Текст книги "Возрождённое завтра (СИ)"

Автор книги: katsougi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 78 (всего у книги 79 страниц)

– Кое-кто говорит, что Арджит’ призвал Т’чи из другого мира, чтобы пройти с ним Запечатление.

– Не надоело глупости городить? – смягчился командир. Не затронул больше щекотливую тему о цветах драконов. С’тин сам не знал, стал бы он увереннее, если бы запечатлил бронзового. Только ещё одно он почерпнул из сегодняшнего сражения: никто его не осуждал за смелость. Никто не сравнивал цвета. И его принимали в дружный круг товарищей. Отныне С’тин находился на своём месте.

А потом в небо взвилась Триат’а, затрубила, привлекая внимание Т’чи. С’тин знал, что он разговаривает с королевой, и только убедился в этом, когда Т’чи невпопад ответил вслух, говоря явно не с Арджит’ом, потом извинился и поспешил прочь.

С’тин жевал булочку на ходу, спеша из нижних пещер к месту сбора, где Т’чи намеревался устроить очередную тренировку. Он приметил впереди компанию всадников, смеющихся над какой-то шуткой. Двое из них – пара. Это по их поведению видно. Зелёный, молодой ещё, задирал синего собрата, то тычком под рёбра, нежно, любя, то свойски клал ему на плечо руку. И никого не смущало. Только веселье и непринуждённость. Вот бы удалось так же, просто. Но если Арджит’ догонит Карат’у, о милой сцене, подобной этой, не приходилось и мечтать. С’тин опасался, что Т’чи вообще от него отвернётся. Понимал, что беспочвенно опасается, но чувствам не прикажешь.

«Т’чи никогда не отвернётся от нуждающегося в нём дракона и человека», – ворвался в его голову бестелесный голос любящей Карат’ы.

– Знаю… я… знаю, – и всё-таки он смутился. Проклял себя, ибо как раз проходил мимо компании всадников. Один из них игриво шагнул за С’тином и легонько шлёпнул пониже спины. С’тин опешил, отскочил в сторону и глаза расширил. Не знал, паниковать ему или просто сбежать. Одно он понимал – нельзя молчать. Только не нашлось ни единого слова в ответ. И не получится выдать наглецу колкую фразу, из-за которой дружная компания сама поставит на место шаловливого синего.

– Слыхал, твой дракон скоро взлетит? – подмигнул С’тину этот синий.

– Н-наверное, – с запинкой произнёс С’тин и тут же пожалел об этом, потому что всадник не унялся, подошёл и свойски – прямо как парочка – обхватил С’тина за шею и притянул к себе. – Не бойся, парень, мы никого не хотим обидеть. Шутим просто. Ты же понимаешь: неспокойные времена – веселья и так не хватает, – и подмигнул. – Но мой Нагот’ очень опытен и быстр. Все зелёные от него без ума.

– Да и сам ты смазлив на мордашку, – подхватил коричневый. – Не смущай мальчика. Не видишь? Это его первый раз.

С’тину хотелось, чтобы с драконом, по-настоящему, всё было идеально. Он всё ещё надеялся на Арджит’а. Ведь Триат’а может куда-нибудь улететь. Она только недавно покинула Площадку Рождений и в ближайшее время точно не поднимется. Талина сама засиделась без дела. Им бы двоим летать да летать: по Встречам, к мастерам, узнавать интересные новости… Да мало ли у всадников забот и развлечений!

– Не бойся, – синий источал чистое дружелюбие. – Однажды это бывает со всеми. Я тоже волновался, как ребёнок, когда мой Нагот’ догнал первую зелёную. Я боялся даже пошевелиться, когда… ну, когда в себя пришёл, а он… – он повернулся к друзьям, которые уже смеялись, и закончил, обращаясь к ним. – Да, Т’рат надо мной смеялся. Но я ничего смешного тогда не видел. Т’рат мне даже кла принёс и принялся успокаивать.

С’тин, не думая, сунул булочку в рот, тут же подавился.

– Ну вот, смотри, что ты сделал! – коричневый подскочил к С’тину и вырвал его из объятий синего. – Не слушай его, парень. Ты ведь С’тин? Если его дракон научился ловко маневрировать, это не значит, что он круче остальных драконов.

