниями. Порой они даже обсуждали предметы, которые напоминали им увиденные в тот день облака. Бережливость была главным правилом их жизни. Все и без того ограниченные ресурсы применялись вновь и вновь, до полного их истощения. Кости, оставшиеся от одного ужина, использовались для разведения костра для приготовления следующего. Облака не давали всадникам сойти с ума от скуки днем, а воспоминания о них развлекали их вечером. Изобретательность и экономность.

Как-то у костра Бородин поделился с Герлахом своим знанием о небе. Это было, как догадался Герлах, как-то связано с понятием «круг». Не бывает двух одинаковых облаков. Они вечно плывут по небу, повторяя по кругу свой путь на небосклоне. Когда человек видит облако, которое уже когда-то видел в своей жизни, он понимает, что небо совершило полный круг и его время подошло к концу. Бывало, говорил Бородин, тот, кто увидел во второй раз одно и то же облако, садился на коня и уезжал из роты или из родной станицы навстречу судьбе, и больше его никогда не видели.

Утром, в холодном, зеленоватом свете начинающегося дня, Герлах и кислевиты седлали лошадей и скакали дальше. Герлах думал о том, увидят ли еще хоть кого-нибудь из них в родной станице.

Он даже не предполагал, какое огромное количество информации можно получить в степи. В монотонном мире – плоская земля, пустое небо – любая перемена, какой бы незначительной она ни была, сразу бросается в глаза.

Рожденные в степи кислевиты мгновенно улавливали ее сигналы и разгадывали ее загадки. Как только Герлах начал подыскивать сравнения для облаков, он обнаружил, что стал замечать многое другое. Например, травы в степи были очень разными, какими бы одинаковыми они ни казались поначалу. Старая трава и молодая поросль, разные виды трав, заросли дрока и морозоустойчивый щитовник. Один взгляд на степную траву мог сказать всаднику, как давно прошел здесь последний дождь и далеко ли он может найти ложбину с водой, куда дует ветер и какое сейчас время суток. Опытному всаднику даже не нужно было смотреть на траву. Достаточно было прислушаться к звуку копыт лошади. Отрывистый топот и сухой, мягкий и влажный, ровный и гулкий.

По температуре воздуха и его влажности можно было предугадать погоду. Всадники могли предсказать дождь и с какой стороны он придет.

Они могли предсказать грозу задолго до того, как начинало темнеть небо. Вид и движение травы выдавали направление ветра, а меняющееся освещение на горизонте – перемену погоды.

К тому времени, когда они приблизились к Либлии, Герлах узнал достаточно, чтобы понять, как кислевиты, еще не видя станицу, догадались, что она уже близко. Они учуяли дым и еще запах навоза и уксуса. Конечно, никаких признаков станицы видно не было, но после долгого перехода в открытой степи одного запаха дыма было достаточно.

Максим поднял руку, и рота, замедлив шаг, выстроилась в линию по сторонам от него.

– Либлия, – сказал Максим, и многие всадники с ним согласились.

Перед ними колыхалась на ветру бесцветная, почти белая в дневном свете трава.

Герлах хотел было подшутить над ними, но потом и сам учуял слабый запах дыма и животного пота.

– Много людей, – пробормотал Билидни. Герлах не понял – хорошо это или плохо. – Ятша! – отрывисто крикнул ротный и помчался вперед, увлекая их за собой.

Из того, что ему рассказывали, Герлах понял, что Либлию выбрали как самое подходящее место для воссоединения кислевского полка в случае отступления или поражения. Каждая рота, которой удалось вырваться из Ждевки, должна была вернуться в Либлию. Герлах воспрял духом. Если там «много людей», тогда, возможно, удастся собрать полк, а потом вернуться в зону боевых действий. Они восстановят в Либлии силы и вернутся на юг, чтобы нанести врагу ответный удар.

Через четверть часа Билидни снова замедлил шаг и знаком приказал роте остановиться. Ротный совещался с Максимом и с горнистом Иевни.

– В чем дело? – спросил Герлах Витали.

– Кровь, – мрачно ответил тот.

– Ты чуешь ее?

– Яха. Вебла не чует?

Герлах не чуял, только запах дыма стал немного сильнее.

