Текст книги "Ельцын в Аду"

Автор книги: Юрий Пульвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 108 страниц)

– Айда! – согласился экс-гарант. Его съедало любопытство: что же это за место такое, куда даже Ницше может пройти только по блату...

Зона пятая. Чистилище

Любопытство экс-президентской души сменилось страшным удивлением и отвращением, когда Ельцин и Ницше попали в столь желанное для философа место. Это был клочок глинистой почвы с одинокой осиной, торчащей посередине и напоминающей древнеримский крест для преступника. Весь в ямах, участок выглядел неприглядно: как испещренная оспинами рожа прокаженного со стрелой во лбу. Осина непрерывно и как-то очень болезненно дрожала – и листочками, что в общем-то обычно для этого вида дерева, и всем стволом, что выглядело весьма странным. На вершине древа висела табличка с надписью «И Богу свечка, и черту кочерга». Под осиной бился в конвульсиях явный самоубийца: с разорванной веревкой на шее и с внутренностями, выпавшими от удара об землю.

Что это? – чуть ли не пролепетал вообще-то весьма бойкий на язык ЕБН.

Акелдама, – неожиданно ответил конвульсирующий кандидат в мертвецы.

Да неужто?! – восхитился ни с того ни с сего Фридрих. – То самое легендарное поле горшечника?

А что значит – Акелдама? – не удержался от вопроса Ельцин.

В этом страшном магическом названии сокрыта игра слов на древних языках! – пустился в пространное объяснение эрудит Ницше. – Арамейские и схожие с ними по звучанию древнееврейские термины «дама» – «кровь», «доме» – «цена, стоимость», «акал» – «пища», «хакал» – «поле», сливаясь в причудливые комбинации, породили фразы – близнецы: «хакал дама» – всем известное «поле крови» и «акал доме» – «стоимость пищи, компенсация». Оба этих словосочетания превратились в одно название – Акелдама. Видимый его смысл – «поле крови», глубинный – «возмещение за искупительную жертву»... За принесенного людьми в жертву Богу-Отцу Бога-Сына...

Некоторые историки полагают, будто Иуда Искариот купил себе это поле около старого погоста близ Иерусалима. На самом деле кладбище образовалось здесь после того, как сей участок земли обрел всемирную известность: жрецы просто не могли использовать его для других целей. Он находился на юго– востоке долины Гионской, на юге от холма Сион, за городскими стенами, первоначально назывался землею горшечника, так как тут копали особую глину, годную для горшечного производства. Гончары античности, как и кузнецы, считались колдунами, а их земельные участки – зачарованными. Служила местом погребения Акелдама очень долго. Еще в VII столетии здесь хоронили армянских христиан, живших в Иерусалиме. В Средние века верили, будто земля, взятая с этого поля, владела особенным свойством разлагать тела покойников за несколько дней, поэтому отсюда вывозились целые корабли почвы для кладбищ города Пизы в Италии. До конца XIX века в Акелдаме стояло каменное полуразрушенное здание с дугообразною кровлею, глубоко вросшее в землю, но без всякого выхода. Якобы это и была та самая усыпальница «для погребения странников», задуманная служителями Храма. Если верить преданию, именно на этом кусочке земли под Иерусалимом (ныне он внутри города) самый страшный предатель в истории планеты нашел свой злосчастный конец и здесь же был первым похоронен...

Как много, оказывается, ты обо мне знаешь, враг церкви Христовой! – умирающий вдруг встал, вправил свои внутренности в живот, рана на котором мгновенно затянулась – как и странгуляционная полоса на шее. Полутруп преобразился в рыжеволосого бородатого взлохмаченного старика с огромными глазами. На его исполненную небесного света фигуру в белоснежном хитоне было невозможно смотреть. Впрочем, на сияющем фоне выделялись два черных пятна: губы и середина лба.

Ты – Иуда Искариот?! – ужаснулся экс-президент своей догадке.

Ты сказал, тезка, – ответил архипредатель древней фразой – формулой, подтверждавшей правоту собеседника.

А почему от тебя исходит райское сияние?

Потому что я – один из Двенадцати апостолов Христа и пребываю подле Него в Чертогах Небесных...

Но ведь ты предал Спасителя!

Верно. И потому я частенько спускаюсь в преисподнюю, дабы получить воздаяние за свой великий грех, очиститься муками…

Во какая загогулина! Ничего не понимаю! – затряс призрачной седой гривой Борис Николаевич. Душенька Фридриха тем временем аж приплясывала от нетерпеливого любопытства.