– Изв… – С’тин сглотнул, чувствуя, что он не просто покраснел, а густо покраснел. – Извините, мне надо торопиться. Т’чи устраивает тренировку над западным хребтом…

– А, ты у нас птица видная, под началом Т’чи работаешь, – уважительно покивал тот же коричневый. – Беги тогда, не давай ему повода для недовольства.

С’тин поспешил прочь, но успел ухватить краем уха:

– Т’чи тоже совсем ещё юнец. Но посмотрите, как держится. Поклясться скорлупой своего дракона могу, что он Вейр возглавит… когда-нибудь…

Больше С’тин ничего не услышал. Карат’а снова спустилась к нему со скал, ласково урчала, передавая эмоции влюблённости. Она думала об Арджит’е.

– Ты для себя взяла недостижимую цель, – С’тин похлопал её по шкуре, когда устроился на месте и пристегнул ремень.

«Арджит’ не против», – ответила она.

– Только Т’чи против, как мне кажется.

«Т’чи не может решать за своего дракона, кого ему любить», – не согласилась Карат’а.

– Ладно, шаловливая девчонка, тогда я буду за тебя болеть.

«Зачем? Я не заболела. Разве хорошо болеть за кого-то?» – она явно удивилась и запуталась.

– Это такое выражение, глупышка. Я просто буду тебя поддерживать и надеяться, что тебя догонит именно Арджит’.

«Арджит’ говорит, чтобы мы поднимались в воздух и сразу входили в сражение. Командиры – синие».

– Что? Синие?

«Арджит’ говорит, что сегодня они командуют даже бронзовыми. И он тоже будет подчиняться. А когда будут командовать зелёные?»

С’тин удивился выбору Т’чи. Он ещё не понял цели такой тренировки, но сослался на то, что он хочет воспитать во всех крылатых способность командовать. Прошлое учебное сражение отчётливо показало, что большинство всадников ждёт приказов.

– Не знаю, Карат’а. Когда-нибудь, я надеюсь, будут.

Бой проходил спокойно. Не было сумасшедших ливней из «Нитей». Изредка вниз проскальзывала одна-другая, летела до самой земли, а маленькие драконы подбирали её в последний момент. Карат’а втянулась, гордо вскидывала голову, когда рядом сражался Арджит’. Т’чи подчинялся чужим приказам весьма охотно и никак не комментировал. Наверно, копил замечания, чтобы высказать их все в конце боя. В течение атаки драконы не раз поменялись местами. Видимо, синий, который негласно считался «Предводителем Вейра», искал наилучшие комбинации. В таком размеренном ритме они синхронно двигались вдоль коридора вперёд-назад. А потом Арджит’ протрубил отбой. Драконы без напоминаний пошли на снижение на широкое плато. Высаживая всадников, они тотчас же срывались и летели к скалам, наблюдая оттуда, ибо для людей и зверей место всё-таки было мало.

Т’чи снова вышел вперёд и начал с самого своего лучшего ученика:

– К’неш, ну… не ожидал. Честно, ты сегодня сам не свой. Почему ты замешкался, когда услышал чёткий приказ?

– Я видел, как справа надвигается клубок, а внизу никого не было…

– Разве я просил оправдываться? – Т’чи был беспощаден. – Ты бронзовый, ты привык действовать сам и отдавать распоряжения другим. Но иногда возникают ситуации, когда синий видит происходящее лучше.

С’тина осенило. Так Т’чи пытается уравнять положение всех цветов! Борется с привычкой сильных верить только себе или более сильным. Но однажды синий действительно мог лучше разобраться. И иногда из боя могут выбыть все командиры. Правда, С’тин не представлял такой ситуации. И тогда командование должен взять на себя самый остроумный всадник. А им мог оказаться не бронзовый и не коричневый. Казалось, сегодняшнее сражение – продолжение вчерашнего, когда «Вейр» пошёл за зелёным.

– Мы уже командовали, Карат’а, – напомнил С’тин тихо. Знал, что будет услышан.

– Завтра Падение над Битрой, – перешёл от распекания Т’чи. – Чтобы все были собраны и думали головой. Своей! Если видите то, чего не видит товарищ, предупредите или ставьте в известность командование. Настоящее Падение – не место для импровизаций.

