Текст книги "Ельцын в Аду"

Автор книги: Юрий Пульвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 108 страниц)

– Ну как тут не вспомнить о войне Сталина против кибернетиков и генетиков?! – съязвил Дьявол. – Кстати, Гитлер считал свое общество социалистическим, кто-то остроумно назвал это явление «магическим социализмом». А в СССР, значит, был «ненаучный социализм»!

Берия пропустил реплику Сатаны мимо фантомных ушей, продолжая свои обличения:

– В 1935 году Гиммлер, правая рука фюрера по проблемам магии и палаческим делам, создал государственный научный институт под названием «Аненербе» («Наследие предков»), перед которым были поставлены такие задачи: «Изыскания в области локализации духа, деяний, наследства индо-германской расы. Популяризация исследований в доступной и интересной для широких масс народа форме. Работы производятся с полным соблюдением научных методов и научной точности». А попросту говоря, был создан институт расизма...

– Как у вас самым главным научным учреждением был институт марксизма-ленинизма! – вставил очередную шпильку лукавый.

– …«Аненербе» в 1939 году вошел в структуру СС. К этому времени он имел уже 50 филиалов по всей стране. На всю эту вредоносную галиматью гитлеровская Германия потратила денег больше, чем США на свою атомную бомбу.

– А вы на пропаганду марксизма-ленинизма разве меньше потратили за 70 лет?! – не унимался Повелитель мух.

– ...В исторических работах о том самом «научном» институте при СС отмечается «колоссальный, поражающий воображение размах – от чисто научной работы в точном, обычном смысле слова до исследования оккультных тайных обществ, систем и практики окультистов, до вивисекции пленных...» По приказу Гиммлера большие работы проводились в так называемой «области сверхъестественного». Постоянно поддерживалась связь с Тибетом, поток экспедиций из Берлина туда не прекращался. По заданию института в Берлин были доставлены оттуда «арийские» лошади для научных исследований и «арийские» пчелы, собирающие мед особого качества. По разработанным в институте программам в концлагерях в самых широких масштабах велись ужасающие опыты над заключенными, в специальном распоряжении так и говорилось, что институт имеет право «пользоваться всеми возможностями, которые можно извлечь из концлагерей». Гитлеровские «ученые» создали «коллекцию типичных израильских скелетов» и собрали в России коллекцию черепов «европейских комиссаров».

Чтобы оправдать уничтожение миллионов людей, биологи и врачи – «теоретики» изобрели такие лжненауки, как «расовая гигиена» и нацистская «евгеника».

Профессора Ганс Гюнтер, Ойген Фишер, Артур Хирт, Эрнст Рудин и многие другие не только, как я уже упоминал, собирали коллекции из скелетов, которые посылали им коменданты концлагерей, а еще и хранили в спирту куски тел замученных людей. Они же проводили «научные экспертизы», нахлобучивая на головы несчастных диковинные плетеные колпаки для измерения черепов. Результаты этих «экспертиз» были предопределены: «Наличие неарийской крови не исключено». А раз так, человеку грозили печи крематория.

Не забудем также, что в каждом концлагере был свой врач-эсэсовец. Он проводил «селекцию» – отделял «слабых» для крематория от «здоровых», которых «убивали работой» не сразу, а в течение нескольких месяцев. Врачи проводили опыты на живых людях: замораживали их, заражали неизлечимыми болезнями, впрыскивали страшные яды. В этой связи назовем только одну фамилию – Иозеф Менгеле, врач из Освенцима...

