Текст книги "Ельцын в Аду"

Автор книги: Юрий Пульвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 66 (всего у книги 108 страниц)

Тебе юродивого заменила припадочная Дарья Осипова! – раскрыл тайну царицы Люцифер. – Как же – она ведь «пророчица»! Ха-ха!

Дарья на самом деле прорицала грядущее! – вступился за супругу Николай. – Когда Осипова билась в падучей, то выкрикивала пророчества. Фрейлины переписывали ее заклинания. Купаться в реке «во время грозы и новолуния» – это был ее рецепт для зачатия... Еще она рассказывала, как сделать зелье, чтобы превращаться в ведьму и летать по ночам. Я помню, она рассказывала это так бытово, так просто: «черемшина... дурман... ведьмина трава...»

Кстати, от нее пошло предсказание, что при последних трех русских царях каждое 12-летие будет переворачиваться отечественная история. И вот судите сами: 1894 – я вступаю на престол. На 12-м году моего царствования – Конституция 17 октября 1905 года, заканчивается русское самодержавие. Еще через 12 лет – 1917 год и конец империи. Еще через 12 лет, в 1929 году, к власти окончательно приходит ваш новый царь – Сталин. 1941 год – начинается война. 1953 год – тиран умирает, власть захватывает Хрущев. Через 12 лет его свергает Брежнев.

Однако дальше «принцип роковой дюжины» нарушается! – заметил обескураженный философ.

Ну, Ильич Второй – уже не царь, а пародия, кукла! – вмешался Ельцин. – Недаром про него анекдот ходил, что вместо Генсека в «членовозе» возили чучело!

Неправда! – прошамкал «бровеносец в потемках». – Возили не чучело, а на самом деле меня лично!

Неважно! – отмахнулся от него ЕБН. – Однако все же объясни, Александра Федоровна, как же ты, искренне верующая православная, якшалась со всякими сомнительными в духовном плане личностями? Церковь ведь подобное воспрещает!

Экс-императрица поморщилась от неподобающего обращения, тем не менее снизошла до ответа:

Я ж не только с юродивыми и пророчицами общалась! Господь благословил нашу семью тем, что с нами постоянно пребывал авторитетнейший иерарх Русской православной церкви – отец Иоанн Кронштадский. Он-то и склонил меня поверить в чудодейственную силу Серафима Саровского – пророка, чудотворца и целителя, умершего в 1833 году неподалеку от Арзамаса в Саровской пустыни и похороненного в Дивеевском монастыре.

С 18 лет, уйдя из дома, пошел тогда еще Прохор Мошнин (Серафимом он стал, придя в обитель) на поклонение в великий град Киев, в святую Печерскую лавру... А потом долго жил в безмолвии в Саровской пустыни... Он дал нам заповедь: «Душу надо снабдить Словом Божьим – это и есть хлеб ангельский, им и питается душа». Старец был кроток и светлорадостен. «Душа, исполненная отчаяния, делается безумной, кто победит страсти – победит и отчаяние». Уныние, отчаяние – грешны, учил он. И мне становилось легче от его учения.

Церковь хорошо его «отблагодарила»! – Сатана, как всегда, добавил ложку дегтя в бочку меда. – Духовные власти допросили Серафима, и тайна Святости сделалась предметом полицейского розыска. Вскоре дело прекратили – за отсутствием состава преступления, как у вас в России любят говорить юристы-коррупционеры. Но Серафим сказал тогда: «Сие обстоятельство и означает, что близок конец моей жизни». И вскоре тихо умер. А перед тем попросил, чтобы тело его бросили, как падаль, на съедение диким животным... Так людишки и сделали! Уж и поиздевались они над святым по моей указке! В 1920 году его мощи были вскрыты и конфискованы. Так, уже после смерти, вместе со всей русской церковью «он принял скорбь и унижение». След его мощей безнадежно затерялся – они считались уничтоженными.

