Текст книги "Возрождённое завтра (СИ)"

Автор книги: katsougi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 79 страниц)

Впечатление о городе рассеялось, как только Итачи получил возможность обозреть сам Посёлок. На город он походил мало. Типичные деревенские строения. Большинство из специального материала вроде пластика. Оставалось надеяться, что покрытие не содержит органики, иначе в первое же Падение жители понесут ужасающие потери.

Тип селения скорее сельский. Большинство семей обрабатывали собственные огороды, держали скот. Файры шныряли по улицам и крышам туда-сюда. Забавные зверюшки. Периниты ещё не знают, какую услугу они окажут населению. Если верить теории, именно из них создали драконов. Скорее всего, Китти Пинг, учёный-генетик, которая прибыла – пока не совсем понятно откуда – с остальными. Без Чима на плече становилось сложно уследить за происходящим и оценить обстановку. Оказывается, огненную ящерицу можно было взять с собой.

Кенджо не только высадил пассажиров в так называемом научном центре, вид здания которого не внушал особых надежд, но и счёл необходимым проводить внутрь и дать некоторые указания. Лишь сдав прибывших в надёжные руки серьёзной, немного замкнутой девушки, он исчез. Нельзя его упрекать, дел полно у всех. Наверно, отсюда и пошла традиция всегда находить работу рукам. Помнится, в Вейре не очень-то побездельничаешь. А то и в холде запрягут. Услуги драконов входили в привычный обиход и становились необходимыми.

Ряд тонких приборов в кабинете навевал тягостные воспоминания. Все эти жужжащие, изобилующие линзами и экранчиками механизмы плюс полноценные компьютеры. Наверняка мощность у них незаурядная. Почему же уровень развития так катастрофически регрессировал за последующие две с половиной тысячи лет? Закончились ресурсы? Природный катаклизм? Эпидемия, унесшая сотни лучших умов? Вести об эпидемиях упоминались в архивах несколько раз в разные промежутки времени. Во время Мориты она была повальной, приняла размеры пандемии. Стоило ещё разок изучить архивы. Теперь уже в поисках причин регресса. Итачи нервно вздохнул. Рассчитывает вернуться…

– Простите, молодой человек, я полагала, это не должно причинять боли, – донёсся сквозь сонмы мыслей старческий голос Китти.

– Нет, – поспешно заверил он, – отвлёкся. Воспоминания… не слишком лицеприятные.

Он с интересом проследил, как в прозрачный шприц набирается кровь из его вены на сгибе локтя. Китти Пинг выглядела настоящей старухой, только волевое лицо и твёрдость руки не ставило её в ряд с остальными. В этой женщине есть сталь. Чистая сталь, не прикрытая от чужих глаз. Неудивительно, что она завоевала уважение в широких кругах. Её внучка – совсем девчонка, на несколько лет младше Итачи. Она уже переняла некоторые черты бабушки и выглядела достойной преемницей. Только упоминание об этих загадочных Эриданцах не вылетало из головы. Они настолько продвинулись в манипулировании генами, что научились вносить новые элементы жизни в планетарном масштабе, способные размножаться и развиваться без постороннего вмешательства и занявшие новую свободную нишу.

– Сделаю общий анализ и поищу секвенатор, настроенный на земной код ДНК, – сообщила Китти. Уверенной, отнюдь не старушечьей походкой, она двинулась к приборам на полке.

Итачи согнул руку, наблюдая за её действиями:

– Вы уже получили представление о характере болезни?.

– Так сразу? – она даже не удивилась. – Кое-какие догадки есть

– Поделитесь?

– Сперва посмотрим, что скажет обследование, – генетик двинулась к полкам с пачками бумаг. Её плотно сжатые губы и неохота говорить яснее ясного провозглашали диагноз. Медики зачастую не вводят обречённых больных в курс дела.

Итачи на миг скривил уголок губ в намёке на усмешку, поднялся и заглянул в монитор компьютера, опершись руками о спинку пустующего стула. Быстрый рентген грудной клетки, так как Кенджо упоминал о выплёскивающейся из лёгких крови, уже дал первые результаты. Отчётливый снимок перед глазами. Изображение отличалось от знакомых картинок. Вот что видел Арджит’, каким-то образом простукивая телепатией тело всадника. Ненормальное изменение.

