сообщить о нарушении
Текущая страница: 99 (всего у книги 112 страниц)
Ящер, услышав последние слова сестры, недовольно заворчал и резко спикировал вниз, наверняка успев позабыть о том, что на его спине сидит хрупкая наездница, которую только чудом не сдувало с седла. Амазонка, вовремя отреагировав, вцепилась в мокрые от воды поводья и подалась вперёд, в мыслях ругая своенравную рептилию. Оракул, со свистом рассекая воздух, понёсся к острову, очертания которого плохо просматривались сквозь плотную стену дождя.
Не прошло и пары минут, как дракон, порядком уставший от длительного и изнурительного перелёта, приземлился возле какого-то незнакомого амазонке дома, получше рассмотреть который в густой темноте было очень трудно. Тяжело коснувшись когтистыми лапами мокрой земли, больше напоминавшую сейчас кашу из песка, камней, глины и почвы, Оракул заёрзал и недовольно зарычал, призывая эллинку слезть с его спины. Впрочем, сама воительница не стремилась лезть в грязь, поэтому, покрепче зажав поводья, она продолжила сидеть в седле, промокая под дождём с каждой секундой всё больше и больше.
― Оракул! Ты не туда нас притащил, ― гречанка дёрнула за кожаные ремни, пытаясь заставить дракона подняться в воздух. ― Это не лазарет! Оракул.
Громко зарычав, ящер, не обращая внимания на протесты Мелиссы, направился под пристроенный деревянный навес таинственного дома. Стряхнув с себя холодные дождевые капли, Фурия тут же поспешила улечься на относительно сухие доски временного укрытия.
― Оракул! Вставай! Нам лететь в другую сторону, ― амазонка пыталась заставить рептилию подняться, однако выходило это весьма скверно. ― Оракул! Неразумное создание… вставай, драконьи духи тебя раздери!
Когда и эта попытка не увенчалась успехом, всадница подалась вперёд и устало улеглась на спину ящера, про себя ругая непослушную Фурию.
Рыжеволосая северянка так и пролежала бы под навесом неизвестного ей дома до самого утра, если бы громкое рычание дракона и топот лап, звуки которых послышались откуда-то сбоку, не заставили бы обратить на себя её внимание. Девушка нехотя подняла голову и уставилась на два тёмных силуэта человека и дракона, которые приближались к ней.
― Я не буду спрашивать, почему ты полетела вперёд меня, ― викинг, смахивая с лица ледяные капли, тяжело зашагал по успевшим промокнуть скрипучим доскам деревянной пристройки. ― Мне интересно другое… ― всадник повернул голову в ту сторону, где должен находиться дом старейшины, а затем снова посмотрел на амазонку, которая кидала на мужчину обречённые взгляды. ― Ты что забыла здесь? ― воин обвёл рукой большой дом и с удивлением уставился на эллинку. ― Лазарет в другой стороне находится.
― Оракул принёс меня сюда, ― Мелисса бросила недовольный взгляд на своего дракона, который, похоже совершенно не чувствовал себя виноватым в чём-либо. Амазонка слезла со спины рептилии и уселась прямо на влажные от стекающих с неё самой и Фурии капель дождя доски. ― А лететь к лазарету он не хочет! ― всадница ткнула рептилию в бок, на что она недовольно зарычала.
― В нужные места он тебя всегда приводит, ― ухмыльнувшись, викинг принялся снимать поводья с Шипохвоста. ― То в лес утащит, то на необитаемый остров отнесёт, теперь вот… к моему дому притащил. Что дальше? ― разобравшись с кожаными ремнями, воин повернулся к лежащей под боком рептилии рыжеволосой девушке.
― Это твой дом? ― амазонка недоверчиво сощурилась и напряглась. Викинг лишь коротко кивнул, молча отвечая на волнующий деву вопрос. Всадница устало прикрыла глаза рукой и с разочарованным стоном рухнула обратно на горячий бок Фурии.
― Оракул, ― гречанка, пролежав несколько минут на деревянном полу, тяжело поднялась и принялась толкать уставшую рептилию. ― Вставай. Нам нужно уходить… Оракул!
Дракон, впрочем, никак не отреагировал на попытки хозяйки поднять его с налёжанного места. Ящер устало заворчал и прикрыл массивным хвостом свою морду, показывая юной амазонке, что общаться он с ней больше не намерен.
― Боги… ― девушка облокотилась о стену дома и устало сползла по ней вниз.