Врешь, лукавый! – опроверг князя тьмы Борис Николаевич, кое-что знавший о судьбе Серафима. – Через 70 лет они обнаружились в подвалах Музея атеизма, разместившегося в Казанском соборе.

Один из сотрудников обратил внимание на большой прямоугольный предмет, обшитый холстом. Он стоял в углу, заваленный гобеленами. Вскрыли холст. Под ним оказался деревянный постамент, где под марлей и ватой глазам изумленных работников Музея атеизма предстали нетленные мощи. Это был полный остов человека: сохранились борода и волосы, частицы мышечной ткани. На черепе был монашеский куколь, на груди медный крест, на сложенных крестообразно руках атласные рукавицы, на которых было вышито золотом: «Святый отче Серафиме, моли Бога о нас»...

Через 70 лет после своей смерти старец был канонизирован. Еще через 70 лет после надругательства вернулись его нетленные мощи... И все это он предсказал!

Да, он был великим прорицателем! – к прославлению покровителя царской семьи подключился премьер-министр Витте. – «Когда я уехал заключать мирный договор в Портсмут, мне вдогонку было послано рассердившее меня наставление: пусть-де я не волнуюсь, ибо Святой Серафим предсказал – мирный договор будет заключен».

Это я послал то письмо, – признался Николай. – Департамент полиции тоже представил мне некоторые удивительные предсказания старца. Одно особенно меня поразило. Оно касалось моего правления: «В начале царствования сего монарха будут беды народные, будет война неудачная, настанет смута великая внутри государства. Отец поднимется на сына и брат на брата. Но вторая половина царствования будет светлая, и жизнь Государя долговременная».

Ага, насколько же точной оказалась вторая половина пророчества! – не преминул съязвить Люцифер.

Изыди, Сатана! – оборвала его Александра Федоровна.

Оборзела ты, поклонница юродивых и бесноватых! – обозлился хозяин инферно. – Меня из собственных владений гонишь! Но я-то твоему примеру не последую, никуда тебя отправлять не буду: оставайся в аду!

Пусть сейчас я в преисподней – но тогда, узнав о святом, я поверила сразу: Серафим, находящийся у Божьего престола, заступится за нас, и Святая Русь получит наследника. Кроткий старец вошел в нашу жизнь навсегда. Я добилась причисления его к лику святых. И на торжества в Саров по случаю свершившейся наконец канонизации его мы отправились всей семьей – поклониться мощам святого и молить о продолжении рода.

16 июля 1903 года императорский поезд подошел к станции Арзамас, и оттуда мы двинулись в Саровскую пустынь и Дивеевский монастырь. В молитвах провела там наша семья три дня. Я ночами купалась в святом пруду, прося старца о рождении сына, Ники сидел на берегу.

– Мне не совсем ясно понятие «старец», – заявил любивший точные определения автор «Заратустры».

Аликс пояснила:

Слово сие не следует производить от слова «старик». Так на Руси называли странников, нищих, независимо от их возраста; иногда и монахов. И для мирян, и для иноков такое прозвание непременно предполагало, что человек, его носящий, имеет высокий моральный авторитет, истинную праведность, глубокий ум и постижение Христова учения. Их называли «божественной свечой».

«Старец, – уточнил Достоевский, – это берущий вашу душу, вашу волю в свою душу и в свою волю. Избрав старца, вы от своей воли отрешаетесь и отдаете ее ему в полное послушание, с полным самоотрешением... Обязанности к старцу не то, что обыкновенное послушание, всегда бывшее в наших русских монастырях. Тут признается вечная исповедь всех подвизающихся старцу и неразрушимая связь между связавшим и связанным».

Спасибо за подсказку, Федор Михайлович, – поблагодарила душу великого писателя Александра Федоровна. – Именно эти чувства я испытывала в Сарове. Серафим пребывал рядом с нами – мы ощущали его присутствие, слышали его тихий голос: «Человек по телу подобен зажженной свече, она должна сгореть, и он должен умереть. Но душа его бессмертна, и попечение наше должно быть более о душе, нежели о теле». Преподобный Серафим стал покровителем нашей семьи. И он доказал свою чудотворную силу: я родила мальчика!

