Текст книги "Ельцын в Аду"

Автор книги: Юрий Пульвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 87 (всего у книги 108 страниц)

– Вы, герр генерал, пребываете в ельцинской адской зоне, а разговариваете не как криминальный элемент, а как обычный человек... нет, скорее как типичный военный...

– Я грешен во многом, но бандитом отродясь не был! Не раз предлагал министру внутренних дел Куликову отстреливать воров в законе без суда и следствия!

– Так Вы, значит, сторонник массовых репрессий?

– Никак нет! Не массовых – выборочных! Зачем сталинские времена возвращать? Уже при Брежневе и Андропове стало совершенно ясно, что террор не нужен, а достаточно арестовать 50-60 человек, чтобы общество стало послушным.

– Верно! – откликнулся Андропов. – Я даже «развил теорию – мы должны поступать как сплавщик леса: посмотреть, какое бревно мешает движению других и выкинуть его». Рад, что Вы, товарищ Лебедь, разделяете мои мысли!

ЕБН не вытерпел:

– Ты конкретно за мокруху в ответе! При разгоне митинга в Тбилиси в ночь с 9 на 10 апреля 1989 года твои солдаты беспредел чинили! Газета «Заря Востока» писала, что один озверелый десантник почти три километра гнался по проспекту Руставели за старушкой, а потом зарубил ее саперной лопаткой...

– Наглая и глупая ложь! «Что же это была за старушка, которя бежала от солдата три километра? Вопрос второй: что это был за солдат, который не мог на трех километрах старушку догнать? И третий вопрос, самый интересный: они что, по стадиону бегали? На трех километрах не нашлось ни одного грузина-мужчины, чтобы заступить дорогу этому негодяю?» Я виноват лишь в том, что тебя поддержал!

– А, так Вы тот самый генерал, который в 1996 году занял третье место на выборах и во втором туре уступил свои голоса Ельцину в обмен на должность руководителя Совета безопасности, – наконец-то установил личность собеседника немец. – А почему он Вас так быстро согнал с этого поста?

– Он ко мне всегда обезличку (непризнание, игнорирование) проявлял! – объяснил пахан.

– А за что тебя было уважать?!

– Но Вы же помогли Борису стать президентом? – удивился Фридрих.

– Здесь сработали два моих поистине бессмертных афоризма. Обстановка в стране оказалась архисложной, и Борис последовал моему первому принципу: «Нужно найти козла отпущения, а если такого нет – назначить». Вот меня и назначили в СБ. А когда обстановка перестала быть такой накаленной, можно было следовать второму правилу: «Коней на переправе не меняют, а ослов – можно и нужно!» Таким ишаком и я оказался, вступив с Ельциным в союз. Впрочем, не уверен, что Зюганов на посту президента проявил бы себя лучше. Фактически он ведь и выиграл, да не захотел брать на себя бразды правления страной в такой сложный период. Брехать, сидя в вечной оппозиции, куда легче, чем дело делать!

А в целом насчет меня Ельцин прав. Он не выносил потенциальных соперников. До тех пор, пока рядом с ним находились яркие, неординарные личности – министры, советники, помощники, они хоть как-то могли еще на него влиять, даже осмеливались иногда спорить с ним, чего Борис не терпел категорически. Но с избранием его на второй срок любое свободомыслие, даже жалкие попытки оного были вытравлены из Кремля дустом. К концу 90-х годов возле президента не осталось практически ни одного из тех людей, с кем начинал он когда-то. Ни столь нелюбимых дерьмократами фаворитов: Коржакова, Барсукова, Сосковца, Грачева. Ни так называемых демократов. Я тем более не пришелся ко двору! «Трудно плавать в серной кислоте с отрезанными ногами»!

– Но ведь Вы тоже помогли Ельцину удержаться у власти в 93-м?

– Да. К сожалению, до сих пор не знаю, правильно ли я тогда поступил. Слишком уж сложная политическая ситуация в то время сложилась.

