сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 112 страниц)
Милоса, поняв, насколько пошлыми оказались речи подруги, очаровательно улыбнулась, затем протянула руку к колчану, в котором находились около двух десятков стрел, и вытащила одну из них, а затем, повернув её в пальцах, врезала хвостовиком с жёстким оперением по рыжеволосой голове амазонки.
— Ай! За что? ― Эния съёжилась и с возмущением посмотрела на свою королеву, которую явно не привели в восторг слова дозорной.
— Ты что, помешана на мужчинах? — в голубых глазах Милосы читался укор, но губы растянулись в лукавой улыбке. — Я могу помочь с поиском. Кого предпочитаешь? Римлян? Южан? А может, греков? — девушка решила передразнить амазонку и повела бровями.
— Фу! — Эния изобразила рвотный рефлекс и прикрыла рот рукой. — Да никогда в жизни. Это отвратительно. ― Амазонка, конечно, любила подтрунивать над своими сёстрами на эту деликатную тему, однако сама становиться поводом для низменных насмешек не торопилась.
— Ну… ― Милоса едва заметно улыбнулась и перевела взгляд на ночное небо. ― Всё не так ужасно, как ты думаешь.
— Так о чём тебя спросила Астрид? ― Эния решила оставить позади не самую приятную для себя тему и снова заговорила о юных принцессах.
— Завела речи о скандинавских выродках, обжившихся за Драконовым Морем, — Милоса бросила пропитанную безразличием фразу и продолжила сверлить взглядом мерцающие звёзды. — Не хотела я начинать эти беседы… не хотела.
— А что не так? ― Эния с недоумением посмотрела на королеву. ― Вспомни наше детство. Нас с четырёх лет заставляли держать в руках оружие. Муштровали. Каждый день нам напоминали о том, кто наш враг и почему именно он. Мы…
— Сейчас не то время, — Милоса перебила дозорную, не дав ей закончить свою речь. — Северное племя уже давно ни с кем не ведёт войну. А мелкие набеги мы в состоянии отразить и без многочисленной армии.
— Но это не значит, что из девочек не нужно делать воинов. Затишье — хрупкая вещь. И ты должна это понимать, как никто другой, — воительница гневно сверкнула изумрудными глазами и сильнее сжала рукоять своего лука. — За почти триста лет мы ни с одним племенем викингов не смогли заключить мирный договор. Что мешает им напасть завтра? Или через месяц? Астрид — будущая королева, которая обязана быть примером для всего народа. Если она не научится меч в руках держать или стрелять из лука… — Эния лишь обречённо взмахнула руками и покачала головой.
— Эй, не перевирай мои слова, ― рыжеволосая амазонка с возмущением посмотрела на сидящую рядом воительницу. ― Я не говорила, что не хочу и не собираюсь делать воинов из неё или Мелиссы… Но есть вещи, от которых я хочу оградить их. Хотя бы на время. Пусть и малое, но время.
— Зачем, Милоса? — в голосе лучницы проскользнуло недоумение. — Пусть с юных лет знают, кто их враг и почему. Убийство скандинавских язычников не должно быть для них проблемой, иначе беды не миновать. Мы враги по определению. Это должно быть здесь, ― лучница указала на свою голову, ― всегда. Тогда из девочек можно сделать беспринципных амазонок. Забудь ты уже о своих материнских чувствах. Здесь они никому не нужны. Помнишь, как тебя растила твоя мать?
Милоса бросила тяжёлый взгляд на Энию. Конечно, она помнила. Вся жизнь будущей королевы была бесконечной тренировкой по выживанию: охота, борьба, полёты на драконах, стрельба из лука, обучение военной тактике, проверки реальным боем… Времени не было ни на что: ни на жизнь, ни на зализывание ран. Даже перебитые кости не были поводом для того, чтобы оставаться во дворце или отлёживаться лазарете, — приходилось стискивать зубы покрепче, брать в руки копьё и рано утром отправляться на тренировку, чтобы получить очередную порцию синяков, ссадин и ушибов.
«Викинг не станет обращать внимания на твои царапины. Замахнётся мечом и снесёт голову, если ты не сделаешь этого раньше», ― так каждый раз, когда юная Милоса падала без сил на пыльные камни Драконьей Арены, говорила её мать.
Мать Милосы, королева Амарис, место которой она заняла на троне, была человеком жёстких, даже жестоких нравов и сторонником древних традиций. Амазонка до сих пор видит в страшных снах глаза десятилетнего мальчишки-южанина, сердце которого ей пришлось пронзить своим кинжалом, чтобы доказать матери, что она принадлежит племени и умеет убивать. Чтобы доказать, что она будет её достойной заменой...
