Текст книги "Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Дэн Абнетт,Сэнди Митчелл,Грэм Макнилл,Бен Каунтер,Гэв Торп,Стивен М. Бакстер,Энтони Рейнольдс,Крис Райт,Майк Ли,Уильям Кинг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 213 (всего у книги 296 страниц)

Предвестник

Не переведено.

Дэвид Гаймер
Куик Собиратель Голов

Собиратель Голов

Не переведено.

Зависть Карак Дурака

Не переведено.

Гай Хейли
Скарсник

Скарсник

Не переведено.

Король Чёрной Скалы

Горфанг Гнилобрюх, король Чёрной скалы и вождь племени Красных клыков сидел, объятый убийственным молчанием. Большой тронный зал был почти пуст: лишь его величество да его главный недомерок Гэббл; также возле громадных дверей переминались с ноги ногу, чтобы не уснуть, пара горфанговских здоровяков.

Ещё были шуты – труппа под названием «Брыкучие гоббо, увеселетители Биргит Боггл». Они скакали взад-вперёд, показывая зады и звеня бубенцами на колпаках. Распевали похабные песни о гномах, которые, может, и были смешны, если бы они не пели их все разом. Отражаясь от покрытых изгаженной резьбой стен, визгливым гоблинским песням и резким трелям сквиговых волынок вторило эхо. Шум стоял такой, что оглох бы даже тролль. На дальнем конце колонны шутов уныло плясал обритый наголо гном. Каждый раз, когда он приостанавливался, один из парней Биргит тыкал его острым копьём, и тот удручённо стонал. Дух его был сломлен так же, как и тело; гном был весь покрыт шрамами, уши – изуродованы.

Горфанг, обмотавшийся грязными гобеленами, чтобы не замёрзнуть, с помятой короной давно почившего короля гномов, бывшего властителя Скалы, едва державшейся на остроконечной макушке, переносил царивший в зале шум и гам необычайно спокойно. По крайней мере, визгливые шуты были ещё живы.

Насколько это вообще могло волновать Горфанга, в таком понятии, как развлечение парни Биргит выходили за рамки допустимого. Хотя его, как и любого орка, не очень-то волновали такие вещи, как «понятия». И уж точно его не волновала терпимость и её рамки, а, если подумать, то, возможно, и само развлечение – по крайней мере, не такое, какое предлагала Биргит. Рвать на куски и калечить было ему больше по вкусу. Настроения не поднимал даже неказистый танец гнома.

Что касается всех присутствующих, их должно было волновать то, что Горфанг уже начал подыскивать себе место для пыток и истязаний. Он сердито поглядывал на выделывающих коленца гоблинов. Один поймал на себе взгляд его красных глаз. Улыбку недомерка перекосило, и он его рука дрогнула. Шары, которыми он жонглировал, с глухим стуком попадали на пол, сам он зашатался на плечах второго гоблина. Третий поскользнулся на шаре и врезался в жонглёрского «скакуна», выронив сквиговую волынку. Шуты повалились друг на друга. И как-то невероятно быстро все двенадцать увеселетителей Биргит Боггл сплелись в кучу-малу, пронзительно ругая друг друга на чём свет стоит. Уже через мгновение они начали драться и кусаться, катаясь по полу в грязи и костях.

Слышалось: «Это всё ты!», «Неа! Захлопнись!» и «Откушу тебе чёртов нос, Клэттер!», и затем «Аргх! Атбали ат баего доса!». Гном съёжился, смятение и страх читались на его изуродованном лице.

Глядя на потасовку, Горфанг чуть было не улыбнулся, но ухмылка соскользнула с его морды прежде чем смогла прочно на ней утвердиться; он зарычал и подался вперёд на укрытом мехами троне. Раздражённо он принялся мять в своих лапах разукрашенный золотой кубок. Гэббл заметил этот знакомый тревожный признак и громко хлопнул в ладоши. Парни Биргит не обратили на него никакого внимания, тогда его уши нервно дёрнулись. Он подобрал длинные юбки своего грязного главнонедомерческого одеяния и принялся отвешивать пинки направо и налево. На ногах Гэббла были окованные железом сапоги, и, о да, они как нельзя лучше подходили, чтобы вправлять недомеркам мозги и оставлять синяки на ногах задиристых орков. И так как все орки задиристы, а недомеркам всегда нужно дать хорошего пинка, Гэббл частенько пускал их в ход, и потому управлялся с ними превосходно. Раздавая пинки, он пыхтел и отдувался: слишком уж много сквигозакусок и грибных пирожных ушло в жир, плотно опоясывающий его талию. Гоблины говорили, что должность главного недомерка пошла Гэбблу на пользу, но правда была в том, что ел он в основном, чтобы заглушить чувство страха, а пугался он очень часто. Быть главным недомерком – не такая уж непыльная работёнка, как он думал раньше. Сил уходило много, задания были сложные, ожидаемая продолжительность жизни – малая.

