Текст книги "Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Дэн Абнетт,Сэнди Митчелл,Грэм Макнилл,Бен Каунтер,Гэв Торп,Стивен М. Бакстер,Энтони Рейнольдс,Крис Райт,Майк Ли,Уильям Кинг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 148 (всего у книги 296 страниц)

Скеллан в задумчивости выковырнул застрявший в зубах кусочек хряща несчастного посыльного, продолжая неторопливо наблюдать за метаниями актера.

Болван притащил с собой изящные инкрустированные стол со стулом, расположив их под одной из ив. На стол он водрузил хрустальный бокал, тонкой работы, и, хрустальный же графин, наполненный чем-то вроде ликера.

Несомненно, у этого недоумка весь остаток ночи ушел на то, чтобы продумать, как обставить мизансцену наилучшим образом. Было даже немного жаль, что его старания пропали впустую: этому зрелищу явно не хватало зрителей.

Секундант Гаспара Никулау медленно направился к вампиру. В руках он держал маленький изящный ящик, вырезанный из орехового дерева, украшенный инкрустацией и покрытый лаком. На ящике, закрытом парой позолоченных застежек, красовался герб какого-то мелкого дворянского рода, давно переплавленного в горниле расширяющейся Империи. Приветствовав Скеллана, как того требовали правила дуэльного этикета, легким поклоном, подошедший мужчина откинул застежки и открыл крышку: на основании, обтянутом бархатом и шелком, красовались два одинаковых двуствольных кремниевых пистолета тилийской работы. Изогнутые ложа пистолетов были сделаны из орехового дерева и украшены той же резьбой, что и сама шкатулка. Вороненые стволы, семи дюймов в длину, покрытые серебряной гравировкой, являлись настоящими произведениями оружейного искусства.

Хищно усмехнувшись, вампир взял один из пистолетов – более или менее удачное попадание из такого оружия не оставит этому напыщенному хлыщу ни единого шанса. Окинув взглядом место предстоящего поединка, Скеллан остановил свой взгляд на актере, старательно разминавшем мышцы рук и туловища: словно тот готовился не к дуэли, а к борцовскому поединку. Во всех его действиях сквозило крайнее нервное возбуждение – очевидно, таким образом, молодой человек вгонял себя в какое-то подобие воинственного экстаза. Хотя, во всем его поведении просматривалось нечто театральное. Что поделать – актер остается актером в любых обстоятельствах.

Пистолет непривычно легко лежал в руке. Скеллан не привык пользоваться этим орудием трусов. В убийстве он любил интимность: быть как можно ближе к своей жертве, видеть отчаяние, страх и безысходность в ее глазах, ловить последний вздох уходящей жизни. Тем не менее, дуэль есть дуэль – Скеллан поднял пистолет на уровень глаз, чтобы оценить точность прицела. Все было в порядке.

– Итак, Вы приняли решение, сэр? – почтительно спросил секундант.

Вампир утвердительно кивнул.

Скеллан присел на землю, еще влажную от утренней росы, опустив пистолет рядом с собой. Взведя курок, вампир сделал холостой выстрел в землю, проверяя плавность хода боевой пружины и работу кремниевого механизма. Довольный проверкой, он удовлетворительно кивнул – это было действительно великолепное оружие.

Помимо пистолетов в набор входили и все остальные необходимые принадлежности: шомпол, пороховница, мерка, молоточек, прочистка, крейцер. Скеллан взял пороховницу, насыпал немного мелкого черного пороха на затравную полку. Спустил курок, удостоверившись, что порох в отличном состоянии и мгновенно вспыхивает под действием искр, высекаемых кремнем. Внимательно осмотрел кремень, огниво, подогнивную пружину, еще раз убедившись, что все в порядке, и, никакая досадная случайность не приведет к осечке. Засыпав боевые заряды, и тщательно забив пыжи шомполом, Скеллан взял пару свинцовых пуль, обернутых в кожаный пластырь, и, снова орудуя шомполом, аккуратно зарядил оба ствола. Наконец, все было закончено – вампир в последний раз проверил сделанные приготовления и, довольно ухмыльнувшись, взвел курки.

