Текст книги "Возрождённое завтра (СИ)"

Автор книги: katsougi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 79 страниц)

В итоге он вырвался в разведывательный отряд. Погода осчастливила ветром. Не такой сильный, чтобы представлять серьёзную опасность для всадников, но достаточный для повышения бдительности. Мысленно во время полёта над Битрой Итачи прикидывал, сколько драконов сегодня придётся лечить, сверял созданные им самим статистики. Завтра снова ждало Падение. И послезавтра тоже. Потом день перерыва. В этот промежуток Итачи надеялся позаимствовать у Вансора его карты, чтобы самому скопировать, раз очередь никак не дойдёт.

Горизонт всё ещё оставался чистым, солнце ослепительно било в глаза, небо почти безоблачное, хотя при таком ветре к вечеру может нагнать тучи. Громадные угодья холда внизу уже не изобиловали пасущимися стадами, дороги пустовали, не бегали люди во дворе. Все готовы. Теперь металлические двери откроются только по окончании Падения, когда наружу вырвутся отряды огнемётчиков с целью сжечь пропущенные Нити.

Порыв ветра дунул в лицо. Итачи зажмурился.

– Хорошо, – произнёс он вслух. Лучше ветер и свежесть, чем жара, при которой становится лишь хуже.

«Я не хочу, чтобы ты сегодня летел на Падение», – Арджит’ расценил это как начало разговора.

– Я должен.

«Не должен. Ты сам взваливаешь на себя лишние заботы и объясняешь это всякими странными доводами».

– Мои доводы вовсе не странные, – воспротивился всадник натиску соратника, – в чём ты видишь странность? В том, что я не хочу балластом лежать в постели и страдать? При этом мучая Талину и всех своих друзей?

Стальное облако вот-вот появится. Бронзовый смотрел только в одну сторону. Чим порхал неподалёку и посылал непрерывную картинку происходящего хозяину.

«Ты никого не мучаешь. И я не понимаю, почему ты должен выдерживать всё на ногах. Твоя семья была слишком жестокой, если всегда заставляла работать».

Резкое суждение Арджит’а всколыхнуло в памяти кучу негативных чувств. Он хотел было уже отчитать друга, но передумал. Возможно, он и прав. Периниты не требовали от людей больше, чем они могли сделать, а в клане Учиха – постоянно.

– Не трогай, пожалуйста, мою прежнюю семью, ладно? – спокойно попросил Итачи, – теперь у меня другая семья и другая жизнь.

«Но ты всё ещё думаешь о них. Особенно о брате».

– Конечно, я о них думаю. Это называется «память».

«Ты стал думать о них чаще. И постоянно хочешь это скрыть от меня. Почему ты думаешь, когда я сплю? Я же не могу поддержать беседы».

– Потому что тебе нужно спать, а не волноваться по пустякам. Я не могу заставить себя не думать о них. Пожалуй, года через два пришло бы время проверить, насколько усовершенствовал Саске свои навыки, и положить конец всей этой неприятной истории.

Арджит’ ничего не ответил. Отлично понимал, каким образом Итачи рассчитывал положить этот конец.

– Чего примолк? – подбодрил Итачи, – я же не собираюсь жертвовать своей жизнью даже ради брата. Раньше, когда у меня не было тебя, я мог. А сейчас – нет.

«И ты не станешь драться с ним, если встретишься?»

– Я не собираюсь с ним ни встречаться, ни тем более драться. Откуда такие мрачные мысли?

«Ты скучаешь».

– В этом ты прав. Скорее бы увидеть Нити, а то состояние какое-то… размытое.

«Поэтому ты должен сегодня остаться в Вейре».

– А ты что будешь делать? Откажешься от боя?

«Я могу сам полететь».

– Ну нет. Рисковать тобой я не собираюсь. Только вместе.

«Почему ты не хочешь рисковать мной, тогда как рискуешь собой?»

– Я же сказал: мы рискуем вместе.

«Неправда. Раньше мы рисковали одинаково, а сегодня ты ещё слишком болен. Ты рискуешь вдвойне».

Выводы дракона заставили всадника почти закатить глаза. Ну как тут переспорить наивного младенца, упёртого в свою правоту?

– Арджит’, ты обижаешься, что ли?

«Нет».

