Текст книги "Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Дэн Абнетт,Сэнди Митчелл,Грэм Макнилл,Бен Каунтер,Гэв Торп,Стивен М. Бакстер,Энтони Рейнольдс,Крис Райт,Майк Ли,Уильям Кинг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 81 (всего у книги 296 страниц)

2

Харальд Кляйндест обещал встретиться с ними в «Приюте странника» после полудня, но, как ни странно, задержался. У Розаны сложилось впечатление, что офицер относится к тому типу людей, которые всегда держат слово, разве что на их пути встанет непреодолимое препятствие. Харальд дал ей в сопровождающие Хельмута Эльзассера и попросил осмотреть комнату Труди Урсин. Оставалась надежда, что провидица сможет узнать что-нибудь полезное о девушке. До сих пор следствие строилось на предположении, что Тварь выбирала своих жертв наугад, нападая при первой удобной возможности. Однако было бы проще раскрыть личность убийцы, если бы в его действиях удалось выявить систему, пусть даже совершенно безумную. Кляйндест вернул Эльзассера к расследованию и поручил ему найти то общее, что связывало всех женщин. Очевидно, молодой человек и сам задумывался над этим вопросом, поскольку он смог припомнить массу подробностей о Розе, Мириам, Хельге, Монике, Гислинд, Тане, Маргарет. А теперь и Труди.

Казалось, Хельмут был близко знаком со всеми несчастными. Роза, Моника и Гислинд работали на одного сутенера, «крюка» по имени Макси Шок, а Мириам и Маргарет, которые были старше других, в разное время состояли в связи с Рикки Флейшем – мелким воришкой, впоследствии убитым Марги Руттманн. Жертвами стали три блондинки, две шатенки, брюнетка, рыжеволосая, а у одной голова была вообще обрита наголо, а на коже вытатуировано изображение дракона. Шесть проституток, одна гадалка, а теперь еще и служанка из трактира. Самой старшей, Мириам, было пятьдесят семь лет, самой младшей, Гислинд, – четырнадцать. Они все работали в одной местности, в неблагополучном районе неподалеку от улицы Ста Трактиров. Те из них, у которых было постоянное пристанище, жили там же. Стража опросила две сотни мужей, бывших мужей, детей, ухажеров, «защитников», «поклонников», клиентов, приятелей, друзей, врагов, знакомых и соседей. Среди этих людей попались и такие, которые знали нескольких женщин (в участке на Люйтпольдштрассе ходили анекдоты о похотливости бретонского посла де ла Ружьера), однако не нашлось ни одного подозреваемого, который был бы связан со всеми ими. Этих восьмерых объединяло лишь одно: все они, без всякого сомнения, погибли от одной руки.

Розана села за туалетный столик и посмотрела в треснувшее, но чистое зеркало, стараясь представить себе лицо девушки таким, каким оно было до убийства. Ей хотелось забыть об алом месиве, которое она видела на складе «Любимца Мананна», о бесформенной груде останков, из которых кровь вытекла в воду, и сероватых костях, просвечивавших сквозь плоть. Эльзассер осматривал комнату, видимо наугад пытаясь отыскать какие-нибудь предметы, подобные тем, что он видел у других жертв.

– У Хельги были такие туфли, – сообщил он, перебирая коробки в платяном шкафу, затем наткнулся на что-то интересное и добавил: – Большинство из них употребляли это.

Розана оглянулась. Стражник нашел мешочек с «ведьминым корнем». Молодой человек поскреб подсохший корешок ногтем и лизнул выступивший сок.

– Это змеиная отрава, – сказал он. – Урожай прошлого года. А может, и более давний.

Розана снова повернулась к зеркалу. Трещина рассекала ее лицо надвое.

Провидица прикоснулась к расческе, и в ее уме возник образ длинных, густых волос, потрескивавших, когда их расчесывали. По изуродованным останкам она не могла судить, как выглядела девушка при жизни.

– Здесь жили два человека, – заметил Эльзассер, держа в одной руке передник служанки, а во второй – мужскую куртку. – Видите, я тоже умею угадывать. Это называется дедукцией.

