Текст книги "Ельцын в Аду"

Автор книги: Юрий Пульвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 72 (всего у книги 108 страниц)

– Кстати, Борис, – не упустил своего шанса его гид, – а почему ты поссорился с ним?

– Когда я впервые повстречал профессора Плехановского института Хасбулатова, он мне показался чисто конкретным пацаном. Во время августовских событий Руслан вел себя как правильный бродяга, отказавшись в минуты махаловки покидать Белый дом. “Я не могу предать депутатов, – ответил он на предложение эвакуироваться. – Вы идите, а я останусь до конца”.

Именно моими стараниями черный (чеченец) получил портфель (стал смотрящим) в Верховном Совете, хотя сделать это было очень непросто. Я его фактически короновал в спикеры, сломав упорное сопротивление многих блатных (депутатов). Я надеялся, что верный Руслан чистоделом станет и будет чисто конкретно служить мне. Но я косяк упорол: не учел его кавказского ндрава.

Началось, в общем-то, с ерунды: я и Руслан договорились регулярно ходить в баню. Но уже на второй раз Хасбулатов, не спросясь, взял с собой личного массажиста и оборзел настолько, что затащил его в парилку, где находился я. Я предъяву ему не кинул, но перестал брать этого зверя (кавказца) с собой.

– Да это же пустяк! – поразился Фридрих.

– Дрэк (чушь)! Этот мелкий, казалось бы, косяк с его стороны очень важен. Явление массажиста означало, что какой-то хачик считает себя ровней мне – пахану! И в конечном итоге я оказался прав: в 1993 году этот гад криво насадил (плохо сделал), проявив свою подлинную сущность!

– Как легко ты отмежевался от твоего бывшего главного сторонника! – не то с одобрением, не то с осуждением произнес автор понятия “белокурая бестия”.

– Это что! – из брежневской зоны явилась душа первого секретаря Свердловского обкома КПСС Якова Рябова. – Я – крестный отец Бориса, сделавший из строительного начальника средней руки крупного руководителя; буквально за руку приведший Ельцина в обком; настоявший, чтобы его назначили на мое место! И в благодарность он меня снял с должности первым, еще в 80-е годы!

Потом он разобрался с демократами – членами межрегиональной депутатской группы. Даже тех немногих, кого взял поначалу в Кремль, – всех до единого убрал!

...Летом 1989 года демократически настроенные парламентарии создали межрегиональную депутатскую группу (МДГ). В ее состав вошли 270 человек. Дабы избежать соперничества, группа избрала сразу пятерых сопредседателей: Юрий Афанасьев, Гавриил Попов, эстонский профессор Виктор Пальм, возвращенный из горьковской ссылки академик Сахаров. И Борис!

Сахаров подал голос:

– Я тяготился сотрудничеством с Ельциным. Услышав однажды по радио, что в МДГ грядут перемены и вместо пяти сопредседателей к власти приходит один – Ельцин, я даже вздохнул с облегчением: «Вот и хорошо, мне можно уйти. Я в этой компании под руководством секретаря обкома не работаю».

Но не все разделяли мои взгляды. Однажды я услышал, как горбачевский помощник Георгий Шахназаров подошел во время заседания к Гавриилу Попову.

– «Что вы нашли в Ельцине? – откровенно поинтересовался он. – Вы же совсем разные люди».

– «Народу нравится, – цинично ухмыльнулся Гавриил Харитонович. – Смел, круче всех рубит систему».

– «А если он, что называется, решит пойти своим путем?»

– «Мы его в таком случае просто сбросим, и все тут».

Демократы явно недооценивали Бориса Николаевича, называя его партократом из плотников.

– И немудрено! – обрадовался Люцифер. – Из всех театральных произведений Ельцин предпочитал оперетту режиссера Курочкина. Классическую музыку – не слушал. В литературе понимал не больше, чем в высшей математике. Он никогда не читал какие-нибудь серьезные книжки. Только детективы типа Чейза, да и то – на отдыхе.