Ладно, я вам постараюсь объяснить свою тайну, – снизошел до них двенадцатый апостол. – Помните предупреждение – обещание Иисуса нам, Своим ученикам? «... Потерявший душу свою ради Меня сбережет ее». Ради кого я потерял душу? Ради Христа – а значит, сберег ее!

Обо мне в том числе сказал Учитель: «И будете ненавидимы всеми за имя Мое; претерпевший же до конца спасется». Первая часть пророчества исполнилась: все христиане ненавидят меня – предателя. Но сбылась и вторая часть: Бог-Сын дал команду Цутэлю – херувиму с огненным мечом, охранявшему вход в рай (пока его не сменил Петр), впустить туда душу Иуды, прозванного Искариотом!

Не может быть! – ахнул Ельцин.

Может! Ведь Христос дважды обещал мне, что в числе Двенадцати я буду сидеть на троне и судить колена Израиля в Царстве Небесном! Причем во второй раз это случилось на Тайной Вечере, после моего сговора с первосвященниками – и Он ведь знал о том, что я предал Его! Значит, понимал истинные мои мотивы – и не осудил!

А почему тогда Вы покончили с собой? И почему сведения о Вашей гибели так противоречивы? – Ницше перевел инициативу в беседе на себя.

Какие-такие противоречия? – вознегодовал ЕБН. – Да спроси любого: как умер Искариот? Ответ один: повесился.

Общепринятое мнение базируется на сообщении апостола-евангелиста Матфея, – пояснил Иуда. – Брат Матфей, процитируй свое евангелие!

Раздался голос свыше:

– «КОГДА ЖЕ НАСТАЛО УТРО, ВСЕ ПЕРВОСВЯЩЕННИКИ И СТАРЕЙШИНЫ НАРОДА ИМЕЛИ СОВЕЩАНИЕ ОБ ИИСУСЕ, ЧТОБЫ ПРЕДАТЬ ЕГО СМЕРТИ:

И СВЯЗАВШИ ЕГО, ОТВЕЛИ И ПРЕДАЛИ ЕГО ПОНТИЮ ПИЛАТУ, ПРАВИТЕЛЮ.

ТОГДА ИУДА, ПРЕДАВШИЙ ЕГО, УВИДЕВ, ЧТО ОН ОСУЖДЕН, И РАСКАЯВШИСЬ, ВОЗВРАТИЛ ТРИДЦАТЬ СРЕБРЕННИКОВ ПЕРВОСВЯЩЕННИКАМ И СТАРЕЙШИНАМ.

ГОВОРЯ: СОГРЕШИЛ Я, ПРЕДАЛ КРОВЬ НЕВИННУЮ. ОНИ ЖЕ СКАЗАЛИ ЕМУ: ЧТО НАМ ДО ТОГО? СМОТРИ САМ.

И БРОСИВ СРЕБРЕННИКИ В ХРАМЕ, ОН ВЫШЕЛ, ПОШЕЛ И УДАВИЛСЯ.

ПЕРВОСВЯЩЕННИКИ, ВЗЯВШИ СРЕБРЕННИКИ, СКАЗАЛИ: НЕ ПОЗВОЛИТЕЛЬНО ПОЛОЖИТЬ ИХ В СОКРОВИЩНИЦУ ЦЕРКОВНУЮ, ПОТОМУ ЧТО ЭТО ЦЕНА КРОВИ.

СДЕЛАВШИ ЖЕ СОВЕЩАНИЕ, КУПИЛИ НА НИХ ЗЕМЛЮ ГОРШЕЧНИКА, ДЛЯ ПОГРЕБЕНИЯ СТРАННИКОВ:

ПОСЕМУ И НАЗЫВАЕТСЯ ЗЕМЛЯ ТА «ЗЕМЛЕЮ КРОВИ» ДО СЕГО ДНЯ».

То есть Вы повесились 7 апреля 30 года сразу после осуждения, но еше до распятия Христа. Землю купили жрецы Храма уже после Вашей смерти. Так получается, если верить евангелисту Матфею, – в задумчивости произнес Ницше.

Совсем иное рассказал Кифа-Петр вскоре после Вознесения, – продолжил объяснение Иуда. – Брат Лука, пожалуйста, повтори свое повествование об этом событии!