– Послушайте, Вы, сталинский Гиммлер (так, кажется, представил Вас Черчиллю и Рузвельту генералиссимус?), не болтайте о том, чего не понимаете! – не выдержал Адольф. – «Вы ничего не знаете обо мне. Мои товарищи по партии, кстати, тоже не имеют никакого представления о намерениях, которые меня одолевают. И о грандиозном здании, фундаменты которого будут, по крайней мере, заложены до моей смерти. Мир вступил на решающий поворот. Мы у шарнира времени. На планете произойдет переворот, которого вы, непосвященные, не в силах понять... Происходит нечто несравненно большее, чем явление новой религии... На меня возложена историческая задача, и я ее выполню, ибо предназначен к тому провидением... Я верю, что такова была воля Всевышнего, пославшего оттуда в рейх мальчика, позволившего этому мальчику вырасти, стать вождем нации, чтобы затем предоставить ему возможность вернуть свою родину в лоно рейха... Я первым и единственным из смертных вознесся в статус сверхчеловека, в связи с чем меня следует рассматривать не столько как человеческое, сколько божественное существо, которое стоит над законом и к которому неприменимы условности человеческой морали... В течение почти двадцати лет огромных реальных успехов время было послушно мне и тем самым подтвердило, что я – непогрешимый, уникальный гений человечества... Когда мой взор парит высоко над землями Берхтесгадена и Зальцбурга вдалеке от повседневности, во мне вызревают гениальные творения, которые переворачивают мир. В эти мгновения я чувствую, что более не принадлежу к смертным... Я с сомнамбулической уверенностью иду путем, по которому ведет меня провидение... Порой мне казалось, что я, как Иисус Христос, пришел в храм моего Отца и увидел в нем менял!»

– Часто его так заносит? – поразился Ельцин, сам действовавший по принципу «Себя не похвалишь – стоишь как оплеванный», но никогда не достигавший такого размаха в самовозвеличивании.

– Весьма нередко, – откликнулся Гудерман. – «У Гитлера все сильнее стали проявляться наполеоновские и мессианские замашки. Он заявлял, что чувствует себя призванным спасти Германию, и пусть не сейчас, но позже ему обязательно выпадет эта роль. Он проводил целый ряд параллелей между собой и Наполеоном».

– А в чем все-таки заключается Ваша величайшая историческая миссия, герр рейхсканцлер? – Ницше попытался завернуть поток демогогических излияний оратора в русло конкретики.

– В воссоздании древней арийской цивилизации! 30-40 тысяч лет назад она процветала в Гоби – полосе пустынь и полупустынь на юге и юго-востоке Монголии и в прилегающих районах Китая. В результате глобальной катастрофы эта местность стала пустыней, и ее обитатели переселились на север Европы и на Кавказ. Вот почему летом 1942 года, когда немецкие войска дошли до Кавказа, альпинисты СС водрузили на Эльбрусе, священной горе арийцев, знамя со свастикой! Пришельцы из Гоби – «основная раса», арийский корень! Для возвращения к этим корням я считал необходимым завоевать для начала Восточную Европу, Среднюю и Центральную Азию с Памиром, Тибетом и Гоби, то есть пройти из Германии священным путем наших предков к самому сердцу их исконных владений. После моего прихода к власти в Тибет постоянно посылались научные экспедиции, причем вплоть до 1943 года! В мае 1945 года после окончания битвы за Берлин среди трупов защитников города нашли около тысячи тел добровольцев – людей тибетской крови, на них была немецкая форма, но без знаков различия и при них не имелось никаких документов. Это – потомки первоарийцев из Гоби, коих я призвал на службу!

Запомните: «творение не закончено, и человек явно близится к фазе трансформации. Старая человеческая порода уже вошла в стадию упадка. Каждые семьсот лет люди поднимаются на новую ступень, и залогом борьбы еще более длительной служит явление сыновей Бога. Вся творческая сила сосредоточивается в новой расе, которая прогрессирует, в то время как старая исчезает. Понятен ли вам теперь глубокий смысл нашего национал-социалистического движения? Тот, кто постигает национал-социализм лишь как политическое явление, мало о нем знает...»

Впрочем, мы прервали Гелена... Герр генерал, Вы озвучивали мой план, который не сумел выполнить я, но осуществил наш унтерменш Ельцин...

– Последний из упомянутых мною пунктов Вашего плана не выполнен: в отсутствие наших комиссаров российский административный аппарат очень широко разветвился. При вдвое мельшем населении страны, чем в советскую эпоху, число чиновников при Ельцине выросло в три раза! Я консультировался с Дарвиным, и тот заверил меня, что только крысы и тараканы размножаются такими же темпами и жрут столько же, сколько российские бюрократы.