– Будьте любезны, сэр, займите свое место, пока я буду подготавливать пистолет герра Никулау, – вежливо попросил секундант.

Скеллан медленно поднялся с земли и проследовал туда, где секундант Гаспара воткнул в землю небольшой красный флажок, обозначающий место одного из противников. Позиция вампира находилась на полпути между зарослями ивы и могучим королевским дубом.

Со своего места Скеллан мог хорошо видеть, как актер проходит туже стандартную процедуру подготовки к дуэли: проверяет свое оружие, заряжает его и смазывает стволы. Молодой человек делал все нарочито медленно, крайне скрупулезно подходя к каждой, даже самой незначительной, детали подготовительного процесса. Это было неприкрытая игра, шитая белыми нитками. И Гаспар, будучи неважным актером, – явно переигрывал. Несомненно, вынуждая Скеллана ждать, фигляр старался заставить его нервничать, надеясь, что червь сомнения будет медленно разъедать противника, подтачивая уверенность в собственных силах.

Наконец, все приготовления были закончены, и, Гаспар медленно прошел на свою позицию, также обозначенную красным флажком.

– Готовьтесь к смерти, герр Скеллан! – напыщенно бросил лицедей, занимая свою позицию. Однако, было хорошо заметно, что, несмотря на относительную прохладу раннего утра, он весь покрылся мелкой испариной.

– Я уже давно готов, жалкий пустозвон, – холодно улыбнулся Скеллан. – Может нам уже пора приступить от слов к делу?! Я жду не дождусь, когда смогу убить тебя и попробовать твою женщину!!!

Не давая разгореться страстям, секундант вежливо кашлянул в кулак, затянутый в перчатку.

– Правила дуэли просты, – объявил он. – Это поединок чести. Каждый из вас имеет право на два выстрела. Стреляете по очереди. Стоите спиной друг к другу на ваших позициях. По моей команде – расходитесь на десять шагов, поворачиваетесь, прицеливаетесь и стреляете. Если кому-то из вас суждено погибнуть на этом суде чести – пусть Морр благословит вашу душу, пусть даже эта смерть и доказывает правоту противника.

– Надеюсь, черные вороны Морра еще до рассвета доставят на своих крыльях на его суд твою душу, – продолжая свою игру, бросил вампиру Гаспар.

Приглядевшись, Скеллан заметил небольшую стайку ворон, возглавляемых крупным вороном, удобно устроившихся на ветвях одной из множества плакучих ив – той самой, под которой расположилась Нарцизиа де Врис. Еще больше птиц скопилось на речном берегу, а один здоровый ворон – уселся на самой верхушке могучего дуба. Несмотря на холодную уравновешенность, приобретенную Скелланом за долгие столетия, зрелище падальщиков, ждущих свою добычу, пробрало вампира до мозга костей.

– Господа!!! Приготовились… – воскликнул секундант. – Начинайте!

Скеллан отсчитал шесть шагов, намеренно двигаясь на полшага медленнее, чем противник. На седьмом шаге – вампир взвел курок. На восьмом – издал первобытный рев, заставивший птиц в испуге взвиться в воздух. Делая предпоследний шаг, Скеллан явственно услышал предательский щелчок взводимого актером пистолета.

Сделав десятый шаг, Скеллан обернулся и увидел направленное ему в лицо дуло пистолета. Вампир слышал дыхание своего противника – быстрое и прерывистое; черный провал дула неуверенно рыскал из стороны в сторону, пытаясь захватить цель. Через мгновение – сверкнула яркая вспышка, раздался гулкий раскат выстрела, и, резкая боль пронзила грудь вампира с левой стороны. Пуля вошла ему точно между третьим и четвертым ребром.

Скеллан опустил взгляд и увидел на своей рубашке аккуратную дырочку с обожженными краями – там, где пуля вошла в его плоть. Сунув палец в образовавшееся отверстие, вампир с трудом вытащил из тела еще горячий свинцовый шарик, поддев его обломанным ногтем. Бросив деформированный кусок свинца на землю, Скеллан мрачно покачал головой.