Под напором недовольства депутатов и народа Борька сдал первое «правительство реформ». Но с уходом Гайдара великое противостояние все равно не закончилось. На Восьмом съезде в марте 1993 года депутаты наложили мораторий на проведение референдума и предложили отрешить Ельцина от власти. Тот отреагировал бурно и крайне экспрессивно: демонстративно покинул зал заседаний, призвав своих сторонников-депутатов выйти за ним. Но его примеру последовали только считанные единицы, и это стало для президента ударом, может быть, даже большим, чем съездовская атака. Он был на грани поражения...

– А почему все-таки выиграл?

– Хасбулатов с Руцким избрали заведомо проигрышную тактику. С Ельциным нельзя говорить языком ультиматума: от этого он лишь заводится и еще сильнее рвется в бой. Если бы они не торопились, а просто смиренно выжидали, все могло бы разрешиться само собой. В команде Ельцина начались уже разброд и шатания. Президент, в привычной своей манере, регулярно начал пить по 10 дней подряд, когда связаться с ним никто не мог. Но оппозиции не хватало выдержки: она слишком жадно алкала власти.

Не в характере Бориса было сносить плевки и обиды. После обструкции, устроенной ему на Восьмом съезде, от угроз он приступил к делу. 20 марта неожиданно выступил с телеобращением к народу: объявил, что работа парламента приостановлена, в стране вводится особый порядок управления.

– И двух лет не прошло с августовского путча, а история повторилась! – подметил Ницше.

– Да, разница – только в именах путчистов – согласился Лебедь. – Все то, что Ельцин еще недавно публично разносил в пух и прах, он спокойно взял на вооружение. Разгон парламента, особый порядок управления – чем не ГКЧП? «Демонстрация двойной морали»…

Через месяц он повторил и еще одно деяние гэкачепистов: запретил любые массовые мероприятия на Красной площади и прилегающих территориях. А ведь его самого выгнали когда-то из Политбюро как раз за разрешение проводить манифестации и митинги в Москве; именно он на грубо сколоченных трибунах рвал глотку за свободу демонстраций!

Между тем Конституционный суд признал ельцинский указ незаконным. Хасбулатов спешно созвал внеочередной, Девятый съезд и поставил на голосование вопрос об отрешении президента. Для импичмента не хватило всего трех десятков голосов. Когда результаты стали известны, Ельцин вышел к своим сторонникам, митинговавшим на Васильевском спуске, – вопреки запрету им было можно. Выглядил он очень плохо. Его хватило лишь на то, чтобы хрипло выкрикнуть:

«Это победа!»

– Да, выигрывать Борис умел, – признал его гид.

– Тактически, но никак не стратегически, – возразил генерал. – После выигранногоо боя он не знал, куда вести страну. Ведь у него не имелось собственной программы преобразования России. Мне министр пропаганды Михаил Полторанин признался: «У Ельцина никогда своих идей не было. Помню, когда он пришел в МДГ, первое выступление было типичным выступлением партийного босса. Всем оно очень не понравилось. Но там Попов был, экономист, мозговитый мужик. Афанасьев, Пальм, Бочаров... Ельцин, как губка, все впитывал, а потом стал выступать с этими же идеями. Его программы чисто наше дело. Юра Афанасьев с ним работал, Гавриил Попов помогал, я. Но чужое – оно и есть чужое, не выстраданное. Сегодня в голове сидит, а завтра, когда начинает себя огораживать, улетучивается...»

Что такое экономические реформы, Ельцин не понимал. По своей ментальности он оставался полупрорабом, полупартократом, привыкшим любые проблемы решать нахрапом и накачками. (Не выполнишь к сроку – партбилет на стол!)

Сплошное обещание рая на земле – вот суть его программы. Дайте только свергнуть ненавистных коммунистов, которые мешают «рубль перевести в конвертируемый», и разом настанет тотальное благоденствие.