Хотя дома у него была хорошая библиотека. В основном собрания сочинений. Но он получал их по выписке. Это было тогда модно и престижно.Единственная книга, которую он обожал, была подарена Хазановым: томик произведений какого-то классика. Открываешь, а внутри – спрятана бутылка водки...

– Всех этих гнилых поделов я кинул! – огрызнулся Ельцин.

– Какая трагедия! – забормотал философ. – Умные, интеллигентные, начитанные эти профессора против драчуна и выпивохи оказались пустым местом...

– Из четырех сопредседателей МДГ (скоропостижно умерший Сахаров не в счет) в большой политике не остался ни один. Афанасьев удовлетворился местом ректора Историко-архивного института, Попов и двух лет не просидел мэром Москвы, эстонец Пальм вернулся к себе в Тарту, – дал историческую справку Сатана. – Ладно, для Борьки это были чуждые по духу люди! Но давайте вспомним его доверенных лиц – самую первую команду, работавшую на него на выборах и в союзный, и в российский парламент. Каждый готов был за него жизнь отдать! Их всего-то насчитывалось девять человек; казалось, чего проще, возьми с собой, они-то уж точно – заслужили. Куда там! Из девятерых трудоустроен был только один – Владимир Камчатов, назначенный полпредом президента в Москве. Впрочем, тоже ненадолго...

А как он кинул верного своего соратника Михаила Бочарова, популярного депутата, тоже, кстати, строителя, президента концерна “Бутэк”! В 1990 году, став спикером российского парламента, Ельцин обещал ему пост предсовмина республики. Однако в премьеры предложил Ивана Силаева.

Даже те, кто считали себя ближайшими его соратниками, кичились его дружбой, в мгновение ока исчезали: Бурбулис, Полторанин, Скоков.

Из состава первого ельцинского кабинета больше двух лет не проработали и половина министров!

Особенно он любил тасовать глав правительств. И не то, чтоб те не справлялись со своей работой. Причина их отставок проста, как амеба: как только Ельцину начинало казаться, что очередной премьер становится самостоятельной фигурой и что его популярность растет, президент мгновенно багровел и хватался за перо.

Так было с Черномырдиным, которого безо всяких объяснений уволили в марте 1998 года, а потом после дефолта, спохватившись, принялись возвращать обратно, да Госдума не допустила.

Потом был Примаков, взявший на себя неблагодарную роль ликвидатора последствий дефолта. В благодарность за наведенный порядок его тоже выгнали взашей.

Степашин продержался меньше всех – 82 дня. Пытался проявлять принципиальность: отказался начинать кампанию против «Мост-Медиа», не назначал рекомендованных ему Семьей министров, задрал ножку на Березовского.

«Мы с вами остаемся в одной команде», – ласково сказал ему на прощание Ельцин. Больше они никогда не встречались...

Большинство этих увольнений проходили со скандалами: с выбрасыванием вещей и отключением телефонов. Лебедя вообще едва не арестовали – боялись, что он увезет со Старой площади свои архивы.

Причем царь Борис не только вычеркивал изгнанников из памяти и сердца, но и запрещал общаться с ними другим. Главе кремлевской администрации Сергею Филатову президент выговаривал за Бурбулиса и Степашина: «Перестаньте с ними дружить, если хотите остаться в нашей команде».

А вскоре сам Филатов на собственной шкуре ощутил Борискину опалу: в январе 1996 года его сняли с должности! Он позвонил Илюшину, первому помощнику президента:

– «Я поеду на десять дней в Железноводск, можно бумаги мои из кабинета пока не выкидывать?»

– «Ну что Вы, Сергей Александрович. Все будет по-человечески. Отдыхайте, я прослежу».

Бумаги выкинули через полчаса после данного обещания...

– Ренегат Ельцин явно разделяет мое мнение: “Благодарность – это такая собачья болезнь”! – захохотал Сталин. Рябов на секунду замер, но продолжил:

– Равных себе Ельцин не терпел. Тех, кто слабее, – презирал. И проблема была вовсе не в профнепригодности этих чиновников: просто Борису неприятно было осознавать, что рядом с ним работают люди, помнящие его падения; видевшие его в опале и забвении; они были живым напоминанием его прошлого, о котором президент хотел позабыть как можно скорее.