– Да, думаю, эти проклятые птицы действительно принесли бы Морру мою душу, если бы я все еще имел ее, – пробормотал вампир, поднимая пистолет.

Скеллан не успел сделать свой первый выстрел – в это мгновение Гаспар выстрелил вторично: просвистев у виска, пуля вырвала кусок кожи из левого уха вампира.

– Вот как, – Скеллан даже не был особенно удивлен. – Вряд ли подобное поведение в духе дуэльного кодекса чести?!

Нажав на курок, Скеллан одним выстрелом снес Гаспару всю нижнюю часть лица. Юноша покачнулся, словно молодое деревцо, склоняющееся под порывами ветра, пистолет выпал у него из рук. Не успев даже осознать тот факт, что он уже мертв, молодой человек сделал шаг вперед, и, начав разворачиваться вокруг своей оси, упал на землю.

– Вы должны мне ужин, герр Скеллан, – насмешливо захлопала в ладоши Нарцизиа, подходя к вампиру.

Воронье, словно по команде взмыв в воздух, обрушилось на распростертое на земле тело, все еще продолжавшее содрогаться в предсмертных конвульсиях. Огромный ворон опустился на землю перед трупом бедного глупца. Птица наклонила голову – карие глаза-бусинки изучающее впились в Скеллана.

– Ну же, говори, – бросил вампир, догадываясь, что перед ним – не обычная птица.

– Маннфред идет! – каркнул крылатый вестник, широко раскрывая свой устрашающий клюв. – Маннфред идет! Он возвращается!!!

– И часто птицы так разговаривают с тобой? – удивленно вскинула брови Нарцизиа, очарованная столь необычным посланником. Шагнув вперед, девушка протянула руку, желая погладить черные взъерошенные перья, но хитрая бестия рванулась ввысь раньше, чем красавица успела дотронуться до нее.

– В последнее время – все чаще и чаще, – откровенно признался Скеллан.

– И ты всегда их слышишь?

– Без сомненья!

Глава 4
Сердце тьмы

Нульн – Имперский город на берегу Рейка.

Йерек Крюгер отказывался есть.

На протяжении нескольких последних месяцев, Волк уничтожал исключительно птиц. Несмотря на это, пернатые падальщики продолжали преследовать его, разговаривая с ним фантасмагорическими голосами. Волк знал, что длительное голодание может приводить к подобному эффекту. Не питаясь – он доводил себя до безумия. Оно захватывало Крюгера, поселилось у него в голове, прорываясь наружу самыми разнообразными способами. Это было странно и пугающе: во́́роны и вороны садились к нему на плечи, их карие глаза испытующе впивались в его лицо, из клювов раздавалось хриплое карканье: «Маннфред идет!»

Послание всегда было одним и тем же: «Маннфред идет!» Птицы словно звали его вернуться в Дракенхоф и готовиться к встрече нового господина. Волк ломал им шеи и бросал изломанные, бьющиеся в предсмертных конвульсиях тела вдоль дороги, даже не пытаясь утолить их кровью, терзающий его голод. Они были дьявольским наваждением: снова и снова раздавался их пронзительный хриплый крик – «Маннфред идет! Маннфред идет! Он возвращается!!!»

Чем больше Крюгер уничтожал этих тварей, тем чаще появлялись новые…

Вампир покинул Мрачные Болота, приняв облик огромного белого волка – он бежал несколько дней и ночей, до тех пор, пока не выбился из сил от усталости. Трансформировавшись в человека, Эрих Крюгер продолжил блуждать по унылым просторам Сильвании. Красная жажда сводила его с ума, но он продолжал свои скитания, отказываясь от пищи. Он шел босиком, укутавшись в остатки шерстяного одеяла, украденного на окраине, затерянной где-то в глухой чаще Темнолесья крохотной деревушки. Ночевал Волк под открытым небом, свернувшись калачиком под стволом какого-нибудь дерева, или, если очень везло, – в одном из заброшенных амбаров, иногда встречающихся в этих лесах.