И народ верил. Зарплату в 4 тысячи долларов, из которой на еду всего-то уходит 120 «баксов», хотели все. Большинству и невдомек было, что в той же хваленой Америке квартплата и коммунальные платежи отбирают не менее трети всех доходов, а литр бензина, стоивший тогда в Союзе 35 копеек (при зарплате в 120 рублей), на Западе обходится в доллар. Это стало понятно лишь позже...

Даже Горбачев – уж на что великий сказочник – и тот собирался с подачи Гриши Явлинского возродить экономику за 500 дней – сиречь за полтора года. Ельцин же в своих обещаниях пошел еще дальше. На президентских выборах он клятвенно заверил, что уже через полгода начнутся снижение цен и всеобщее изобилие, а к осени 1992 года – «стабилизация экономики». Врал, как всегда...

– Однако Вы тоже ему поверили – и стали его подручным...

– Власть поманила: президентство ведь мне не светило! Да и войну в Чечне хотел побыстрее закончить...

– Вовсе это не война была, а контртеррористическая операция! – опроверг генерала ЕБН.

– Правильно говоришь! – поддержал его Дьявол. – Именно из-за демагогии ты у меня в любимцах ходил, пока по земной зоне топтался. А теперь кончай брехать и скажи свое истинное мнение о кавказском позоре!

– Клевая мясня, кайф в жилу! Сколько правильных пацанов на этой делюге баксов нарубили! Но обиженка глотку драла: пиковых надо унять!

– Это – прозвище кавказцев? – догадался Ницше.

– Точняк! А еще: звери, хачики, гургены, чурки, черные...

– Военные их духами звали, – вспомнил Лебедь. – Как бойцов мы их уважали, но кликуха «звери» им отлично подходила!

– Тем не менее на мир с ними Вы все же пошли...

– Авторство соглашения с чеченцами в Хасавюрте в 1996 году приписывается мне. Но я как секретарь Совета безопасности только провел первоначальные тяжелые и опасные переговоры с Масхадовым, а непосредственно текст таких соглашений писали Лукин и Рогозин. Но я, конечно, тщательно изучил историю вопроса и пришел к выводу: чеченскую проблему мы себе создали сами!

Чеченцы и ингуши, две ветви одного народа – вайнахов, которые всегда торчали занозой в теле России. Не стану говорить о царских временах, начну с Гражданской войны. Когда красные пришли на земли вайнахов, те собрали съезд, на котором согласились признать Советскую власть только формально. Но при неприменных условиях: если жители казачьих станиц будут депортированы в глубинные районы России, а их земли передадут вайнахам, и если центральное правительство не будет вмешиваться в дела республики. А ее основным законом Москва признает шариат и адаты.

Форменное издевательство. Сталин был против, но Политбюро приказало: уступить! Казачьи семьи вышвырнули безжалостно, без компенсаций, которые вайнахи получали в Казахстане в 1944 году.

Тем не менее совмещать в одном государстве современные цивилизованные и архаичные нормы закона не получилось. Ведь вайнахи придерживаются древних обычаев предков, строго соблюдая неписанные законы – адаты. У каждого клана, то есть тейпа, он – свой. Адаты 170 тейпов диктуют разные стандарты в отношениях с соотечественниками из соседних родов, в поведении с гостями, в расчетах за причиненный друг другу моральный и материальный ущерб.

Если ты столкнул с вершины горы булыжник, вызвавший камнепад на аул, то по одному адату должен заплатить десять быков, а по другому – двадцать. Если ты поджег дом горца из знатного рода, то по третьему адату выложишь намного больше, чем за такой же дом простолюдина. А если вор из знатного рода украл у тебя коня и, упав с него где-то, дал дуба, то по четвертому адату тебя как хозяина скакуна-бедоносца родственники погибшего обязаны тоже отправить на тот свет. Предварительно заплатив небольшой штраф за умыкнутое животное (у знатного рода больше силы). Что называется, полное торжество «справедливости»! И таких разночтений очень много. Даже процедуры кровной мести не всегда похожи друг на друга.