А как он боялся конкурентов! Был один эффективный способ, как избавиться от своего врага в Кремле. Надо было прийти к Ельцину и сказать: “Борис Николаевич, а все-таки Вы не ошиблись с Ивановым! Такой замечательный деятель! Все про него говорят: “Второй Ельцин!” Многие даже спрашивают: “Не он ли будет Вашим преемником?” Повторять уже не требовалось: объект похвалы уходил в политическое небытие!

Весной 1993 года у выступавшего на “Эхе Москвы” вице-премьера Шахрая журналисты поинтересовались:

– “А Вы президентом хотите быть?”.

– “Очень хочу”, – честно признался тот, имея в виду 2000-й год.

Через неделю, на встрече с главными редакторами СМИ, президент рычал: “Не дождутся, панимаш, никакие Шахраи... Ничего они не дождутся!”

Вице-премьер написал заявление об уходе, пошел к шефу. Тот смутился: “Мне ж не сказали, что это через срок... Кругом одни сплетники, панимаш... Никому нельзя верить...” Тем не менее заявление подписал.

Осенью 1995 года министр иностранных дел Козырев прилетел в Мурманск.

– “Ты как отнесешься к моему выдвижению в президенты?” – поинтересовался он у местного губернатора Комарова, пока они ехали в машине. Никого, кроме них и водителя, в салоне не было. Стоило Козыреву вернуться в Москву, как Ельцин мгновенно перестал его принимать и в упор – даже на официальных мероприятиях – не замечал. Две недели спустя тот был уволен.

Время от времени царь Борис специально устраивал боярам проверки.

– “Вот такой преемник мне и нужен, – доверительно говорил он потенциальному конкуренту, похлопывая его по плечу. – Вы готовы... ежели чего...”

Несколько раз он даже изображал приступы, хватался за сердце, начинал хрипеть:

– “Болит, панимаш, сердце... в любую минуту могу умереть... на кого оставить Россию?”

От реакции испытуемого целиком зависела его будущая судьба... Если он соглашался стать преемником, то становился политическим нулем.

А как Борька поспешил расправиться с самым главным конкурентом – бывшим своим благодетелем Горбачевым?!

– Какой, на хрен, благодетель... – попробовал протестовать ЕБН, но Рябов не позволил ему лгать:

– Он тебя в ЦК взял, хозяином Москвы сделал, в Политбюро ввел, а когда ты на него взлаял, не уничтожил тебя политически, а оставил на посту фактически замминистра – заместителя председателя Госстроя СССР. И как ты его “отблагодарил”, когда он упал? Начал с того, что отобрал у него Барвиху... Зачем?

–Да меня Наина постоянно долбила: “Когда переедем, когда переедем?” Взамен Меченый попросил другую дачу – “Москва-река-5”: там, где он жил когда-то. Согласился: пусть забирает...” Забавно получилось. В 1986 году генеральный секретарь Горбачев уступил объект “Москва-река-5” кандидату в члены Политбюро Ельцину. А пять лет спустя все стало наоборот!

– Ну, это ты поначалу в доброту и демократичность играл. Но мы поняли, чем все кончится, когда рано утром, в 8.20 ты с прихлебалами вскрыли дверь горбачевского кабинета и прямо на рабочем столе бывшего президента бывшей державы распили бутылку коньяка под конфетку. Когда Горбачев узнал об этом, то отреагировал одной фразой: “Пир зверей”...

Через полгода выделенный ему лимузин ЗИЛ был заменен обычной “Волгой”, число охраны сократилось с двадцати человек до трех. К середине 90-х пенсия экс-президента СССР равнялась 2 долларам США, а в его бывшей представительской квартире жила дочка твоего держателя общака – олигарха Березовского...

– Ну ты, Яков, это... зря меня форшмачишь (опускаешь), – возразил своему экс-благодетелю ЕБН. – Не всех же я раскороновывал из-за ревности...