― Ну что, пойдём, ― Эрет посмотрел на своего дракона и указал на просторный загон, в котором обитал его Громорог, а после перевёл усталый взгляд на промокшую до нитки всадницу. ― Или ты здесь спать будешь?
― Что? ― воительница, которую, вероятно, выдернули из мыслей, с непониманием посмотрела на брюнета, который подошёл к ней вплотную.
― Пойдём в дом, говорю. Ты промокла до нитки, ― викинг зашагал в сторону двери. Оказавшись у входа, он повернулся к воительнице, которая по-прежнему сидела на досках, прижавшись спиной к стене. ― Ты всё-таки здесь спать собралась?
― Даже если и здесь, то тебе какое дело? ― во взгляде эллинки загорелись искорки непокорства. Конечно, ночевать под ливнем и пронизывающим ветром ей не хотелось ― избежать тяжёлой болезни тогда никак не получится, но и заходить в дом викинга у девушки тоже не было желания.
― Мне ― ровным счётом, никакого, ― воин пожал плечами и снова подошёл к рыжеволосой эллинке. ― Но вот твои сёстры не обрадуются, если с тобой что-то случится. Так что вставай и шагай в дом. Или ты пойдёшь к дому целительницы? Под дождём.
Мелисса некоторое время молча смотрела на викинга, затем перевела взгляд куда-то вдаль, а после ― снова на Эрета, которому уже порядком надоело стоять здесь и уговаривать девушку пройти в дом, обычно девицы не дожидались приглашения всадника и без лишней скромности сами заталкивали его в какое-нибудь помещение.
― А вот и пойду! ― амазонка поднялась с деревянного пола и уверенным шагом направилась под холодный дождь, который с каждой минутой усиливался. Гречанка знала, что попасть под ливень в этих краях равносильно гибели, однако гордость, бушевавшая в душе строптивой драконьей наездницы, была сильнее страха перед смертью.
Эрет обречённо закатил глаза и в два широких шага нагнал упрямую воительницу, а после подхватил её на руки и без церемоний закинул на плечо. Северянка, которая не сразу поняла, каким образом твердь земная ушла у неё из-под ног, пару мгновений молчала, а затем, осознав, в каком положении она оказалась, начала вырываться, попутно выкрикивая ругательства в адрес вконец распустившегося викинга. Оракул, который заметил, что его хозяйку уносят в дом, поспешил подняться со своего места и проследовать за странным двуногим, который решил взять на себя одну из драконьих обязанностей.
― Поставь меня на место! ― хрупкая амазонка пыталась вырваться из хватки, но руки мужчины были настолько сильными, что дева могла лишь беспомощно болтаться его на крепком плече.
Эрет, не обращая внимания на тщетные попытки юной девы вырваться, пнул дверь и вошёл в дом, который встретил двух всадников теплом и почти кромешной темнотой. Брюнет, полагаясь на свои память и инстинкты, направился куда-то в сторону, где, предположительно, находился стол.
― Сиди здесь, ― мужчина скинул со своего плеча хрупкую девушку, которая, поприветствовав спиной широкие доски, болезненно застонала. Сам же Эрет зашагал в сторону очага, который не горел с самого утра. Бросив в него несколько сухих деревяшек, воин повернулся к урчащему под боком Оракулу: ― Поможешь?
Фурия, желая оказаться полезной, выплюнула небольшой сгусток плазмы в очаг, поленья в котором поспешили загореться ярким пламенем. Тьма, царившая в жилище бывшего охотника, тут же рассеялась, уступая место мягкому тёплому свету. Довольный своей работой, ящер направился в самый дальний угол комнаты, чтобы, наконец, отдаться приятным драконьим снам.
― Чешуйчатый предатель! ― Мелисса, сидевшая на столе, скрестила руки на груди и с обидой посмотрела на своего хранителя, который в последнее время вёл себя с этим викингом гораздо более обходительно, нежели с ней.
Сам же всадник стоял рядом с горящим очагом и наблюдал за продрогшей амазонкой, которая, по всей видимости, не знала, кого ей убить первым ― Оракула или же его самого. Сочувственно посмотрев на трясущуюся от холода девушку, викинг молча развернулся и направился наверх, оставляя воинственную деву в одиночестве.
Мелисса проводила всадника злобным взглядом и, обняв себя за плечи, подошла к очагу, надеясь, что тепло пламени поможет унять бившую её дрожь. Скинув с себя мокрый плащ, амазонка уселась почти вплотную к спасительному огню, толку от которого, впрочем, было не так много, как хотелось.
