сообщить о нарушении
Текущая страница: 59 (всего у книги 112 страниц)
— Что? — я смотрела на парня с нескрываемым недоумением, впрочем, в его глазах можно было прочитать то же самое.
— Ничего, — брюнет поставил сосуд на стол и принялся внимательно рассматривать меня. Его взгляд постоянно скользил по скрытой шкурой фигуре, будто бы пытаясь зацепиться за что-то. Вскоре я словила изучающий взор викинга, который, похоже, совершенно не стеснялся своих действий. Видимо, не первый раз он вот так пялится на девиц. Вопреки моим ожиданиям, всадник не отвёл глаз, а лишь коротко усмехнулся.
— Чего нужно? — я, на всякий случай, получше замоталась в шкуру и встала к викингу боком. — Не подобает так глазеть на дев.
— А как подобает? — по голосу я поняла, что парень улыбается. Его явно забавляет вся эта ситуация.
— Никак! — отвернувшись от него, я направилась обратно в комнату, где провела последние сутки.
Переступив порог успевшего стать родным помещения, я прямиком направилась в сторону постели, которая именно сейчас показалась мне невероятно привлекательной и даже удобной. В это же мгновение позади меня раздались тяжёлые шаги, которые почти сразу же оборвались.
— Думаешь, сбегу? — я бросила вопросительный взгляд на всадника, который не сводил с меня изучающего взора. И чего он так пялится?
— От тебя можно ожидать чего угодно, — парень сделал ещё пару шагов по направлению ко мне и опустился на край постели, которая тихо скрипнула под тяжестью его веса. — Слишком буйная для бабы.
— Я амазонка! Быть «буйной» у меня в крови, — я посмотрела в карие, в полутьме казавшиеся почти чёрными, глаза викинга, который сидел непозволительно близко ко мне, так, что я без труда могла рассмотреть каждую деталь его внешности: смуглая кожа, которую так редко можно было встретить у северных жителей, чёрные волосы, собранные в самый обычный хвост и тонкие, едва заметные морщинки около глаз и губ, говорившие о том, что улыбка на лице этого парня была частой гостьей.
— Чего уставилась? — брюнет сверлил меня насмешливым взглядом.
— А ты? — я отвела глаза в сторону и упёрлась взором в пучок каких-то сушёных трав, подвешенных под самый потолок. — Гляделки выцарапаю. Я тебе что, простушка что ли деревенская?
— А разве нет? — усмешка викинга превратилась в весёлую улыбку. — Обычная вздорная баба, которая знать не знает, что такое крепкая мужская рука.
От этих слов меня аж передёрнуло и это, судя по ухмылке всадника, не укрылось от него.
— Слава всем богам, что я родилась в том месте, где за прикосновение к женщине отрубают руки, за скверное слово в её адрес сносят головы, а за косые взоры оставляют без глаз, — я на всякий случай вжалась в деревянную стену, яростно желая слиться с ней воедино. — Не хватало мне ещё ощущать на своей коже огромные лапы какого-нибудь вонючего мужика, желающего заглушить свои звериные инстинкты. Какая мерзость!
На мои слова викинг рассмеялся. Не зло. Не издевательски. А по-доброму. Искренне. От души. Морщинки на его коже сделались глубже, придавая чертам лица ещё большую мужественность. К слову сказать, его смех оказался довольно приятным и мягким на слух, даже моя голова не отреагировала болезненным приступом на всплеск эмоций этого странного парня.
— Чего? — никто и никогда не смеялся надо мной, а этот ржёт, словно стриженый конь.
— Может, тебе просто недостаёт мужского внимания? — викинг, не убирая с лица белозубой улыбки, окинул меня беглым взглядом.
— Мне?! — эти слова задели моё женское достоинство. — Я, между прочим, одна из красивейших девушек Северного Архипелага, варвар! Вниманием со стороны иноземных мужчин я никогда не была обделена.
— Одна из красивейших? — брюнет, продолжая улыбаться, окинул меня оценивающим взглядом, а через мгновение вынес свой вердикт: — По тебе этого никак не скажешь.
— Ч-что? — я буквально начала задыхаться от недовольства и возмущения, которые внезапно полыхнули внутри меня. – Повтори!
— По тебе никак не скажешь, что ты одна из красивейших девиц в своих диких землях, — викинг ухмыльнулся и подсел чуть ближе. — Ты себя давно видела?