– Тогда прекращай дискутировать. Какая разница, кто больше, кто меньше. Я должен – и этим всё сказано.

Небо приобрело иной оттенок. Свинцовая непроницаемая туча заволокла горизонт. Пока ещё слишком невыразительная. Наверно, Нити ещё не прошли верхние слои атмосферы. Итачи видел явление своими собственными глазами. Несмотря на нечёткость фокуса, он отлично ориентировался в оттенках. Туча похожа на грозовую и снеговую одновременно. Определённо, Нити.

«Возвращаемся?» – приступил к делу бронзовый.

– Да, надо поторопиться. У нас не больше получаса.

Дракон ушёл в Промежуток, а уже через несколько секунд парил над Бенден-Вейром. Его приветствовали трубными голосами восседающие на кромке чаши драконы. Остальные спешно затаривались мешками с огненным камнем и взлетали. Места на ровном бортике уже не оставалось, поэтому те, кто не уместился, просто кружили.

Ф’лар на спине Мнемент’а ожидал вестника. Чуть позже над Вейром появились остальные разведчики. Доклад о погоде и появившемся враге мгновенно стал общедоступным. Всадники храбрились, высказывали надежды. Всё же никакого мешающего дождя, бокового порывистого ветра и самого страшного противника – тумана. Хотя в небесах он редко сгущался.

По команде Ф’лара Вейр поднялся над котловиной, строясь в привычные отряды. Самый верхний – крыло Итачи. Сегодня на этом же уровне союзник – Ф’нор. Ф’лар поведёт оборону уровнем ниже, с крылом Т’геллана. А дальше молодые всадники, ещё не прошедшие достаточное количество боёв, чтобы доверить им несравненный риск. В самом низу тыл прикрывали три королевы. В утренних лучах блеснула золотая шкура Триат’ы. Об этом услужливо сообщил Арджит’, любуясь подругой.

По команде предводителя крылья ушли в Промежуток. Вот тут, сживаясь с безвоздушной непроницаемой пустотой, Итачи почувствовал первые тревожные признаки. Видимо, на них и хотел указать Арджит’ крайней настойчивостью ещё там, над Битрой, во время патрулирования. Видел больше и глубже. Оно и понятно, драконы обладают телепатическими способностями. Что им стоит просканировать организм?

Тупая пульсация зарождалась в висках. Медленно, неотвратимо, она усиливалась, отдаваясь во всём теле. Слишком рано, без перерыва после решительных действий. Более того, после использования мангеке шарингана. Впервые Итачи начал опасаться за своё командование. При таком остро отвлекающем негативе недолго наделать кучу ошибок.

Потом Арджит’ вынес его из Промежутка в чистое, залитое солнечным светом небо. От ворвавшегося в лёгкие вместе с ветром свежего прохладного воздуха сдавило дыхание. Мгновенная одышка. И снова пришлось поймать себя на том, что этого никогда раньше не было. Похоже, организм сдаёт быстрее, чем рассчитывалось. Преступно было ошибиться в расчётах. Как Итачи мог допустить возмутительную погрешность? Или причина в другом? В чём тогда? В чём?!

Арджит’ тревожно затрубил.

– Я в порядке, мой боевой скакун, – погладил его бронзовую шкуру всадник, – в порядке.

Потом всё встало на свои места. Любой всадник уверенно скажет, что Промежуток усугубляет все болезни. Значит, это и есть катализатор. Промежуток помогает сгореть быстрее, содействует любой болезни. А без него не обойтись. Невозможно летать на драконе и не уметь перемещаться в пространстве. Нельзя останавливаться. Тогда всадник уподобится ленивой растолстевшей Йоре, запустившей единственную королеву на Перне. Лучше погибнуть, борясь за великую цель.

«Мы выдержим эту атаку», – упрямо заявил Арджит’, проникся целеустремлённостью партнёра. И ни словом не заикнулся о глодавших его сомнениях.

Неизбежность приближается, часы тикают, медленно отсчитывают отпущенные минуты…

«Нити!» – вскричал бронзовый, вырываясь вперёд.

«Надо разделить территорию на сектора», – подумалось Итачи, но он опоздал с планировкой, ибо к горлу подкатил ком. Сдерживась изо всех сил, он провёл по губам ладонью, посмотрел. Снова отвлёкся от внешнего врага. Алый развод. Становилось труднее дышать, першило в горле, сдавливало лёгкие, вместе с кровью подступала тошнота. Мечта избавиться от неё столь далека, сколь недоступна в небе.