– Хочу вернуться к тезису министра пропаганды: даже сбывшиеся с точностью до наоборот замыслы нашего фюрера приводят к нашему успеху! – на сей раз сподхалимничал зловещего вида толстяк в плаще до щиколоток из зеленого панбархата, расшитого золотом; благодаря пышным рукавам и сборкам плащ казался необъятным. Подпоясан он был золотым поясом, расшитым бриллиантами, с золотыми кистями, обут в лаковые лодочки. Навстречу посетителям от него поднималось душистое облако – благовония Востока и Запада. Изумруды в золотых и платиновых кольцах, которыми были унизаны толстые пальцы, соответствовали тону плаща, под которым виднелись шелковые штаны и лиловые чулки. Волосы у него были обесцвечены перекисью и сильно напомажены, брови подведены, щеки нарумянены, лицо умащено розовым маслом.

– Это Геринг, бывший летчик – ас Первой мировой войны, делящий с Борманом второе-третье места в нацистской иерархии. Орел, разъевшийся до размеров не страуса даже, а бегемота, и вырядившийся на зависть павлину, – Ницше никогда не упускал случая поехидничать. – Американец Буллит, доверенное лицо президента Рузвельта, обозвал его «задницей слона».

– Тучность его, наверное, вызвана гормональными расстройствами, – попытался поставить диагноз ЕБН, много общавшийся с врачами.

– При чем тут гормоны? – вмешался личный доктор Геринга. – «Он слишком много жрал!» А сам требовал от немцев жертв. «Пушки вместо масла» – это его лозунг. «Мы, немцы, обросли жиром... У нас слишком большие животы. Я сам стал есть меньше масла и похудел на 20 килограммов...» Так он нам говорил, а сам, как всегда, лопал в три пуза.

– Уверен: даже при германских комиссарах россиянам жилось бы лучше, чем при ельцинских чинушах! – изливал свои восторги авиатор-гиппопотам, не прекращая свое любимое занятие: играл драгоценными камнями, мешок с которыми почти всегда таскал с собой.

– Геринг, не пытайтесь подражать мне и корчить из себя подлинного идейного нациста-партийца. У Вас «столько же общего с партией, сколько у коровы с исследованием радиации», – оскалил зубы колченогий Йозеф, который люто ненавидел жирного Германа.

– А Вы, естественно, – истинный ариец! Стоит только взглянуть на Вашу внешность, сразу становится ясно: по Вам концлагерь плачет! Кто на партконференции в Ганновере в 1925 году потребовал исключить Гитлера из партии?!

– Это было до того, как я познакомился с фюрером близко и стал его сторонником! А Вы... «Обвешанные орденами дураки и тщеславные надушенные фаты не могут заниматься ведением войны...»

– Господа рейхсмаршал и рейсхминистр, не портите вашей ссорой минуту моего величайшего торжества! – умиротворил своих опричников лидер рейха, у которого это уже вошло в привычку. – Подведем итоги. Присутствующий здесь свежеупокоенный унтерменш Ельцин, а также его коллеги Шушкевич и Кравчук... я правильно называю фамилию этого недочеловека? – обратился фюрер к Гелену.

– В некоторых разведсводках его называли также Кравчукчей...

– Это в честь кого? – сделал недоуменные глаза Ницше.

– В честь одного шибко умного малого народа, живущего на Крайнем Севере нашей страны, – повысил эрудицию спутника Ельцин.

Гитлер злобно покосился на болтунов и продолжил свое резюме:

– Итак, трое недолюдей, пользуясь слабостью вождей компартии СССР и, особенно, президента Горбачева, достигли того, чего не мог сделать я. Затем герр Ельцин и его банда осуществили мою программу: начали очищать пространства России от ее никчемного населения невиданными темпами – два-три миллиона мертвецов в год! Он сколотил «демографический крест»: смертность превышала рождаемость и прирост за счет миграции на миллион человек ежегодно. Да у меня Освенцим с меньшим КПД работал! Начальники концлагерей, зондеркоманд, руководитель спецпроекта по окончательному решению еврейского вопроса Эйхман – слушайте мой приказ! После церемонии награждения подойдете к герру Ельцину и переймете у него полезный опыт!