— Ладно, мне пора заступать в караул, — из задумчивости Милосу вывел голос дозорной, и в этот же самый момент на маленькую площадку приземлился Змеевик с красивой сиреневой чешуёй. Хранитель Энии. — Оставляю тебя наедине со своими мыслями. — Зеленоглазая лучница слабо улыбнулась и запрыгнула на спину стоящей перед ней рептилии. — Надеюсь, ты примешь правильное решение.
Милоса проводила взглядом постепенно удаляющиеся фигуры дракона и всадницы и тяжело вздохнула: разговоры с донельзя скрупулёзной Эней выжимали из неё все душевные соки. Не желая больше оставаться в одиночестве, северянка встала с насиженного места и хотела, было, покинуть внутренний дворик, как сльный поток ветра обдал её тело — то была Сапфира. Дракониха подошла к своей наезднице, уткнулась мордой ей в плечо и что-то тихо заурчала.
— Да, пора немного полетать, — без раздумий амазонка запрыгнула в седло и поудобней перехватила истёртые поводья. — Со всех крыльев!
Оказавшись в небе, воительница, наконец, смогла успокоить расшатавшиеся за день нервы. Полёты всегда действовали на неё умиротворяюще. Особенно ночные полёты, когда не ощущается той городской суеты, свойственной огромному античному полису. Когда Милоса была маленькой, она ужасно завидовала старшим амазонкам, которым разрешали летать на драконах, — оседлать своего хранителя можно было только в десять лет, а до этого позволялось лишь общаться с рептилиями и тренировать их на земле.
Всадница закрыла глаза и глубоко вдохнула, ― прохладный ночной воздух сразу заполнил истосковавшиеся по ночной свежести лёгкие. Приоткрыв веки, гречанка подняла взгляд к небу, освещённому казавшейся теперь огромной луной. Диск ночного светила уютно расположился в редких облаках и не желал покидать их общество. По тёмному куполу, словно алмазы, разбросаны сотни звёзд, многие из которых были собраны в созвездия: Андромеда, Лира, Пегас… а вот и излюбленный амазонками Дракон. Немного полюбовавшись его красотой, девушка снова прикрыла веки и сделала очередной глубокий вдох.
Открыв глаза, она посмотрела вниз. Сапфира летела медленно, поэтому можно было с лёгкостью рассмотреть всё, что происходит на ночной Темискире.
Лес давно спал крепким сном, даже лёгкий ветерок не смел прикасаться к веткам вековых деревьев. Величественный Танаис, спокойные воды которого освещала Селена*, неспешно держал свой путь с востока на запад. Город амазонок тоже погрузился в тишину и покой, лишь изредка можно было разглядеть фигуры воительниц, державших этой ночью караул. В небе же иногда мелькали силуэты шуршащих крыльями драконов, несших своих всадников в сторону погрузившихся во тьму восточных гор.
— Вверх, малышка, — Милоса потрепала Лунного Духа по чешуйчатой «гриве», и рептилия тут же взмыла ввысь.
В этот раз Сапфира прибавила ход, поэтому в молодое лицо всадницы стал бить ночной ветер. Девушка раскинула руки в стороны и закрыла глаза, наслаждаясь потоками прохладного, пробирающего до костей воздуха, что старались как можно сильнее растрепать её волосы и заставить тело дрожать ещё больше.
На очередном пируэте эллинка покрепче уцепилась за поводья и потянула их на себя, давая понять своему хранителю, что нужно подняться ещё выше, в самые облака. Дракон без малейшего промедления ринулся вверх, со слабым свистом разрезая ночной воздух. Ещё один взмах и ещё один, а затем… рептилия вдруг сложила огромные крылья, откинулась на спину и устремилась в свободное падение, а затем ― такой же резкий и неожиданный уход в крутой вираж.
Все эти воздушные трюки, безусловно опасные для жизни и здоровья, тем не менее, приводили северянку в дикий восторг ― это были единственные минуты её жизни, когда она могла побыть наедине с собой, не обременённая заботами о дочерях и не занятая делами империи, когда она могла позволить себе снять маску безразличия и отдаться настоящим эмоциям, с удовольствием заливаясь искренним звонким смехом… Когда она могла просто побыть собой, а не очерствевшей от бесконечных правил амазонкой.
Когда полёт вновь выровнялся, Милоса потянула поводья вправо, разворачивая рептилию обратно к городу.
