Текст книги "Возрождённое завтра (СИ)"
Автор книги: katsougi
Жанры:
Попаданцы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 77 (всего у книги 79 страниц)
С’тин знал, что его проверяют на уверенность, и не собирался тушеваться.
– Думаю, я смог бы. Если раненый собрат уйдёт в Промежуток, любой должен уметь взять крыло под контроль.
– О, теории Т’чи, – одобрительно покивал Ф’лар. – Далеко пойдёшь, если уже сейчас слушаешь умные суждения. Честно признаться, никто из нас не ожидал, что Т’чи оправдает все ожидания. И даже превзойдёт их.
– Но Т’чи ведь… – запнулся на миг, – прав?
Он всегда оказывался прав. И когда полез в штольни Крома, тоже был прав. Потому что его Арджит’ позвал на помощь целителей, которые и помогли спасённым из завалов горнякам. Сколько бы времени понадобилось, пока старшие распорядятся, пошлют драконов, а потом ещё ждать сбора целителей. Не могут же они прилететь с пустыми руками. И ещё Арджит’ привёл стража, с помощью которого удалось отыскать пропавших.
С’тин не мог остановиться. Он восхищался Т’чи так, что готов был захлебнуться в чувствах к нему. И понимал, что и половины бы того восхищения не испытывал, если бы не любил его. Тайно и тихо, но любил. Потому что у Т’чи было не только красивое тело, но и острый разум, и готовность действовать, и доброта. Особенно к драконам. Т’чи любил их так, как, наверное, С’тин любил его.
– Давай посмотрим, чего ты стоишь, – Ф’лар снова по-дружески похлопал С’тина по плечу. – Если кто и мастер вытаскивать скрытые способности всадников, то, определённо, Т’чи.
«Т’чи»?» – мысленно воскликнул он.
«Т’чи?» – вторила Карат’а. Они переглянулись.
– Хочешь стать первым пополнением крыла Т’чи? – спросил Ф’лар так же дружески.
– Да, мой господин, – С’тин вопил от радости, прыгал от счастья, но вслух произнёс только сдержанное «да, мой господин». Его распирало, он начал переминаться с ноги на ногу. И смотрел то на одного, то на другого.
– Завтра я с ним потолкую. Думаю, он не будет против, – Ф’лар наконец отпустил С’тина и отступил на шаг, говорил с наставником молодёжи.
– Т’чи способен обучить ещё партию новичков, – согласился собеседник.
Только Ф’лара что-то серьёзно беспокоило. И это что-то напрямую касалось Т’чи. Невольно С’тин сам встревожился, хотел спросить, здоров ли он. Откуда-то знал, что не здоров. И сетовал на невнимательность. Почему же не заметил сам?
«Карат’а, ты можешь спросить у Мнемент’а, Т’чи чем-нибудь болен?»
Она помолчала, переговаривалась с огромным собратом. Мнемент’, как и Ф’лар, был приветлив и добр. Не ворчал, как любила делать Рамот’а. Но она старшая королева и обязана сохранять величие.
– Думаю, тебе надо привыкнуть к переменам в жизни, – предводитель улыбался. – Ты же знаешь, что ребята Т’чи не бездельничают. Он их так вымуштровал, что до сих пор без потерь держатся в верхнем эшелоне.
– Да, я оправдаю ваши ожидания! – не выдержал С’тин и буквально раскланялся.
Оба старших всадника, смеясь, удалились. Наверно, обсуждали рвение молодых, ничего ещё не знающих о взрослой жизни. С’тину было всё равно. Он мял в руках щётку, изодрал руки в кровь, но не сводил с удаляющихся спин взгляда.
«Мнемент’ говорит, что Т’чи в последнее время сильно нездоровится, – вмешалась в его мысленный поток Карат’а. – Почему ты не попросил меня узнать у Арджит’а?»
– Потому что Арджит’ не расскажет. А Мнемент ’ не знает, что Т’чи предпочёл бы скрыть.
В последнее время Т’чи и правда болел. Но сколько времени? Семидневку, месяц? Полоборота? Внезапно стало страшно услышать правду. С’тин постарался отшвырнуть тревоги прочь, ибо никогда не решится спросить открыто. Ни у кого. Никогда. Он просто продолжит наблюдать за Т’чи и обязательно его подстрахует в случае опасности.