Хреновый у тебя небесный покровитель! – позлорадствовал Повелитель мух. – Наследник-то престола оказался с брачком – смертельно больной!

Это не святой виноват, а моя дурная наследственность! – забилась в истерике несчастная мать. – Все мальчики в моем роду болели гемофилией!

Это – результат близкородственных браков! – дал научное объяснение Дьявол. – А не хрена с генетикой шутить!

Правильно, товарищ Сатана! – осмелился высказать свое мнение долго молчавший Жданов. – «Генетика – продажная девка империализма», чего с ней шутить! Ее е...ть надо, да покрепче!

Замолкни, идиот! – заорали тысячи голосов.

Ельцин и те, кто находился рядом с ним, перепалки уже не слышали: они мучились вместе с семьей последнего русского царя.

... Через шесть недель после рождения наследника Николай записал в дневнике: «8-го сентября. Среда. ...Аликс и я были очень обеспокоены кровотечением у маленького Алексея, которое продолжалось до вечера из пуповины».

Это был первый приступ гемофилии – роковой наследственной болезни гессенских герцогов, от которой во многих поколениях постоянно умирали их мужские представители. Страшный недуг сделал судьбу династии Романовых фатальной: по закону о престолонаследии царские дочери не имели права на трон, и будущее государства становилось весьма неопределенным. Несчастные родители с самого начала хорошо понимали это.

Великий князь Александр Михайлович:

«Николай потерял во все веру. Хорошие и дурные вести имели на него одинаковое действие: он оставался безразличным. Единственной целью его жизни было здоровье его сына. Французы нашли бы, что Николай II представлял собою тип человека, который страдал от его добродетелей, ибо государь обладал всеми качествами, которые были ценны для простого гражданина, но которые явились роковыми для монарха... Не его вина была в том, что рок превращал его хорошие качества в смертоносные орудия разрушения. Он никогда не мог понять, что правитель страны должен подавить в себе чисто человеческие чувства».

Американский биограф последних представителей русской правящей династии Роберт Мэсси:

«Это была ужасная гримаса Судьбы: счастливое рождение единственного сына оказалось смертельным ударом. Уже когда гремели салютующие пушки и развевались флаги, Судьба готовила ужасный сюжет. Вместе с проигранными битвами и потопленными кораблями, вместе с бомбами, революционерами и их заговорами, забастовками и бунтами царская Россия погибла от небольшого дефекта в организме маленького мальчика».

Именно я помог отдалить эту трагедию на десяток лет и мог бы вообще ее не допустить, кабы мне не мешали! – заявил Распутин, о котором все забыли.

Удивительная метаморфоза – деревенский пьяница и лентяй превратился для кого в праведника, для кого в грешника, а для кого – в «святого черта»! – тонко подметил философ.

... Родился Григорий Ефимович в 1869 году в Тюменском уезде Тобольской губернии, в слободе Покровской, в семье крестьянина-середняка. В начале жизни никто не замечал за ним ничего особенного, за исключением лишь огромной физической силы. Отличался он любовью к выпивке и прекрасному полу, но в сибирских селах это было не в диковину. Да и фамилия его никого не смущала – Распутиными называлась едва ли не половина его односельчан.

Один из самых загадочных людей в русской истории вспомнил беспутное начало своей жизни:

– «В 15 лет в моем селе в летнюю пору, когда солнышко грело, а птицы пели райские песни, я мечтал о Боге... Душа моя рвалась вдаль... Не раз, мечтая, я плакал и сам не знал, откуда слезы и зачем они... Так прошла моя юность. В каком-то созерцании, в каком-то сне... И потом, когда жизнь коснулась, дотронулась до меня, я бежал куда-нибудь в угол и тайно молился. Не удовлетворен был я, на многое ответа не находил, и грустно было. И стал я попивать»...