– Не всех, – согласился Рябов. – У тебя имелось очень выгодное для бестолкового начальника качество: ты всегда умел находить “крайних”. К примеру, виновником провала твоей экономической реформы ты назначил Егора Гайдара...

– Судя по описаниям его внешности, этот герр смахивает на жертвенную овцу, а, судя по его действиям во главе правительства России, он оказался настоящим бараном, – вмешался Ницше. – В каком скотском загоне ты его отыскал, Борис?

– Егорку мне на смотрины привел Бурбулис: в 1991 году привез этого правильного пацана ко мне на дачу, прямо в парилку. Как выяснилось впоследствии, Гугнявый не любил баню, не знал, как следует себя вести в ней, но на всякий случай сразу разделся и предстал передо мной голяком. Мне такая наглость понравилась, хотя сам кандидат в смотрящие впечатление на меня произвел двоякое. “У него вид, как будто его только что оторвали от корыта со сгущенным молоком”, – сказал я тогда тем блатнякам, кто за него мазу давал.

– А чего ж ты в мемуарах брехал? – уличил его в двуличии Сатана. – Ну-ка, повтори!

– “Гайдар прежде всего поразил своей уверенностью. Это просто очень независимый человек с огромным внутренним чувством собственного достоинства”.

– То, что ты обозвал уверенностью и независимостью, на самом деле – апломб книжного всезнайки! К своим 35 годам Егор руководил лишь им же созданным институтом с коллективом в 100 человек, а до того работал в газете “Правда” и журнале “Коммунист”, – начал выдавать чужие секреты хозяин преисподней. – Гайдар совершенно не представлял себе жизнь россиян, и экономические модели выстраивал исключительно по учебникам.

И вообще он по происхождению – наследственный сказочник! Оба его деда – Аркадий Гайдар и Павел Бажов – являлись главными писателями-сказочниками Страны Советов. Отец – Тимур Гайдар – со страниц “Правды” скармливал читателям байки о кубинской революции и успехах социализма. И даже тесть – Аркадий Стругацкий – и тот был знаменитым фантастом!

Законы этого мира сказов и мифов, бесконечно далекого от грубой действительности, он и привнес в жизнь России, придумывая экономические реформы. Однако попытка осуществить давнюю советскую мечту – “сказку сделать былью” – оказалась безуспешной – в отличие от попытки создания атомной бомбы. А вот результаты оказались схожи: все вокруг пошло к моей матери (которой, впрочем, у меня нет, у меня есть только папа – сам Творец)! – Дьявол открыто ликовал. – А как ты, Борька, любил находить и наказывать стрелочников, валить на них свои ошибки! Гайдар, Коржаков, Чубайс, Кириенко, Примаков, Черномырдин... Перефразируя высказывание одного из моих подчиненных (оно процитировано в евангелии – какая честь, блин!), имя им – легион!

Однако ты, как я замечаю, вообще-то слишком хорошо себя чувствуешь в своей зоне. Ничего, сейчас я это исправлю! Прописываю тебе коктейли из физической боли, перемешанной со стыдом!

... Совершая европейское турне, диссидент Ельцин в Испании летел на самолете из Кордовы в Барселону. Но в воздухе у двухмоторной консервной банки (так ее открыто обозвал экипаж) вышла из строя электрика, а следовательно, отказали и шасси. Не сумев опустить машину на воду, пилоты решили садиться на ближайший горный аэродром. И тут вдруг поднялся сильнейший ветер, самолет потерял скорость и буквально упал на брюхо.

Борис Николаевич все это время вел себя храбро, даже отказался пристегиваться, нарочито весело крикнув товарищам по несчастью: “Кому суждено быть повешенным, тот не утонет”. У него нашлись даже силы шутить: больше нет, мол, никаких привилегий, падаем все вместе; может, речку какую найдем – успеем выпрыгнуть...

При экстренной посадке его резанула острая боль в спине. Это заметили, спросили, в чем дело? Он лишь махнул рукой: ерунда, поболит и перестанет.