Заверения со всех сторон. А потом всадники начали разлетаться по домам, готовиться к трудному дню. Для С’тина это было первое настоящее Падение. Он бы не отказался потренироваться ещё немного. Только никто не позволит перед атакой работать до изнеможения. После – возможно. Т’чи раньше собирал крыло после боя, к вечеру, и отрабатывал спорные моменты. В итоге добился от своих ребят того, чего многие всю жизнь добиваются.

Карат’а подлетела одной из последних, всё кокетничала с Арджит’ом. Может, стоило сказать Т’чи, в каком состоянии зелёная? С’тин уже рот было открыл, когда Т’чи проходил мимо, но проглотил застрявшую фразу.

– С’тин, – Т’чи остановился перед ним почти вплотную. Так близко, что жаром обдало. С’тин невольно сглотнул и руки в кулаки сжал от напряжения, медленно завёл их за спину, придавая жесту непринуждённости. Нельзя показывать своей растерянности. Только не Т’чи.

– Это твоё первое настоящее Падение, – начал командир. – Ты готов?

– Да.

– Если у тебя есть вопросы, если ты не понял своего места в крыле относительно товарищей, пожалуйста, не держи в себе. Мне намного сложнее будет обрабатывать твои раны, чем просто поговорить сейчас.

– Т’чи, я… не могу сейчас ничего сказать…

Потому что изнутри трясти начинает от такой доброжелательности. И потому что от Т’чи веет желанием. С’тин отдавал себе отчёт в том, что это эмоции Карат’ы и его собственные, но не мог отделаться от ощущения, что с ним опять заигрывают. Со всадниками готовых подняться зелёных часто заигрывали. Даже бронзовые, рассчитывая обеспечить себе лёгкий путь к победе. Каждая победа, будь она с зелёной или королевой, поднимала авторитет и дракона, и всадника. Так завелось в тесных кругах. Особо азартные даже ставки делали, а потом выбивали долги из проигравших. И никто ни на кого не обижался. Никто не держал зла. Неужели Т’чи тоже всего лишь заигрывает?

– Давай побеседуем за чашей кла, – предложил Т’чи так же доброжелательно.

– Не могу, – подсознательный страх. Но разве С’тин не этого хотел? Чтобы Т’чи обратил на него внимание?

– Хорошо. Я вижу, что ты переживаешь. Пока не понял из-за чего, но, надеюсь, ты наберёшься уверенности рассказать мне о своих тревогах до Падения. Если останешься несобранным – заставишь товарищей ломать строй, защищая тебя. А нарушения строя – огромная ошибка. Мне придётся отправить тебя либо в Вейр, либо в королевское крыло.

Он протянул руку и крепко сжал пальцы на предплечье в поддержке новичка. С’тин сглотнул. Так близко желанное лицо, манящие губы, непроницаемые волшебные глаза. Он сам чуть было не потянулся, но, видимо, что-то отразилось в его выражении, потому что Т’чи шагнул назад и уже с расстояния заверил:

– Всё будет хорошо, если ты понял свою задачу. А ты понял?

– Да, – глухо, с кивком.

– Я всё ещё жду, – напомнил Т’чи и, больше не оборачиваясь, двинулся к дракону, тут же ловко вскочил ему на шею и взвился в воздух.

Вечером, когда младшие ученики зажигали масляные лампы на дне чаши, С’тин спросил у Карат’ы, где находится Т’чи. Думал, он давно с Талиной в вейре. Готовятся ко сну перед трудным днём или занимаются друг другом, а зелёная ответила, что он возле озера, купает Арджит’а.

«А мне можно искупаться?» – с интересом спросила она.

– Конечно, можно. Так даже легче, будет обоснование моему… моему… – С’тин не договорил. Т’чи просил не держать в себе. Чем ближе ночь, тем сильнее тревожился С’тин не из-за интимной близости и заигрываний, которых вообще не последовало со стороны Т’чи, а из-за предстоящего Падения. Банальные тревоги обычных всадников. Наверное, Т’чи тоже беспокоился, когда полетел в первый раз. У него вообще это вышло спонтанно. Прямо со свадьбы в Телгаре прыгнул, не обучившись как следует. Он выдержал испытание и никому не жаловался. А на вопросы старших только отмахивался. И так просто и гармонично у него всё получалось, что С’тин невольно хотел так же после первого опыта. Чтобы смело смотреть в лицо собеседникам, бодро, с пренебрежением отмахиваться «а, это всего лишь Нити».