Экс-президент разинул рот, чтобы выразить протест, но слова застряли в горле...

– Рыба думает: «Много чего могу сказать, да глотка у меня полна воды», – не преминул съязвить его «Виргилий».

– Фрау Шредер, – фюрер повернулся к своей секретарше, – будьте любезны подготовить приказ Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами Третьего и Четвертого рейхов о награждении Железным крестом 1-й степени унтерменшей Ельцина, Шушкевича и Кравчукчи... простите, Кравчука... посмертно.

– Так последние двое живы! Почему их-то посмертно? – залюбопытствовал неугомонный философ.

– Зато я мертв! А теперь, друзья, отбросим церемонии и дадим волю нормальной душевной радости. Вдумайтесь: советские граждане, родившиеся в первые тридцать лет двадцатого века, несмотря на сталинские репрессии и подчас бездарное командование, смогли выиграть у нас войну и меня – Гитлера! – довести до самоубийства! И как «отблагодарили» их сначала советская власть, а потом наш герой – герр Ельцин? Они отомстили за нас поколениям победителей! Ни жилья им, ни лекарств, ни личного транспорта, ни льгот серьезных! Только воинские награды, грамоты всякие и – под праздники – пайки, которыми безработные негры в США или арабы во Франции побрезгуют!

Помните, древнеримские люмпенпролетарии требовали «хлеба и зрелищ» – и императоры были вынуждены угождать их желаниям. Вожди России – от Сталина до Ельцина – своей истинной элите (не партийным приспособленцам, а героям войны!) ухитрились давать только зрелища, но никак не хлеб! О-о-о, какой экстаз!

Казалось, лидер адского рейха испытывает оргазм – в отсутствие женщины, будто при рукоблудии. Психологи и психиатры подметили странный феномен: Гитлера распалял контакт с массами, реплики толпы, особенно восторг представительниц слабого пола. Он, «охваченный яростью заклинаний, подносил к лицу сжатые кулаки и закрывал глаза, предаваясь экзальтации своей трансформированной сексуальности». Речи его были «излияниями чувственности, сравнимые с половым актом, сексуальными извержениями». Нацистским бонзам его оргазм, казалось, передавался бесконтактно – по воздуху.

И тут вдруг насыщенную извращенной чувственностью атмосферу раскатом грома сотряс трубный глас – таким, понял Ельцин, будут сзываться силы зла на поле Армагеддон для Последней битвы. Мелодию сменил противный козлетон – наподобие тех, которыми на российских вокзалах дают объявления.

– Внимание, внимание! Говорит Управление делами Дьявола. Всем преклонить колени, приготовиться к связи с Владыкой Преисподней!

Нацисты опустились на четвереньки и открыли рты.

– Уточняем: сношение с Отцом лжи будет не сексуально-анальным, не извращенно-оральным, а словесно-визуальным.

Толпа партийных бонз обрадованно перешла из коленно-локтевой позы в коленопреклоненную. Перед ними в прозрачном черном тумане, заменяющем в аду воздух, всплыло изображение Сатаны в натуральную величину, завернутого в пурпурное покрывало, которое Ельцину показалось сильно похожей на портьеру.

Голография, подумал ЕБН.

– Голография была бы, если бы я был нарисован нагим, – возразил Дьявол, читавший душевные помыслы, будто раскрытую книгу. – А я одет в тогу, которую отнял у своего любимца – римского императора Нерона. Знаешь, как он бушевал при этом! Совсем как ты, когда у тебя бутылку водки отбирали! Но вернемся к нашим баранам, то есть гитлеровцам. Что-то они застыли, будто жена праведника Лота, из-за любопытства превратившаяся в соляной столб, – мое «ноухау», между прочим!