Только потом выяснилось, что много лет назад, когда Ельцин играл еще в волейбол, у него произошло смещение позвонков. И сейчас эта травма дала о себе знать. В больницу он не поехал, вызвал врачей в гостиницу. Те настаивали на немедленной госпитализации, однако Ельцин упрямился. Он даже умудрился поехать на радио, чтобы дать интервью, но по дороге потерял от боли сознание.

Помощники вернули полуживого шефа в отель, снова вызвали медпомощь. А Борис Николаевич, едва придя в себя, вновь пренебрег здравым смыслом. “На “скорой помощи” не поеду”, – прохрипел он, когда его убедили, что без госпитализации не обойтись.

Врачебный диагноз был неутешителен: сильный удар раздробил на мелкие кусочки один из межпозвоночных дисков. При малейшем движении острые, как лезвие, осколки защемляли нерв, причиняя невыносимые страдания.

Уже в больнице Ельцина парализовало почти на восемьдесят процентов. «Если срочно не приступить к операции, – предупредили специалисты, – наступит полный паралич».

Но Борис Николаевич продолжал оставаться верен себе: потребовал... отправить его домой, в Москву, сделав предварительно новокаиновую блокаду.

Операция длилась несколько часов и закончилась успешно. Уже через два дня больной встал с постели и сделал несколько первых шагов, отбросив костыли. А еще тремя сутками позже, 5 мая, несмотря на увещевания врачей, пациент улетел-таки в Москву. Он не успел до конца окрепнуть, но куда больше тревожило его не собственное здоровье, а предстоящие выборы.

До дня голосования в Верховный Совет оставалось всего 11 дней. ЕБН просто не имел права проиграть их, лежа на больничной койке...

Весть о постигшей Ельцина беде мгновенно разлетелась по Союзу. Сотни людей, прознав каким-то неведомым образом о времени его возвращения, пришли с цветами в «Шереметьево» встречать своего кумира.

Боль все еще одолевала его, но, заприметив восторженную толпу, Ельцин наотрез отказался садиться в карету «скорой помощи» и, стиснув зубы, ринулся в толпу.

– Народное признание действовало на меня сильнее, чем любое лекарство! – признался ЕБН.

– Мужественно ты себя вел! – оценил Ницше, сам всю жизнь боровшийся с болью.

– Но глупо! – испортил комплимент хозяин преисподней. – Гордыня его заедала! Даже в самые тяжелые минуты самым важным для него было сохранить величие: неровен час, какой-нибудь папарацци запечатлит, как выносят на носилках недвижимого Ельцина. Подобно большинству примитивных мужиков, царь Борис не терпел над собой никаких насмешек. Ему проще корчиться от боли, нежели показаться нелепым и жалким. Вот почему он так страдал, когда правда о его истинной сущности была обнародована. Ну-ка, сядь на колпак (попереживай) – вспомни про статью в “Правде” после твоего возвращения из Америки!

... Это была перепечатка из итальянской газеты. Ее автор – скандальный журналист Дзукконе писал не о произведенном Ельциным фуроре, не о его встречах со студентами и элитой, прочитанных лекциях и сделанных заявлениях, а совсем о другом.

“За пять дней и пять ночей, проведенные в США, Ельцин спал в среднем два часа в сутки и опорожнил две бутылки водки, четыре бутылки виски и несметное количество коктейлей на официальных приемах”. Он ухитрился заснуть прямо во время официального ужина, все свободное время проводил в магазинах, скупая ширпотреб на полученные за лекции деньги, и вообще вел себя как “пьяный, невоспитанный русский медведь, впервые очутившийся в цивилизованном мире.

... Поллитровые бутылки он выпивает в одиночестве за одну ночь в своем гостиничном номере в Балтиморе. Ошалевшего “почетного профессора”, который рано утром приехал за ним, чтобы отвезти его в конференц-зал университета, Ельцин одарил слюнявым пьяным поцелуем и наполовину опорожненной бутылкой виски. “Выпьем за свободу”, – предложил ему Ельцин в половине седьмого утра, размахивая наполненным стаканом, одним из тех, в которых обычно хранятся зубные щетки и паста в ванной комнате. Но выпил он в одиночестве”.

ЕБН страдал сильнее, чем от физической боли при травме спины...

