Текст книги "Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Дэн Абнетт,Сэнди Митчелл,Грэм Макнилл,Бен Каунтер,Гэв Торп,Стивен М. Бакстер,Энтони Рейнольдс,Крис Райт,Майк Ли,Уильям Кинг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 162 (всего у книги 296 страниц)

– Ты… ты… не посмеешь этого сделать…

– Ты действительно так считаешь?! Что же, попробуй взять меч, что лежит у твоих ног и попробуй остановить меня! Я готов дать тебе шанс!

Старая карга наклонилась, было, вперед, чтобы поднять лежащее у ног оружие, однако, Йерек, одним прыжком преодолев разделяющее их расстояние, стиснул ее горло железной хваткой. Калада беспомощно затрепыхалась, напрасно пытаясь вырваться из его объятий.

– Попрощайся с этим миром, ведьма, – приблизив губы вплотную к уху Ламии, иронично прошептал Йерек.

Калада беспомощно всхлипнула, когда Волк рванул ее голову назад, открывая шею Ламии. Удивительно, но это древнее, безжалостное создание, так не хотело умирать! Ее кожа пожелтела и покрылась глубокими морщинами, мышцы потеряли былую упругость, кости лишились кальция и стали хрупкими от старости. Но в ее крови таилась удивительная сила…

Ненависть горела в ее глазах. Ламия обнажила клыки, пытаясь впиться в руку Йерека, сжимавшую ее шею. Ногтями она спилась в лицо Крюгера, стараясь добраться до глаз вампира.

Невзирая на отчаянное сопротивление, Волк впился зубами прямо в горло старой ведьмы. Удивление, шок и ужас последовательно сменили друг друга в глазах Калады. Древняя Ламия, повелительница целого рода, внушавшая своим слугам почтение и благоговейный трепет, и подумать не могла, что один из презренных отпрысков фон Карштайна положит конец ее бессмертному существованию…

Отчаяние промелькнуло в глазах Ламии но, время борьбы уже прошло – пришло время смерти…

Второй раз со времени своего обращения Йерек пил кровь своих родичей. Первый глоток опьянил Крюгера. Калада продолжала конвульсивно биться в напрасных попытках спасти свою жизнь – ее ногти оставляли кровоточащие рваные раны на лице Волка, но невзирая на яростное сопротивление, он продолжал пить этот густой, чуть солоноватый, дающий ему новые силы эликсир! В отличие от крови Скеллана этот напиток был действительно – божественен! Его сила горячей волной растекалась по жилам Крюгера, обновляя его обветшавший организм, наполняя мышцы взрывной энергией.

Он продолжал пить эту древнюю порченую кровь, а тем временем, пальцы Калады все слабее и слабее терзали его искореженное лицо, наконец, повелительница Ламий, затихла, издав последний хриплый стон. Одним резким движением Йерек вонзил свои пальцы в грудь умирающей вампирше. Калада широко раскрыла остекленевшие глаза, губы Ламии беззвучно зашевелились, тело – содрогнулось в последней предсмертной конвульсии. Ломая хрупкие ребра, Волк добрался, наконец, до сердца древней вампирши и, вырвав его из груди Калады, жадно впился зубами в застарелую, несвежую плоть, отбросив изувеченный бездыханный труп Ламии себе под ноги.

Сердце древнего создания было жестким и жилистым, но Йерек и не думал останавливаться. Отрывая кусок за куском, он медленно прожевывал теплую еще трепещущую плоть, поглощая силу своего врага. Закончив и вытерев окровавленные руки о свои штаны, Крюгер прошел вдоль подземного храма, опрокидывая масляные светильники и поджигая занавеси и гобелены, украшавшие стены подземного убежища.

Через несколько минут храм был охвачен бушующим пламенем.

Остановившись у входа, Волк безучастно наблюдал, как огонь пожирает останки повелительницы Ламий, вычеркивая, вместе с ней, и весь ее род из истории Старого Мира.