«И В ТЕ ДНИ ПЕТР, СТАВ ПОСРЕДИ УЧЕНИКОВ, СКАЗАЛ, -

БЫЛО ЖЕ СОБРАНИЕ ЧЕЛОВЕК ОКОЛО СТА ДВАДЦАТИ: МУЖИ

БРАТИЯ! НАДЛЕЖАЛО ИСПОЛНИТЬСЯ ТОМУ, ЧТО В ПИСАНИИ ПРЕДРЕК ДУХ СВЯТЫЙ УСТАМИ ДАВИДА ОБ ИУДЕ, БЫВШЕМ ВОЖДЕ ТЕХ, КОТОРЫЕ ВЗЯЛИ ИИСУСА;

ОН БЫЛ СОПРИЧИСЛЕН К НАМ И ПОЛУЧИЛ ЖРЕБИЙ СЛУЖЕНИЯ СЕГО;

НО ПРИОБРЕЛ ЗЕМЛЮ НЕПРАВЕДНОЮ МЗДОЮ, И, КОГДА НИЗРИНУЛСЯ, РАССЕЛОСЬ ЧРЕВО ЕГО, И ВЫПАЛИ ВСЕ ВНУТРЕННОСТИ ЕГО;

И ЭТО СДЕЛАЛОСЬ ИЗВЕСТНО ВСЕМ ЖИТЕЛЯМ ИЕРУСАЛИМА, ТАК ЧТО ЗЕМЛЯ ТА НА ОТЕЧЕСТВЕННОМ ИХ НАРЕЧИИ НАЗВАНА АКЕЛДАМА, ТО ЕСТЬ «ЗЕМЛЯ КРОВИ».

Ницше опять приступил к любимому занятию – истолкованию и разъяснению чужих мыслей:

– То есть Лука в «Деяниях» утверждает, что Искариот возглавлял целую группу тех, кто обрек Спасителя на смерть; что апостол-предатель лично купил землю за «кровавые» деньги и умер от выпадения внутренностей. Срок не назван, однако не вызывает сомнений вывод, что конец Иуде пришел уже после Распятия. Христа казнили в пятницу и похоронили до субботы. За одну пятницу Иуда не успел бы увидеть мучения Учителя и раскаяться, отдать в Храме сребренники жрецам (те к тому же были на Голгофе), приобрести поле и совершить самоубийство, а в субботу сделки с недвижимостью не совершались, так как не допускалась вообще никакая работа. Есть несоответствия. На какие средства он купил «землю крови», если вернул шекели первосвященникам? Тридцать сребренников слишком мало для такой покупки, где он взял остальные деньги? А если поле горшечника приобрели священники, то почему на имя Иуды?

Очень ясно изложено, и вопросы поставлены точно, – одобрил философа-атеиста ученик Христа. – Поясню то, что было понятно моим современникам и неясно их далеким потомкам. Все дело в «корбане» (в русскоязычной Библии – «корван»). Эта шкатулка с милостыней, которую я носил с собой как апостол-казначей, была не просто деревянным кошельком, а сакральным символом, которому придавал огромное значение Сам Господь. «Корбан» – дары Богу, которые были священны. Деньги, полученные за выдачу Кроткого Агнца, тоже были священными, их нельзя было оставлять в руках частного лица, они предназначались для храмовой казны. Ужас и парадокс ситуации заключались в том, что жрецы официально не могли их принять в корбан, так как тридцать шекелей были запятнаны кровью вовсе не ягненка, а человека, который, по их мнению, с равным успехом мог быть правоверным иудеем, колдуном, еретиком, пророком или Мешиахом! Но иереи не имели права допустить и тени сомнения, если дело касалось ритуальной чистоты приношений Яхве. Вот почему мы вместе купили поле горшечника на мое имя и назвали его Акелдамой!

Все-таки вернемся к сроку Вашей смерти, – бестактно прервал рассказчика автор «Заратустры». – Помнится, есть и третья версия, приведенная в раннехристианских преданиях. Согласно ей, Вы жили еще долго, заболели слоновой проказой, и Ваше чудовищно распухшее тело лопнуло, когда его переехала повозка.

Наиболее распространена все-таки версия о самоповешении, причем иконописцы и авторы книжных миниатюр изображают Вас висящим на дубе или на финиковой пальме, а также на перекладине ворот.

Так кому верить: апостолу Петру в изложении евангелиста Луки или апостолу-евангелисту Матфею? Если бы речь шла о простых мемуарах, не стоило бы копья ломать: мало ли в каких книгах воспоминаний концы с концами не сходятся! Но церковь категорически настаивает на боговдохновленности канонической Библии, а как же Господь может противоречить Сам Себе?

Искариот снизошел до пояснения:

Сведения Петра, изложенные в «Деяниях», более точные, потому что более ранние. Он рассказал братиям о моем конце сразу после моего самоубийства. Матфей написал свое евангелие куда позднее. Но и он не допустил ошибок. Просто не упомянул, что при падении с дерева веревка порвалась, и мои внутренности выпали.