– Не уверена, но похоже на мутацию, – Китти остановилась рядом, спорить и порицать нахала не стала, сразу взялась за объяснения. Тем более Итачи не выглядел истеричным или затравленным. Когда учёная сняла конспирацию и запустила процесс, указала на соединение бронхов с самими лёгкими и кратко пояснила. – Вам очень повезло, что вы ещё живы. Вот эти пути почти перекрыты. Вот в этих областях, – обвела ручкой несколько точек, – отмирание тканей вследствие той же причины. Похоже на опухоль, но это не она. По крайней мере, не тот вид, с которым мы привыкли иметь дело. Первое впечатление – паразитирующие клетки, отросшие произвольно. Ещё месяцев пять-восемь – и летальный исход с гарантией сто процентов.

– Меньше года… – в задумчивости повторил Итачи. Только сейчас понял: он знал это и постоянно отмахивался. Не даром же без единого сомнения принял решение уйти.

«Но теперь ведь ты не умрёшь, правда?» – с глубочайшей надеждой спросил Арджит’.

«Не знаю, малыш… пока не знаю».

Отголосок всех чувств от преданности до бескрайней искренней любви.

– Вижу, вас это не пугает, – Китти жестом попросила Итачи отстраниться от экрана и уселась за стол.

– Наверно, я знал.

– Что ещё вы знали, юноша? – она не отвлекалась от работы, хмурилась. Внутреннее чутьё подсказывало Итачи причину. Вера в благополучный исход пошатнулась.

– Только то, что если кто и способен помочь, так только вы.

– Подхалим, – равнодушно охарактеризовала она. Крайняя сосредоточенность старухи заставила сердце Итачи заколотиться быстрее в предчувствии. Теперь, когда свет забрезжил на горизонте, было бы настоящим ударом услышать приговор.

– Ответьте честно, у меня есть хоть малейший шанс? Не хочу мучиться и выдумывать возможные развязки.

– Обычно никто не любит слышать неутешительное заключение, – Китти ни на миг не оторвалась от изучения материала. Среди строк и таблиц ясно показана цепочка человеческой ДНК с расписанными нуклеотидами. Увы, и в этой области знаний Итачи не способен блеснуть с ходу. Анатомия в академии была важным предметом, но не до такой степени. Сколько неосвоенных сфер. Сколько впустую упущенной информации.

– Так ваше мнение – нет? – спокойно осведомился Итачи.

– Я этого не могу сказать, пока не получу результатов. Вам со своим другом придётся подыскать дом, в который вас примут, потому что я собираюсь полностью изучить вашу болезнь.

– Тут всё схвачено. Кенджо Фусаюки предложил крышу над головой.

– Вы собираетесь тратить по полдня, курируя между Хонсю и Посёлком? – она наконец-то обратила внимание на собеседника, – нерационально. Вы остаётесь здесь. Если возникла такая трудность, можете занять один из кабинетов. Кушетки принесём. В лаборатории редко когда никого не бывает. Постоянно надо работать, выводить новые сорта растений, способные ужиться в пресыщенной бором почве.

– Я не покажусь хвастуном, если сообщу, что тоже способен к активной умственной работе?

– Вся помощь сгодится, – она вернулась к изучению материала. – Возвращаясь к вашим лёгким, могу с уверенностью добавить: если с остальными органами происходит то же самое, процент успеха падает примерно на две третьих. Вы же понимаете, я не чудотворец, а с тем уровнем оборудования, что осталось, боюсь, ваш шанс катастрофически мал.

Итачи не шевелился. Разочарование огорчило больше, чем рисовалось вначале.

«Но она не сказала, что не сумеет помочь», – кажется, Арджит’у сейчас было ещё хуже.

Итачи не ответил, ибо не знал как. Сам чувствовал примерно то же.

– У меня его не было ещё тогда, – обронил он вслух. – Если не сможете вы, значит, шанс изначально только дразнил.

– Я слышу в вашей интонации горечь, – отметила Китти, не оборачиваясь. – Выходит, вы всё же заинтересованы в успехе. И вам не всё равно.