Нацисты, ошеломленные внезапным появлением Хозяина, опомнились.

– Господа министры и генералы! Смирно! – скомандовал Гитлер. – Равнение на Сатану!

Было забавно смотреть, как, ерзая на коленях, «фрицы» старались выполнить эту стандартную команду воинских уставов всех стран.

– Приветствие нашему Владыке!

– Хайль Дьявол! – дружно прокричали все присутствующие, кроме Ницше и Ельцина.

– За готовность слиться со мной не только духовно, но и, образно выражаясь, телесно (в символическом, конечно, смысле, тел-то у вас нет), хвалю. Всем вам при личном свидании будет оказана высочайшая честь – дозволено поцеловать меня в зад. Почему не слышу радостных возгласов? Гитлеру, значит, охотно чмокаем ягодицы, а мне под хвост губки запустить зазорно?! Учитесь у российского ансамбля «ВИАгра»: «Чем выше любовь, тем ниже поцелуи!»

– Хох! – завопили нацистские души с выражением полного счастья на лицах.

– Ладно, от приятного перейдем к полезному. Адольфушка, сынок любимый, не слишком ли тебе хорошо? Ты не в райских ли кущах себя вообразил? Или в постели с твоей племяшкой Гели Раубал?

– Мой Повелитель, да уж больно дела этого русского унтерменша меня порадовали!

– Не тебя одного! Но все же пора тебе вспомнить, где ты находишься: не у Христа за пазухой, а у меня в лапах!

Сатана исчез – а Гитлер побледнел и схватился за горло.

–У меня рак гортани! – прошептал он.

– Эта тема всегда фюрера расстраивала, – пояснил Гудериан. – Мнительный очень наш Верховный Главнокомандующий. Ведь операция, проведенная ему на голосовых связках, показала, что замеченное новообразование представляло собой всего лишь доброкачественный полип.

– Кстати, о раке, – неожиданно воспряла духом (если такое вообще возможно) душенька Адольфа. – Именно в эту позу Вы, любезный мой герр Ельцин, поставили ненавистную Россию... Да нет, пожалуй, такое сравнение слишком хромает... Столь противоестественную позицию не найдешь даже в первой истинно арийской книге «Кама сутра». О-о-о, какой восторг! У меня просто нет слов – одни выражения! Но они – неприличные! Кто, кто может выразить вербально тот небывалый экстаз, какой я испытываю, воображая перед своими глазами картину под названием: «Что творил Ельцин с покорной Россией»?!

– Дас ист фантастиш! – прогремел любимый всем прогрессивным (конкретно: имеющим телевизоры, видеомагнитофоны и ДВД-плееры) человечеством возглас. Он раздался из глоток нескольких тысяч обнаженных мужчин и женщин, соединенных друг с другом в причудливую цепочку с помощью мужских гениталий, воткнутых в вагины, анусы, рты и даже уши. Все трахались со всеми. Видно было, что супергруппенсекс развратникам, используя их же сленг, не в кайф: от постоянных фрикций у них отовсюду лилась кровь, из ртов – пена, из глаз – слезы.

– Это – работники «сладкой индустрии», производители порнопродукции: сценаристы, режиссеры, фотографы, операторы, редакторы, продюсеры, актеры, – пояснил всезнайка-философ.

– Вот это в точку! – восхитился фюрер, тем не менее отворачиваясь от живой цепи. – Хотя вообще-то я порнографию и вульгарность не переношу. В присутствии женщин я даже не купался в реке. – Стеснялись своего обнаженного тела? Вот это новость! – изумился невидимый Фрейд. – Рисовали в самых непристойных позах Гели Раубал и Еву Браун – а тут из себя девственника строите!

– Даже гнусные еврейские клеветнические заявления не испортят мне настроение!