Впрочем, Гэбблу хватало мозгов не жаловаться об этом Горфангу.

Вскоре он построил оборванцев Биргит в ряд. За несколько шиков, ругательств и оплеух он выпроводил труппу из залы. Один из горфанговских охранников попытался пнуть гоблина, держащего цепь с гномом. Тот увернулся, и здоровяк промазал. Недомерок презрительно фыркнул и с хихиканьем засеменил из залы.

Двери со скрипом сошлись за его спиной.

Король приложил огромную ладонь к лицу, оттянув грубую зелёную кожу так сильно, что клыки чуть не вонзились ему в щёки. Затем откашлялся и тяжело посмотрел на своего главного недомерка.

– Гэббл, ты зачем это сделал? – спросил он.

Выражение его морды не сулило ничего хорошего.

Совсем.

У Гэббла заурчало в животе.

– Э-хе-хе. Ваше великое зелёншество, у вас был такой вид, что вы сейчас их поубиваете.

Горфанг кивнул головой размером с добрый бочонок.

– Я и хотел. Они никуда не годятся. Может, я бы развлёкся, посдавив их головёнки, пока не захлюпают. Ты сказал, будет веселье. Мне не было весело, недомерок, ни капли. Ты ещё раз так облажаешься, я буду искать себе нового главного недомерка.

Гэббл беззаботно пожал плечами, хотя каждая частичка его гоблинского естества вопила, «беги».

– Пляшущих недомерков сложно находить. Простите, босс. Давить им головы – пустая трата зубов. И, эт, тот гном был забавен, да? – Гэббл решил на пробу хихикнуть.

– Трата, значит? – Горфанг поскрёб грязным когтём под подбородком. Звук был похож на металлический скрежет. Он покосился на недомерка. – Тут я буду разрешать, что потеря зубов, а что нет. Хочешь, чтобы сдавил твою голову? До этого самого.

– До чего, босс?

– До «хлюпанья».

Гэббл захихикал, будто Горфанг отпустил шутку.

– Отлично, босс. Хотите запинать чего-нибудь до смерти? Я могу прислать вам пару визгливых молодцов, только пожелаете.

Гэббл наклонился вперёд, к своему хозяину, его руки были сложены треугольничком, на хитрой гоблинской мордочке под нелепой шляпой читалась самая неподдельная забота.

– Ненавижу твою шапку, – прорычал Горфанг. – И тебя ненавижу.

Он швырнул кубок в залу. Тот лязгнул о ступени, грибное пиво веером расплескалось по полу. Уши Гэббла дёрнулись, когда кубок пролетел мимо его головы, однако с места недомерок не сдвинулся. Вот так, взять и уклониться, когда его босс пребывал в таком настроении, было бы фатальной ошибкой. Горфанг сорвал с головы корону и бросил её на грязные каменные плиты. У Гэббла по телу побежала мелкая дрожь – король медленно поднимался с трона. Всё выше и выше, и казалось, будто он никогда не перестанет подниматься и так и будет становиться всё больше. Разогнулась спина, и вот, он уже ростом с человека, выпрямились колени – теперь он высок, как рослый орк. А затем он распрямился целиком – чего орки обычно не делают – кривые ноги стали прямы, как жерди, сутулые плечи расправились. Расписные занавески соскользнули с его мощных мышц. Горфанг поднял кулаки над головой и стал ростом с целого огра. Затем он заревел, да так громко, что потревожил, наверное, самого Морка.