– Кому же хочется умирать…

Тон его стал совсем бесчувственным, отстранённым. Даже потусторонним. Генетик прервала занятие и хотела как-то приподнять настроение пациента, как запищал прибор. Она молча поднялась. Итачи не пошёл следом, задумался. Горечь притупилась. Снова опускающаяся на плечи апатия давила все эмоции. Уже не притворяясь, он на самом деле слабо реагировал. Новый сорт защитной реакции. Действительно, воспринимать неутешительную правду легче, если восприятие притуплено.

– Ещё несколько процедур – и вы сегодня можете быть свободны, – генетик опять утратила внешнее проявление эмоций.

– А кровь?

– Что «кровь»?

– Я думал, она будет готова сегодня.

– Будет. Но мне этого не достаточно. И я, кажется, упоминала, что сразу не могу припомнить, где находится неперенастроенный секвенатор. Не думала, что знания о человеческой ДНК ещё пригодятся.

– Спасибо, – сквозь силу выдавил Итачи.

Дальше он позволил распоряжаться собой, подчинялся любым распоряжениям. В итоге, чуть ли не вывернутый наизнанку, получил возможность наглядно продемонстрировать первые признаки надвигающегося спазма. Не догадался поинтересоваться у Ито названием лекарства, которое так легко сняло симптомы. Возможно, оно и виновато в заторможенности и излишней покладистости.

В итоге он запачкал белоснежную пелёнку в одном из кабинетов. Инъекция прозрачной жидкости ослабила напор внутреннего врага, сводя его потуги на нет. Китти на этом не остановилась. Казалось, её удовлетворяло положение вещей. Бесцеремонно, не заботясь о чувствах пациента, взяла образец кровавого сгустка и отправила трофей на экспертизу. С этой минуты Итачи получил относительную свободу.

Гнилой привкус этой свободы вызывал неприязнь, от него снова мутило. Будто Итачи душу открыл человеку, которого считал близким другом, а тот наплевал на самое сокровенное. До сего момента он не подозревал, насколько может оказаться раним. Состав препарата генетик наотрез отказалась оглашать вслух, ссылаясь на занятость. Но Итачи живо раскусил эту уклончивость. Это нечто не совсем легальное, вроде наркотика. Что ж, пора привыкать, как раз то, что колют смертникам, дабы облегчить боль.

«Я лечу к тебе», – заявил Арджит’.

– Нет. Ты не должен здесь показываться, – в никуда прошептал Итачи, борясь с гадостным оттенком.

«Но тебе плохо. Я тебе нужен», – дракон отказался от своих желаний, хотел только поддержать всадника.

– Когда всё прояснится, я обязательно к тебе прилечу. Только ты не раскрывайся, Арджит’. Прошу тебя, – как жалко прозвучало. Затравленный зверь рвался на свободу, но металлические прутья клетки не пускали. Скорбный вой по утраченной свободе. Только усилием Итачи понял – это его собственный вопль отчаяния. Зачем тот другой Итачи дал ниточку надежды, если будущего нет? К чему теперь стремиться? Возвращаться в Вейр? Зачем? Чтобы родные и близкие узрели всю чудовищную картину стремительного угасания?

«Я всегда буду с тобой».

– Да, Арджит’. До самого конца. Зря я рассчитывал на успех. Он так и остался эфемерным.

«Ты должен бороться. Ты всегда был сильным».

– Больше не хочу. Сильные тоже сдаются. И я сдаюсь…

– Кто тебе позволит? – раздалось сзади мрачно-решительное.

– Задерживаешься, – Итачи повернул голову, ловя краешком зрения нечёткий силуэт Д’мита.

– Ты говорил с драконом?

– Да.

– И вот так просто взял и ляпнул, что сдаёшься? – не одобрил спутник.

– Арджит’ всё понимает. Он удивительный друг.

– А я не понимаю, – воспротивился товарищ, схватил лидера за плечи и подобно Ф’лару остервенело затряс, – Т’чи, да что ты творишь! Ты всегда оставался недосягаемым идеалом! Примером для подражания! Как ты… ты не имеешь права сдаваться!

– Пусти, – дёрнулся Итачи. Но получил отпор.

– Я буду тащить тебя даже невзирая на сопротивление. Так, как ты тащил всех нас эти годы. Если бы не ты, мы так и остались бы простыми всадниками. Если бы не ты, Рамот’а попала бы под удар в тот день. Если бы не ты…

– Ну всё, хватит, – Итачи рванулся увереннее и высвободился, – не тебе меня судить.