И только к государству и инородцам (иноверцам, гяурам) у всех адатов одинаковый подход. Истинному чеченцу не пристало уважать чьи-либо интересы, кроме лично своих и своего племени. Он должен презирать государство и всех инородцев, обворовывать их, грабить, заниматься разбоем. А если кто-то начнет мешать, того разрешается отправлять на тот свет. Адаты учат: «Государство – это ничто, клан – все», «Воровство – доблесть», «Все иноверцы – враги» и т.д. Вайнахам полагается с раннего возраста приучать своих детей к налетам и разбоям.

– И как же такое первобытнообщинное мировоззрение уживалось с советскими законами? – не мог не спросить Ницше.

– Очень плохо! Вот получили вайнахи после Горского съезда много казачьей земли на равнине – было выселено около 70 тысяч терских казаков. Но далеко не все желали браться за плуг – не привыкли работать. Куда проще было сбиваться в банды и устраивать набеги на сопредельные территории.

На базарах Шатоя, Ведено и Урус-Мартана открыто лежало оружие на продажу – пулеметы «Льюис», маузеры, наганы, кавалерийские и пехотные винтовки. Его доставляли контрабандисты из Турции горными тропами (чеченская диаспора в этой стране насчитывала десятки тысяч человек). С этим арсеналом вайнахи забирали скот у соседей, очищали магазины и склады, пускали под откос поезда и грабили их.

Два десятилетия центральная власть пыталась утихомирить бандитов. Горскую республику разделили на автономные образования, в них создали советские администрации из национальной интеллигенции – улучшения не последовало. Вайнахский бандитизм стал приобретать массовый характер: в походы за добычей пускались целыми аулами. Крупные вооруженные формирования чеченцев и ингушей безбоязненно совершали опустошительные рейды по Дагестану, Грузии, Ставрополью. Награбленным добром и русскими рабами открыто торговали на базарах.

Против бандгрупп чекисты организовали несколько локальных карательных акций. Они ничего не дали. Тогда центральная власть провела в конце августа – начале сентября 1925 года крупномасштабную операцию: стремительное разоружение крупными силами наиболее бандитски настроенных районов с применением максимума репрессий... Солдаты окружали плотным кольцом такие аулы, как Дай, Ачхой, Нахчу-Келой и другие, требовали в двухчасовой срок сдать оружие и выдать главарей. Если ультиматум не выполнялся, открывали огонь из артиллерийских орудий.

Репрессии выразились в воздушной бомбардировке 16 аулов, ружейно-пулеметном и артиллерийском обстреле 101 аула из общего количества 242. Среди населения во время обстрела были убиты 6 человек и ранены 30 (женщин и детей из кольца окружения предварительно выводили), ликвидированы 12 бандитов, взорваны 119 домов (уничтожали дома главарей). Изъяты более 300 человек бандэлемента, 25298 винтовок, 4319 револьверов, 1 пулемет и около 80 тысяч патронов.

Весной 1930 года пришлось вновь проводить чекистско-войсковую операцию. С 16 марта по 10 апреля изъяли 1500 единиц огнестрельного и 280 единиц холодного оружия, 122 человека бандэлемента, из них руководителей повстанческого движения – 9.

Через два года еще одна операция – подавление антирусского мятежа, начатого в Беное под предводительством имама Муцы Шамилева. Бандиты пытались уничтожить местные гарнизоны, нефтепромыслы Стерт-Кертча, разрушить станцию Гудермес и железнодорожные мосты. По наущению своих покровителей из Анкары вайнахи переключились с бытового разбоя на диверсионные акции. Мятеж был подавлен.

Даже в строгие сталинские времена не прекращался разбойный промысел. В архивах сохранилось немало жалоб с Северного Кавказа. Не случайно в дни операции «Чечевица» (с 23 февраля 1944 года) выселять вайнахов в Казахстан добровольно помогали оперативникам и грузины, и дагестанцы. Они отлавливали в горах беглецов, сдавали нквдэшникам. Так эти джигиты достали своих соседей!