С’тин испытывал настоящую панику перед встречей с Т’чи. Напрямую впервые. Пара доброжелательных фраз при случайной встрече не в счёт. С’тин только и мог поздороваться и прокомментировать погоду, а потом подогнать к Падению. Т’чи всегда оставался одинаково приветливым. На любую интонацию собеседника он противопоставлял подходящую. На иронию такую же иронию. На сарказм, призванный уколоть побольнее, становился строгим и ужасающе спокойным, чем моментально вгонял собеседника в раскаяние. На шутку он сам мог сыронизировать, даже со взрослыми всадниками, даже с Ф’ларом и Лесой. Он не стеснялся мастера-арфиста, перед которым С’тин никогда, наверное, не осмелился бы вести себя так панибратски. Они шутили вместе и обсуждали кучу всяких вопросов. Т’чи стал одним из влиятельных людей в Вейре. Не настолько, как Ф’лар или Ф’нор, но его популярность росла даже за пределами.
А сегодня Т’чи сам подошёл. Перед самым Падением выкроил минутку, чтобы отловить С’тина среди суетящегося молодняка, которому ещё расти и расти до настоящих вылетов. С’тин готовился оставить позади детство и принять на себя всю ответственность взрослого.
Т’чи первым заметил нового подопечного и вытянул руку, полагая, что тот просто мимо проскочит, не заметив командира крыла. С’тин бы и проскочил, буркнув привычное «доброе утро», но Т’чи не удовлетворился сухим приветствием. Он коснулся руки С’тина и остановился в прикосновении. С’тин думал, он покраснеет от неловкости, хотел разом рассказать про встречу возле озера и заверить, что не просился в его крыло, Ф’лар так распорядился. Но он не сказал ничего, кроме ответного «доброе утро, мой господин».
Утро грозило стать не таким добрым, если много всадников и драконов получат серьёзные раны на вылете.
– Выходит, ты наша новая поддержка? – добродушный Т’чи.
С’тин смутился ещё больше. Карат’а урчала на скале. Только он её слышал и проклинал себя за то, что ведёт себя, как целомудренная девица. Наверно, даже девушки в холде так не боялись внимания человека, которому они приглянулись. А С’тин боялся. Из-за того, что Т’чи не принимает зелёных в качестве брачного партнёра для Арджит’а. Из-за того, что он любил Талину, которая была беременна ребёнком Т’чи. С’тин не посмеет разрушить такую идеальную пару. Даже случайная связь во время брачного полёта не будет означать абсолютно ничего. С’тин стыдился своего желания, приобретающего вид какой-то тягостной мании.
– Извини, Т’чи, – С’тин потупился. – Я всего лишь зелёный.
– А я наблюдал за тобой, – Т’чи отпустил его руку. – Давно заприметил. Ты не суетишься, как остальные. И не соревнуешься за количество сожжённых «Нитей». В тебе есть потенциал. И, возможно, ты смог бы взять под начало крыло.
– Зелёный?
– Разве цвет дракона – такой существенный критерий? – Т’чи был само очарование, такой серьёзный и внимательный. – Я считаю, что каждый всадник должен быть способен взять командование, если по каким-то причинам командир и его помощник выбыли из строя. Если у отряда не будет командира, он наделает много ошибок. И кто-нибудь обязан быстро сориентироваться и негласно взять эту роль на себя.
– Я ни разу не пробовал командовать, не считая пары раз на тренировках.
– Я видел, – кивнул Т’чи. – Наверно, Ф’лар хочет посмотреть, как я использую твои таланты. Он упоминал, что ты мог бы запечатлить бронзового.
Не мог, потому что бронзовые выбирают мальчиков, которые смотрят только на девушек.
– Я рад, что мои скромные заслуги привлекли внимание старших, – С’тин почтительно склонил голову.
– Не скромничай. Дружеские отношения в крыле – это половина успеха. Остальное – дело техники, – Т’чи снова тронул его за руку, теперь чуть выше. – Подожди несколько часов. Как только я вернусь с Падения и закончу с ранеными драконами, мы обязательно поговорим за чашей кла. Если Ф’лар доверил мне пополнение, то доволен моей работой. А я рад принять в отряд любого человека и дракона, которые хотят трудиться.