Билидни повернулся к роте и выкрикнул короткий приказ. Всадники мгновенно спешились и начали быстро натягивать на себя доспехи. Герлах последовал их примеру. Это было необычное зрелище. Посреди бескрайних степных просторов шесть десятков полуобнаженных мужчин, стоя рядом с ожидающими их лошадьми, натягивали через голову войлочные рубахи, а поверх них застегивали пластинчатые латы.

Как только были закреплены каркасы с крыльями и накинуты на плечи шкуры леопардов, всадники свернули в узлы свою повседневную одежду и привязали их к задней луке седла своих лошадей. Герлах старался не отставать от кислевитов.

Как только кто-нибудь из всадников был готов, он выкрикивал свое имя и с позиции «стоя» запрыгивал в седло. «Ну вот, – подумал Герлах, – начали выпендриваться, трюкачи». Но на деле демонстрация владения искусством верховой езды вселяла в лансеров уверенность в своих силах.

Герлах хотел повторить этот трюк, но понимал, что в результате выставит себя полным дураком. Саксен был выше любого пони в роте, а он сам не был таким ловким, как кислевиты. К тому времени, когда на него обратили внимание, он уже сидел в седле в своем шлеме с плюмажем и натягивал перчатки для верховой езды.

Герлах понимал, что его место на переднем крае. Он подхватил знамя и повел Саксена вперед, туда, где стояли Билидни и Максим. Ротный повернулся к Герлаху, его глаза поблескивали в сердцевидной прорези в забрале шишака.

– Теперь это важно, Вебла, – сказал он. – Здесь и сейчас. Важно – ты несешь знамя.

Герлах кивнул. Саксен нетерпеливо бил копытом, одно ухо у него было направлено вперед, другое – назад.

Герлах похлопал коня по шее.

– Нас ждет слава, дружище Бейли-Саксен, – успокаивающе сказал он. Саксен еще не расстался со своим великолепным красно-белым окрасом.

Герлах высоко поднял знамя, и степной ветер подхватил длинные красные и белые полосы ткани за щитом с орлиным крылом.

Рота поскакала к Либлии.

Либлия была гораздо больше Дашики. За внушительной каменной стеной на кургане, возведенном еще скифами, стояло крепкое здание городского зала. Вокруг кургана были беспорядочно разбросаны беленые избы, амбары и сараи, а за ними сложена вторая стена, ниже и шире первой, с деревянными сторожевыми башенками у ворот.

Небо стало серо-голубым, облака исчезли, осталась только тонкая белая полоска над горизонтом. Трава приобрела бледный, белесый оттенок.

Множество черных точек – скачущие всадники – сновало у внешней стены станицы. Их было около сотни, а может, и больше. Максим еще ничего не сказал, а Герлах уже догадался, кто это.

– Кьязаки!

На Либлию напали всадники. Точнее, ее взяли в осаду. Рота подскакала ближе, и Герлах разглядел нападавших. Воины в лохмотьях и вымазанных дегтем доспехах. Их черные шлемы были украшены оленьими рожками и рогами быка. Используя пращи, они пытались поджечь городскую стену. Над внешней стеной поднимались облачка белого дыма.

В двух сотнях лошадиных корпусов от станицы Билидни остановил свою роту и выстроил ее в линию. В это время их заметили кьязаки, они перестали суматошно крутиться у стен Либлии и всем скопом повернулись к отряду Билидни. В их поведении не было заметно агрессивных намерений, скорее ими руководило любопытство. Численное превосходство было на их стороне. Казалось, они удивлены, почему круг Йетчитч, завидев их, не кинулся наутек.

– Кулы! – сказал Витали и сплюнул.

– Кулы?

Так называли сборища самых диких из племен курганцев, обитающих на самом юге Восточных Степей. Судя по рассказам Вейжа и Витали, именно кулы практически никогда не присоединялись к основным силам курганцев. Они рыскали по степи и довольствовались тем, что оставалось не тронутым основным войском северян. Кулы славились каким-то, особенно диким способом экзекуции побежденных. Это было как-то связано с грудной клеткой пленника. Лингвистические познания не позволили лансерам – возможно, это и хорошо – описать Герлаху казнь в подробностях.

Кулы сбились в кучу. Они спешились и отогнали своих пони, а потом неторопливо выстроили стену из щитов. Многие из них были вооружены топорами с длинными рукоятями и дубинами.