Несмотря на огромную силу воли, Крюгер, все же, не мог полностью отказаться от крови. Он поддерживал свое существование, питаясь, в основном, крысами, полевыми мышами и прочей мелкой лесной живностью. Однажды, ему все-таки посчастливилось поймать молодого пятнистого оленя, которого он завалил, впившись зубами ему в горло. Мясо животных было не плохо, их кровь – еще лучше. Но ничто не могло сравниться с человеческой кровью – она была необходима ему как воздух. Вампир может полноценно существовать, только питаясь кровью людей. Такова уж природа их вида. И с этим – ничего не поделаешь.

Страдающий от голода, обессиленный и изможденный, Крюгер лежал на обочине лесной дороги, завернувшись в свои лохмотья, когда небольшой караван кочевников-стриган, появился на пустынной тропе. Головная повозка замедлила движение, поравнявшись с Крюгером.

– Эй, приятель, не подбросить ли тебя до ближайшей деревни, – окликнул вампира предводитель караванщиков.

Увидев, что Крюгер находится в замешательстве, возможно подозревая какую-нибудь ловушку, пожилой мужчина протянул ему руку:

– Ведас, Защитник Древних Традиций.

Татуировка на предплечье, которую заметил Крюгер, была удивительно похода на волчью голову Фон Карштайнов. Заметив взгляд Волка, лицо нового знакомого расплылось в ободряющей улыбке:

– Ты теперь в безопасности, кадавр.

Это было старое, давно забытое слово, буквально означавшее «мертвец».

Йерек ухватил протянутую ему руку и, с трудом, запрыгнул в повозку. Новые попутчики снабдили его одеждой и предложили подкрепиться, прекрасно зная, какую именно пищу он предпочитает.

Ведас был бродячим комедиантом, фокусником и лудильщиком в одном лице, поэтому, его небольшой караван был полон самых разнообразных вещей: сковородок, горшков, кастрюль, старых ботинок и другого подобного хлама. Кроме того, очень скоро выяснилось, что он любит благодарных слушателей. Ведас мог рассказывать свои истории дни и ночи напролет: это был бесконечный кладезь разнообразных сплетен, слухов, легенд и мифов, отделить правду от вымысла в которых – было абсолютно невозможно.

Тем не менее, во время своих странствий, Йерек был свидетелем многих из тех событий, что описывались в рассказах стригана. Благодаря людской глупости, Империя разрывалась на части. Ослепленные высокомерием и жаждой власти, люди считали себя высшими существами, созданными властвовать над другими созданиями, включая – своих соплеменников.

Караван Ведаса встречал на своем пути места грандиозных сражений и никому не известных стычек, и везде – падальщики собирали богатый урожай. Истории были удивительно похожи: какой-нибудь мелкий сеньор, ради мелочных амбиций, жертвовал жизнями своих подданных, посылая их в бой против другого, столь же «крупного» аристократа. Жизнь играла одну и ту же пьесу. Даже декорации оставались неизменными.

Наказание для проигравших было суровым. Тела казненных развешивались на столбах, устанавливаемых на площадях и вдоль дорог, служа постоянным напоминанием для живущих: восстанешь – умрешь. Однако, после десятилетий применения подобных методов, их устрашающий эффект заметно снизился. Простолюдины осмелели, но чем это было вызвано – ожесточением или глупостью, Крюгер не мог сказать.

В этой резне заключалась горькая ирония. То, что совершали люди с себе подобными, было гораздо ужаснее любых жестокостей Влада фон Карштайна. Они освободились от власти бессмертных лишь затем, чтобы самим утвердиться в качестве безжалостных тиранов. Какая жестокая ирония по отношению к павшим под стенами Альтдорфа!

Во время путешествия с караваном все новые и новые слухи доходили до ушей вампира. Один повторялся все чаще, по мере их приближения к Рейку: история о черном корабле, приносящем смерть. Дурная молва тянулась за ним, наполняя липким страхом города и села. Появление корабля сопровождалось многочисленными исчезновениями жителей городков, мимо которых он проплывал. Лишь немногие смельчаки отваживались высказывать свои предположения об этом порождении темных сил, да и то – шепотом, словно боясь накликать проклятье на свою голову.