С’тин хотел. Он что угодно сделал бы, чтобы заслужить одобрение Т’чи.
– Я буду стараться, – он наконец выдавил из себя улыбку. – Моя Карат’а говорит, что для нас обоих огромная честь – сражаться в твоём крыле.
– Тогда… – Т’чи сделал паузу, – настраивайся на тренировки. Я должен найти тебе подходящее место в крыле до следующего Падения. Извини, не беру тебя сегодня, потому что ты не совсем знаком с нашей системой координат, и я не могу швырнуть в бой пару, которая ни разу не сражалась по-настоящему, хоть раз не отрепетировав это сражение.
С’тин был тепло принят самим Т’чи. Он готов был от радости скакать по кромке Вейра, но ограничился благодарностью за проявленное доверие. Он долго смотрел вслед Т’чи, пока тот не исчез из виду, а потом возобновил деятельность. Сегодня он всё ещё должен будет подвозить полные баки для огнемётов и мешки с огненным камнем. Если повезёт, он передаст мешок и Т’чи лично в руки. И они улыбнутся друг другу, как старые знакомые. Карат’а прикоснулась к его сознанию и продолжала урчать. Она чувствовала радость и облегчение всадника. И они оба были по-настоящему счастливы.
После Падения дно чаши снова покрылось ранеными драконами. Пострадавших всадников было не меньше, но они не так заметны. Тем более, перевязанных сразу уносили в пещеры, или они уходили сами. Со всех сторон слышались стоны и жалобные крики. Драконы переживали за всадников больше, чем за себя. А всадники не давались целителям, пока кто-нибудь не находился для их раненого зверя. Шуршание крыльев, ихор на песке, превращающийся в слякоть, звон огромной посуды, лязг металлическими тазиками, стук деревянных распорок для фиксирования порванных мембран и атмосфера бесконечной суеты.
С’тин тоже помогал. После Падения, на которое он обязан был вместе с остальными старшими учениками подвозить огненный камень и баки для огнемётов, все свободные руки направляли в помощь целителям или в нижние пещеры, мыть посуду и носить медикаменты. С’тина считали достаточно взрослым и крепким, чтобы он не упал от вида крови и страшных ран. Он поначалу побаивался, смотрел огромными глазами, то и дело слыша понукания и распоряжения. Теперь сам находил себе дело, видел, кому помочь, что принести…
Т’чи латал крыло коричневому дракону из крыла Т’геллана. Его команда опять вернулась без серьёзных ранений. Каждый всадник поднимется на следующее Падение. Т’чи знал какой-то особый секрет. И вскоре этот секрет предстояло узнать С’тину. Он ждал этого момента, как свежего глотка в самое пекло на Южном континенте.
Т’чи устал. Он неосмотрительно провёл рукой по лицу, стирая пот. Закатанный выше локтя рукав уже был пропитан ихором, а кожа и подавно сверкала на солнце маслом, холодильным бальзамом и кровью драконов. С’тин сходил в нижние пещеры, где заботливая Манора уже разлила по чашам кла. Уставшие всадники моментально опустошали тару, но её наполняли снова. Возле жаровен уже суетились женщины, торопясь накладывать в тарелки жаркое, густо сдобренное мясной подливкой, девочки резали фрукты, тоже не сидели без дела. С’тин взял одну чашу с кла и булочку с сочной ягодной глазурью, спешно выбрался на свет и поискал взглядом Т’чи, который ещё возился с крылом коричневого. Почти заканчивал. Ему помогал целитель. Они переговорили, прервавшись на несколько секундочек, при этом показывали на только что наложенные швы. Потом целитель кивнул и хлопнул Т’чи по плечу в знак одобрения. Т’чи на миг привалился к боку дракона, снова вытер пот грязной рукой. Его лицо было влажным от пота и ихора. Возможно, кое-где онемело от соприкосновения с холодилкой. С’тин молча сочувствовал. Он не смел просто подойти и предложить ему пойти в нижние пещеры и поесть. Он не мог назвать его в глаза беднягой и предложить помыть Арджит’а вместо него. Т’чи даже такой, измотанный и грязный, словно чистил стойла, выглядел привлекательно. С’тин с удовольствием бы сам проводил его в вейр, уложил на топчан и принялся бы стирать с его кожи грязь тряпицей, то и дело полоская её в тазике с тёплой водой. Он бы помог Т’чи расслабиться и, возможно, прилечь рядом, охранять его покой. Но у Т’чи была Талина.