– Еще в первые «годы борьбы» к тебе в твою резиденцию в Берхтесгадене привозили молоденьких девушек, которых ты разглядывал в обнаженном виде. Позже, став лидером нашей партии, ты часто наблюдал за стриптизом в бинокль, стесняясь быть замеченным в первом ряду получающих удовольствие от созерцания мужчин. Ты предпочитал не действовать, а разглядывать! Причем, желательно, сзади! Я о тебе еще тогда сказал: «Он думает о деревенских девках, когда они, работая в поле, наклоняются так, что можно видеть их задницы. Вот что ему нравится, особенно если они большие и круглые. Вот это половая жизнь Гитлера. Ну и мужик!» – съязвил глава штурмовиков Эрнст Рем, некогда близкий друг фюрера, один из очень немногих, с кем Адольф был на «ты». – И это тебе не еврей в лицо бросает!

– У тебя твоя гомосексуальная жизнь, конечно, была куда насыщеннее! Именно за твои гнусности, а не только за то, что ты был мне соперником, я и дал команду в 1934 году уничтожить тебя и твоих прихвостней! И очень рад, что у меня все получилось тогда!

А насчет купания... Не пристало общественному деятелю обнажаться на публике. Этим, кстати, грешил Муссолини, который слишком часто позволял выставлять себя в смешном виде. «Каждый раз, когда я вижу в популярном журнале его фотографии в кругу семьи в Лидо в одних плавках, меня охватывает ярость. Это недостойно государственного человека! Кто бы благоговел перед Наполеоном, если бы повсюду печатались его фотографии в подобном виде? Поэтому я никогда не купаюсь на природе! Популярность подобного рода только вредит образу политика!»

Кстати, герр Ельцин, вы также в костюме Адама снимались – с трусами взамен фигового листа!

– Опять у тебя радости полные штаны, Адольфушка? – голос Дьявола звучал ласковым мурлыканьем тигрицы, облизывающей первую кровь из только что перекушенного горла антилопы. – К небесам воспаряешь! Вернись на землю, то есть в пекло!

Еле слышный щелчок – будто компьютерной «мышью» сделано переключение. Молодой Адольф и семейный врач беседуют о здоровье фрау Гитлер.

...Сначала у нее появились узелки в груди, которые постепенно становились все больше, чего Клара совершенно не замечала. И когда она наконец обнаружила их в 1907 году, то пошла в больницу Сестер милосердия в Линце. Врачи прооперировали ее, и Клара вскоре почувствовала себя лучше, но ненадолго.

В начале осени ее соседка – жена почтмейстера – написала Адольфу в Вену, что здоровье фрау Гитлер ухудшилось, и просила его приехать как можно скорее в Линц, так как «мать хотела бы видеть его дома». Поступление в Академию искусств все равно не состоялось, и Адольф вернулся. 22 октября он и его сестры нанесли визит их домашнему врачу – еврею Эдуарду Блоху – в надежде узнать, как в действительности обстоят дела со здоровьем их матери. Блох ответил, что в ткани много метастазов. Очевидно, что фрау Гитлер была прооперирована слишком поздно. Он посоветовал лечение йодоформом – рискованный, болезненный и дорогой вид терапии, но единственный, который давал ничтожный шанс на выздоровление. Адольф и его сестры сразу заплатили 59 крон за йодоформ, выплату своего гонорара доктор отсрочил до конца лечения.

С 28 октября Клара не вставала с постели. Домашний врач обрабатывал открытую рану йодоформом сначала лишь изредка, а с 6 ноября почти ежедневно. Лечебное средство с резким запахом проникало вначале в ткани, затем в кровеносные сосуды. Вскоре любой глоток стал приносить Кларе ужасные боли. Ее гортань горела, ей с трудом удавалось сделать несколько глотков воды. Любая жидкость была для ее горла как кислота.

Кровать Клары стояла на кухне – единственной комнате, которая целый день отапливалась. Адольф сдвинул в сторону кухонный шкаф, поставил софу и спал каждую ночь рядом со своей мамой. Днем проверял домашние задания младшей сестры. Он ругался с Паулой, которую считал слишком ленивой, – по его приказу она поклялась у постели больной матери стать, наконец, прилежной ученицей.