Караван стриган вместе с Йереком постепенно приближался к Нульну.

Помимо торговцев, караван состоял из актеров, акробатов, жонглеров, фокусников. Путешествуя от городка к городку, стригане давали представления на ярмарках и рыночных площадях, развлекая жителей веселыми зрелищами.

Зная природную сущность Йерека, или, кадавра, как они его называли, новые знакомые относились к нему с почтением – являясь потомками жителей великого Стригоса, королевства, где когда-то люди мирно уживались с бессмертными вампирами; стригане оставались хранителями его древних традиций. Они преподнесли Крюгеру дары: нейзильберовую статуэтку ягуара, брошь из черного обсидиана, по легенде принадлежавшую богине богатства и плодородия, катайскую погребальную маску из желтого нефрита, вырезанную с таким искусством, что лицо казалось живым и, многое другое. Больше всего вампира впечатлила статуэтка – мельчайшие детали были переданы так точно и с таким мастерством, как будто живой хищник был просто уменьшен каким-то неведомым магом.

Хотя соседство новых спутников волновало и дразнило Крюгера, слишком уж явственным были запахи живой плоти, биение их сердец, бег крови по венам, Йерек был благодарен этой встрече – теперь его пернатые мучители держались на расстоянии.

Тихим, тёплым летним вечером, караван достиг, наконец, Нульна. Стригане разбили свой лагерь недалеко от городских стен среди многочисленных повозок других подобных странников. Городские ворота были уже закрыты – в ожидании утра торговцам, купцам и путешественникам приходилось устраиваться на ночлег прямо в чистом поле.

Здесь Йерек решил оставить своих попутчиков. Войти в город вампир предпочитал в одиночку – слишком уж утомительным для него стало соседство с человеческими созданиями. Кроме того, учитывая отношение остального населения Империи к стриганам, вероятность его разоблачения была крайне высока. А расставаться со своей бессмертной жизнью, проделав столь далекий путь, пока не входило в планы Крюгера.

Поздней ночью, соблюдая максимальную осторожность, Йерек покинул спящий лагерь и направился на разведку к возвышавшейся во мраке ночи громаде города. Тоненькая полоска молодого месяца, временами выглядывавшего из облаков, позволяла вампиру видеть достаточно, чтобы не плутать в темноте. В тоже время, этот призрачный, неверный свет был не настолько ярок, чтобы раскрыть присутствие Волка какому-нибудь случайному наблюдателю.

На половине пути Крюгер замедлил шаг и бросил изучающий взгляд на высокие массивные городские стены, стараясь запомнить маршрут и периодичность ночного дозора. Дальше, за крепостными стенами, виднелись покрытые черепицей городские крыши и купола храмов. Несмотря на свою славу культурной столицы, Нульн был типичным имперским городом. Покрытые пылью и грязью узкие мощеные улочки с теснящимися друг к другу домами, сложенными из того же серого известняка, что и крепостные стены. Высокие башни цитадели, украшенные изображениями гаргулий и химер, изрядно изъеденных временем и непогодой. Многочисленные мачты торговых судов, теснящихся в переполненной гавани. Грязь и суматоха портовых таверн, складов и борделей. Все это – «корона, сверкающая тысячей драгоценностей» – славный город Нульн.

Тишину ночи нарушил до боли знакомый звук – одинокий ворон, усевшийся среди ветвей в небольшой рощице, словно бы пророчил своим печальным карканьем грядущие несчастья и беды.

Крюгер внимательно присмотрелся к пернатому посланнику – легкая полуулыбка скользнула по губам вампира. «А ведь эта проклятая птица послана следить за мной», – подумал он. Эта мысль была настолько приятна, что Волк уверенным шагом продолжил свой путь, не удостаивая взглядом крылатого соглядатая, не смотря на раздававшийся за спиной пронзительный крик: «Маннфред идет! Маннфред идет! Он возвращается!!!»