Засунув за пояс меч Скеллана, Крюгер повернулся спиной к потонувшему в огненном море святилищу и, пошел прочь, удовлетворенный тем, что благодаря его действиям, все остальные семьи вампиров отвернутся от Маннфреда, уверенные в том, что именно фон Карштайн стоит за смертью Калады, предав забвению заключенный с ней договор.

Глава 14
Немного веры

На полях сражений – где-то в землях Империи

Форстер Шлагенер продолжал жить и сражаться. Это было его самое большое достижение в качестве солдата армии Мартина фон Кристальбаха. Неважно, насколько жестоким было сражение – Форстер продолжал оставаться в живых. Весьма полезное умение для солдата, которое вскоре был замечено как его командирами, так – и простыми солдатами.

Лучше служить бок о бок с любимцем фортуны, чем под началом тактического гения, как-то услышал Шлагенер от одного из своих бойцов, будучи в самой гуще одной из ожесточенных схваток. И это – было правдой! Каждый солдат немного суеверен! Форстер и сам предпочитал биться рядом со счастливчиками, в надежде, что ореол их везения коснется и его.

Там, где погибали его товарищи, юноша умудрялся отделаться легкими царапинами.

Форстер с иронией выслушивал замечания своих товарищей, утверждавших, что юноша заговорен, что птица счастья взмахнула над ним своим волшебным крылом. Просто все они боялись спугнуть эту удивительную удачу, хранившую молодого человека в самых жестоких битвах. Боялись спугнуть и, надеялись, что ее толика достанется и им.

Время шло, потери среди офицерского корпуса росли и, Шлагенер, благодаря своим талантам, быстро продвигался по карьерной лестнице. Сам граф Мартин обратил внимание на юного командира, наградив его железным крестом за храбрость.

Не смотря на всю грязь, сопровождающую ужасы войны, юноша старался оставаться порядочным человеком, сохраняя достоинство и честь, став строгим, но справедливым командиром для своих подчиненных. Этим Форстер заслужил искреннее уважение и дружбу Аккима Брандта.

Больше года прошло с того момента, когда коротким зимним днем на склонах Ферликских Холмов они услышали душераздирающий крик одинокого вестника: «Идут!!! Вампиры идут!!!». И людям пришлось сражаться с нежитью на нескольких фронтах в долгой и кровавой зимней кампании. Снег покрывал землю толстым белым покровом, скрывавшим все неровности и рытвины – солдаты проваливались в них, а наиболее слабые из них находили там себе могилу. Резкий пронизывающий ветер налетал резкими порывами, сбивая с ног, хлестая в лицо, холодная ледяная мгла окутывала все живое… Казалось, небо опустилось и слилось с землей и живыми мертвецами, чтобы довершить гибель человечества!

Эта зима была одной из самых суровых на памяти живущих. Холод проникал сквозь самую теплую одежду, поражая, прежде всего, конечности тела; внутренняя теплота, сохраняемая самой природой с удивительной предусмотрительностью, порождала обманчивое самочувствие, благодаря которому, солдаты продолжали шагать в оцепенении, за которым часто наступала смерть. Более молодые – умирали сотнями, даже некоторые из закаленных в боях ветеранов, даже они предпочитали смерть жизни, ложась прямо на снег и отказываясь подниматься на ноги. Костры бивуаков, к которым эти несчастные приближались без всяких предосторожностей, способствовали лишь развитию гангрены в отмороженных ими членах тела; влияние сильного жара по своим результатам оказывалось не менее губительным, чем действие самого жестокого мороза. Природа, словно саваном окутывала армию! Единственными предметами, выделявшимися из мглы, были ели, эти могильные деревья с их мрачной зеленью, а величавая неподвижность их темных стволов, их печальный вид дополняли зрелище невообразимых страданий, дикой природы и армии, сражающейся и умирающей посреди безбрежной заснеженной равнины!