– Если этого не сделаю я, то ты и вправду откажешься бороться.

– Я устал, Д’мит, ты понимаешь? – Итачи в порыве балансировавших по краю чувств схватился за свою одежду спереди и стиснул ладонь в кулак, сжимая в ней кусок ткани. – Я не могу больше видеть страдальческого выражения на лицах. Я не могу выносить этой пожирающей боли. Я не хочу дожить до того дня, когда не смогу сам подняться с постели. Ты это понимаешь?!

Сорвался. Наверно, впервые в жизни. Всегда жёсткий контроль в эмоциях, ровный тон, рассудительность. К чему таиться теперь, когда приговор практически подписан?

– Она… не сможет помочь? – резко сбавил тон попутчик, отводя взгляд.

– Это выясниться позже. Скорее, подтвердится. Китти Пинг недвусмысленно дала понять, чтобы я зря не надеялся, – Итачи развернулся к полосе леса и приложил ладонь ко лбу. Сделал глубокий вдох, задержал воздух в ноющих лёгких, выдохнул. Ещё раз… медленно…

– Т’чи. Я не думал. Ты выглядел воодушевлённым, когда пошёл туда.

– Давай не будем, – нетерпеливо предложил Итачи, – как у тебя дела? Много любопытных? Прости, но охрана информации полностью зависит от тебя.

– Справляюсь. Поболтал с Цветком Ветра. Она скрытная. И, кажется, не верит мне.

– Тот тип людей, который верит единицам, – подтвердил Итачи. Кровь запульсировала в висках, отражаясь громовыми раскатами в воспалённом мозгу.

«Я не могу оставить тебя в таком состоянии. Я тебе нужен, Т’чи. Я сейчас прилечу!» – взбунтовался Арджит’ снова.

– Д’мит, попроси Ранит’а, пусть успокоит моего дракона. Только сенсации среди местных не хватало, – вместо ответа дракону обратился к спутнику лидер.

«Я не стану его слушать!» – заупрямился Арджит’.

– Станешь, неслух крылатый, – вслух прокомментировал Итачи, – мы договорились. Ты согласился, если я пообещаю заняться поиском средств к исцелению, чем я, в принципе, и занят. Так что сиди и лови…

Чуть не сказал «свои последние денёчки».

– Наслаждайся, малыш, – заменил он. Вряд ли его мысль прошла мимо Арджит’а. В такие минуты крылатый чувствовал малейшие намёки на изменение настроения всадника.

– Т’чи, – подал голос Д’мит, – если я могу…

– Последняя клятва у смертного одра обречённого! – с внезапной злостью швырнул Итачи, невесть отчего взъярившись, и метнулся прочь, ища спасительного уединения.

Пёстрый ковёр из размазанных очертаний домов, огородов и пасущихся стад сменился на густую зелень и частые древесные стволы. Воздух немного остыл, тень легла на лицо, спасая напряжённые глаза от солнца и режущей боли в орбитах. Одно зависит от другого. Невозможно проводить всё время на свету. Только на южном Итачи заметил за собой этот аспект. Очередной конфликт с окружающим. Всё оборачивалось подавляющей атакой. Одному выстоять против союзной объединённой армии несокрушимого врага невозможно, какими бы способностями и чудотворными силами ты ни обладал. Все ухищрения напрасны, надежды лживы, мечты призрачны.

Но если такова истина, почему Итачи обязан подчиняться ей? Внезапный протест укрепился в мозгу. Сейчас, пожалуй, он смог бы бросить вызов кому угодно и победить. Если это реальный, видимый враг, материальный, с которым можно бороться. Будь это хоть Мадара, увиденный лишь раз в жизни. Если бы не он, никогда бы впереди не забрезжио дразнящее будущее. Да, Итачи получил несколько лет вполне счастливой спокойной жизни, а дальше что? Знать, что имеешь, и добровольно отказаться от всех благ? Вот так запросто! Тем больше протеста, если есть, ради кого жить, сражаться за их будущее, не дать бесславно погибнуть, в конечном итоге! Хорошо, Чима Итачи прогнал. А как поступить с Арджит’ом? Разрешить ему умереть в расцвете лет! Крайняя несправедливость. Этого не должно было случиться. Если бы Итачи знал заранее, возможно, нашёл бы в себе волю оттолкнуть несмышленого птенца, отвернулся бы и ушёл прочь. И Рамот’а осталась бы довольна, ибо какой-то нахал ни с того ни с сего запечатлил бронзового. Бронзового! Великая честь, между прочим.