– Ага, проняло! – завопил Люцифер. – А вот тебе еще воспоминаньице! Кто там у нас с моста упал?! Неужто ты? Ну, поведай сокамерникам об этом важном эпизоде твоей жизни, происшедшем 28 сентября 1989 года.

ЕБН нехотя принялся рассказывать:

– “Ехал к старому свердловскому другу. Недалеко от дома отпустил машину. Прошел несколько метров, вдруг сзади появилась другая машина. И... я оказался в реке. Вода была страшно холодная. Судорогой сводило ноги, я еле доплыл до берега, хотя до него несколько метров. От холода меня трясло”.

– Кто-нибудь чего-нибудь понял? – спросил лукавый нечестную компанию. Душеньки отрицательно покачали фантомными головами.

– На самом деле в тот день Ельцин перед выборами встречался с избирателями в столичном микрорайоне Раменки. Помощник Лев Суханов посадил шефа в служебную “Волгу”, а сам, с другими доверенными лицами, отправился домой. Водитель довез пассажира до Успенских дач, где тот вышел из машины и дальше потопал пешком. Зачем, Боря?

– Ну, я пошел “к старому свердловскому другу”, в правительственный дачный поселок.

– А около полуночи позвонил домой и дрожащим голосом попросил забрать его с контрольно-пропускного пункта в Успенском. Встревоженная Наина Иосифовна ринулась на выручку и застала благоверного на КПП. Родичам, а затем прессе он поведал жуткую историю. Давай, Боря, ври дальше!

– Когда я от поворота на Рублевке шел в сторону дач, сзади подъехали “Жигули”, и четверо выскочивших злоумышленников набросили мне на голову мешок. “Не успел я очухаться, как меня куда-то понесли, и очнулся уже в воде, под мостом”. Я выбрался и мокрый, клацая зубами (было холодно), добрел до КПП на входе в поселке. “Ребята-милиционеры, дежурившие на посту, сразу меня узнали... Пока пили чай, который ребята мне дали... про себя ругался – до чего дошли...”

– “До чего дошли” – это кагэбэшники, что ли? – продолжил допрос владыка преисподней.

– А кто ж еще? – пожал призрачными плечами ЕБН.

– Бля буду, мы не при делах! – опроверг экс-гаранта какой-то безымянный (они и в аду пытаются остаться анонимами, пояснил Дьявол) служащий Конторы Глубокого Бурения. – Лечит (врет) все этот ссученный (предатель)! Все его показания – пурга! Он с ними приплыл (попал в тупик)! Ему бы проредить штакетник (выбить зубы) – сразу бы раскололся!

– Не, точняк не стал бы! Ельцин бы скорее дал себя поставить на хор (подвергнуться групповому изнасилованию), чем признался! – опроверг чекиста повелитель мух. – Ты давай конкретику – и без фени!

Гэбэшник на время перешел на нормальный язык:

– Я это дело расследовал, так что подробности знаю. Потерпевший утверждает, что сбросили его с моста. Но ближайший мост расположен примерно в километре от проходной, по другую сторону Рублево-Успенского шоссе. И высота там десять метров. Эксперты установили: при ельцинском росте в 186 сантиметров и стокилограммовом весе прыжок с такой высоты смертелен. Чтобы затормозить падение, избежать перелома конечностей и позвоночника, требуется как минимум 6-метровая глубина водоема. Но в этом месте она не превышает полутора метров. Местные жители дали показания, что один деревенский мальчишка сиганул на спор с этого моста и разбился на месте.

Под мостом потерпевший явно подразумевал что-то иное – я думаю, мостки у пруда, что проходит по границе поселка. Там рядом действительно протекает ручеек, а под ним в одном, самом глубоком месте – метр с небольшим – заботливые дачники сколотили узкий дощатый мостик. Он, правда, огорожен перилами. Чтобы упасть с него, нужно здорово постараться.

Я осмотрел “место преступления”. Следов борьбы не обнаружил. Поразило другое: глубина пруда в этом месте – не более метра... А Ельцин рассказывал, что воды было с головой и он, пока развязывал мешок, прыжками добирался до берега, выныривая, чтобы вздохнуть...