Из-за превратностей погоды страдала не только армия. Простолюдины также находились на грани жизни и смерти. Крупный скот умирал, страдая от нехватки корма и инфекционных заболеваний, телята и жеребята рождались мертвыми, будто костлявая рука фон Карштайна коснулась их еще в утробе матери. Амбары и хранилища давно опустели. Люди голодали, а от голода до бунта – всего один шаг. Легко можно было представить, как озлобленные люди нападают на своих соседей, возбужденные одними лишь слухами о наличии еды в соседнем городке или деревне. Даже родственные связи перестали иметь значение. Когда встает вопрос выживания – тут не до жалости! Отдаленные городки и деревушки оказались брошенными на произвол судьбы, предоставленные сами себе. Каждый город, каждая усадьба, каждая семья – боролись и выживали в одиночку.

Постоянное чувство голода терзало Форстера – юноша не мог вспомнить, когда ему удалось поесть досыта в последний раз!

Было темно и холодно и, продрогший Форстер, терзаемый бессонницей, выбрался из походной палатки. Пройдя по направлению к передовым позициям, молодой человек свернул вправо и, через пять минут, оказался на вершине небольшого холма, откуда открывался отличный вид на противоположный склон долины, где располагались позиции армии живых мертвецов.

Юноша бессильно сжал кулаки – врагов было много… слишком много…

Повернувшись спиной к позиции неприятеля, Форстер медленно побрел к большой палатке, которую Акким Брандт выбрал в качестве своего командного пункта. Отодвинув висевший на входе занавес, Шлагенер вошел внутрь помещения, оставив позади пронизывающий холод и резкий холодный ветер. Топнув сапогами, чтобы отряхнуть налипший на них снег, юноша прошел к горевшему в глубине камину и, с жадностью протянув к животворящему теплу озябшие руки, начал растирать ладонями пальцы, заставляя кровь быстрее двигаться в одеревеневших членах.

Не один Форстер бодрствовал в эту ночь – сидевший за наспех сколоченным грубым столом Брандт оторвал глаза от лежащей перед ним карты и поднял вопросительный взгляд на Шлагенера.

– Без изменений, – ответил на его немой вопрос юноша. – Они словно ждут чего-то, но будь я проклят, если понимаю, чего именно! Вряд ли наступления ночи – сейчас темнее, чем в подземном царстве Морра и, не снега – его и так достаточно…

– Хм, – задумчиво протянул Брандт, поднимаясь и обходя вокруг стола. Заложив руки за спину, офицер вновь внимательно всмотрелся в карту, на которой раскинулось поле предстоящей баталии, теперь уже – под другим углом.

Стратегические построения, по-прежнему, вызывали у Форстера неподдельное восхищение. Умение видеть ход войны на карте, в хитросплетениях разноцветных флажков и фигурок, обозначающих союзные и вражеские полки, конные отряды и артиллерийские батареи, казалось слишком сложной наукой. Особенно, для простых солдат, вроде Шлагенера, проведших всю жизнь на поле боя, и не подозревающих, какой сложный танец исполняют враждующие стороны прежде, чем сойтись в смертельной схватке. Эти приготовления были скрыты от глаз Форстера: сражение было для юноши, всего лишь, столкновением стали и плоти, когда ты не видишь ничего дальше острия своего клинка. Брандт видел войну совсем иначе! Он видел всю картину целиком, словно паря над полем сражения. Он был режиссером этого танца… Танца, в котором каждый отдельный участник вносил свой персональный мазок в эту грандиозную и кровавую картину – картину смерти и разрушения.

Именно эта особенность делала Брандта великим полководцем.

Несмотря на то, что за год совместной службы Форстер привык видеть в Акиме скорее друга, чем командира, это не мешало ему восхищаться стратегическим мышлением талабекландца. Еще год назад юноша и подумать не мог, что будет сражаться на одной стороне со своим противником, но угроза уничтожения, нависшая над Старым Миром, заставила людей позабыть старые распри.

Талабекландцы объединили свои силы с армией Стирланда, чтобы вместе противостоять нашествию орд Маннфреда фон Карштайна, хлынувших из подземелья прямо в сердце Империи.

Однако, даже совместные силы людей не могли остановить продвижение армии мертвых, оттесняющей союзников вглубь территории и захватывающей все новые и новые поселения.