Нити не думают – так говорил Т’чи. Все знали, что они не думают, только у него получалось куда убедительнее. Т’чи вообще не очень походил на наставников, коих знал С’тин. Он не хвалил, а только упрекал, выделял ошибки – и все соглашались. Наверное, Т’чи сам так рос, не получая никаких поощрений. Лучшая награда – это никаких упрёков вообще. Его крыло стремилось достичь этого уровня, когда командиру не к чему будет придраться. Они соревновались между собой за право получить его одобрение, даже зная, что никогда не получат.

Карат’а ринулась вниз, в центр озера. Только перед самой гладью сложила крылья за спиной и вытянулась в струнку, прокалывая воду пикой. Аккуратно, как, наверно, не смог бы ни один крупный дракон. Брызги взметнулись и тут же опали вниз, не достигнув Т’чи, натирающего Арджит’а жёсткой щёткой. Бронзовый приветственно загудел, смотря на готовую к любви самочку. Она показала над водой только полголовы, чтобы ноздри были на воздухе.

– Не отвлекайся, проказник, – ласково окликнул своего дракона Т’чи.

– Извини, – С’тин присоединился к нему, мня в руках такую же щётку. Карат’а не спешила подплывать, плескалась и получала от этого удовольствие. То ныряла, то выплывала на другом конце озера.

– За что? – Т’чи не посмотрел даже, продолжал натирать дракона. – Арджит’, ну не вертись!

Они поговорили про себя. С’тин терпеливо ждал своей очереди.

– Я рад, что ты всё-таки пришёл, – наконец дошла очередь и до него. – Все боятся первого настоящего боя.

– А ты? – вырвалось, но извиняться было поздно.

– Немного, – признался Т’чи и оставил наконец Арджит’а в покое. Тот сразу же поплыл к зелёной и принялся с ней играть. Карат’а своё дело знала, завлекала видного мужчину всеми способами. – Знаешь, что самое важное? чтобы не растеряться? – и тут же ответил на свой вопрос. – Ты должен найти приоритет выше отражения атаки. Найди то, за что ты будешь сражаться до смерти. За семью, за дракона, за…

«Он хотел сказать «за любовь»», – услужливо подсказала Карат’а, на миг подняв над водой шею и смотря на своего всадника.

«Ты читаешь его мысли?» – растерялся С’тин.

«Он сильно думает и хочет, чтобы я его услышала. Я слышу. Мне нравится разговаривать с Т’чи».

– Она передала, да? – поинтересовался командир, бестолково держа щётку опущенной вниз.

– Да, – смущённо.

– Не надо, – Т’чи больше не пытался прикоснуться. Наверно, почуял то, что пытался скрыть от него С’тин. – Не смущайся. Это признак неуверенности, а в бою неуверенность несёт такую же угрозу, как и стабильность. Не привыкай рассчитывать на других. Ты можешь только биться с ними бок о бок, но рассчитывай только на свои силы. Если ты пропустил Нить, а внизу ещё три яруса драконов, не надейся на удачу, пусть Карат’а передаст другим.

– Да, я понял, Т’чи.

– Ты чего-то боишься. И боишься так сильно, что я начинаю опасаться за твою безопасность, – Т’чи всё-таки переступил грань, снова коснулся, поднимая всё то, что так усердно скрывал С’тин. Он не шевельнулся, ждал приговора командира. Ждал, что Т’чи сморщится и отдёрнет руку. Скажет, что его дракон летает только с золотыми. Т’чи не прервал контакта:

– Тебе есть, за что бороться, С’тин?

– За благополучие Перна, – заученно и фальшиво.

– Нет, не пойдёт, – Т’чи увлёк новичка за собой, на миг обернувшись. – Арджит’, не плескайся долго, тебе нельзя растрачивать силы на игры на ночь глядя.

Дракон прогудел в ответ. Т’чи вытащил С’тина из воды и повёл к нижним пещерам, на ходу припоминая о хозяйственной части:

– Ты продрогнешь. Снимай-ка тунику, сейчас мы попросим у Маноры покрывало, чтобы завернуться в него. И полюбуемся на закат вместе.