Вайнахи всегда умели лавировать. Если центральная власть демонстрировала силу, башибузуки спускались с гор сдаваться. Амнистии тогда следовали за амнистиями (как и в наши времена). Легализовывались бандиты тысячами. Правда, оружие припрятывали в горах и, дождавшись благоприятной для себя ситуации, снова брались за разбойный промысел.

Подарком Аллаха вайнахи посчитали нападение на нашу страну фашистской Германии. Теперь-то руководству СССР не до них. А не им ли, казалось бы, защищать Советскую власть? Они жили богаче, чем остальные народы России: налогами их не давили, за спекуляцию не преследовали, скота разрешали держать сколько хочешь.

Но воевать пришлось бы с хорошо вооруженным противником. А чеченцы и ингуши привыкли нападать на безоружных людей или на сторожей, оснащенных дробовиками.

За первые три года войны около 63 тысяч вайнахов дезертировали из армии и уклонились от призыва, схоронившись в горах. Они по сути открыли второй фронт на Кавказе против нашей страны: принимали немецких диверсантов-парашютистов и помогали им, грабили тыловые обозы, стреляли из засад в спины красноармейцев. Только малая часть вайнахов участвовала в боях против фашистов – их семьи, как правило, не подлежали депортации.

Горцы думали: если победят немцы, они оценят их заслуги перед вермахтом. А если русские, то по своей ротозейской привычке начнут опять всех амнистировать и уговаривать жить честным трудом.

К их удивлению, Сталин, несмотря на тяжелые бои на фронтах, взялся за них основательно. На захваченной у гитлеровцев карте Чечено-Ингушской АССР на немецком языке были отмечены пункты, куда фашисты поставили своим союзникам-вайнахам крупные партии оружия для повстанческой деятельности. Пещеры с оружием нашли и разорили. Было уничтожено больше двухсот крупных банд.

А когда Красная Армия оттеснила врага, состоялась внезапная операция «Чечевица» – по выселению с Кавказа чеченцев и ингушей. Настолько внезапная, что горцы не успели распорядиться оставшимися у них стволами. Было изъято больше 20 тысяч единиц огнестрельного оружия, в том числе около пяти тысяч винтовок, а также 479 пулеметов и автоматов. В Среднюю Азию башибузуки, откормленные на разбойных хлебах, ехали под конвоем полуголодных солдатиков.

– Почему для депортации выбрали именно эту территорию?

– Вайнахи – это постоянная брешь в обороне страны на стратегическом направлении. Значит, они не вправе возвращаться на свою родину, а на их землях должны расположиться навсегда казачьи станицы, русские поселки, аварские аулы. Это будет надежная опора державы в том регионе. А сам Северный Кавказ перестанет быть проблемой. Так думали политики в Кремле, вынашивая идею создания в Казахстане Чечено-Ингушской автономной области. Меньше 400 тысяч вайнахов проживали в Казахстане и Киргизии. Простора и гор там – сколько душе угодно.

Казахстанский плавильный котел уже работал на полную мощность – этнографический продукт получался качественный. В республике преобладало русское население. Но сюда были сосланы немцы с Поволжья, корейцы с Дальнего Востока, турки-месхетинцы и греки из Грузии и Крыма, уйгуры, латыши и эстонцы. Места хватало и вайнахам. Власти надеялись, что они ассимилируются, научатся у соседей работать и уважать иную веру, отвыкнут жить по адатам. Их страсть к набегам и грабежам? Отвадятся и от этого. Месхетинцы, немцы или уйгуры себя в обиду не дадут, а двигать за добычей в соседний Китай – себе дороже! Да и оружие здесь не раздобудешь.

Конечно, не стоит идеализировать. Несправедливости и перегибов было много. Но иначе с бандитизмом справиться невозможно. И помимо кнута применялся и пряник. В 1950 году никого из спецпереселенцев, а только вайнахов освободили от обязательных поставок государству продуктов питания, стали выделять им льготную ссуду под строительство индивидуальных домов в Казахстане. Материальными поблажками московская власть давала понять, чтобы они укоренялись в республике.