К тому же, союз людей был хрупким – обе стороны знали об этом но, для того, чтобы пережить эту зиму они должны были перестать рвать друг другу глотки и встать плечом к плечу, вместе сражаясь против общей угрозы.

Вполне возможно, если им удастся выжить, стирландцы и талабекландцы снова повернут оружие друг против друга. Что поделать – люди всегда остаются людьми… Но, для этого, еще надо разбить войско Маннфреда.

На время боевых действий с нежитью, Шлагенер был прикомандирован к армии Аккима Брандта – граф Мартин с удовольствием удовлетворил эту просьбу талабекландского командира. Это была одна из немногих тонких нитей, связывающих их договор. Граф фон Кристальбах использовал юношу в качестве незримых дипломатических пут, стягивающих руки талабекландца. С одной стороны, Форстер уважал, даже восхищался Брандтом, с другой – его верность графу Мартину была непоколебимой! Подобная двойственность его положения невольно угнетала юношу…

Перестав рассматривать карту сражения, Брандт смел несколько фигурок со стола, даже не пытаясь скрыть своего раздражения от младшего офицера.

Люди героически терпели лишения, борясь с голодом и холодом, сражались, проваливаясь по колено в снег, замерзая на холодном зимнем ветру, а их противник – абсолютно не замечал капризов природы. Это была неравная битва. Форстер понимал, что необходимо нейтрализовать это преимущество врага, но, каким образом это можно сделать – юноша не имел ни малейшего представления. Утешало одно – люди так долго сражались с живыми мертвецами, что утратили страх перед пришельцами из потустороннего мира. Они знали, что мертвых можно убить, что вампиры смертны так же, как и обычные люди, что кости скелетов можно обратить в прах, вернув их в лоно матери-земли. Они знали, что могут победить, ведь они – солдаты! И они продолжают сражаться!

– Ты ведь тоже это чувствуешь? – неожиданно бросил Форстеру Акким Брандт.

Юноша кивнул. Он не знал, что это было, но он чувствовал. Казалось, что когтистые пальцы сжали его внутренности, обжигая их своим нечестивым прикосновением.

– Думаешь, это… он?

– Фон Карштайн? Зубы Таала, надеюсь, что нет! – невольно вздрогнул Брандт.

Талабекландец был воином, завоевателем, но дураком он отнюдь не был! Встреча с графом Сильвании, в нынешних обстоятельствах, могла стать для них роковой для их истощенной армии. Мертвые преследовали их уже на протяжении месяца, изматывая постоянными атаками и ночными стычками.

Брандт снова бросил взгляд на карту. Даже он не видел достойного выхода из смертельного тупика.

Они даже не могут выбрать поле боя для решающего сражения…

Мысли обоих офицеров, находившихся в шатре, были прерваны новым приступом боли, скрутившей их внутренности и, ощущением, которое мать Шлагенера называла балансированием над пропастью. Юноша невольно повернулся к входу в палатку, рука инстинктивно сжала рукоять меча. Кроме них в штабе никого не было, но молодой человек не мог отделаться от ощущения, что за ними кто-то наблюдает.

– Мы не одни! За нами кто-то наблюдает! – прошептал юноша.

Брандт кивнул:

– Оно было здесь!

– Как ты думаешь, что, это?

– Готов побиться об заклад – это вампир! Их присутствие всегда вызывает подобные ощущения!

– Убийца?

– Сомневаюсь, – покачал головой Акким. – Тайные убийства не в обычаи наших врагов.

– Наблюдает за нами с помощью призраков?

– Не совсем, – покачал головой Брандт, указав на тень, бесшумно скользящую по холщевой стене. Ее очертания то исчезали, то вновь появлялись, освещенные неровным светом масляных ламп, мерцающих в палатке. Талабекландец приложил палец к губам, призывая Форстера сохранять молчание. Юноша напряженно наблюдал, как неизвестный медленно приближается ко входу. Он бесшумно вытащил клинок из ножен, готовый дорого продать свою жизнь. Ладони были влажными от пота, сердце готово было выскочить из груди. Молодой человек сместился влево, направив острие меча к занавеси, закрывавшей вход в шатер.