Путь назад занял гораздо меньше времени, поэтому наездница и дракон вскоре оказались на главной площади перед храмом Артемиды. Возле входа в святилище стояли две амазонки, вооружённые щитами и копьями. Поприветствовав их, королева зашагала прочь, держа за поводья Сапфиру.
Вскоре воительница привела рептилию в стойло, где спешно расседлала её. Почувствовав, что на спине нет никакого груза, дракон легонько толкнул девушку в бок, а затем отправился к куче сена, на котором так любил спать. Сапфира свернулась в огромный колючий клубок и через несколько минут в помещении стало раздаваться громкое сопение.
— Доброй ночи… — Милоса аккуратно повесила экипировку на её законное место и тихо вышла на улицу.
˜”*°•. இ .•°*”˜
Утро следующего дня. Остров Олух.
На архипелаге царило лето. Последнюю неделю жители Асгарда щедро одаривали олуховцев видом на безоблачное небо и солнечным теплом. Дневное светило было настолько редким гостем на острове, что сейчас без особого стеснения заглядывало в дома викингов, старательно пробуждая тех от крепкого сна. Но даже яркий пылающий диск не мог достаточно хорошо прогреть насквозь промёрзшую почву. Всё же лето на Олухе разительно отличалось от лета на Темискире: на Предполярных островах в жаркие месяцы всегда шёл дождь, порой сменявшийся градом, а температура редко поднималась выше порога «вроде тепло, но в то же время как-то холодно», да и свистящий ветер почти не покидал земли викингов. А вот владения эллинских воительниц в летние дни были особенно благословенными: тепло, лишь в редкие годы перераставшее в нестерпимый зной, царило здесь вплоть до листопадных месяцев, земля покрывалась густой изумрудной растительностью, а улетавшие в сторону южных стран птицы и драконы, не выносившие зимних холодов, спешно возвращались обратно.
На острове наступило очередное утро. Солнце ещё не успело встать, а викинги были уже на ногах: впереди всех ждал трудный день — разграбленная и почти полностью сожжённая драконами деревня требовала восстановления.
— Выше поднимайте! — голос вождя громом пронёсся по округе. Стоик командовал подчинёнными, отстраивающими оружейный склад, который был взорван одним из первых. — Шустрее! Впереди работы много.
После произошедшего селение было не узнать: разрушенные дома, взорванные склады с продовольствием, выжженная земля, всюду разбросаны чьи-то личные вещи, вроде недорогих украшений или обгоревших тряпок… В нос до сих пор бил металлический запах крови, а в воздухе застыл скорбный плач жён, мужей и детей, потерявших этой ночью своих родных и близких.
Солнце уже почти зашло за горизонт, а ужин в Большом Зале подошёл к концу, а потому вождь племени, Стоик Обширный, на широкие плечи которого за сегодняшний день свалилось проблем больше, чем за последние месяцы, устало брёл в сторону чудом оставшегося нетронутым жилища.
Оказавшись возле двухэтажного деревянного строения, мужчина придирчиво осмотрел его и зацепился взглядом за уродливо торчащий из бревенчатого стыка шип Змеевика. Сморщив нос и скверно выругавшись, воин вырвал эту дрянь из дерева и отшвырнул подальше, а после толкнул массивную дверь и переступил порог жилища.
По привычке оглядев большую комнату, будто бы ища кого-то, Стоик снял свой шлем и направился к очагу, горевшему посреди комнаты. Тяжело усевшись на лавку рядом с ним, мужчина хотел, было, отдаться воспоминаниям, но услышал позади себя тихие шаги. Обернувшись, он увидел Иккинга. Мальчик стоял в стороне, понурив голову, и не решался подойти к отцу.
— Сын? — строгий голос родителя заставил мальчика поднять на него взгляд.
— Пап… я… — изумрудные глаза юнца испуганно бегали из стороны в сторону и никак не могли найти точку, на которой можно было бы остановиться.
― Что ты? ― мужчина старался говорить как можно мягче, но даже при таком спокойном тоне Иккинг дёргался от каждого произнесённого отцом слова. ― Хорош лепетать. Я ничего не слышу.
— Я… это… па… прости меня… за вчерашнее… я… — слова юному викингу давались с большим трудом. То ли от страха, то ли от стыда, то от чего-то третьего.
— Почему ты ослушался меня и вышел на улицу?
— Я испугался… — мальчик виновато опустил голову.
— Испугался и поэтому полез в самое пекло сражения? — Стоик с недоумением взглянул на своего сына, который в последнее время вёл себя совершенно непредсказуемо и нелогично.