– Твоё крыло снова не получило ни одной серьёзной раны, – начал с простого С’тин. Первое, что приходит в голову – это подчеркнуть заслуги.
– Они стараются, – устало, так же, как он и выглядел, ответил Т’чи, с какой-то тоской глядя на булочку и кла в руках С’тина. Невольно сглотнул. Наверно, в горле першит от чёрной пыли, в изобилии сыплющейся во время Падений с той же интенсивностью, что и Нити. С’тин положил булочку и кла на табурет и взял влажную тряпицу, которую носил на всякий случай. Пригодилась в самый важный момент. С’тин не осмелился прикоснуться к лицу Т’чи. Но взял тряпицей его руку и принялся натирать ладонь, потом пальцы, едва сдерживая дрожь. Не желая выглядеть странным, он принялся сбивчиво комментировать:
– Ты совсем замотался, если не поешь, упадёшь… то есть, не упадёшь, но плохо будет… немножко. А может, и много. Ты обязан остановиться на минутку.
– С’тин, – Т’чи поймал его руки.
С’тин замер, чуть не рванулся, но не сдвинулся с места, поднял взгляд и увидел его непроницаемые чёрные глаза. Слишком необычные для человека.
– Не суетись, С’тин, – Т’чи оставался спокойным. – Спасибо. Честно признаться, я просто с ног валюсь. Такое сложное крыло у Пашит’а, – он развернулся к дракону и погладил коричневый бок. Дракон благодарно заурчал в ответ, повернул голову и легонько ткнул Т’чи носом.
– Не за что, – Т’чи улыбнулся. С’тин, наверное, впервые видел его улыбку. – Больше не рвись впереди всех. Тесное скопление нужно встречать в строю… Хорошо, я обязательно перекушу…
– Ты… – С’тин во все глаза смотрел на Т’чи, – ты разговариваешь с чужими драконами?
– Они сами разговаривают со мной.
Из какофонии цветов и гама выметнулся бронзовый файр, заметался над головами стонущих животных и точнёхонько приземлился на плечо Т’чи, тут же с интересом покосившись в сторону крошечной трапезы.
– Ну нет, – С’тин на всякий случай встал рядом с табуреткой. – Это не для тебя.
Файр сердито чирикнул и отвернулся, показывая, что он вовсе и не хотел есть.
– Спасио, – Т’чи потянулся за кла. – Это ведь для меня?
– Я ведь должен заботиться о своём командире, – С’тин попытался отшутиться, но словно ком проглотил – так было неуютно.
– Поблажку хочешь заработать? – беззлобно осведомился Т’чи. Конечно же, шутя. Он со всем разговаривал вежливо и пытался подбодрить. Только облекал шутки в необычную форму. Порой сложно угадать, шутка ли это или правда.
– Я просто хочу летать в твоём крыле, – наконец сознался С’тин. – Оно лучшее.
– Мои ребята просто ещё не почувствовали стабильности, – пояснил Т’чи. – Она наш враг. Чтобы разбудить их, приходится постоянно менять стратегии. Ты тоже научишься, я уверен.
– Научусь, если ты будешь учить меня…
С кромки чаши счастливо заурчала Карат’а. Только С’тин её слышал и мысленно улыбнулся ей в ответ. Она чувствовала, как её всадник сломал ту непреодолимую стену, как сделал первый шаг. С’тин подал Т’чи, самолично завершившему вытирать руки, кла и булочку и получил шанс понаблюдать за ним. Т’чи наслаждался каждым глотком. Он оставался идеальным во всём. И в верности тоже. Едва Талина появилась в поле видимости, он словно забыл о собеседнике, шагнул к ней и поделился с таким трудом доставшейся булочкой. С’тин не захотел смотреть на них, просто развернулся и ушёл. У него ещё много работы, за которой можно забыть, что Т’чи принадлежит младшей госпоже, а не простому зелёному всаднику.