Пришелец, кем бы он ни был, не торопился проникнуть внутрь.

Ожидание становилось невыносимым.

Сердце опутал ползучий, отравляющий страх, мысли смешались. Форстер напряг слух, но снаружи не доносилось ни единого звука, не считая легкого шороха падающего снега. Молодой человек осторожно приблизился ко входу, готовясь отбросить занавес и встретить опасность лицом к лицу.

– Не стоит бросаться навстречу неизвестности, мой друг, – еле слышно шепнул на ухо юноше Акким Брандт, оказавшийся рядом с Форстером. – Этим мы подпишем себе смертный приговор.

– Что ты предлагаешь? – так же тихо прошептал Шлагенер.

Брандт молча скользнул к противоположной стене палатки там, где тень была наиболее густой и, вынув из голенища сапога короткий кинжал, сделал вертикальный надрез в парусине. Затем талабекландец юркнул змеей в образовавшуюся щель.

Шлагенер последовал за ним.

Они молча обходили шатер пока, наконец, не наткнулись на следы сапог, четко отпечатавшихся на свежем снегу. Следы вели прочь, петляя между другими палатками. Офицеры осторожно последовали за незваным гостем, поминутно останавливаясь и, вслушиваясь в темноту. Поиски привели смельчаков к небольшой роще, раскинувшейся на холме позади лагеря, где удивительным образом исчезли. Брандт, тихонько присвистнув от удивления, остановился в замешательстве, потирая заросшую щетиной щеку.

Не желая признавать поражение, Шлагенер медленно кружил около места, где они окончательно потеряли след незнакомца. Однако сплетение ветвей было слишком густым, мешая приникать под полог деревьев и без того тусклому лунному свету, поэтому разглядеть что-либо, было совершенно невозможно.

Тем не менее, чувство, что враг где-то рядом, не оставляло Форстера. Неожиданно юноша услышал звук, заставивший его насторожиться – легкий треск сгибающихся под тяжестью веток, столь необычный для спящего ночного леса. Инстинктивно взглянув наверх, молодой человек заметил какую-то большую неясную тень, с удивительной легкостью перемещающуюся с ветки на ветку.

В следующее мгновение существо обрушилось на Форстера, отбросив юношу в сторону.

Обнажив меч, Шлагенер вслепую ткнул им в сторону нападавшего. Прежде чем он успел повторить свой выпад, неизвестный сбил его с ног и, повалив на землю, уселся на грудь Форстеру.

– Послушай, – прохрипел незнакомец и, оборвав свою речь на полуслове, метнулся в сторону, уклоняясь от клинка Аккима, успевшего распороть черный шерстяной плащ, скрывавший противника.

Брандт бросился вперед, пытаясь достать своего врага, капельки крови, блестевшей в лунном свете на острие его меча, свидетельствовали о том, что предыдущий удар все-таки нашел свою цель.

Форстер поспешил вскочить на ноги. Его меч отлетел на десять футов от места схватки – добраться до него не было ни малейшей возможности! Сердце юноши болезненно сжалось, он в отчаянии огляделся в поисках какой-нибудь дубины, которую можно было бы использовать в качестве оружия. Тщетно…

Удивительно, но вампир, а это был, несомненно, он, не предпринимал новой попытки атаки. Между сторонами установилось хрупкое равновесие – соперники застыли на месте, внимательно наблюдая за действием противника, выжидая, кто же предпримет первый ход.

– Выслушайте меня, – хриплым голосом повторило существо.

– Закрой свою мерзкую пасть, – в возбуждении прорычал Форстер.

– И все же, вам лучше выслушать меня, ведь я мог бы убить вас, если бы хотел!

Форстер уставился на пришельца. Впервые он видел живого вампира так близко. Внутренности юноши снова пронзила жгучая боль.

– Если тебе есть, что сказать – говори, – коротко отрезал Брандт, придвигаясь ближе к Шлагенеру и прикрывая его собой. Из раны на его левом запястье капала кровь, окрашивая снег в темно-красный цвет.

Глядя на них, невозможно было с уверенностью сказать, кто же из двоих был настоящим зверем: лицо Брандта исказила звериная усмешка, в то время как вампир хранил безучастное спокойствие.