Они любовались, как и было предложено. С’тин не смотрел на командира, смущался каждое мгновенье и чувствовал его рядом. Не кого-то другого, а Т’чи. Настоящего Т’чи! И он был добрым и отзывчивым. Таким, каким, наверное, должен быть старший брат. У С’тина были братья и сёстры, но он плохо их знал, потому что родители так часто обменивались детьми с другими холдерами, что не удавалось привыкнуть к одному окружению.

– Ты был счастлив до того, как запечатлил Карат’у? – спросил Т’чи.

– Да, – кивнул С’тин и тут же исправился. – Наверное. Все так живут, со всеми вместе заботясь о холде, о младших детях, о стариках… Я с утра до ночи работал в поле, как только начал соображать. А когда научился работать лопатой, на меня взвалили обязанности взрослого мужчины. Помню, как мне было больно от первых мозолей. Целитель мазал мне руки бальзамом и плотно забинтовывал, а потом заговаривал. Глупо, конечно, но тогда мне… не только мне, а всем девчонкам и мальчишкам казалось, что заклинание сработает…

Он замолчал, как только опомнился. Вспомнил, кто рядом с ним. Снова смущался и тщательно отводил взгляд.

– С’тин, – Т’чи пресёк его попытки, протянул руку и коснулся подбородка. С’тин вздрогнул, едва не отполз подальше, но взгляд Т’чи его загипнотизировал. Он понял, что пойдёт за этими прекрасными глазами куда угодно. Только ради них стоило биться с Нитями, защищать этот красочный мир. Чтобы быть с Т’чи вместе и делить с ним радости и несчастья. Т’чи невольно стал тем стимулом, который заставляет всадников без страха кидаться наперерез врагу, рискуя погибнуть в любую минуту.

Т’чи повернул голову С’тина к себе и долго смотрел в его глаза. С’тин хотел вырваться и не получалось.

– С’тин, – наконец произнёс Т’чи совсем тихо. – Не надо, С’тин. Я не тот, кто тебе нужен.

– Ты же просил меня найти того человека, ради которого стоит защищать Перн. Ради любви, Т’чи.

Т’чи промолчал, отпустил подбородок собеседника и вернул взгляд к кромке чаши, всё ещё обрамлённой розовым отблеском. Солнце почти село. Скоро не останется и этого оттенка. С’тин не знал, что сказать, боялся отторжения. Боялся вернуться с Падения и получить перераспределение в другое крыло.

– Т’чи, – услышал свой собственный голос С’тин, чуть хрипловато, – не отказывайся от меня, пожалуйста. Я только-только привыкать начал к новому окружению. Я буду стараться. Я сделаю всё…

– С’тин, – перебил Т’чи. – Ну кто тебе сказал, что я выгоню тебя из своего крыла? Если командир не справляется с амбициями своих людей – он плохой командир. Просто ты выбрал самое сложное для меня. Я не знаю, какие доводы привести.

– Никаких, – С’тин совсем съёжился. – Ты ничего не можешь сделать. И я не могу. Прости, Т’чи. Прости, пожалуйста.

Он не ответил. Только ради крошечного шанса всегда оставаться рядом с ним, незримой тенью, С’тин готов был сражаться с Нитями и выживать. Лететь отражать атаку и возвращаться в Вейр. Пусть раненым или без сознания, но обязательно живым. Чтобы защищать самое дорогое, что у него было.

– Ты найдёшь другую цель, я уверен, – вскоре вновь заговорил Т’чи. – Ты встречаешься с девушкой из холда и рассчитываешь завести настоящую семью. Это настоящая причина, С’тин. Не я, а они. Те, кого ты пока ещё ни разу даже не видел. Ты будешь защищать своё будущее, своё наследие.

С’тин совсем стушевался, уткнул нос в колени, плотнее завернувшись в покрывало, сшитое из кусочков телячьих шкур. Мягкое, прекрасно выделанное, тёплое.

– Ты выдержишь завтра? – поинтересовался Т’чи.

– Обязательно. Позволь мне хоть раз… сделать это ради тебя, – так тяжело признаться. И так легко, когда другой знает об этом и сам подталкивает. Камни внизу, кончики пальцев, сгущающаяся тень – всё, что видел С’тин.

– Мой дракон, Т’чи… – замолчал. Страшился сказать о её цикле ещё больше, чем признаться в любви. – Корат’а… она…

– Бессовестно кокетничает с Арджит’ом? Я заметил. Не рассчитывай на драконов, ты знаешь меня. И знаешь мой выбор.