«Ты тоже можешь испытать его любовь, – вмешалась Карат’а, – если хочешь, я полечу только с Арджит’ом».
– Нет… – секунда боли от осознания истины. В очередной раз. – Нет, я не могу лишать тебя права выбора. Пусть твой кавалер будет самым быстрым и ловким.
«Но мне нравится Арджит’».
– Наверно, потому что мне нравится его всадник. А это значит, что я влияю и на твоё решение тоже.
«Арджит’ очень симпатичный и обходительный, – продолжила расписывать его прелести Карат’а. – Он сильный и ловкий. И мне нравится его стремление всегда и во всём быть первым».
– То есть, ты его тоже любишь?
«Он мне очень нравится», – повторила Карат’а и снова заурчала.
У драконов не было строгого понятия «люблю-не люблю». Они больше полагались на симпатию. Если нравится – люблю. С таким же успехом она могла сказать «я люблю мясо».
С’тин вздохнул. Она не стала бы повторять это так настойчиво, если бы действительно просто пошла за желанием всадника. Она говорила то, что чувствует сама. И она своим выбором заставила сердце С’тина затрепетать с новой силой. Он почти задохнулся от переизбытка эмоций, но вынужден был взять себя в руки. Он хотел обернуться и поискать Т’чи, но не сделал этого. Всё ещё не желал видеть рядом с ним кого-то ещё.
Карат’а проснулась с букетом неожиданных чувств. С’тин даже опешил, ибо они застали его врасплох. Он слышал, конечно, как бывает, когда драконы входят в брачную пору. Но не представлял до этого дня. Карат’а сразу взвилась в воздух и огласила Вейр громовым рёвом, подзадоривая самцов. Это не был брачный полёт, она даже не посмотрела на площадку кормлений, от чего С’тин вздохнул с облегчением. Но одно он понял сразу: у неё начался цикл. Значит, скоро она взлетит, как бы ни хотелось отодвинуть этот срок. Не хотелось даже не из-за того, что С’тин боялся. Нет, он давно не боялся делить одно чувство с другим человеком. Но он хотел видеть Т’чи рядом с собой, когда это произойдёт. Он мог бы увидеть его, если бы Арджит’ погнался за Карат’ой. Только вряд ли погонится.
Она облетела Вейр по кромке и приземлилась к греющемуся на солнце Арджит’у, заворковала, отчётливо показывая всаднику, как она счастлива. Её голова коснулась плеча бронзового. Он только благосклонно погудел в ответ. Ничего не имел против. Более того, С’тину показалось, что он заинтересовался зелёной самочкой.
Потом Карат’а позвала всадника наружу, сказала, что Т’чи собирает крыло для тренировки. С’тин невольно решил никому не говорить о состоянии своего дракона. Пускай она остаётся в тени, избежит насмешек и многозначительных взглядов, которыми награждали зелёных всадников синие, коричневые и даже бронзовые. Все любили игры драконов. И, разумеется, никто не смотрел косо, даже Т’чи, который предпочитал держаться от зелёных подальше. Но С’тину претила сама мысль, что на него начнут смотреть с вожделением, оценивая его тело, ведя пустые разговоры, чтобы заслужить расположение. Нередко однополые пары закреплялись на всю жизнь. У партнёров были свои семьи на стороне, дети, но любили они того, с кем жили в одном вейре. Женщины понимали их чувства и не пытались возмущаться и ограничивать. Порой им было достаточно, только чтобы муж прилетал домой и радовал детишек. Женская любовь выглядела более спокойной и покладистой. Женщины казались крепче мужчин, потому что терпели всё это, не затрагивая в разговорах. С’тин тоже нашёл себе девушку, наведывался к ней, ибо считал, что дети – это одно из главных фактов в жизни. Детей должно быть много, чтобы новое поколение смогло обрабатывать земли и защищать Перн от прожорливых Нитей. И дети часто становились общим достоянием, особенно в Вейрах. С’тин тоже рассчитывал унести в Бенден одного из своих мальчишек, чтобы он получил шанс запечатлить дракона, когда подрастёт. Однако, пока думать об этом было рано, потому что пока у С’тина не было детей, но девушка, которую он облюбовал, была абсолютно не против. Такая же молоденькая, как он сам, неопытная и видящая мир только поверхностно. С’тину только предстояло рассмотреть его поглубже. Вылеты на Падения укрепляли дух всадников и заставляли взрослеть быстрее сверстников-холдеров. А летать под началом Т’чи – лучший способ повзрослеть, какой только знал С’тин.