Очевидно, юноша был доволен собой. Это немного обеспокоило Розану. Она не совсем понимала, почему Эльзассер столь упорно преследует Тварь. Отчасти одержимость Хельмута объяснялась его любовью к загадкам. Перед ее внутренним взором всплыла картинка: пальцы юноши ловко развязывают запутанные узлы. Руки молодого человека всегда были в движении. Его увлекал сам процесс поиска убийцы. Эльзассер напоминал юного охотника, который испытывает возбуждение от погони за зверем, однако сам он еще ни разу не проливал кровь, ни разу не видел убийства. Впрочем, имелись и другие причины, которых провидица не могла точно определить.

Гораздо проще делать то, что тебе говорят. Хорошо, когда нет никаких скрытых мотивов, нуждающихся в анализе. Розана оказалась здесь по приказу ликтора. Однако, увидев обезображенное тело Труди, она почувствовала, что хочет остановить чудовище.

Эльзассер бросил передник на кровать и внимательно осмотрел куртку. Качество изделия говорило само за себя. Судя по всему, ухажер Труди был богатым человеком или ловким воришкой, имеющим доступ в лавку портного.

– Лига Карла-Франца, – провозгласил стражник. – Посмотрите.

Он бросил куртку провидице. На лацкане была изображена императорская печать, вышитая золотом.

– У всех членов Лиги есть такая штука. Я должен был сразу узнать ее.

Розане показалось, что она держит разъяренное животное. Куртка вырывалась из ее рук, урчала, шипела, рычала. Выпущенные когти, оскаленная пасть. Снег под ногами и кровавый след, который звал ее. Желто-красные глаза сверкнули, и Розана поняла, что это свой горящий взгляд она видит в зеркале.

– Любовник Труди был первокурсником, не прошедшим полного посвящения, – продолжил Эльзассер. – После первых экзаменов он сможет добавить несколько галунов.

Провидица выронила куртку.

– В чем дело?

Розана дрожала.

– Вольф, – выдавила она.

Эльзассер сокрушенно покачал головой.

– Простите, я не должен был бросать вам эту вещь. Я все время забываю о вашем даре.

– Ничего страшного. Все равно это произошло бы. Это ощущение наполняет всю комнату. Оно сильное, как запах мускуса.

– Вам нужно сделать так, как обычно делают ведьмы…

Розана ненавидела это слово, но в устах доброжелательного юноши оно звучало необидно.

– …покрыть свою одежду знаками и символами, взмахнуть руками и пробормотать какое-нибудь несвязное заклинание.

Гусиная кожа на ее руках прошла. Эльзассер погладил провидицу по голове, словно не она была на шесть лет старше него, а ему было пятьдесят. В отличие от Микаэля Хассельштейна, он совершенно ее не боялся, и Розана осознала, что ее знакомые очень редко прикасались к ней так, как обычные люди прикасаются друг к другу. Она даже не смогла прочесть мысли молодого стражника, уловив только общее желание утешить ее после неприятного контакта.

– Я не ведьма и не волшебница. Мой дар врожденный, а не приобретенный в результат долгих занятий. Точно так же люди от природы наделены огромной силой или хорошим голосом.

Хельмут снова стал серьезным.

– Это тот самый Вольф? – спросил он.

– Думаю, да. Иногда имена трудно угадывать. В парте есть что-то странное. Он вроде бы студент, но, мне кажется, он старше. В его жизни был период, который он почти забыл, но подсознательно воспоминания преследуют его. Он не мутант, но пережил некое… некое превращение…

Эльзассер внимательно слушал.

Рунце, хозяин трактира, сказал, что у Труди есть парень, который иногда ночует в ее комнате. Трактирщик мог добавить только, что ухажер Труди учится в университете и у него водятся деньжата. Однако Рунце описал молодого человека как «волосатого дьявола», хотя после долгих расспросов признал, что бороды тот не носит.

В дверь постучали.

– Войдите.

Девушка в переднике вошла в комнату и сделала реверанс, Розана почувствовала волну страха, исходящую от служанки. Она недавно плакала.

– Меня зовут Марта, – представилась девушка. – Господин Рунце сказал, что вы хотели меня видеть.

– Ты была подругой Труди? – спросил Эльзассер.