– И они перестали разбойничать?

– А то б! Вайнахи, боясь получить отпор, нападали только на вдов и сирот, в основном, русского происхождения, из семей так называемых «вербованных».

В конце 40-х в Усть-Каменогорске и Лениногорске развернулось большое строительство. Начали возводить гидростанцию на Иртыше, Ульбинский завод по обогащению урана, полиметаллические комбинаты. С Украины и российских областей люди тысячами ехали в Восточный Казахстан, среди них много фронтовиков. «Вербованным» очень не понравился вайнахский террор.

Взрыв произошел летом 1950-го. Группа чеченцев ворвалась в избушку вдовы фронтовика Паршуковой, работницы нижнего склада Лениногорского леспромхоза. Мать была на работе, дома находилась ее малолетняя дочь. В избушке ничего путного не нашли, но во дворе взяли корову и стали ее уводить. Сопротивляясь, девочка схватила за хвост буренку, чтобы не отдать налетчикам кормилицу семьи. Они долго не могли ее отцепить, в конце концов убили и сбросили в речку Журавлиху. Кто-то из соседей видел эту сцену. По Лениногорску покатилось чудовищное известие.

Несколько сотен «вербованных» вооружились кто вилами, кто кусками арматуры, кто аммоналом с рудничных участков буро-взрывных работ и пошли громить чеченские поселения. Погром продолжался больше суток.

Милиция пыталась увещевать нападавших. Но «вербованные» все жгли и крушили на своем пути. Очень удивило поведение многих вайнахов с кинжалами на поясах: они сбежали в окрестные пихтачи, бросив семьи на произвол судьбы. Было убито 36 чеченцев и больше ста ранено. Остановить побоище помогла подоспевшая армейская часть.

И опять проявилась сердечность русских женщин: они прятали чеченок с детьми у себя в погребах и на сеновалах, а некоторых даже в холодных печках. Иначе жертв было бы значительно больше.

Грабежи и разбои в Лениногорске прекратились. А в Усть-Каменогорске, что в сотне километров от него, искрой для пожара послужил случай с израненным на фронте милиционером. Его обнаружили под деревянным мостом через реку Ульбу, подвешенным за ноги вниз головой, с перерезанным горлом. Так чеченцы свежуют баранов.

Это была середина апреля 1951 года. Только-только начался ледоход. Ульба, впадая в Иртыш, уже громоздила торосы. И в эту бурлящую кашу восставшие «вербованные» погнали всю чеченскую диаспору: мужчин, детей, стариков. Многие, спасаясь, смогли добраться до другого берега глубокой реки, а многие тонули под льдинами. Сколько погибло, не известно.

Недалеко от города стояла армейская часть, прокладывавшая железную дорогу на Зыряновск. Солдат срочно бросили на подавление бунта. Выстрелами поверх голов они остановили и рассеяли «вербованных».

На время вайнахские бесчинства прекратились. Что случилось потом, известно. Ингуши и чеченцы вернулись на Северный Кавказ – не как отбывавшие справедливое наказание за десятилетия грабежей, убийств, предательства Родины, пособничество ее врагам, а, с подачи Хрущева, как незаконно репрессированные центральной властью, как обиженные русским народом. Как жертвы, которым государство должно компенсировать их страдания в денежном эквиваленте.

Само решение о возвращении вайнахов – на первый взгляд благоразумное – на самом деле было чисто популистским шагом, пропагандистской акцией для поднятия авторитета Никиты Сергеевича. Власть поставила крест на интересах десятков тысяч русских, аварских, осетинских, лакских семей, которые в 1944 году по ее же призыву переехали в Чечено-Ингушетию на постоянное место жительства. А теперь были вынуждены уматывать оттуда в спешном порядке.