Драконы выдохнули первые языки пламени, сожгли первую полосу Нитей. Горячие пары фосфина и чёрная пыль забили дыхательные пути. Невозможность выдохнуть без визуальных эффектов ставила на второй план остальные проблемы.

Нельзя сейчас отрешаться. Нельзя. Придётся как-то справляться с недомоганием.

«Т’чи, дыши!» – Арджит’ прекратил огонь. Чим на плече испуганно закричал, взмахнул крыльями. Одно из них заехало Итачи по уху.

«Дышу, Арджит’, дышу…»

«Нет! Ты не дышишь!» – паника.

Слабая попытка втянуть воздух обернулась попаданием в дыхательное горло крови. Боль и тьма перед глазами. Слишком мерзко, чтобы вообще на что-нибудь реагировать.

Файр засигнализировал отчётливее, не забывая о своих обязанностях. Арджит’ выхватил посылаемую им картинку и уничтожил Нить перед носом.

«Они спрашивают, какая схема действий», – дракон попутно показал всадников крыла Итачи.

– Я не… – кашель всё же частично освободил горло. Мельтешение чёрных и жёлтых мушек перед глазами чуточку ослабло. Глубоким вдохом вместе с воздухом внутрь попала кровь. С этой минуты Итачи понял: не сможет.

– Передай К’нешу… – хрипло и обрывисто, – пусть берёт командование.

Арджит’ выдержал паузу, в течение которой направил столб пламени на скопление Нитей. Снова Чим указал на серебристый жгут над головой хозяина. Бронзовый нырнул ниже и расчистил пространство. Только тогда файр утихомирился.

«Он спрашивает, почему», – передал ответ Арджит’. Однако отряд сгруппировался. Это означало получение чёткого приказа.

Бронзовый К’неша шёл на сближение. Видимо, Арджит’ настолько расплывчато объяснил, что заместитель сам вознамерился удостовериться.

– Не показывай ему, – предупредил Итачи, давясь тошнотой и мокрым кашлем. Лётная куртка окрасилась алым, на шкуру зверя попало несколько капель. Теперь, когда можно дышать, ибо скрывать уже поздно, снова ведущая роль передавалась сильнейшему спазму. Хотелось согнуться пополам и лечь. Но нельзя. Падение только началось. Как Итачи будет выглядеть, если сейчас дезертирует?

Арджит’ не пытался убеждать, просто передавал просительные эмоции. Призывал вернуться в Вейр, где ему окажет помощь целитель. Да и некогда ему было болтать. Нити посыпались гуще. Только выработанные рефлексы удерживали крылатого на поле боя, не позволяли самовольно унести всадника домой.

К’неш подлетел опасно близко. Арджит’ будто невзначай накренился, описал полукруг, гонясь за Нитью. Таким образом Итачи оказался прикрытым от свидетеля его громадным телом. Опять затараторил файр на плече. Арджит’ не успевал сманеврировать. Дракон К’неша раскрыл пасть, намереваясь уничтожить летящую на Итачи смерть.

Промежуток поглотил мир вокруг. Снова пробирающий до костей холод, на сей раз сопровождаемый дрожью. Арджит’ вышел в нормальное пространство и моментально снова скрылся. Едва не попали под раздачу. Клубок почти опустился на плечи дракона, заодно захватывая голову и спину всадника. Нервно сглотнув, Итачи невольно припомнил время, проведённое по ту сторону реальности. Сколько ночей после этого он провёл в неопределённых размышлениях. Никак не мог вспомнить, а потом поверить, что Саске всё же жив.

Солнце снова заиграло на бронзовой шкуре. Рывок вбок окончательно выбил Итачи из колеи. Он никак не мог сориентироваться, поймать равновесие. Казалось, держался лишь за счёт ремней. Опасно. Что если один из них лопнет?

– Ровнее, Арджит’, – наконец взмолился он, – спускайся, дай мне передышку.