– Мы работали в разные смены, – ответила служанка. – Труди была доброй. Она подменяла меня, когда я болела. Я часто болею.

Розана заметила, что Марта хромает и у нее нездоровый цвет кожи.

– Ты знала ее любовника? – поинтересовалась она.

Лицо Марты исказилось, и Розане пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отшатнуться. Внутренний страх служанки вырвался наружу.

– Он… – В голосе девушки сквозило отвращение. – Он был плохим человеком. Настоящее животное. То он был сладким, как сахар, а в следующее мгновение превращался в дикого зверя. Я не понимаю, почему Труди держалась за него. Я бы никогда не позволила мужчине так обращаться со мной. Мы моемся вместе каждую неделю, и у Труди постоянно появлялись новые синяки и царапины, которые оставлял ее парень.

Розана вспомнила горящие желто-красные глаза.

– Ты знаешь, как его звали?

Теперь Марта скорее злилась, чем была испугана.

– Это он сделал? Я всегда знала, что он мерзавец.

– Как его звали?

– Милосердная Шаллия! Неужели он… Неужели он и есть Тварь? – Марта была на грани обморока.

Эльзассер взял девушку за плечи и встряхнул.

– Как его звали?

– Ах да. Его имя. Его звали Вольф…

Эльзассер и Розана переглянулись.

– Он был из аристократов. Парень держал это в тайне, однако Труди призналась мне, что его брат – выборщик…

Смутные догадки начали обретать ясность и определенность. Розана вспомнила рисунок, нарисованный ею по просьбе капитана Кляйндеста, а также лицо, которое постоянно накладывалось на другой образ в сознании Труди.

– Его звали Вольф фон Мекленберг.

3

Баржа была пустой. Вольф попытался припомнить, как он попал на борт, но не смог. Дверь рубки была разбита вдребезги, и Вольф догадался, что сделал это сам.

Он заснул в одежде и, пробудившись, обнаружил, что где-то испачкался.

Прошлой ночью они с Труди отправились на прогулку. Стоял густой туман. Вольф припомнил ссору.

И больше ничего.

Как жаль, что рядом нет Йоганна. Если бы Йоганн был здесь, он обязательно придумал бы, как спасти младшего брата от зверя, таящегося внутри него. Йоганн десять лет гнался за ним, чтобы спасти от Рыцарей Хаоса.

Это был плохой период в его жизни, но он закончился. Закончился навсегда.

Вольф кое-что помнил. Помнил тот день в лесу, когда в него попала стрела, выпущенная Йоганном.

Его плечо все еще побаливало в сырую погоду, а иногда даже кровоточило. И теперь он чувствовал боль между костями, именно в том месте, куда угодила стрела Йоганна.

Он вел себя плохо. Дразнил своего брата, упрекал в трусости. В детстве Йоганн не любил убивать. В их семье охотником был Вольф. Он жил ради того мгновения, когда окажется в лесу и отправится по следам лося или кабана, держа лук наготове. Дичь могла плавать, летать, бежать или прятаться в норе, но ей было не спастись от Вольфа.

Теперь Вольф хотел бы стать похожим на Йоганна, который испытывал инстинктивное отвращение к убийству.

Охотничьи трофеи юноши пылились, забытые где-то в кладовке. Если бы он мог так же легко избавиться от желания убивать!

Наверное, Сикатрису было несложно его переделать. Семя Хаоса уже зрело в его сердце, ожидая удобного момента, чтобы дать всходы. Он стал монстром в душе задолго до того, как варп-камень придал ему соответствующее обличье.

Последние недели прошли как в тумане. Туман окутывал не столько город, сколько его душу. Вольф ощутил присутствие Труди, почувствовал запах ее тела…

И ему расхотелось вспоминать, что было дальше…

Вероятно, в прошлую ночь он наелся «ведьминого корня». У него перед глазами по-прежнему плавали бордовые пятна. А потом он, кажется, устроил драку. У него не хватало одного зуба, а порезы на лице кровоточили. Однако не вся кровь на одежде принадлежала ему.

На полу рубки юноша нашел крюк грузчика, подобный тем, что носили члены портовой банды. Крюк тоже был в крови.

По какой-то причине он забрал его, когда уходил.