В какой-то момент мне захотелось высказать всё, что накопилось в душе за последние несколько секунд нашего разговора, но я вовремя осеклась: спорить всё равно бесполезно, это ведь викинг, да и наверняка он прав. Судя по тому, как от любого касания ноет моя щека, на ней красуется хорошего вида синяк, да и кожа горит от соприкосновения с любой поверхностью — будь то мех, дерево или шерстяная ткань, значит, на ней полно ссадин. Волосы я и так видела — грязные и похожи на солому. А на тело взглянуть страшно — кожа стала прозрачной, а кости выпирают больше обычного.
— На свою бы рожу посмотрел, — я обратила внимание на его скулу, на которой была глубокая ссадина, начавшая затягиваться, судя по всему, совсем недавно.
— А это тебе спасибо, — парень усмехнулся и потянулся рукой к порезу. — Стоило бы пообломать твои когти за это. Под самый корень.
Я постаралась придать лицу как можно более невинный вид, хотя в душе я буквально ликовала — не знаю, как и когда, но мне всё-таки удалось украсить его морду довольно миловидной царапиной. Надеюсь, останется шрам.
Закончив обмен любезностями, я уткнулась взглядом в смеющиеся карие глаза, которые без стеснения продолжали меня рассматривать. Интересно, о чём он думает?
— Если хочешь что-то просить – спроси, — лёгким кивком головы я откинула назад длинную чёлку, которая так и стремилась залезть в глаза. — Если нет — проваливай. Или хотя бы рожу свою отверни от меня. — Для пущей убедительности стоило бы швырнуть в него каким-нибудь предметом быта, но под рукой не было ничего подходящего.
Викинг смотрел на меня несколько мгновений, не решаясь задать хоть один свой вопрос, если они вообще были в его голове, но через несколько мгновений он таки соизволил разлепить свои губы и произнести единственную фразу:
— Так зачем вы прибыли на Олух?
˜”*°•. இ .•°*”˜
POV Автор.
— Боги определённо ненавидят меня, — шатен сидел под крылом Ночной Фурии и уже целый час не сводил ледяного взгляда с блондинки, что сейчас лежала без чувств на каменистом «полу» пещеры. — За что мне это всё? О, Тор! — Иккинг схватил себя за волосы и с силой сжал их в пальцах, будто бы это могло успокоить его расшатавшиеся нервы и отвлечь от по-настоящему серьёзных проблем.
Девушка, которая потеряла сознание несколько часов назад, сейчас находилась в бреду и буквально билась в болезненной агонии: на лице проступили капли пота, с губ то и дело слетали непривычные для уха скандинава иноземные слова, а тело сотрясалось в частых судорогах.
Ни к каким прорицательницам ходить не надо было, чтобы понять — эллинке нужна помощь. Срочно. Однако сам Иккинг совершенно не понимал, какая именно помощь требуется амазонке — всадник не обучался премудростям целительства, а тех знаний, которые ему когда-то дала Хедер, было явно недостаточно.
Полученное от стрелы ранение шатен промыл, обработал настойками, которые всегда таскал в сумке на всякий случай — к этому его приучила Вереск — и, насколько это позволяли имеющиеся с собой тряпки, перевязал. Из жуткой с виду, но на деле оказавшейся не смертельной раны более не шла кровь и, казалось, всё самое страшное было позади, но внезапно начавшийся бред и появившийся у девушки жар окончательно завели драконьего заклинателя в тупик. Такое её состояние могло быть вызвано чем угодно: в рану могла попасть зараза, с которой теперь отчаянно боролось всё женское существо этой хрупкой девы, а, может, пребывание в холодной реке и последующий длительный перелёт на драконе довели её до этого. В любом случае, амазонку нужно было доставить обратно на Олух, иначе…
— Да и Хель бы с ней! Испустила бы дух эта дурная неблагодарная девка, да и проблем было бы меньше! — Хэддок вложил в эти слова весь гнев, на который была способна его душа и швырнул в сторону маленький, ни в чём неповинный камушек. Беззубик, сидевший рядом со своим хозяином всё это время, обеспокоенно заурчал. — Да, брат… ты прав… я не такой. И иногда жалею об этом. — Тяжело вздохнув, Иккинг поднялся с нагретого места и направился в сторону амазонки, которая никак не могла найти себе покоя.