– У меня есть послание! Оно должно быть доставлено в Альтдорф!

– С какой стати мы должны верит тебе, кровопийца? Ты приходишь, скрываясь в ночи, словно какой-нибудь наемный убийца! Где гарантия, что твое послание это не ложь, очередное коварство Маннфреда чтобы запутать нас?! И что такого важного ты можешь сказать, чтобы это нужно было доставить в столицу?! Кажется, вампиры славятся как мастера обмана!

– Я не один из них, – мрачно усмехнулся пришелец. В его глазах было что-то, что невольно приводило Форстера в ужас. Всего пару секунд понадобилось юноше, чтобы понять – что именно… Сострадание… Из всех чувств, доступных живым, это было последнее, что молодой человек ожидал встретить в живом мертвеце.

– Тогда, кто же ты?

– Мое имя – Йерек Крюгер. Когда-то я был великим магистром ордена Белого Волка. Теперь – я сам стал волком. Я порождение Влада фон Карштайна, первого Графа Сильвании. Моя… нынешняя сущность… это мой крест… Зверь лишил меня всего человеческого… И, теперь я ничто… Я… я намерен положить этому конец. Эта земля видела так много смертей… Больше, она может уже не пережить…

– Однако, ты пришел в наш лагерь под мраком ночи! Ты кружился вокруг моей палатки! И, ты не вошел в нее открыто, а предпочел выманить нас в ночную тьму, чтобы воспользоваться своим преимуществом! Ты бросился на нас сверху и ранил меня, – Брандт невольно бросил взгляд на свое раненое запястье.

– Это правда, но – я ведь не стал пить твою кровь, – усмехнулся Волк в ответ.

– Почему мы должны верить тебе? – обрел, наконец, дар речи Шлагенер.

– Потому, что я единственная ваша надежда, сынок! – вампир уставился в глаза юноши долгим испытующим взглядом. – И еще, потому, что я не желаю вам повторения моей судьбы! Завтра утром, мертвецы обрушаться на вас вон с тех холмов и, у вас нет ни малейшего шанса победить их. Без моей помощи – вы все… умрете!

– Не слишком ли мрачная картина, даже для мертвеца? – Брандт попытался придать своим словам ироничное звучание.

– Ты знаешь, что я прав! Я не люблю бросать слова на ветер, рисуя, как ты изволил выразиться, мрачные картины или шепча сладкую обманчивую ложь. В моем положении – это бессмысленно!

– Что ты хочешь от нас взамен? – вновь вступил в разговор Форстер.

Одновременно, молодой человек бросил оценивающий взгляд на все еще лежавший в снегу клинок: ситуация была неутешительной – не было никакой возможности добраться до него прежде, чем зверь вцепится ему в глотку. Если только Акким не будет достаточно быстр, чтобы оттеснить чудовище.

– Даже не думай об этом, солдат, – покачал головой вампир, будто прочитав мысли Шлагенера.

Форстер невольно отступил назад, провалившись в глубокий снег по голенища своих сапог. Его дыхание, вырываясь из приоткрытого рта, поднималось в холодном воздухе зыбким маревом пара. Боковым зрением юноша видел, что и Акким внимательно наблюдает за зверем, видел, как рука талабекландца сжалась в кулак… Это было интуитивное движение – молодой человек сражался вместе с Брандтом достаточно долго, и знал все мельчайшие особенности поведения командира в критических ситуациях. По некоторым признакам опытный глаз способен предугадать атаку за доли секунды до ее начала. Именно поэтому язык тела таит смертельную угрозу для своего хозяина, особенно, при встрече с врагом, искушенным, в подобных тонкостях. Хотя, на практике, это было скорее исключение, чем правило: в рукопашной, преимущество было на стороне силы и скорости, искусство владения мечом – было важнее изучения противника…

Судорожное подергивание руки Аккима ясно говорило Шлагенеру, что его командир готовится нанести удар.