Но ведь, если верить Луке, Петр сообщил о Вашей смерти и решил подобрать Вам замену в день Вознесения! – воскликнул атеист – знаток Библии. – Да.

Значит ли это, что все сорок дней пребывания воскресшего Иисуса на земле Вы были живы?

Не просто жив, а еще и встречал Господа в Его явлениях! Иоанн Златоуст утверждал, будто Христос при личной встрече простил меня!..

В распоряжении святого Иоанна, конечно, имелось больше первоисточников, чем у нас, – проявил свое критическое настроение Ницше, – но одного его свидетельства маловато...

А есть еще и свидетельство Павла! Брат Савл, что ты там писал в «Послании к коринфянам»?

«... ЯВИЛСЯ КИФЕ, ПОТОМ – ДВЕНАДЦАТИ».

Вот доказательство того, что Христос явился также мне, причем когда я был вместе с собратьями! Ведь Матфий был сопричислен к апостолам после моего самоубийства и Вознесения, значит, речь могла идти только об одиннадцати учениках. Павел же говорит о целой Дюжине! Послание его боговдохновленно, значит, ошибка немыслима! И Лука также подтверждает мои слова! Брат, поведай про явление Учителя в доме Тайной Вечери на горе Сион, когда туда пришли Клеопа и Симеон, видевшие Иисуса в Еммаусе!

ТАМ «.... НАШЛИ ВМЕСТЕ ОДИННАДЦАТЬ АПОСТОЛОВ И БЫВШИХ С НИМИ,

КОТОРЫЕ ГОВОРИЛИ, ЧТО ГОСПОДЬ ИСТИННО ВОСКРЕС И ЯВИЛСЯ СИМОНУ.

И ОНИ РАССКАЗЫВАЛИ О ПРОИСШЕДШЕМ НА ПУТИ, И КАК ОН БЫЛ УЗНАН ИМИ В ПРЕЛОМЛЕНИИ ХЛЕБА».

КОГДА ОНИ ГОВОРИЛИ О СЕМ, САМ ИИСУС СТАЛ ПОСРЕДИ ИХ И СКАЗАЛ ИМ: МИР ВАМ».

Лука утверждает, что апостолов было одиннадцать, а ведь Фома в тот вечер отсутствовал. Он даже не поверил нам и заявил, что хочет вложить персты свои в разверстые раны Распятого. Но на следующей встрече и он вместе с остальными собратьями, включая меня, увидел Учителя и осуществил свое намерение.

Это было предпоследнее (последнее – Вознесение) явление Спасителя в Иудее, остальные произошли в Галилее. Там я тоже был, и о том написал Петр в своем апокрифическом «Евангелии». Кифа, прочитай!

«... БЫЛ ПОСЛЕДНИЙ.ДЕНЬ ОПРЕСНОКОВ, И МНОГИЕ ВОЗВРАЩАЛИСЬ В ДОМА СВОИ, ПОТОМУ ЧТО НАСТУПИЛ КОНЕЦ ПРАЗДНИКА (ПАСХИ). МЫ ЖЕ, ДВЕНАДЦАТЬ, СКОРБЕЛИ И ПЛАКАЛИ; И КАЖДЫЙ ИЗ НАС ВОЗВРАТИЛСЯ В ДОМ СВОЙ».

Петр-Камень тоже говорит о Дюжине, а не об Одиннадцати, подтверждая, что я по-прежнему оставался членом апостольского братства!

Так что Лука, Павел, Петр в своем апокрифическом евангелии, Иоанн Златоуст свидетельствуют, что я встречался с Христом и общался с Одиннадцатью после Воскресения!

А почему Вы выбрали именно повешение как способ ухода из жизни? – иногда Ницше в своем любопытстве бывал близок к хамству. Однако Иуда не обиделся:

Да, конечно, я мог бы пасть на меч, перерезать себе горло ножом, броситься со скалы, утопиться, кинуться с оружием на римский конвой... Я же предпочел сук и веревку...