И вот, как выглядел Горфанг Гнилобрюх, король Чёрной скалы, которого иногда именовали Пожирателем троллей – прежде всего, огромный. Высокий, как всё самое высокое, что располагалось в сени гор, почти такой же, казалось несчастному Гэбблу, как сами горы. Плечи его широкие, подобно ущелью, раскинувшемуся под крепостью; голова – большая, как луна. Челюсть массивная, с множеством крепких зубов. Два мощгых, увенчанных железными наконечниками клыка выступали, когда пасть была закрыта, и ещё восемь меньших были видны, когда король ревел или орал на своих подданных, что случалось довольно часто. Череп был широк, брови нависали необычно густо даже для орка, глаза под ними горели тускло-красным, когда король злился и ярко пылали, когда он сражался. На Горфанге был чешуйчатый доспех, на брюшной пластине – злобная морда, часть его знаменитой волшебной брони. Сапоги были так велики, что в одном из них Гэббл мог бы устроить себе дом. Немного нашлось бы орков любых форм и размеров, достаточно храбрых или глупых, чтобы вызвать Горфанга на поединок. Черепа тех, кто всё же пытался, штабелями лежали по нишам в стенах.

– Граа! – кричал Горфанг. Свысока он гневно смотрел на гоблина. Его глаза алели, словно два красных костра, зажжённых в пещерах какой-то невероятной зелёной горы. – Мне скучно, Гэббл! Скучно! Не люблю, когда скучно!

Гэббл украдкой сделал шажок назад, уши его пригнулись к голове. Пальцы принялись блуждать по пятнам крови на платье, тому немногому, что осталось от прежнего главного недомерка. Но Горфанг отодвинулся от него, нервно сжимая кулаки, и гоблин позволил себе короткий вздох облегчения.

Король сжал унизанные кольцами пальцы в кулак и ударил в стену. От неё отлетел кусок камня. Орк шагал взад-вперёд по истрескавшимся плитам тронного возвышения, распинывая в стороны мелкий мусор.

Послышался топот, и в залу вбежало несколько здоровяков.

– Босс! Мы чего-то услышали, всё в порядке? – спросил их вожак.

Горфанг тряхнул головой.

– Если бы нет, я был бы уже мёртв, такие вы медлительные.

Он сбежал по ступеням и пересёк залу. Отвёл кулак и пхнул им прямо в морду предводителя здоровяков. От удара носовая пластина шлема вмялась внутрь, и босс осел на пол с таким грохотом, будто в оружейной произошёл несчастный случай.

– Ну, конечно, – произнёс Горфанг. Он вздрогнул и фыркнул, как бык. – Теперь даже в здоровяках нету бойцовского духа.

Вспышка насилия успокоила Горфанга и он, расслабившись, вернулся к обычной для орков сутулости.

– Дело такое, недомерок, что не с кем драться! Уже сколько месяцев ни одного карла.

– Вы здорово их поколотили, босс, и они больше не вернутся! – выдавливая из себя энтузиазм, заговорил Гэббл. – Помните, как они хотели пробраться через выработки шахты в том месяце. Бронированные такие бородачи и с ружьями…

– Хур-хур-хур, – рассмеялся Горфанг. – Вот это была драка, да? А сколько потом этих карлов запекли!

Обрадованный этой переменой настроения Гэббл с радостью ухватился за шанс избежать взбучки.

– И крыски тоже не покажутся. Этот, последний пытался…

С кровожадной ухмылкой он указал на лежащий у трона белый коврик из крысиной кожи с рогатым черепом. Горфанг заулыбался воспоминаниям, а гоблин подобострастно закивал.

– Верно, верно, – сказал король. – Хорошенько их поубивал, ага? – Он хрипло рассмеялся, но затем вздохнул. Уши Гэббла снова прижались. – И людишки больше ничего не выкинут. Спотыкаются аж, когда несут мне золото, чтобы я пускал их на восток. А огры – так эти вообще хотят, чтобы я им сам платил, за драки…

Он широким шагом направился к обзорному проёму, занимающему целую стену за троном. Когда-то в Чёрной скале было множество украшенных искусной резьбой каменных окон. Часть разломали орки, часть разрушилась от землетрясений. Там, где сохранились ажурные рамы, хрустальное стекло давно уж было разбито. Гэббл никак не мог сообразить, зачем карлам столько обзорных проёмов. Из-за них в крепости было жутко холодно месяцев по девять в году – разбитые окна позволяли горным ветрам вовсю гулять по самым её глубинам, хотя, надо признать, внутри было значительно светлее, чем можно было подумать, исходя из подземного расположения крепости. Если поинтересоваться мнением главного недомерка, тот скажет, что это глупо; если не интересоваться, он всё равно так скажет.