Россия сама вновь превратила вайнахскую территорию в очаг нестабильности. Русскоговорящее население Чечено-Ингушской АСС – русские, украинцы, белорусы, евреи – составляло в 1989 году 326,5 тысячи человек. А по переписи 2002 года их осталось 48 тысяч, на 278,5 тысячи меньше.

Да и самих вайнахов погибло в девяностые годы около 40 тысяч. Еще около 600 тысяч переехали жить в другие города России, подальше от Северного Кавказа. А многие вернулись в ставшие им родными Казахстан и Киргизию. Там сейчас такие большие диаспоры, что впору создавать автономные области.

– А кто остался в Чечне?

– Те, кому не по карману переезды, и две внушительные по численности группы мужчин. Одна из них бегает с автоматами по горам, называясь боевиками, а другая гоняется за ними с удостоверениями властных структур. Потом они меняются местами. А русские регионы снабжают их всем, что необходимо для жизни – прежде всего продуктами питания. Ну и деньгами, разумеется. Чтобы бегали веселее.

– Кто ж во всем виноват, помимо Хрущева?

– Почему-то считается, что антирусская вакханалия в Чечне началась с приходом Дудаева. Нет, Джохар вознесся к власти как раз на этой волне. Получив индульгенцию от хрущевской команды, горцы опять стали выстраивать жизнь по нормам адатов, от которых их отучил Казахстан. В детском учебнике «Родная речь» на чеченском языке было написано: русские свиньи, они наши враги. Когда ты вырастешь, научись убивать их при всяком удобном случае. И дальше – сплошные антирусские сентенции. Москва не контролировала издания на национальных языках, чем и пользовались башибузуки от просвещения.

В 80-е годы чечено-ингушский официоз усилил героизацию личности абрека Зелимхана Гушмазукаева. Колхоз имени Зелимхана, улицы имени Зелимхана, фильмы и книги о нем. Молодежь должна была ему подражать и следовать примеру героя.

А чем он прославился – еще в царское время? Застрелил начальника Грозненского округа Добровольского и начальника Веденского округа полковника Галаева, совершил налет на Грозненский вокзал, умыкнув из кассы 18 тысяч рублей, остановил со своей бандой пассажирский поезд и расстрелял 17 ехавших в нем русских офицеров с семьями. В Кизляре ограбил банк. Все это выдавалось чеченскими пропагандистами за решительную борьбу с проклятым царизмом. Под этой же маркой памятник генералу Ермолову задвинули в грязную нишу и обмотали колючей проволокой. Зато при въезде в ущелья стоял во всей красоте в гипсе и бронзе абрек Зелимхан – в бурке, папахе, держа под уздцы вороного коня.

– А экономика в автономной республике какой была?

– Нулевой! В соответствии с указанием центра: «Нам не важны показатели – нам нужна тишина в республике». Все тейпы требовали себе руководящие должности. Чтобы всех ублажить, приходилось дробить совхозы и предприятия, создавать новые начальственные посты.

Ну, а когда к власти пришел Ельцин, вялотекущая чеченская лихорадка стала национальной эпидемией. Началось все с несовместимости психологий. До объявления открытой войны Джохар был готов к переговорам. Но президенту какие-то идиоты или прямые вредители нашептали, что, мол, не дело главнокомандующему базарить на равных с генералом. И самовлюбленный Ельцин отказался встречаться с Джохаром, а слух, дискредитирующий Дудаева, пошел. Это сильно задело горца. К тому же из Москвы стали распространять информацию, что центральная власть готовит ввод танков в республику. Это на том этапе не соответствовало действительности, поскольку президент выбрал странную тактику: ни мира, ни войны. На словах сепаратистов пугали разными карами. А на деле сдавали им позицию за позицией.

От безнаказанности Дудаев обнаглел: захватил здания правительства, КГБ, оружейные склады. И уже разговаривал с московскими представителями через губу.

И наша власть заслужила такое к себе обращние – своей тупостью! В начале ноября для проведения операции в Грозный наконец-то забросили отряд десантников – около 300 человек. Но без личного оружия: только с ложками и котелками. А оружие другим самолетом отправили в Моздок – там оно и застряло.