Быть повешенным на дереве – наистрашнейший позор для потомка Иакова. Так утверждает Тора, наш главный Закон. Но именно этот способ смерти Яхве избрал для Сына Своего единственного. Значит, годилось повешение и для меня! Кстати, такой же логикой руководствовались Петр и Андрей, когда позволили себя распять. Оба могли ведь покончить с собой заранее, дабы не попасть в руки врагов, а Кифа даже имел возможность уйти из Рима. Но они, как позднее образно выразился Павел, «сораспялись» Христу. И все же не забудьте: вторым после Спасителя христианином, который избрал для себя запрещенную Торой смерть, был я – повесился на дереве за шею. А подсказало мне этот способ самоубийства само Святое Писание: предавший своего повелителя Давида ради сына его Авессалома царский советник Ахитофел Гиленянин, когда разрушились замыслы его, «...сделал завещание дому своему, и удавился, и умер...».

Но ведь христианские священники учат, что лишение жизни себя самого – зло и грех! – ЕБН решил показать себя истинным православным.

«То, что делается ради любви, происходит вне сферы добра и зла», – вдруг возразил лже-Виргилий своему эрзац-Данте. – Так что слово «зло» здесь неуместно...

Как и понятие «грех»! – продолжил его мысль Искариот. – Иоанн Златоуст писал, что Спаситель простил меня, но я все же попал в ад, потому что совершил величайший грех – убил себя. Святой отец судил меня с христианских позиций своих дней. Для иудеев, как и германцев, римлян, греков, в I веке суицид был не грехом, а актом личного мужества. Самоубийство первого израильского царя Саула и его верного оруженосца, не перенесшего гибели повелителя, ни современники, ни более поздние иудеи никогда не осуждали. Девятьсот шестьдесят зелотов, покончивших с собой в крепости Масада в 74 году, чтобы не попасть в рабство к римлянам, до сих пор считаются национальными героями Израиля.

Я ничего не понимаю! – в который раз возопил Борис Николаевич, редко признававший такое. – Господь тебя простил?

Простил...

За предательство?

Да...

Почему?

Он знал причины... Я предавал Его не сердцем, а умом... Видишь на моем челе черную адскую отметину? Она обозначает логическую ошибку, допущенную мною, из-за которой я и отдал Учителя первосвященникам... А губы мои черны от поцелуя в Гефсиманском саду...

Роль следователя перехватил у экс-президента его гид:

Поведайте мне коротко и ясно: в чем Ваша ошибка?

Она характерна для подавляющего большинства христиан, иудеев и мусульман и называется: обрядоверие. Из-за нее мы все, верящие в единого Бога, вот уже две тысячи лет убиваем и терзаем друг друга в угоду Дьяволу!

А конкретнее?

Ты ведь не соблюдал обряды?

Нет, конечно! Какой разумный человек может считать, будто попадание в ад или рай зависит от того, крестится человек двумя перстами или тремя, делает обрезание или нет, верит ли, что Дух Святой исходит и от Бога-Отца, и от Бога-Сына или только от Творца... Это придумали церковные власти, чтобы разделить паству между собой и стричь своих овечек, а точнее баранов, исключительно самим...

А ты почитал обряды, чадо? – Иуда перевел свой взор с немца на русского.

А как же! Свечки в церкви ставил, молитвы читал, на причастие и исповедь ходил...

А зачем? Разве тебе недостаточно просто верить в Бога?

–Ну, церковь учит: если обряды исполнять правильно, Господь быстрее и лучше услышит наши просьбы к Нему!

Вот-вот! Мы иудеи, тоже так считаем – и, начиная с времен Соломона, на протяжении тысячи лет молили Всевышнего, дабы Он послал на землю Мессию. Мы соблюдали все обряды, исполняли все указания, учитывали все пророчества Святого Писания. А когда Совершенный удовлетворил наше желание, мы, вместе с римлянами, отдали ипостась Божью в человеческом теле Иисуса в жертву Его Отцу!

Почему?! – воскликнули хором оба слушателя.

Потому что мы не знали иного способа отблагодарить Творца и избавиться от грехов! Потому что у нас был такой обряд: закалывать ягненка или козленка и кропить его кровью алтарь, дабы искупить грех. То же самое мы проделали с Агнцем Божиим! Его заклание – это тоже грандиознейший за всю историю Вселенной обряд, в котором должны были присутствовать Жертва – Иисус; принимающие жертву – служители Храма; убивающие жертву (обычно это делали сами жрецы ритуальным ножом, но на сей раз в качестве оружия они избрали римлян)... И главное – жертвователь, которым Самим Учителем был назначен я... Второй по рангу Его ученик после Петра – казначей апостольской общины. Он Сам мне на это неоднократно намекал, говоря: «В одном из вас диавол», «Чисты, но не все»... И прямо указал, давая мне хлеб на Тайной Вечере: «Что делаешь, делай скорее»... И в Гефсимании: «...Целованием ли предаешь Сына Человеческого?»