С’тин задохнулся. Т’чи знал о наблюдении. Или не знал? Карат’а сказала ему? Спросить оказалось слишком страшно.

– Выдержи завтрашний день ради меня, – снисходительно позволил Т’чи и отважно прикоснулся к плечу С’тина. – Один раз. И найди своё место в жизни. Всадник без личных ценностей и привязанностей становится безрассудным и уязвимым. Он перестаёт беречь собственную жизнь и рискует по любому поводу. Поэтому молодые так любят лихачить, не думают о будущих семьях и забывают о собственном благе.

– Сп-спасибо, Т’чи.

– Не за что. Держись. Просто держись и смотри на всех открытым взглядом. Пусть ты зелёный, но ты всадник. И вчера ты сработал лучше некоторых коричневых и даже одного бронзового.

– Я спросить хотел…– С’тин тронул голые пальцы ног и принялся натирать их. – Почему Д’мит остался с нами? Он же бронзовый.

– Это не должно тебя касаться. Скажу одно: он, примерно как и ты, не нашёл своего места в жизни.

С’тин забыл о том, что хотел предупредить Т’чи о цикле Карат’ы, осмелился наконец взглянуть на собеседника. Т’чи не смотрел на него, изучал закат, почти проглоченный ночью.

– Знаешь, что мне не нравится в тебе? – снова прервал Т’чи молчание.

– Что? – снова вырвалось. Командир и так сказал бы.

– Твоя неуверенность. Ты умный парень, предприимчивый, но тушуешься по каждому поводу.

– Так Д’мит тоже…

– Д’мит другой. Ты бы смог запечатлить бронзового, я уверен.

– Но ко мне подошла Карат’а, – напомнил С’тин.

– Да, драконы знают, кого выбирать, – отказался от предположений Т’чи.

– Зато я уверен, что Арджит’ подошёл бы к тебе, даже если бы другой дракон захотел пройти с тобой Запечатление, – расслабился С’тин, как только тема соскользнула со сложного пути. – Он бы устроил любому другому птенцу хорошую взбучку, если бы он только попытался.

Жаль, что золотые выбирают только девушек. С’тин был бы счастлив, если бы к нему подошла маленькая королева и ткнулась в ноги. С горящими от голода глазами, жалобным голоском она бы сказала:

«Меня зовут Триат’а. Я пойду только с тобой…»

Но Триат’а никогда бы не пошла с ним.

После первого настоящего боя С’тин валился с ног. Он не помнил, сколько было времени, когда прозвучал сигнал к отбою. Он не вполне чётко соображал в последний час шестичасовой схватки, просто следовал приказам и слушал Карат’у. Она даже перестала зазывно вилять хвостом перед самцами, первый час ещё обращала внимание, кто с ней рядом бьётся. Пришлось даже осадить раз-другой. Потом она втянулась и осознала серьёзность происходящего. Она устала, пожалуй, не меньше всадника, поэтому сразу же, как высадила его на карниз вейра, забралась туда сама и свернулась калачиком. С’тин не стал выгонять её. Обычно всадники сперва мыли драконов, а потом позволяли им расслабиться.

Тактика боевых крыльев значительно отличалась от отрядов учеников. С’тин прочувствовал эту слаженность. Думал, придётся самому оценивать ситуацию и, возможно, удастся проявить себя. Каждый мальчишка мечтал это сделать, чтобы его заметили старшие. С’тин хотел, чтобы его заметил Т’чи. Хотя бы только Т’чи. Он ясно дал понять, что не даст ни шанса, но не отказал в поддержке. Намерения С’тина выделиться пошли прахом уже на первых минутах. Вейр – это отточенный механизм, у которого все шестерёнки на месте и исправно работают. Сразу поблекли цели тренировочных боёв. Сразу стало тяжелее ориентироваться. С’тин даже не сразу осмыслил систему координат, предложенную командиром. Арджит’ сам у Карат’ы справлялся, как она держится. До самого конца.