Поднявшись на палубу, Вольф обнаружил, что баржа пришвартована у городской пристани, неподалеку от моста Трех Колоколов.

Желая возместить убытки хозяину судна, молодой человек достал из кошелька три кроны и оставил их возле штурвала. Чтобы монеты не блестели, привлекая внимание, он бросил сверху моток веревки.

Канат, удерживающий баржу у причала, был длинным, чтобы судно могло подниматься и опускаться вместе с приливом. Толстая веревка размоталась на всю длину, и теперь Вольфа отделяло от суши футов десять. Чтобы выбраться на берег, ему неминуемо придется искупаться.

Молодой человек залез в ледяную воду, почти наслаждаясь отрезвляющим действием холода, и крепко ухватился за канат. Течение увлекало его за собой. Над рекой поднималась легкая дымка, смешиваясь с густой пеленой тумана в воздухе.

Вольф едва различал пристань.

Перебирая руками, он двигался вперед, а между тем вода смывала с него всю грязь.

Подтянувшись, Вольф выбрался на дощатый причал. Он попытался подсушить одежду, встряхнувшись по-собачьи, но его рубашка и штаны липли к телу, как ледяные присоски.

Молодой человек хотел вернуться к Труди, но сомневался, что это хорошая идея. Он не помнил, о чем они спорили, однако знал, что ссора закончилась плохо. Кажется, он ее ударил. Снова. Вольфа охватил жгучий стыд.

Промокший и продрогший, он побрел из порта, с трудом разбирая дорогу в тумане…

На улице Ста Трактиров местные хулиганы устроили драку, причем нынешнее побоище мало напоминало традиционные стычки между «крюками» и «рыбниками» или студентами и грузчиками. Такие столкновения редко заканчивались смертоубийством, но на этот раз Ч'инг насчитал, по крайней мере, пятерых убитых. Этой ночью его господин будет доволен.

Он пренебрежительно отказался от роскошной кареты, которой мог воспользоваться, будучи послом, а отправился в город пешком, несмотря на туман. Некоторые придворные посчитали его сумасшедшим, но иностранным дипломатам старались не задавать лишних вопросов.

Утренний поединок разжег аппетиты катайца.

Он служил цели Владыки Циен-Цина, и в его ушах звучала музыка, которую исполняли Пятнадцать Демонов. Ч'инг тосковал по Пагоде и ненавидел эту далекую холодную страну, населенную варварами. Вспоминая сладкий чай и благоуханные сады своей родины, он смиренно размышлял, как скоро его хозяин позволит ему вернуться в Катай. Он рассчитывал, что примет участие в свержении самонадеянного Короля Обезьян. Этот монарх слишком долго правил великой восточной державой, и Владыка Циен-Цин давно намеревался низложить его. Ч'инг дал себе слово, что лично казнит самодержца. Он много раз представлял себе, как скимитар описывает изящную дугу в воздухе, направляясь к горлу правителя, видел выражение глаз низвергнутого властелина Поднебесной, когда его бестолковая голова будет искусно отделена от никчемной шеи.

Приятные размышления катайца были прерваны самым грубым образом.

– Эй, ты, – послышался хриплый голос – Глядите, зеленый бархат!

Их было трое, все значительно выше него ростом. Бандиты загородили ему дорогу. Их фигуры были едва различимы в тумане, подсвеченном красным пламенем пожаров. Катаец окинул троицу взглядом. Двое мужчин и одна женщина. У каждого в кулаке зажат стальной крюк.

– Заблудился, дружок? – полюбопытствовал верзила, затеявший разговор.

Ч'инг поклонился.

– Могу ли я просить, чтобы мне, презренному и недостойному, разрешили пройти? Я спешу по важному делу.

Троица рассмеялась, и катаец обреченно вздохнул.

– Нам здесь такие, как ты, не нужны, – заявила женщина.

– Придворная мразь!

– Паразит!

– Желтомордая собака.

Крюк рассек туман перед его лицом. Ч'инг поймал железяку между ладонями, остановив ее в дюйме от своего носа.

– Он двигается, как кролик, – заметил кто-то.

Катаец разжал руки, и крюк исчез.