Проёмы давали возможность хорошенько рассмотреть каждый уголок Ущелья смерти до самого Скверноземелья. В погожий день было видно на сотни миль, но сейчас была ночь, да и Горфанга интересовало не то, что лежит за пределами ущелья. Он вглядывался в темноту. Крохотные огоньки петляли по дну ущелья, следуя старой гномьей дорогой в Тёмные земли. Зеленокожие всех форм и размеров, снующие туда-сюда через горы, даже караваны людей-авантюристов с хорошей охраной и достаточно глубокими карманами, чтобы платить Горфангу пошлину. Слева и справа от окна, по склонам горы ночь оживала от огней костров и факелов – это жил разрушенный город за главными воротами Скалы, лагерь зеленокожих разбойников и прочих созданий, которых завлекла сюда слава Горфанга.

Но и не это приковало его взгляд. Король смотрел через ущелье, туда, где на другой стороне вырисовывались тёмные очертания гор.

Ущелье смерти было широко, у Скалы – миль двадцать, наверное. На другой стороне, немного восточнее за тремя вершинами, увенчанными снежными шапками, лежал великий город Восемь вершин. Земли новой державы, как говорили.

– Но всегда есть этот недомерок, – задумчиво произнёс Горфанг. Он схватил обломок каменной резьбы и, пригнувшись, вышел на широкий балкон. Одна половина платформы обрушилась, вторую подпирали кривые палки и поржавевшие куски железа. По парапету на острых выступах были насажены головы разной степени разложения. Несколько знамён из обширной горфанговской коллекции хлопали на ветру. – Я мог бы заглянуть к нему. И повеселиться.

Гэббл высунул голову из проёма и перегнулся через резной карниз.

– Босс, босс, подумайте! Говорят, у него под контролем весь город или почти. Говорят, он поколотил крысок, и даже карлы боятся его! Говорят, что он самый хитрый гоблин на свете.

– Как там его?

– Кого, его? Босса недомерков? Скарсник, босс.

Горфанг покачал головой.

– Какой-то пещерный недомерок носит такое имя. Не правильно. Это орочье имя. Может, мне заняться его образа… Абразо…

– Образованием, босс?

– Да, этим. Не заканчивай для меня слов, Гэббл. А то всё-таки посмотрю, как хлюпает у тебя голова.

– Простите, босс.

– Что мы про него знаем? Что мы знаем про этого пещерного недомерка Скарсника?

Гэббл грустно покачал головой.

– Немного, босс. Я заслал лучших шпионов, а он прислал их мне назад. По кускам.

– По кускам, а? – Горфанг расхохотался.

– Да, замаринованных в грибном пиве. Мы их пробовали на днях. Очень вкусно.

– Ага, и не отравлено.

Гэббл хотел сказать, «конечно, нет», но одумался.

– Не, я сперва дал попробовать Фугвику.

– Не похоже на него, – заявил Горфанг. – Я слышал, он малость хитёр, этот гоблин. Чем он там занят?

Гэбблу хотел сказать, «но я только что это сказал», но он не сделал и этого. Вообще Гэбблу лучше остальных своих соплеменников удавалось держать язык за зубами и не дерзить боссу. Именно благодаря этому умению он стал главным недомерком и до сих пор был жив.

– Да, босс. Он такой.

Король смотрел. На дальней стороне ущелья было темно. Парни Горфанга показывали свои лагеря кострами и флагами всем, кто хотел увидеть. Сторона Скарника была темна, как ломоть свежеотрезанной полуночи. И правда, подумал орк, он тут недавно, да и большая часть старых нор карлов внутри камня, но раньше там были огни.

– Много было, – произнёс он вслух.

– Ваша королевская зе́леность?

– Огни. Много огней было. Теперь нет. Ты считаешь, он смотрит на нас?

– Наверное, босс.

– Гм.

Гэббл мысленно вздохнул. Что-то Горфанг необычно задумчив и склонен озвучивать свои бесконечные внутренние дебаты.

– Всё потому, что я очень, очень скучный. Мне бы хорошо повоевать. Ты хочешь хорошо повоевать, Гэббл?

– О, да, ваше высочайшество, это было бы здорово, – ответил Гэббл, который на самом деле не мог бы придумать ничего хуже, чем хорошая война, особенно та, в которой ему самому пришлось бы воевать.

– Но если устроим себе хорошую войну, все эти гоббо и другие будут пробираться через ущелье без платы, а так не пойдёт. Золото мне нравится.