– Я не большой знаток магии, – продолжил Волк – но, я видел достаточно и, знаю, что не стоит попусту игнорировать предупреждения такого рода… Магический посланник проник в мой разум, доставил сообщение и, велел передать его людям. Это послание способно изменить ход войны в пользу живых. Готовы ли вы взять на себя ответственность и проигнорировать его?!

– Тебе приснился сон?! – иронично усмехнулся Форстер. – И ты надеешься, что мы не станем убивать тебя только из-за этого дурацкого видения?!

– Это был не сон, – отрицательно покачал головой Йерек. – Этот… посланник… он назвал себя Финрейром… Его слова, донес магический ветер. Он обладал силой… настоящей магической силой! За всю свою жизнь я не встречал ничего подобного! Он… открыл мне… некоторые секреты…

– И что же такого важного он тебе открыл?!

– Это знание – не для каждого, – пожал плечами Йерек.

– Что же, тогда тебе придется доставить его в Альтдорф самому!

– Неужели ты настолько наивен, солдат, что считаешь это возможным?! Думаю, что нет! – покачал головой вампир. – Мы оба знаем, что я не могу открыто придти к людям, особенно сейчас, когда орды нежити, вырвавшиеся из-под земли, уничтожают все живое на своем пути. Меня тут же схватят, вонзят в сердце осиновый кол, набьют рот бутонами белых роз и, закопают вниз лицом где-нибудь в грязи на свалке. Я вижу это так ясно, словно наделен даром пророчества! Что касается вас, то вы можете пройти там, где я буду вынужден отступить. Или, можете послать посыльного. В таком случае, я все изложу в письме.

– Мне не очень-то нравится твое предложение, вампир, – задумчиво покачал головой Акким Брандт. – Кажется, ты хочешь сделать из нас глупцов!

– Доставьте мое послание и, люди навсегда избавятся от угрозы Графа Сильвании!

– Это не так-то просто, – все еще сомневаясь в искренности Йерека, впился в него испытующим взглядом талабекландец.

– Так было и первый раз, – парировал вампир. – Влада фон Карштайна уничтожили не с помощью Зигмара. Это было послание, но оно не имело божественной природы! Информацию, которая помогла уничтожить Влада, принес предатель.

– И теперь – ты хочешь повторить его подвиг? – насмешливо спросил Брандт. – Ну, и какова же твоя цена за эту услугу?!

– Мир! – просто ответил Крюгер.

Изумленный Акким не сразу нашелся, что сказать. Между собеседниками повисло неловкое молчание.

– И мы должны поверить, что бездушный кровосос неожиданно стал миротворцем?! – наконец, придя в себя, с жаром воскликнул талабекландец.

– Мне все равно, веришь ты мне, или – нет! Все, что я сказал – чистая правда!

– Мы проводим тебя к графу Мартину, – после короткого раздумья, принял решение Акким Брандт. – Ты расскажешь ему свой секрет и, от содержания послания будет зависеть, жить тебе или – умереть.

– Нет, – Йерек отрицательно покачал головой. – Я не собираюсь ни о чем просить фон Кристальбаха. Я не настолько наивен, чтобы ожидать от графа Мартина благодарности за спасение человечества. Вряд ли я смогу уйти от его Рунного Клыка, сохранив на плечах свою голову! Когда-то я был Белым Волком Мидденхейма но, сейчас, для графа Стирландского – я всего лишь один из фон Карштайнов! Ни больше и, не меньше! Нет, если бы я хотел поговорить с графом, я вызвал бы его сюда. Но, я выбрал не его – я выбрал тебя! Я наблюдал за тобой. Ты – такой же солдат, каким когда-то был и я. Вон там, твои люди, страдающие от холода и нехватки продовольствия. Я знаю, что тебе небезразлична их судьба, и, если ты не желаешь, чтобы их смерть была напрасной – ты пошлешь гонца в Кафедральный Собор Альтдорфа.

– Ну, так что же ты хочешь нам сказать? – взвешивая каждое слово, отчеканил Акким Брандт.