Викинг аккуратно присел рядом с ней и принялся вглядываться в мягкие черты лица, надеясь обнаружить в них хоть какие-то признаки изменений в состоянии девушки – ведь отправляться обратно на Олух сейчас довольно опасно для самой воительницы. Она просто не перенесёт этого пути. Иккинг долго смотрел на изуродованное синяками и ссадинами лицо гречанки, по которому сейчас сбегали капельки холодного пота, поблёскивающие в огне костра. С полуоткрытых пересохших губ то и дело срывались едва слышимые иноземные слова, смысла которых викинг понять не мог, даже если бы сильно захотел. Прикрытые веки содрогались, будто деве-воительнице снился самый страшный кошмар.
— Тебе определённо не везёт… Астрид, – впервые за всё это время шатен вслух произнёс имя девушки, которая была для него заклятым врагом. Иккинг непроизвольно потянулся рукой к лицу амазонки и аккуратно убрал прилипшие к коже пряди пшеничных волос, которые совсем недавно вызывали его восхищение. — Мягкие. А я думал, такие же грубые, как и ты сама. — Усмехнувшись своим словам, всадник перевёл взгляд на поблёскивающую от ещё не запёкшихся капель крови сквозную рану, оставленную стрелой. — Почему я просто не могу бросить тебя здесь и всё? — викинг в очередной раз обессилено выдохнул и взглянул в огромные глаза Беззубика, который всё это время крутился рядом. — Почему, брат? — рептилия что-то тихо проурчала и ткнула Хэддока носом в плечо. — Почему я не могу быть, как мой отец? Просто принимать решения. Жестокие. Но необходимые… Почему? — Иккинг ещё раз осмотрел девушку с ног до головы, а затем бросил взгляд на выход из пещеры — Нотт* постепенно вступала в свои права. — Да… Лететь сейчас — безумие. Но до утра она не доживёт… Что будем делать, малыш?
Рептилия с интересом посмотрела на своего названного брата и что-то промычала в ответ на своём драконьем языке. Вероятно, это было что-то вроде «летим домой, глупый человек».
Шатен ещё раз посмотрел на бредившую девушку, затем на Беззубика, который ожидал решения своего друга, затем снова на амазонку:
— Так кто ты нам? Кто ты... мне? Друг? Враг? — замолчав на мгновение и задумавшись, всадник произнёс единственную фразу, которая далась ему с большим трудом: — давай, брат. Домой.
==========================================================================================================================
*Нотт — богиня ночи в германо-скандинавской мифологии.
Комментарий к Глава 25. «Так кто ты мне — друг или враг?»
Благодарю всех за внимание к работе! Буду рада критике и советам.
На вычитку времени сейчас катастрофически мало, поэтому буду признательна, если поможете исправить ошибки и опечатки. Пожалуйста!
Всем школьникам весёлых каникул, всем студентам удачной сессии, а тем, кто работает, лёгкой рабочей недели)
Следующая глава будет не раньше, чем через месяц, а то и полтора-два т.к. я сейчас на сессии.
************************
Богиня Нотт: https://s-media-cache-ak0.pinimg.com/736x/c2/56/e9/c256e932edb99b4000eb2d4256759f5b.jpg
========== Глава 26. Как приручить амазонку? Часть первая. Доверие ==========
Рыжеволосая дева сидела, вжавшись спиной в стену, и с испугом смотрела на грозного, казавшегося ей огромным, черноволосого викинга, который вот уже несколько минут сверлил взглядом юную воительницу.
В сознании девушки снова возникло каменное и ужасно холодное помещение, слабо освещаемое факелами. Это было какое-то подземелье, где проводились допросы и содержались особо буйные заключённые, что неудивительно: солнечного света здесь не было, единственными звуками, которые тут обитали, были слабый вой ветра и стук водяных капель, а из живности здесь никого нельзя было увидеть, кроме голодных облезлых крыс, мечтавших оторвать от тебя кусочек посочнее.
Сюда три дня подряд приводили и Мелиссу. Три дня подряд держали закованной в цепи. Три дня подряд морили голодом и жаждой. Три дня подряд задавали один и тот же вопрос…
Зачем вы прибыли на Олух?
Даже будучи в бреду, девушка невнятно бормотала один единственный ответ на него. Ответ, который три дня к ряду выбивали из крепкой телом и духом амазонки. Амазонки, огромная воля которой, в конце концов, дала трещину.
Эллинка всматривалась в карие глаза скандинава ― в них не было тех солнечных эмоций, которые ей довелось увидеть несколько минут назад. Сейчас перед ней сидел обычный викинг, о которых она так много читала в заморских книгах, культуру и язык которых изучала по иноземным свиткам: холодный, как полярные снега, жестокий, как северные ветра и дикий, как раненый дракон.