Йерек впервые услышал это послание очень давно, еще в день разгрома армии нежити на Мрачных Болотах. С тех пор, Крюгеру слишком часто приходилось его слышать. К счастью для вампира, кровь животных, которую ему давали стригане, прогнала признаки зарождающегося безумия настолько, что Йерек был абсолютно уверен – птицы – это не плод его воспаленного воображения.

Меньшая часть передвижного лагеря, состоящего из различных повозок, подвод и телег, находилась на равнине справа от Кемпербадской дороги. Среди них выделялись повозки стриган, яркие тенты которых были украшены разноцветными лентами.

Йерек остановился, закрыл глаза и, на несколько мгновений, отрешился от окружающего мира, погрузившись в темную бездну собственного сознания.

Ворон, преследовавший Крюгера, издав короткое хриплое карканье, тяжело взлетел со своего насеста и устремился прочь, по направлению к городским стенам. Йерек проводил взглядом зловещую птицу, пока она полностью не скрылась во мраке ночи.

– Лети, скажи своему хозяину, что я никогда не преклоню перед ним колени. Передай, что смерть преследует его по пятам… Ему не победить в этой битве!

Волк двинулся вперед, осторожно ступая по предательски скользкой, после недавнего дождя, глинистой почве – мимолетная тень во мраке ночи, скользящая по пустынной равнине. Через несколько десятков шагов он вновь остановился, прислушиваясь. Ночь была полна множеством звуков, прекрасно различимых острым слухом вампира. Вот, легкий плеск реки, несущей свои воды через земли Империи в далекое море, смешивается с ласковым шепотом крон вековых деревьев. Чуть дальше – тихий треск костра и ленивый, неспешный разговор сидящих вокруг него людей.

Сунув руку в складки подаренного стриганами плаща, Крюгер нащупал рукоять висевшего на бедре старого боевого молота. Это оружие – последняя ниточка, связывавшая его с прежней жизнью, жизнью Йерека Крюгера, Белого Волка Мидденхейма: двуглавый кавалерийский молот с рукояткой, обтянутой потертой кожей, прошедший бесчисленное количество сражений. Оружие – ставшее сутью Белого Волка, частью его души, с тех незапамятных времен, когда он, совсем еще юнец, впервые взял этот молот в руки при посвящении в орден Ульрика.

Убедившись, что боек молота надежно обернут куском холщевой ткани, Йерек, широким быстрым шагом, продолжил движение по направлению к лагерю. Практически затихший дождь вновь усилился – крупные капли стегали вампира по лицу, причиняя скорее душевные страдания, чем физический дискомфорт. Дождь был холодным. Он всегда был холодным… а холод – это смерть.

Йерек сделал небольшую дугу, огибая костры и сидящих вокруг них людей, стараясь держаться на самой границе света и тени. На этом расстоянии голоса были явственно слышны – можно было, без особого труда, разобрать практически все, о чем велась беседа. Около одного из костров второсортный менестрель наигрывал старинную балладу на своей мандолине, безжалостно коверкая простенькую мелодию. Его голос был слаб и неровен, а интонации фальшивы и неточны – в исполнении отсутствовал хоть какой-то намек на гармонию и мелодичность. И все же, какая-то удивительная магия пронизывала песнь барда, пленяя собравшихся вокруг скитальцев, затрагивая самые потаенные струны их очерствевших душ, тенью восхищения отражаясь на их умиротворенных лицах. А может, это просто тепло огня, а не волшебство менестреля, удерживало их на месте…, кто знает…

Вампир двинулся дальше, осторожно обходя палатки с тыльной стороны, стараясь не наткнуться на растяжки, удерживающие их стены. За холщовой тканью слышался неразборчивый людской говор, отдаленный треск костра, приглушенные стоны случайных любовников. Миновав палатки, Волк, крадучись двинулся вдоль повозок стриган, бесшумно следуя мимо их ярких, украшенных разноцветным орнаментом тентов.

Возгласы одобрения воодушевили менестреля на исполнение новой баллады – Крюгеру пришлось коротать время в томительном ожидании, слоняясь на краю лагеря, пока незаметно улизнувший от огня Ведас не нашел его. Стриган с наслаждением потягивал курительную трубку из бриара, выдыхая через усы и бороду кольца едкого дыма:

– Что тебя тревожит, друг?