Безоружные десантники потолкались в аэропорту, постучали котелками – тут им и пришел приказ из столицы: возвратиться домой. Хорошо, что Дудаев не догадался всех их пленить.

Вопреки всякому здравому смыслу министр обороны Грачев с согласия Ельцина передал позже Джохару тяжелое вооружение для нескольких мятежных полков – сотни танков и бронетранспортеров, самолеты, вертолеты, артиллерию.

Очень негативную роль сыграл главный на то время чеченец страны – Хасбулатов.

Осенью 91-го (в разгар мятежа) вспыхнул скандал вокруг нескольких КамАЗов с наличными, отправленными из Москвы в Грозный. Председателя Банка России Георгия Матюхина свирепые посланцы Дудаева встречали каждое утро у подъезда с угрозами и требовали выдать деньги Чечне. Матюхин вынужден был пробираться на работу через черные ходы, но на шантаж не поддавался. А едва уехал во Францию – Хасбулатов надавил на его замов, чтобы деньги Джохару отправили. Срочно, в многотонных КамАЗах – миллиарды рублей. Что и было сделано.

Как позже оправдывался Руслан Имранович, его команды не так поняли. Ага, конечно! Банк России тогда подчинялся Верховному Совету – Хасбулатов распоряжался в нем как хозяин. В то время, когда в Вайнахии грабили поезда, жгли русские дома вместе с людьми, республику накачивали кредитами и прочей финансовой помощью, регулярно отправляли туда деньги на выплату пенсий и зарплаты бюджетникам (другие российские регионы сидели без средств). Впрочем, ни до пенсионеров, ни до бюджетников эти деньги не доходили, Дудаев использовал их для найма боевиков.

И это еще не все! Когда Ельцин издал в ноябре 91-го указ о введении на территории Чечено-Ингушской республики чрезвычайного положения, Верховный Совет отказался его утверждать. И поручил правительству РСФСР решить вопросы путем мирных переговоров.

А кто дал команду Дудаеву на штурм здания КГБ, во время которого погибло много русских сотрудников? Хасбулатов! Местным русским контрразведчикам тогда удалось вывезти значительную часть архива, спасли агентуру. А вот оружие не успели забрать. Я имею в виду так называемые мобилизационные запасы – для оснащения всех чиновников и силовиков автоматами, пулеметами, гранатометами в случае восстания народа или войны. Этот арсенал достался Дудаеву.

– Какова была реакция президента?

– Информация подобного рода поступала, естественно, к Ельцину. А умерить чью-то прыть, используя данные своих спецслужб, – это Борис Николаевич умел отлично. Не мог он упустить такого случая и с Хасбулатовым. Проблемы Чечни его заботили меньше, чем позиция спикера по переводу плановой экономики – на клановую. Он нуждался тогда в поддержке Руслана – а потому игнорировал чеченскую проблему. Проиграл в обеих случаях – и Хасбулатова в союзниках не удержал, и войну просрал...

Ничем иным, кроме сговора между заинтересованными сторонами, не могу объяснить накачку Москвой режима Дудаева в течение всего 92-го. Джохар объявил о выходе Чечни из состава России (налоги в Центр перечислять прекратили раньше), небывалый размах приняли в республике грабежи поездов, издевательства над русскими семьями. Около тысячи боевиков-головорезов обучались в Турции и Пакистане. А гайдаровская команда гнала в Грозный российскую нефть и давала Дудаеву квоты на ее экспорт. За год мы подарили Джохару около семи миллионов тонн нефти!

На заседаниях правительства Михаил Полторанин не раз ставил вопрос о срочном прекращении поставок сырья в Вайнахию.

– «Видите ли, – мягким голосом втолковывал ему Гайдар, – в Грозном единственный на всю страну завод по выработке авиационных масел... Мы не можем его остановить».

– «Но Чечня не снабжает этими маслами Россию!»