К Ч'ингу метнулся кинжал, но слуга Циен-Цина отбил его ладонью. Оружие ударилось о стену.

Вокруг них клубился туман. «Крюки» окружили свою жертву, готовясь атаковать с трех сторон. Неподалеку вспыхнул огонь, и Ч'инг понял, что это загорелась чья-то перевернутая карета. Катаец видел глупые лица нападавших. У них были невероятно большие носы, кожа цвета поросячьего брюха и круглые, как луна, глаза. Подбородок и щеки мужчин покрывала густая растительность, напоминающая лишайник. Типичные грязные варвары.

Диен Ч'инг согнул одну ногу в колене и раскинул руки в стороны, используя стиль «журавля».

– Он полоумный, – сказала женщина.

Катаец подпрыгнул и ударил ногой в том направлении, откуда шел голос. Женщина рухнула, лишившись сознания.

Ч'инг пошатнулся, приземлившись на неровную булыжную мостовую, но тут же восстановил равновесие.

– Ты это видел?

– Что ты сделал с Ханни?

– Узкоглазая свинья!

«Крюки» попытались обойти его, но катаец все время поворачивался, не пропуская ни одного из них за спину.

Наконец игра ему надоела.

К бандиту, остановившему его, он применил технику «пьяного мастера». Покачиваясь из стороны в сторону, боец из Поднебесной приблизился к громиле и нанес ему удар головой. Бедняга свалился на землю, и катаец наступил ему на лицо, словно пытался потушить горящее масло. Со стороны это выглядело чуть ли не смешно.

С последним из нападавших Диен Ч'инг разделался приемом «спящий кулак». Громко зевнув, он прикрыл рот тыльной стороной ладони и изогнулся назад, словно располагался на отдых в гамаке. Одновременно его локоть врезался «крюку» в грудную клетку, сломав несколько ребер. Мужчина зашелся кашлем и упал. Резко крутанувшись на месте, катаец свернул ему шею.

Двое из его противников были мертвы, третий валялся в беспамятстве. Ч'инг пощадил женщину, отдавая дань традициям Империи, где по каким-то неведомым причинам считалось неприличным убивать особ женского пола. Строго говоря, это никого не останавливало. Тварь, например…

Стоя над поверженными врагами, Ч'инг услышал аплодисменты.

Из тумана, хлопая в ладоши, выскользнуло обезьяноподобное создание.

Ч'инг поклонился. Он узнал Респиги.

– Мой хозяин шлет тебе наилучшие пожелания, житель Поднебесной.

– Я принимаю их с благодарностью.

– Он сейчас занят…

Из-за реки донесся шум. Языки пламени охватили большое здание, превратив его в костер. Впрочем, зарево пожара виднелось во многих местах. Вдалеке кричали люди.

– …однако хозяин велел мне проводить тебя в трактир «Матиас II». Я здесь представляю его интересы.

Ч'инг развел руками.

– У всех нас один интерес, Респиги. Прославление Владыки Циен-Цина.

– Тзинча.

– Как тебе будет угодно. Имена не имеют значения. В конечном счете, все мы служим одной цели.

Респиги хихикнул.

4

Приняв приглашение де ла Ружьера, Йоганн ломал голову над проблемой, как обставить все таким образом, чтобы его появление на вечеринке не привлекло лишнего внимания. Неожиданно барон осознал, что создал себе репутацию нелюдима, избегающего балов и приемов, постоянно устраиваемых при императорском дворе. Дело было не в том, что фон Мекленберг-старший не любил таких мероприятий. Просто он провел слишком много времени в глуши, вдали от титулов и этикета, поэтому его больше не привлекала придворная мишура. Модные танцы, новые фасоны одежды, мелкие интриги враждующих фракций казались ему незначительными и безинтересными.

Однако теперь барон понимал, что обязательно должен появиться на званом ужине у бретонского посла. Он точно знал, что там намечается что-то странное, что-то не укладывающееся в рамки обычного светского раута.

Днем Йоганн встретился с Леосом фон Либевицем, пребывающим в столь хорошем настроении, что это настораживало. Как выяснилось, виконт и его сестра тоже были включены в список приглашенных. Леос предложил Йоганну место в своей карете, и барон, не церемонясь, согласился.