– Да, босс.

– С другой стороны нельзя потерпеть, что какой-то нахальный недомерок берёт орочье имя. Расселся себе у моего порога и думает, что он босс! Гэббл – это вот правильное гоблинское имя, а не… Не… Не Скарсник!

Горфанк сплюнул.

– Спасибо, босс. Э-э-э, босс, знаете, можно с ним объединиться. Мне тут напели, что туда наведались карлы, они прокопались в старый замок. Наподдайте им вместе. Вы могли бы…

Гневное рявканье оборвало речь Гэббла.

– Мне, Горфангу Гнилобрюху, самому злому военачальнику орков из самого большого орочьего форта в горах и во всём Скверноземелье, вождю Карсных клыков и боссу Обломанного жуба и всех других прочих, объединиться с гоблином? С пещерным недомерком?

– Э-э-э, да, босс, – выдавил Гэббл.

Внезапно ему стало очень не по себе, ведь голова его всё ещё висела за оконной решёткой. Он втянул её обратно и подошёл к краю балкона. Но не слишком близко к боссу, ведь главного недомерка, который был до того, кто был до Гэббла пьяный Горфанг как-то перекинул через перила, чтобы доказать, что гоблины на самом деле не умеют летать. На спине платья Гэббла было пятно, покрытое засохшей коркой, и он всерьёз полагал, что это мог быть мозг одного из его предшественников. Оно до жути пугало Гэббла. А ещё – разжигало зверский аппетит.

– Война и веселье, но нет золота. Или нет войны, нет веселья, но куча золота. Или – хрипло бормотал Горфанг, – или объединиться и драться с карлами, и чтобы все сказали, что я размяк, и они такие задерут носы, а я дам им всем по мозгам. Хмм. А знаешь чего, Гэббл?

– Нет, босс.

Верхняя губа орка задралась в ухмылке, обнажив внушительный ряд зубов.

– Мне придётся собраться и увидеться со старым Зарргакком, верно же?

– Босс! – взвизгнул Гэббл, тыкая пальцем вверх. – Всё время идти вверх по Извилистым ступеням, мимо Виверновой скалы, через Холодное место, в Смертельную пещеру, мимо крушилы, прямо в логово этого чокнутого колдуна?

– Ты ещё забыл Троллиную нору.

– Но босс…

– Захлопнись, Гэббл. Звучит весело. Скажи, чтобы подобрали мне доспех, и притащи Красный клык. Подготовь всё к завтрашнему дню. Чтоб блестело и ещё начищено. Хочу глядеть лучше всех.

– Да, босс.

Горфанг почесал подбородок.

– Объединиться с недомерками. Может и сработает. Неплохая идея, Гэббл. Посмотрим, что по этому поводу за себя скажет Зарргакк.

– Спасибо, босс.

– Заткнись, Гэббл. Ненавижу тебя.

Гигантский орк оттолкнул гоблина и удалился, оставив тому полный нос своего агрессивного, угрожающего запаха. Трясясь, как осиновый лист, главный недомерок побежал исполнять повеление хозяина.

Но не раньше, чем покончит со своими делами…

Шлёпая босыми пятками по камню, Гэббл со всех ног мчался по секретной лестнице. Окованные железом ботинки он оставил наверху, под камнем, грохот, который они бы тут устроили, точно накликал бы беду ему на голову. Будь то орк или отбросник, добром это не кончится. Без пинательных сапог гоблин чувствовал себя жутко уязвимо. На секретной лестнице было темно и скользко от плесени. Какие-то влажные штуки касались его мордочки, а если остановиться и задержать дыхание, можно было услышать, как где-то в темноте копается что-то опасное. Не нравились ему секретные лестницы, ну, ни капельки. На них было темно и странно пахло. А, если присовокупить ко всему ту порцию страха, которую выдал ему сегодня король, для Гэббла это было уже чересчур. Сейчас, в полном одиночестве он позволил себе немного похныкать. Звуки слетали с его губ каждый раз, как он наступал на покрытую слизью ступеньку. Они его успокаивали. От хныканья он чувствовал себя нормальным гоблином.

– Что я выделываю? – бормотал он. – Какой из меня главный недомерок, и сюда мне не надо было приходить!

Но для всего этого было уже поздно. Он был главным недомерком Чёрной скалы. Дурак, думал он, куда заведут тебя эти амбиции. Помереть можно. Нужно было остаться в Скверноземелье, душить путешественников ради мелкой монеты. Вот были деньки!