Дальше так продолжаться не могло. Необходимо срочно решать проблему с приступом. Выплёскивалась ли ещё кровь наружу, Итачи не знал, нечем обтереться. Да и некогда. Сейчас всё внимание и силы он бросил на борьбу с болью. Унять, притерпеться, научиться игнорировать. Больше не получается. И все движения словно замедлились, притупилась реакция. За всем этим Итачи совершенно выпустил из поля зрения происходящее. Зато его оба крылатых друга уверенно действовали в паре.

К’неш отказался преследовать лидера на нижних уровнях. Арджит’ с кем-то то и дело переговаривался. Наверно, заместитель выяснял настоящее положение вещей. Сознания коснулся кто-то посторонний. Итачи не понял, не уловил оттенка личности. Но кто-то со стороны узнал, и совсем скоро ситуация разрешится сама собой.

Не получается… Под двойным натиском, зажатый меж двух фронтов Итачи просто сдавался. Сегодняшнему Падению придётся обойтись без него.

– Спускайся, Арджит’, – новая команда.

«Я и так уже низко. Мы должны опуститься ниже королевского крыла?»

– Да. Приземляйся. Я… – как произнести это вслух, если стыдно признаться самому себе? – Я не смогу… ты был прав, малыш… а я ошибся».

Полёт дракона выровнялся. Файр вспорхнул с плеча и закружил над медленно опускающимся большим собратом. Охранял, наблюдал за пространством. Больше Арджит’ сегодня не проглотит ни одного куска огненного камня. Остатки во втором желудке послужат защитой на случай пропущенных Нитей. Полное разочарование для некогда одного из сильнейших шиноби в клане. Это означало одно – его время вышло.

…Атака Нитей, как сон, так и не вышла из тени разума сегодня, будто вовсе её не было. Итачи осознавал это и переживал своё поражение. Не стал возмущаться, когда спустился Мнемент’, и Ф’лар приказал им обоим возвращаться в Бенден. Наверно, зрелище просто восхитительное – блистающая от крови кожаная куртка Итачи, разводы на подбородке и щеках, спутанные выбившиеся из-под шлема волосы…

Итачи усмехнулся. Падение… Это не было Падением Нитей. Не для него. Но то являлось его личным и окончательным падением. Пора складывать с себя обязанности командира крыла.

Любой объективно и логически размышляющий шиноби знает, когда нужно уступить дорогу другому. И дело вовсе не в чести имени, не в гордости, не в субординации. Просто однажды для этого приходит время. И тогда пытаешься за краткий миг наверстать упущенное: завершить все начатые дела, вернуть все долги, сказать всем то, что хотел, но не успел или не мог.

Придётся заново оценить свои силы и предел выдержки. Сейчас они в сумме не дотягивали до того показателя, коим обладал Итачи, когда только покинул Коноху.

…Он вернулся практически сразу же, вызывая интерес у высыпавших из пещер на рёв драконов людей. Даже не приблизился ко дну чаши. Арджит’ направился в свой вейр, где разрывался на части от желания и невозможности помочь спуститься. Далее ванна, переодевание, слабые потуги разбудить медицинское дзюцу. И всё в тумане. В итоге Итачи так и не добился улучшения. Заранее приготовленный отвар не подействовал…

Сейчас вокруг не было никого на расстонии нескольких миль. Молодых необученных всадников он просто-напросто прогнал, приказал оставить его в покое. А сам чувствовал отрешённость и жутчайшую апатию. Ледяные скалы, за которыми пряталось красное закатное солнце, безмолвными хребтами и пиками взрезали небо. Тимор – одна из лун Перна – уже просматривался бледным полумесяцем.

Закат стоял не только перед глазами. Вместе с раскалившимся солнцем погружалась в тень и душа Итачи. Смертельно устал. Мечта поскорее всё закончить. Уже не замечал немного утихомирившегося сжигающего пламени внутри. Точно так же, как Падение сегодня утром. Больно было от другого. Оцепение, зимняя спячка. Защитный механизм животных, способных переносить холода, чтобы очнуться в более благоприятных условиях.

Но для Итачи весна больше не наступит. Он должен был понести наказание за содеянное. Час расплаты близок. И чем отчётливее его видно, тем глубже проникал протест. Оставалось выполнить последний долг шиноби – встретить вечность, смело взирая ей в лицо.