В самом деле – что? И действительно ли есть повод для тревоги, или это всего лишь его собственные смутные и безосновательные страхи по поводу грядущих событий – Йерек не сразу нашелся, что ответить.

– Ты напрасно пытаешься скрыть свои чувства, – мягко упрекнул собеседника Ведас. – Мы же оба знаем, что видимость часто бывает обманчива. Кажется, что мои люди счастливы?! Всю жизнь находиться в пути, идти вперед по нескончаемой дороге?! Знаешь, стригане редко показывают чужакам свои истинные чувства. Мы можем петь и веселиться, но, за этим – скрываются горечь и отчаяние. Внимательно вслушайся в слова барда кадавр, в эти низкие печальные аккорды мандолины. Все это обман, мой друг! Смотри внимательно, и ты все поймешь.

Йерек обратился в слух, последовав совету стригана. Ведас был прав: от баллады веяло каким-то удивительным, едва уловимым очарованием, мрачной меланхолией, которую Волк не замечал, пока ему не дали подсказку.

– Мой народ – хранители Древних Традиций, – продолжил стриган. – Это не пустые слова, как ты можешь подумать, а тяжкое бремя. Мы сохраняем свои секреты и, секреты тех, кто давно забыт, растворившись во тьме веков. Наше предназначение – оберегать древнее знание и мудрость ушедших. Мир, ведь, не всегда был таким, кадавр. Когда-то он был молод, а род людской являл собой жалкое зрелище – редкие ростки цивилизации среди океана варварства. В те времена люди редко о чем-то задумывались. Они наслаждались жизнью, стремясь к удовлетворению любых своих желаний, даже – самых низменных. Насилие, кровь, смерть – обычные вещи в те далекие времена. Мы оба знаем, что в этом нет ничего ужасного – ведь, в этом, суть человеческой природы. Стригане – последние хранители этих древних ритуалов, последние наследники ушедшей мудрости древних владык Стригоса. Пока мы существуем – живы и они. А, когда они вернутся, чтобы отвоевать свою древнюю землю и восстановить ее былое величие – мы встретим их, зная, что дождались, наконец, своего часа.

Йерек знал, кого имел в виду Ведас. В конце концов, своим бессмертием вампир был обязан их проклятой крови.

– Я владею тайнами, способными раздавить слабого человека, – невесело усмехнулся стриган. – То же самое, я думаю, можно сказать и про вас, кадавр. Не так ли? Пойдемте, Шовихани хочет видеть вас.

Шовихани была самой уважаемой женщиной в караване. Ведунья, обладающая даром ясновидения, она гадала, лечила своих соплеменников травами и заговорами. Любой караван стриган сопровождала подобная женщина, в совершенстве владеющая искусством врачевания и предвидения.

Волк последовал за Ведасом к кибитке колдуньи. Женщина, сидевшая у костра, была очень стара, ее сморщенное лицо с желтой, как старый пергамент кожей, было сплошь изъедено оспой. Грязные жесткие волосы, неряшливыми черными прядями спадающие на плечи, родимые пятна на лбу и висках и, практически выцветшие глаза с бесцветной радужкой – дополняли ее малопривлекательный облик.

Стриган подвел Йерека к костру, возле которого грелась старуха.

– Маленькая мама, – негромко позвал стриган. – Можем мы присоединиться к тебе? – с оттенком почтительности, но без всякого пиетета, спросил Ведас.

По правде говоря, Крюгер ожидал проявления немного большего уважения к старой карге. Однако Ведас, по-видимому, относился к ней, как к члену семьи – не больше и не меньше.

Ведьма, словно гриф, вытянула худую старческую шею, вглядываясь в темноту за пределами круга, освещенного костром.

– Это ты, Ведас? – прошамкала она.

– Да, мама.

– Кажется, ты привел ко мне кадавра, – губы шовихани искривились в нечто похожее на улыбку. – Очень хорошо!

Старуха оживленно потерла старые высохшие руки.