Судьба всех живых зависела от тех семи слов, которые были произнесены Йереком этой ночью…

Легионы нежити Маннфреда фон Карштайна продолжали свое бесстрастное шествие сквозь бушующую метель, не восприимчивые к ударам ветра и снежных зарядов.

Снег валил густыми хлопьями с низкого свинцового неба, кружась в бешеном вихре вокруг их изуродованных, изъеденных гнилью разложения, тел, и, падал на землю, смятый тысячами и тысячами костлявых ног.

Мертвые шли нескончаемым потоком…

Шли, не обращая внимания на холод, ветер, снег… Шли, воя, вопя и завывая… Накатываясь на людей, подобно неумолимому приливу, готовые смыть живых с лика земли.

Тысячи и тысячи трупов в разной степени разложения, одетые в остатки самых разнообразных доспехов и вооруженные заржавевшими от времени мечами, пиками и копьями шли в атаку по холмистой равнине.

Но опаснее всего были призраки. Эти бесплотные тени, словно игнорируя свою смерть, бешено сражались, без разбора набрасываясь, как на людей, так и на себе подобных.

Негромкие возгласы этих порождений темной магии, вновь и вновь бросающихся в бой, тонули в общей какофонии сражения, орудийными залпами, наполненного лязгом стали, криками и стонами раненых и умирающих.

Адольфус Кригер находился в самой гуще битвы, упиваясь бушующим вокруг танцем крови и смерти. Волны боли, страха и страдания накатывались на него, доставляя такое же болезненное удовольствие, которое он испытывал, наслаждаясь предсмертными мучениями своих жертв. Жестокость была его истинной природой. Маннфред позвал его за собой, ведь – они оба были бездушными монстрами. Их объединяла жажда крови – они были палачами, убийцами безмозглого скота.

Кригер сконцентрировался, вновь погружаясь в круговерть безумного танца, дрожа от возбуждения и восторга. Новая волна людской боли накрыла его с головой – точно удар молнии пронзил его тело. Это было прекрасно… словно изысканное вино… словно божественный нектар…

Скоро царство мертвых станет реальностью…

Скоро живые присоединятся к мертвым…

Пока же скот бежал, охваченный ужасом. Ведь жрецы в храмах клялись, что армии мертвых никогда не вернутся, но все их обещания оказались пустыми и лживыми. Костлявые пальцы смерти сомкнутся вскоре на горле Старого Мира, когда вся мощь армий Маннфреда фон Карштайна обрушится на безмозглый скот.

Они вышли на поверхность всего в одном дневном переходе от Альтдорфа, оказавшись в тылу у его защитников.

Благодаря своей жестокости Зимняя Война запомнится на века! Пока мужчины пытаются остановить Маннфреда, их женщины и дети, оставленные в городских стенах, будут истекать кровью и умирать, удовлетворяя жажду крови Адольфуса Кригера!

Он шел впереди основного войска нежити. Он был авангардом, молотом, который разрушит хрупкую защиту великого города.

Страх будет бежать впереди него, сковывая души страхом, подавляя решимость, ломая волю людей к сопротивлению. Им больше некуда бежать… Нет времени организовать оборону…

Шпили величественного города блестели в лунном свете, а мертвецы – продолжали свое неумолимое шествие.

Признание своих ошибок не лучшее лекарство для истерзанной души, когда же оно положено на бумагу, записано в многостраничных трудах и, представлено на суд истории – оно становится грузом, способным утянуть за собой кого угодно…

Курт III, Верховный Теогонист, водил своими высохшими пальцами по запутанным каракулям своего предшественника и, чем больше он узнавал, тем сильнее сжималось от ужаса его сердце. За стенами города собирались полчища мертвых, но первосвященник чувствовал гораздо большую опасность в разложенных перед ним страницах, а не в ордах нежити, осадивших столицу Империи!

Как мог святой человек, совершить такое постыдное деяние?! Как он мог пасть так низко?! Учитывая обстоятельства смерти Вильгельма – эта мысль была не лишена мрачной иронии…

Смерть – не лишенная иронии…

Верховный Теогонист отказывался верить в историю, записанную в дневниках Вильгельма III. Отказывался и, боялся признаться себе, что это правда…