…Переждать до конца приступа в уютной постели не удалось. Тут же посыпали посетители с вопросами. И каждый раз они сводились к одному единственному, очевидному. А что мог ответить Итачи? Признаться? Вызвать жалость? Даже сквозь пелену в разуме претила сама мысль об этом. Всё ещё слишком унизительно. Только бы не достигнуть того рубежа, когда станет всё равно. Когда сочувствующие взгляды перестанут обжигать и заставлять доказывать обратное. Тогда растает последний стимул двигаться вперёд.

Тогда Итачи не выдержал. Невзирая на протесты Арджит’а, влез ему на шею и велел унести в горы. Куда угодно, только бы подальше от Вейра. Крылатый друг долго уговаривал всадника образумиться. Так и не добившись, принялся умолять хотя бы надёжно пристегнуться. Сквозь не отпускающую муть Итачи сделал это. И снова отключился. Арджит’ не пользовался Промежутком, что позволило немного собраться с мыслями. Свежий воздух высокогорья немного ослабил гадкое чувство. И всё же оставалось главное, то, от чего уйти не получится. Ни одно известное дзюцу не поможет избавиться от пустоты впереди, и пустоты, что наполняла протестующее сердце…

Насмешкой судьбы отражалось во всех ракурсах это темнеющее солнце. А сейчас оно наполовину спряталось за пиками вершин.

Закат. Всему бывает конец. Каждый увидит последний миг жизни. Надо суметь преодолеть свой страх и встретить испытание достойно, не позволить ужасу овладеть собой.

Надежде тоже приходит конец. Она умирает последней, вслед за верой. А когда не остаётся будущего, не остаётся и надежды.

Ни ветерка. Погода полностью разделяла апатию всадника, одиноко стоящего на уступе скалы. Только бронзовый дракон восседал рядом, наполовину расправив такие хрупкие на вид крылья. Они оба молчали. К чему слова, если их связь намного глубже и информативнее.

Итачи не вернулся к окончанию Падения, чтобы лечить раненых драконов и людей, не позаботился о встрече с Талиной. Хотел увидеть её, заверить в его готовности отлежаться и продолжать привычные дела. Но мысли об окружающих товарищах, которые неминуемо начнут спрашивать, встреча с К’нешем, что наверняка заметил неладное, отчёт перед Ф’ларом насчёт вчерашнего – всё это являлось настолько мощным негативом, что Итачи просто остался в одиночестве вдали от обитаемых земель.

– Знаешь чего я боюсь больше всего? – обратился Итачи к Арджит’у, поднимая голову, чтобы встретиться со взглядом удивительных глаз партнёра.

«Ты не боишься», – слабая потуга подбодрить.

– Ты же прекрасно знаешь, что страх поселился во мне с недавних времён. Теперь, когда я признал это, мне стало легче объективно оценить ситуацию. Я справлюсь, Арджит’. Правда, справлюсь.

«Я знаю. Ты всегда справлялся. И сейчас тоже. Но ты на самом деле не боишься. Сейчас тебе плохо, и поэтому ты не хочешь бороться».

Выдержав несколько секунд полной тишины, Итачи продолжил прерванную мысль:

– Я боюсь однажды услышать от Талитана фразу: «Мне так жалко тебя, папа»…

«Он любит тебя».

– Да. Но это не повод играть с его детством. Я хочу, чтобы он вырос счастливым. Не как я… Чтобы он не сделал такого же выбора, если придётся принимать решение.

«Он будет счастлив, если ты объяснишь ему сам, а не исчезнешь внезапно».

Неожиданно рассудительная абстрактная мысль дракона. Итачи обязательно удивился бы, если б на это оставалась хоть капля энергии.

– Наверно… – только и вымолвил он почти шёпотом.

Побагровевшая к вечеру звезда Ракбат медленно убивала день, чтобы завтра дать жизнь новому. Глядя на закат, Итачи перебирал самые яркие моменты в прошлом. И это были не кровавые сцены в поместье Учиха, не мёртвые тела, не готовность к убийству. Это оказались те счастливые годы, что стали последним даром судьбы с того дня, как Итачи впервые вышел на площадку Рождений.