Примечательно другое: пруд находится в трех минутах ходьбы от дачи № 38, куда потерпевший направлялся якобы в гости. Жил на ней бывший председатель Госстроя СССР Сергей Башилов, под началом которого Ельцин работал в Свердловске.

– Во-во, к нему я и хотел кости бросить! – тряхнул фантомной седой гривой ЕБН.

– Да вот незадача: в тот день и сам Башилов, и его супруга вот уже как несколько дней лежали в больнице на диспансеризации!

– К кому же тогда ты шел, Борис? – глубокомысленно вопросил Дьявол.

Допрашиваемый начал играть в молчанку. Слово снова взял безымянный чекист:

– По показаниям окружения Ельцина, он был выпимши, имел при себе букет цветов. Когда я подъехал днем к Успенскому, то действительно обнаружил недалеко от ворот брошенные, увядшие цветы...

– Какой галантный ты, оказывается, кавалер! – восхитился Ницше. – Едешь к старому другу и его жене – и обязательно берешь с собой букет. Однако почему цветы остались лежать у ворот?

Экс-президент не ответил...

– Знал ли Ельцин, что Башиловы лежат в больнице? – продолжил гэбист. – Вернее, не так: мог ли он это знать? Конечно, мог. Все дачи были оборудованы в Успенском городскими телефонами: поселок-то правительственный. Возникает интересный вопрос: почему он на ночь глядя едет из Москвы за город. Отпускает машину. Зачем? А вдруг никого не застанет? Как же возвращаться обратно? Куда логичнее доехать прямиком до дачи, убедиться в наличии хозяев, а водителя оставить – надо же как-то домой добираться потом, если только он не рассчитывал на ночевку.

Надо учесть, что водитель этот пришел к нему совсем недавно и не успел еще заслужить доверие. То есть он мог оказаться нежелательным свидетелем.

– Свидетелем чего? – не замедлил с вопросом философ.

– Банальной супружеской измены! Дачу № 38 в отсутствие хозяев сторожила башиловская сестра-хозяйка Елена Степанова, молодая и красивая. По ее уверениям, она осталась в ту ночь, дабы сделать генеральную уборку. Судя по всему, Ельцин шел именно к ней. Ей же и предназначался букет. Но она прогнала хмельного ухажера. Он с горя (и по пьянке) рухнул в ручей.

Степанову мы долго таскали на допросы, требовали признаться, что была любовницей опального политика. Она отнекивалась. В скором времени – и девяти месяцев не прошло – у нее родился сын Павел. Замуж Елена так и не вышла.

– Чего по пьянке не сделаешь! – пробурчал ЕБН. – И вообще, сколько мужиков ходили и ходят налево...

– А сколько из них пытаются свести счеты с жизнью... ножницами?! – добил его хозяин инферно.

... После скандального выступления на октябрьском (1987 года) пленуме ЦК КПСС над головой Ельцина сгустились тучи. Сразу после ноябрьских праздников его должны были снимать со столичного горкома. А 9 ноября опального первого секретаря Московского городского комитета партии срочно госпитализировали в “кремлевку”.

– Что тогда стряслось с тобой, Боренька? – участливо пролепетал Сатана.

– “Видимо, организм не выдержал нервного напряжения, произошел срыв. Меня сразу накачали лекарствами, в основном успокаивающими, расслабляющими нервную систему. Врачи запретили мне вставать с постели, постоянно делали капельницы, новые уколы. Особенно тяжело было ночью, в три – пять часов я еле выдерживал эти сумасшедшие головные боли. Ко мне хотела зайти проведать жена, ее не пустили, сказали, что беспокоить нельзя, слишком плохо я себя чувствую”.

– Как врет! – восхитился лукавый. – Но правду мы все равно узнаем от одной твоей близкой знакомой. Ну-ка, белочка, расскажи: ты приходила к своему любимцу в ночь с 8 на 9 ноября 1987 года?