В двадцать с небольшим лет он женился на скромной и незлобивой девушке, которая родила ему двух девочек – Матрену и Варвару – и мальчика Дмитрия. Отец Распутина, по данному однажды обету, каждый год ходил в Верхотурье, в Николаевский монастырь, но как-то заболел и отправил вместо себя туда сына. Проделав неблизкий путь за Уральский хребет, сотни верст по Сибири, Григорий вернулся преображенным.

– До 30 лет я был блудодеем и вором, но вот к 30 годам, к возрасту, когда Господь Иисус начал Свое общественное служение, я переменился! Студент– семинарист встретился на моем пути и беседой своей наставлял заблудшую душу на истинный путь. С того времени начинается мое житие как «старца» Григория.

Во время молотьбы, когда над моей святостью смеялись домашние, я воткнул лопату в ворох зерна и пошел по святым местам... Ходил больше года, вернулся домой, в хлеву выкопал пещеру и молился там две недели. И опять пошел странствовать, поклоняться святым местам. Был в Киеве, как преподобный Серафим, и в самой Саровской пустыни, а потом на богомолье в Москве – и дальше по бесконечным российским городам и весям.

Вернулся домой после долгих странствий и, молясь в церкви, на глазах народа в усердии разбивал лоб об пол. С того времени было дано мне пророчествовать и исцелять. В Покровском я устроил под своим домом моленную и подолгу молился там и пел псалмы в окружении появившихся у меня поклонников и поклонниц. Они-то и стали первыми моими вестниками, распространив славу о великом чудотворце и праведнике далеко за пределы уезда, а потом и губернии.

...Вскоре в Петербурге о нем узнали многие иерархи церкви, в том числе духовник Великого князя Петра Николаевича и его жены Великой княгини Милицы Николаевны – отец Феофан.

Милица была одной из наиболее убежденных и знаменитых оккультисток и теософов Петербурга. Она и ее сестра встретились с Распутиным на богомолье в Михайловском монастыре, где у них зашла речь о разных болезнях, и они упомянули гемофилию. Старец ответил, что лечит все недуги и этот – тоже.

Милица Николаевна вскоре после того специально представила странника августейшей чете. Однако первая встреча на них особого впечатления не произвела, хотя оставила благоприятное воспоминание.

Только с 1908 года Григорий и «папа» с «мамой» стали встречаться почти регулярно. Виновницей этого стала фрейлина и лучшая подруга императрицы Анна Вырубова, в чей дом в Царском Селе часто наведывался старец.

Вечером 12 марта 1908 года, когда Распутин и ставший его другом Феофан в очередной раз сидели у Вырубовой, к ней заехали Ники и Аликс.

– Как это было славно! – ударилась в воспоминания императрица. – Поздний вечер. Мы с Аней играем Бетховена в четыре руки.

– Около полуночи по приказанию Ани Друг неслышно заходит в полуосвещенную комнату. Я сижу спиной к нему – продолжаю играть. Часы бьют полночь.

«Не чувствуешь ли, Саня: что-то происходит?»

«Да-да», – почти испуганно отвечаю я.

Аня медленно поворачивает голову, и я – послушно за ней вслед. Вижу в дверях, как видение, неясную фигуру мужика – и начинаю биться в истерике. Старец подошел ко мне, прижал к своей груди, тихо погладил, ласково приговаривая: «Не бойся, милая, Христос с тобой».

Встречи стали повторяться все чаще и чаще, а однажды старец впервые посетил дворец. Но впечатление, произведенное им на тех, кто его видел, оказалось весьма неблагоприятным. Распутина нельзя было показывать в застолье, потому что он оставался неотесанным лесовиком, которого не коснулась цивилизация.