Только когдна сумерки совсем сгустились, Итачи вернулся в Вейр. Относительно пришёл в себя, заставил внутреннее «я» не реагировать на боль. Она слабеет, теперь можно и привыкнуть. Но оставалось одно незавершённое дело. Арджит’ прямиком направился в королевский вейр Рамот’ы. От души надеясь, что Лессы нет внутри, всадник спешился и двинулся во внутренние покои. Ф’лар там. Об этом сообщил его бронзовый. Доказательством служил расположившийся поперёк карниза Мнемент’. Старшей королевы внутри не обнаружилось. Отлично. Вероятно, и госпожа где-то там, внизу, распоряжается хозяйственной частью Вейра.

– Т’чи! – встретил гостя предводитель, поднимаясь ему навстречу. Оторвался от своего занятия, которое, несомненно, слишком важно, чтобы его откладывать. Молодой всадник оказался для вождя более ценным кадром.

– Как завершилась атака? – равнодушно поинтересовался явившийся.

– Отбита, – отмахнулся Ф’лар, – я беспокоился за тебя. Но Мнемент’ сказал, тебе не нужно было никого видеть.

– Поблагодари за меня Мнемент’а, – кивок, – я хотел подумать, собраться с мыслями, прийти к выводам…

– И каковы они?

– Ф’лар, я… – что мешает озвучить твёрдую истину без запинок? Всё ещё надеется на чудесное избавление? – Я не могу больше командовать крылом.

Предводитель промолчал. Стоял напротив и смотрел в чёрные глаза, подёрнутые дымкой муки. Настигло запоздавшее раскаяние. Знал бы, как паршиво Итачи, ни за что не послушал бы Мнемент’а, ринулся бы на поиски и силком приволок к мастеру-целителю в Форт-холд. А вместо помощи пропустил самый ответственный момент. И плохо подопечному было не только из-за приступа, но и из-за душевных терзаний.

И вдруг Итачи сделал то, чего никогда раньше не смел допускать. Он просто отвёл взгляд в сторону, скользнул им по стенам, совершенно не заинтересовавшись содержимым полок и гобелена, и устремил в пол, на мягкий коврик, по которому так тепло ходить босиком холодными зимними вечерами.

– Ты хочешь убедить меня в своей ненадёжнотси?

– Не совсем. Но ты же понял.

– Понял, – подтвердил предводитель и порадовался отсутствию супруги. Расскажет ей потом, когда свыкнется с мыслью и придёт к решению. – Ты весь день на ногах? Не поспал даже?

Поймав осуждение вкупе с таким ожидаемым нежелательным сочувствием, от которого внутри что-то оборвалось, Итачи снова взглянул на собеседника, сухо вымолвил:

– Нет.

– Тогда выслушай меня, Т’чи. Я долго размышлял над словами Талины. И знаешь, она права. Ты хочешь сложить с себя ответственность, но ведь только она и держит тебя на плаву.

– Если я не сделаю этого сейчас, то могу подвергнуть товарищей опасности.

– Не подвергнешь. Сегодня не подверг.

– Я замешкался. Мне просто повезло, что они такие сообразительные.

– И снова неправда. Ты воспитал их. Ты открыл им широкие горизонты. Ты сделал из них настоящих мужчин. Я жалею, что Ф’лессан не попал в твою группу. Но всё ещё впереди.

– Ошибаешься, – снова отрицание, – впереди осталось не так уж много. Именно поэтому я вынужден признать свою недееспособность.

Потерпел поражение в своих собственных глазах. Сердце Ф’лара сжалось в предчувствии. Неужели, так скоро? Но до сегодняшнего дня Т’чи всегда держался на высоте и выглядел уверенно, не чета утомлённому бледному подобию, что стояло перед глазами сейчас.

Предводитель не стал предлагать сесть. Не нужно задерживать гостя, пусть уходит, пусть провалится в Промежуток этот отчёт о стычке с Древними. Ни капли сердитости в отношении Т’чи не осталось. И нельзя ставить точку. Её могут расценить как согласие с приговором.

– Вынужден отказать тебе, Т’чи, – наконец объявил Ф’лар, надеясь увидеть на лице посетителя хоть мимолётную эмоцию. Напрасно. – Я не могу снять с тебя твоих обязанностей. Мне нужны верные люди. И ты входишь в их число. Особенно теперь, когда снова зашевелились Древние. Посуди сам, кого я поставлю вместо тебя? И твоя техника обучения молодых ещё очень пригодится.

– К’неш знает о ней предостаточно.

– Но К’неш – не ты. Ты показал ему основы и научил развивать мысль. Он не сможет применить те же методы.