Конфликт с самим собой не остался секретом. Арджит’ робко произнёс, запутавшись в мыслях и эмоциях партнёра:

«Мне лучше умереть с тобой, чем жить с кем-нибудь другим».

– Замолчи, глупый! – в сердцах швырнул Итачи. – Если б я не появился перед твоим носом, ты бы сейчас спокойно посапывал на скале возле Бендена. И не мучился бы от моих постоянных приступов, не рвался бы решать проблему, решения которой нет.

«Но она не сказала, что его нет», – несчастливо бронзовый подсунул картинку Китти Пинг.

– Она не сказала открыто. Никто не в состоянии изменить генофонд. Это возможно разве что на стадии эмбриона. А мой отец никогда бы не согласился на это, если б ему и предложили. Шаринган – сила и особенность нашей семьи. Гордость! – с ноткой отчаянной издевки выплюнул Итачи. – Никого не волнует, что однажды достоинство может обратиться проклятьем.

«Ты так не думаешь. Ты просто очень расстроен».

– Мне лучше знать, о чём я думаю. И закончим на этом! – два фронта внутри разрывали тело на части, щедро поливая огнём каждую новообразованную границу. Истерзанный не присущей ни одному Учихе неуверенностью, Итачи чувствовал себя совершенно потерянным. Один в бескрайней снежной пустыне.

«Но я хочу помочь.»

– Если бы ты это мог, то сделал бы давным-давно. Не надо, Арджит’, не лезь в эту грязь. Достаточно того, что я обрёк тебя на смерть.

«Я лечу к тебе».

– Не смей! Я же тысячу раз повторил, чтобы ты не вмешивался!

И резкое молчание сродни пустоте. Итачи остановился в Промежутке и застрял там. Он ощущал эмоции дракона. Его верный бронзовый друг почти скулил от безысходности. Он не мог помочь, не мог изменить будущего и прошлого, не мог подобрать нужных слов утешения, хотя бы просто потому, что сейчас Итачи не способен им внять.

– Прости, малыш. Я не хотел причинять тебе боли, – повинился он. Плох тот всадник, у которого дракон несчастен. И несчастен не из-за тяжёлого ранения или проигрыша в брачном полёте, а именно из-за всадника.

Итачи вновь принялся казнить себя за неосмотрительность. Мог бы и закрыться от Арджит’а, как делал это раньше вполне успешно.

– Арджит’, – позвал в тишину леса Итачи, останавливаясь, – прости, Арджит’. Я слишком взвинчен, чтобы адекватно мыслить.

«Нам вдвоём было бы намного легче», – слабый отголосок смешанных чувств, одним из которых являлась неприкрытая горечь.

– Я ужасно по тебе соскучился. Но я не могу менять прошлого. Они не видели драконов. Они только на границе их создания. Через два оборота им понадобится вся смекалка для борьбы с Нитями. Кто-нибудь обязательно вспомнит, как отважно воюют с ними файры.

«Можно, я прилечу к тебе?» – робко спросил Арджит’.

– Я не знаю… не знаю, где нахожусь, – Итачи осмотрелся по сторонам. Далеко же забрался. Вокруг валежник и выворотни. Из Посёлка он мчался на максимальной скорости на восток. Положение подтверждало солнце, пробивающееся сквозь сцепленные над головой ветви. Должно быть, проник на необитаемые территории. Вряд ли перинитам нужны все лесные массивы. По предварительным данным численность населения столь ничтожна, что угроза надвигающейся Алой Звезды могла нанести непоправимый урон не только стадам и полям. Возможно, из-за этого общество лишилось необходимых специалистов, а вместе с ними и знаний. И тогда уровень развития медленно пополз вниз. Сменилось несколько поколений – и пожалуйста, средневековье.

«Я не вижу ориентиров», – признался печальный Арджит’.