Он быстро собрался, успел хлебнуть кла, оставшегося со вчерашнего вечера. Он был уже холодный и не вызвал никакого удовольствия, но на пустой желудок лететь совершенно не хотелось. С’тин уже понимал, каково это – держаться на шее дракона, то и дело уходя в Промежуток и рискуя попасть под удар. Его тренировки в составе крыла учеников становились дольше и труднее с каждым днём. Он только иногда посматривал совсем на новичков, вспоминая свои первые разы и самые глупые ошибки.
Карат’а прилетела за ним, чтобы отнести на облюбованное Т’чи плато. Т’чи часто менял место и характер тренировок. С’тин следил за ним и постепенно вникал в его задумки. И каждый раз восхищался. Интересно, что будет сегодня. С’тин ждал чего-нибудь из ряда вон выходящего, а командир устроил обычное «Падение», воспользовавшись помощью старших, которые кидали сверху на сражающихся драконов разрезанные канаты. С’тин даже разочаровался, но спорить не стал, спокойно выслушал распоряжения и втянулся в битву. Только потом, когда они уже налетали час и начала чувствоваться стабильность и толика усталости, Т’чи изменил правила игры. Он принялся отзывать всадников, в самые напряжённые моменты. Подставляя других под удары и создавая сложные ситуации. «Нити» сыпались то скопом в одном месте, то практически не падали. С’тин ожидал, что крыло растянется про коридору «Падения», но ребята Т’чи, несмотря на все «потери», держались обозначенных мест. С’тину предложили систему координат, к которой он никак не мог привыкнуть, постоянно путался, пока, наконец, не понял, что Т’чи упростил эту процедуру до максимума. Надо было просто разбить площадь «Падения» на квадраты. Обычные квадраты. И каждому из них дать название – буквы в алфавите. А на какие не хватало букв, назывались цифрами. Сперва это было непривычно, а потом картина сама собой встала перед глазами. В итоге, когда С’тин получил название квадрата, где немедленно требовалась его помощь, он безошибочно ринулся туда через Промежуток и едва не попал под клубок «Нитей» при выходе. Помощники, ответственные за «Падение», словно специально подготовились ко встрече новенького. С’тин не оплошал. Да и Карат’а не подвела, извернулась, минуя Промежуток, заложила вираж, одновременно поворачивая голову назад почти до боли, и полила скопление канатов огнём. Вмиг стало легче. С’тин даже дыхание задержал во время этого манёвра.
Т’чи давно не сражался с остальными, наблюдал со стороны, оценивал и явно руководил «Падением», передавая просьбы посыпать «Нитями» определённый участок. Даже показалось, что он специально преследует С’тина, чтобы проверить его уровень. Если это действительно так, не нужно его разочаровывать.
Потом Карат’а сообщила , что К’неш «ранен и ушёл в Вейр». Заместитель Т’чи отлетел в сторону и примостился на скалах, тоже принимаясь наблюдать. Потом драконы один за другим начали выходить из боя. Стало совсем тяжело. С’тин всё ждал, когда Арджит’ назовёт имя его дракона, но они оба оставались в строю, а «Падение» шло своим чередом, не меняя характера. Пришлось трудиться за троих. Он вспотел и мечтал только о передышке. Карат’а разогрелась и вовсе усталости не замечала, только стала не такой вёрткой, порой пропускала «Нити» так близко, что они почти касались её шкуры. Ей некогда было следить за всеми направлениями, она не получала ни секунды передышки, сосредоточенно жгла врага и периодически поворачивая голову за очередной порцией огненного камня.