В душе гречанки начала зарождаться самая настоящая паника, которую, как думала сама Мелисса, из неё вытравили ещё в детстве, на тренировках. Лицо девушки почти не выражало эмоций, и лишь одинокая слеза скатилась по изуродованной синяком щеке, оставляя за собой влажную дорожку. Дева даже не стремилась прогнать со своей кожи противные солёные капли, волю которым не смела давать ни одна темискирская амазонка.
Впервые за всё время вылазок и походов эллинка позволила выйти на волю обычным девичьим эмоциям, которые для неё были запретными, за которые её жестоко наказывали. Впервые ей было страшно. Страшно, что её в очередной раз ударят, в очередной раз посадят на цепь, в очередной раз оставят в жутком холоде умирать голодной смертью… И именно сейчас она была уверена в том, что весь этот пережитый несколько дней назад ужас повторится снова. И на этот раз её мучителем станет этот странный викинг.
― Эй… ты чего? ― Эрет же, взгляд которого до этого момента был ледяным, недоумённо посмотрел на девушку, поведение и настроение которой резко изменились.
― Я же… всё сказала… ― голос воительницы задрожал от паники и противного кома, который застрял поперёк глотки. ― Что ещё… ты… хочешь услышать?
― Успокойся, ― до парня медленно начала доходить причина странного поведения амазонки. Однако одно единственное слово, которое должно было привести нервы эллинки в порядок, лишь расшатало их ещё больше: гречанка, словно рыба, выброшенная на берег, принялась с жадностью хватать ртом воздух, а глаза начали метаться от одного предмета к другому. ― Эй… ― парень подсел вплотную к девушке и схватил её за плечи, заставляя тем самым обратить на себя внимание. Не сразу, но рыжеволосая дева перевела на него взор двух испуганных сапфиров. ― Ты чего разволновалась? Успокойся.
― Чего ты хочешь? ― воительница обречённо посмотрела на брюнета, который всеми силами старался придать себе самый дружелюбный вид, на который только был способен.
― Хочу знать правду, ― викинг продолжал аккуратно сжимать девичьи плечи, пересиливая в себе сильное желание переступить хрупкую черту и коснуться бледного лица северянки, чтобы убрать с него капли солёной влаги.
― Я всё рассказала! ― голос Мелиссы сорвался на крик, а сама девушка с силой дёрнулась, желая освободиться из хватки скандинава. ― Пусти меня! ― Эрет тут же разжал пальцы, нехотя даря амазонке долгожданную свободу.
― Это ты рассказывала им, ― черноволосый всадник махнул рукой куда-то в сторону. ― А теперь поведай историю мне. ― С этими словами парень полностью забрался на деревянную кровать, сел рядом с девой и принял точно такую же позу, что и она сама. ― Я тебя слушаю. Очень внимательно.
― Мне нечего рассказывать больше! ― амазонка обессилено застонала и спрятала лицо в ладонях. ― Нечего! Как ты не поймёшь?
Викинг несколько мгновений наблюдал за терзаниями воительницы, а затем решился на, пожалуй, самый опрометчивый шаг в своей жизни.
― Тебя как звать, дева? ― обведя взглядом полутёмную комнату, брюнет перевёл глаза на рыжеволосую всадницу, которая тут же повернула голову в его сторону.
― Я тебе называла своё имя. Или ты уже запамятовал? ― два сапфира обиженно сверкнули и тут же погасли.
― Я прекрасно помню твоё имя. Просто хочу, чтобы ты его назвала сама. Ещё раз, ― парень пожал плечами и выжидающе посмотрел на амазонку.
― Мелисса.
― Эрет.
― Я помню, ― гречанка снова взглянула на брюнета.
― Знаю. Но приличия, вроде как, надо соблюдать.
На минуту в помещении воцарилось молчание, прерываемое потрескиванием дров в очаге, да шуршанием подвешенных под потолок пучков трав, то и дело тревожимых слабым сквозняком. Даже Оракул по своему обычаю не позволял себе сонно сопеть.
― Так вот… Мелисса, ― викинг произнёс имя амазонки как-то по-особенному, будто бы пробуя его на вкус. ― Скажи мне, зачем ты и твои сёстры прибыли на Олух? Ответь на простой вопрос. Всё равно терять тебе… вам… уже нечего. И ты это прекрасно понимаешь.
― Нового ты всё равно ничего не услышишь, ви… Эрет, – гречанке было сложно выговаривать непривычное её языку иноземное имя.