– Проходите, садитесь рядом.

Между палаткой и костром был натянут навес, защищающий сидящих от дождя. Пройдя под него, Йерек, уселся на землю возле костра, скрестив ноги и упершись локтями в колени. Ведас, пристроившийся рядом, взял одну из стоявших возле костра оловянных кружек. Наполнив ее каким-то варевом, подогревающимся в котелке над огнем, протянул Волку. Густой напиток темно-янтарного цвета, с неприятным вяжущим вкусом, показался вампиру излишне терпким. Наполнив свой бокал, стриган одним могучим глотком проглотил все его содержимое.

Поморщившись, он одобрительно облизнул губы: – Арафуло! Мало кто в наше время помнит рецепт ее приготовления. Секрет настойки почти забыт. Нам повезло – шовихани знает, какие травы входят в ее состав. Говорят, напиток способен укреплять ауру и усиливать колдовские способности. Думаю, что-то в этом есть: наши шаманы пьют ее прежде, чем разговаривать с духами.

– Ведь так, мама?! – Ведас повернулся к старухе.

– Мне кажется, мертвый человек не согласен с тобой, Ведас, – проскрипела ведьма.

Крюгер невольно улыбнулся:

– А она ничего не упускает из виду, – одобрительно бросил он, повернувшись к Ведасу.

Достав иглу из складок своего платья, шовихани проколола палец и капнула пару капель крови в кружку Йерека.

– Что теперь скажешь, мертвый человек?!

Волк склонил голову в легком поклоне. Затем вампир сделал небольшой глоток: человеческая кровь еле уловимо изменила вкус напитка, но для тонких ощущений Крюгера он казался теперь амброзией.

– Действительно, ничего не упускает, – захихикала старая карга. – Кроме того, она еще не настолько впала в маразм, чтобы о ней говорили, как о каком-нибудь слабоумном кретине. Мой ум все еще остер, как бритва, – старуха постучала по виску скрюченным пальцем.

– В этом я абсолютно уверен, – не сдержал улыбки Йерек.

Наклонившись к вампиру, ведьма взяла его руку своими старческими жесткими руками с узловатыми венами.

– Ох…, такая печаль в тебе, такая печаль, – горестно запричитала она, качая головой. – Темный, не мертвый! Печаль в темноте! Вечность, окруженная тьмой, не смертью! Черной, как крыло ворона!

Йерек резко выдернул руку, вырывая шовихани из состояния гипнотического транса.

Бесцветные глаза колдуньи впились в Крюгера.

– Позволь мне рассказать тебе историю, мертвый человек. Историю о Хайналке и ее брате Анастасе – эти двое очень похожи на тебя, кадавр.

Отрицательно качнув головок, Волк начал было вставать, однако, Ведас остановил его порыв, положив свою руку на плечо вампира. Вновь оказавшись на земле, Йерек нетерпеливо заерзал – Крюгер всегда терпеть не мог всяких прорицателей и ясновидиц. Вся эта братия эксплуатировала человеческое желание знать, что скрывается за дымовой завесой будущего. В прошлой жизни, Йерек достаточно долго жил среди людей, и прекрасно знал, что только сам человек есть творец своей судьбы. Неважно, насколько мудры были предсказатели – они редко оказывались правы. Пророчества толковались и искажались ими в угоду пожеланиям заказчика. Мало кому удавалось услышать предсказание и суметь прожить достаточно долго, чтобы проверить – насколько точным оно оказалось. Волк был счастлив оставаться в неведении относительно своего будущего: смерть, есть смерть, какая разница как она наступит.

– Бедный Анастас был еще безусым юнцом, когда пал на поле брани – поверженный жестоким ударом, рассекшим его тело пополам – начала повествование старуха. – Его отец, местный лорд, счел, что Анастас опозорил семью подобным поражением. Он повелел, что в наказание – тело сына останется непогребенным: «Сыну моему, опозорившему свой славный род, отказываю в погребении. Под страхом смерти запрещаю оплакивать его и совершать поминальные обряды над телом. Труп его – бросить на съедение птицам и диким животным. Такова моя воля».