― Боги… когда это всё, наконец, закончится? ― наездница смахнула с лица липкую от влаги чёлку, которая неприятно холодила кожу, и уставилась на очаг. Танцующие языки яркого пламени, тихое потрескивание сгорающих поленьев и шум дождя успокаивающе действовали на воительницу, которая, разморённая царившей атмосферой умиротворённости, поспешила улечься на дощатый пол и прикрыть глаза. Дрёма тут же ухватилась цепкими лапами за уставшую воительницу и поспешила утащить её в бездну сна.
В реальный мир её вернул чей-то спокойный голос. Мелисса нехотя открыла глаза и уставилась на нарушителя своего спокойствия ― Эрет, державший в руках огромную мохнатую шкуру, выжидающе смотрел на сонную всадницу. Сколько времени Мелисса продремала, сказать не смогла бы даже она. Самой девушке показалось, что не меньше часа точно. Однако по-прежнему сопящий в углу Оракул, барабанящий по крыше дождь и потрескивающие в огне поленья говорили об обратном.
― Раздевайся, ― мужчина бросил шкуру на рядом стоящую лавку и уставился на амазонку, которой совершенно не хотелось подниматься с нагретого места. Впрочем, слова викинга быстро отрезвили сонный разум амазонки.
― Что? ― поднявшись на локтях Мелисса с удивлением и непониманием посмотрела на брюнета, который, похоже, не видел ничего плохого в своей просьбе.
― Раздевайся, говорю, ― охотник, быстро осознав двусмысленность ситуации, позволил себе ухмыльнуться. ― Или ты будешь спать в мокрой одежде?
Амазонка некоторое время молча смотрела на викинга, а затем поднялась с пола и встала напротив мужчины, который не сводил изучающего взгляда с юной воительницы. Девушка ухватилась непослушными пальцами за края туники ― ткань была холодной и насквозь мокрой. Мда… ночь в такой одежде и от воспаления лёгких не спасёт даже жаркий костёр. Северянка уже хотела стянуть с себя неприятно липшую к телу одежду, однако вовремя опомнилась.
― Отвернись, ― Мелисса бросила на викинга по-детски злой взгляд и отвела глаза в сторону: эта ситуация её сильно смущала.
― Что? ― охотник, не сразу осознавший, что обращаются именно к нему, с непониманием уставился на зардевшуюся воительницу. Викингу, привыкшему к обществу распутных дам, и в голову не могло прийти, что своим присутствием он смущает юную деву.
― Отвернись, говорю. Не пристало мужику так… пялиться… ― всадница повернулась спиной к драконьему ловцу.
― О, Тор… да что я там не видел? ― Эрет обречённо закатил глаза, но заступать за прочерченную амазонкой черту не стал и поспешил покинуть пределы просторной комнаты. Как только мужчина вышел из помещения, эллинка расслабленно выдохнула и начала стягивать с себя холодную одежду, с которой по-прежнему капала вода.
Вскоре последние куски ткани были брошены к очагу. Мелисса, которая надеялась, что сняв с себя влажное одеяние, сможет, наконец, согреться, лишь сильнее задрожала: ещё не до конца прогревшийся воздух коснулся мокрой от дождя чуть загорелой кожи. По обнажённому девичьему телу тут же пробежала стайка юрких мурашек. Воительница, которая была уже не в силах терпеть сильную дрожь, подошла к лавке, где лежала огромная пушистая шкура. Взяв с массивной скамьи импровизированное одеяло, эллинка поспешила закутаться в него и сесть поближе к очагу.
― Вот. Возьми, ― тихий голос послышался за спиной Мелиссы. Девушка обернулась и увидела перед собой Эрета, державшего в руках большую кружку.
― Что это? ― всадница недоверчиво взглянула на деревянный сосуд, наполненный подозрительной жидкостью. Амазонка до сих пор помнила ту злосчастную крепкую настойку из вербены, которой её поили, пока она лежала в лазарете.
― Настой из ромашки. Ты же не хочешь заболеть?
Девушка лишь пожала плечами и приняла кружку из рук охотника.
― Спать ляжешь здесь, у очага, ― воин отошёл к столу и положил на него ножны с вложенным в них мечом. ― Не хватало, чтобы ты ещё заболела… лечи потом тебя опять. ― Викинг говорил нарочито небрежно, почему-то ему не хотелось, чтобы амазонка думала, что он переживает за неё.