Фон Мекленбергу делалось не по себе при мысли, что сдержанный, невозмутимый и начисто лишенный чувства юмора виконт был способен на доброжелательность только в те дни, когда проливал чью-нибудь кровь. Перед тем как уйти, молодой человек похлопал Йоганна по плечу и пожал ему руку. Барону показалось, что Леос затянул физический контакт на пару мгновений дольше, чем требовалось. За глаза о виконте рассказывали всякие истории… Истории, объяснявшие, почему он отверг привлекательную Клотильду Аверхеймскую в качестве супруги и даже временной любовницы…

Де ла Ружьер покинул дворец, чтобы завершить приготовления к празднику, поэтому Йоганн принялся выяснять, кто будет за столом, через третьих лиц. В итоге барону пришлось засвидетельствовать свое почтение графине Эммануэль и провести в ее обществе гораздо больше времени, чем ему хотелось.

Графиня действительно была непревзойденной красавицей, однако столь поглощенной собой, что барон находил ее одной из самых скучных женщин на свете. Когда он вошел, светскую львицу окружала толпа непривлекательных служанок. Дама решала сложную задачу: ей предстояло выбрать один из семи помпезных, богато украшенных и почти непристойных бальных нарядов. Графиня донимала расспросами дворецкого Множкина, требуя, чтобы тот высказал свое авторитетное мнение. Завидев барона, бедняга облегченно вздохнул и поспешно отказался от своих почетных обязанностей в пользу старшего по званию. Эммануэль переключила внимание на Йоганна, и барону пришлось сидеть в ее комнате, пока графиня суетилась за ширмой, примеряя по очереди каждое из семи платьев. С тактом прирожденного лакея Множкин исчез, предоставив аристократов самим себе.

Графиня щебетала без умолку. Йоганн узнал, что званый вечер почтит своим присутствием наследный принц Люйтпольд. Обещали прийти Микаэль Хассельштейн, китайский посол Диен Ч'инг, великий князь Хергард фон Тассенинк. Ждали также маркизу Сидонию из Мариенбурга. Эммануэль не преминула заметить, что бретонцу следует проявить осторожность, рассаживая гостей, поскольку год назад Леос убил мужа маркизы на поединке чести. Йоганн подумал, что графине следовало бы посмотреть, как ее брат расправляется со своими противниками, а потом рассуждать о делах чести.

Три выборщика, наследник престола и ликтор культа Зигмара. Допустим, Люйтпольд имеет влияние на своего отца, а Хассельштейн в большей или меньшей степени подменяет великого теогониста, который ныне забросил свои обязанности. С этой точки зрения, на маленькой частной вечеринке будут представлены такие политические фигуры, которые не собирались в одной комнате со времени последней встречи Коллегии выборщиков. Больше всего Йоганна удивило, что в эту компанию затесался китайский посол. Что за общие интересы могут быть у Бретонии и Катая? Кроме того, все знали, что де ла Ружьер не пользуется реальным влиянием при дворе короля Шарля де ла Тет Д'Ора. Назначение нелепого надушенного гнома послом следовало расценивать как злую шутку, направленную против Карла-Франца, о чем никто не осмеливался доложить Императору.

– Что вам больше нравится, барон?

Йоганн отвлекся от своих мыслей. Графиня успела переодеться в прежнее платье и изящно поигрывала шарфиком, дабы привлечь внимание к своей красивой груди.

– Зеленый бархат, – рассеянно ответил барон.

Эммануэль устремила на него удивленный взгляд, прикусив прядь волос, как маленькая девочка. Было широко известно, что графиня вот уже несколько лет как празднует свой двадцать девятый день рождения.

– Значит, зеленый бархат. Отличный выбор. В духе традиций. У вас хороший вкус, барон.

Йоганн пожал плечами, чувствуя себя неудобно. Он не знал, куда деть руки, и сложил их на коленях.

Графиня тихим и строгим голосом давала распоряжения служанкам. Платье следовало вычистить, отгладить, проветрить, надушить и повесить на вешалку. Красавица перечислила белье и аксессуары, которые требовалось подготовить вместе с нарядом, затем она вручила одной из девушек ключ от шкатулки с драгоценностями и велела принести несколько браслетов, брошей и колец, а также гарнитур, состоящий из диадемы и ожерелья. Очевидно, графине-выборщице Нулна постоянно приходилось принимать трудные решения.