А зачем Вы целовали Иисуса? – прервал скорбные излияния двенадцатого апостола Ницше.

Дурацкий вопрос! – вознегодовал Ельцин. – Чтобы римляне и иудеи, пришедшие в Гефсиманский сад, опознали Его!

Очень странно! – фыркнул философ. – Перепутать Мессию с кем-либо из Его окружения было невозможно, как нельзя спутать гору с растущими на ней травинками. Кроме того, при Вшествии в Иерусалим, во время проповедей в Храме Иисуса видело почти все население города. Уж конечно, среди сотен слуг первосвященников и легионеров нашлись бы несколько, кто опознал бы Назаретянина без помощи Иуды!

Ты прав, чадо! Поцелуй после приветствия – обязательный ритуал встречи и прощания ученика и учителя религиозной школы. Недаром троекратный поцелуй является отныне весьма распространенным христианским приветствием. Кроме того, прикосновением губами прощаются с мертвым – а я тогда мысленно похоронил Христа...

Так в чем ошибка-то? – гнул свое философ.

Вместо того, чтобы приносить Агнца в жертву, надо было просто попросить Его взять нас с собою в Царствие Небесное! Как это сделал распятый рядом с Ним на Голгофе мятежник по имени Дисмас! И стал первою человеческою душою, попавшею в рай!

Мне надо было всего-навсего отказаться выполнить волю Учителя! Пусть это бремя взял бы на себя кто-нибудь иной – Петр, Иоанн... А лучше всего было бы всем взмолиться: не надо больше жертв, Господи! Ты ведь нас Сам неоднократно укорял: «Милости прошу, а не жертвы!» Но мы не услышали! Не поняли! И рай мне теперь не в радость... Нет, что я говорю! В радость, конечно... Но совесть заставляет регулярно спускаться сюда, именно в этот круг ада, чтоб хоть как-то выразить свое раскаяние, искупить ошибку и позор... Мне трудно это выразить словами... Боюсь, Вы меня не понимаете...

Я Вас прекрасно понимаю! И даже написал стихотворение, которое описывает Ваше состояние! – раздался издалека голос поэта Ходасевича – Вот, послушайте!

«Я не знаю худшего мучения –

Как не знать мученья никогда.

Только в злейших муках – обновление,

Лишь за мглой губительной – звезда.

Если бы всегда – одни приятности,

Если б каждый день нам нес цветы, -

Мы б не знали вовсе о превратности,

Мы б не знали сладости мечты.

Мы не поняли бы радости хотения,

Если бы всегда нам отвечали: «Да».

Я не знаю худшего мучения –

Как не знать мученья никогда».

Какое странное это место, – пробормотал в задумчивости Ельцин. – Сюда нет доступа даже творческим душам...

Тут пребывают те души, которые или заслужили райское блаженство, но временно по тем или иным причинам от него отказались, или почти его заслужили, – пояснил возникший на Акелдаме Дьявол – Иногда, как Иуда, они спускаются сюда на пару часов, дабы вкусить моих даров – мучительств и истязаний. Иногда обитают здесь подолгу, впадая в муки только тогда, когда самим заблагорассудится. Этот сектор, который я называю мигрантским, довольно мал...

Его католики называют чистилищем? – бесцеремонно прервал лукавого Ельцин.

Так точно, господин экс-президент! – Сатана издевательски поднес когти к маршальской фуражке, выросшей у него на рогах. – И, кстати, это самый любимый мною уголок преисподней. Задай, Ницше, свой любимый вопрос: почему? Потому что здесь мучаются те, кто мне неподвластен!

Как этот сектор возник? – продолжал утолять свое любопытство автор «Заратустры».

Философский подход! – загоготал Люцифер. – Возникновение чистилища – результат глупости и лицемерия некоторых так называемых святых. Поясню подробнее.

Главное мучение грешников состоит в том, что они навеки лишены лицезрения Божия и знают о блаженстве святых. В последнем пункте, впрочем, мнения отцов церкви расходятся. Некоторые из них утверждают, что святые-то видят муки грешников, но последние не видят счастья первых. Святой Григорий Великий находит, что страдание грешников приятно для праведных, а его коллега Бернард Клервосский даже основывает это положение на четырех причинах: первое – святые радуются, что столь ужасные муки не выпали на их долю; второе – они успокоены, что, раз все виновные наказаны, им, святым, уже нечего бояться никаких козней, ни дьявольских, ни человеческих; третье – в силу контраста их блаженство кажется еще более совершенным; четвертое – то, что нравится Богу, должно нравиться и праведным.