И так он хныкал, и хныканье его утешало.

Гэббл остановился, уловив в воздухе вонь грибного табака.

Он пошёл медленнее, уши пригнулись к затылку. Осторожно потянул носом. Он скорчил рожу, вывалил язык из усеянной острыми зубками пасти и протёр его о рукав. Запах дыма был очень горьким и налипал на горло.

Только пещерные недомерки курят такую дрянь

Гэббл зашёл за поворот и обнаружил курильщика, тот сидел, скрестив ноги, на шляпке большущего смертогриба, которого ещё на прошлой неделе здесь не было. Длинные одежды гоблина закрывали всё тело, кроме носа, трубки и руки, державшей эту самую трубку. Над головой громоздился жёлтый, измазанный грязью, остроконечный капюшон со знаками племени Сгорбленной луны, высотой никак не меньше самого гоблина.

Вот нахал, подумал Гэббл, носит такую большую боссовскую шляпу. Он сморщил нос. Пещерные недомерки пахнут по-особому: они насквозь провоняли сыростью, плесенью и холодом. А этот был не обычный пещерный недомерок. Ещё от него разило магией.

И, конечно, стоило Гэбблу подойти ближе, как из ниоткуда появился зеленоватый свет, отбрасывающий пугающие тени и мешающий гоблину заглянуть под капюшон незнакомца.

– Привет, Гэббл, – дружелюбно произнёс шаман. – Есть что рассказать?

– Где Гук?

– А Гук на кого работает, как думаешь? Сам пришёл замессто него, видишь?

Акцент шамана звучал для Гэббла необычно и музыкально. Точно, пещерный недомерок.

– Иногда приходится самому делать грязную работу, о, дас. А ты и сам знаешь, так ведь Гэббл? Крадёшься тут среди ночи по этой вонючей лестнице.

Гэббл остановился в нескольких шагах от пещерного недомерка. Он приложил ладонь к стене и тут же отдёрнул назад – по ней сочилась ледяная вода.

– Не знаю, о чём ты говори.

– О, да ладно, Гэббл, не стесняйся, мы же все гоббо, так ли?

Шаман был гораздо больше остальных ночных гоблинов, с которыми довелось встречаться Гэбблу. Что ему нравилось во встречах со шпионами Скарсника на секретной лестнице, так именно то, что кто бы ни был внизу, он был меньше Гэббла. Но не сегодня. Потеря этого преимущества заставила его нервничать.

– Ты пещерный недомерок! – рявкнул он. – Мы никак не похожи.

Свет вспыхнул ярче. В дыме потянулись странные силуэты. Вглядываться в них Гэбблу не понравилось. Незнакомец вытряхнул грибной уголёк и ткнул трубкой в Гэббла. У того уши невольно прижались к голове, и он зашипел.

– Вот-вот, теперь ты знаешь, нам, ночным гоблинам не нравится, когда нас называют пещерными недомерками, к тому же я больше твоего, – сказал шаман. – Так что веди себя прилично. На сегодня прощаю. А могу и превратить тебя во что-нибудь… Неприятное. Ведь могу – и сделаю. Давай лучше дружить, а?

Гэббл внимательно осмотрел проход за спиной шамана. Там было очень темно и пахло скверно. Никто не знал о секретной лестнице. Случись что, его никто даже не найдёт.

Гэббл неуверенно покачал головой.

– Ладно, но ничего странного делать не буду. Я тут не чтобы закладывать Горфанга, просто отчитаюсь, как обычно.

От имени короля, да ещё во время такого тайного дела, у Гэббла затряслись поджилки. Как бы нелепо это не звучало, он боялся, что босс каким-то образом услышит его.

Ночной гоблин рыгнул, и Гэббла окутал запах прокисшего грибного пива.

– Так-то лучше. Ты здесь вообще чем занимаешься? Поработай-ка на Скарсника – он же гоббо – лучше уж своим служить. В наших краях теперь новый король, и ему вряд ли взбредёт в голову подать тебя, как печенюшку к чаю, не то что твоему старому Пожирателю троллей.

Гэббл покачал головой.

– Мой босс – Горфанг. Так обстоят дела. Я уже говорил Гуку, я просто хочу, чтобы мой босс и твой босс были друзья. Если они начнут заварушку, будет совсем плохо.