— Я… и-и-и-и… ис-спугался за… тебя, — слова не без труда сорвались с пересохших мальчишеских губ. Мужчина нахмурился ещё больше и со всей свойственной ему строгостью оглядел с ног до головы стоящего перед ним юнца. Но гневные морщинки почти сразу разгладились, а в глазах засияли тёплые огоньки.
— Иккинг, — рыжебородый воин встал со скамьи и подошёл к своему сыну. Обняв его, что вообще случалось крайне редко, мужчина продолжил: — Я былой вояка. Не за того ты волнуешься. — Отпрянув от мальчика, мужчина посмотрел на него сверху вниз. — Пойдём. — Взяв свой шлем, вождь не спеша направился к выходу из дома.
Иккинг неуверенно шёл позади, испуганно оглядываясь по сторонам и постоянно спотыкаясь о небрежно валяющиеся камни.
— А куда мы, пап? — зеленоглазый мальчишка подбежал к вождю и дёрнул его за полы широкой рубахи — он мог достать только до неё.
— Сейчас узнаешь, — Стоик бросил короткий взгляд на своего сына, а затем снова посмотрел вперёд. — А… Вот и пришли. ― Перед двумя викингами возвышалась старая кузня.
— А зачем нам в кузню? — мальчик дотронулся указательным пальцем до губ и смотрел на своего отца весьма удивлённо. — Мы будем ковать оружие?
Не отвечая на вопросы сына, мужчина прошёл внутрь помещения и принялся искать нужную ему вещь. Пока он занимался поисками оружия, Иккинг рассматривал мечи, копья, стрелы и различные инструменты, в беспорядке валяющиеся на столах. Через пару минут Стоик нашёл то, что искал ― два коротких лука и подходящие к нему по размеру стрелы. Взяв всё это добро, викинг быстро направился к выходу из кузницы, а мальчишка покорно проследовал за ним, ровным счётом ничего не понимая.
Отец и сын не спеша шагали к окраине деревни — ближе к лесу. Оказавшись возле чащобы, Стоик огляделся вокруг и заприметил одно неплохое дерево, которое могло бы послужить прекрасной мишенью. Всё это время его сын с интересом наблюдал за происходящим вокруг, нисколько не обращая внимания на своего родителя. В глубине души мужчина прекрасно понимал, что то, чем он сейчас занимается, в очередной раз с треском провалится, но решил попытать свою удачу снова.
— Иккинг, — малыш не сразу отреагировал на зов отца, так как был занят изучением окружающего мира. Мужчину это слегка разозлило. — Иккинг! — мальчишка, тут же отвлёкшись от изучения диковинных кустов, направился к отцу.
✔— Возьми, — викинг протянул ему один из луков. Юнец недоумённо посмотрел сначала на оружие, а затем ― на хмурого отца. Неуверенно вытянув крохотную руку вперёд, мальчишка ухватился за деревянную рукоять и вновь посмотрел на Стоика, но на этот раз с опаской.
— Я не умею стрелять из лука, пап, — с этими словами Иккинг взял оружие двумя руками и опустил его вниз, как бы говоря, что даже держать его в нормальном положении ― ужасно сложное занятие для юного викинга.
— Будем учиться, — воин протянул ему колчан со стрелами, который Иккинг послушно принял. — Видишь то дерево? Оно будет мишенью. Следи внимательно за моими движениями.
Мужчина достал одну из стрел и заложил её на тетиву. Без особых усилий растянув лук, викинг прицелился и тут же разжал пальцы ― тонкое древко со свистом отправилось в короткий полёт. Ещё через мгновение металл с треском впился в кору импровизированной мишени. Улыбнувшись своей меткости, мужчина повернулся к сыну. И каково же было его удивление, когда он заметил, что Иккинг даже и не думал следить за тем, что делал его отец: мальчишка был занят своими делами.
— Иккинг! Позволь узнать, что, ради Одина, ты делаешь?
— Я ищу гномов и троллей, — непринуждённо ответил тот, однако от испуга поспешно втянул голову в плечи.
— Кого, Хель тебя раздери?!
— Гномов… и троллей… — менее уверенно пробормотал мальчик.
Стоявший рядом с юнцом мужчина вдруг громко застонал, будто раненый дракон, и взмахнул луком, как если бы то был меч.
— Иккинг, просто позволь научить тебя стрелять из лука! — викинг строго смотрел на своего сына сверху вниз, пытаясь хоть как-то призвать того к послушанию.