Йоганн извинился и вышел.

Его мысли занимал Вольф. И Харальд Кляйндест. Барон размышлял, правильно ли поступил, направив стражника по следу убийцы.

Однако отступать было поздно.

Через час он вместе с фон Либевицами окажется на улице, где висит густой туман.

Возможно, ему удастся найти ответы за стенами дворца.

Они ждали его в «Приюте странника». Харальда задержал Джуст Рейдмейкерс. Дикон всегда был глупцом, и, в конце концов, он за это поплатится. Этот болван должен был понимать, что Рейдмейкерс никогда не справится с Грязным Харальдом в одиночку. Капитан всегда его недооценивал.

Из-за тумана весь город словно сошел с ума. В участок на Люйтпольдштрассе валом валили истекающие кровью горожане с заявлениями о нападениях, ограблениях и поджогах. Харальд видел, как два Рыцаря Храма избивали пару «рыбников», но не стал вмешиваться. По дороге ему попалось подразделение имперских войск, совершающее обход вместе с городской стражей.

Дикон послал гонца к пожарным сообщить о горящих каретах на улице Ста Трактиров, но, видимо, гонец заблудился, или его убили, или у пожарной службы было слишком много других дел.

Харальд сразу понял, что у Розаны и Эльзассера есть новости.

– Выкладывайте, – скомандовал он. – Эльзассер, говори медленно, не повторяйся и не заикайся.

– Пропавшего приятеля Труди Урсин зовут Вольф Мекленберг.

– Фон Мекленберг, – поправила юношу Розана.

Харальд переваривал информацию, прислушиваясь к своим ощущениям. У дела был дурной привкус.

– Однако барон заинтересовался Тварью до того, как убили Труди, – резюмировал офицер. – Следовательно, он знает что-то такое, чего не знаем мы.

– Это еще не все, – заметила провидица. – Общеизвестно, что брат барона был похищен в детстве Рыцарями Хаоса…

– Их возглавлял бандит, которого звали Сикатрис, – добавил Эльзассер. – Я слышал эту историю, но не придал ей значения…

– Вольф спасся, – продолжала Розана, – и очистился от воздействия варп-камня. Но, как видно, не до конца.

Харальд представил, как обезумевший молодой человек рвет зубами и когтями тело девушки.

– Провидица, Тварь – это Вольф? – спросил он.

Розана задумалась, не желая говорить, пока не будет совершенно уверена в своих словах.

– Я задам вопрос иначе: как ты считаешь, Тварь – это Вольф?

– Такое… такое возможно. Я держала в руках его одежду, пытаясь найти доказательства. От него веет жестокостью и смятением. Он также страдает от ужасного чувства вины.

– Но это не доказывает, что именно он убийца.

– Нет, – признала Розана. – В этом городе много жестоких людей.

Она бросила взгляд на стражника. Харальд так и не успел смыть с куртки кровь Рейдмейкерса.

– Это правда, – согласился он.

– И что нам делать? – поинтересовался Эльзассер.

– Ты возьмешь на себя барона Йоганна, – распорядился Харальд. – Иди во дворец и неотступно следуй за ним на случай, если вдруг объявится его брат. Скажи, что я послал тебя для его защиты. Сочини какую-нибудь историю. Убеди барона, что кто-то пустил слух, будто он убийца и теперь за ним охотятся горожане. Этот вымысел недалек от истины. Сейчас о каждом ходят слухи, что он убийца. Дикон пытается убедить «крюков», что это я, и рассчитывает чужими руками убрать меня с дороги.

Эльзассер отдал честь.

– Розана, – продолжал Харальд, – вы держитесь рядом со мной. Мы попытаемся найти этого Вольфа. Может, он и не убийца, но ему придется ответить на некоторые вопросы.

– Он член Лиги, – заметил Эльзассер. – Вы можете начать поиски с их зала. Это недалеко.

– И еще он употребляет «ведьмин корень», – подхватила девушка. – Возможно, он попытается купить зелье у торговцев.