В один прекрасный момент С’тин понял, что защита отчасти рассинхронизировалась. Слишком мало осталось драконов на обширном участке, а «раненые» всё продолжали выходить из боя. И вскоре не осталось никого, кто мог бы взять на себя командование. Из бронзовых только Ранит’. Все оставшиеся пытались следовать первоначальному приказу и держать строй, ни на миг не выходя из него ради геройского рывка. С’тину хотелось показать, что они с Карат’ой могут, вырваться на самый верх и прожечь внушительный коридор, но он помнил приказ командира. Наверно, Т’чи хотел проверить, на что способен его отряд, окажись он в такой ситуации. Именно так сражался первый раз Ф’лар, когда вылетел на первое в своей жизни Падение с неопытным Вейром.
– Карат’а, справа приближается облако Нитей, – с тревогой сообщил С’тин.
Она посмотрела, увидела и хотела ринуться туда, но их место было на данном квадрате. Т’чи молчал, не отдавал никаких приказов. Подтверждались догадки о наблюдении. С’тин даже не хотел смотреть, сколько «Нитей» они пропустили. Потом подсчитают «убытки холдов». Во время сражения отвлекаться нельзя, как бы ни хотелось заранее всё узнать.
– У Ранит’а мощное пламя, мощнее, чем у всех оставшихся, скажи ему, чтобы занял квадрат «С».
Карат’а помолчала. Крыло пришло в движение, меняя строй. Но небо всё ещё контролировалось сплошной сетью из драконов. Бронзовый успешно прожёг дыру в сплошном облаке «Нитей», оставляя за собой лишь рваные клочья, которые успешно подобрали другие драконы.
– Надо что-то менять, а то к концу «Падения» не останется ни одного живого дракона, – вслух подумал С’тин. – Карат’а, труби что берёшь командование.
Т’чи именно этого и хотел, чтобы каждый боец проявил себя. Возможно, сегодня день испытания для С’тина. Только для него, ибо крыло действовало слаженно и давно не вылетало на тренировочные сражения.
Драконы подобрались, снова почувствовав уверенное руководство. С’тин попытался представить себе весь фронт «Падения» и в меру скудных знаний распределил остатки драконов. Сильные летали наверху, те, кто послабее, подбирали за ними. Таким образом удалось немного уравновесить силы. Крыло пока держалось. Больше никто не выходил «раненым». Они держались до тех пор, пока усталость не навалилась всем весом, пока пот не начал разъедать глаза. С’тин мечтал о Промежутке, но если он не хотел потерять драгоценные секунды, надо было стараться избежать столкновений с «Нитями». Таким образом, они ловили больше переплетённых жгутов.
Потом Арджит’ протрубил отбой. Последние «Нити» сгорели над головами всадников, затем все драконы пошли на посадку в указанное командиром место.
С’тин устал настолько, что с ног валился. Он не сразу слез с Карат’ы, она сочувственно заворчала, сама крылья вниз свесила, бока ходуном ходили. С’тин буквально чувствовал её усталость, как свою. Переплетаясь вместе, обе усталости просто выбивали из реальности. Но они держались.
Т’чи вышел вперёд, привлекая внимание участников боя.
– Ну что ж, – начал он спокойно. – Действовали вы отлично, если хотели просто полетать. Но внизу не осталось ни одного живого участка земли.
Упрекнул. Да так, что в его голосе слышалось одобрение, а каждый воспринимал как выволочку.
– Т’чи, это несправедливо! – не выдержал один из коричневых, нервно мял руки одну в другой. – Ты не оставил нам шанса. Ты оставил слишком мало драконов на такой широкий фронт!
– Верно, – сразу же согласился Т’чи. – Выводы?
– Ты над нами издеваешься, – брякнул некто без капельки злости. Скорее, даже задорно.
В рядах раздался не вполне уверенный смех.
– Если только немножко, – не стал отрицать Т’чи. – Действительно, я сделал всё, чтобы исключить малейший шанс на успешное отражение атаки. Но, кажется, кто-то из вас забыл, что тренировки мы проводим не ради соревнований друг с другом. Не ради гонками за отдельной Нитью. Мы ищем новые подходы к разным ситуациям. Какой опыт мы получили из сегодняшней?
С’тин понял и мгновенно восхитился дальновидностью командира. Карат’а, реагируя на эмоции всадника, вскинула голову и едва не затрубила. С’тин успел остановить её.