Секретарь старца Арон Симанович:

«Сидя за столом, Григорий редко пользовался ножом и вилкой, а брал еду с тарелок своими костлявыми и сухими пальцами, правда, непременно чистыми. Большие куски он, как зверь, разрывал на части и запихивал в большой рот, где у него вместо зубов торчали черные корешки. Остатки еды и крошки застревали у него в бороде, и многие не могли смотреть на все это без отвращения».

Находясь за одним столом с царем и царицей, Распутин вел себя более цивилизованно, но все же больше приглашать его во дворец те не рискнули. И потому было решено видеться со старцем в доме у Вырубовой, куда они приезжали не только вдвоем, но и с детьми, которые, кстати сказать, сразу же безоглядно полюбили Григория. И наследник, и царевны росли глубоко религиозными, и их восхищали святость Распутина и его любовь к Богу, проявлявшаяся во время бесед с ними.

Эти отношения хранились и странником, и царской семьей, и Вырубовой в глубокой тайне. Однако уже в самом начале знакомства с Григорием связь августейшей четы с неграмотным мужиком оценивалась как монарший каприз, могущий привести к нежелательным скандальным последствиям. И потому дворцовый комендант В.А. Дедюлин, обеспокоенный появлением в окружении императора неизвестного мужика, который мог оказаться и переодетым революционером, сообщил о незваном пришельце начальнику петербургского охранного отделения генерал-майору А.В. Герасимову. Охранка быстро обнаружила, что опасных политических связей у Распутина нет, но наблюдение за ним установила, и, таким образом, полиции стало известно о другой стороне его жизни – чудовищном разврате, бесконечных оргиях и непомерном пьянстве. Ищейки не могли поверить, что простой смертный мог обладать такими воистину нечеловеческими силами в служении что Венере, что Бахусу.

Генерал Герасимов:

– «Одним из самых ценных материалов для освещения личности Распутина послужил журнал наблюдений негласного надзора, установленного за Распутиным агентами охранки. Наблюдение было наружное и внутреннее, и шло это наблюдение за квартирой непрерывно... В связи с тем, что в периодической прессе особенно много внимания уделялось разнузданности Распутина, ставшей синонимом его фамилии, следствием было обращено на этот вопрос надлежащее внимание...

При этом выяснилось, что амурные похождения Распутина не выходили из рамок ночных оргий с девицами легкого поведения и шансонетными певицами, а также с некоторыми из его просительниц... Что же касается близости к дамам из высшего общества, то в этом отношении никаких положительных материалов наблюдением и следствием добыто не было».

До поры до времени компромат этот охранка придержала у себя, но весной 1911 года довела до самого П.А. Столыпина.

– Я пришел к царю и откровенно выложил все, что узнал, желая раскрыть государю глаза на человека, который представлял серьезную угрозу репутации императора и его семьи, – сообщил премьер-министр.

Николай Второй прервал своего самого талантливого подданного:

Я «внимательно выслушал Петра Аркадьевича, поблагодарил за то, что тот искренне мне предан, но в заключение сказал: «Быть может, все, что вы мне говорите, – правда. Но я прошу вас никогда больше мне о Распутине не говорить. Я все равно сделать ничего не могу».

... Вскоре премьеру-правдолюбцу пришлось готовиться к отставке.

Не один Столыпин сообщал о темных делах старца. Его пробовала разоблачить воспитательница царских дочерей, фрейлина С.И. Тютчева, но добилась лишь того, что «святого черта» на некоторое время перестали пускать к ее воспитанницам, сама же она вскоре после этого получила отставку. Распутин же, узнав о случившемся, ушел паломником в Грецию на Афон – Святую гору, где располагались два десятка православных мужских монастырей, а оттуда еще дальше – в Святую землю, в Иерусалим.

Осенью 1911 года, вернувшись в Петербург, Григорий Ефимович опять встретил радушный прием в царской семье.

Анна Вырубова:

«Царь и царица верили ему, как отцу Иоанну Кронштадскому; страшно ему верили; и когда у них горе было, когда, например, наследник был болен, обращались к нему с просьбою помолиться».