Сама же Мелисса от такого пренебрежительного тона нахмурилась. Она совершенно не могла понять этого мужчину: то он знаки внимания ей оказывает и мило с ней беседует, то становится холоден, словно полярный ледник, и от чего зависело настроение этого викинга, понять она никак не могла.
Допив остатки приятной ромашковой настойки, всадница отставила кружку в сторону и бросила взгляд на брюнета, который занимался разбором записей, сделанных сегодня на восточном острове. Тяжело вздохнув, амазонка быстро расплела мокрую косу и, даже не удосужившись расстелить на полу вторую шкуру, улеглась прямо на голые доски и плотнее закуталась в пушистый тёплый мех, который приятно касался слегка смуглой кожи.
Эллинка невидящим взглядом уставилась на яркое пламя очага, от которого исходило невероятное тепло, так не хватавшего ей последние несколько недель. Лежащие в огне поленья по-прежнему издавали тихие потрескивающие звуки, которые, смешиваясь с шумом бьющихся о крышу капель дождя, создавали приятную мелодию, а пламенные языки, тревожимые юркими сквознячками, отбрасывали на стены робкие тени, кружащиеся в своём замысловатом танце.
Когда горячий воздух в очередной раз облизнул девичье лицо, всадница, разморённая тёплом и убаюканная окружающими её звуками, устало прикрыла глаза и незаметно для себя провалилась в долгожданный сон, который, к несчастью, юной девы, оказался лишь очередным кошмаром.
Из мира тёмных грёз её вырвал сильный грохот, который, как ей показалось, раздался где-то рядом с ней. Амазонка распахнула глаза и резко села на месте, судорожно втягивая воздух, которого ей внезапно перестало хватать. Восстановив дыхание, Мелисса осмотрела вокруг ― обстановка была той же: пламя всё так же ярко горело в просторном очаге, Оракул по-прежнему тихо сопел в дальнем углу, сокрытом в тени, а за окном барабанил дождь, будто бы требуя его впустить в прогретый теплом огня дом.
Воительница, осознав, что и сегодняшней ночью ей не удастся сомкнуть глаза, обречённо выдохнула и прикрыла лицо ладонью, будто бы желая спастись от накатившей от дурного сна паники.
― Опять кошмары? ― за спиной послышался тихий бархатный голос. Эллинка повернула голову в сторону и столкнулась со взглядом проницательных карих глаз, в которых мелькало беспокойство.
― Что значит «опять»? ― девушка нахмурилась и с недоверием уставилась на викинга.
― Да ладно прикидываться, ― охотник отбросил в сторону угольковый карандаш и, поднявшись с лавки, направился к воительнице, которая непроизвольно сильнее закуталась в пушистую шкуру. ― Ты когда на себя последний раз со стороны глядела? Видно же, что ночами ты занимаешься чем угодно, но только не сном.
― Заткнись! ― глаза воительницы вспыхнули от гнева. Будь возможность, она прямо сейчас кинулась бы на викинга и выдрала бы ему все волосы, однако её хлипкое положение не позволяло ей этого сделать.
Всадник ухмыльнулся и уселся рядом с воинственной девой, которая тут же заметно напряглась. Амазонка демонстративно оглядела викинга с ног до головы, про себя отмечая, что он явно не страдает от бессонницы: даже если ночью он и не спит, то виной тому явно не кошмары.
― Ты и сам не спишь. Чего ко мне прицепился? ― девушка надула губы и обиженно уставилась на огонь, будто бы именно горячее пламя было виновато во всех её бедах.
― Не сплю. Но на утро я, в отличие от тебя, не буду выглядеть помятым, будто бы по мне стая Ужасных Чудовищ пробежалась.
― Умолкни, ― амазонка в очередной раз гневно сверкнула глазами и плотнее замоталась в тёплую шкуру. На несколько минут в помещении воцарилась звонкая тишина, прерываемая треском объятых огнём дров да частыми раскатами грома. Когда за окном сверкнула очередная молния, сопровождаемая сильнейшим грохотом, рыжеволосая эллинка вздрогнула и обернулась на дверь, которая, как показалось, амазонке, могла в любой момент распахнуться и впустить непогоду в тёплую комнату.
― Грозы боишься? ― сидящий рядом викинг удивлённо изогнул брови.
― Я ничего не боюсь! ― Мелисса, которая до дрожи не терпела, когда ей говорят о том, что она чего-то боится, гневно зыркнула на воина, переставшего следить за своим языком.
― Да ну? ― охотник повернул голову в сторону амазонки и лукаво улыбнулся, а в карих глазах появился какой-то странный блеск, который амазонка видела лишь однажды.