– В точку, – ответил ночной гоблин. – Тогда с чем пришёл? Мир, так мир; а то, знаешь ли, карлы на подходе. Я думал, мож, расскажешь о них и их дурацких бородах, о, дас.

– Что же, – Гэббл тяжело вздохнул и присел. – Забавно, а ведь нам и нужно было говорить о войне и карлах, и всяком таком…

Блеск зубов и глаз под капюшоном шамана.

– Ну же, рассказывай.

– Так, слушайте, вы, – рыкнул Горфанг.

Гоблины сновали вокруг короля, прилаживая застёжки и стягивая ремнями толстые металлические пластины доспехов Злого солнца. Вышеупомянутое светило поднималось, заливая зал светом через восточную часть огромного окна. Набившиеся в тронную залу орки, сердито ворчали оттого, что их так рано повытаскивали из пещер.

– Я собираю на особый разговор к Чокнутому Зарргакку. Думаю вернуться за день до того, который будет после дня, который настанет завтра. Наверное, к полднику.

Озадаченные орки принялись переглядываться и пожимать плечами.

Горфанг толкнул гоблина и заорал:

– Я имел в виду скоро, зоганные придурки! Пока меня нет, не драться. И не разбредаться. И не начинать никакую войну, пока не скажу. И всякое такое.

Сегодня Горфанг определённо пребывал в прекрасном расположении духа. По мнению главного недомерка – дурной знак.

– Босс, не возьмёте с собой одного из парней? – спросил Гэббл.

– Чего? Не, только портить всё веселье. Тем более Зарргакк не любит гостей, глупо нервировать его, притащив с собой целую ораву. И, вообще, если пойти без здоровяков, то всё большого, что найду, придётся убивать самому себе, смекаешь?

Горфанг взял у недомерков щит с эмблемой Злого солнца и закинул за спину.

– Но, босс, там опасно, все эти чудища и всякое такое. Точно пойдёте один?

– А? – Король сделал озадаченную мину, а потом расхохотался так сильно, что недомерки-оружейники попадали с ног. – Я не иду один, Гэббл. Кто тогда потащит мне еду?

Гэббл почувствовал, как кровь отхлынула от мордочки. Ещё он внезапно ощутил, что дико, дико голоден.

– Ага, именно так, главный недомерок, – зловеще добавил Горфанг. Он наклонился и больно толкнул Гэббла в грудь. – Ты же мой старший слуга. Пойдёшь со мной! Так-то.

Горфанг выхватил Красный клык, свой огромный иззубренный меч из-за спин двух дерущихся гоблинов и махнул им на пробу. Ещё двое подошли к Гэбблу. Они тащили тяжёлый заплечный мешок, пахнущий едой и увешанный со всех сторон факелами, сковородками, кастрюлями и связками высушенных грибных спичек. Гогоча, они помогли главному недомерку натянуть лямки. Когда он поднялся, из груди вырвался хриплый вздох, а ноги подогнулись. Гэббл рявкнул на помощников и приказал нести тёплую куртку и бутылку огненного варева.

– Слушать сюда, хоть одна выходка, и я вам проломлю головы, – сказал Горфанг, замахиваясь на орков Красным клыком. Он пошёл через толпу, хлопая любимых лакеев по спине и раздавая оплеухи всем остальным.

Слишком весёлый, подумал гоблин.

– Давай уже, Гэббл! Пошевеливайся!

– Дайте… Минутку… – задыхаясь выдавил тот.

– Э-э-э, не, – ответил король. – Живее, ну!

Вернулись помощники Гэббла. Они сунули хозяину в руки бутылку огненного варева и куртку. Тот выскользнул из лямок и натянул одежду, затем с трудом взвалил мешок обратно на плечи. Откупорил бутыль и быстро отхлебнул из неё. По телу побежало тепло, и вес рюкзака отошёл на второй план. Теперь Гэббл выдержит. Пошатываясь, недомерок встал и, погоняемый варевом и злым взглядом военачальника, побрёл вперёд. Орки гоготали над раскачивающимся из стороны в сторону гоблином.

Гэббл жался к Извилистым ступеням. Слово «лестница» было слишком лестным для этих грубых, покрытых льдом платформ, которые без особых затей вырубили в скалах четыреста лет назад. Поверхность их, пожалуй, никогда и не была ровной, а многие поколения зеленокожих военачальников, проходящих по этому пути, растоптали их до совсем уж опасного состояния. Самые великие шаманы всегда устраивали себе жилища на вершине этой горы.