Верная подруга всех российских алкоголиков правду скрывать не стала:

– Ну как я могла не прийти в такой день! То, что мой подопечный именует “нервным напряжением” и “срывом”, на самом деле похмельный синдром, отягощенный вдобавок жуткой депрессией. В таком состоянии многие за ножи хватаются, а он – за ножницы!

– Эй, чекист-аноним, поведай-ка нам истину о той Борькиной “болезни”. Только по фене не ботай – в моих владениях блатным жаргоном, конечно, пользуются – но куда меньше, чем в России!

– В первой половине дня 9 ноября в московском горкоме КПСС в комнате отдыха обнаружили окровавленного Ельцина. Вызвали бригаду врачей. Выяснилось, что первый секретарь канцелярскими ножницами симулировал покушение на суицид. Никакой опасности для жизни рана не представляла – ножницы, скользнув по ребру, оставили кровавый след. Неудавшегося самоубийцу госпитализировали.

– Если он в самом деле решил свести счеты с жизнью, то путь для этого выбран был дурацкий! – заявил какой-то средневековый тип из японской преисподней. – Харакири ножницами! Да за такое издевательство над священным обрядом сеппуку надо... Надо... – так и не найдя подходящего наказания для неслыханного святотатства, самурай замолк.

– Его рукой я управляла! – скромно потупилась белочка.

Гэбэшник терпеливо дождался, когда эта сладкая интернациональная парочка наконец заткнется, и продолжил.

– В то время 4-м Главным управлением Минздрава руководил бывший брежневский личный врач Евгений Чазов. Состояние Ельцина (в первую очередь злоупотребление снотворным и алкоголем: смесь гремучая) и раньше вызывало у него тревогу. Чазов даже устроил ему консультацию опытных психиатров во главе с известным профессором, членкором Академии медицинских наук Наджаровым. У пациента была констатирована появившаяся зависимость от алкоголя и обезболивающих средств... Рекомендации о необходимости прекратить прием бухла и наркоты Ельцин встретил в штыки, заявив, что совершенно здоров и в нравоучениях не нуждается. Его жена, Наина Иосифовна, поддержала врачей, но на ее просьбы последовала еще более бурная и грубая по форме реакция.

– Правда ли, что ты злоупотреблял алкоголем? – Ницше не упустил возможности задать каверзный вопрос.

Его адский подопечный начал извиваться, как ужака под вилами:

– “Скажу “да” – это будет неправдой. Скажу просто “нет” – тоже покажется неубедительным, у нас ведь пока сами не проверят, все сомневаться будут да еще скажут: “Какой же ты русский мужик, если выпить не можешь?” Так что скажу одно: выпить могу, но не злоупотребляю”.

Чекист-аноним не удержался от комментария:

– Этот гениальный по своей изворотливости ответ точно соответствует формулировке, изобретенной кадровиками в КГБ. Брать на службу в органы людей непьющих считалось зазорным (либо больной, либо придуривается). Пьющих – подавно. Тогда и родилось блестящее определение: выпить может много, но с отвращением и не пьянеет... Ты, Ельцин, у нас в конторе случайно не служил? Да нет, я бы знал...

– Борис пил даже не как лошадь, а как слон! – не преминул поиздеваться Сатана. – Окружающие из-за этого серьезно беспокоились за его здоровье. Доходило до того, что Коржаков прятал от него в Кремле спиртное, а потом раздобыл даже специальное приспособление для закручивания водочных пробок и нещадно разбавлял напитки, подаваемые к столу. (Это называлось “Операция “Закат”). Ельцина такой “Закат” очень удивлял. Он искренне возмущался тем, что с современной водки его не так сильно колбасит, как со стародавней, советской. “Разучились, что ли, делать?” – сокрушался Борис. Раз уж вы упомянули Коржакова, то вот его подлинные слова: «Сколько лет я знаю Бориса Николаевича, он пил каждый день. Его обычное утро начиналось всегда одинаково. Приезжаем в Кремль, он кричит: «Дима, ланч!» Повар Самарин на подносе выносит сто грамм водки в аэрофлотовском стаканчике, яичницу, маленькую баночку икры и несколько кусочков бородинского хлеба с обрезанными корками».