– Не надо, малыш, – апатия дракона сводила Итачи с ума. Он отказался от внутреннего конфликта ради успокоения соратника. Посылал эмоцию за эмоцией, разбивал оцепенение расстроенного бронзового. Крылатый не виноват. Никто не виноват, только сам Итачи. Никто не требовал, не выдвигал ультиматумов. К нему просто обратились, а решение принимал он сам. Уже тогда, в самом начале, Итачи знал о положении вещей в Конохе. И не воспринял уничтожение клана как нечто противоестественное. Во все времена высшим благом считалось уничтожение агрессора. Это венный закон. От него никуда не деться.

«Опять ты думаешь о прошлом, – Арджит’ снова смягчил остроту углов, – твоя семья виновата, а не ты. Если бы замыслили переворот другие, ты бы не мучился».

– Верно. Но то другие. А тут родная кровь, – Итачи продолжал бесцельно стоять, рассматривая раскрытые ладони, словно на них до сих пор сохранилась упомянутая кровь.

Возвращаться назад не хотелось. Снова держать ответ перед Д’митом, взявшим на себя обязанность опекать лидера. Раздражало. Любая помощь в простом деле или сочувствие вызывало ощущение собственной ущербности. А разве не так на самом деле? Итачи закрыл глаза, сосредотачиваясь. В ближайшее время всё решится. Как только подтвердится диагноз. Тогда и прозвучит окончательный смертный приговор, пресекающий дальнейшие апелляции. Лучше уж так, знать наверняка и не мучиться напрасными надеждами.

«Т’чи…» – позвал Арджит’, поторапливая с решением.

– Я в порядке. Дай только успокоиться. Пусть Ранит’ передаст Д’миту, что я в порядке. Я скоро вернусь.

Снова деревья мелькали по сторонам, снова из-под ног вылетали размашистые толстые ветви. Итачи не повернул назад, продолжил начатый путь. Всё ещё не знал, как себя повести. Арджит’ больше не беспокоил всадника, смирился с его правом самостоятельно разобраться в ситуации. Шиноби не нужна помощь для смехотворной причины справиться с бунтом собственной психики.

Просвет прыгнул из густого скопления растительности. Могучие кроны просто расступились, открывая маленькую песчаную лагуну на берегу реки. А вот это уже показатель. Вдоль водоёма обязательно селились люди. Итачи машинально посмотрел в обе стороны. Но даже если бы и намечалась вдалеке деревенька, он не заметил бы её в силу плохого зрения. Чёткость картинки несколько восстановилась после напряжённых дней и межвременного полёта через Промежуток. Возможно, станет ещё чуточку лучше. Всё можно узнать очертания предмета на расстоянии двух-трёх десятков шагов.

Шевеление в стороне привлекло внимание Итачи. Следом сверху раздалось хлопанье крыльев. Арджит’ взял инициативу на себя и всё-таки прилетел. Готовый опять высказать дракону из-за его неосторожности, Итачи поднял голову. Вместо дракона над головой кружила стая хищных цеппи. Обычно они не собираются вместе. Слишком глупы для коллективной охоты. Тогда что же привело их сюда?

С возрастающим интересом Итачи всмотрелся в ту часть лагуны, где почудилось движение. Там кто-то живой. Ранен или детёныш. Вот оно что. Падальщики почуяли запах лёгкой добычи. Подбить бы одного хищника, того, что пожирнее, да куда тащить? Двумя быстрыми прыжками Итачи очутился перед несчастной добычей. Вверху мелькнуло золото. Королева! А внизу копошились в осколках яиц маленькие файры. Золотая в пикирующем полёте едва не коснулась макушки Итачи. Он вовремя успел пригнуться. Разъярённая самка защищала кладку, а пара бронзовых то и дело появлялась из Промежутка, чтобы кинуть малышам что-нибудь съедобное.

Вскоре королева отчасти угомонилась. Треснуло самое крупное яйцо, вмиг разлетаясь вдребезги. Влажное золотое тельце закопошилось в осколках и песке, поднимая целую тучу сухих брызг. Итачи продолжал заворожено наблюдать за чудом Рождения. Кажется, его сочли не опасным, потому что мать семейства прекратила атаковать, а только громко бранилась и поливала пришельца злобным взглядом. Одна рыбина упала под ноги Итачи. Рефлекторно он чуть не отпрыгнул назад. И в этот же миг малышка-золотая выкарабкалась из общей кучи, ткнулась носом в песок, а следующим шагом накинулась на добычу, терзая холодное тело и заглатывая большими кусками. Она балансировала крыльями, одновременно прикрывая пищу от остальных. Минуты не прошло, как маленькая самочка не оставила даже костей. И подняла голову. Посмотрела так, как впервые Арджит’ на площадке Рождений.