Короткая пауза, наполненная той самой апатией, зародившейся днём. Итачи больше не верил, однако подтвердил получение приказа:

– Я согласен, Ф’лар. Но поступлю точно так же, если ситуация повторится, – мёртвый тон отчаявшегося героя.

– Никто и не требует от тебя прыгать через голову. Я в курсе и буду начеку. Сегодня я прощаю твою забывчивость, а завтра чтобы отчитался мне о своих стычках с Древними. Не могу же я позволить беспрепятственно разворачивать конфликты.

Итачи собрался было уйти, как вспомнил ещё один аспект, тщательно обдуманный на скалах.

– У меня будет к тебе просьба.

– Если это в моих силах, я её выполню, – предводитель продолжал отыскивать на лице и в движениях гостя признаки приступа. Напрасно. Как бы гадко Итачи ни было, он умел маскироваться.

– У меня нет уверенности в будущем, поэтому придётся переложить заботу на тебя. Это касается Талитана.

– Талина воспитает из него прекрасного человека.

– Дело не в этом. Я поручаю ТЕБЕ проследить за мои сыном, чтобы он не натворил глупостей. Однажды пробудится его внутренняя сила, заключённая в глазах. Это неизбежно случится, я знаю. И хочу, чтобы рядом был кто-то, на кого он сможет опереться, кто внушит ему уверенность, научит жить с этим. И я выбрал тебя.

Бескомпромиссно. Наконец-то в глазах Итачи мелькнула искорка настойчивости. Хоть какое-то чувство. Он так устал от оцепенения. И теперь, высказавшись, вздохнул свободнее, на миг опустил веки, давая отдых глазам.

– Я позабочусь о нём, Т’чи. Если понадобится, стану ему отцом.

– Только не говори Талине. Я должен сам…

– О ней я тоже позабочусь. Но ты же понимаешь, она не останется одна. Триат’а поднимется…

– Знаю, – сквозь сжатые зубы выдавил Итачи, – я должен идти. К ней.

Уже при выходе его догнал голос предводителя:

– Я подниму весь Перн ради поиска исцеления для тебя. Я уверен, мы найдём выход!

– Не найдёшь, Ф’лар, – не оборачиваясь, обречённо произнёс Итачи.

– Всегда находили.

– Не в этот раз…

Апатия поглотила целиком. Итачи уже не думал о смерти, как о чём-то реальном. Сейчас имела значение только его семья. Он даже не взглянул на Мнемент’а, усаживаясь на своего дракона. И они вместе заскользили по воздуху домой.

========== 44. Знак мангеке ==========

44

Знак мангеке

Форт-холд, цех арфистов

Бенден-Вейр

Хор закончил исполнение одной из старинных баллад, когда лапы Мнемент’а коснулись площадки перед Домом арфистов. Бронзовый аккуратно сложил крылья, прежде чем опустить их. Из каменного здания высыпали встречающие: два подмастерья и несколько женщин. Сильвина не явилась лично. Наверно, занята на кухне, подгоняя нерасторопных помощниц. На солнце грелось два файра: бронзовый и золотая. Интересно, чьи. Вот бы повезло застать Робинтона и Сибелла одновременно. Они редко вместе бывают в Форте, всё носятся по делам, спешат куда-то. Оно и понятно. Арфист всегда должен оставаться в курсе. Вряд ли человек способен стать арфистом, не обладай любознательностью и готовностью пойти на край земли в самых неблагоприятных условиях. Сибелла прочили на место Робинтона. Старый мастер наконец-то согласился с тем, что даже его век не бесконечен. Самый уважаемый на Перне человек.

«Это Кими и Заир», – подтвердил Мнемент’.

– Отлично. Они оба здесь. Но я не вижу файров Менолли.

«Её нет».

– Подожди меня, дружище, – Ф’лар погладил дракона по бронзовой шкуре, а потом направился внутрь, где его, несомненно, уже ждали.

– Доброе утро, Ф’лар Бенденский, – встали навстречу оба ожидаемых лица.

– Для кого утро, а кому и полдень, – радушно поприветствовал в ответ предводитель. – Как раз с вами обоими мне и хотелось бы побеседовать.

– Что-то случилось? – уважительно кивнул Сибелл.