А что значил наследник для несчастных родителей, любивших его больше всего на свете, все знали. Между тем ни один врач в мире не мог принести мальчику такого облегчения, как Григорий. И лечил он не только тело наследника, но и душу его матери.

В темно-синей тетради-дневнике императрицы сохранились каракули Распутина – без знаков препинания...

«Здесь мой покой славы источник во свете свет подарок моей сердечной маме Григорий»...

Он называл меня «мама» – Мать русской земли. «Папа» – Николай, – пояснила Аликс. – «Подарок сердечной маме» – это его устные поучения, старательно записанные лично мною. Я их взяла с собой в Тобольск и Екатеринбург. И перечитывала до дня своей гибели!

Нешто я чему плохому учил? – загрустил старец. – Вот, сами послухайте и рассудите!

«Кто занят собою, тот дурак или мучитель Света, у нас вообще министры заняты собой – ой, не надо! Родина – широка, надо дать ей простор работы, но не левым и не правым, левые – глупы, а правые – дураки. Почему? Да потому что палкой научить хотят. Уже я прожил 50 лет, шестой десяток наступает и могу сказать: кто думает, что он научен и научился, правду говорят мудрецы, – тот дурак».

«Матерь Божья умна была, а никогда о себе не писала. Но жизнь ее известна духу нашему».

«Никогда не бойтесь выпускать узников, возрождать грешников к праведной жизни. Узники через их страдания... выше нас становятся перед лицом Божьим».

«Любите рай, он от любви, куда дух – там и мы. Любите облака – там мы живем».

Из уст Друга изливался поток великих христианских истин, с ним я очищалась от суеты, отдыхала душой! – всхлипнула Аликс. – Григорий сумел стать для нашей семьи желанным старцем, о котором мы мечтали там, в Саратовской пустыни. Воскресшим преподобным Серафимом.

– Чушь! – фыркнул Ницше.

Если не так, то почему только он мог лечить Алексея и совершать другие чудеса? – царица сразила скептика фактами.

... Звонок из Царского Села на квартиру Распутина: мальчик страдает, у него болит ухо – он не спит.

«Давай-ка его сюда, – обращается по телефону старец к императрице. И уже совсем ласково подошедшему к телефону мальчику: – Что, Алешенька, полуношничаешь? Ничего не болит, ушко у тебя уже не болит, говорю я тебе. Спи».

Через 15 минут – ответный звонок из Царского: ухо не болит, он спит.

... В 1912 году наследник умирал – у него обнаружилась опухоль, началось заражение крови. Но Аликс с измученным ночными бдениями лицом торжествующе показывает врачам распутинскую телеграмму: «Бог воззрил на твои слезы и внял твоим молитвам. Не печалься сын твой будет жить». Знаменитости только печально качают головами: страшный финал неминуем. А мальчик... вскоре выздоровел.

... Во время войны Николай взял наследника с собой в Ставку. Алексей простудился, у него появился обычный насморк. Но мальчик – необычный: высморкался – и не выдержали сосуды, полилась кровь. И простое носовое кровотечение врачи не могли остановить... В императорском поезде Алексея отправляют в Царское. На перроне их ожидает императрица.

«У него остановилась кровь!» – торжествующе извещает ее наставник наследника Жильяр.

«Знаю, – спокойно отвечает мать, – когда это случилось?»

«Где-то в половине седьмого».

Аликс протянула телеграмму Распутина: «Бог поможет, будет здоров». Телеграмма была отправлена в 6.20 утра...

... В 1914 году Аня Вырубова получила смертельные увечья при крушении поезда. Она лежит без сознания в будке железнодорожного сторожа с раздробленными ногами, с трещиной черепа. Подходит Распутин. Стоит над кроватью, глаза лезут из орбит от страшного напряжения, и вдруг шепчет ласково: «Аннушка, проснись, погляди на меня». Она открывает глаза...