А утром С’тин еле-еле продрал глаза, хотя отключился ещё до заката. Карат’а ещё спала, но уже не выглядела измождённой. Т’чи говорил, что Падений два дня не предвидится, можно накормить дракона. Мелким требовалось чаще питаться, чем гигантам, наподобие Рамот’ы или Арджит’а. Зелёным – в особенности, так как они самые юркие и успевали сделать три скачка там, где бронзовый проделывал только один. Так казалось. С’тин думал, что его дракон самый подвижный во всех Вейрах. Он даже сравнивал свою ненаглядную с другими зелёными, которые, если присмотреться, ничем не уступали. Несправедливо отодвинутые на второй план, оставляя все лавры сильным цветам.

Он погладил шкуру своего зверя. Только к вечеру её удалось вытащить на озеро, где она разыгралась и вернулась к своим привычкам. А потом заколыхался воздух. С’тин выпрямился, обернулся ко входу, ожидая гостей. Он всё последнее время опасался всадников, заинтересованных в брачном полёте Карат’ы. Он бы не знал, как себя с ними вести. Прогнать нельзя – все товарищи, все ветераны, а он одно только Падение видел. И сближаться С’тин ни с кем из них не хотел, всё ещё лелеял надежду застать врасплох Т’чи. А потом, возможно… мало вероятно, но всё же… возможно, Т’чи тоже что-то почувствует к зелёному всаднику.

Т’чи спрыгнул с шеи Арджит’а на карниз вейра Карат’ы. С’тин замешкался, рот приоткрыл – таким невероятным казалось происходящее. Арджит’ заглянул в вейр и убедился, что Карат’а спит. Наверно, разочаровался, а то и он не прочь бы построить глазки даме, совсем ещё молоденькой, почти девочке, готовой подняться впервые в жизни.

– Я сам спущусь, лети, развлекайся, – Т’чи шагнул внутрь и остановился напротив С’тина. – Можно войти?

– Д-да, – выдавил тот, всё ещё удивлённый. Думал, после откровенного разговора Т’чи теперь ни ногой сюда. И близко не подойдёт. Только Т’чи волновали не личные привязанности – он специально сразу очертил границы, чтобы потом избежать разочарований и скандалов – его интересовала только тактика боя.

– Думаю, я слишком давил на тебя вчера, – он первым прошёл во внутренние покои. С’тин, как робкий гость, за ним следом, и остановился в дверях, всё ещё не в силах вымолвить ни одного полезного слова.

– Я ждал от тебя в первом же бою такой же отдачи, как от остальных своих ребят, и совершенно забыл, какими они были в свой первый раз, – Т’чи не сердился, сетовал на свои ошибки, ошибками, как таковыми, не являющиеся.

– И я забыл, что твой дракон совсем молодой, – Т’чи бросил взгляд за спину С’тина. Тот невольно отодвинулся, давая обзор кончика хвоста Карат’ы. – Зелёный, – продолжил Т’чи. – Они пышут энергией, растрачивая её на первый раунд.

– Карат’а учтёт свои ошибки и к следующему бою будет дозировать силы, – вступился за дракона С’тин. Наконец-то чувствовал, как крепнет его уверенность.

– Вот, – Т’чи указал на него пальцем. – С таким настроем ты преодолеешь всё. Ты и твой дракон. Учись, С’тин. Заставь её чаще и подолгу летать. Если так легче, ищи, с кем она будет соревноваться в скорости. Все ваши предыдущие тренировки в составе новичков… – Т’чи осёкся и тут же исправился. – Я не осуждаю методы наставников. Ни в коем случае. Просто считаю, что становясь в строй, всадник обязан отделять детство от взрослой жизни. То, чем мы занимались до Падения – даже со мной – это детство.

– Да, я понял, – С’тин действительно ухватил этот нюанс. – Извини, я думал, это будет легче. Возможно, Карат’е ещё будет тяжело биться первое время. Но она… она обязательно поймает ритм.

– Хорошо, ты это понял, – Т’чи оглянулся на стул, но не сел. С’тин сам двинулся к столу, предложил присесть и сделал это сам, сложив руки на столе.

– Мы будем много тренироваться? – понял он. – Из-за нас с Карат’ой? Ты будешь поднимать всё воё крыло?

Неловкость. Как на него посмотрят товарищи, если по его вине начнутся внеплановые подъёмы и потерянные часы в сражениях вместо заслуженного отдыха.

– Ничего, – Т’чи не протянул руки, хотя С’тин надеялся на это. – Они хорошие ребята, дружные. Они тоже понимают, что должны отработать строй с новым всадником. Очень легко растеряться во время настоящего боя и попасть под удар. Тем более, так и обучаются взрослой жизни. Мы все тоже были такими же. И с нами точно так же возились целыми днями.