Друг юности Гитлера Август Кубичек: «Адольф даже готовил целыми днями, помогал по хозяйству и очень заботился о своей матери, чего никто не ожидал».

Семейный врач Эдуард Блох: «Ее сын сильно страдал. Черты его лица принимали удрученное выражение, когда он видел, как сжималось в судорогах от боли лицо матери».

Фрау Гитлер сильно похудела, на ее лице проступили скулы. Фазы, когда она впадала в состояние полузабытья, все увеличивались. В часы, когда она была в сознании, с трудом переносила боль. По желанию Адольфа ей стали давать морфий. 20 декабря семья решила больше не звать врача. Вместо этого они зажгли свечи рождественской елки. Клара ничего этого уже не видела. Она умерла в возрасте 47 лет ранним утром 21 декабря 1907 года.

В то утро Ангела побежала к разукрашенному в стиле барокко зданию, в котором был кабинет Блоха и где он жил со своей семьей. Она попросила врача как можно скорее прийти в дом №9 по Блютер-гассе и выписать свидетельство о смерти матери. Тот надел свою шляпу с широкими полями и сел в пролетку.

У смертного одра он встретил Адольфа. Бледный, утомленный после бессонной ночи молодой человек держал в руках альбом с эскизами с последним рисунком, на котором была изображена его умершая мать. Блох чувствовал себя немного беспомощным, как всегда, когда его вызывали к покойнику. Он заговорил о «спасении», которое сейчас познала Клара, но, казалось, ни Адольф, ни его сестры совсем не слышали этих слов. Усопшую перенесли в гостиную. Похороны состоялись 23 декабря в 9 часов утра. Было сыро и холодно, стоял туман, когда легкий деревянный гроб несли по Блютен-гассе в окружную церковь Урфара на отпевание. В заключение катафалк проехал по мосту через Дунай в Леондинг в сопровождении двух повозок, в которых сидели участники траурной процессии. У Адольфа и Августа Кубичека на головах торчали черные цилиндры, как тогда было принято на похоронах.

Кубичек: «Я позже вспоминал, каким бледным был Адольф, как он держал в руках свой цилиндр, какое на нем было длинное черное пальто».

Гитлер плакал на могиле матери. Его старшая сводная сестра Ангела и ее муж, налоговый служащий, пригласили его к себе домой на сочельник. Но он отказался, потому что предпочитал остаться наедине со своей скорбью.

После рождества Адольф и его сестры поехали к семейному врачу, чтобы оплатить счет. Блох нанес Кларе Гитлер 77 визитов, во время 47 из них он обрабатывал рану, чаще всего хлороформом. За это он просил 359 крон, 59 из которых были оплачены, – большие деньги для небогатой семьи. С другой стороны, Блох требовал намного меньше, чем запросили бы его коллеги. В Линце он заслужил репутацию милосердного врача, который навещал бедных больных за небольшой гонорар, а иногда и вовсе бесплатно.

Блох: «Я всю свою жизнь вспоминал, как Гитлер склонился надо мной и тихо сказал: «Я всегда буду вам благодарен». Я считаю, что Гитлер сдержал это свое обещание. Я находился в очень выгодном положении, такие льготы, по моему мнению, не были даны ни одному другому еврею во всей Германии и Австрии. 1938 год радикально изменил мою жизнь. Практика была закрыта, дочь и зять бежали в Америку. Я доверился Гитлеру, который назвал меня своим товарищам по партии в Линце «благородным евреем». Гитлер сразу отреагировал на мои просьбы о помощи. Он поставил меня под защиту гестапо, пока формальности по выезду из страны не были завершены. Тем не менее присоединение Австрии к рейху было для меня самым большим несчастьем в жизни. В США мой диплом врача признан не был».

Эдуард Блох умер в 1945 году в Нью-Йорке совершенно сломленным человеком в возрасте 73 лет.