Как должна относиться я, – прошептала Александра Федоровна, – к тому, кто на моих глазах воскрешал из мертвых?! К единственному человеку, который мог спасти и столько раз уже спасал моего сына!

Мог ли я рисковать жизнью Бэби и душой Аликс? – вторил жене Николай. – Убрать Григория – означало убить обоих. И я все терпел. Покорно соглашался на просьбы Аликс съесть чудодейственную корочку со стола Распутина, причесаться его чудотворной расческой. Я, конечно, не верил в старца столь же фанатично, как моя дорогая супруга. Я понимал, что он неотесан, дик и груб. Но я также видел в Григории здравый смысл, доброту и веру. Голос его для меня – глас народный.

«Это только простой русский человек – очень религиозный и верующий, – объяснял я графу Фредериксу, министру двора, – императрице он нравится своей искренностью, она верит в силу его молитв за нашу семью и Алексея, но ведь это наше, совершенно частное, дело. Удивительно, как люди любят вмешиваться во все, что их не касается».

А люди вмешивались! С ужасом рассказывали в российском обществе об удивительном ритуале, ставшем обычным в государевом дворце: сибирский мужик целует руку у царя и царицы, а потом они – самодержец и императрица – лобызают корявую руку мужика. Забыли они Евангелие! Христос омыл ноги Своим ученикам – и целовал их! И апостолы целовали Его! И повелителям России незазорно целовать руки простолюдину, раз он имеет святую силу!

Но что до этого гадким глумителям! По всей стране к моменту революции ходило множество похабных рисунков. Бородатый мужик (Распутин), в его объятиях две крутобедрые красавицы (Аликс и Аня) на фоне бесстыдно отплясывающих девиц (великие княжны).

К несчастью, я сам дал повод клеветникам! Как-то в ресторане по пьянке похвастался, будто делаю с «мамой» все, что хочу! – покаялся «святой черт». – Летом 1912 года после паломничества в Святую Землю я под влиянием слухов о моих (наполовину вымышленных) оргиях и бесчинствах уехал к себе в Покровское. Потом то наезжал в Петербург и Москву, то снова жил у себя дома в Тобольской губернии. Однако независимо от того, где я был, волна ненависти не стихала, и по всей России упорно распространялись грязные и нелепые сплетни о моем тайном сожительстве с императрицей, которую эти же «обличители» обзывали немецкой шпионкой.

... Осенью 1914 года Григорий Ефимович приехал в Петроград и не покидал его до конца своей жизни, окружив себя сонмом фанатичных поклонниц из всех слоев общества, которые верили в то, что он – чуть ли Господь Саваоф, пили воду, оставшуюся после того, как они же омывали его в бане.

Несомненно, Распутин являл собою редчайший пример некоего феномена, в котором соединялись невероятные по своей силе гипнотические способности с невообразимой сексуальной мощью и сверхъестественным даром целителя, – сделал вывод Фрейд.

... Многие из фанаток старца были связаны с двором, правительством, генералитетом, банкирами и иерархами церкви. Один из примеров – фрейлина Лидия Владимировна Никитина – любовница старика Б.В. Штюрмера, который при поддержке старца 20 января 1917 года стал председателем Совета Министров. Другой пример – Ольга Валерьевна Пистолькорс, жена Великого князя Павла Александровича, просившая о даровании ей княжеского титула. Дело это успешно завершилось, благодаря протекции Распутина, и она из графини Гогенфельзен стала княгиней Палей.

Словом, вокруг старца возник тесный кружок «распутинцев», объединенный личной приверженностью к нему и стремлением сделать карьеру или же получить материальные выгоды для себя и своих ближних. Когда 22 августа 1916 года Николай II выехал в Ставку, то уже не мог уделять такого внимания многообразным государственным делам, ибо большую часть времени должен был отдавать войне. Из-за его отсутствия сильно возросла роль Александры Федоровны, а следовательно, Распутина и «распутинцев». Старец все чаще стал говорить о сепаратном выходе России из войны, что поставило бы Англию и Францию перед катастрофой.