– Наверное, ты прав, – С’тин опустил взгляд, сложил пальцы в замок, смотрел на них и нервно перебирал большими.

– С’тин, – Т’чи заметил его волнение. – Вот этого тоже не надо. Нельзя нервничать в бою.

– Я знаю. Просто, ты…

Так близко. А что если Т’чи и на Падении будет близко? Как заставить себя сосредоточиться?

– Что мне с тобой делать… – вздох собеседника. С’тин поднял глаза.

– В свободные дни будем отрабатывать выносливость. Будем мало летать Промежутком – и много работать крыльями, – Т’чи снова не сердился. – Вылетаем после обеда. Думаю, для Карат’ы это будет не слишком просто, но она должна накачать мышцы, чтобы легко держаться всё Падение. Она очень рано выросла, рано начала жевать огненный камень. Естественно, у неё было не так много времени, чтобы возмужать. Она же ещё не поднималась ни разу…

С’тин вздрогнул. Думал, Т’чи затронет тему цикла Карат’ы, а он вовсе на него внимания не обратил. Возможно, не знал. Да и откуда ему, бронзовому, который летает с королевами, иметь представление, в каком состоянии каждая зелёная в Вейре! Их же так много, всех, наверно, и по именам не упомнишь.

– Т’чи, если можно, мне бы хотелось повременить с лишними вылетами…

– Почему?

С’тин набрал воздуха в грудь, но не осмелился сказать, что его дракон готов взлететь. Смутился. Не нашёл в себе сил даже жалко промямлить какое-нибудь оправдание.

– С’тин, если ты боишься, не скрывай, пожалуйста. Первое Падение у многих вызывает страх…

– Нет, всё в порядке. Мы привыкнем. Мы выдержали первое – выдержим и все остальные, – заверил С’тин.

– Если тебя что-то гложет, просто скажи. Пусть Карат’а не стесняется тревожить Арджит’а. Мне важно, чтобы все мои всадники чувствовали себя максимально комфортно.

– В этом твой успех? – осмелился до вопроса С’тин. – Ты лично заботишься обо всех них… обо всех нас…

– Должен бы, – подтвердил собеседник, – но не всегда получается. Но я сразу вижу человека, который ещё не нашёл своего места в строю. Ты пока не нашёл. Я знаю, найдёшь ещё, тебе просто надо притереться к новой компании, пару раз слетать с ними на охоту…

– А ты?

– Что я?

– Ты летаешь с ними охотиться?

– Было раз, – Т’чи сам взгляд отвёл. – Мой день расписан по минутам. Сложно просто вырваться. Но сегодня мы обязательно полным составом полетим на равнины, чтобы никто не мешал, и займёмся нашими драконами. Неплохо было бы задержаться там с ночёвкой. Мне и самому интересно, как мои ребята почувствуют себя под открытым небом.

С’тин восхищённо смотрел на командира. Вместо того, чтобы выговаривать одному, давать ему указания и требовать, требовать, требовать, Т’чи идёт навстречу. С’тин почувствовал себя нужным. Таким же, как и каждый всадник, важный для всего Перна.

– Т’чи, но я должен сказать…

Карат’а вот-вот поднимется…

– Надеюсь, ты не станешь изворачиваться, чтобы только поменьше работать? – резковато.

– Прости, – С’тин снова стушевался.

– Я уже говорил: твоя неуверенность – плохое качество. Пока не поборешь её, никогда не станешь хорошим командиром.

– Но я и так… я же зелёный…

– А Ф’нор коричневый, а не бронзовый, – тут же указал Т’чи. – Однако, он командует крыльями, второй после Ф’лара человек в Вейре. С’тин, ты обязан понять, что цвет не имеет значения в бою. Иерархия строится не по цветам, а по способностям. Что касается мирного времени – да. Тут я ничего поделать уже не могу, но во время сражения только ты сам в ответе за то, на что ты способен. Если научишься оценивать опасность и не пасовать перед решениями, ты сможешь вести крыло. Если останешься таким… мямлей… извини… ты никогда не продвинешься вперёд. Мне важно, чтобы вы, мои подопечные, избавились от слабых сторон и развили сильные. Ты готов отказаться от детства?