Гэббл карабкался на четырёх конечностях, до боли прижимаясь коленями и впиваясь когтями в холодный камень. Горфанга же это нисколько не беспокоило, он ступал по скошенным ступеням и шатким камням звучной и весёлой походкой. В таком превосходном настроении Гэббл не видел его уже давно. Орк остановился и обернулся.

– Посмотри на этот вид, Гэббл! Отсюда видно почти всё ущелье! В-р-р, как же хочется собрать кучу парней, отправиться в Скверноземелье и посшибать там голов!

– Ох, если вы не против, босс. Пока любуетесь видом, я переведу дыхание.

Гоблин с отдышкой опустился на ступеньку. Мешок был неподъёмный, и Гэббл жалел о своём пристрастии к жареным сквигышам. Улыбка исчезла с морды Горфанга.

– Я чего сказал? «Можешь делать, чего хочешь»? Нет, дери тебя, не так! Что я сказал?

Гэббл едва сдержал слёзы. Он оглянулся назад и тотчас пожалел об этом.

Извилистые ступени закручивались так лихо, что гоблину пришлось заново проглатывать съеденный завтрак. Они виляли по склону горы неровно, как змеиный хвост. Гэббл даже слишком живо представлял себе, как они дёргаются и стряхивают его. У основания лестницы высился каменный столб, огромный, словно великан. На нём было вырезано лицо карла, однако сама статуя давным-давно раскололась надвое, необработанный камень на месте разлома был гладко отшлифован неустанно дующими ветрами. Ровный диагональный разрез рассекал лицо от правого глаза до подбородка, на месте второй половины была каменная крошка. Путники вышли отсюда, из двери во рту карла. Вокруг платформы, с одного бока статуи стоял разрушенный каменный парапет; наверное, когда-то здесь находился наблюдательный пункт или что-то в этом роде. Однако лестницу выстроили именно орки.

Под платформой было то, от чего желудок Гэббла скрутило. Гора оканчивалась столь внезапно, что казалось, будто они парили в небесах, на куске камня. Под ними больше не было видно горного склона. Лишь дно ущелья – глубоко, глубоко внизу, так далеко, что картина расплывалась и тонула в синеве. Густой сосновый лес, прорезанный шрамами-просеками от топоров зеленокожих, мерзкого вида болотистая местность и широкая дуга старой гномьей дороги. По ней, видел Гэббл, двигалось что-то крохотное, не больше червячка. Голова у него закружилась, когда он понял, что это были потоки гоблинов или ещё каких-то созданий, проходящих в Тёмные земли и обратно; расстояние было настолько большим, что они совсем не были похожи на гоббо.

Гэббл захныкал и изо всех сил зажмурился. Слёзы бежали из уголков глаз. Он крепко обхватил скалу. Представлял, как Горфанг оглядывает его и прикидывает влияние высоты на лётные качества гоблинов, а потом…

– Гэббл! Эй, Гэббл!

– Да, босс? – крикнул он так громко, как только мог.

– Весь день будешь стоять, разинув рот, или уже пойдём?

– Простите, босс, уже иду, босс, просто любовался видом, босс.

– Ага, занимайся этим в свободное время.

Гэббл тихонько пискнул от облегчения. Глаз он не открывал, покуда не оказался перед горным склоном.

К последнему повороту Извилистых ступеней, стало ещё темнее и холоднее. Кусачий шквалистый ветер приносил с собой снег, залеплял глаза. Но это белое марево не укрывало обрыв у края, а только усиливало страх Гэббла, и последние полчаса стали для него настоящей пыткой, исполненной жутким холодом, всепоглощающим ужасом и муками голода. Гоблин испустил тяжёлый вздох облегчения, когда ступени отвернули от склона и вгрызлись в камень. Наконец, кончились и они, превратившись в тропинку, уходящую полого вверх; по обеим сторонам тропы высились вполне надёжные каменные стены. Гэббл шмякнулся на землю и, убедившись предварительно, что Горфанг не смотрит, вытащил из-за пояса бутылку с огненным варевом. Руки его тряслись не только от холода, когда он откупоривал её и делал глоток. Гэббл благодарно вздохнул: тепло и сила от напитка заструились к конечностям и с покалыванием добралась до носа. А вот пальцам не досталось. Они закоченели, и были, словно каменные. Гоблин обругал себя за то, что не взял перчаток.