– Ты садись, попрошу Сильвину принести кла, – пригласил мастер-арфист, – да она и сама, думаю, сообразила.

– О нет-нет, – бенденский вождь выставил перед собой руку, – только что перекусил. Больше просто не влезет.

– Сегодня не ожидается Падений? – вежливо осведомился Робинтон.

– Не над нашей территорией.

– Так что привело тебя? Готов поклясться, ты как на иголках сидел, выжидая этого часа.

– Да, мастер Робинтон. Ты как всегда проницателен, – Ф’лар устроился за столом, одну руку опустил вниз, другую положил на столешницу и откинулся на спинку. – Ждал, когда проснётся весь Форт-холд.

– Неужели мучился трое суток? – подметил внимательный Сибелл.

– Ты перенял дальновидность своего учителя? Похвально.

Бесполезная переброска слов. Все это знали, но начать серьёзное обсуждение с ходу казалось неправильным. Надо же с людьми по-дружески, выразить симпатию и расположение. Первым приступил к основному сам мастер-арфист:

– Ну выкладывай, Ф’лар, что тебя беспокоит.

– Я надеялся на помощь твоего цеха и цеха целителей, – посерьёзнел названный, – посмотри древние архивы. Может, было что-нибудь о неизлечимых болезнях. Поищи в старых балладах. Мог ли человек исцелиться? Хотя бы если б это было чудо. Но лучше, конечно, если метод понятный.

Ожидаемое молчание, пронизанное сотнями догадок и предположений, эмоциями, громкими, почти слышными мыслями, прокалило атмосферу комнаты насквозь. Оно покалывало, гнало прочь покой, давило и подлизывалось подобно хитрой бестии, только и выискивающей момента побольнее цапнуть за пятку.

– У тебя кто-то заболел? – осведомился Сибелл, первым осмелившись разбить эту тишину.

И ни один из арфистов не упомянул о цехе целителей, что находится совсем рядом. Ф’лар обязательно наведается туда, выскажет ту же просьбу. Сегодня залы архивов помутнеют от пыли, ползуны, потревоженные учениками и помощниками, ринутся из уютных тёплых помещений на улицу, ища спасения.

– Ты что-то упоминал однажды, – взгляд Робинтона оставался прямым и открытым. Этот человек настолько мудр, что способен зреть в самую суть с первой же попытки. – Странная, не поддающаяся пониманию болезнь Т’чи?

Сибелл метнул взгляд на учителя. Робинтон сохранил секрет, чего Ф’лар не мог не одобрить.

– Он долго скрывал, не подозревая, что Мнемент’ и Рамот’а постоянно за ним следили по просьбе Лессы. Они не так хорошо слышат Т’чи, как Арджит’ или Триат’а, но те два дракона отказываются помогать, – отчитался предводитель, – скажем так: я знал. Примерно. Но не видел самой сути, пока Т’чи сам не пришёл с просьбой снять с него ответственность.

– Юноша не представляет своей ценности, – неодобрительно покачал головой мастер-арфист, – и как ты собираешься восполнить пробел?

– Никак. Я не позволил ему отойти от дел. Т’чи такой человек, который должен ощущать себя полезным. И зря думаешь, что он не знает себе цены.

– В таком случае, жаль, что мастерская арфистов не перехватила его первым, – с долей шутки ради разрядки обстановки подметил Робинтон.

– Шутишь, мой господин? – предводитель подавил желание укоризненно поводить указательным пальцем, – я рад, что он достался нам. И уж поверь, ни за что не уступлю, даже если с его драконом что-нибудь случится.

– Если Т’чи болен, почему он ни разу не обратился к мастеру Олдайву? – полюбопытствовал Сибелл.

– Тут ситуация иная, – объяснил бенденский вождь, – мы знаем, что ни одно известное средство не поможет. Поэтому я и спешил с утра пораньше к вам, чтобы вы запустили этот непростой процесс, заставили всех зашевелиться. Возможно, найдёте всего лишь намёк. Но мне хотелось бы знать, были ли в истории прецеденты? И как люди с ними справлялись? Твой цех держит под контролем весь Перн. Возможно, кто и натолкнётся на нужное упоминание в одном из холдов где-нибудь на окраине, – Ф’лар торопился высказать сразу всё, почти без надежды, с беспокойством. От этого просьба звучала размыто.