– Почему они не атакуют нас верхом? – спросил Герлах, он точно знал: обо всех курганцах говорили – «родились в седле».

– Они нас узнали, – сказал Билидни. – Увидели крылья. Кулы боятся атаковать роту, боятся всадников роты.

– И поэтому они спрятались за стену из щитов?

– Яха, Вебла. Они решили, Либлия – их. Не отдадут ее. Окопаются и будут держать землю.

– И что?

– Земля не принадлежит никому. Ее хозяин – святой Урсан, и господаряне живут на земле с его разрешения. Мы докажем это кулам. Она не будет их.

– Значит, мы будем с ними драться? – спросил Герлах.

– Яха, – отозвался Билидни.

– Мы… атакуем стену щитов?

– Яха, Вебла, – подтвердил ротный.

Намерение Билидни пугало Герлаха. Встреча с врагом в открытом бою его не пугала, но атаковать стену щитов… Это безумие. Одно из основных правил кавалерийского боя, как не раз говорили его наставники, гласит следующее: лошади, как бы хорошо они ни были натренированы, никогда не бросятся на такое препятствие, как стена щитов. Именно поэтому стену до сих пор применяли на практике, хоть она и относилась к устаревшим военным приемам. Отряды копьеносцев Империи всегда полагались на это правило. Если копьеносцы плечом к плечу твердо стоят на ногах и крепко держат копья наперевес, они в состоянии отбить атаку всадников на самых безумных и диких лошадях.

– Не волнуйся так, Вебла, – с усмешкой сказал Билидни. – Стена щитов кажется сильной, но Билидни знает кулов. Билидни знает, как кулы думают. – Ротный постучал твердым пальцем по шишаку над прорезью для глаз.

– Ты с ними уже дрался?

– Яха! – отозвался ротный и, резко склонив голову набок, продемонстрировал Герлаху старый шрам на шее. Максим задрал рукав на левой руке и показал еще один побледневший широкий шрам. – Мы дрались с кулами много раз. Иногда мы побеждали.

Это не очень-то успокаивало, однако ротный был все еще жив и мог судить по-своему.

– Пора, – решился Билидни.

Ротный встал в стременах и посмотрел направо, затем налево, оценивая готовность своих всадников. Лансеры уверенно сидели на своих лошадках и ждали.

Билидни выкрикнул команду, всадники приготовили к бою длинные кавалерийские копья. Лошади нервно заржали. Билидни поднял вверх открытую ладонь.

И резко опустил вниз.

Иевни выдул из своего рога длинную ноту.

Рота бросилась в атаку.

Они мчались через дрок, по соленой траве, копыта стучали по сухой земле. Герлах скакал в голове отряда, он вертикально держал знамя, отведя руку в сторону. По бокам от знаменосца по приказу ротного скакали Вейжа и Витали.

Сто корпусов до стены щитов. Кулы, укрывшиеся за первой линией сомкнутых щитов, орали и, размахивая руками, подзывали остальных дикарей.

Плотная, мощная толпа. Неподвижная масса.

Выпуклые шишки на щитах сверкали в лучах весеннего солнца. Громко взвыл рог кулов. В центре боевого порядка дикарей поднялся штандарт – волчий череп с оленьими рогами. Казалось, пустые волчьи глазницы злобно наблюдают за приближающимися всадниками.

Десять лошадиных корпусов. Пять. Лошади скачут во весь опор. Зубы оскалены. Развеваются гривы.

Кулы не просто стояли стеной. Они волной двинулись навстречу атакующим. Навстречу атакующим! Словно жаждали встречи с ними. Жаждали встречи со смертью. Они так стремились вступить в бой, что забыли о порядке построения.

Именно на это и рассчитывал Билидни.

Один корпус. Кулы встретили кислевитов стеной диких криков. Железные подковы и наконечники копий порвали эту стену. А потом они сделали то же самое со стеной орущей плоти.

Рота протаранила стену щитов. Лансеры крошили деревянные щиты и тела дикарей. Герлах оказался в самой гуще вопящих кулов. Всадники круга убрали копья и взялись за сабли. Витали и Вейжа старались держаться рядом со знаменосцем, но пока они пробивали себе путь в этой свалке, Вейжа исчез из виду.