Сигнал. Итачи резко отпрянул, мысленно ругая себя на чём свет стоит. Взрослая королева не обращала внимания на разлетевшихся птенцов. Она охраняла ещё не вылупившиеся яйца. Итачи отступал до тех пор, пока его спина не упёрлась в широкий ствол дерева. И тогда малышка взлетела. Любопытная, с раздутым животиком, еле маша крылышками от тяжести, она замерла перед глазами невольного свидетеля. Он принял решение ещё до того, как увидел Рождение. Хватит. Больше никакой ответственности. Он не имеет права связывать свою жизнь ни с кем, кто рискует последовать за ним.

«Уходи», – мысленно воззвал Итачи, отвернулся в сторону и крепко зажмурил глаза. Цеппи в вышине продолжали кружить. Испугались человека? Наверно, стрелянные воробьи. Сталкивались с людскими методами обороны.

Вопросительное чириканье возле уха не разжалобило его. Частые взмахи крылышками становились неровными. Она посчитала, будто рыбину подсунул он. Но даже если бы цеппи атаковали, Итачи не стал бы спасать файров, рискуя запечатлить. Возможно, отогнал бы, закидал камнями, отпугнул бы громкими криками. Только без обязательств перед другой жизнью.

Над лагуной снова раздались посторонние звуки. Громадные крылья. Это не мог быть никто, кроме дракона.

– Арджит’! – вскричал Итачи, разлепляя веки. Золотая молния шарахнулась в сторону от громадной тени. Бронзовый шёл на посадку, уже вытягивал лапы, когда всадник взмолился:

– Арджит’, прогони её!

«Она чувствует в тебе защиту».

– Всё равно. Прогони её.

«Она тоже могла бы стать твоими глазами».

– До тех пор, пока не пришлось бы расставаться с жизнью вместе со мной? Нет, я не настолько эгоистичен, чтобы попользоваться живой тварью и обречь её на смерть. Просто убери её. Пусть она уйдёт.

Малышка попыталась вцепиться в рукав и заглянуть в глаза Итачи, но в ужасе отлетела в сторону и скрылась в Промежутке. Теперь можно вздохнуть спокойно. От волнения даже дыхание участилось. Итачи медленно опустился на песок, граничащий с лесной порослью.

– Спасибо, Арджит’. Мне только ты нужен.

«А мне – ты», – дракон приблизился, ткнул кончиком морды во всадника да так и замер. Только спустя несколько бесконечных секунд Итачи обхватил его морду, наслаждаясь спокойствием и близостью. Возможно, это их последние счастливые дни.

Под покровом ночи на отдалённом участке пастбища, над самой землёй, возникло непроницаемое чёрное пятно. Только два зелёных глаза слабо светились в непроглядной тьме. Над Посёлком сгущались тучи, жители давно сидела дома, многие уже спали. В блеске первой молнии Д’мит увидел очертания дракона, складывающего крылья за спиной.

– Т’чи, ты с ума сошёл! – с нескрываемым облегчением, постепенно отпускающей паникой и упрёком воскликнул встречающий.

– Надеюсь, ты тут не поднял людей с факелами на поиски? – Итачи очутился рядом. Арджит’ игриво подтолкнул его в спину.

– Был готов к этому, – Д’мит тщательно рассматривал спутника, выискивая любые намёки на тревожные признаки.

– Оставим, – отмахнулся Итачи, – я тебя бросил. Наверно, должен извиниться. Ты подыскал домик, в котором нас могут принять на несколько дней?

– Подыскал, – буркнул Д’мит, – это нечестно. Я тоже соскучился по Ранит’у. Мог бы меня взять с собой.

– В другой раз обязательно. Ранит’ отлично выглядит. Горячий воздух и обильные купания идут ему только на пользу.

– И ты снова нарушил одно из главных правил всадника. Нельзя выходить из Промежутка над самой землёй, – только ради разговора продолжал собеседник.

– В следующий раз буду осторожнее.

Итачи первым направился к Посёлку, когда так же тихо Арджит’ исчез.