Правление императрицы и распутинской клики ничего хорошего стране не принесло.

Министр внутренних дел А.Д. Протопов, занявший этот пост при активнейшем содействии старца: «Всюду было будто бы начальство, которое распоряжалось, и этого начальства было много. Но общей воли, плана, системы не было и быть не могло при общей розни среди исполнительной власти и при отсутствии законодательной работы и действительного контроля за работой министров».

Будто про твою Россию сказано! – подкольнул Ельцина Дьявол. Тот смолчал: крыть было нечем.

В начале 1916 года измотанная, истекающая кровью армия, потерявшая убитыми, ранеными и пленными около четырех миллионов человек, отступившая на сотни верст в глубь страны, перестала верить в победу и не понимала, почему и за что идет эта война. В равной мере ненавистной становилась она и для всего общества.

Историк, литературовед и издатель М.К. Лемке, ушедший на фронт в звании штабс-капитана и волею судьбы оказавшийся в Ставке:

«Когда сидишь в Ставке, веришь, что армия воюет, как умеет и может; когда бываешь в Петрограде, в Москве, вообще в тылу, видишь, что вся страна ворует. «Черт с ними со всеми, лишь бы сейчас урвать», – вот девиз нашего массового и государственного вора.

Страна, в которой можно открыто проситься в тыл, где официально можно хлопотать о зачислении на фабрику или завод вместо отправки в армию, где можно подавать рапорты о перечислении из строя в рабочие роты и обозы, – такая страна не увидит светлого в близком будущем... такая страна обречена на глубокое падение. Страна, где каждый видит в другом источник материальной эксплуатации, где никто не может заставить власть быть сколько-нибудь честной, – такая страна не смеет мечтать о почетном существовании.

Вот к чему привели Россию Романовы! Что они погибнут, и притом очень скоро, – это ясно».

Если династию Романовых заменить на семью Ельциных, можно было бы подумать, что это написано не в 1916 году, а, скажем, восемьдесят лет спустя! – продолжал издеваться Сатана. Душа экс-президента будто несуществующей в аду воды в фантомный рот набрала...

У многих россиян спасение Родины напрямую связывалось с уничтожением главного «демона зла» – Распутина. Против него, против группировавшихся вокруг него министров, против императрицы, изображавшейся немецкой шпионкой на русском троне, сплотились почти все оппозиционные самодержавию силы, в том числе многие из Романовых. Богобоязненная и милосердная Елизавета Федоровна, будущая святая, никогда не остававшаяся в стороне, если видела какую-нибудь несправедливость, в начале декабря 1916 года сказала Николаю Второму, мужу своей сестры:

«Распутин раздражает общество и, компрометируя царскую семью, ведет династию к гибели».

Присутствовавшая при сем Александра Федоровна решительно попросила сестру никогда более этого вопроса не касаться. Эта встреча оказалась последней в их жизни...

Против старца выступил даже великий князь Николай Николаевич, его прежний почитатель, понявший опасность, нависшую над династией. Верховный Главнокомандующий, ближайший человек, апеллировал к царю против сибирского мужика... Мужик оказался сильнее!

Враги старца каждый раз выдвигали против него одни и те же традиционные обвинения в разгуле и похоти. Они не знали, что он раз и навсегда замечательно объяснил Аликс и своим верным почитательницам таинственную причину своего странного поведения.

Мария Головина, фрейлина царицы:

«Если он это делает, то с особой целью – нравственно закалить себя». Старец, берущий на себя грехи мира и через грехопадение подвергающий себя добровольному бичеванию обществом (как это делали юродивые еще в Древней Руси), – так объясняются похождения Григория Ефимовича.

«У царицы хранилась книга «Юродивые святые русской церкви» с отметками в местах, где говорилось о проявлениях юродства в форме половой распущенности», – вспомнил отец Георгий Шавельский, протопресвитер императорской армии и флота.