Правый фланг Герлаха остался незащищенным. Топор с широким лезвием угрожал знаменосцу, и тогда он отпустил удила и правой рукой выхватил заряженный кремневый пистолет. Выстрелив практически в упор, Герлах снес нападавшему нижнюю челюсть и отбросил его в толпу кулов.

Герлах убрал пистолет и, вытащив из ножен меч, принялся рубить все, что попадалось под руку. Левой рукой он продолжал удерживать знамя роты. Знамя становилось все тяжелее. Витали рядом рубил и колол кьязаков.

С торжествующими криками, подминая копытами врага, из груды наседающих на него кулов вырвался Вейжа.

Герлах бросил Саксена вперед и с разворота отрубил чью-то руку, сжимавшую кинжал. Вокруг теснились варвары, Герлах задыхался от запаха крови, грязи и пота.

Один из кулов бросился на знаменосца, и он древком штандарта отбросил варвара назад.

Всадников кружило в водовороте криков, бросков и ударов. Герлах перестал понимать, куда надо бить. В него летели брызги крови, слюны и крошечных железных осколков.

Над хаосом схватки поднялись огромные оленьи рога. На какой-то момент Герлаху почудилось, что это невиданное степное чудовище или сам дьявол пришел за ними из дыма и пыли. Но это был всего лишь штандарт кулов.

С дикими криками, не переставая орудовать саблей, разрубая плечи, головы и срубая рога со шлемов, Герлах продирался через толпящихся вокруг кулов. Витали, стараясь не отставать, кричал ему вслед.

Знаменосцем кулов был приземистый плотный воин в кольчуге из толстой проволоки. На нем был медный шлем с удлиненным подбородком и единственным оленьим рогом, который торчал изо лба. Вокруг него танцевал колдун, гремя бусами из ракушек, шнурками с костями и звеня жестяными колокольчиками. Туловище колдуна было изрисовано темно-красными полосами, имитирующими его скелет.

Герлах рванулся к вражескому штандарту. Колдун заметил его в последний момент и яростно загремел своими амулетами.

Герлах что было силы ударил мечом крест-накрест. Он обезглавил колдуна, а заодно и отрубил ему скрюченную руку с погремушками. Дико завопив, знаменосец кулов попытался атаковать Герлаха, нацелив на него рога своего штандарта. Одно из ответвлений оленьего рога садануло Герлаха по левому плечу и оставило на щитке глубокую вмятину, которая позднее покрылась ржавчиной. Герлах нырнул под штандарт и зарубил знаменосца, а заодно и двух бросившихся ему на подмогу кулов. Вовремя подоспели Витали и Вейжа, они яростно защищали своего знаменосца.

Знаменосец кулов рухнул на землю.

Герлах ожидал, что варвары после такого падут духом. Он был поражен, когда они с удвоенной злобой ринулись в бой.

А потом он услышал топот копыт. Подкрепление кулов. Несмотря на все усилия, всадники круга Йетчитч были на грани поражения.

Дополнительные силы бросились в схватку со стороны города. Но это вовсе не была вторая волна кулов. Это были конные лучники, они хлынули из городских ворот, их было около сорока.

Гнедые длинногривые пони несли лучников в тыл растерявших свои позиции кулов. Лучники стреляли из коротких, но крепких изогнутых луков. Шквал стрел с красным оперением обрушился на спины варваров, они валились рядами, как скошенная трава.

Лучники быстро поворачивались из стороны в сторону и с невероятной скоростью посылали стрелы в цель. Некоторые из лансеров – Герлах, Вейжа, Витали и еще полдюжины всадников – так сильно углубились в толпу кулов, что чуть не прорвались через их последние ряды. Они практически оказались в окружении противника. Поэтому Герлах и был одним из первых, кто увидел атаку лучников, которая повергла кулов в панику и заставила развернуться, чтобы прикрыть спину.

Лучники оказались кислевитами. На их длинные рубахи из красной кожи, утяжеленные железными пластинами, были наброшены поношенные, но украшенные вышивкой бешметы или жилеты из овечьей шкуры. Шлемы лучников были простой, заостренной формы с широкой меховой оторочкой. Они подтянули стремена, что позволяло всаднику переместить свой вес со спины на плечи лошади.