– Цветок Ветра разыскивала тебя, – догнал Д’мит, – они с Китти Пинг, вроде бы, что-то нашли.

– Причину? – остановился Итачи.

– Не знаю. Она столько всего наговорила, но я не понял и половины.

– А настроение? – силясь ухватить хоть намёк на разгадку, поинтересовался Итачи. До завтра слишком долго, а нестись в лабораторию ночью нет смысла. Людям нужен отдых.

– Она волновалась. И хмурилась. Т’чи, скажи, что у тебя есть шанс!

– Я не знаю, – покачал он головой. Хмурилась? Недобрый знак. Хотя эта девушка точно так же выглядела, когда помогала бабушке. Волновалась? Это уже похоже на некие новости.

– Но если бы всё было слишком плохо, они не стали бы меня обманывать? – настаивал Д’мит.

– Ты можешь вспомнить, что именно она говорила тебе?

– Она упоминала какой-то прибор. И всё повторяла, что это невозможно. Какие-то непонятные слова, а про шансы – ничего. Абсолютно.

– Секвенатор? – уточнил Итачи.

– Да! Он самый. Он что-то показал, какие-то изменения. Цветок Ветра назвала их… длинное слово. О скорлупа и осколки! Я забыл! – спутник схватился за голову. Это важно для лидера, а он ухитрился забыть! Мог бы попросить листок, чтобы записать.

– Мутирование, – терпеливо подсказал Итачи.

– Откуда ты знаешь? – живо исцелился от терзаний собеседник.

– Неважно. Этого я и опасался.

Дальше они шли молча. Слишком мрачно прозвучал голос командира, чтобы и дальше сомневаться в его перспективах на выздоровление.

Значит, причина на генном уровне. Это уже не предположения – это факт. И завтра Китти озвучит окончательный приговор. Стоит ли идти на последнее заседание суда? Едва услышит подтверждение, придётся озвучить его Арджит’у. Бедняга, ему столько пришлось вытерпеть. Он начал рассчитывать на благополучный исход, таким радостным сегодня выглядел. А тут настоящий удар. Сколько способна выдержать психика дракона?

– Т’чи, – догнал Д’мит, – скажи мне. Открыто.

– В моём теле происходят необратимые изменения, – выдал лидер сухо.

– Какие изменения?

– Те, которые никто не в силах вылечить. И уж тем более обратить вспять.

– Опухоль? – уточнил Д’мит, – но наши целители достаточно хоро…

– Я не говорил об опухоли, – прервал Итачи, снова начиная погружаться в тупое оцепенение, – изменения происходят, а организм не может под них подстроиться. Он не умеет бороться. В конечном итоге он проиграет эту войну.

– Ты говоришь, как будто тебя всё это не касается! – накинулся спутник, цапнул Итачи за одежду сзади и вынудил повернуться. – Если он ведёт войну, то у него есть силы и реальные возможности!

– Д’мит, – Итачи оставался спокойным, – он уже семь полных оборотов ведёт эту войну. И он терпит поражение, сдаётся. А сейчас уже готов капитулировать. Вот и вся правда.

– Ты не можешь всерьёз это говорить! – казалось, Д’мит не знает, как реагировать.

– Арджит’ принял это. Прими и ты.

И тьма ночи поглотила уходящего Итачи целиком. Усиливающийся ветер и редкие молнии не могли развеять повисшей в воздухе обречённости и неверия. Мир, разбивающийся о прибрежные скалы. Тучи Нитей, когда вокруг нет ни одного дракона. Д’мит крепко сжал кулаки и помахал головой:

– Неправда. Не зря же мы прошли сквозь время. Т’чи ошибается. Он устал, поэтому не хочет думать.

«Арджит’ говорит, он думает так уже очень давно», – растоптал последние сомнения Ранит’, осторожно прикоснувшийся к сознанию своего всадника.

В лаборатории находились двое: юноша и девушка. Итачи с ними сталкивался мимолётом. Дальше стандартного «здравствуйте» не заходило. Наверно, они работали над другим проектом. Вообще, создавалось впечатление, будто Китти Пинг рассматривает проблему Итачи в одиночку. Это могло означать в одинаковой мере незнание остальным персоналом генетики или стремлением поскорее разобраться, а потом довести до сведения последователей всё сразу: и причины, и следствия.