– Что же, нам есть с чего начать.

Эльзассер надел фуражку и направился к выходу.

– Эй, парень! – крикнул ему Харальд вдогонку. – Будь острожен.

– Непременно, – ответил молодой человек и ушел.

Харальд почувствовал, как утихает боль от ран, полученных в схватке с Рейдмейкерсом. К нему возвращались прежние чувства, которые он испытывал, когда раньше служил стражником. Нет, не только тошнота. У него засосало под ложечкой, как всегда бывало при крайнем возбуждении.

– Вы хотите его изловить, не так ли? – спросила провидица.

– О да.

– Живым или мертвым?

– Как получится, Розана. Наша главная задача – остановить его, а все остальное не важно.

– Тогда мертвым. Так будет безопаснее, я полагаю.

– Да, мертвым. Я согласен. Мертвым.

– Выбираешь меч, виконт?

В воздухе возник аромат знакомых духов. Догадываясь, что его ждет утомительная сцена, Леос провел куском замши по лезвию клинка и обернулся на голос.

– Дани, – сказал он, поднимая острие оружия на уровень нежной шеи, – не переоценивай свою значимость в мироздании.

Фаворит надул губки и тряхнул локонами.

– Какие мы сегодня злые, а?

– Мне нужно идти.

– С графиней? Ты проводишь много времени в ее компании.

Острие ни разу не дрогнуло. Оно словно застыло в воздухе. Виконт по-прежнему был в превосходной форме и, делая выпад, наслаждался напряжением мышц плеч, рук и ног. Боец фон Тухтенхагена совсем не утомил его.

– Я мог бы убить тебя, ты знаешь. Это несложно.

– Но будет ли это благородно?

– Благородство – это удел рыцарей. Между нами другие отношения.

– Несомненно, радость моя.

Леос убрал меч в ножны и ощутил вес клинка на своем бедре. Теперь, когда его оружие было на месте, он снова чувствовал себя целым.

– Тебе пришлось убивать этим утром?

– Дважды.

– Это разожгло твой аппетит?

Дани попытался поцеловать виконта, но тот оттолкнул ухажера.

– Не сейчас.

– Тише, тише. Знаешь, Леос, когда ты сердишься, я понимаю, почему бедная Клотильда Аверхеймская потеряла из-за тебя голову. Я слышал, маленькая дурочка обиделась на всех мужчин из-за твоего жестокосердного отказа. Какой позор! А говорят, она премиленькая штучка. Молодые люди в ее родном городе, наверное, проклинают тебя в своих молитвах.

– Дани, иногда ты бываешь невероятно надоедливым.

– Полагаю, в какой-то мере я заслужил это право. В конце концов, я близкий друг семьи…

Леос почувствовал, как в его душе поднимается волна смертельного холода.

– Ты заплыл в опасные воды, Дани. Смотри, как бы твое судно не разбилось на подводных рифах.

– Которые носят имена графа фон Тухтенхагена, или Бассанио Бассарде, или… как их там зовут?

– Ты помнишь их всех так же хорошо, как и я.

– Нет, до тебя мне далеко. Это убийца никогда не может забыть своих жертв.

Дани играл с шелковым носовым платком, поглаживая его пальцами, изучая узоры.

– Моя сестра устала от тебя, как ты знаешь, – бросил Леос язвительно. – У нее появился более важный поклонник.

– Сука, – сплюнул Дани.

Леос коротко рассмеялся, что случалось с ним нечасто.

– Больно, правда? Ты встречал ее нынешнего поклонника? Говорят, он очень уважаемый человек и пользуется большим влиянием. Между нами, они с графиней могли бы вершить судьбы Империи.

Дани сжал кулак, смяв шелковую ткань.

– До фон Тухтенхагена и Бассарде я убивал и других. Ты прав, я помню их имена: клирик-капитан Фоглер из ордена Пламенного Сердца, молодой фон Рорбах и даже парочка простолюдинов – Педер Новак, Кароли Варес…

Дани сделал вид, что не испугался.

– Этот список можно продолжить. Возможно, моя сестра сама провоцирует слишком много оскорблений. Однако многие из убитых мной были прежде ей близки. Пути ее сердца непредсказуемы.