Смерть матери стала решающим событием для ее сына, это переживание насегда врезалось в его память. Сделавшись властителем Третьего рейха, он превратил Клару Гитлер в объект всенародного культа. У него имелась лишь ее маленькая мятая фотография, которую он проносил с собой в нагрудном кармане всю Первую мировую войну и выпускал из рук очень неохотно. Фото послужило образцом для нескольких портретов, написанных маслом, на которых черты лица Клары были изображены несколько более мягко. Они или увеличенные фотокопии висели в каждой спальне Гитлера. День рождения девушки из лесной австрийской деревушки Клары Пёльцль – 12 августа – он в 30-е годы провозгласил «Днем германской Матери».

Фюрер побелел от горя до такой степени, что слегка даже смахивал на душу праведника.

– Огромное искреннее горе очищает душу, греки зовут это катарсис, – прокомментировал Ницше.

– «По сравнению с образованными женщинами моя мать была, конечно, маленькой женщиной, которая жила для своего мужа и детей. Но она подарила немецкому народу великого сына. В этом и заключалась ее заслуга», – сквозь всхлипывания пробормотал наци №1.

В кабинете, казалось, проходило соревнование плакальщиков, хотя представители этой древней професии в XXI веке сохранились лишь в нескольких отсталых восточных странах. Нацистские главари лили слезы не только для того, чтобы выказать преданность своему вожаку разделенным с ним горем. Звери в моральном плане, они все же имели людские души, и потому ничто человеческое, в том числе любовь к собственным близким, было им не чуждо. Каждый потерял кого-то из родных и любимых – и теперь скорбел о собственных утратах, о которых им напомнили страдания Гитлера. Ельцин тоже плакал, вспоминая смерть своей матушки, которую любил, хотя при жизни уделял ей очень мало времени.

– Ох, как же это жестоко! – рыдала душенька Адольфа. – Нет, надо в этой триумфальной ситуации найти хоть что-нибудь, меня не удовлетворяющее! А не то меня Сатана со света... тьфу! с тьмы сживет... Или сумертвит? Покаяться, что ли, перед товарищами по партии в покровительстве врачу – еврею? Стыд-то какой! Но ведь это был единственный позорный случай в моей жизни! А, нашел! Герр Ельцин, как Вы могли допустить, что в период Вашего правления Россия работала не только на Германию, но и на остальную Европу и даже – какой ужас! – на Америку? На меня трудиться в свое время русские не захотели, а на современных Вам глав этих государств – политических ничтожеств – можно, значит!

– Подумаешь! При Сталине поставки советских вооружений через Чехословакию в только что созданный Израиль в 1947 году спасли молодое еврейское государство, воевавшее с арабами. При Леньке же вообще весь Союз на «страны третьего мира» пахал!

– Брежнев еще и население Израиля на треть увеличил, – наябедничал Гелен. – Впрочем, и герр Ельцин немало способствовал росту численности населения этой страны...

– Жидовок брюхатил, что ли? – озаботился Гитлер. – У евреев ведь национальность по матери определяется...

– Да какое тебе дело, фюрер бесноватый, с кем я спал!

– Не скажите! Моральный облик обладателя Железного креста 1-й степени (это все равно, что Герой Советского Союза или России) должен быть незапятнан...

– Осмелюсь напомнить, майн фюрер, что в России Золотую Звезду нередко вручали кому ни попадя, невзирая на реальные заслуги и моральный облик, – внес поправку «серый генерал». – Что касается герра Ельцина, то он действительно женился на еврейке, которая родила ему двух дочек, а ведь у них, как Вы правильно сказали, национальность определяется по матери. Но я имел ввиду, что из-за проводимой им политики многие евреи и их русские родственники эмигрировали в Израиль. Так что у меня есть серьезные сомнения насчет Железного креста...

– То, что ты не антисемит, – твое огромное достоинство, которое зачтется на небесах, – утешил спутника Ницше.

– Да что вы мне этот ваш дурацкий орден цепляете! Не нужен он мне! Я же не нарочно Союз развалил! – душа экс-президента была в полном унынии: она чуяла, что сей ненавистный крест, в отличие от христианского, ей нести все же придется.