Отвлекусь. Веков этак шесть назад продавцы индульгенций – это, если тебе, Ельцин, неизвестно, нечто вроде партбилета или удостоверения сотрудника КГБ в СССР, то есть документ, заранее отпускающий неблаговидные поступки и грехи...

Да знаю я!

Так вот, эти изворотливые церковники-негоцианты додумались продавать претендентам на попадание в рай вместе с индульгенциями билеты на видовые места, откуда из Царства Небесного можно любоваться мучениями грешников. Ныне и продавцы допусков на эти шоу, и покупатели пребывают в местах не столь от нас отдаленных – здесь, в преисподней! И отнюдь не в чистилище! Знаешь, почему? Потому что ад – отрава для обитателей рая! Разве можно полностью отдаться блаженству, зная, что твои близкие, да вообще люди горят в огне?! Разве может настоящий христианин радоваться чужому мучению? Тем более, что в инферно палачи и жертвы сливаются, а причинно-следственные связи их вины или невиновности установить очень– очень трудно!..

Впрочем, вам, «несладкая парочка», пребывание в мигрантском секторе не светит! Так что губы не раскатывайте! Прощевайте пока!

Врет Отец лжи на сей счет или все-таки говорит правду? – такая мысль пришла одновременно в голову обоим странникам по преисподней.

Боюсь, что Сатана прав, тезки! – печально вздохнул Искариот. – Тут его собеседники наконец-то обратили внимание на то, как именно он к ним обращается.

Да какой я тебе тезка! – зарычал ЕБН. И осекся: вид Акелдамы сменили две картинки из недавнего прошлого экс-президента. В 1991 году множество московских фасадов и заборов украсили граффити: «Ельцин – да!» Два года спустя те же самые художники добавили к этому призыву всего две буквы – и получилось «Ельцин-иуда!»

Насчет Бориса не спорю, – согласился философ. – Но я-то никого не предавал!

Никого – кроме своих идеалов! – бросил ему в лицо обвинение двенадцатый апостол.

... В детстве будущий «первый имморалист» был серьезным уравновешенным мальчиком. Его восхищали военные парады, церковная служба с органом и хоровым пением, и церемонии, которыми сопровождались большие праздники.

Фридрих не забывал рано умершего отца; следуя его примеру, он, как и все мужские представители их рода, собирался стать пастором, одним из избранников Божьих, говорящих от Его имени. Мальчик не знал более высокого и соответствующего его желаниям призвания. Несмотря на молодые годы, совесть его была чрезвычайно требовательной и боязливой. Страдая от малейшего выговора, Фридрих не раз хотел заняться самоисправлением. Товарищи прозвали его «маленьким пастором» и с почтительным вниманием слушали, когда он читал вслух какую-нибудь главу из Библии.

Ницше – младший знал, что пользуется среди друзей престижем. «Когда умеешь владеть собой, – поучал он важно сестру, – то начинаешь владеть всем миром».

Прощание учеников со школой сопровождалось церемонией. В последний раз все ученики собирались на общую молитву; выпускники вручали своим наставникам письменную благодарность. Ницше написал ее с пафосом и в торжественном стиле. Вначале он обратился к Богу: «Моя первая благодарность принадлежит Ему, всем меня одарившему! Что, кроме горячей благодарности всего моего сердца, полного любовью, принесу я Ему? Этою чудною минутой моей жизни я также обязан Его благости. Да будет милость Его всегда со мною!»

В молодости будущий враг церкви уважал веру в Спасителя: «Христианские тенденции... нужны всем страдающим, слабым, они необходимы для здоровой жизни человеческих обществ, чтобы страдания и неизбежная слабость были приняты покорно, без возмущения и даже, если возможно, с любовью... Что бы мне ни приходилось говорить о христианстве, я не могу забыть, что я обязан ему лучшими опытами моей духовной жизни; и я надеюсь, что в глубине своего сердца никогда не буду неблагодарным по отношению к нему»...

Твое последующее творчество и идеи – разве не предательство Всевышнего и христианской веры? – с грустью молвил Иуда. – А ведь в жизни ты фактически уподобился монаху-аскету...

Я воспринимаю аскезу не так, как ваши церковные святоши! Вот к чему, «в известном смысле, относится весь аскетизм: несколько идей необходимо сделать неизгладимыми, постоянными, незабвенными, «неподвижными», в целях гипнотизации всей нервной и интеллектуальной системы посредством этих «неподвижных идей», – и аскетические приемы и образ жизни служат к тому, чтобы освободить эти идеи из общей связи с другими, чтобы сделать их «неизгладимыми».