Т’чи заставил каждого из оставшихся проявить себя. Каждого, кто не пытался брать на себя командование, ибо именно их он и оставил в строю. Только как среди них оказался Д’мит? Он же бронзовый! Но результата Т’чи добился – крыло до самого конца действовало слаженно и не пало духом.
– Да никто за «Нитями» и не гонялся, – ввернул кто-то.
– Если бы погнались, получили бы нагоняй, – сообщил командир. – Ладно, шутки в сторону. Д’мит, ты спал на ходу. Вместо того, чтобы действовать самому, ждал, пока кто-нибудь за тебя не решил, как действовать по ситуации. К’рин, придерживай дракона, когда он мчится в атаку. Честное слово, я боялся, что он врубится в клубок «Нитей», прежде чем спалит их. Безрассудная отвага хороша только на соревнованиях. В бою она – залог тяжёлых ранений. Г’рат, ты же показал способность к командованию, почему столько медлил? Или, считаешь, что без приказа вообще ничего нельзя делать? Ты же сам отлично видел, что все командиры вышли из строя…
– Ты первый, кстати, – перебил К’неш, стоя рядом и улыбаясь. Настроение было безоблачным, хотя сейчас Т’чи выглядел строгим наставником.
– Да, мы с Арджит’ом выбыли первыми. Мне просто лень было мотаться из стороны в сторону, – подтвердил Т’чи. Арджит’ весело загудел и ткнул всаднику носом в плечо. – С’тин…
Едва С’тин услышал своё имя из уст командира, вздрогнул. Словно проснулся и внимательно уставился в лицо Т’чи. Ждал чего-нибудь особенного, а получил то же, что и остальные провинившиеся.
– С’тин, – повторил Т’чи, – если ты мог раньше взять командование на себя, почему не сделал этого?
– Я не подумал сразу и, к тому же… – запнулся на миг, – опасался задеть чувства остальных. Я же всего лишь зелёный.
– Оригинальное оправдание, – Т’чи источал лёд, что лежит за хребтом Крома. – То есть, ты просто ждал, пока за тебя подумают другие?
– Нет, я…
– Нити не думают, С’тин. Если ты будешь бояться осуждения товарищей по крылу и посчитаешь свою неопытность высшим приоритетом в принятии решений, холдеры обречены. Я уже столько раз повторял и повторю снова, – он утратил внимание к С’тину, от чего тот свободнее вздохнул. – Если вы можете вести людей за собой, ведите. Если вы видите, как Нити падают и ничего не делаете, вы становитесь их союзником. Да, не спорю, не каждому может понравится, что какой-то зелёный… – многозначительный взгляд на С’тина. Карат’а даже голову пристыжено пригнула, – вдруг взялся командовать во время боя. Но!… остальные всегда подчиняются, если у них нет решения лучше. Запомните это. Лучше поспорить в Вейре после атаки, чем позволить себе выпасть в апатию во время Падения. И мне казалось, что среди нас нет склонности к расизму. Нет тех, кто бы ставил другого всадника, независимо от его цвета, ниже на ступень. Если таки есть, скажите прямо. Я даже не против, если вы попозже подойдёте ко мне побеседовать, один на один. И обещаю, что не буду никого осуждать, а просто попытаюсь изменить ошибочное мнение.
На одном дыхании. С’тин тоже слушал Т’чи на одном дыхании. Уверенная речь, словно отработанная. Т’чи вообще всё делал по-особенному. Он даже любил по-особенному, не проявляя своих чувств. Карат’а заинтересованно посмотрела на гордо вздёрнувшего голову к небу Арджит’а. Бронзового распирало от гордости.
– С’тин, – наконец, Т’чи вернулся к нему, заставляя вздрогнуть и тут же смутиться. С’тин только надеялся, что лицо его не залило краской.
– Да, Т’чи?
– Если бы ты запечатлил бронзового, был бы смелее?
– Но ко мне подошла Карат’а, Т’чи. Бронзовые даже не смотрели в мою сторону. Это тебя Арджит’ выбрал, находясь ещё в яйце.
И тишина. С’тин заволновался, что сказал что-то лишнее. Хотел извиниться, но снова услышал смешок со стороны. К’неш, укрепивший положение заместителя, посмотрел на Т’чи и прокомментировал