Что означают аскетические идеалы? У художников ничего или слишком многое; у философов и ученых нечто вроде предчувствия и инстинктивного стремления к наиболее благоприятным предпосылкам высокой духовности; у женщин, в лучшем случае, лишний шанс соблазнительности, немного томности на прекрасном мясе, ангельский вид красивого, жирного животного; у физиологически несчастных и расстроенных (у большинства смертных) попытка казаться в своих глазах слишком хорошими для этого мира, святую форму распутства, их главное средство в борьбе с медленным страданием и скукой; у духовенства их настоящую веру, лучшее орудие власти, ... у святых, наконец, ...их последняя жажда славы, их покой в ничто (Боге), их форма помешательства!»

Искариот глядел на философствующую душу с неприкрытой жалостью:

Бред больной совести...

Ницше ринулся в бой:

«Больная совесть – болезнь, это не подлежит сомнению, но болезнь в том виде, в каком болезнью является беременность». Как и зачем первобытный человек создал в себе эту вредную штуку? «Гордое сознание чрезвычайной привилегии ответственности, сознание этой редкой свободы, этой власти над собой и судьбою, проникло его до глубины и стало инстинктом, преобладающим инстинктом. Как назовет он этот инстинкт, предполагая, что ему нужно для себя слово для этого? В этом нет сомнения: этот суверенный человек называет его своей совестью...

Как создать человеку-зверю память? Каким образом в этот, частию тупой, частию слабый мимолетный разум, в эту воплощенную забывчивость, внедрить нечто таким образом, чтобы оно сохранилось?.. Эта старая первобытная проблема... была разрешена не особенно нежными ответами и средствами; может быть, во всей первобытной истории человечества не было ничего более ужасного и более жуткого, чем его мнемотехника.

«Вжигать, чтобы сохранилось в памяти: только то, что не перестает болеть, сохраняется в памяти» – такова основа древнейшей (к сожалению, и продолжительнейшей) психологии на земле...

Никогда не обходилось без крови, мучений, жертв, когда человек считал нужным создать память. Ужаснейшие жертвы и залоги (куда относятся жертвы первенцев), отвратительнейшие изуродования (например, кастрация), самые жестокие ритуальные формы всех культов (а все религии, в глубочайшей основе своей – системы жестокостей) – все это коренится в том инстинкте, который в боли находит лучшее вспомогательное средство мнемоники.

Чем менее человечество было «в памяти», тем ужаснее бывало всегда зрелище его обычаев. Жестокость карательных законов в особенности является мерилом того, сколько необходимо было усилий, чтобы победить забывчивость и сохранить в постоянной памяти у этих рабов минуты эффекта и страсти несколько примитивных требований социального сожительства».

Вполне моя философия! – загоготал издалека Дьявол. – Совесть – порождение инстинкта выживания, созданное сознательной жестокостью! И это касается всех религий и этических учений! И правда: как жестоко Творец наказал Адама и Еву за непослушание, уничтожил почти все живое на земле Великим потопом! А сколько зверств творил народ его избранный – и сколько зверств творилось против евреев! Продолжай в том же духе, сын мой!

–Я – не Ваш отпрыск, Ваше адское величество! – отбрил его Ницше, не терпевший панибратства, – и в Ваших понуканиях не нуждаюсь! Итак, вернусь к теме образования совести. Это произошло на заре человечества. «Все инстинкты, не находившие внешнего применения, – обратились вовнутрь. Это то, что я называю уходом человека вовнутрь: вместе с тем в человеке растет то, что впоследствии стали называть «душою»...

Те ужасные укрепления, какими государственная организация защищалась от старых инстинктов свободы – к таким укреплениям, прежде всего, относятся наказания, – повели к тому, что все эти инстинкты дикого, свободного, бродячего человека обратились обратно против самого человека. Вражда, жестокость, страсть к преследованию, к нападению, к перемене, разрушению, – все это, обратившись на обладателя таких инстинктов, явилось источником «нечистой совести». Человек, за отсутствием внешних врагов и препятствий втиснутый в узкие рамки обычая, нетерпеливо рвал, преследовал, грыз, терзал самого себя. Этот в кровь разбивающийся о решетки своей клетки зверь, которого хотят «укротить»... этот безумец, этот тоскующий, приходящий в отчаяние невольник стал изобретателем «нечистой совести». А с больной совестью началась величайшая и ужаснейшая болезнь, от которой поныне не исцелилось человечество, страдание человека от человека, от себя, явившееся следствием насильственного разрыва с животным прошлым...